Текст книги "Небесный огонь"

Автор книги: Филипп Бурнаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Вскипел чай. Мы уговорили спасенного выпить хоть несколько глотков. Он осторожно сел, взял кружку с кипятком, сделал, обжигаясь, несколько глотков. Оглядел нас недоверчиво, покачал головой.

– Зря я, однако, на вас… Дети вы, дети… Меня зовут Аток. Аток Павлович Чудочаков. Изыскатель.

– А что делают изыскатели? – спросил Арминек.

– Разное. Одни прокладывают новые дороги, другие– оросительные системы, третьи ведут топографическую съемку. А мы изучаем местность, по которой пройдет линия высоковольтной электропередачи. Работаем здесь второй год. Сейчас проверяем спорные участки. Наша партия этим занимается. У нас разные специалисты – топографы, геологи, гидрологи, электрики…

Я перебил:

– А когда будут линию строить?

– Она по нашему следу идет. Если мы задержимся, строители могут нас догнать. Мы тут немного подзастряли – никак не можем с одним участком разобраться, найти лучший вариант… – Аток Павлович прихлебнул из кружки.– А тут еще эта беда… Вчера попались мне двое. Надо бы их задержать! Погнался за ними, бежал напрямик, чтобы опередить, и сорвался со скалы. Не помню, сколько пролежал. Очнулся – горит кругом. Это все они… Если бы не вы – конец мне… Ну, а вы кто такие? Откуда взялись?

– Я Арминек Кичеев,– поспешил назваться мой друг.

– А я Толай Алчыбаков. Из аала Торгай. Мы в походе.

– В походе, говоришь? Что же это за поход такой? Разве вдвоем в поход отправляются?

– У-у, нас много,– стал объяснять Арминек.– Два учителя и больше двадцати ребят. Мы искали золотой стол и еще каменное корыто богатыря Ханза пига. Может, вы видели?

– Нет,– покачал головой Аток Павлович.– Чего не видел, того не видел. Корыто, говоришь? Нет… Вот ружье видел.

– Какое ружье?

– У тех двоих, которых догнать хотел.

Я догадался:

– У Хуруна Ивановича ружье есть.

– А мы здесь вчера не были,– сказал Арминек.– Мы с То-лаем в балагане дедушки Нартаса ночевали,– он показал в сторону гор.– Оттуда утром пришли.

Аток Павлович недоверчиво обвел нас глазами.

– Говорите, что вас много – целый отряд. Почему же вы ночевали вдвоем? Где остальные?

– Мы отстали,– соврал я.– И заблудились…

Стыдно было обманывать, и правду сказать нельзя: не станешь же раскрывать тайну первому встречному. Чтобы скрыть неловкость, я громко закричал, зааукал. Нет, не отозвались.

– Что это за речка? – спросил Арминек.

– Хызыл пых.

– Хосханах! – рассмеялся друг.– А мы, дураки, не узнали ее. Значит, наши где-то близко. Мы с ними обязательно встретимся. Сюда Хурун Иванович с Ачисом уходили. Их вы, наверно, и видели.

– Они к каменному корыту пошли,– добавил я.

– К корыту, значит? – усмехнулся изыскатель.– Хорошее корыто! Похоже, они и были… Ну, никуда не денутся. Все равно придут. Кое-что у них тут осталось. Должны за своим добром вернуться. Пожар бы только не помешал…

– За каким добром?

– Целый воз добра!– Аток Павлович поудобнее привалился к березе.– Марала они подстрелили. Вот что… Разделали тушу и стали мясо коптить. Я за ними погнался, да вот что получилось… Они видели, как я упал. И удрали… А коптильня отсюда недалеко. Сходите, посмотрите. Только осторожно. С этого края обойдите. Оттуда, однако, и пожар пошел… Надень,– протянул он телогрейку Арминеку.

С запада, сверкая частыми зигзагами молний, спешила гроза. Скорей бы! Хороший дождь мог бы справиться с пожаром.

Мы направились вдоль берега к месту, которое указал Аток Павлович. Кругом дым, пепел, гарь. Старые, опаленные огнем пни, словно седые старики с трубками в зубах, чадят. Обгорелые стволы и сучья деревьев обсыпаны, будто снегом, белым пеплом.

Прошли с полкилометра. Вот и поляна. На противоположной стороне чернеет что-то похожее на небольшой сарай. Трава вокруг выгорела. Осматриваясь по сторонам, стали подбираться к этому не то сараю, не то навесу. Никого поблизости не видно. Посидели немножко в засаде,– тихо.

Кто-то давно соорудил эту коптильню. Не раз ею пользовались. Под невысоким навесом из жердей, покрытых корой, в канавках рядами разложены толстые тлеющие валежины, над которыми стелется синий горячий дым. Сквозь этот жидкий дым виднеются наброшенные на толстую алюминиевую проволоку, в несколько рядов натянутую над канавками, длинные полосы мяса – салыглары…

Мы так и ахнули.

Отсюда и пожар пошел.

– Растяпы мы несчастные,– досадливо вздохнул Арминек.– Думали, небесный огонь…

Тучи сплошь закрыли небо. Припустил дождь. Пни, обгорелые валежины шипели, окутываясь паром.

– Как ты думаешь,– спросил я,– придут они?

– Конечно! Смотри, сколько мяса.

Мы отрезали кусочек маралятины. Еще, правда, не прокоптилась, но вкусно.

– Возьмем?

– Ворованное воровать? – возразил Арминек.

– А мы Атоку сварим. Он скорее поправится.

– Ну, давай. Только немного.

…Ветер и дождь рассеяли дым. Аток Павлович спал, сидя под березой. Капли дождя почти не попадали на него, а вот костер почти залило. Арминек подбросил веток посуше, и они взялись огнем. Накрошили мяса в котелок, поставили варить.

В это время проснулся Аток Павлович. Тупо так посмотрел на нас, не очень, должно быть, соображая, где он и что с ним-

– Задремал малость… Ну, что видели?

Мы рассказали. Признались, что принесли маралятины – его покормить. Он рассердился, велел вылить уже почти готовый суп, но потом разрешил доварить. Поели вместе.

– Воры! Браконьеры! – доставалось уже не нам.– Во что бы то ни стало надо их поймать.

Арминек начисто позабыл наш конфуз с перевалом Улгенник и добытым нами «небесным» огнем, к нему вернулась самоуверенность, и он застрочил, как из автомата:

– Поймаем! Я их в любом чысе найду. Я и балаган дедушки Нартаса запросто отыскал. Я эту тайгу как свои пять пальцев знаю. Из-под земли достану! Им от меня не уйти…

Вот пустозвон! Босая нога в башмаке! Чего расхвастался?

Аток Павлович, улыбаясь, поглядывал на моего друга.

– Ау-уу! – чистый звонкий голос заставил нас прислушаться.

Арминек хотел отозваться, но Аток Павлович удержал его,

– Вдруг это браконьеры.

– Нет,– возразил я.– Это Ктара.

– Ау-у! – раздалось ближе. – То-олай!

Я закричал изо всех сил в ответ.

– Наши! – согласился Арминек.– Наши.

Аток Павлович поднес палец к губам:

– Обо мне пока ни слова. Идите к ним. Я буду ждать вас.

Мы же и виноваты!

Как заправские тас алыпы – богатыри, забрались мы с Арминеком на взгорок высматривать, откуда появится отряд. Оба гадали, почему ребята не возвратились в аал. Сначала было решили, что из-за нас, но скорее всего причина была в другом: Хурун Иванович задержал всех в тайге, чтобы не упустить свою добычу. Такой вариант и нас больше устраивал – не так будут ругать…

Пожар между тем за речку не пошел. К тому же ветер переменился, подул в обратную сторону, и сизый дым окутал тонкой завесой обгоревший лес. Кое-где справа от нас взмывали время от времени языки пламени, но их быстро гасило дождем. Опасность, однако, еще не миновала: вокруг много сухой прошлогодней травы под деревьями. Огонь хищными змейками подползал к траве, и она вспыхивала, как порох.

Боясь, как бы пожар исподтишка не подкрался к тому месту, где мы оставили Атока Павловича, стали сбивать пламя зелеными ветками. Р-раз! – и змея без головы. Р-раз! – еще одну гадюку разрубили пополам. Лупим ветками, но не забываем поглядывать – вот-вот подойдут ребята. Снова боремся с ошметками огня. Аукаем.

До сих пор нам и в голову не приходило, что может здорово влететь за уход из отряда. Теперь же, когда оказалось, что Хурун с Ачисом такое натворили, нас даже радовала скорая встреча с ребятами. Не было нужды распространяться про Улгенник и небесный огонь. И без того хватало, чем похвастать.

Шорох и треск веток за спиной застали врасплох. Из-за опаленных пожаром зарослей тальника показался человек. Озираясь, он направлялся в нашу сторону. Мы насторожились, готовые в любую минуту юркнуть за деревья.

– Это Хурун Иванович! – узнал Арминек.

Теперь и я разглядел. Он, должно быть, давно следил за нами. Не успел подойти, как накинулся с руганью:

– Вы что наделали? Тайгу подожгли? Потому и удрали, значит? Ну достанется вам!..

Выглядел наш учитель довольно странно: лицо растерянное, глаза бегают, словно он чего-то боится. Никогда его таким не видели. Черная капроновая куртка лоснится, в нескольких местах порвана.

– Товарищи о вас беспокоятся,– продолжал он распекать.– Думают, заблудились. Ищут, с ног сбились. А они нашли забаву – с огнем играют! Сейчас же убирайтесь отсюда. Пожар дождь потушит.

Тут как тут Ачис откуда-то вынырнул, подхватил:

– У-у, плохи ваши дела: какой пожар наделали!

Сам головой качает и тоже, как Хурун Иванович, глазами шарит.

Я чуть не кричу:

– Не мы поджигали! Не мы!

– Поговори еще! – пристрожился Хурун Иванович.– Быстро уходите!

Куда же наши запропастились? Вроде близко были, голос подавали… Вот бы сейчас все здесь собрались.

– Нас тут не было, когда лес загорелся,– стал доказывать Арминек.

– Мы тушить стали, когда увидели пожар,– добавил я.– Мы для музея экспонаты искали.

– Какие еще экспонаты? Бросьте дурака валять! – разозлился Хурун Иванович.

Ачис масла в огонь подлил:

– Совести у них совсем нет. Такое натворили, а теперь выкручиваются.

– Вы, наверное, курили? – не отступал Хурун.-Ну-ка, покажите пальцы.

– Курили, курили! – Ачис даже ногой притопнул.– От них табаком прет.

У нас зла не хватает, но стараемся сдерживаться. С Хуруном Ивановичем лучше не спорить. Но мы тянем время, надеемся, что еще минута-другая и подойдут ребята.

– Мы же и виноваты,– буркнул Арминек.

Ачис вовсе обнаглел:

– Проваливайте! Слушайте, что вам говорят. Для вас самих лучше быстрее отсюда уматывать. Поняли?

– Да, да,– спокойнее уже произнес Хурун Иванович.– Идите, пока не поздно. Еще отвечать за вас придется…

Он наклонился к Ачису, что-то шепнул ему, а потом сказал нам:

– Мы поглядим, куда пожар пошел, а вы отправляйтесь к отряду. Он где-то тут, близко.

Мы взгорок обошли и сюда же вернулись, только с другой стороны. Сразу высовываться не стали. Глядим – Хурун на пне сидит. Ачис к нему подбежал, руками разводит, в чем-то оправдывается. Ясно, где он был. Больше прятаться не стали. Схватили по сырой ветке, давай по тлеющим головешкам, по вспыхивающей траве хлестать.

Хурун Иванович сразу вскочил. Злющий-презлющий.

– Я кому сказал, чтобы духу вашего не было!

– С огнем шутить нельзя,– вздохнул я.

– Артисты! – съехидничал Ачис.

Арминек незаметно подмигнул. Я прислушался: голоса ребят совсем близко. Хурун Иванович тоже услышал, заулыбался, аукать начал. На том берегу девочки показались, нас заметили, бегом вброд перебежали – чего воды бояться, когда все равно под дождем промокли. Их опередил Амас.

– Вы пожар тушили, да? – спрашивает.– Кто тайгу запалил? Ух, сколько сгорело!

Девчонки затараторили:

– Вы заблудились?

– Где ночевали?

Так мы и скажем!

– Состязание зверей,– говорю,– смотрели.

– Каких зверей? – вытаращила глаза Тачана.

– Медведей, маралов, косуль, зайцев…

– Они от огня убегали,– пояснил Арминек.

Хурун Иванович насторожился.

– А людей не видели? Никто за зверями не гнался?

– Кто же за ними погонится,– пожал я плечами.

– Кроме браконьера, никакой дурак охотиться не станет,– спокойно так произнес Арминек.

Ну и сказанул! Молодец! Больше Хурун Иванович и спрашивать ни о чем не стал.

– Слышали, как я вас звала? – появилась рядом Ктара.

– И я!

– И я аукала! – загалдели девчонки.

– Слышали, слышали…– Арминек слегка заважничал.– Майра Михайловна, я нашел… мы нашли балаган вашего деда. Ночевали в нем. Столько интересного!

Проболтался все-таки. Лишь бы про небесный огонь не ляпнул.

– Ты про нохы скажи,– притормозил я друга.– Ты первый увидел.

– Ох, здоровенная колотушка! – попался на крючок Арминек.– Идем мы с Толаем, а она около кедра стоит. Нам и вдвоем ее не поднять. Этой колотушкой кедровые шишки сбивают. Нохы называется.

– А мы ничего не нашли,– Тачана тряхнула косичками.– Зато богатырского коня видели. Нам Амас показал. Он в белую скалу превратился.

– Да вот же он – живой! – я потрогал пальцем Амаса.

Все рассмеялись.

– Не Амас, а богатырский конь,– обиделась Тачана.

Подумаешь, удивила! Нам этот камень Амас тоже показывал. Верно, на коня походит… Вот если бы они про все наши приключения узнали…

– Ребята! – обычным своим голосом, будто и не злился только что, сказал Хурун Иванович.– Хорошо, что вы сюда пришли. Я вас больше часа звал. Чуть не охрип. На нашей шее теперь этот пожар висит… Давайте-ка организованно возьмемся, добьем остатки. Поможем дождю!

– Давайте, давайте, товарищи! – подхватил Ачис, а сам ни палки, ни ветки в руки не взял, когда все дружно принялись хлестать гаснущий огонь.

Амас вообразил себя сказочным богатырем.

– Туда ударю – шестьдесят, сюда ударю – семьдесят врагов убиваю! – размахивает длинной ивовой веткой.

Постегал, постегал,– остановился, спросил:

– А кто же тайгу поджег?

– Вот эти герои,– показал на меня с Арминеком Хурун Иванович.

…Дождь, сыпавший с неба не слишком сильно, ненадолго перестал, но тут же оглушительно громыхнул гром и припустил такой ливень, что все ринулись под деревья укрываться от потоков воды. Теперь можно было не опасаться за лес: тугие струи дождя вмиг залили все, что еще тлело.

Через Хызыл пых в нашу сторону направлялся верховой на саврасом коне, одетый в брезентовый дождевик. Из-за его спины выглядывал ствол ружья. Когда он подъехал ближе, можно было разглядеть длинную – чуть не до пояса – седую бороду.

Вот он уже на этом берегу. Слез с коня и, ведя его в поводу, подошел к нам. Высокий, широкоплечий, чуть ссутулившийся, с густыми нахмуренными бровями. Вид у него был такой суровый, что все притихли. Он молча оглядел нашу группу и совсем просто, нисколько не строжась, произнес:

– Ну, давайте знакомиться. Лесник я. Звать меня Василий Иванович. Фамилия – Иванов. А вы кто такие будете? Кто у вас старший?

Майра Михайловна поспешила к нему, сбивчиво объяснила, что мы из аала Торгай, находимся в походе, на экскурсии…

– Как случился пожар?

– Мы не знаем, Василий Иванович, – смутилась вожатая.– Тайга уже горела. Мы пришли, когда почти все потухло.

– Честнопионерское! – выскочила Тачана.– Мы не поджигали. У нас таких нет.

– Пионерскому слову я верю,– подобрел лесник, однако брови его так же грозно топорщились.

– А я не верю,– шагнул вперед державшийся в стороне Хурун Иванович.– Не каждому пионеру, оказывается, можно верить.

Он взял меня за плечо. Крепко ухватил, даже больно стало.

– Вот поглядите,– обратился к леснику.– Видите, пальцы желтые. И у того тоже,– показал на Арминека.

Подскочил Ачис и выдернул у меня из кармана высовывавшуюся пачку «Беломорканала».

Все вытаращили на меня глаза.

– Вот видите, какие бывают пионеры..

Хурун Иванович все еще цепко держал меня за плечо, хотя я и не думал вырываться. Арминек в растерянности опустил голову. Лицо его покрылось красными пятнами. И я, наверное, выглядел не лучше. Оба мы готовы были провалиться сквозь землю от стыда.

Лесник только руками развел, и опять сурово сошлись у переносицы его густые брови, а бородища вздыбилась.

– Теперь понятно, отчего начался пожар? Эти двое курили, бросили спичку или окурок – и пошел огонь по тайге… – У Хуруна Ивановича был такой вид, будто он больше всех переживает, будто ему, как учителю,, приходится оправдываться за нас.– Трудно за ними уследить. Учишь их, учишь, как надо относиться к природе, а они вон что натворили! Безобразие! Удрали из отряда, шатались где-то больше суток, и вон еще что… Прощать такое нельзя. Ни в коем случае нельзя. Родителей надо оштрафовать. Пусть платят.

Мы с Арминеком переглянулись. Я хотел рассказать, как было дело, но Арминек знаком показал: «Молчи!» Он был прав. Еще успеется. Вот папиросы чертовы некстати оказались…

Хурун долго еще ругал нас. Потом сказал леснику, чтобы тот составил акт. Бородач достал из потертой полевой сумки несколько бланков, заполнил их, дал подписать Хуруну и вожатой и один экземпляр отдал учителю.

Мы твердили, что тайга уже горела, но никто нас не слушал. Ребята смотрели на нас с презрением. Только Амас как будто готов был вступиться, но не знал, что сказать.

Заполучив акт и сунув его в карман, Хурун Иванович наконец-то отпустил меня. Плечо горело. Наверное, даже синяки остались.

Я подвинулся ближе к Арминеку.

– Может, скажем леснику про Атока Павловича?

– Подождем.

А Хурун опять разошелся. Накричал на Майру Михайловну. Обругал ее, что за нами не уследила. Велел всем сейчас же отправляться домой. Только Ачиса оставил. Нечего, сказал больше тут делать, пока еще чего-нибудь не набезобразничали. И так придется теперь отвечать за пожар – на всю школу позор. Мы, сказал, с Ачисом проверим, нет ли где еще опасности для леса. Вот вам, сказал, и золотой стол, и корыто Ханза лига… Он еще перед лесником за нас извинялся. Хорошо, сказал, что дождь вовремя пошел, а то не миновать бы большой беды.

Майра Михайловна ни спорить, ни оправдываться не стала– бесполезно. Ребята, понятно, тоже расстроились. Побрели, как побитые.

Амас, Кайсап и Кобырса не вытерпели все же, к нам подбежали, но ни о чем не расспрашивали, ждали, что мы сами обо всем расскажем. А мы, замедляя шаг, держали язык за зубами и думали только о том, как ускользнуть к изыскателю и сообщить ему обо всем случившемся.

– Знаешь,– предложил я Арминеку,– надо, чтобы Майра Михайловна узнала и про марала, и про пожар, и про Атока Павловича.

– Идет!

Он догнал вожатую и отозвал ее. Майра Михайловна внимательно слушала, не перебивая, и только головой кивнула. Арминек бегом вернулся к нам.

– Разрешила! Пошли с нами,– позвал он отставших вместе с нами мальчишек.

– Куда?

– После узнаете.

Хурун Иванович с Ачисом уже скрылись в лесу. Ясно, что они отправились проверять. Лесник был поблизости. Он медленно шел, ведя в поводу саврасого, и внимательно осматривал следы пожара.

– Дуй к Атоку, хозончы,– подтолкнул меня Арминек.– А мы лесника приведем.

Изыскатель уже заждался.

– Куда вы пропали?

Я рассказал. И про акт тоже.

– Это не беда,– успокоил меня Аток Павлович.

Он замахал руками, увидев приближающегося лесника. Василий Иванович привязал коня к березе и склонился над изыскателем. Как он сразу переменился! Словно и бородища его разулыбалась, и хмурые брови подобрели. Лесник гладил Атока Павловича по голове, расспрашивал и хмыкал.

Мальчишки таращили глаза, перешептывались и совсем по-другому смотрели на нас с Арминеком. До них начинало доходить, что главные события еще не начинались.

– Идите к коптильне,– сказал Аток Павлович.

Арминек с Василием Ивановичем пошли вперед.

Мы чуть поотстали. Амас с Кайсапом выпытывали, куда мы направляемся, а я только разжигал их любопытство гордым молчанием. Надо же было отыграться за недавно пережитый позор.

…Хурун Иванович торопливо снимал с проволоки салыглары – куски подкоптившейся маралятины – и запихивал в мешок, который держал Ачис. Рядом стоял уже полный мяса мешок. Возле него лежало ружье в чехле. Хурун Иванович так спешил, что даже не оглядывался. А мы стояли совсем рядом и смотрели. Вдруг он, должно быть, почувствовав это, замер и, не разгибая спины, уставился на нас. Шарахнулся было, но остановился, не выпуская из рук большой кусище мяса.

У Амаса задрожали губы.

– Вот тебе и честное пионерское,– сказал он Кайсапу.– Видишь, откуда огонь пошел?

– Это ваше хозяйство? – спросил лесник.

– Нет, что вы!.. Мы только сейчас…– запинаясь на каждом слове, стал оправдываться Хурун Иванович.

– Зачем тогда чужое берете?

– Пропадать ему, что ли?

– Значит, не ваше. Поверим. Прибрать, действительно, надо. Хозяин найдется. И ружье, стало быть, тоже не ваше?

– Ружье?.. Ружье мое…– сник Хурун.

Непослушными руками он столкал оставшиеся салыглары в мешок. Тот, что был полон, взвалил себе на спину. Другой, поменьше и полегче, велел взять Ачису. Потянулся за ружьем, но Василий Иванович отстранил его и поднял ружье сам.

– Идите за мной,– коротко бросил он.

Хурун Иванович сгибался не столько под тяжестью ноши, сколько, наверное, оттого, что следом шли мы – свидетели его преступления. Ачис едва волок груз, запинаясь на каждом шагу. Кобырса стал поддерживать снизу мешок, помогать. Вот уж зря! Я бы ни за что этого не сделал. Пусть сам мучается!

Но их ждало еще одно испытание. Ох и перепугался Хурун,. увидев под березой человека с перевязанной головой.

– Они, они,– сказал Аток Павлович.– Их я и видел.

Хурун Иванович хотел что-то возразить, но Аток Павлович вынул из-за пазухи… шапку.

– Ваша?

– Это Ачиса шапка. Он вчера без шапки вернулся,– Кобырса выпустил из рук угол мешка.

Я только теперь заметил, что Ачис простоволосый.

– Эх вы! – презрительно произнес лесник.– И говорить с вами неохота. Дайте сюда акт!

Хурун Иванович подал ему сложенный вчетверо листок, и бородач разорвал его в клочки.

– Другой придется составлять.– Он раскрыл свою полевую сумку.

Наш бравый физкультурник сразу слинял. Он больше не запирался. Он чуть не ползал перед стариком, упрашивал его «не заводить дело», не посылать бумагу в школу, клялся и божился, что никогда такого не допустит.

Борода у лесника сердито встопорщилась.

– Как вы понять не хотите! Не в марале дело. Вы куда больше зло совершили – своего ученика на неправильный путь поставили… А эти? – он показал на нас.– Им вы какой урок дали? Ни за что мальчишек оболгали. И перед остальные ми куда как себя показали… Давайте-ка делом займитесь. Изладьте носилки. Атока верхом везти нельзя. Вон его как побило. И в голове сотрясение.

Ни слова не возразив, Хурун Иванович принялся мастерить носилки. Сделал из жердей быстро – легкие, удобные. Что-что, а руки у него умелые.

– А хотел на нас свалить,– сказал я Арминеку.

– Ерунда,– отмахнулся он.– Вот что плохо, мой хозончы: как нам добыть небесный огонь? До Улгенника так и не дошли.

– Да,– согласился я.– В этом деле у нас неудача. Придется в другой раз попытаться.

Носилки, на которые положили изыскателя, подхватили лесник с Хуруном Ивановичем. Амас взобрался на саврасого. Мешки с мясом перекинули через седло.

Труднее всего было перейти с носилками речку, но и там, по тропе, приходилось идти осторожно, часто останавливаясь. Далеко нести Атока Павловича сил бы не хватило. Там, где тропа становилась шире, мы пытались помогать, но толку от нас…

В который уж раз сделали короткую передышку. Речка здесь делала большую петлю. Противоположный берег, низкий и ровный, просматривался далеко-далеко. Оттуда донесся крик. Аток Павлович сразу узнал: наши, говорит. А мы глядели во все глаза, и, хотя до леса за открытой поляной было порядочное расстояние, не сразу заметили одетых в такие же, как у Атока Павловича, полевые костюмы защитного цвета двух парней. Они бежали к нам.

– Это Петя и Миша,– сказал Аток Павлович.

Парни бросились к носилкам.

– Второй день тебя ищем,– басил плотный блондин с налипшими на лоб волосами.– С ног сбились: куда пропал!

Другой, бородатый, темноволосый,– Михаил, как мы узнали, обеспокоенно спросил:

– На медведя напоролся?

– С медведями я дружу,– отшутился изыскатель.– Несчастный случай… Так можно сказать. А выручили меня ребята. Видите, сколько у меня новых друзей.

– Спасибо вам! Пошли все к нам, а? – предложил Петр.– До нас недалеко. Поглядите, как живут изыскатели. В нашей юрте отдохнете. Мы вам мамонта покажем. С хоботом, с клыками. Нет, не настоящего. Рядом скала такая – точь-в-точь мамонт! ну, как? Идем?

Мы, не сговариваясь, уставились на Амаса. Ему, конечно, больше других хотелось бы пойти.

– Сильно походит? – спросил он.– Мы тоже интересную скалу нашли – белого богатырского коня.

Все бы пошли к ним. Не из-за каменного мамонта. Не хотелось расставаться с новыми знакомыми. Но ясно было, что нам не по пути.

Приподнявшись на носилках, Аток Павлович протянул нам руку.

– Молодцы! Не окажись вы рядом…

Мы распрощались с ним. Только Хурун Иванович с Ачисом, понурые, переминались поодаль.

Парни легко подхватили носилки.

Уходя, Василий Иванович сказал Хуруну:

– Небо благодари – дождь послало. Наделал бы пожар беды. А отвечать все равно придется. Суд за все спросит.

Лесник сел на саврасого и поспешил за изыскателями.