Текст книги "Апофеоз, или Зарисовки на руинах моего сознания (Экзорцизм - 2)"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 3

Он протянул руку и прикоснулся к ярко-красному раздувшемуся соску на великолепной груди Вивьен.

Реакция последовала незамедлительно. Веки мгновенно поднялись, сверкнули прекрасные фиалковые глаза.

Она вскочила, освободив сиротливо торчащий пульсирующий пенис и вытащив тело странного создания из ануса мужчины. Оба покинули свои уютные убежища с отвратительным чавкающим звуком, а крошечная головка разразилась серией писклявых ругательств. По крайней мере Чайлд счел эти звуки ругательствами, хотя не знал, на каком языке изъясняется создание. Похоже на то, что в основе лежит латынь; немного напоминает французский или даже каталонский диалект, а может, нечто среднее.

Заметив Чайлда, головка поднялась, а змеевидное тело свернулось кольцами позади нее, как у кобры. Вивьен пятилась, стараясь отодвинуться как можно дальше от Чайлда. Она отползла на противоположный край постели и скорчилась, а создание метнулось к своей норке и стало вползать во влажную щель. Головка все это время продолжала сверлить Чайлда сверкающим взглядом. Кроваво-красные глаза светились такой холодной, безжалостной ненавистью, что Чайлда обожгло, словно в него впились отравленные зубы твари. Через мгновение головка исчезла в складках кожи, словно ее и не существовало. Такое чудовищное извращение законов природы и вправду не должно существовать!

Чайлд подошел поближе и ударил неподвижно лежащего мужчину по щеке. Рука оставила красный след на лице, но никакой реакции не последовало. Билл, как и прежде, не отрывал глаз от потолка, грудь его мерно вздымалась и опускалась. Торчащий пенис стал понемногу спадать.

– Если я не дам ему противоядие, он обречен, – произнесла Вивьен. Ее щеки вновь порозовели, она смогла даже растянуть губы в улыбке.

– Тогда дай его! – сказал Чайлд резко.

– А если откажусь, что ты сделаешь?

В ее голосе не чувствовалось вражды или угрозы, – лишь бесстрастное любопытство.

– Вызову полицию.

– Тогда, – произнесла она спокойно, – в наручниках отсюда уведут не меня, а тебя. Я обвиню тебя, мой милый, во взломе, проникновении в чужую квартиру, угрозе изнасилования, нападении и нанесении телесных повреждений моему другу, а может быть, даже покушении на убийство.

"А почему бы не обвинить меня не в угрозе, а в совершении изнасилования?" – подумал Геральд. Потом до него дошло, что Вивьен придется пройти медицинское освидетельствование, а подобная процедура ее никак не привлекает по понятным причинам.

– Да, положение у меня не блестящее, – признал он. – Но тебе, думаю, очень не понравится публичное расследование, огласка, шумиха…

Она слезла с постели, задев его мягким теплым бедром, и подошла к комоду. Взяла сигарету, зажгла ее, предложила ему. Чайлд отрицательно покачал головой.

– Что же, тогда боевая ничья? – спросила Вивьен.

– Только если дашь ему противоядие. Я подниму вокруг этого дела такой шум, что все откроется; мне плевать, что потом будет со мной.

– Ну хорошо, – отозвалась она.

Вивьен открыла комод, а он стоял за ее спиной и внимательно наблюдал, чтобы убедиться, что там не спрятано какое-либо оружие. Она вытащила из маленького углубления в верхней части доски темно-красного дерева длинную иголку и подошла к распростертому на кровати мужчине. Потом погрузила острый кончик в яремную вену и возвратилась к комоду. К тому времени как иголка вновь заняла свое место в тайничке, Билл стал уже тихонько двигать ногами и поворачивать голову. Несколько минут спустя он застонал, а потом с трудом сел, опустив ноги на пол.

Немного прийдя в себя, он с недоумением уставился на обнаженную Вивьен и стоящего рядом Геральда.

– Вы сознавали, что происходит? – спросил его Чайлд.

Билл молча кивнул. Он напряженно разглядывал Вивьен. На лице мужчины застыло брезгливое удивление.

– Не могу поверить! – произнес он наконец. – Что ты, так твою мать, со мной сделала? Поганая извращенка!

Сначала Чайлд ничего не понял. По сравнению с тем, что произошло, обвинение казалось до смешного несерьезным. Потом до него дошло, что Билл не мог видеть тварь, выползшую из вагины Вивьен. Он, должно быть, решил, что женщина засунула какой-то предмет ему в зад.

– Вот твои вещи, – произнесла она, показав на стул, стоящий по другую сторону кровати. – Одевайся и убирайся отсюда.

Билл, пошатываясь, поднялся на ноги, обошел постель и стал неуклюже натягивать одежду. Все это время он, не переставая, угрожал и ругался.

– Подожди, сейчас позову легавых, и копы примчатся, моргнуть не успеешь! Одурманила меня! Меня! Какого черта? Что ты хотела со мной сделать?

– На вашем месте я бы не стал вызывать полицию, – сказал Чайлд. – Вы ведь слышали, что она сейчас говорила. В конце концов она повесит на вас кучу обвинений, и уж поверьте, у этой женщины весьма солидные связи. Более того, она не остановится и перед убийством.

Изрядно напуганный, Билл стал одеваться быстрее.

Вивьен бросила взгляд на часики и объявила:

– Нам с Чайлдом нужно кое-что обсудить. Пожалуйста, поторопись.

– Ну да, могу себе представить, вы, парочка извращенцев! – сказал Билл и обжег их взглядом.

– Ради всего святого! Я ведь спас вам жизнь! – Геральд не отрывал глаз от Вивьен. Она прислонилась к комоду, упершись в пол ногой, расслабив вторую. Он ненавидел ее. Такое маняще-прекрасное, такое неотразимое создание! И такое жестокое и холодное, смертельно опасное; чудовище и в прямом, и в переносном смысле слова, которое слишком часто и не по адресу употребляли!

Билл наконец закончил одеваться. Остались лишь непромокаемый плащ и галоши. Очевидно, они находятся в шкафу на первом этаже в вестибюле, возле входной двери.

– До свидания, педики поганые! – промычал Билл, нетвердыми шагами покидая комнату. – Я вас еще засажу, уж поверьте!

Вивьен засмеялась. Может быть, следует уйти вместе с ним, подумал Чайлд. Теперь, после того как он выследил ее и оказался в самом логове, Чайлд задумался, верным ли было его решение. Конечно, он спас человека, но жертва Мабкруф отличалась такой тупостью, что не могла даже сообразить, какая ей грозила опасность. Разве стоил подобный идиот затраченных усилий, разве стоило ради него идти на риск?

Вивьен подождала, пока не раздался громкий стук захлопнувшейся двери. Потом медленно подошла к Чайлду, плавно покачивая бедрами.

Он попятился:

– Не приближайся, Вивьен. Я не хочу тебя! Если надеешься соблазнить меня, ничего не получится.

Она вновь рассмеялась, потом присела на край постели.

– Ну конечно, нет! А зачем ты сюда пришел? Мы ведь оставили тебя в покое, хотя легко могли убить в любой момент. И, возможно, так и надо было сделать после всех неприятностей, которые ты доставил.

– Если бы ты была человеком, поняла бы причину.

– А, ты имеешь в виду ваше обезьянье любопытство? Хочу тебе напомнить, как малайцы ловят твоих предков. Они кладут еду в горшок с горлышком такой ширины, что туда можно свободно просунуть руку. Но освободиться обезьянка способна, только если разожмет ее и выпустит еду. Естественно, такого она никогда не сделает, а стало быть, становится легкой добычей охотника.

– Да, я знаю, – ответил Чайлд. – И, возможно, это очень верная аналогия. Я здесь потому, что до сих пор считаю, что твоя компания причастна к исчезновению жены. Да, да, помню, вы отрицали свое участие, однако я никак не могу забыть, как ты в свое время поступила с Долорес. Уверен, ты вполне способна на похищение. Да ты способна на любой бесчеловечный поступок!

– Бесчеловечный? – произнесла она, насмешливо улыбаясь.

– Ладно, Вивьен, ты попала в точку. Так или иначе, сейчас мы сидим вдвоем в этом доме, и никто, кроме Билла, не знает, что я здесь. А твой недавний любовник, во-первых, не имеет ни малейшего представления, кто я такой, а во-вторых, ни слова обо мне не скажет. После того как Билл поразмыслит о возможных последствиях, особенно о том, что может оказаться под подозрением…

Ее глаза расширились:

– Под подозрением в чем? – Прежде чем он успел ответить, Вивьен сказала: – Сомневаюсь, что он вообще сможет что-либо рассказать кому бы то ни было.

– Ты о чем? – Но он уже знал ответ на свой вопрос.

Вивьен посмотрела на часы и произнесла:

– Как раз сейчас он должен скончаться от сердечного приступа.

Потом перевела взгляд на Чайлда и улыбнулась:

– Ах, как он побледнел! Какое потрясение! А ты чего ожидал, мой малютка? Неужели воображал, что я так просто отпущу беднягу Билла, чтобы он наболтал всякую ерунду полиции? Конечно, я заставила бы его горько пожалеть об этом и упрятала бы за решетку, но я не желаю никакой огласки. Господи, Геральд Чайлд, как можно быть таким наивным?

Во время ее речи Чайлда сковало оцепенение, словно он вмерз в глыбу льда. Сейчас он вырвался из холодного плена и бросился на Вивьен, вытянув руки. Она попыталась откатиться на другую сторону кровати, но он схватил ее за лодыжку и притянул к себе. Вивьен ударила его пяткой в плечо. Чайлд склонился между разведенных ляжек, вставил три пальца во все еще мокрую щель и пошевелил ими, пытаясь нащупать, где скрывается существо. Кожу обожгло, словно он коснулся раскаленного железа, – его укусили! Но Чайлд, стиснув зубы, засунул руку как можно глубже.

Вивьен пронзительно закричала от боли, но он не останавливался и, хотя пальцы жгли все новые и новые яростные укусы, сумел ухватить крошечную головку. Создание было скользким и упиралось изо всех сил. Геральд вытащил его из убежища. Ротик беззвучно шевелился, крохотные зубки сверкали, а глаза походили на красные рубины, прикрепленные к бородатому кукольному личику.

Чайлд прижал левое плечо к ноге Вивьен, чтобы она не смогла его лягнуть, а правым уперся в другое бедро.

Она вцепилась ему в волосы и дернула. Чайлд испытал такую боль, что едва не выпустил существо, но сумел сдержаться. Затем он со всего размаху опрокинулся на спину. Извивающееся тельце вылетело из вагины, крохотный ротик распахнулся, создание пронзительно закричало, словно умирающий кролик.

Чайлд свалился на пол. Он успел заметить, как из широкой щели выскользнул хвост твари. Вырвать его из тела женщины оказалось намного легче, чем он думал.

Очевидно, Чайлд все-таки ошибался, вообразив, что бородатая змейка намертво вросла в матку Вивьен.

Но с конца хвоста свешивались красные, окровавленные корни, а сама Вивьен корчилась на полу рядом с ним, заходясь в крике.

Чайлд вскочил и отбросил существо. Все в нем – верткое упруго-мускулистое змеиное тело, измазанная слизью головка, искаженное в гримасе ненависти отвратительное личико, излучающие злобу глазки – внушало такое омерзение, что Чайлд с трудом сдержал приступ тошноты.

Существо прошуршало по простыням, ударилось о противоположный край кровати, соскользнуло с постели и свалилось на пол.

Вивьен больше не кричала, хотя ее кожа приобрела сероватый оттенок, а глаза казались огромными озерами белого цвета с фиолетовыми островками посередине.

– Ну вот, ты все-таки добился своего! Надеюсь, я смогу собрать себя снова!

– Что?

Чайлд с трудом держался на ногах. Укушенные пальцы болели все меньше, но только потому, что рука, а потом весь бок постепенно немели. Комната стала расплываться перед глазами, а белоснежное тело Вивьен с рыжеватым треугольником между ног и порванными корнями, свисающими из окровавленной щели, стало кружиться и одновременно отдаляться, уплывать…

– Где уж тебе понять, тупое человеческое отродье!

Он опустился на колени, потом сел, помогая себе рукой. Казалось, она вот-вот превратится в кусок резины.

Покрытый густой растительностью лобок Вивьен оказался прямо перед глазами Чайлда, и, хотя дурнота усиливалась с каждой минутой, он увидел, что происходит с женщиной.

Кожа вокруг треугольника волос трескалась. Тонкая линия превратилась в ясно различимую глубокую щель, словно в тело вонзились невидимые ножи, а их владельцы желали вырезать вагину вместе с маткой.

Талию, бедра, колени, лодыжки прочертили глубокие борозды. Чайлд наклонился, чтобы лучше рассмотреть то, что происходит. Трещины на запястьях, локтях, вокруг грудей и шеи! Вивьен походила на фарфоровую куколку, упавшую на асфальт.

Он вновь перевел взгляд ниже. На глазах Чайлда вагина сама покинула свое место между ног! Пошатываясь, она проворно семенила на собственных тоненьких, как иголки, паучьих ножках с множеством сочленений телесно-красного цвета. «Спинкой» нового диковинного зверька стали лобок с гривой рыжих волос и влажная щель. А наружная сторона вагинального канала превратилась в брюшко. Следом за ожившей вагиной на таких же ножках-палочках спешила матка, словно надеялась вновь слиться с ней в единое целое.

Из образовавшегося в теле после этого бегства отверстия стали один за другим появляться и другие органы.

Некоторые Чайлд узнал. Вот тот маленький кусочек плоти вместе с мешочком, должно быть, фаллопиевы трубы и яичник; а это у нас что такое, черт побери?

Теперь уже полностью отделились и груди. Они скатились, как с горки, па крутому изгибу бедра и свалились на пол. Одна приземлилась на ножки и засеменила прочь; вторая, словно жук, беспомощно лежала на спинке и сучила лапками, пока не ухитрилась перевернуться.

Распался живот, то же самое случилось с верхней частью туловища. От своей бывшей хозяйки уползли анус и ягодицы. Лапы последнего существа были значительно толще, чем у остальных, но обильная плоть оказалась для них почти непосильной ношей. Оживший зад двигался еле-еле, а вот руки, проворно перебирая своими пальцами-ножками, со спринтерской скоростью пробежали через всю комнату и скрылись под кроватью.

К кровати спешила и голова. Ее поддерживали мощные ноги около семи с половиной сантиметров в высоту.

Четыре более длинные лапки, выросшие за ушами, поддерживали баланс и не давали голове свалиться набок.

Глаза были широко открыты и часто моргали; кажется, Вивьен находилась в полном сознании и даже в таком положении оставалась сама собой. Однако она не смотрела в сторону Чайлда.

Его мутило, но ни к каким последствиям, он понял, это сейчас не приведет. Внутренности словно застыли.

Он упал на бок и, несмотря на отчаянные усилия, больше подняться не сумел. Вообще-то трудно было назвать это усилиями, потому что он напрягал скорее свою волю, а не мускулы, которые полностью игнорировали приказы мозга.

ГЛАВА 4

Заметив бородатую головку, высунувшуюся из-под кровати, Чайлд полностью осознал, что произошло. Когда он схватил создание и потянул изо всех сил, то сумел выдернуть его из той части тела, где оно угнездилось, – скорее всего из матки. Этого он, собственно, и добивался, однако никак не ожидал, что с хозяйкой существа потом произойдет то же, что с куколками, которых мексиканцы вешают в своих домах на Рождество, – как их там называют? Выдерни затычку, и игрушка раскроется, так что из нее вывалится содержимое – всякие сладости.

Бородатая тварь служила своеобразной пробкой; стоило выдернуть ее, и Вивьен распалась, а части, составлявшие тело, – каждая самостоятельное живое существо, – выползли на свободу. Такую процессию изобразить по силам было бы, наверное, лишь Иерониму Босху.

Теперь ядовитая тварь ползла к нему. Ее отвратительная головка была приподнята, кривоносое личико с кинжалами-зубками и сверкающими фонариками глаз обращено к Чайлду. Что это существо собирается делать?

Оно способно отравить, и, хотя Билл оказался парализован не полностью (поскольку процесс не затронул половые органы), новый укус мог стать смертельным. Более того, по словам Вивьен, для того чтобы оправился ее незадачливый любовник, пришлось ввести противоядие.

Насколько знал Чайлд, никто, кроме нее, не сумеет сделать это. А она ныне не в состоянии помочь ему, даже если захочет.

Покрытый слизью ком свернувшихся внутренностей, спешащий уползти прочь, заслонил бородатую змейку. За кишками последовала спина – костлявая длинная многоножка. Она столкнулась с ногой, путешествующей «наоборот» – пятка задрана, двадцать крепких лапок несут ее вперед. Оба существа свалились набок и беспомощно дрыгали несколько секунд ножками. Потом сумели выпрямиться и продолжили свой поход.

Бородатая тварь подобралась ближе. Чайлд бесстрастно наблюдал за ней. Интересно, есть ли на брюшке чешуйки, позволяющие созданию передвигаться совсем по-змеиному? Какой у нее скелет?

Сознание Чайлда затуманилось настолько, что он даже не подумал, как вообще может существовать подобный феномен. Его разум просто принимал бородатого человечка-змею как должное.

Тем временем вагина-многоножка и все еще преследовавшая ее на тоненьких лапках матка тоже засеменили к нему. Создание с мохнатой рыжеволосой спинкой ткнулось в живот Чайлда, отшатнулось, немного повернуло, прошествовало вдоль его тела, остановилось. Добравшись до подбородка, вагина обогнула его и наконец замерла, дойдя до рта. Чайлд не мог видеть ожившее лоно женщины, но чувствовал, что оно прижалось к его губам.

Мягкие волосы щекотали нос; Чайлд чихнул. Знакомый приятный, чуть пряный запах: в других условиях он ничего не имел бы против такого соседства…

Вагина не двигалась, прильнув к нему так, словно, лишенная зрения и слуха, все же смогла наконец найти в чужом мире нечто знакомое, родное. Чайлд ощущал влажное прикосновение живей матки где-то у шеи.

Бородатая змейка тем временем все приближалась.

Наконец она подобралась к затылку Чайлда. Он попытался откинуть голову, повернуть ее, но не смог даже шевельнуться. Через несколько секунд Чайлд почувствовал, как юркое тельце ползет по волосам. Господи, как ему хотелось закричать, каким-то сверхчеловеческим усилием воли вывернуться из собственной кожи и убежать отсюда!

Существо свернулось на его щеке, мокрая бородка щекотала мочку уха.

Раздался тоненький как комариный писк, но отчетливый, дребезжащий, какой-то металлический голосок.

Чайлд не понял ни слова. Тот же неведомый язык, что-то среднее между испанским и французским. Но варварски искаженным французским, лишенным характерного «прононса». Возможно, так говорили очень давно…

Создание продолжало что-то яростно пищать. Раздвоенный язычок то и дело касался ушной раковины.

И вдруг – тишина. Змейка не уползла, просто застыла. Ожившая вагина поспешно удалилась, матка, как всегда, последовала за своей бессменной подружкой. Изпод кровати высунулась голова Вивьен и медленно направилась к нему. Из приоткрытых неподвижных губ торчал язык, блестящие глаза уставились на Чайлда.

Голова остановилась, не дойдя нескольких футов до лица Геральда. Взгляд фиалковых глаз теперь был направлен выше, на бородатую Змейку, свернувшуюся на щеке Чайлда. Побелевшие губы шевелились, но он не услышал ни звука. Все верно, у нее ведь теперь нет легких. Они превратились в двух странных существ, ковыляющих, словно миниатюрные издыхающие динозавры из полувысохшего болота, к противоположной стене.

А что, если ожившая голова рассчитывает на его умение читать по губам? Что, если она сейчас рассказывает ему, как вновь собрать в единое целое части Вивьен?

"Но допустим, что это уже невозможно и Вивьен больше никогда не станет прежней? Что я знаю о ней или других подобных созданиях?" – напряженно размышлял Чайлд. Перефразируя Оруэлла, все они равно необычны, но некоторые более необычны, чем другие. Вивьен, несомненно, была самым удивительным феноменом. Ее нельзя причислить ни к вампирам, ни к ламиям, ни к призракам или оборотням. Вполне возможно, что, выдернув из ее тела змееобразное существо, он раз и навсегда уничтожил хозяйку. Ведь Мабкруф – вернее, совокупность оживших частей прежней Вивьен – не сможет долго просуществовать в таком состоянии. Даже такие диковинные существа повинуются общим фундаментальным законам бытия: они должны чем-то питаться, выводить из организма отходы.

В нашей Вселенной ие существует ничего, противоречащего этим краеугольным заповедям природы, ничего «противоестественного». Явления, поначалу кажущиеся таковыми, просто еще недостаточно исследованы, их сущность и происхождение не раскрыты. Все в мире обусловлено причинно-следственной связью, повинуется определенным законам, и лишь незнание делает те или иные вещи таинственными.

Змееобразное существо проползло по глазам Чайлда, спустилось на пол, приблизилось к голове Вивьен и свернулось кольцами. Верхняя часть туловища приподнялась, нависнув над глазами Мабкруф, и стала раскачиваться, словно рассерженная кобра; головка то и дело поворачивалась в разные стороны. Губки не переставая шевелились, личико искажала гримаса ярости. Тоненький писклявый голос был различим, лишь когда существо глядело на Чайлда. Оно вещало на том же неведомом языке.

Наконец тварь закончила свою речь, а может, просто устала от бесплодных попыток что-то объяснить Чайлду.

Повернувшись, она поползла прочь, остановившись возле его подбородка. Чайлд смог разглядеть, что она делает, лишь спустя несколько секунд, когда змейка вновь стала двигаться. За собой она волокла матку; хвост с корнями вновь был втиснут внутрь и, очевидно, успел прикрепиться к стенке ожившего органа, как прежде.

Миновав его голову, парочка остановилась, повернулась, опять подползла к Геральду и замерла, когда матка уперлась в его лоб. В этот момент вагина отодвинулась от лица Чайлда, и он увидел, что змейка подталкивает ее головкой, заставляя принять нужное положение.

Добившись своего, бородатая тварь проскользнула в свою новую подопечную сзади и вынырнула из влажной щели. Вагина стала пятиться, словно повинуясь телепатическим призывам, пока опять не соединилась с маткой.

Что теперь? Впервые после того как в Чайлда вонзились ядовитые зубы, его стала по-настоящему беспокоить собственная участь. Возможно, действие яда со временем слабеет; возможно даже, что Вивьен солгала и противоядие вообще не требуется. Она дала это снадобье Биллу, чтобы он поскорее пришел в себя и убрался из дома.

Одновременно Мабкруф ввела бедняге отраву, из-за которой он должен умереть от разрыва сердца. Тут уж она точно не соврала!

Чайлд попытался сдвинуться с места, но, как и прежде, тело отказывалось повиноваться. Однако туман перед глазами постепенно рассеялся, думать стало легче.

Только сейчас Чайлд осознал абсолютную чужеродность существа, некогда называвшего себя Вивьен. Невозможно даже представить себе, чтобы человеческое тело распалось на множество самостоятельных живых созданий! Но вот они, прямо перед глазами. Интересно, как этим тварям удается существовать так долго? Допустим, при распаде кровоснабжение каждой ожившей части тела стало автономным, но ведь циркуляция полностью прекратилась. Сердце, все вены и артерии которого закрылись, проворно двигалось по полу, стремясь исчезнуть под кроватью, на своих тридцати хиленьких ножках.

Существо чем-то походило на обезглавленную курицу, бегущую по двору.

А как они живут без кислорода и системы пищеварения? У любого существа просто не может не быть какоголибо источника энергии, системы выделения отходов из организма. Без них невозможно существовать!

И еще: как Вивьен умудрялась скрывать все эти ножки, расщелины и Бог знает какие еще биологические диковины в своем теле? При таком обилии разнообразных «деталей» она должна была выглядеть рыхлой и толстой, однако обладала безупречной фигурой и лицом. О, какое божественно прекрасное лицо! Сейчас эта головка как раз расхаживает по комнате, словно сороконожка, на тощеньких лапках, опираясь на четыре ножки, растущие за ушами!

Волоча за собой матку, бородатая змейка гналась за ягодицами и анусом, явно стараясь присоединить их к своим трофеям. Но что потом? Подобная конструкция станет весьма неуклюжей и громоздкой; преследовать другие части тела будет очень тяжело.

Пока Чайлд наблюдал за стараниями змееобразного существа, голова тоже не оставалась без дела. Ей удалось пинками и толчками загнать в угол комнаты оба плеча.

Пока они стояли там, прижавшись к стене, голова отправилась на охоту за разными внутренними органами; тем временем змейка подцепила добычу и потащила за собой, словно локомотив.

В этот момент доски паркета под головой Чайлда слегка прогнулись. Секунду спустя перед глазами возникла пара больших ботинок. Потом они сдвинулись, и Геральд увидел водителя, который вошел в комнату, пока Чайлд, забыв обо всем, увлеченно наблюдал за маневрами диковинных существ, на которые с его помощью разделилась Вивьен. Личный шофер Мабкруф был крепким высоким мужчиной со смуглой, как у уроженца солнечной Сицилии, кожей. Несмотря на это, черты лица выдавали прибалтийское происхождение: выдающиеся скулы, высокий лоб, прямые темные волосы. Судя по полному отсутствию реакции на то, что происходило в комнате, водителя совершенно не ошарашило увиденное.

Быстрыми умелыми движениями он начал собирать свою хозяйку. Части тела складывались либо всовывались одна в другую; вскоре на полу лежала обнаженная Вивьен, прекрасная, как и прежде. Трещины, исчезли, зазоры выровнялись, провалы затянулись. Когда кожа снова стала безупречно гладкой, водитель ударил кулаком по груди своей хозяйки. Сердце послушно забилось, и она, словно рыба, жадно вдохнула воздух открытым ртом.

Вивьен немного полежала, мерно дыша, затем села.

Она чуть пошатывалась, но жестом отвергла помощь своего прислужника.

Из приоткрывшихся губок вагины высунулась бородатая головка и сердито уставилась на Чайлда.

– Бартон, – произнесла наконец Мабкруф, – положи его на кровать и раздень.

Слуга, не произнося ни слова, подхватил Геральда и опустил на кровать, затем снял с Чайлда всю одежду и аккуратно развесил в шкафу, а туфли и носки отправил под стул. Чайлд видел все это, потому что мог уже поворачивать голову. Но, увы, язык все еще отказывался повиноваться.

– Теперь можешь идти, – приказала Вивьен.

Плечистый темноволосый слуга бесстрастно оглядел Геральда, произнес: "Слушаюсь, мадам" – и покинул комнату.

Какую роль играет Бартон среди прочих членов дьявольской компании? Чайлд вспомнил Глэма, гигантского слугу барона Игеску. Силач отличался странностями, но, в отличие от хозяина, был человеком; по крайней мере, принадлежал к нашей расе. К несчастью, он совершил роковую ошибку, влюбившись в Магду Холиани, которая, кажется, была из породы питонов-оборотней. Магда отвергла его, и бедняга Глэм попытался силой овладеть ею.

Результат: практически все кости сломаны, внутренности и кровь выдавлены из тела!

Если Бартон принадлежал к роду гомо сапиенс, то, несомненно, заслужил сомнительную честь именоваться одним из гнуснейших предателей в человеческой истории. Точнее, наверное, нечеловеческой, поскольку люди отказывались признать существование или даже возможность существования подобных созданий.

Вивьен возвышалась над ним. Она нагнулась, так что одна грудь нависла над лицом Чайлда.

– Ты заставил меня волноваться, Геральд Чайлд, мой красавчик, а я очень не люблю волноваться. Ты отнял у меня Билла, тупого сукина сына, но отменного жеребца. Поэтому, хотя к тебе запрещено приближаться, ты мне его заменишь.

Он хотел спросить, что значит "запрещено приближаться", но не мог даже рта открыть.

Вивьен впилась в его губы, просунула между ними язык, провела по зубам, языку, деснам. Тем временем ее рука искусно ласкала член Чайлда. Помимо воли он начал возбуждаться. По пенису разлилось приятное тепло, он немного увеличился.

Вивьен отодвинулась и вложила ему в рот свой сосок, хотя Чайлд не мог возбуждать его языком; если бы он был способен говорить, яростно отверг бы ее. Вивьен – самая красивая женщина из всех, кого он когда-либо встречал, но сейчас она никак не казалась самой желанной. Он питал инстинктивное отвращение к убийцам, а существо, угнездившееся в матке, вызывало омерзение к его хозяйке. Чайлд очень надеялся, что оно не покинет своего убежища, хотя понимал, что скорее всего его сейчас изнасилуют так же, как Билла. Мускулы заднего прохода рефлекторно сжались.

Несмотря на то что Чайлд никак не стимулировал грудь Вивьен, сосок раздулся и стал твердым. Она вытащила его, сунула в рот Чайлда другую грудь, и венчающий ее упругий комок плоти так же вытянулся и окреп.

Потом Вивьен стала целовать его соски, гладить щеки.

Медленно провела кончиком языка по животу, прошлась по нему вдоль и поперек, прочертив слюной, словно чернилами, причудливые узоры.

Когда Мабкруф добралась до волос внизу живота, она провела губами вокруг них, а потом стала лизать сам лобок, пока не покрыла его слюной. Член Геральда поднялся еще немного. Он не хотел поддаваться на ее чары, но что-то – возможно, парализующий эффект яда – лишило возможности сопротивляться постепенно охватывающей его страсти. Чайлд испытывал к ней только омерзение, а одна лишь мысль о змееобразной твари повергала в настоящий ужас. Но эти чувства были приглушены, как бы отодвинуты на задний план, загнаны в дальний уголок сознания. Все заслонило наслаждение, дивные ощущения от умелой работы ее языка и губ.

Когда ее мягкий влажный рот сомкнулся вокруг яичек, жаркая волна, залившая низ живота, докатилась до основания члена и постепенно заполнила его. Пенис отвердел и поднялся во весь свой рост.

Поиграв яичками, Вивьен вытолкнула их языком и склонилась над вздыбившимся пенисом. Губы влажным пуховым покрывалом окружили раздутую головку, язычок уперся в расщелину на самом верху. Он глухо застонал (про себя, потому что по-прежнему не мог издавать звуки) и почувствовал непреодолимое желание приподнять бедра, чтобы еще глубже загнать в податливый рот свою возбужденную плоть. Но это желание никак не реализовалось, тело оставалось неподвижным.

Вивьен продолжала сосать головку, то и дело опуская голову, так что член полностью исчезал во рту. Жаркая волна, затопившая фаллос, превратилась в раскаленный стержень, пронзивший Чайлда от спины до пениса. Словно жидкий огонь медленно поднимался по телу, заставляя трепетать возбужденные нервы, стремясь вырваться наружу.

Неожиданно Вивьен поднялась и повернулась изящной спиной, выпятив овальные ягодицы. Она присела, протянула руку, осторожно взяла раздувшуюся головку и, опустившись, направила ее в сморщенное тугое колечко ануса. Какое-то время член не мог преодолеть эту преграду, а потом стремительно ворвался внутрь, мягко скользя в теплой гладкой плоти, пока мягкий зад Вивьен не опустился на волосы лобка.

Она медленно поднималась и опускалась, и наслаждение почти достигло пика. Еще немного, и он испытает оргазм, хотя не любил анальный секс. Несмотря на то что иногда приходилось делать это, чтобы удовлетворить любительниц подобных забав, Чайлд сам не испытывал удовольствия. Теперь же брезгливое отвращение не мешало ему, хотя и не исчезло полностью.

Она приподнялась и замерла, так что пенис наполовину вышел из зада.

Чайлд знал, что сейчас должно произойти, и мысленно стиснул зубы, приготовившись испытать то, что ранее пришлось пережить бедняге Биллу. Однако кошмарное существо не стало запускать ядовитые зубы в его плоть.