Текст книги "Дни барабанного боя"

Автор книги: Филип Шелби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Его тело лежит на обитом сталью столе в окружном морге!

Тут гнев ее прорвался, палец лег на спуск, оглушительно прогремел «зауэр». Из-под ротонды полетели куски штукатурки. Холленд обстреливала галерею.

Не давай этому гаду подняться, заставь его слегка поволноваться!

Она не слышала выстрела, который ранил Джонсона, но видела, как тот схватился за ногу и упал в проход. Загнала в пистолет новую обойму и, пока бежала к Джонсону, расстреляла всю. Сердце ее замерло, когда она увидела, что одна из дверей на галерею распахнулась.

– Томми?

– Я жив. Рана в мякоть, в ягодицу.

Когда Холленд подбежала к Джонсону, тот полз в сторону Крофта.

– Попал мне в ногу. Ничего страшного. Крофт?

Холленд сняла с Джонсона ремень и туго перетянула его ногу выше колена. Потом подошла к Крофту, глядящему широко раскрытыми глазами на один из девизов над главным входом.

– Annuit Coeptis... – прохрипел он. – Бог благословил наши начинания... Не похоже.

Он сжал руку Холленд. Она заставила себя не отпрянуть от прикосновения его холодных белых пальцев.

– Почему он стрелял в меня?

И тут Холленд сделала то, чего никак от себя не ожидала. Отложив пистолет, подсунула руку под шею Крофта и положила голову сенатора себе на колени. Нагнулась к нему так низко, что волосы коснулись его лица. И шептала утешения, пока дыхание его не замедлилось. Потом ощутила в ухе жаркий шепот признания.

31

Когда сообщения о стрельбе в сенате будоражили секретную службу, Уайетт Смит остановил машину перед юго-западными воротами Белого дома.

Он поддерживал связь с командно-контрольным пунктом. В Капитолий прибыли дополнительные наряды агентов, другие окружали весь Капитолийский холм. Медики уже находились внутри. По первым сообщениям, два агента были ранены, но не опасно. Когда к воротам подбежали охранники, Смит перевел взгляд с Белого дома на Пенсильвания-авеню, потом обратно. С тех пор, как сумасшедший летчик посадил легкий самолет на южном газоне, а несколько месяцев спустя группа стрелков открыла огонь с Пенсильвания-авеню, охрана Белого дома была реорганизована. Смит увидел на тротуаре еще нескольких агентов в мундирах; в толпе собравшихся с фотокамерами у железной изгороди находились люди в спортивных студенческих куртках и длинных пальто, однако они не были ни питомцами университетов, ни заезжими бизнесменами. На другой стороне улицы, перед Лафайет-парком, стояли специальные бронированные легковые машины и фургоны, готовые пуститься в погоню или перекрыть улицу.

Кое о чем Смит знал, хотя не мог видеть, – и о снайперах на крышах жилых помещений и западного крыла, и о прочем... Дежурный у ворот отрапортовал, что все в порядке.

– Хорошо, – сказал Смит. – Я иду принять меры, чтобы президент не покидал кабинета. Никто, кроме наших агентов – ни с какими удостоверениями, – не должен проходить, пока я не разрешу. Понятно?

Ворота открылись.

Смит оставил колесами десятифутовый след на полукруглой подъездной аллее, величественно огибающей северную лужайку.

* * *

В трех четвертях мили к востоку Холленд протискивалась сквозь автомобильную пробку на Индепенденс-авеню. Она выбрала этот маршрут и совершила ошибку; впереди, перед авиационно-космическим музеем, стояли большие грузовики и бетоновозы; мигали желтые огни, люди в оранжевых жилетах предостерегающе размахивали флажками.

Ехала Холленд в машине Джонсона, выла сирена, мигал проблесковый маяк, но вашингтонские водители привыкли к сиренам и не обращали на них внимания.

Заметив свободное пространство в левом ряду, Холленд резко прибавила газу, въехала туда и тут же затормозила. Раздосадованная, не обращая внимания на вульгарные жесты водителей и перекрывающие шум стройки гудки, она ждала, когда в потоке транспорта вновь появится просвет. Увидела его и въехала на полосу встречного движения. Замелькали бамперы уступающих дорогу машин. Холленд каждую секунду ждала столкновения, но буквально чудом отделалась лишь царапинами на крыле. На Седьмой улице резко свернула, промчалась мимо Сада скульптур и понеслась по Конститьюшн-авеню. Затем выехала на Пенсильвания-авеню и, не сбавляя скорости, стала петлять между машинами, шины ее дымились, когда она промчалась мимо такси, сгрудившихся возле отеля «Уиллард».

Оставалось проехать полквартала. Уклоняясь от машин, ехавших с Пятнадцатой улицы, Холленд помчалась к огражденной стоянке и, чтобы не врезаться в пересекавший дорогу лимузин, сбила две черно-белые загородки.

Выскочив из машины, Холленд побежала вверх по широким каменным ступеням министерства финансов, стараясь не оступиться. Внутри под большой ротондой остановилась перевести дыхание. Она могла позволить себе не больше десяти секунд, чтобы отдышаться, иначе охранники в вестибюле задержали бы ее вопросами.

Сделав глубокий вдох, Холленд пристроилась позади рано приехавших секретарш. Удостоверение она держала возле лица, чтобы охраннику было легче сравнить фотографию с оригиналом.

– Опаздываем?

Холленд заставила себя жеманно улыбнуться.

Охранник махнул рукой, позволяя ей пройти, и Холленд побежала влево, удаляясь от шедших к лифтам сотрудников. Спустившись на два лестничных пролета, она оказалась перед толстой стальной дверью. Вооруженный автоматом охранник в штатском оказался бдительнее тех, что наверху. Тщательно разглядев удостоверение Холленд, он указал на ее свитер:

– Завтракали оладьями с черничным джемом?

Холленд опустила взгляд и коснулась темного липкого пятна:

– Угу. На скорую руку.

– Что-нибудь знаете о заварушке в Капитолии?

Она покачала головой:

– Меня вызвали по общей тревоге. И мне нужно успеть переодеться.

Агент пожал плечами и нажал кнопку под столом. Стальная дверь отворилась. Холленд шагнула в бетонный бункер, побежала вниз по винтовой лестнице, потом замерла, увидев кажущийся бесконечным коридор. Выложенный белым кафелем и освещенный забранными в проволочную сетку флюоресцентными лампами, этот трехсотшестидесятиярдовый туннель соединяет министерство финансов с Белым домом.

Холленд ступила на движущуюся дорожку, наподобие тех, что бывают в аэропортах, и побежала, резиновые плиты пружинили под ее ногами.

Черничный джем...

В памяти ее внезапно всплыло лицо Крофта с гримасой боли и удивления. Она вспомнила, какой легкой казалась его голова, лежавшая на ее коленях, как слова выходили изо рта с кровавыми пузырями.

Поначалу она не могла – не хотела – верить. Думала, что это его последняя хитрость, месть в форме чудовищной лжи. Но продолжала слушать, стараясь разобрать каждый слог сквозь стоны раненых и крики охранников за дверью. Даже под конец, издавая предсмертные хрипы, Крофт не каялся, а снова и снова повторял одну фамилию.

Едва он испустил дух, Холленд повернулась и увидела подползшего к ней Джонсона. Он отмахивался от медиков, кричал, чтобы они оказали помощь Брайенту. А когда опять взглянул на нее, она поняла, что он слышал большую часть признаний Крофта, так как у него был вид человека, ошеломленного ужасающей правдой. Она осознала, что Крофт облегчал перед смертью свою совесть.

Джонсон стиснул ее запястье.

– Понимаешь! – спросил он.

Холленд затрясла головой.

– Понимаешь? – повысил он голос.

– Да, да, понимаю! Но...

– Но это еще не все! Слушай и запоминай – срочно!

Где-то посреди туннеля Холленд восстановила в памяти и другие слова Джонсона. Убедившись, что она все правильно запомнила, он сообщил ей еще кое-что: о своих подозрениях, о расставленных ловушках и открытых с их помощью истинах. Затем, грубо толкнув ее, велел действовать.

Холленд вспомнила, как попятилась, как Джонсон глянул на нее с гневным укором, как закричал ей: бегом! Перед тем как его обступили медики, она увидела, что он достал телефон и набирает номер, высоко поднятой рукой запрещая приближаться тем, кто хотел помочь ему.

Дыхание ее стало тяжелым, теплый, затхлый воздух жег легкие. В пятидесяти ярдах от поворота Холленд пошатнулась и чуть не упала, ухватилась на бегу за поручень и замедлила шаг, когда увидела конец дорожки. Она находилась под Белым домом.

Коридор поворачивал направо, но Джонсон дал другой маршрут. Холленд потеряла целую минуту, ища погруженный в темноту второй выход. От тепла ее пальцев засветились кнопки кодовой панели. Она помедлила, силясь унять дрожь в руках и набирая номер, который Джонсон заставил ее запомнить.

Когда Холленд нажала последнюю кнопку, послышался гудок. Она отступила на шаг, достала пистолет и приготовилась стрелять. Джонсон предостерег ее, чтобы она не чувствовала себя в безопасности даже здесь, в девяноста футах под Овальным кабинетом.

Как и дверь в другом конце туннеля, эта открылась плавно, бесшумно. По сильному запаху машинного масла и затхлости воздуха Холленд догадалась, что этим ходом не пользовались уже давно. И все же, войдя в бетонный бункер, прижалась спиной к перилам лестницы, дуло ее пистолета было направлено на первую лестничную площадку, потом на следующую, на следующую...

* * *

Выражением лица Джонсон напоминал разозленного, загнанного в угол барсука, но медики, не обращая на это внимания, принялись за дело. Как он и требовал, они лишь перевязали рану и наложили жгут. Пуля прошла через мякоть ноги, едва задев кость. Они искали признаки шока, но увидели на его лице только неистовую ярость.

Закончив, медики ушли, оставив его, привалившимся к холодному мрамору трибуны.

Джонсон связался с контрольно-командным пунктом. Через несколько секунд его соединили с обоими постами у Белого дома на Пенсильвания-авеню. Он назвался и приказал пропустить Холленд, если она появится.

Тот же приказ получил наряд внутри Белого дома.

На этом Джонсон прекратил звонки. Сильная дергающая боль в ноге, потеря крови могли вскоре притупить сознание. Требовалось немедленно решить: понадеяться, что Холленд успеет, или объявить общую тревогу, перекрыть все ходы, превратить Белый дом в крепость?

Пока Джонсон размышлял, зазвонил телефон.

Говорил дежурный с командно-контрольного пункта, голос его звучал неуверенно:

– Только что звонили с постов. После разговора с вами они вспомнили, что Тайло уже прошла.

Джонсон уронил телефон на ковер и тихо, страшно застонал.

Ему явственно представилось: Холленд бежит по туннелю, достигает двери, набирает номер, который он заставил ее запомнить, и делает глубокий вдох, чтобы подавить страх перед входом в тесный бункер. Вот она взбирается по лестнице, напряженно прислушиваясь, пистолет в ее потной руке кажется скользким.

Вот Холленд дошла до верху, там еще одна дверь, она не заперта. С другой стороны она кажется частью стены Овального кабинета, разглядеть щели почти невозможно. Холленд распахивает ее, рассчитывая увидеть президента, пригласить его следовать за собой. Если потребуется, увести силой.

Но Холленд видит тело, обмякшее в кресле за столом. Она потрясена. И не услышит, как Уайетт Смит сделает шаг в ее сторону, как пуля расколет ей череп, не увидит, как Смит нагибается, берет пистолет у нее из руки... потом вкладывает ей в руку свой – из которого убил президента, – а ее оружие кладет к себе в наплечную кобуру.

Несколько секунд спустя, когда Смит откроет электронные замки, в кабинет ворвется охрана, директор будет стоять, не сводя глаз с изменницы, которую застрелил... но слишком поздно.

Никто не заподозрит, что это ловушка, что Смит умышленно оставил незапертой дверь, ведущую из бункера в Овальный кабинет. Так как знал, что Холленд появится и это единственная его возможность убить ее.

Слезы туманили глаза Джонсону. Он ощупью отыскал телефон и нажал кнопку, посылающую электронный импульс к отводной трубке, которую Холленд пристегнула к поясу. Предостеречь ее можно было только так.

Красный огонек замигал, но не зажегся ровным светом, означающим контакт. Холленд уже находилась в бункере, за непроницаемой железобетонной стеной...

* * *

Уайетт Смит быстро шел по коридору, ведущему к дверям Овального кабинета. Жгучую боль в пояснице он стойко сносил и не замедлял шага.

Секретарши и служащие, поднимая глаза от бумаг, смотрели на него. По их взглядам Смит понял, что они уже знают о перестрелке в сенате. Теперь директор секретной службы спешил к президенту. Охрану он удвоил; это не осталось незамеченным.

Смит кивнул агентам, стоявшим в коридоре. Пиджаки их были расстегнуты; те, что были вооружены «узи», держали пальцы на защелках футляров.

Возле дверей Овального кабинета сидел летчик с «ядерным чемоданчиком». Между двумя агентами он выглядел мальчишкой.

Смит кивнул секретарше президента, попытавшейся улыбнуться. Она нажала кнопку в столе, и электронный замок на дверях открылся. Смит помедлил, бросил последний взгляд на людей, прекративших работу, чтобы посмотреть на него, и вошел внутрь.

– Да, Уайетт, что случилось? – Президент перестал писать и поднял взгляд от бумаг. – Ты сказал, дело не терпит отлагательства.

Мой президент... Моя клятва защищать его... Моя боль...

Смит левой рукой расстегнул куртку и отвел полу. Хотел заговорить, но язык ему не повиновался.

Пастор, которого я вызвал из небытия, уже по-настоящему мертв. Крофта первой пулей с сенатской галереи я не убил. Тайло среагировала очень быстро: сама того не подозревая, чуть не убила меня. И Джонсон ворвался, вынудив меня ранить его, отняв время, которое мне требовалось на то, чтобы убрать Крофта... Крофт умирал, но был еще жив, Тайло ползла к нему...

Много ли он ей сказал? Чтобы уничтожить меня, достаточно было нескольких слов. Так что выбора не осталось...

Появляйся же, Холленд.

Смит быстро нажал кнопку, запирающую двери Овального кабинета. Едва разглядев удивленное выражение на лице президента, выхватил пистолет. Ноги его были расставлены, рука вытянута, дуло находилось самое большее в восьми футах от лба мишени.

Послышался шелест, Смита обдало потоком воздуха. С потолка упал плексигласовый колокол. Отскочив, Смит стал нажимать на спуск, однако пули попадали в трехдюймовое органическое стекло, покрывая его мелкими трещинами и сплющиваясь.

Смит поглядел на человека под колоколом, обхватившего голову руками. Потом, не оборачиваясь и не прислушиваясь, заговорил:

– Стало быть, вы здесь, Тайло. Как я и рассчитывал. Только появились вы слишком быстро.

Холленд вышла из-за двери, ствол ее пистолета смотрел Смиту в спину.

– Бросьте оружие, сэр. Немедленно!

– Слышите, ломятся? – Смит повел подбородком в сторону двери. – Им потребуется время; не так уж много, но достаточно, чтобы покончить дело самим.

Пистолет показался Холленд неимоверно тяжелым. Она хотела сказать очень многое. Хотела схватить Смита за горло, вытрясти из него ответы на все вопросы. И сознавала, что, даже думая так, действует ему на руку.

– Бросьте пистолет, черт возьми!

– Нет. – Смит покачал головой, поднимая оружие. – Я ношу в себе пули, предназначавшиеся людям, гораздо менее достойным, чем вы или я.

От этого страдальческого крика, который издал человек, возненавидевший тех, кто стоял над ним, Холленд окаменела. Она была бессильна предотвратить происходящее: Смит, перенося вес тела на левую ногу, повернулся так, что мог беспрепятственно застрелить ее. Она видела президента за стеклом, направленный на нее пистолет, палец Смита на спусковом крючке. В последний миг Смит вывернул запястье. Она не слышала ни собственного вопля, когда он сунул ствол себе в рот, ни выстрела, который отбросил его на колокол.

32

Глава наряда в Белом доме, Джерри Кепплер, получил по радио сообщение о перестрелке в сенате, когда она еще не затихла. И последовал непреложному правилу секретной службы: если возникают осложнения, принимай меры на своем объекте; не думай о том, что происходит в других местах. Бывали случаи, когда первыми выстрелами просто отвлекали внимание.

Когда Смит появился в коридоре, ведущем к Овальному кабинету, Кепплер уже ввел состояние повышенной готовности. Он обратил внимание, что Смит на ходу оглядывал посты: замечаний не последовало, значит, глава наряда не упустил ничего.

Сам Кепплер находился в шести футах от стола секретарши президента. На стене, над фотографией ее семьи с главой государства, горел красный огонек, указывающий, что у президента кто-то есть и его нельзя беспокоить. Впоследствии Кепплеру казалось, что Смит пробыл в Овальном кабинете пятнадцать – двадцать секунд, прежде чем замигал второй, янтарный огонек.

Кепплер понял, что сработали электронные замки. И пока, хмурясь, поворачивался к дверям кабинета, услышал резкие, назойливые гудки тревоги.

– Опущен колокол! – крикнул он.

И окинул взглядом коридор. Все агенты выхватили оружие и дослали патроны в патронники. Секретаршу президента, двух помощников и курьера из Капитолия подняли на ноги и, подталкивая, погнали в глубь коридора.

Один из агентов втиснул летчика с чемоданчиком в нишу и прикрыл собой; его напарник поднял ствол автомата.

– Видео! – крикнул Кепплер.

– Выключено! – отозвался кто-то. Овальный кабинет оснащен четырьмя скрытыми видеокамерами, включить которые может только президент. Когда они включены, за происходящим можно наблюдать по монитору.

Кепплер понимал, что президент не станет записывать на пленку встречу со Смитом.

– Продолжительность тревоги? – рявкнул он.

– Пятьдесят две секунды.

Кепплер встал перед двумя агентами, которые навели оружие на замки и ручки дверей. Опустился на колени, провел пальцами по гладкому вишневому дереву, подергал ручки, поднялся и отступил.

– Заряды, – спокойно сказал он.

Укрепленные стальными плитами двери в Овальный кабинет снабжены наилучшими замками. Выстрелы в упор только расщепили бы шпон.

Двое агентов, ежемесячно отрабатывавших эту операцию, заняли места по обе стороны дверей. Из выложенного изнутри пенопластом контейнера достали заряды пластиковой взрывчатки размером с двадцатипятицентовую монету. Прикрепили их к восьми дверным петлям, затем подвели провода к взрывному устройству. Через двадцать пять секунд один из агентов вставил в него двенаддативольтовую батарейку. Потом глянул на Кепплера, тот кивнул.

Убедившись, что все находятся в безопасности, закрыли руками уши, отвернулись от двери, агент нажал кнопку.

Заряды оглушительно взорвались. Двери покосились и с грохотом упали на пол. Кепплер, у которого в ушах звенело от взрыва, ринулся в кабинет. Когда он увидел трещины на плексигласе, ему чуть не стало дурно. Но пули засели в колоколе. Внутри его президент выкрикивал слова, которых Кепплер не мог расслышать, и неистово указывал пальцем на что-то.

Потом Кепплер увидел Смита, кровавую полосу на плексигласе, оставленную тем, что недавно было его головой. Теперь Смит лежал на боку, будто спящий.

Кепплер взмахом руки велел входящим агентам вернуться на места. Пистолет Смита валялся в нескольких футах от трупа. Кепплер понял, что Смит покончил с собой. Расколоться так череп мог только от выстрела в рот.

Кто-то находился в туалете; слышно было, как бежит вода в раковину. В приоткрытую дверь Кепплер разглядел пистолет на мраморном туалетном столике.

Он жестом велел одному агенту прикрыть себя.

– Назовитесь!

Голос его перекрыл шум воды из открытого крана. Кепплер шагнул вперед, потом сигнал радиотелефона заставил его замереть. Не отводя от туалета глаз, он потянулся за трубкой.

Говорил Джонсон. По отдаленному шуму Кепплер догадался, что тот еще в Капитолии. Джонсон сказал о потерях, спросил, что происходит в кабинете, в безопасности ли президент, жива ли Тайло. И что со Смитом?

– Президент в безопасности, сэр, – негромко ответил Кепплер. – Пожалуйста, подождите минутку. – И обернулся к своим людям: – Опасности больше нет. Перекройте все входы. Если кто-то спросит – мы испытывали новое приспособление, произошла авария.

Потом Кепплер распахнул дверь туалета и увидел склонившуюся над раковиной женщину. Она поглядела на него в зеркало, и он увидел, что лицо ее растерто докрасна. Затем она снова наклонилась над раковиной и принялась тереть лоб и виски. Когда отняла руки, пальцы ее оказались в крови; в раковину падало что-то похожее на белые песчинки. Кепплер догадался, что это: осколки черепа Смита.

Он отвернулся, глубоко вздохнул и сказал в трубку:

– Жива, сэр. Мы о ней позаботимся.

Эпилог

Открыв глаза, Холленд пришла в недоумение. Благоухание букета на столике не заглушало больничного запаха. Комната была очень большой, окрашенной в мягкие пастельные тона, с креслами и маленьким холодильником под столом. На одной из стен была эмблема больницы Джорджтаунского университета.

Повернув голову, она увидела Мег, сидящую в шезлонге возле кровати.

– Привет, закадычная.

Голос ее походил на карканье.

Мег поднялась и обняла подругу. Ощутила дрожь руки Холленд, капли слез у себя на шее. Протянула ей бумажную салфетку, отвернулась, пока подруга сморкалась, потом подала стакан холодной воды.

– Давно я здесь?

– Уже шесть часов. Медики сделали тебе укол, потому что ты не хотела уходить из того туалета.

– Там был какой-то мужчина...

– Джерри Кепплер. Он привез тебя сюда, обращался, будто с хрустальной. Не хотел уходить, пока врачи его не вытолкали.

– И?

Мег переступила с ноги на ногу и подняла взгляд к потолку:

– И попросил номер моего телефона, пригласил в пиццерию.

– В пиццерию...

– Можешь пойти с нами.

– Угу.

Холленд улеглась повыше на подушки. Глаза ее затуманились, и Мег поняла, что она вспоминает.

– Президент?

– Все в порядке. И с ним, и с Джонсоном. Собственно говоря, Джонсон тоже здесь, скандалит из-за того, что ему не позволяют тебя видеть.

– Смит?

– Джонсон сказал, что поговорит об этом с тобой, как только ты очнешься. Просил передать, что, если бы не ты, президенту пришел бы конец.

Холленд закрыла глаза, сосредоточилась на пульсации в висках, на боли, потому что только так могла избавиться от кровавых образов.

Потом, не имея ни малейшего представления о том, сколько времени прошло, сказала:

– Мне нужно умыться.

Мег порылась в своем рюкзачке, достала три флакона разных шампуней, дорогое мыло, зубную пасту и щетку, новый гребень. Когда Холленд поднялась с кровати, заботливо посмотрела на нее и убедилась, что подруга уверенно держится на ногах. Обрадовалась, увидев гримасу, которую скорчила Холленд, посмотревшись в зеркало ванной.

Двадцать минут спустя ее дверь отворилась, выпустив волну теплого, ароматного воздуха. Мег подумала, что в коротком больничном халате Холленд выглядит лучше, однако поморщилась при виде синяков на руках и ногах подруги.

– Хорошо, что ничего не сломано, – сказала Холленд, проходя мимо Мег.

Она открыла дверцу шкафа, потянулась к своим брюкам и запустила руку в карман. Когда повернулась, Мег увидела в ее руке две дискеты.

– Из-за них все и произошло?

Холленд кивнула, глядя на серебристые штучки. Одну она получила от человека, за которого отдала бы жизнь, вторую вынула из пальцев умирающего Крофта.

– Сейчас они нужны кому-то еще, да? – спросила Мег.

– Я должна их отдать, – ответила Холленд. – Это моя работа... мой долг.

Мег хотела возразить, но увидела, что на губах Холленд появилась загадочная улыбка.

– Думаю, мне нужно пройти еще одно рентгеновское обследование, – сказала она. – Надо же окончательно убедиться, что у меня нет сотрясения мозга.

Мег уставилась на дискеты, внезапно показавшиеся такими ненадежными... такими податливыми воздействию неблагоприятной среды.

– Устрою, – сказала она. – Собственно говоря, работать на аппарате придется мне самой, поскольку рентгенолога неожиданно куда-то «вызовут».

* * *

Холленд сидела на углу маленькой кушетки, подобрав под махровый халат босые ноги. Они с подругой вернулись менее десяти минут назад.

– Хочешь пообщаться? – спросила Мег.

– С Арлиссом?

Та кивнула и передвинула к ней телефон.

Холленд вздернула подбородок, подставляя лицо последним, слабым лучам солнца. Ей нужно было кое-что узнать у Джонсона. Для начала. Она выслушала его и поняла по голосу, что ему есть еще что сказать, но только при личной встрече.

– Не поговорить ли тебе с Джерри Кепплером о пицце? – сказала Холленд, положив трубку.

Мег пожала плечами:

– Девушке надо питаться. Принести тебе что-нибудь?

– Только непристойные подробности.

После ухода Мег Холленд захотелось вздремнуть. Она закрыла глаза, по-прежнему подставляя лицо солнечным лучам, но тут дверь распахнулась и въехал Джонсон в кресле-каталке с моторчиком. Молча оглядел ее.

– Чувствуешь себя нормально?

Холленд наблюдала, как Джонсон объезжает палату. Его плечо и бедро были плотно забинтованы, предвечерние тени старили лицо с ввалившимися щеками.

– Рана серьезная? – спросила она.

– Прострелена мякоть, только и всего.

– Как Брайент?

– Пуля прошла сквозь ягодицу. Придется какое-то время помучиться.

Холленд вздрогнула, когда он взял ее холодную руку в свои.

– Ты спасла президенту жизнь. Не забывай об этом. Смит все так рассчитал, что у тебя, в сущности, не оставалось возможности уцелеть.

– Труженик подскочил от неожиданности, увидев, как я выхожу из туннеля, но быстро пришел в себя. Я провела в кабинете меньше чем полминуты до того, как он впустил Смита.

– Почему он не заперся в кабинете с тобой? Смит не смог бы войти.

– В коридоре были безоружные люди – секретарши, курьеры, посетители. Смит мог взять их в заложники.

Джонсон задумался:

– Рискованным был ход с этим колоколом.

– Вы знали, что президент на него отважится, – сказала Холленд. – Рассказывали же, что, когда эту штуку установили, вы устроили ему демонстрацию. Видимо, она произвела на него впечатление.

Джонсон поглядел на Холленд:

– Что еще ты хочешь сейчас от меня услышать?

– Все.

Джонсон вытянул здоровую ногу:

– Подозрения у меня возникли потому, что Пастору было все нипочем. Как и у тебя...

Холленд кивнула:

– Он был словно призрак. Я решила, что у него должен быть какой-то талисман, покровитель.

– Талисман у него был. И все указывало на Крофта. Я был убежден, что это Крофт, пока нам не сообщили номер паспорта, с которым Пастор прилетел из Таиланда.

Помнишь, Брайент отправился с проверкой? Я все ждал – он позвонит, скажет, что на бумагах подпись Крофта. Только оказалось, выдать паспорт распорядился Смит.

Холленд поглядела в серые глаза Джонсона, наполненные болью, стремлением понять смысл этого предательства.

– Значит, в это дело Смита втянул Крофт. Как? Почему Смит на это пошел?

– Директорский кабинет уже опечатан. Кобб с Марианной поехали к нему на квартиру поискать какие-то следы – дневники, письма, видеозаписи.

– Нашли что-нибудь?

Джонсон отвернулся, потер висок:

– Крофту потребовался убийца. Он обратился к Смиту без малейшей опаски. Мог обратиться и к другим, но начал со Смита. Смит непосредственно знал людей вроде Пастора, с которыми имел дело...

– Но вы говорили, Смит когда-то его преследовал...

– Сейчас я задаюсь вопросом, действительно ли даже тогда Смит хотел, чтобы Пастор был пойман. Надеюсь, сумею выяснить. – После паузы Джонсон продолжил: – Итак, я узнал, что выдать паспорт распорядился Смит. Он и был «талисманом» Пастора. Мне требовалось встревожить Смита. Это было наилучшим способом добраться до Пастора. Я рассказал ему о нашем расследовании во всех подробностях, но убедил, что подозреваю Крофта.

– Вот почему вы, можно сказать, приказали мне упомянуть в рапорте Дэниела Уэбстера, – негромко произнесла Холленд. – Дали Смиту все сведения, в которых нуждался Крофт. Знали, что он передаст их Крофту.

– Только я недооценил быстроты реакции Смита. Не рассчитывал, что он мгновенно оповестит Крофта, чтобы тот успел обшарить стол Уэстборна раньше тебя. – Джонсон поглядел на нее в упор, голос его стал хриплым. – И вы с Брайентом чуть не погибли из-за этого. Я считал, что Смит у себя в кабинете, читает твой рапорт. Звонил его секретарше, та все говорила, что он не выходил. А Смит уже вышел через заднюю дверь и ехал убить последнего человека, знавшего о его причастности к возвращению Пастора и убийствам.

– Крофта.

– Крофта.

– Но Смит не убил его первым выстрелом.

– Промахнулся. Он знал, что сенатор еще жив. К нам шло подкрепление, а ты держала на коленях голову Крофта. Поэтому Смит думал только о его предсмертном признании.

– Но зачем было ехать в Овальный кабинет? Смит не мог надеяться, что вывернется, взяв президента в заложники!

Джонсон покачал головой:

– Президент был приманкой. Я это понял слишком поздно. Смит устроил все так, чтобы ты последовала за ним. Позаботился, чтобы охрана у входа в министерство финансов пропустила тебя.

Он рассчитывал, что ты воспользуешься кратчайшим маршрутом, не пойдешь через парадный вход Белого дома.

Рассчитывал и на то, что я сочту, будто он охотится за президентом, пошлю тебя туда. А у него был другой план. Слушай.

Директор секретной службы приезжает к президенту. Все уже знают о перестрелке в сенате. Нервы у всех напряжены, никто не понимает, что происходит. Наш начальник запирается с Тружеником.

Смит стал бы что-то рассказывать президенту с целью протянуть время до твоего появления. Может, какой-то вымысел о происшествии в сенате. И был бы начеку. Едва бы ты появилась, произошло бы одно из двух, в зависимости от того, что мог увидеть президент.

Если бы ты вошла с оружием в руке, Смит уложил бы тебя одним выстрелом. И тут же стал бы героем, не давшим агенту-изменнице, участнице перестрелки в сенате, убить Труженика. На следствии извратил бы все полученные от меня сведения о нашей операции против Пастора.

Доверие ко мне было бы подорвано, мало того, я ничем не смог бы доказать, что Пастора вернул в страну Смит, – ты понимаешь, что все улики к тому времени исчезли бы. Наилучший сценарий. Меня бы лишили должности и пенсии.

– А если бы я вошла без оружия в руке, – сказала Холленд, – Смит застрелил бы сначала президента, потом меня. Через две секунды его пистолет оказался бы в моей руке. Может, даже раздался бы третий выстрел, он сам нанес бы себе рану, чтобы, когда наконец взорвут дверь, все лежали.

– Сперва я думал, что так и будет, – сказал Джонсон. – Представлял, что он убьет президента, вторым выстрелом тебя...

Джонсон был измучен, и его боль не давала ей покоя. Но она должна была знать правду, а ответа пока не получила.

– Что Марианна и Кобб нашли у Смита в квартире? – спросила Холленд.

Джонсон потер лежавшие на коленях руки:

– Некогда Смит возглавлял наряд, который попал в засаду.

– В Пуэрто-Рико? – перебила Холленд. – Тогда произошла перестрелка с боевиками наркодельцов?

– Да. Смит получил там две пули, предназначавшиеся Уэстборну. – Джонсон помолчал. – Из той стычки Смит вышел героем – главным образом благодаря показаниям Уэстборна. Но потом совершенно изменился. Я думал – потому, что потерял в той стычке трех человек, а здесь его наградили...

– Уэстборн прикрывал его?

– Дома у Смита хранились записи о том, как все произошло на самом деле, как он оплошал. Этот промах мог стоить ему карьеры. У него были также записи разговоров с Уэстборном, тот ясно дал понять, что при желании может лишить его работы...