Текст книги "Апофеоз, или Зарисовки на руинах моего сознания (Экзорцизм - 2)"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Фармер Филип Жозе
Апофеоз, или Зарисовки на руинах моего сознания (Экзорцизм – 2)

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

В двенадцатый том собрания сочинений Филипа Хосе Фармера включены наиболее скандально известные произведения писателя – романы «Образ зверя».(1968) и «Апофеоз» (1969), начавшие трилогию «Экзорцизм» («Изгнание бесов»).

Трудно представить себе более противоречивые отзывы, чем те, которыми был встречен первый роман, написанный Филипом Фармером по заказу издательства "Essex House", специализировавшегося на так называемой "эротической фантастике", но временами скатывавшегося в откровенную порнографию с космическим уклоном. Нетрудно понять, почему "Essex House" обратился к Фармеру – молодой, но уже именитый писатель успел снискать себе известность весьма скандального толка в пятидесятые годы (в чем только не обвиняли его – от пропаганды зоофилии до совращения малолетних) и поддержал ее в шестидесятые, несмотря на приход "новой волны" таких разрушителей традиций, как Дилэни, Эллисон и Желязны. Труднее понять, почему писатель согласился; но ответ не так сложен, как может показаться.

Когда на свет появился "Образ зверя", снабженный подзаголовком "Экзорцизм: ритуал первый", буря возмущения обрушилась на Фармера с новой силой. Лишь немногим, в том числе Теодору Старджону, патриарху американской фантастики и горячему поклоннику творчества Филипа Фармера, удалось понять, что на самом деле совершил писатель, прикрываясь фантастико-эротическим контрактом. «Экзорцизм» жестоко и смешно спародировал одновременно «крутой» детектив, триллер, роман ужасов и фантастическую литературу низшего пошиба.

В нем органично сосуществуют потерявший напарника, развратника и пьяницу, частный детектив Геральд Чайлд, точно сошедший со страниц Картера Брауна или Микки Спиллейна, вампир-инопланетянин граф Игеску, роковые женщины (во множестве), монстры различных разновидностей… и все это, конечно, в единственном месте на Земле, способном выдержать такую концентрацию кича, – в окутанном зеленым смогом Голливуде, Лос-Анджелес.

Альфред Бестер заметил однажды, что Фармер – "единственный из фантастов, кто не боится довести любую идею до логического конца". В «Экзорцизме» мишенью писателя становится фантастический кич.

А ведь начинается все с того, как в полицейском участке Геральд Чайлд смотрит любительский фильм, запечатлевший жуткое и непристойное убийство или ритуал?.

ГЛАВА 1

Казалось, дождь никогда не кончится.

И был вечер, – день шестой… В темноте, петляя по улицам залитого бесконечными потоками воды города, похожего на пейзаж планеты Венера, каким его изобразил автор известного фантастического романа тридцать второго года, Геральд Чайлд преследовал Вивьен Мабкруф.

За несколько минут до начала погони он остановил машину по сигналу светофора на перекрестке КэнонДрайв и Санта-Моника, Беверли-Хиллз. Впереди замер роскошный черный «роллс-ройс». Задние стекла просторной кабины, как и передние, были оснащены дворниками.

Поэтому Чайлд смог разглядеть пассажирку.

Вивьен, вместе с каким-то мужчиной, расположилась на заднем сиденье и, когда зажегся зеленый свет, повернула голову. Чайлд никогда не забудет это лицо, и не только из-за необыкновенной красоты Вивьен. Ему пришлось столкнуться с ней при весьма мрачных обстоятельствах, и, если бы Чайлд только смог, он с удовольствием стер бы их из памяти.

Несколько мгновений он, не обращая внимания на гудки, раздававшиеся позади, раздумывал, не оставить ли Вивьен в покое. Начав преследование, он рискует привлечь к себе внимание всей компании, включая сам объект слежки. Такого не пожелает ни один нормальный человек, – да и абсолютное большинство психов тоже!

Взяв себя в руки он устремился за «роллс-ройсом», перерезав путь «ягуару», нахальный владелец которого попытался, нарушив правила, обойти его слева. Надежно укрытый в своей кабине, водитель яростно просигналил ему вслед, проклиная на чем свет стоит. Волна грязной воды из-под колес окатила «понтиак» Чайлда, но дворники проворно расчистили стекло. Он заметил, что «роллсройс» свернул на улицу Литтл Санта-Моника и, проехав на желтый свет, направился на запад. Хотя плотная завеса дождя мешала разглядеть, что творится вокруг, Чайлд не увидел поблизости ни одной патрульной машины. Он решил рискнуть, повернул налево и, проигнорировав красный сигнал светофора, последовал за объектом слежки. Серую пелену дождя прорезал свет задних огней: «роллс-ройс» свернул направо. Чайлд направился за ним. Роскошная машина остановилась возле ресторана «Мунларк». Вивьен и ее спутник покинули автомобиль.

Им не пришлось мокнуть: всего шаг, и они оказались под навесом, навстречу уже спешил швейцар. Высадив пассажиров, «роллс-ройс» отъехал от ресторана. Чайлд решил проследить за ним. На водителе была форменная одежда, возможно, он направится к дому, где живет сейчас Вивьен. Правда, автомобиль может принадлежать ее приятелю, но Чайлду, пожалуй, не помешает знать, где он обитает.

Хотя Чайлд уже не работал частным детективом, он продолжал держать в машине магнитофон и, следуя за «роллс-ройсом» по Санта-Моника, а затем северной части бульвара Сансет, подробно описал машину и назвал ее номер. Автомобиль свернул на Лексингтон, проехал два квартала, достиг подъездной дорожки, опоясывающей огромный особняк, построенный в георгианском стиле. Здесь водитель вышел и, обойдя дом, скрылся из виду. Сумерки и нескончаемый дождь не давали разглядеть с улицы номер дома. Пришлось добраться до подъездной дорожки. Надеюсь, никому из обитателей особняка не придет в голову посмотреть сейчас, что творится снаружи, подумал Чайлд. Окна светились, но других признаков жизни заметно не было.

Чайлд вернулся к своему «понтиаку» и забрался внутрь с правой стороны, чтобы не замочить ноги. Грязная серобурая вода залила асфальт, булькала в траве у кромки дороги.

Он записал на магнитофон номер дома; затем, вместо того чтобы уехать, долго сидел, раздумывая, что предпринять дальше. После той памятной ночи в доме барона Игеску его решили оставить в покое. Зачем же тревожить их покой?

Конечно, эти создания были хладнокровными палачами, садистами, похитителями. Чайлд знал про их преступления не понаслышке. Но доказать ничего не мог.

А расскажи он обо всем, что произошло, наверняка оказался бы в психиатрической больнице. Что самое печальное, власти поступили бы абсолютно логично.

Иногда Чайлд сам отказывался верить, что события, свидетелями которых он стал, – не игра расстроенного воображения. Даже самые яркие сцены, навеки врезавшиеся в память – например, когда он спустил в туалет "телесную оболочку" Долорес дель Осоройо, включая даже глаза, – уже казались бредовыми видениями.

Его ограниченный человеческий рассудок был способен воспринять лишь определенную сумму категорий и форм, а все, что пришлось пережить в компании с Игеску, Вивьен Мабкруф, Фредом Пао, Бендинг Грассом и прочими обитателями огромного старинного дома в северной части Беверли-Хиллз, далеко выходило за рамки общепринятых представлений. Естественно, разум Чайлда старался упрятать поглубже в тайниках мозга впечатления, никак не состыковывавшиеся с привычным. Убрать то, что невозможно объяснить, чтобы пылилось в самом укромном уголке подсознания…

Можно отправиться домой, в Топанага Кэньон, и забыть про все. По крайней мере постараться забыть…

Чайлд тяжело вздохнул. Ничего не выйдет: он попался на крючок и уже не сможет вырваться на свободу. Он не переставал думать о том, кем в действительности были Игеску и его компания. Кто они – вампиры, оборотни, твари, рассказы о которых принято считать выдумками, порожденными суевериями? Даже теория Игеску об их происхождении и сущности, в деталях изложенная старым бельгийским ученым ле Гаро, несмотря на «научный» стиль изложения и атрибутику, ныне звучала совершенно дико.

И все же это лучше, чем рассуждения о суеверных выдумках.

Чайлд снова вздохнул и тихо чертыхнулся. Нет, он все-таки докопается до сути. Не столкнись он случайно с Вивьен, Чайлд, возможно, заставил бы себя забыть о расследовании. Но вид ее сразу пробудил в нем детектива – так ведет себя гончая, почуяв лису.

Он отъехал от особняка и не останавливался, пока не добрался до заправочной станции на Санта-Моника.

Отсюда Чайлд позвонил в полицейское управление ЛосАнджелеса. После серии коротких гудков раздался голос сержанта Фурра, приятеля Геральда. Он пообещал проверить номер «роллс-ройса», на котором ехала Вивьен, и связаться с детективом позже.

Спустя три минуты раздался звонок.

– Геральд? Я вот что выкопал. Машина принадлежит миссис Вивьен… Вивьен Мабкро. Или Мабкраф? Черт его знает, как правильно произносится фамилия! Диктую по буквам: М-А-Б-К-Р-У-Ф. Ну ладно, слушай дальше…

Потом Фурр назвал адрес дома, возле которого был припаркован «роллс-ройс».

Чайлд поблагодарил сержанта и повесил трубку. Как видно, Вивьен пребывала в полной уверенности, что он ее больше не потревожит. Несмотря на то что она вместе с дружками попыталась его уничтожить, а до этого убила партнера Чайлда, причем весьма жутким способом – откусила член, – Вивьен даже не позаботилась о том, чтобы сменить фамилию. Судя по всему, она не сомневалась, что Чайлда запугали до крайней степени и он ни при каких обстоятельствах не осмелится встать на их пути.

Шлепая по лужам, Чайлд дошел до своего «понтиака», забрался в кабину и направил машину к дому, в котором жила Вивьен. Он ехал осторожно и медленно. Сумерки сгустились; нескончаемый дождь превратил улицы в небольшие, но бурные реки, грозящие вот-вот выйти из берегов. Хотя был четверг, этим вечером немногие прохожие решились покинуть дом, да и проезжая часть почти пустовала – довольно необычное явление для Лос-Анджелеса.

На бульваре Санта-Моника движение выглядело более оживленным, потому что именно этой дорогой в основном пользовались, чтобы добраться до Вествуда, западного пригорода и Санта-Моники, либо до города и БеверлиХиллз.

Фары, слепящий свет которых разрывал туманную мглу, – точь-в-точь сверкающие глаза гигантских монстров библейских времен, стремящихся спастись от неумолимых волн Потопа, добравшись до Ковчега. Одна из машин притормозила, сворачивая с Санта-Моника на Беверли-Драйв, и другие чудовища сразу же возмущенно загудели и засвистели. Чайлд терпеливо преодолел перекресток, дважды останавливаясь на сигнал светофора: водители старались проскочить, не дожидаясь, пока проедут другие.

Достигнув Беверли-Драйв, он разогнался до двадцати миль в час, но, проехав несколько кварталов, сбавил скорость. Вода так залила дорогу, что мог заглохнуть мотор или отказать тормоза, – Чайлд то и дело слегка нажимал на них, но боялся, что они все равно намокли.

Мимо промчались четыре автомобиля, забрызгав его многострадальный «понтиак». Чайлду очень хотелось высунуть голову наружу и хорошенько наорать на водителей за глупость и свинское поведение, но вода из-под колес машины какого-нибудь очередного лихача в любой момент могла окатить его самого.

Чайлд остановился, не доехав полквартала до резиденции Мабкруф. Прошло несколько часов. Вначале он испытывал все возраставшее нетерпение, но потом сказалась выработанная за годы работы частным детективом привычка терпеливо ждать появления объекта слежки.

Пару раз Чайлду пришлось облегчить мочевой пузырь, не выходя из машины. Геральд использовал простое приспособление, наподобие тех, которыми снабжают пилотов.

Он подкрепился крекерами и копченым мясом, напился кофе из термоса.

Наступила полночь. Терпение Чайлда было на исходе.

Он начал нервничать; еще немного, и он поддастся почти непреодолимому соблазну убраться отсюда…

На улице появился водитель, забрался в «роллс-ройс» и отъехал от особняка. Чайлд смог разглядеть лишь темный силуэт, вырисовывавшийся на фоне ярко освещенного дома. На водителе был непромокаемый плащ, форменную фуражку от дождя укрывала блестящая прозрачная накидка.

Когда роскошная черная машина проезжала мимо, Чайлд пригнулся. Он подождал, пока «роллс-ройс» окажется на расстоянии квартала, затем, не включая фары, последовал за ним. Дождь лил не переставая, вода еще сильнее затопила дорогу.

Доехав до клуба-ресторана, водитель посадил в машину Вивьен и ее спутника, затем повернул к особняку.

Именно на это надеялся Чайлд: ему очень не хотелось колесить за объектом слежки по всему городу. «Роллсройс» замер у просторного подъезда, шофер высадил пассажиров, они вошли в дом. Затем машина обогнула здание, очевидно, направившись к черному входу и гаражу за особняком. Чайлд вышел из своего автомобиля и зашел за угол. В помещении над гаражом зажегся свет.

Очевидно, водитель живет там.

Чайлд подошел к черному входу. От глаз соседей и случайных прохожих его скрывали стена и густой кустарник.

Пока он подбирал ключи к замку, прошло несколько минут. Наконец дверь открылась. Чайлд включил фонарик, внимательно осмотрелся, пытаясь определить, есть ли в доме сигнализация от взломщиков, но ничего не заметил. Он осторожно вошел, готовый в любой момент выскочить наружу, услышав собачий лай. Но все было тихо. Безмолвие нарушало лишь тиканье больших «дедушкиных» часов, доносящееся со второго этажа.

Через несколько мгновений Чайлд застыл возле приоткрытой двери в спальню Вивьен.

ГЛАВА 2

Просторную комнату освещала лишь лампа, стоящая на полу. Её основанием служили фигуры двух обнаженных нимф – или сатиров женского пола – высотой не менее четырех футов, стоявших, прижавшись друг к другу спиной, высеченных из какого-то камня с красными прожилками наподобие кварца. Странный материал, из которого был сделан абажур, напоминал тонкий пергамент.

При виде его Чайлда пронзил леденящий холод, словно гигантская сосулька вошла в тело. Он вспомнил человеческую кожу, которую нашел в ящике в доме Игеску.

Ее сдирали с трупов – или даже с еще живых людей – и сшивали, так что эту оболочку можно было надуть, как воздушный шар.

На абажуре выделялись яркие красные, голубые и пурпурные изображения полузвериные, получеловеческиё фигуры, извивающиеся среди языков пламени.

Стены покрывала дорогая ткань. Везде повторялось одно и то же изображение. Три фигуры. Сатир, попирающий копытом небольшой камень, его вторая нога приподнята, спина выгнута. Запрокинув голову, он играет на свирели. Перед сатиром склонилась нимфа, обхватившая губами гигантский багровый пенис. За ней – полузмея, получеловек. Нижняя часть создания напоминает огромного питона, по шкуре которого рассыпаны белые и пурпурные пятна, а от пупка и выше – это женщина с полными красивыми грудями, увенчанными длинными алыми сосками. Маняще-привлекательное личико обрамляют длинные серебристые пряди. Своими изящными пальчиками она раздвигает упругие овальные ягодицы нимфы. Длинный раздвоенный язычок женщины-змеи вотвот вонзится в покорно подставленное влагалище или анус…

За вычурной лампой находилась великолепная просторная кровать с ярко-красным, украшенным кисточками балдахином. На ней, обнаженные, распростерлись Вивьен и какой-то мужчина.

Она лежала на спине, закинув ноги на плечи своего любовника, приготовившегося войти в нее.

Чайлд не отрывал взгляда от этой сцены. Любой из них сейчас способен выкинуть что-либо необычное и противоестественное. Впрочем, с возможностями дамы он уже имел счастье познакомиться. Когда-то, пробираясь по тайным проходам в стенах особняка Игеску, он застал Вивьен в ее спальне. Не зная, что за ней наблюдают, она удовлетворяла себя в высшей степени необычным образом.

Да, такое не забывается.

– Ну-ка вставь его сама, крошка, – произнес мужчина. На вид ему было лет тридцать пять; начинающее жиреть тело покрыто густой растительностью.

Неожиданно он дико закричал и судорожно оттолкнулся от любовницы, так, что буквально отлетел на другой конец кровати. Такая реакция могла быть вызвана только вспышкой всепоглощающего животного ужаса.

Он попытался встать, одновременно стараясь отодвинуться от Вивьен как можно дальше. Но дрожащие колени разъехались в стороны. Мужчина тяжело рухнул на пол. Он перестал кричать, однако все еще дрожал всем телом и стонал.

Вивьен встала на колени и склонилась над краем кровати, разглядывая неудачливого любовника. Что-то длинное, увенчанное темной головкой, проглянувшее между ног, вновь скользнуло в блестящее от слизи лоно и исчезло там.

– Что с тобой, Билл? – спросила она озабоченно, ГЛЯдЯ на поверженного мужчину. – Комар тяпнул за?..

Он сидел, разглядывая и осторожно ощупывая член.

Потом недоуменно посмотрел на нее:

– Что со мной? Господи! Хочешь знать, что случилось? Я думал… Честное слово, мне показалось… Что там у тебя, зубы, что ли?

Мужчина вскочил. Лицо его медленно наливалось кровью. Помахав своим пенисом, словно демонстрируя вещественное доказательство, он объявил:

– Вот, полюбуйся! Там следы от зубов!

Она взяла обмякшую плоть, похожую на огромного, но сраженного внезапным недугом червяка, и склонилась над ней, внимательно разглядывая головку.

– Ну какие же это следы от зубов, глупенький? Крошечные ссадинки, ничего серьезного. Ну-ка! Сейчас мамочка вылечит сынульку! Ну как, крошке уже лучше?

С этими словами Вивьен нежно поцеловала большую пурпурную головку, прошлась языком по всей длине члена.

Мужчина отшатнулся:

– Держись от меня подальше.

– Ты что, рехнулся? – Она сидела на краю постели; великолепные полные груди конической формы словно наставили на него свои острые соски. Между ног выделялся треугольник густых рыжих волос, почти того же оттенка, что и густая грива, волнами спадающая на плечи.

Невероятно длинные нoги отличались белоснежной кожей.

Билл все еще старательно держался на почтительном расстоянии.

– Повторяю: меня что-то укусило туда. У тебя зубы между ног!

Она опустилась на простыню, вытянув широко расставленные ноги, так что кончики пальцев касались пола.

– Пощупай, милый, сам увидишь, какой ты дуралей.

Мужчина уставился на густую поросль волос, обрамляющую влажное отверстие; ожесточения в нем заметно поубавилось.

– Мне своего пальца тоже жалко!

Неожиданно Вивьен снова села. Ее прекрасное лицо исказил гнев:

– Ах ты, ничтожество! Я думала, ты полноценный здоровый парень! Не ожидала, что встречу психа! Надо же, зубы между ног! Убирайся вон, пока я не позвонила в психушку!

Судя по его виду, Билл чувствовал себя полным идиотом.

– Ну, честное слово, я не знаю, как тебе объяснить! Может, у меня и вправду глюки? Или это из-за внезапного давления? И такая жгучая боль! Словно туда вонзились крохотные зубы или пучок иголок!

Вивьен слезла с кровати и протянула Биллу руку.

– Иди ко, мне, деточка. Присядь сюда. Ну давай! – Она похлопала по краю постели.

Должно быть, Билл окончательно решил, что свалял дурака. А созерцание прекрасного лица и великолепного тела Вивьен помогло побороть страх. Увядший было член вновь стал разбухать, но так и не поднялся. Билл осторожно присел на край кровати, а Вивьен взяла подушку, бросила на пол и опустилась на нее, встав на колени.

– Во рту у меня действительно есть зубы, детка, но поверь, я умею ими пользоваться, – произнесла она.

Взяв полуопавший пенис, Вивьен провела кончиком языка по полураскрытой щели посередине головки. Билл дернулся было, но затем расслабился, опустил голову и смотрел, как его пробуждающаяся плоть наполовину погрузилась в нее. Вивьен начала медленно двигаться; член исчез полностью, потом вышел наружу, став блестящим от слюны и огненно-красным, словно раскалился в жаркой печи ее рта.

Билл дрожал и стонал, не отрывая глаз от вздыбившейся плоти, которую вновь и вновь жадно всасывали упругие пухлые губы. Было видно, что от подобного зрелища он получает дополнительное удовольствие.

Чайлд никак не мог решить, уйти ему или остаться в спальне. Он хотел обшарить дом, чтобы найти улики против Вивьен и ее шайки. Если имеет. ся шанс разыскать адреса и имена, документы, записи, фильмы – все, что можно использовать как доказательство их преступной деятельности, – надо немедленно им воспользоваться.

С головой ушедшая в свое занятие, Вивьен вряд ли услышит шум.

Однако он беспокоился за мужчину. Поведение Билла доказывало, что он не имеет ни малейшего понятия ни об особенностях анатомии Вивьен и ее специфических пристрастиях в интимной сфере, ни о том, что подобные встречи заканчиваются трагически. По крайней мере, так происходило с остальными партнерами Мабкруф. И хотя Чайлд ни разу не видел, как она убила или просто проявила насилие по отношению к кому-либо, нелепо предполагать, что эта дамочка в. своих повадках как-то отличается от своих чудовищных собратьев.

Билл был просто невинной жертвой, он скорее всего никогда не вставал на пути Вивьен или ее товарищей.

Просто попался под руку, – как в свое время партнер Чайлда.

Перед глазами встали сцены фильма, присланного в полицию убийцами, и Чайлд невольно содрогнулся. Его партнера услаждали тогда тем же способом, что и Билла. За несколько мгновений до наступления оргазма женщина извлекла свои искусственные зубы, вставила на их место стальные и откусила головку члена у своей жертвы.

Зрелище крови, алым фонтаном брызнувшей из раны, часто преследовало Чайлда в кошмарных снах.

Он решил, что сейчас не имеет права просто наблюдать за происходящим. Значит, осмотр дома отменяется.

Надо убедиться, что жизни Билла ничто не угрожает, и сделать это немедленно. Но Чайлд не хотел вмешиваться: он желал знать, что именно собирается делать Вивьен…

Лучше немного подождать, а потом положить конец этой сцене.

Вивьен резко встала; освобожденный из тесных объятий ее рта, красный пульсирующий член торчал под углом в сорок пять градусов.

– Переходи на постель, милый, и ложись, – произнесла она.

Сомнения Билла уменьшались по мере того, как росло возбуждение. Он вернулся на кровать и распростерся на спине, опустив голову на подушку; Вивьен устроилась рядом. Минуту она обсасывала возбужденную плоть мужчины, потом выпустила добычу изо рта.

– Билл?

Партнер неподвижно лежал на спине; руки разбросаны, голова запрокинута, глаза широко открыты. Он не откликнулся.

– Билл? – опять позвала она, немного громче.

Снова не услышав ответа, Вивьен подползла к подушке и внимательно вгляделась в лицо жертвы. Ущипнула за щеку, потом провела по коже острыми ногтями.

Из четырех глубоких борозд стала обильно сочиться кровь, однако Билл даже не шевельнулся. Но его член не опускался, все еще раскаленно-пурпурный, толстый, блестящий.

Вивьен повернула голову. Чайлд увидел на ее лице торжествующую усмешку. Все шло так, как она запланировала!

Вот тогда-то и следовало войти в комнату и остановить Мабкруф, но Чайлда так захватило зрелище, что он не смог сдвинуться с места. Судя по всему, Билл был парализован, хотя Чайлд не понимал, как она это сделала.

Затем до него дошло, что адское существо, таящееся в теле Вивьен, отравило Билла, вонзив крохотные ядовитые зубы в головку пениса. Данную часть тела паралич не затронул. Кровь по-прежнему приливала к члену.

Женщина оседлала Билла, чтобы опуститься на вздыбившуюся плоть и принять ее в себя без остатка. Но когда в ее лоно вошла головка, Вивьен замерла. Она оставалась в такой позе примерно тридцать секунд. Вивьен била дрожь, словно она испытывала оргазм.

Потом она сразу вытащила все еще твердый пенис из влагалища. Крошечные ручейки крови струились из нескольких ранок у основания головки.

Вивьен повернулась на сто восемьдесят градусов, протянула руку, и, нащупав между своих ягодиц твердую колонну мужской плоти, вновь приготовилась ввести ее в свое тело. На этот раз она, медленно опускаясь, направила пенис не в вагину. Когда головка вошла в упругое колечко ануса, Вивьен замерла.

Чайлд знал, что сейчас должно произойти. Его мутило, он сознавал, что должен немедленно прекратить акт чудовищного изнасилования, но слишком сильно было желание увидеть то, что, насколько он знал, не довелось еще наблюдать ни единому живому существу. Ключевое слово тут – «живому».

Вивьен терпеливо ждала. Наконец нежные губки влагалища разошлись в стороны, густые заросли рыжих волос, прикрывающие щель, раздвинулись, выглянула крошечная головка, скользкая и блестящая от влаги, переполнявшей вагину. Это было лицо мужчины: черные волосы, тоненькие усики и козлиная бородка, глаза, как пара гранатов, сверкавших из-под бровей, толщиной напоминавших ножки черного тарантула. Губы с трудом различимы, а нос длинный и загнутый.

Создание постепенно выползло наружу, потом поднялось и изогнулось, как рассерженная кобра. Чайлд был уверен, что услышал шипение, хотя скорее всего он просто вообразил это. Тварь миновала сморщенный мешочек плоти под напряженным членом Билла и поползла вниз, очевидно, стремясь достичь ануса. Змееобразное тельце сантиметр за сантиметром покидало лоно Вивьен, а головка создания уже скрылась в теле мужчины. Должно быть, она уже проникла глубоко в кишечник.

Чайлд повертел головой, словно пытаясь прогнать сонливость, и охватившее его оцепенение исчезло. Возможно, омерзительное зрелище повергло его в состояние транса…

Он вошел в комнату как раз в тот момент, когда Вивьен наконец вогнала член до конца в свой анус. Ее глаза были закрыты, лицо выражало полное блаженство.

Чайлд смог подобраться совсем близко к кровати; тем временем она двигалась все быстрее и бормотала что-то на непонятном языке. Тишину нарушали лишь ее голос, звуки дождя, барабанящего по стеклу окна, и мерное поскрипывание матраса, который раскачивала Вивьен, извиваясь верхом на члене, словно обезьяна на шесте.

Теперь, когда Чайлд стоял совсем рядом, он ясно видел бледное скользкое тельце, проникшее глубоко в анус мужчины. Очевидно, создание уже не могло или не желало войти еще глубже, – оно больше не двигалось.

Чайлд представил себе эту головку величиной с мячик для игры в гольф, красные глаза которой ослеплены первозданной темнотой человеческого нутра, а зубы жадно перемалывают все, что подобная тварь считает съедобным.