Текст книги "Дни барабанного боя"

Автор книги: Филип Шелби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

25

– Она разговаривала со мной. Очень откровенно... Все было бы очень хорошо, если бы не ворвался Росс.

Холленд сидела на одном из вращающихся кресел перед выключенным катушечным магнитофоном.

Джонсон с сочувствием глядел на нее, думая о том, сознает ли она, как выглядит со стороны. Правая рука Холленд лежала на колене, пальцы были сжаты, словно она держала в них что-то. Возможно, Синтию Палмер.

Он успел прокрутить последние минуты разговора до того, как в фургоне появилась запыхавшаяся, сверкающая глазами Холленд. Джонсон чувствовал, что она так и пышет гневом, и понимал, что ничем не может ее успокоить. Гнев объяснялся не только тем, что ей помешали выведать секрет Палмер, но и мрачной правдой, которую она узнала об этой женщине. И Уэстборне. Особенно об Уэстборне, считал Джонсон. Холленд была предана человеку, который оказался извергом и шантажистом, гнусным и недостойным. Он думал, что горе и чувство вины перед погибшим теперь выжжены, словно раскаленным железом, положенным на открытую рану, а на смену пришло презрение.

– Я могу продолжить разговор с ней, – сказала Холленд.

– Росс теперь ее не оставит. Не знаю, что у него на уме, но он будет разыгрывать рыцаря, оберегать измученную вдову.

– Она приехала одна и вернется домой одна, – уверенно сказала Холленд.

– Ну и что?

– Хочу поехать к ней, когда убедимся, что она дома.

Джонсон заерзал. Воздух в фургоне, хоть и дважды профильтрованный, был насыщен газами из подземного гаража «Омни». Похлопал Брайента по плечу:

– Поехали туда, откуда виден ее автомобиль.

Джонсон не стал предлагать Холленд выгодного пари, что Синтия поедет домой не одна. Просто решил дать ей возможность увидеть это самой.

Занимала Джонсона проблема, казавшаяся ему более серьезной. Росс просто так не оставит случившегося. Произойди это столкновение с глазу на глаз, возможно, и оставил бы. Но тут какая-то девчонка срезала его на глазах Марджори Вулворт и всей ее своры.

Требовалось как-то замять скандал. Росса при его влиятельности сразу же соединят с Уайеттом Смитом. Он скажет об агенте-девушке по фамилии Бомонт. Директор догадается, кто эта девушка. И тут же начнет чинить препятствия.

Займись этим немедленно. Войди с унылым, огорченным видом. Отзови Росса в сторону, объясни все чрезмерным усердием новенькой. Пересыпай речь извинениями, проси о доверии и понимании. Он любит лесть и клюнет на это, если все преподнести в изящной упаковке.

Джонсон принял решение, когда Брайент поставил фургон среди автомобилей гостей и вылез навстречу распорядителю, подходящему широким шагом с целью прогнать их.

Права ли Холленд? Знает Палмер, где дискета?

Уверенности в этом у Джонсона не было. О дневниках Синтии было известно. Но она никак не среагировала на упоминание Холленд о второй дискете. Из ее слов Джонсон сделал вывод, что она знала о существовании шантажа, но могла не знать о его формах и масштабах.

Придется снова послать Холленд к ней.

Джонсон заерзал:

– Мне надо пойти уладить дело с Россом. Иначе он начнет охоту за головами утром, как только проснется. Или, чего доброго, еще до утра.

– Я ничего не могла поделать... – заговорила Холленд.

– Знаю. Зато теперь можешь. Сиди здесь, жди меня.

– А если выйдет Палмер...

– Не выйдет. Еще рано. Ты знаешь церемониал подобных сборищ.

Джонсон вылез.

– Вернусь через пятнадцать, от силы двадцать минут. Росс не такой уж непреклонный, каким хочет казаться.

Холленд посмотрела ему вслед, он шел, втянув голову в плечи, ветер трепал его брюки. Потом пересела на переднее сиденье и, не сводя глаз с входа в отель, стала перебирать в памяти взывающие к состраданию признания Синтии Палмер.

* * *

В душе Пастора будто звучала героическая симфония. Музыка, слышимая только им, достигла крещендо. Честер Роулинс вскоре услышит финал с литаврами и грохочущими цимбалами. А потом не будет слышать ничего.

Роулинс оказался легок на помине. Вылез из своей машины и побрел к нему.

Подружиться с ним оказалось легко. Роулинс счел Пастора своим парнем. С интересом выслушал рассказ о службе в «зеленых беретах», но, как профессионал, от назойливых расспросов воздержался. Пастор счел, что Роулинс созрел для чашечки кофе. За поворотом, совсем рядом, находился роскошный гастроном.

– Глотнем кофейку? – предложил Пастор.

– Не откажусь.

– Через пару минут будем опять здесь. Только согреемся.

Роулинс засмеялся. Зубы у него были очень маленькими для такого здоровяка. Едва Пастор об этом подумал, как в машине Роулинса загудел телефон.

– Возьми этот, поговори, – протянул ему Пастор свой сотовый. Звонок вызвал у него любопытство.

Лицо Роулинса, пока он разговаривал, приняло недоуменное выражение, потом слегка обиженное.

– Могли бы раньше сказать, – проворчал он. – Но желаю удачи тому, кто ее заберет.

– Кого? – спросил Пастор, забирая у него телефон.

– Палмер, эту богатую суку. Должно быть, что-то случилось. Ее опекает секретная служба.

Пастор всеми силами постарался выразить удивление.

– Слушай, – сказал Роулинс, – я не сразу домой. Может, выпьем по стаканчику, когда освободишься?

– Не могу, – ответил Пастор. – Мой пассажир нанял машину до двух часов. Между нами, я думаю, он хочет поразвлечься на заднем сиденье со своей дамочкой.

Роулинс засмеялся:

– Да будет так.

Пастор сунул в карман визитную карточку, которую дал ему Роулинс, пообещал позвонить в выходной и оставил его. Когда тот усаживался в машину, телефон Пастора зазвонил.

– Планы переменились.

– Я понял.

– У тебя есть своя машина?

Пастор глянул на лимузин, взятый напрокат:

– Есть.

– Где-то недалеко от тебя фургон наблюдения. Правда, сейчас у них другие хлопоты.

Пастор тут же вызвал в памяти образ Холленд Тайло. Ему очень хотелось спросить, близко ли она, чтобы представиться ей.

Но вместо этого он сказал:

– Скоро у них будет гораздо больше хлопот.

Обещанные Джонсоном двадцать минут прошли. Брайент предложил Холленд еще кофе из термоса, но та покачала головой. Не хотела отрывать глаз от входа в отель.

Подъезжали машины, большей частью взятые напрокат, их вели усталые бизнесмены, разложившие из передних сиденьях дорожные карты. Появлялись и такси. В дальнем углу двора стояли лимузины, доставившие гостей на благотворительный бал. Время от времени кто-то из водителей садился в машину, заводил мотор и включал отопление.

Вот один из них выехал, обогнул двор и остановился у ступеней, устланных красно-золотистой дорожкой. Швейцар в лейб-гвардейской форме поспешил распахнуть заднюю дверцу.

– Она. – Холленд выскочила из фургона.

– Тайло! Не надо!

Брайент держал обе руки на руле, стиснув одной пластиковую кофейную чашку так, что она приняла овальную форму. Холленд понимала, что он не сможет остановить ее, если она побежит, и Брайент тоже понимал.

– Вы знаете, куда я. Ждите меня возле дома, где живет Палмер.

– Мы не сможем защитить вас там!

– Палмер одна. Я знаю, чего опасаться. Она нет.

Брайент смотрел, как Холленд бежит к освободившемуся такси, придерживая одной рукой платье от ветра. На плечи она набросила куртку, найденную Брайентом в глубине фургона. Куртка совершенно не сочеталась с вечерним туалетом, зато надежно прикрывала пристегнутую кобуру с пистолетом.

Это упущение Джонсона, подумал Брайент. Он должен был понимать, что Тайло удерет, если появится Палмер. И ушел Джонсон без микрофона, только с бипером. Хоть бипер вибрировал, а не пищал, он мог заработать очень некстати, если Джонсон продолжал разговор с Россом.

Достав панель, Брайент набрал номер бипера. Едва появился сигнал приема, набрал еще один номер и стал ждать, когда ответит женщина.

* * *

Синтия Палмер думала, что ей придется дожидаться водителя, и готовилась сорвать на этом остолопе ярость, однако лимузин с работающим мотором стоял у ступеней. Когда швейцар, снимая шапку, неуклюже задел мехом ее лицо, она скрипнула зубами.

Перегородка в машине, к ее удовольствию, оказалась поднятой. Нажав переговорную кнопку, Синтия сказала:

– Везите меня домой.

Рывка, которого она ждала, не последовало. Машина тронулась плавно, словно парусник. Палмер удобно устроилась на заднем сиденье, вытянула ноги и стала шевелить пальцами в теплом воздухе из запольных отверстий.

Эта сучонка из секретной службы – как ее фамилия? Бомонт. Разболталась о дневниках Чарли. Слава Богу, Росс и эта корова Марджори не слышали.

Достав сигарету, Синтия прикурила от золотой зажигалки. Бомонт застала ее врасплох, когда с чувств, так старательно скрываемых от всего мира, спала защитная броня. Она собиралась недурно провести вечер. Посплетничать, потратить немного денег, позондировать, что кроется за соболезнованиями. Может быть, даже отдаться. Россу этого определенно хотелось.

Но Бомонт потрясла ее, сказав, что дневники исчезли, и намекнув, что они могли послужить причиной убийства Чарли. Не столь уж ошеломляющая догадка. Узнав в лондонском «Савое» за завтраком о гибели мужа, она поняла, в чем причина убийства.

Знала она и то, что дневники состояли из двух частей. Однажды вечером, перепив арманьяка, Чарли стал хвастаться, как умно поступил, не свалив все в одну кучу. Без помощи референта он изъяснялся безнадежно избитыми фразами.

Все время, пока Синтия летела из Лондона, пока отвечала на вопросы сотрудников полиции и ФБР, стремившихся быть максимально деликатными, пока слушала сентиментальные излияния подруг, у нее из головы не шел единственный вопрос: завладел ли убийца дневниками или их частью?

Все задаваемые вопросы она соотносила с этим и пришла к выводу: нет, убийца или тот, кто его подослал, остались с пустыми руками.

Палмер издала короткий смешок. Она не только ошиблась во всех умных, патологически жестоких мерзавцах, которые были бы не против заполучить дневники. Оказалось, что один из дневников попал в руки какой-то зеленой девчонки-агента.

Что я знаю наверняка? С чего приниматься за дело?

Бомонт явно известно о содержании дневников – это следовало из ее намеков. Значит, секретная служба – начальник Бомонт или кто-то еще – тоже в курсе дела.

Вопрос: Проболтались ли они?

Маловероятно. Тот, кто видел дискету, понял, что это взрывоопасный материал.

И они думают, что некто, упомянутый в дневнике, может оказаться убийцей. Логично, но кого это волнует?

Отбросив все эти рассуждения, Палмер ухватилась за главное: не важно, что и как оказалось в распоряжении секретной службы. Теперь, по завещанию Чарли, это ее личная собственность...

Смущало ее только одно: почему секретная служба прислала эту Золушку в готовом платье, хотя подобные дела нужно делать тайком?

Скорее всего тот, кто послал девчонку, рассчитывал: Палмер будет до того потрясена, раздавлена упоминанием о дневниках, что выложит, где вторая дискета.

Знать бы...

Она уже проверила все известные ей сейфы, тщательно обыскала всю квартиру, поехала в клуб «Белмонт», разыграла убитую горем вдову и получила доступ к шкафчику Чарли. Оставались только Дубки. Она была уверена, что дискету не найти, если Чарли спрятал ее вне дома. Теперь думала, что поспешила с выводом; когда почва подсохнет, она сходит в лес к тайникам Чарли – он называл их «секретные места».

Но для начала нужно будет нажать на Бомонт. Потребовать, чтобы эта девчонка вернула дискету, попавшую к ней. Та, конечно, примется вилять, ссылаться на начальство. Но Палмер давно овладела искусством обращения с мелкой вашингтонской шушерой. Если собеседники оказывались слишком глупы или упрямы, приходилось привлекать к делу Лоуренса Росса.

Стоит только упомянуть Ларри, и Бомонт станет шелковой!

Огни башни, в пентхаусе которой жила Синтия, проплывали мимо. Когда машина стала спускаться, Палмер обратила внимание, что они на пандусе, ведущем к гаражу. Потянулась к переговорному устройству, но тут остолоп заговорил:

– Это просто мера безопасности, миссис Уэстборн. Мне дали указание привезти вас таким путем.

Не все ли равно?

Палмер думала об этой девчонке, Бомонт. Что произошло между ними, почему вся ее оборона рухнула, будто песчаный замок?

До сих пор она ни с кем не позволяла себе говорить так откровенно, особенно с Марджори Вулворт и ей подобными. Эти особы могут уловить слабость или тревогу безошибочнее и быстрее, чем кто бы то ни было. Они копят и копят мелкие секреты, пока их жертва не окажется в западне. В стае они ведут себя как сонные крокодилы, жадно бросающиеся к первой же попавшей в воду капле крови. У этих каннибалов своя, постоянно меняющаяся иерархия.

А тут она назвала Чарли сукиным сыном, призналась в столь многом под влиянием гнева, возмущения, отвращения; обнажила свои язвы.

Почему?

Потому что хорошенькой Бомонт не приходится вращаться в этой среде. Она чистая, неиспорченная, никогда не соприкасалась с этой грязью, хотя у нее и есть свои секреты.

Может, я была когда-то такой же. Или мне это только кажется. Обладай я ее чистотой и откажись поступиться ею, все могло быть хорошо.

Синтия продолжала думать о необходимости бегства с той холодной, неуютной планеты, где живет, когда машина плавно остановилась.

Дверца распахнулась, Палмер вышла. Шофер стоял к ней спиной. Она услышала щелчок зажигалки, уловила запах табачного дыма. Достала из сумочки пластиковую карточку от лифта. Здание было оснащено всевозможными средствами безопасности, и лифты поднимались только на тот этаж, который указан на магнитной полоске карточки-ключа.

Дверцы кабины открылись. Палмер вошла и обернулась. Машина стояла, мотор с пощелкиванием остывал. В воздухе висел голубой дымок, но шофера она не видела...

Внезапно он появился в кабине, и она поняла, что это не тот, кто вез ее на бал. Другой человек, с безумными глазами, но плавными, изящными, будто у танцора, движениями. Шея ее оказалась словно зажатой в тиски. В глазах потемнело, и последней мыслью ее было, до чего он силен. Потому что другой рукой этот человек выхватил карточку, вставил в прорезь, и дверцы плавно закрылись.

26

Брайент смотрел в ветровое стекло, как Джонсон сбегает вниз, перескакивая через ступеньки. Когда начальник приблизился, разглядел морщинки у его глаз и понял, что поладить с Россом он не сумел. Подойдя, Джонсон посмотрел в упор на Брайента и пустое пассажирское сиденье. Взгляд его был мрачным.

– Когда она удрала? – спросил Джонсон, влезая в фургон.

Брайент глянул на цифровой дисплей:

– Двенадцать минут назад. Зря я не примкнул ее наручниками...

– Она отправилась к Палмер. Поехали.

– Я позвонил Марианне, – сказал Брайент. – Она при разводе получила новую машину, шикарный джип «чероки». По пути захватит Дэвида Кобба... У Марианны двухстволка, а Кобб никогда не выезжает без своего «узи».

Они, видимо, уже недалеко от дома, где живет Палмер... Джип не привлечет ничьего внимания, это не наш фургон. Я сказал им, пусть прикинутся любовниками.

Джонсон хмыкнул.

– Как прошел разговор с Россом?

– Росс держался непримиримо. Думаю, он решил жениться на вдове Уэстборна.

– И хочет устроить директору скандал?

– Уже пытался. Смита не оказалось на месте.

Где был директор, Джонсон не стал уточнять. Кроме президента, только пять-шесть человек знали, что Уайетт Смит еженедельно ездит на прием к хирургу в больницу имени Джона Гопкинса. Состояние его из-за пули в спине было критическим. Если ее не удалить, она вскоре могла повредить спинной мозг и Смит оказался бы парализованным.

Джонсон знал, что Смиту нужно срочно принимать решение, пока есть еще выбор. И не хотел, чтобы ему докучал самодовольный осел вроде Росса, поэтому извинился перед адвокатом и пообещал лично разобраться с поведением «агента Бомонт».

Однако кое-что не давало Джонсону покоя. Холленд выложила Палмер немало сведений. Росс, ее доверенное лицо, не упоминал об этом в разговоре. А Джонсон знал, что, располагай адвокат этими сведениями, то учинил бы ему допрос с пристрастием.

Стало быть, Росс утешал Палмер, расспрашивал ее, а вдова ничего не сказала. Почему?

Если Холленд попала в точку, заставила Палмер думать о том, что она проглядела или сочла не стоящим внимания...

Джонсон взял телефон и позвонил консьержу в доме, где жила Палмер. Этот человек знал, что происходит на его территории. Лимузин с миссис Уэстборн только что въехал в гараж.

Джонсон сказал ему, что она, по всей видимости, уедет снова. И туда должен прибыть наряд секретной службы. Хорошо, если бы кто-то встретил агентов у ворот гаража. Расчетное время прибытия – через семь минут.

Глянув на Джонсона, когда он закончил разговор, Брайент заерзал и прибавил газу.

* * *

Снаружи охрана в «Риверсайд-Тауэрс» казалась надежной.

Когда такси Холленд подъехало и развернулось, навстречу вышел человек в куртке. Из-за парадных, отделанных бронзой дверей глядел второй. У стола в вестибюле стоял консьерж. Это были крепко сложенные люди, грубовато-вежливые, что выдавало в них бывших полицейских или распрощавшихся с беззаботной жизнью спортсменов-профессионалов.

Холленд оглядела двадцатичетырехэтажное здание из гранита, мрамора и меди, прилегающая территория была обнесена металлической изгородью, пики которой поблескивали черной краской. В темных уголках виднелись огоньки вращающихся видеокамер, она подумала, способны ли они автоматически держать движущийся объект в поле наблюдения.

Убийце, даже вору пришлось бы несладко. Но для такого человека, как Пастор, здание представляло собой всего-навсего пирамиду причудливых, нагроможденных один на другой дорогостоящих курятников.

Холленд не жила в этом доме, и привратники не включали механизм, открывающий двери, пока она не предъявила удостоверения. Вестибюль походил на зал Национальной галереи, мраморные стены его были увешаны гобеленами, картинами.

Холленд обратила внимание, что консьерж глядит на спадающую с ее плеч спортивную куртку.

– Я должна передать кое-что миссис Уэстборн.

Ответ консьержа удивил ее.

– Конечно-конечно. – Он широким жестом протянул ей карточку-ключ. – Пентхаус, квартира номер один. Лифт поднимается туда без остановок. Пожалуйста, верните карточку, когда будете возвращаться.

Консьерж повел Холленд к лифтам.

– Приезжал кто-нибудь к миссис Уэстборн сегодня вечером?

– Нет. Она вернулась двадцать минут назад. Машина все еще внизу. Мы очень внимательно следим за приездами и отъездами наших жильцов.

Холленд оставила без внимания его самодовольный тон. Путь в лифте наверх напомнил ей об учебной базе в Белтс-Вилле, штат Мэриленд, где курсантов учили освобождать заложников из лифтовых шахт. Та кабина была облегченной и двигалась быстрее, чем эта.

Холленд выбросила из головы все: Брайента, Джонсона, неудобную наплечную кобуру, вечерние туфли, в которых замерзли ноги. Она думала о словах, которые сказала Синтии Палмер. Мысленно повторила все, что та ответила, и отобрала то, что могло пригодиться. Она не хотела давать Синтии возможность задумываться после того, как она откроет дверь.

Холленд представила себе большую темную квартиру с морем городских огней за высокими окнами, Синтию, свернувшуюся калачиком в любимом кресле, держа в руке запотевший стакан с выпивкой и неотрывно глядя в горящий камин или, может, в пустой и холодный, как ее душа.

Кабина лифта замедлила ход, двери ее бесшумно раскрылись. Холленд вышла в небольшой круглый холл, там стоял столик из красного дерева с красивым букетом. Слева была дверь на пожарную лестницу. Подергав ее, Холленд обнаружила, что она заперта.

Прямо перед ней находилась двустворчатая дверь в квартиру, на уровне талии светилась кнопка звонка.

* * *

Джонсон заметил джип «чероки», стоявший напротив дома, за перекрестком, на обсаженной деревьями улице, примыкающей к небольшому парку.

В ночной бинокль он без труда разглядел пару на переднем сиденье. Подумал, что из них двоих Коббу приходится труднее. Он недавно женился, а Марианна, наоборот, привыкала к обретенной свободе от брачных уз. Она сидела, полуобернувшись к Коббу и вытянув руку вдоль спинки сиденья.

Брайент заканчивал разговор с привратником, прибежавшим с ключом от ворот гаража.

– Женщина-агент приехала? – спросил, высунувшись, Джонсон.

– Да, сэр. Мы сразу же позволили ей подняться наверх.

Джонсон скупо улыбнулся. По его указанию они пропустили бы даже слона.

Недавно побеленный гараж был ярко освещен. Места индивидуальных стоянок обозначались свежими черными полосами и четко написанными фамилиями владельцев. Лимузин стоял у дверей лифта в очерченной желтым зоне высадки.

Брайент выскочил из фургона и подошел к лимузину. На передних сиденьях никого не было. Постучал в заднее окошко, решив, что водитель дремлет внутри. Потом открыл дверцу, заглянул туда и обернулся к Джонсону:

– Может, она была пьяной и нуждалась в помощи, чтобы подняться? Или он взялся что-то ей донести?

– Иди к охранникам, – сдавленным голосом сказал Джонсон. – У них в лифтах есть видеокамеры. Просмотри пленки.

* * *

Нажимать светящуюся кнопку Холленд не пришлось. Дверь в квартиру Палмер была приоткрыта.

Холленд распахнула ее, зашуршав деревом о ковер. Вошла в небольшую прихожую со скрытым освещением, на светло-розовом мраморном полу лежал китайский коврик.

Она сняла туфли, сбросила куртку и взяла в руку пистолет.

На правой стене висело большое абстрактное полотно; слева находилась гостиная. Пламя газовой горелки в гранитном камине бросало блики на края ковра. Другим источником света являлись высокие, от пола до потолка, окна, из которых открывался прекрасный вид на город.

В воздухе стоял запах духов Палмер. Холленд пошла дальше, увидела справа столовую, напротив нее – холл.

Он представлял собой галерею картин Шагала, полотна с буйством красок были подсвечены музейными лампами. Справа находилась маленькая спальня для гостей. Рядом с ней кабинет, через открытую дверь были видны изящный письменный стол и современное кресло с высокой спинкой, стоявшие на кремовом ковре.

Холленд замерла и на миг зажмурилась. Поперек ковра падала тень с чудовищными, словно бы тянущимися к ней руками. Сделав еще шаг, она увидела, что это скульптура Джакометти.

Затем перед нею оказалась еще одна приоткрытая двустворчатая дверь. Вела она в спальню хозяйки. Свет там был выключен. Слева от двери с шумом текла в раковину вода. Из спальни доносились нечленораздельные звуки.

По размерам квартиры Холленд могла предположить, что спальня огромна: по крайней мере один громадный стенной шкаф, ванная с отдельным туалетом и большой кладовой для белья, сама комната, возможно, Г-образной формы. Пастору там было где спрятаться...

Он нападет совершенно неожиданно. Нужно поискать его во всех укромных местах...

Из спальни донесся протяжный стон, и этот высокий звук потряс Холленд. Она сказала себе, что это ветер, свистящий сквозь доски хижины, и ринулась в дверь. Ударом ноги захлопнула дверцу в один из стенных шкафов и, повернув ручку, заперла. Наведя ствол пистолета влево, сделала три быстрых шага и заперла дверцу второго шкафа.

В ванной бежала вода в одну из двух раковин. Холленд завернула вентили, стон стал громче. Распахнула двери в туалет и в душевую, затем направилась в спальню.

Перед ней до горизонта простерлись городские огни. Более яркий свет из ниши слева падал на сдернутое с кровати стеганое одеяло. Кровать была с пологом, на четырех блестящих бронзовых столбиках с шарами.

Когда Холленд ступила на плюшевый ковер, отражения в окнах стали раскрывать ей тайны этой комнаты. На одном, да и на другом столбиках оказались толстые нейлоновые веревки, какими пользуются альпинисты. Ими были привязаны две ноги.

Холленд осознала, что дышит ртом. Она не хотела делать последнего шага, догадывалась по запаху, что обнаружит, внезапно ей вспомнился коттедж в Дубках, спальня с окровавленными стенами и зловонием.

Синтия Палмер была распластана на кровати, запястья прикручены к столбикам, как и лодыжки. Кровать была большой, и Холленд увидела, что Пастор вывернул ей руки из плечевых суставов, чтобы иметь возможность их привязать.

Холленд почувствовала, как кровь хлюпает у нее под ногами, просачивается сквозь чулки между пальцами. Она путала картину преступления, но все же шла вперед. Опустилась на колени у кровати и вытянула руку с пистолетом в сторону двери.

Сейчас он нападет из укромного места...

Но вход в спальню был один. Стенных шкафов там не было; только туалетный столик, двухместное кресло да телевизор на стенном кронштейне.

Голова Синтии Палмер повернулась лицом к Холленд, веки ее трепетали, рот был открыт. Она едва дышала, однако стоны продолжались, словно сами собой рвались из глубины живота. Холленд поглядела на простыню, которой Палмер была прикрыта до основания грудей. Простыня пропиталась кровью и стала текстурой напоминать марлю. Холленд не трогала простыню; она знала, что обнаружит под ней.

– Майк-майк! Майк-майк!

Холленд не сомневалась, что Джонсон с Брайентом уже приехали. Частота микрофона оставалась прежней. С секунды на секунду она должна была услышать шепчущий в ее ухе голос Джонсона.

– Майк-майк! – повторила она.

От отчаяния силы покинули Холленд, пистолет задрожал в ее руке. Где Джонсон?

– Помогите мне...

Холленд вздрогнула, услышав стон этой женщины, увидев, как глаза Палмер вперились в нее. Лицо и шея не были изуродованы, на них не было ни мазка, ни капли крови. Холленд представила, как Пастор сидит рядом с жертвой, глядя в лицо, возможно, гладя одной рукой, а другой направляя движение ножа.

Глаза Палмер ожили, задвигались.

– Помочь вам...

Медленно, не отрывая глаз от входа, Холленд села на кровать и осторожно приблизила ухо к губам Синтии Палмер.

Секунду спустя она услышала хлопок пистолета с глушителем, треск дерева и лязг металла.

В гараже Джонсон медленно ходил вокруг лимузина. Водитель чересчур задерживался, и Брайенту пора уже было вернуться. Пристально смотрел на длинный черный автомобиль, словно выпытывая у него, что случилось, и совсем забыл, что микрофон находится на центральной консоли фургона, где он оставил его, когда шел поговорить с Россом.

Открыв переднюю дверцу, Джонсон сел на кожаное сиденье. Вспомнил, что Брайент осматривал машину, и вновь подумал, куда же он запропастился. Недовольный собой, резко опустил козырек над ветровым стеклом.

Гладкий велюр. Зажимов, которые водители обычно используют для хранения регистрационных документов, нет.

Нет центральной консоли, на ее месте водительский телефон.

Нет регистрационной карточки и под козырьком над пассажирским сиденьем. В ящичке под приборной доской нет удостоверения, квитанций оплаты бензина, стоянок, дорожного сбора...

А вот под пассажирским сиденьем лежал маленький плоский предмет. Его мигающий огонек привлек внимание Джонсона.

Джонсон отодвинулся, встал на колени и нагнулся к похожей на портативный плейер коробочке площадью пять квадратных дюймов, с гладкой, матово-черной поверхностью. Огонек на ней продолжал мигать.

Тиканья не слышалось. Проводов к коробочке подсоединено не было. Она казалась не прикрепленной к полу, а небрежно положенной туда, словно водитель прятал ее от воров.

Джонсон подышал на кончики пальцев, согревая их. Потянулся и осторожно ощупал бока коробочки. Там могли оказаться невидимая ему пружинка или кнопка, от прикосновения к которым произойдет взрыв. Приподнял коробочку на полдюйма и стал вынимать. Почти достав ее из-под сиденья, увидел табло. Красные цифры менялись в обратном порядке. Оставалось двадцать шесть секунд.

Он ощупью поискал защелку, чтобы открыть коробочку. Но обнаружил на стыках сухие неровности эпоксидного клея.

Двадцать три секунды.

Джонсон положил устройство на ковровую подстилку и побежал к фургону, распахнул дверцу, схватил микрофон:

– Майк-майк! Майк-майк! Холленд, немедленно уходи! Немедленно! Пастор там. Он заминировал квартиру!

Отчаянный голос отразился от бетонных стен и затих. Джонсон сделал два шага к лестнице, и тут грохот заставил его поднять взгляд.

Ему вспомнилось, как он сидел в лос-анджелесском баре, когда произошел подземный толчок силой 5,2 балла. Казалось, по зданию хлестнула какая-то громадная пальма и потрясла его до основания. Здесь взрыв на одном из верхних этажей произвел бы тот же эффект.

Сам не свой от страха, Джонсон заставил себя идти к пожарной лестнице. Очередной звук, щелчок прибывшего лифта, показался жутко неуместным.

Не пользуйся лифтом при пожаре или взрыве. Это смертоносная ловушка...

– Холленд!

Дверцы лифта приоткрылись фута на полтора, потом захлопнулись. Джонсон стал пытаться раздвинуть их плечом. Пожарная сирена уже гудела, и света в кабине не было. Джонсон не слышал, как вывернулся из-за угла Пастор, не видел блеска ножа, покуда острие не чиркнуло по его ключице.

Сильные руки выдернули его из дверей лифта. Второй удар поверг на бетонный пол. Теперь Пастор стоял над ним, наслаждаясь его болью, издавая липкими от крови подошвами ботинок звук отдираемого от костей мяса.

* * *

«Майк-майк! Майк-майк! Холленд, немедленно уходи! Немедленно! Пастор там...»

Эти слова прозвучали в ухе Холленд через несколько секунд после выстрела. И все же она не могла шевельнуться.

На щеке Холленд ощущала липкую влагу. Когда она наклонялась к умирающей, по ней размазалась пузырившаяся на ее губах кровь. Слова этой женщины казались затихающим вдали громом.

Палмер умолкла, слышалось лишь ее дыхание, прерывистое и хриплое. Холленд понимала, что спасти ее невозможно, даже если бы комната чудом превратилась в хирургическую палату. В ушах продолжали звучать выстрел и отчаянный зов Джонсона, но она не могла заставить себя покинуть умирающую. Как покинула в ту ночь Чарльза Уэстборна...

Из раны на животе Палмер выплеснулась кровь, приподняв покрывающую ее простыню. Потом она вдруг словно бы съежилась, рот ввалился, кожа плотно обтянула череп.

Холленд отшатнулась, словно бы наблюдая, как больная, измученная душа расстается с ненужным телом. В комнате воцарилась жуткая тишина. Холленд дышала с трудом, казалось, что-то унесло весь воздух, даже тот, что оставался в ее легких.

– Прими, Господи, ее душу...

Холленд не оглядывалась. Когда она вышла из комнаты, все ее внимание было направлено на дверь встроенного шкафа. Она оперлась о стенку и потянулась вперед. Поворот ручки, и дверь распахнулась от ее пинка.

Сандаловое дерево и кедр. Ряды одежды, некоторые вещи в чехлах. Высокие подставки для обуви у одной стены, встроенные ящички для украшений.

А в конце приоткрытая дверь, ручка свисает, будто сломанный сучок дерева.

Холленд толкнула ее и увидела коридор, отделяющий жилые помещения от служебных. Справа наискось находился мусоропровод, чуть подальше – распределительный щит.

Где лестница? Далеко ли он спустится по ней? На два этажа, на три? А дальше? Придется вламываться в другую квартиру, идти к лифту мимо хозяев...