Текст книги "Почему? Вопрос, который остается всегда"

Автор книги: Филип Янси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

По соседству

Вера Николаса Уолтерсторфа – выдающегося философа из Йельского университета – подверглась суровому испытанию, когда его 25-летний сын погиб в горах, занимаясь альпинизмом. В своей компактной и печальной книге «Плач по сыну», содержащей размышления о том времени, он приходит к заключению, что кое в чем мы нуждаемся даже больше, чем в ответе на вопрос «почему?» Нам необходимо подтверждение Божьего Присутствия в нашей скорби. И Уолтерсторф нашел это Присутствие в Том, Кто принял имя «Эммануил».

По какой-то причине Бог решил ответить на человеческие неприятности не взмахом волшебной палочки, заставляя зло и страдания исчезнуть, а приняв их лично. «И Слово стало плотью, и обитало с нами», – написал Иоанн во вступлении к своему Евангелию. Пред лицом страданий слов недостаточно. Мы нуждаемся в чем-то большем – в Слове, облекшимся в плоть, которое стало живым доказательством того, что Бог нас не покинул. Как выразился Дитрих Бонхёффер, «помочь может лишь страждущий Бог».

Юджин Петерсон в «The Message» переводит этот стих из Евангелия от Иоанна следующим образом: «Слово стало плотью и кровью и перебралось жить к нам по соседству». Куда же перебрался Иисус? Чтобы ответить на этот вопрос, сделаем краткий экскурс в историю. Великие империи одна за другой проходили маршем по территории Израиля, словно вытирая ноги о землю обетованную. После ассирийцев и вавилонян пришли персы, которых, в свою очередь, разбил Александр Македонский. После его смерти подчиненные ему территории делили между собой несколько преемников, из которых самым одиозным был Антиох IV Епифан, считавшийся у евреев олицетворением зла вплоть до появления Гитлера.

Разочарованный военными поражениями на других фронтах, Антиох пошел войной против иудейской религии. Он превратил Божий храм в место поклонения Зевсу и провозгласил себя богом во плоти. Антиох вынуждал мальчиков делать операции, восстанавливающие статус-кво обрезания, и забил плетьми до смерти пожилого священника за то, что тот отказался есть свинину. Одним из наиболее известных его злодеяний стало осквернение Святого Святых – жертвоприношение на алтаре свиньи, кровью которой затем измазали все святилище храма.

Действия Антиоха настолько возмутили иудеев, что они подняли вооруженное восстание под предводительством Маккавеев. Его завершение триумфом отмечает еврейский праздник Ханука. Впрочем, победа оказалась недолговечной. Вскоре в Палестину маршем вошли римские легионы, которые подавили мятеж и назначили Ирода «царем иудейским». После римского завоевания почти вся страна лежала в руинах. Ирод, которому было уже под семьдесят, часто болел, но вот до него дошли слухи о том, что в Вифлееме родился новый царь, и вскоре величественное пение ангельского хора: «Слава в вышних Богу, и на земле мир!» – потонуло в скорбных воплях семей убитых младенцев.

Вот куда перебрался Иисус: в мрачное место с безрадостным прошлым и пугающим будущим – это немногим отличалось от увиденного мною в Сараево. В I веке Израиль был побежденной, запуганной нацией. Однажды за один день оккупанты распяли восемьсот фарисеев. Правоверные иудеи отчаянно цеплялись за веру в «Эммануила», Бога, Который с нами, и заключалась она в том, что, вопреки всем внешним признакам, Бог делит с нами все беды.

Жизнь Самого Иисуса – это история добровольно принятых страданий, ибо Он тоже стал жертвой римлян. Через несколько десятилетий после смерти Иисуса римские легионы осадили Иерусалим. Это была долгая борьба, которая, как и блокада Сараево, продлилась четыре года. Наконец, римляне, пробив стены, ворвались в город и убили около миллиона его жителей. Один историк назвал это «величайшей резней в истории древнего мира». Предвидя такой исход, Иисус оплакивал судьбу города: «Иерусалим! Иерусалим! Избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели». И опять Бог не воспользовался Своей властью, позволив истории идти своим чередом.

От Иисуса я узнал, что Бог на стороне страдальцев. Бог вошел в драму человеческой истории как один из ее персонажей – не демонстрируя Свое всемогущество, а максимально приблизившись к нам и став предельно незащищенным. В малом масштабе, на уровне личностных отношений Иисус столкнулся с теми же страданиями, которые присущи каждому из нас. И как Он реагировал на них? Избегая философских теорий и богословских уроков, Иисус протягивал руку исцеления и сострадания. Он прощал грехи, исцелял страждущих, изгонял зло и даже победил смерть. Недолгая жизнь Иисуса на земле даровала нам не только яркий, сверкающий ключ к будущему, но и стала наглядным примером того, как мы, Его последователи, должны относиться к страдальцам.

Меняют ли что-нибудь обещание о приходе Эммануила и тот образец для подражания, который нам оставил Иисус? Безусловно, они не отвечают на вопрос о причинах существования зла, как такового, и почему невинные люди страдают (как жертвы блокады Сараево), в то время как злодеи преуспевают. И все же, они помогают нам увидеть Бога не каким-то далеким существом, которого совершенно не касается происходящее с нами на земле, а Тем, Кто готов пережить все это лично. Ни в одной другой религии нет модели Бога, настолько глубоко и сострадательно отождествляющего Себя с человечеством.

Мы проходим через страдания не в одиночестве, а с Богом, Который рядом с нами. Две истории показывают, что вера в это действительно многое меняет – по крайней мере, для некоторых. В первой из них Генри Ноуэн рассказывает о своей поездке в Перу, во время которой его попросили провести церемонию погребения семнадцатилетнего парня. «Я сказал себе, что должен как-то утешить маму этого мальчика, – вспоминает Ноуэн. – Только представьте: убили ее семнадцатилетнего сына. Что это за мука, какая боль! Я немного нервничал, как бывает с каждым из нас, когда приходится вмешиваться в столь болезненную ситуацию».

Перед ним стояли мама покойного, два других ее сына, тетя, дядя и дедушка. Ноуэн размышлял над тем, что бы извлечь для такого момента из его обширного арсенала научных знаний и психологической подготовки. «Я лишь хочу сказать, как сильно вам сочувствую…» – начал он, запинаясь.

«Грасиас, падрэ, грасиас. Мучас грасиас», – то и дело повторяло семейство, пока он пытался подобрать правильные слова.

«Я только хочу сказать…» – опять начал Ноуэн, но его снова перебили: «Грасиас, падрэ, мучисимас грасиас». Каждый раз, пытаясь что-то сказать, он запинался, и эти люди благодарили его. Наконец, мама покойного подошла и сказала: «Отче, не надо так огорчаться! Разве вы не знаете, что Господь любит нас? Вот мои сыновья, а вот – мои тетя и дядя. Давайте вы пообедаете с нами. Пойдемте к нам в гости. Мы сможем выдержать боль от потери Тони, потому что с нами Бог».

Герой второй истории – Кристиан Уиман: поэт, который вырос в религиозной семье в Техасе, затем охладел к вере, преподавал в университетах, много путешествовал по миру и, наконец, остепенившись, стал редактором старейшего в Америке поэтического журнала «Poetry». Вскоре после того, как он женился, в возрасте 39 лет у него обнаружили редкую, неизлечимую форму рака крови, которая стала причиной его мучительной медицинской одиссеи и дала стимул для беспокойных попыток вновь обрести утерянную веру. Последнее Уиман описывает в своих замечательных размышлениях под названием «Моя яркая бездна»:

Я христианин, благодаря тому моменту на кресте, когда Иисус, испив до дна чашу человеческой горечи, воскликнул: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Знаю, знаю: Он цитировал Псалмы. Но кто цитирует поэзию, когда его пытают? Суть не в словах, а в том, что Иисус прочувствовал человеческую нужду во всей ее полноте. Суть в том, что в страданиях Бог с нами, а не в стороне от нас.) Я христианин потому, что понимаю, какое значение тот момент страстей Христовых имеет для моей собственной жизни. Он говорит о том, что абсолютные одиночество и обособленность, характерные для величайшей человеческой боли – это иллюзия. Я не предполагаю, что служебные ангелы спустятся к вам, дабы утешить на смертном одре. Я говорю о том, что страдания Христа вдребезги разбивают железные стены, которыми обнесены индивидуальные человеческие страдания. Благодаря сопереживанию Христа, становится возможным предельное человеческое сопереживание – даже вплоть до самой смерти. Таким образом, человеческая любовь может простираться прямо вглубь смерти, но только не тогда, когда она является просто человеческой любовью.

Когда осознаешь это, тебе не так одиноко, – говорит Уиман. В современном мире, который полагает, что Бога не существует или же Ему нет до нас дела, «Христос – это Бог, взывающий: ‘Я здесь’». Благодаря Иисусу, мы можем быть уверены: все, что тревожит нас, еще больше тревожит Бога. Как бы мы ни скорбели, Бог скорбит больше. И о чем бы мы ни тосковали, Бог тоскует об этом больше.

Луч надежды

Для того чтобы во всей полноте оценить, какой вклад вносит жизнь Иисуса в поиск ответа на вопросы, поднимаемые страданиями, мне достаточно взглянуть в любом другом направлении. Каждая философская школа и религия должна каким-то образом прийти к согласию со страданиями в ее собственном контексте, и, побывав в таких местах, как Япония, Индия и Ближний Восток, я увидел другие подходы.

Буддизм честно признает: «Жизнь – это страдания», – и советует, как их принять. Он учит: научившись жить без желаний и страха, мы можем обезоружить страдания и обрести внутренний покой.

Ислам советует покориться всему, что происходит, ибо все по воле Аллаха. Врачи в исламских странах рассказывают мне о том, что родители редко протестуют, когда умирают их маленькие дети. Да, они печалятся, но не протестуют. А один миссионер в Бангладеш вспоминал о реакции местных жителей на ужаснейшее из стихийных бедствий XX века: огромное наводнение 1970 года, убившее полмиллиона человек. «Конечно, все были потрясены и ошеломлены, – рассказывал он, – но я почти не встречал тех, кто был бы озадачен. Лишь немногие задавали вопрос: ‘Почему?’ Все воспринимали стихийное бедствие как Божью волю».

Индуизм идет еще дальше, уча, что мы заслуживаем выпавшие на нашу долю страдания, поскольку они являются следствием грехов, совершенных в предыдущей жизни. В Ведах изложен закон кармы: «Те, чье поведение здесь было хорошим, быстро приобретут хорошее перерождение, родившись брахманом, воином или торговцем. Но те, чье поведение здесь было плохим, быстро приобретут плохое перерождение, родившись собакой, свиньей или изгоем».

Со своей стороны, светские правительства реагируют на страдания отчаянными попытками устранить их. Службы здравоохранения искоренили оспу и большинство разновидностей инфекционного полиомиелита, а также серьезно продвинулись в борьбе с малярией, но вскоре столкнулись с новыми недругами, наподобие СПИДа, «птичьего» гриппа и плотоядных бактерий. Инженеры возвели дамбы вокруг Нового Орлеана и волнорезы вдоль побережья Японии, а затем увидели их несостоятельность перед беспрецедентными силами природы. Утихла война в Ираке, но последовала вспышка насилия в Афганистане, а за ней – в Тунисе, Ливии, Египте, Сирии, Йемене, Мали, Судане. Стрельба звучала в стенах школы «Колумбайн», Политехнического университета Виргинии, кинотеатра в городе Аврора, в начальной школе Ньютауна. Сможем ли мы когда-нибудь положить конец подобным трагедиям? Бомбы террористов взрываются в Ираке, Англии, Испании, Афганистане, Бостоне, Пакистане… Наши исполненные благих намерений усилия по решению проблем в конечном итоге напоминают компьютерную игру: чем успешнее ты пройдешь один уровень, тем большие испытания тебя ожидают на следующем.

Христианская вера, построенная на своем иудейском основании, отражает настолько разносторонние взгляды, что кажется парадоксальной. С одной стороны, она поощряет протест и даже предоставляет для этого соответствующие слова, но с другой, как я уже упоминал ранее, библейские фрагменты, выражающие протест, озарены дерзким лучом надежды. Последователи Иисуса основывают свои заявления на твердой уверенности в том, что однажды Бог исцелит эту планету от боли и смерти. Пока же тот день не настал, аргументы против Бога неизбежно опираются на неполноту доказательств. Мы не сможем по-настоящему примирить наш измученный болью мир с любящим Богом, так как то, что мы переживаем сейчас, не соответствует Божьему замыслу. Сам Иисус молился о том, чтобы Божья воля была «на земле, как на небе», – молитва, которая не получит полный ответ до тех пор, пока зло и страдания не будут окончательно побеждены.

Эли Стэнли Джонс – известный методист-миссионер прошлого века, трудившийся в Индии, – всю жизнь исследовал восточную философию и провел немало времени в беседах о страданиях со своим другом Махатмой Ганди. Джонс восторгался тем спокойствием, с которым индусы принимали боль. В конце концов, их убеждения давали логическое объяснение существованию страданий. Джонс отмечал, что «индуизм и буддизм все обосновывают и оставляют все, как есть», в то время как христианское мировоззрение дает мало объяснений, но все преображает. «Бог желает исцелить все болезни», – заключает он. Некоторые – посредством хирургии и медицинского лечения; некоторые – с помощью благотворных практик; некоторые – благодаря чуду, но будут и те, которым придется ожидать заключительного исцеления в воскресение мертвых. Но, в любом случае, Бог может извлечь что-то доброе и из самих страданий: «Нет такой боли, такого страдания, такого отчаяния, такого разочарования, которые не могли бы быть исцелены или употреблены для более высоких целей».

Вопреки утверждениям некоторых учителей «евангелия процветания», Библия не гарантирует, что страдания будут удалены от нас. Она обещает только то, что они как-то послужат ко благу или, говоря современным языком, будут «переработаны». Я отвожу использованные, смятые алюминиевые банки в пункт приема вторсырья в надежде, что кто-то извлечет из них что-то полезное. Я выбрасываю устаревший компьютер, зная, что какой-нибудь технарь выплавит из него золото и редкоземельные металлы, и они «послужат» где-нибудь повторно. Проводя параллели, можно сказать, что страдания тоже будут переработаны, обогатив чью-то жизнь.

Я видел множество подтверждений полезности страданий. Например, актер Майкл Фокс писал, что сложные годы, когда он должен был смириться с болезнью Паркинсона, оказались «лучшим десятилетием моей жизни – и не вопреки моей болезни, а благодаря ей». Заболевание вынудило его превратиться из амбициозной, одержимой успехом личности в человека, более склонного к размышлениям и чуткого к другим. «Ворвись вы сейчас в эту комнату с объявлением, что заключили сделку … согласно которой десять лет, прошедшие после установления моего диагноза, волшебным образом испарятся, и взамен их я получу десять других лет, оставаясь человеком, которым был прежде, то я без малейших колебаний велел бы вам проваливать… Я ни за что не вернулся бы в ту жизнь – в это скрытное, стесненное, подпитываемое страхом существование, которое становилось приемлемым только с помощью обособления, изоляции и потакания собственным желаниям».

 Боль во благо

Христианский взгляд на страдания сконцентрирован на их благотворных свойствах. Хотя сама по себе боль может дать повод для гневного протеста, она также способна сделать в жизнь и добрый вклад. Я не согласен с теми, кто полагает, что Бог посылает страдания для достижения блага. Нет. В Евангелиях не обнаружишь Иисуса, Который говорит больным: «Причина, по которой ты страдаешь от кровотечения (или паралича, или проказы) – в том, что Бог работает над формированием твоего характера». Иисус не читал лекций таким людям – Он исцелял их. Тем не менее, почти все новозаветные фрагменты, говорящие о страданиях, показывают, каким образом даже «плохое» может обратиться во благо.

В своих посланиях к верующим, несправедливо преследуемым за свою веру, Павел, Иаков и Петр единодушно подчеркивают благотворную ценность страданий. Например, Павел писал римлянам: «Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда».

Апостол Павел уподобил свои достижения, за которые заплатил огромную цену, куче навоза. Но даже навоз можно «переработать», употребив с пользой в качестве удобрения. Страдания Мартина Лютера Кинга, Нельсона Манделы и Солженицына послужили в конечном итоге ко благу, хотя никто из них не мог себе тогда представить, как именно это произойдет. Также, самое знаковое преступление в истории – казнь Божьего Сына, – мы вспоминаем как Великую пятницу, а не мрачную или трагическую. Иисус сказал, что мог бы призвать легионы ангелов, чтобы предотвратить распятие, но Он этого не сделал. Путь искупления проходит через боль, а не в обход ее.

Через несколько недель после возвращения из Сараево я перечитал две книги – одну старую и одну новую, – принадлежащие перу моего друга Джерри Ситсера – профессора колледжа Уитворта, поведавшего свою личную сагу о благотворном страдании. Двадцать лет назад Джерри вез свою семью в микроавтобусе среди полей Айдахо, когда какой-то пьяный водитель на скорости 140 километров в час не вписался в поворот, перепрыгнул разделительную полосу и врезался прямо в машину Ситсеров. В течение следующих нескольких минут, несмотря на отчаянные попытки реанимировать родных, жена, мама и четырехлетняя дочь Джерри умерли прямо у него на глазах. Он потерял сразу же три поколения близких, а его трое выживших детей получили серьезные травмы.

Джерри описал эту трагедию в своей более ранней книге «Скрытая благодать», которая многим помогла справиться с собственной печалью и утратой. В ней он подробно описывает этапы скорби и жизненные трудности овдовевшего отца, совмещающего воспитание детей с работой на полную ставку. Джерри пишет: «Помню, как я вечер за вечером опускался в свое любимое кресло, чувствуя себя настолько изнуренным и измученным, что не знал, переживу ли еще один день, и даже – хочу ли я его пережить. Для меня наказанием была сама жизнь, и я думал, что смерть принесла бы долгожданное облегчение».

Джерри столкнулся с поворотным моментом своей жизни. Будущее нависало над ним огромной, пугающей неизвестностью. «Причиненная автокатастрофой утрата изменила мою жизнь, поставив меня на курс по нисходящей, который я должен был пройти – хотел я этого или нет. На мои плечи легло огромное бремя. Это был ужасающий вызов. Я столкнулся с испытанием всей моей жизни. Один ее этап завершился, и я входил в другой, самый трудный».

Двадцать лет спустя Джерри написал книгу-продолжение под названием «Явленная благодать», в которой рассказывает о случившихся за это время событиях: о практической помощи, которую он получал от студентов и университетского сообщества; о трудностях воспитания детей без матери; и, наконец, о новых вызовах второго брака и смешанной семьи. Каждое из слов, упомянутых Павлом: «терпение», «опытность», «надежда» – играет в истории Ситсера определенную роль, а вводная часть книги сосредоточена на понятии «исправление», оно же – «искупление».[4]4
  Употребляемое автором здесь и далее слово «redemption»  имеет оба эти значения. – Прим. ред.


[Закрыть]

Как отмечает Ситсер, большинство слов, начинающихся с префикса «ре-», обозначают возвращение в прошлое, к какому-то первоначальному состоянию. Мы ре-монтируем старый дом; ре-организуем офис; ре-структурируем работу, ре-анимируем больного... Слово «искупление», re-demption, добавляет новое измерение, указывая вперед, в будущее. Выкупленный раб освобождается для новой жизни; искупленный грешник входит в новое состояние благодати. Однако, добавляет Джерри, искупление всегда подразумевает цену. Чтобы выкупить раба, кто-то должен заплатить, а в случае гражданской войны в США заплатить пришлось целому народу. Для искупления планеты Кто-то должен был заплатить.

Я бы добавил еще один факт касательно искупления: даже в новом состоянии шрамы не исчезают. Выкупленный раб в буквальном смысле носит на своих руках, ногах и спине шрамы от кандалов и избиений. Освобожденный алкоголик носит рубцы на своей печени. Страдание, послужившее ко благу, тоже подразумевает шрамы. Так, из памяти Джерри и его детей никогда не изгладятся автокатастрофа и ее последствия. Люди, пережившие цунами; жертвы войны в Сараево; община Ньютауна – все они могут найти способ перенести страдания и даже извлечь из них что-то доброе, но болезненные воспоминания никогда не исчезнут – да и не должны. Даже воскресшее тело Иисуса сохранило свои шрамы.

В заключительной главе «Явленной благодати» Джерри признает, что не может завершить книгу так же мило и оптимистично, как детскую историю, радостными словами о том, что после всего этого «они жили долго и счастливо».

В конце концов, мы действительно заживем долго и счастливо, но только по окончании истории искупления, что, судя по всему, будет еще нескоро. Пока что мы с вами находимся где-то в середине этой истории, словно увязнув в хаосе и кутерьме наполовину завершенной реконструкции дома. Возможно, нам осталась всего лишь одна глава, а может – и пятьдесят. В следующие несколько лет нас может ожидать все то же самое, с чем мы сталкиваемся сегодня, или же мы находимся на грани перемен столь драматичных, что знай мы о них заранее, то упали бы в обморок от страха или изумления (или от того и другого вместе). Возможно, мы входим в самый счастливый период нашей жизни, а быть может – и в самый печальный. Мы просто не знаем этого – да и не можем узнать…

На мой взгляд, есть только один хороший вариант: мы должны во что бы то ни стало оставаться внутри этой истории искупления. Какой бы туманной она нам ни казалась, мы можем быть уверены в том, что ее пишет Сам Бог…