Текст книги "Ловец душ (Экзорцизм - 3)"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Двое полицейских сидели на корточках, прячась за капотом машины. Один из них что-то быстро говорил в телефонную трубку.

– Вы можете отвезти ее обратно в город? – крикнул ему Гордон.

Молодой полицейский – тощий парень с белым, как сахар, лицом развел руками:

– Сейчас в город уже не вернуться. А мы к тому же только что получили приказ оставаться здесь. Тем более что сюда движется толпа провестернитов, и как-то очень не хочется попасть между ними и теми, кто их поджидает.

– А кто их поджидает?

– Да все горы вдоль трассы так и кишат антивестернитами, черт бы их драл! Вы что, их не видели по дороге?

Карфакс отрицательно покачал головой.

– Наверное, пока вы ехали, они сидели в засаде. Кошмар какой-то: ведь те парни шагают прямиком в мясорубку!

– А вы не можете их предупредить?

– Мы передали сообщение, да что толку? Эти идиоты полицейских и близко не подпускают! И сейчас они уже на марше.

Четыре мощных взрыва подряд – один за другим – заставили их снова броситься на землю. Через полминуты Карфакс рискнул выглянуть из-за капота, но стена полностью исчезла за пеленой дыма. Лишь выше, сквозь разрывы в дымовой завесе виднелось чистое ночное небо, откуда в эту секунду стремительно пикировал куда-то внутрь комплекса двухмоторный самолет с объятыми пламенем крыльями. Как только он исчез из виду, откуда-то вынырнул второй. Но то ли пилот допустил ошибку, то ли его подстрелили, – он тут же врезался в крышу одной из десятиэтажек, превратив ее в огромный костер. Патриция зашлась истерическим плачем и не замолчала, пока Гордон основательно не потряс ее за плечи. Она обмякла и, всхлипывая, прижалась к нему. Он бережно отвел ее к полицейской машине, усадил на заднее сиденье и сказал:

– Посиди пока здесь.

Потом подошел к полицейским. Тот, что говорил по телефону, замолчал и вопросительно поднял на него глаза.

– Вы сказали им, что теперь вмешательство ополченцев просто необходимо? – спросил Гордон.

– Они уже на пути сюда, – ответил коп. – Губернатор отдал приказ десять минут назад. Но пройдет еще не меньше часа, пока они доберутся. К тому же им придется пробиваться сквозь ту свалку в горах.

Гордон кивнул и вернулся к Патриции – Все. Я пошел искать твоего отца.

– Тебя убьют!

– Все может быть. Но я обязан это сделать. Если даже Вестерну было не до него, его могут случайно убить эти маньяки. Сейчас они там режут всех подряд.

– Но ты же даже не знаешь, как он сейчас выглядит!

– Да. У меня очень мало шансов на успех. Ты должна подготовиться к самому худшему.

На дороге появились Чанг и Лопес, Гордон пошел им навстречу.

– А где Хиекка?

– Ушла туда, – ответил Лопес с нехорошей ухмылкой. – Она сказала, что ее долг – найти вашего дядю и что она никому не позволит себя запугать. Корчит из себя mucho hombre[ Mucho hombre (ucn.) – здесь, "самый крутой мужик]. И еще она сказала, что у нас нет запала. На что я ей ответил, что есть, просто мы не любим стрелять.

– Она сумасшедшая, – пробормотал Карфакс. – Она просто хочет подстрелить еще парочку самцов. Однако и я тоже сошел с ума, потому что тоже собираюсь туда.

– Подождите еще немного, и я составлю вам компанию, – предложил Чанг. Прямо сейчас идти туда нет никакого смысла: вас подстрелят если не "про-", так "анти-"... – Он подпрыгнул, потому что рядом грохнуло еще два взрыва.

– Убедительный довод, – скривился Карфакс.

– Они подожгли там все, что может гореть, – сказал Лопес.

Он был прав: казалось, полыхают все верхние этажи. Зато вокруг стены дым уже начал рассеиваться, и стало видно, что охрана оставила посты.

И Гордон побежал к воротам, на ходу доставая выданный ему Лангером пистолет. У самого входа он остановился и осторожно заглянул внутрь: из двадцати лежавших в различных позах тел (большинство из них было в зеленом) двигались только двое: они пытались выползти наружу.

Из зданий продолжали доноситься стрельба и вопли. Карфакс скользнул вдоль стены к ближайшей десятиэтажке, но, услышав над головой рев двигателя самолета, бросился на тротуар. Самолет прожужжал, казалось, над самой головой, однако из него не раздалось ни единого выстрела: то ли Гордона приняли за своего, то ли пилот просто был плохим стрелком.

Карфакс поднялся и рванул к дверям, перед которыми лежали два скорчившихся тела. Внутри, в коридоре, лежали еще шестеро, но те, кто еще дышал, были ранены настолько тяжело, что, даже если бы Гордон наклонился к ним, они не смогли бы причинить ему вреда. Но он не стал задерживаться.

Карфакс пошел по длинному коридору, методично осматривая все комнаты подряд. Большинство из них были пусты, а в остальных он нашел только трупы. В конце коридора находилась химическая лаборатория. Там он нашел живого, но тоже ничего не узнал: мужчина в белом халате лежал без сознания; у него на лбу зияла глубокая рана, На полу, усыпанном осколками стекла и пластика, лежали еще два трупа. Разлившиеся химикаты и кислоты, капавшие из разбитых колб, создали такой невообразимый резкий коктейль из запахов, что Гордон пулей вылетел из комнаты и прислонился к стене, не в силах сдержать мучительный кашель и хлынувшие из глаз слезы. Несколько минут он приходил в себя, затем, отдышавшись, свернул в соседний коридор. Но и здесь в комнатах был тот же кошмар: разбитая техника и трупы.

Обойдя весь первый этаж, он уже поднялся по лестнице на один пролет, как вдруг его окликнули: в дальнем конце коридора показался вооруженный мужчина. Карфакс поднял пистолет и всё то время, пока незнакомец осторожно приближался к нему, держал его на мушке. Но тот, подойдя поближе, сказал:

– Все в порядке. Я видел вас с Рёкстером.

Карфакс опустил пистолет и спросил:

– Так ли уж необходимо было убивать всех подряд? Тем более что большинство даже не были вооружены.

– Чему быть, того не миновать, – последовал философский ответ. – Эти жалкие дилетанты (очевидно, он говорил об ополченцах из Бонанца-Сиркуса) готовы были растерзать на клочки каждого, кто работал с Вестерном. Но теперь, думаю, Рекстер уже привел их в чувство. Во всяком случае, здесь он уже навел порядок.

– Извините, но вы не могли бы составить мне компанию? Видите ли, мне необходимо обследовать все здание и очень не хотелось бы рисковать головой только потому, что кто-то может не знать, что я "наш".

Мужчина – грузный смуглый средиземноморец – бросил на него испытующий взгляд, но сказал: "О'кей".

Когда они заканчивали осмотр второго этажа, Карфакс обнаружил еще двоих живых: один из них держал второго на мушке.

– Вы не Рафтон Карфакс? – спросил Гордон пленника – высокого худого мужчину лет сорока, с кровоточащей царапиной на щеке.

Тот отрицательно помотал головой.

– А вы его не знаете?

– Никогда о таком не слышал.

– В каком здании находится Вестерн?

Пленный замялся, но сопровождающий Карфакса рыкнул на него:

– Выкладывай все как есть, мистер, не то худо будет!

– Он был в здании номер четыре, – выжал из себя пленный. – В своей квартире. Она на два этажа выше зала с МЕДИУМом.

– Номер четыре, – задумчиво повторил добровольный помощник Карфакса. Так это же как раз то, в которое врезался самолет!

Гордон развернулся и зашагал прочь, бросив через плечо:

– Догоняйте.

Они бегом спустились по лестнице и выскочили наружу.

Навстречу им из здания номер четыре выбегали люди. Огонь добрался уже до пятого этажа, и, когда Гордон приблизился к зданию, он почувствовал такой сильный жар, что, как он подумал, на нем можно было бы запросто поджарить яичницу (хотя это все же было преувеличением). Люди в нерешительности толпились вокруг, но никто не рисковал войти в здание: на последнем, кто оттуда выскочил, уже тлела одежда.

И тут Карфакс заметил Рекстера: тот возглавлял группу, несущую тела Хиекки и человека, лицо которого настолько было залито кровью, что узнать его было невозможно. Рекстер крикнул Гордону, чтобы он шел за ними. За воротами тела положили прямо на землю. Хиекка была мертва. Одним выстрелом ей почти оторвало одну из ее грудей амазонки, а второй разворотил ей правое колено.

– Прежде чем ее подстрелили, она успела уложить четверых, – сказал Рекстер.

– Надеюсь, она умерла счастливой, – вздохнул Карфакс, а затем спросил, указывая на лежащего рядом незнакомца: – А это кто?

– Вестерн, – просто ответил Рекстер.

– Так что же вы мне сразу не сказали?! – зарычал Гордон, опускаясь рядом с телом на колени и вытирая платком кровь с его лица. Он нащупал шейную артерию и почувствовал слабый пульс!

– Вестерн, ты меня слышишь? – закричал он.

Веки Вестерна затрепетали, и рот слегка приоткрылся.

Карфакс приблизил свое здоровое ухо к самым его губам и расслышал что-то вроде: "Не долго..."

– Вестерн, где Рафтон Карфакс? – снова закричал Гордон.

Изо рта умирающего так сильно хлынула кровь, что забрызгала Гордону ухо.

– Вестерн, это я, Гордон Карфакс! Где мой дядя?

– ...не Вестерн... -донесся неразборчивый шепот.

– Да соберитесь вы с силами! Продержитесь хотя бы чуть-чуть, чтобы успеть хоть напоследок сделать доброе дело! Скажите, где мой дядя Рафтон Карфакс? Да говорите же, Христа ради!

Вестерн закашлялся, и кровь потекла сильнее. Он судорожно вздохнул, и Карфаксу на секунду показалось, что все кончено.

А затем он услышал – очень тихо, но отчетливо:

– Я не Вестерн. Я – Рафтон Карфакс.

Гордон с трудом удержался от того, чтобы схватить его за плечи и встряхнуть.

– Что вы сказали?!

– Я твой дядя, Гордон.

И это были его последние слова.

ГЛАВА21

Карфакса выпустили из тюрьмы только на следующий день, и то лишь потому, что за него поручился Чанг. Тюрьма Бонанца-Сиркуса оказалась слишком мала, чтобы разместить всех арестованных за эту ночь (как про-, так и антивестернитов). Пришлось обратиться за помощью к коллегам из других городов. Одна из газет даже утверждала, что во всей Неваде не найдется тюрьмы, не забитой под завязку, но это было, конечно, преувеличением.

Реакция общества на происшедшее была поистине истерической. Приверженцы Вестерна требовали для "циничных убийц" немедленного суда и виселицы, причем чтобы казнь обязательно транслировали по телевидению. А противники Вестерна ратовали за немедленное освобождение "мучеников" и "благодетелей человечества" с принесением им публичных извинений и столь же публичного выражения благодарности от лица всего американского народа. Дошло до того, что в некоторых письмах, пришедших в редакции крупнейших газет, содержались предложения наградить штурмовавших "Мегистус-комплекс" медалью Чести.

Тело Вестерна было затребовано главой Панкосмической церкви Христа-рэиса на основании того, что он якобы приходится ему дальним родственником. Публичные похороны в Лос-Анджелесе (на которых присутствовало более полумиллиона человек) послужили поводом для новых беспорядков, массовых драк и даже убийств.

Но, прежде чем выдать тело для похорон, его подвергли вскрытию и самому тщательному осмотру. Лангер показал Карфаксу oтчет паталогоанатомов с грифом "строго секретно". Сенатор приказал уделить особое внимание мозгу и нервной системе, зафиксировав малейшие отклонения от нормы; не объясняя, впрочем, зачем ему это нужно. Но специалисты лишь отметили, что Вестерн имел абсолютно здоровый мозг, в котором не было обнаружено процессов старения, обычных для человека его возраста.

– А я надеялся, что они обнаружат какие-нибудь изменения, которые будут не в состоянии объяснить, – признался сенатор. -Что-либо, что могло бы свидетельствовать о том, что мозг оккупирован рэмсом. Зато теперь я знаю, что одержание не сказывается на физиологии.

О последних словах Вестерна Гордон рассказал только Лангеру, и тот решил до поры держать это в секрете.

– Но, по правде говоря, я ничего не понимаю. – рассуждал он. Вестерн... или скорее ваш дядя, понимал, что умирает, и поэтому вряд ли стал бы лгать. Но тогда как Рафтону Карфаксу удалось одержать такого матерого волка, как Вестерн?

– Не знаю, – честно ответил Гордон. – Я не думаю, что это могло произойти случайно. Но, с другой стороны, такую возможность я тоже не могу исключить. Я слишком мало осведомлен о механизме работы МЕДИУМа, чтобы делать какие-то выводы. Возможен и такой вариант, например: Вестерн подготовил кого-то, чтобы подселить в него дядю, но во время сеанса допустил ошибку, и Рафтон вместо намеченной жертвы вселился в него. Но если так, то почему же дядя молчал об этом? Что могло удержать его от публичного заявления? Не знаю. Да и чего гадать! У нас же есть несколько человек (или, по крайней мере, хотя бы один), кто может знать, что произошло на самом деле!

Гордон имел в виду двадцать человек, обнаруженных в подземном убежище под зданием номер четыре. Им удалось выжить при пожаре, который практически уничтожил наземную часть строения. Затем они по специальному туннелю перешли в ангар, и им, возможно, удалось бы скрыться незамеченными, если бы их случайно не заметил один из полицейских. В тот день арестовывали всех без разбора, поэтому за ними тут же снарядили погоню и, не успели беглецы добраться до гор, как их, всех двадцать, взяли в окружение.

Большинство из них были задержаны в качестве важных свидетелей до тех пор, пока не будет сформировано большое жюри.

– Конечно, – охладил сам себя Карфакс, – мы не можем быть уверены, что задержали абсолютно всех. Возможно, кому-то все-таки удалось сбежать. Те, кого мы задержали, клянутся, что больше там никого не было Но ведь они могут и лгать. Правду было бы легко установить, если бы можно было воспользоваться МЕДИУМом. Но он сгорел при пожаре и все чертежи, необходимые для его восстановления, тоже погибли.

Двое из тех, кто прятался в подвале, были физиками и, возможно, знали, как его построить заново. Знали или нет, но они сами утверждали, что не в состоянии это сделать, так как не знают основного принципа действия машины. Гордон не верил им, он считал, что они сразу же примутся за восстановление, как только выйдут на свободу .

– Если они и сделают это, – сказал Лангер, – им придется очень и очень долго судиться. Вестерн не оставил завещания, так что официально все права на МЕДИУМ принадлежат Патриции – Мне трудно поверить в то, что он не оставил завещания, – проворчал Карфакс – Вот увидите, когда все уляжется, оно где-нибудь да всплывет И на чье бы оно имя ни было, наследника нужно будет очень тщательно проверить.

– Мы сейчас как раз самым скрупулезным образом проверяем каждого из этой двадцатки. Но это требует еще очень много времени и денег.

Никто и не ожидал, что проблема решится быстро, хотя бы потому, что большое жюри не соберешь в пять минут. В стране, в которой каждый имел по отношению к МЕДИУМу свою четкую позицию, найти людей объективных было довольно сложно. Процесс отбора беспристрастных присяжных тянулся уже три недели и все еще был далек от завершения. Даже несмотря на давление со всех сторон. К тому времени арестованные уже были освобождены под залог. Рекстер прожил на свободе всего два дня: четверо в масках изрешетили его пулями посреди улицы и тут же скрылись. Джонс и Деннис (двое из тех двадцати) погибли при взрыве бомбы, подложенной в машину. Восемнадцать их товарищей по несчастью (как им объяснили, для их же блага) были снова заключены в тюрьму. Но они так яростно протестовали против нарушения гражданских прав, что пришлось их выпустить.

– А вы-то думали, что они так испугались, что сами запросятся под охрану! – сказал Гордон Лангеру. – Но чтото не похоже, чтобы они боялись.

– Вы кого-то подозреваете? – заинтересовался Лангер.

– Да. Во-первых, мы не знаем наверняка, что те двое, сгоревшие в машине, на самом деле были Джонсом и Деннисом. От них осталось так мало, что идентифицировать практически нечего – не сохранилось даже зубов!

– Так вы хотите сказать, что там погибли не Джонс и Деннис?

– Вероятность достаточно велика, чтобы отнестись к этому предположению всерьез.

– Но для чего им нужно, чтобы их считали мертвыми?

– Ну, например, для того, чтобы спрятаться от фанатиков. Хотя, сомневаюсь, что ради этого Джонс и Деннис пошли бы на двойное убийство ни в чем не повинных людей. Нет, ставки слишком высоки.

Какое-то время оба молчали. Наконец Лангер не выдержал и спросил: – И что же из этого следует?

– То, что один из них – Джонс или Деннис – может оказаться Вестерном.

Лангер опустился на стул, словно у него подкосились колени.

– Вы что, серьезно? Простите за глупый вопрос. Конечно, серьезно. Но зачем он тогда отдал свое тело вашему дяде?

– Думаю, на эту крайность его толкнули обстоятельства. Он не был уверен в том, что сумеет спрятаться. И знал, что если его найдут, то убьют на месте. Может ли быть лучший способ запутать следы, как самому стать Деннисом или Джонсом, а дядюшке предоставить главную роль козла отпущения? Да еще так, чтобы дядя ничего не успел рассказать, а все бы поверили, что Вестерна больше нет в живых.

– Мне нужно это обдумать, – сказал Лангер, потирая лоб.

– Не перетруждайте мозги, – посоветовал Карфакс. – Ведь все могло быть и иначе.

– А что следует из этого? – резко спросил сенатор.

– Например, Вестерн как раз просчитал, что мы придем именно к таким выводам, и тогда гибель Джонса и Денниса – тактический ход для отвода глаз. А вдруг он совсем к ней непричастен? Вдруг он один из оставшихся восемнадцати? Или ушел в горы?

– Но ведь он уверен, что ваш дядя умер, так ничего и не успев рассказать! Кроме меня и вас никто не знает, что он успел-таки это сделать. А если так, то сейчас он должен быть спокоен; с его "смертью" поиски прекратились, и у него нет никакой необходимости прилагать столько усилий, чтобы запутать следы. Все это слишком заумно.

– Вестерн хоть и не гений в науке, зато достаточно тертый калач. Он знает подробности о своей "смерти" только из газет и вполне может сомневаться, насколько правдива информация, допущенная в прессу. Он не может не задаваться вопросами: не успел ли Рафтон перед смертью раскрыть его обман? Не ведем ли мы его тайные поиски уже сейчас? Вот потому он и ушел, как только смог. Я думаю, для очистки совести нам надо провести сравнительный анализ записей голосов Джонса, Денниса и Вестерна, если у нас есть материал. Нам следовало бы сделать это сразу, пока те двое были еще живы. Но кто же мог знать тогда? Ведь мы считали, что Вестерн умер.

Лангер немедленно приказал отыскать записи и провести их анализ. Спустя три часа он получил ответ.

Лангер выругался и швырнул папку с отчетом через всю комнату.

– Он был у нас в руках! А теперь – ушел, потому что мы ослы! Ослы, ослы, ослы!

– Мы не ослы, мы просто не могли до такого додуматься, – печально вздохнул Гордон. – Ну что ж, зато теперь мы можем быть полностью уверены, что в машине сгорели не Джонс и Деннис.

– Деннис-то уж точно не сгорел! Он, то есть Вестерн, мог убить Джонса, чтобы не оставить ни одного свидетеля. Джонс мог быть. А точнее, был тем единственным, кто знал всю подоплеку дела.

Взрыв произошел в 23.16 в гараже дома, принадлежавшего Джонсу, в небольшем поселке Минерва-Хиллз к северо-востоку от Альтадены в Калифорнии. Услышав грохот, все соседи высыпали на улицу, но не заметили ни отъезжающих машин, ни подозрительных незнакомцев. Что говорило о том, что Вестерн-Деннис и Джонс убрались до того, как бомба взорвалась. Лангер послал в поселок целую толпу детективов, которые в течение двух недель прочесывали всю округу, расспрашивая всех и каждого, в надежде найти хотя бы одного человека, который видел что-нибудь подозрительное. Но все было напрасно никто ничего не видел, никто ничего не заметил.

Тогда Лангер запустил машину самой грандиозной по массовости в истории Соединенных Штатов охоты на человека.

Каждый полицейский участок в стране располагал отпечатками пальцев, снимками сетчатки глаза и записями голосов Денниса и Джонса, а также подробными описаниями их внешности и манеры поведения. Их разыскивало даже ФБР, несмотря на то что официально они обвинялись не в преступлениях против государства, а шли по уголовному делу. ФБР действовало по приказу президента, единственного человека, которого Лангер информировал о своих подозрениях. Кроме официальных органов, сенатор задействовал еще тридцать два частных детективных агентства.

Но ориентировки, разосланные по всей стране, не содержали ни малейшего намека на то, что Деннис может оказаться Вестерном. Об этом знали только трое: Лангер, Карфакс и президент США.

К концу месяца поисков, когда результат их представлял большой и круглый ноль, Лангер заказал на телевидении получасовую передачу по всем десяти главным каналам, в которой были показаны фотографии Джонса и Денниса, даны описания их особых примет и была объявлена награда в миллион долларов за любую информацию об их местонахождении.

– На это клюнет самый фанатичный вестернит, – усмехнулся сенатор.

– А я вот не так уверен, как вы, – возразил Гордон. – Вестерн может пообещать гораздо больше чем деньги – бессмертие.

– А как он это сделает без МЕДИУМа?

Карфакс замер, забыв, что зажег спичку, собираясь прикурить сигару, и вспомнил о ней только тогда, когда она обожгла ему пальцы. Он выругался и ошалело посмотрел на Лангера:

– И как я раньше об этом не подумал!

– О чем?

–Где бы он ни был, он не будет сидеть сложа руки и ждать, пока копы до него доберутся. Он понимает, что рано или поздно его вычислят. Но если он больше не будет к тому моменту Деннисом, то кто сможет его опознать? И как заставить нас поверить, что он вообще никогда не был Деннисом? Он построит другой МЕДИУМ и осуществит переселение!

– Звучит весьма правдоподобно,– кисло признал Лангер. – Но как знание этого может помочь нам в наших поисках?

– А вот как: мои прежние розыски в "Биг Сур Центр" дали мне список определенных электродеталей, типов микросхем и прочего оборудования. Да, МЕДИУМ из "Мегистуса" сгорел, и большинство его частей расплавилось до неузнаваемости, но по меньшей мере четверть из них можно идентифицировать. Сложите эти два списка вместе и вы получите представление (хотя бы частичное) о конструкции МЕДИУМа. Конечно, этого недостаточно, чтобы его воссоздать, но зато мы будем знать по крайней мере половину тех деталей, которые необходимы Вестерну. Да, ему же понадобятся большие вакуумные трубки, которые обычно не используются в быту! Так вот: вам нужно затребовать информацию из магазинов электротоваров США и, пожалуй, Канады, о всех проданных ими товарах примерно где-то с момента исчезновения Вестерна. Пропустите их отчеты сквозь компьютер, и он даст вам ответ, где все интересующие нас детали пересеклись. А дальше – вы идете по этому адресу и находите там Денниса. То есть Вестерна.

– А вы подумали, сколько это потребует времени и денег?

– Я знаю, как уже пострадал ваш личный счет, – ответил Гордон. – Но ради такой цели вы можете обратиться за помощью к правительству. Президент, думаю, сумеет выбить под это хоть сколько-то.

– Надеюсь. Но провестернистски настроенные конгрессмены могут обратить на это внимание и начнут задавать вопросы. А если Вестерн каким-то образом узнает, что мы затеваем, он опять запутает следы.

– Но вы же не откажетесь от такого шанса наконец-то прижать его!

– Конечно, не откажусь, – улыбнулся сенатор и поднялся. – Мне срочно нужно позвонить президенту. Извините.

Он вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.

Так как он собирался говорить по прямой связи, Гордону ничто не мешало воспользоваться междугородной. И он набрал номер своей квартиры в Бусирисе. После третьего гудка Патриция подняла трубку.

– Извини меня, Пат, – начал он, – но я был слишком занят, чтобы перезвонить тебе утром. Мы с Лангером зачищали хвосты. Неофициально. Ты же знаешь, я у него вроде доверенного лица. Ну что там у тебя случилось?

– Ничего, кроме того, что я по тебе ужасно соскучилась. И я хочу еще раз от тебя услышать, что ты вернешься домой не позже чем через две недели.

– Теперь я уже в этом не так уверен, как раньше, – после секундной паузы признался он. – Ситуация может резко измениться в любую минуту.

– Ты имеешь в виду. поиски этих двоих – Денниса и Джонса?

– Ты же знаешь, что я не могу обсуждать эти темы по телефону.

– Ах, извините! Мне очень жаль...

– Что-то я не слышу в твоем голосе раскаяния, – перебил он ее.

– Потому что я хотела сказать, что мне очень жаль себя. Я ужасно скучаю по тебе и чувствую себя брошенной и никому не нужной. Поэтому я вступила в женскую лигу борьбы за право голоса и записалась на лекции по искусству. Еще я много читаю, смотрю телевизор, завела себе несколько друзей... То есть я хотела сказать – подруг. Но мне всего этого мало. Когда подходит время ложиться в постель, мне слишком хорошо становится понятно...

– Что тебе не очень-то хорошо, – закончил за нее Карфакс. – А может, тебе лучше приехать сюда, в Вашингтон? Здесь мы, правда, будем видеться тоже не очень часто (я работаю по восемнадцать часов в день, а то и поболе), но ведь хоть иногда лучше, чем вообще не видеться! И много лучше, чем быть так далеко друг от друга.

– Нет, так будет еще хуже, – возразила она. – Тем более что'Вашингтон мне не нравится.

– Не буду тебя уговаривать. Если все пойдет так, как задумано, то, возможно, мы уже очень скоро сможем встретиться, чтобы никогда больше не разлучаться. Мы заживем нормальной жизнью, как все нормальные люди. Особенно если мне удастся найти место учителя. Сейчас-то моя репутация, после всех прогулов, слегка пострадала, но, думаю, уж на то, чтобы меня реабилитировать в этом плане, у Лангера хватит влияния!

– Надеюсь. Я не люблю жаловаться, но от всего от этого у меня уже едет крыша.

– Слушай, если все пойдет как надо, я не застряну тут больше чем еще на неделю. Я, конечно, не могу утверждать наверняка, но все же я не настолько здесь необходим, чтобы меня не могли отпустить хотя бы на выходные. Я жду не дождусь дня, когда смогу к тебе приехать. Честное слово, мне здесь так же одиноко, как и тебе.

– Но ты все же при деле и чувствуешь себя нужным. А я – нет. Для того чтобы мне почувствовать себя нужной, мне нужен ты. Я хочу наконец-то заняться важным и серьезным делом: заботиться о тебе, как всякая нормальная жена.

– Я знаю, – вздохнул он, – Но я действительно надеюсь, что не застряну здесь надолго... О, идет сенатор – мне пора отключаться.

– Я люблю тебя!

– Я тоже очень люблю тебя! До свидания! Надеюсь, до скорого!

Лангер застыл в дверях и с подозрением спросил: – С кем вы говорили?

– С Патрицией. Ей необходимо периодически слышать мой голос.

– У нее какие-то проблемы?

– Нет. Она живет в довольно консервативном городе, набитом антимедиумистами. Но ей там почти не с кем общаться.

– Новости от центрального компьютера мы получим уже завтра, – перешел к делу Лангер. – Там содержится информация о каждой электродетальке, проданной за пять лет (за исключением последних сорока восьми часов). Как только специалисты получат наш список, они сразу же примутся за работу. И у меня есть способы их поторопить. Я сказал Харрисону, директору всей этой конторы, что хочу иметь результат уже к завтраку.

"Это означает, что вам принесут его на блюдечке вместе с утренней чашкой кофе, чего бы это ни стоило", – подумал Карфакс.

– Как только мы узнаем адрес, тут же возьмем его в кольцо, – потер руки Лангер. – И на этот раз ему не уйти! Я перекрою все дороги и заткну все щели. Но мы не пойдем напролом, как атакующая армия. Я хочу, чтобы он до последней секунды не догадывался, что кольцо сжимается. Хочу сделать ему большой сюрприз! И хочу взять его живым! Я хочу посадить его под замок и наконец сделать достоянием общественности все его грязные дела! Я раздавлю его, да так, чтобы уже никто на Земле не решился пойти по его дорожке!

– Вы хотите предать гласности абсолютно все? – встревожился Карфакс. Надеюсь, вы не намереваетесь опубликовать некоторые факты... Я имею в виду нашу с Патрицией роль в этой истории.

Лангер с любопытством взглянул на него и, не отвечая, отвернулся к бару, чтобы налить себе бренди. Гордон смотрел на его широкую спину и гадал, что будет, если история с Миффлоном и главное – степень их с Патрицией участия в ней, станут достоянием широкой общественности. И как отреагирует Лангер, если Карфакс, обороняясь, зайдет настолько далеко, что в ответ опубликует информацию о связи сенатора с резней в "Мегистусе"?

Лангер наконец повернулся к нему лицом и сказал:

– Гордон, не будьте идиотом! И мои некоторые действия в этой истории могут стоить мне карьеры, если я позволю им выплыть. Конечно, я все это делал ради общественного блага, во имя спасения человечества. И я ни капли их не стыжусь. Вестерн может обвинять меня сколько угодно – у него нет никаких доказательств. Зато я могу против него привести множество.

Карфакс взглянул на часы:

– Пора спать. Если у вас больше нет ничего важного, я, пожалуй, пойду лягу. Надеюсь, у нас будет короткий сон и длинный день. Да, так оно и будет, если мы на правильном пути.

– Так и будет, – подтвердил Лангер. – Спокойной ночи, Гордон.

Карфакс простился и спустился к себе в спальню. Он опасался, что не сможет заснуть, но провалился в сон почти мгновенно. И почти мгновенно, как ему показалось, раздался телефонный звонок. Он ошарашенно сел в постели и машинально нажал кнопку приема. На экране засветилось лицo Лангера с взлохмаченной шевелюрой и темными кругами вокруг глаз. Он выглядел дьявольски счастливым!

– Одевайтесь и выходите! Немедленно! Позавтракаем в самолете.

– Как его теперь зовут? И где он?

– Альберт Самсэл. Фермерский домик в предместьях Понтиака в Иллинойсе. Он купил эту ферму два года назад, но крайне редко на ней. появлялся. Описание внешности Самсэла полностью соответствует описанию Денниса. Все интересующие нас детали пересылались ему.

– Как-то это все слишком просто получается, – скептически пробормотал Карфакс. – Пока еще он не у нас в руках...

ГЛАВА 22

Лангер и Карфакс вылетели из Вашингтона на борту бомбардировщика, в сопровождении двух телохранителей и трех очень круто выглядящих молодых людей из некоего ведомства.

Через час самолет, приземлился в Бусирисе. Здесь их уже ожидали машины и эскорт мотоциклистов. Проехав город насквозь, они пересекли реку Иллинойс и проследовали сначала на восток по шестиполосной трассе 24, а затем свернули на север по трассе 66 с шестнадцатью полосами движения.

Понтиак находился от Бусириса в 25 километрах, и все путешествие заняло не больше двадцати пяти минут.

Не доезжая до города, они свернули на трассу 23 и еще тринадцать километров ехали по сельской местности, пока за одним из поворотов не встретили полицейский кордон: дальше дорога была перекрыта. Кортеж замедлил ход и остановился в нескольких метрах от патрульной машины, из которой вышли двое в штатском. Их представили Карфаксу как судебного исполнителя Фреда Тернера и "просто мистера Селмза" (который, как подозревал Гордон, служил в том же ведомстве, что и три молодых анонима, сопровождавших их с начала пути; и эти трое явно находились у Селмза в подчинении).