Текст книги "Дейр (другой перевод)"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Нет, не собираюсь. Хотелось бы продолжить образование, но только не в Сент-Дионисе. Дело в том, что меня интересует исследование сознания, вопросы, связанные с человеческой психикой. И мой научный руководитель, брат Джо, поддержал меня в этом. Он советует продолжить учебу в Неблизке считается, что тамошние ученые превзошли своих коллег из Сент-Диониса.

– Аи-аи, как непатриотично! – бросил Чаксвилли с укоризной. – Негоже отечественную науку ставить ниже чужеземной.

– Хочется самое лучшее для себя выбрать, – сухо ответил Кейдж. Теперь он уже не сомневался в характере своих чувств к смуглолицему – тот не нравился все активнее. – К тому же один священник много рассказывал мне о Рудмане. Уверяют, что так, как он, человеческий мозг не изучил больше никто.

– Рудман? Как же, как же – наслышаны… А разве он не осужден за ересь? Не отлучен?

– Его судили, – вставила Р'ли, – но признали невиновным.

Джек поднял бровь. Опять эта их система связи…

– Я слыхал лишь, что все обвинители исчезли при загадочных обстоятельствах до завершения процесса, – подлил масла в огонь Чаксвилли. И что дело явно не обошлось без черной магии и демонов, выкравших врагов их подопечного – или же покровителя.

– Разве хоть один человек в целом свете видал демона? – спросила Р'ли.

– В том-то и сущность демонов, что они невидимы, – парировал Чаксвилли. – А вы как считаете, Кейдж?

Отвечать не хотелось. Похоже, этот тип – обыкновенный платный провокатор.

– Лично мне не доводилось сталкиваться с демонами, – осторожно промолвил Джек. – Скажу так: на ночной дороге я бы не устрашился остаться в одиночестве. И остерегался бы только оборотней да медведжиннов. Да, и сбрендивших людей, впрочем, тоже, – добавил он, припомнив кузена. – Но не демонов.

– Позвольте дать вам один совет, мой юный провинциал, – всхрапнув, точно единорог, процедил Чаксвилли. – Никогда больше не произносите такое вслух! Сойти вам с рук это может лишь здесь, в пограничной глуши. В цивилизованной части страны подобное заявление прозвучит, как разрыв гранаты. И каждый второй побежит к серым палачам с доносом.

– Немедленно остановите повозку! – потребовал Джек. И сам гаркнул на единорогов. Бричка притормозила, продолжая медленно катиться. Джек спрыгнул и пошел рядом с козлами. – Слезай, Чаксвилли! Никому не спущу, чтобы меня называли деревенщиной. И забью поношения тебе обратно в глотку!

Блеснув в широкой улыбке зубами, особенно белыми на фоне смуглой кожи, Чаксвилли примирительно произнес:

– Не обижайтесь, юноша! Признаюсь, я был несколько несдержан на язык. Но ведь я только искренне хотел предупредить, предостеречь вас от неприятностей. Кроме того, позвольте напомнить, что я официальный королевский порученец. И пока нахожусь на задании, не вправе принять вызова, о каком бы оружии ни зашла речь. Прошу вас, усаживайтесь обратно и тронемся дальше.

– Без меня. Мутит от такой компании!

Джек повернулся и быстро зашагал по дороге. Щелкнул кнут, мимо процокали копыта, продребезжала тележка.

– Не держи на меня зла понапрасну, парень! – бросил напоследок Чаксвилли, уносясь вдаль.

Отвечать Джек не стал. Сделав шаг-другой, он остановился – сирены в бричке не было. Обернувшись, юноша бросил:

– А ты-то чего слезла! Из-за меня, что ли? Вот уж не стоило.

– Я поступаю так, как мне нравится.

– Всегда?

Действительно, почему Р'ли вдруг так привязалась к нему?

Что за помыслы скрываются под копной золотистых ее волос?

Не за красивые же его карие глазки она так внимательна!

Отвлекло от подозрений какое-то барахтанье в тени дерева на обочине. Не говоря Р'ли ни слова, Джек свернул с дороги и обнаружил зверушку, отчаянно сучащую недоразвитыми перепончатыми крылышками в тщетных попытках взлететь. Самсон, разумеется, успел опередить, но лишь обнюхал малютку – без команды хозяина воспитанный пес никогда и ничего не трогал.

– Подлеток синебородки, – сообщил Джек поджидавшей спутнице. Он осторожно поднял с земли крохотного зверька с забавной обезьяньей мордашкой, ркруженной темно-синей бахромой. – Вывалился из гнезда. Подожди минутку, не переживай, вернем тебя на место!

Скинув пояс с оружием, Джек подошел к стволу греминдаля. Ветви могучего дерева начинались весьма высоко, футах в тридцати над землей. Отставив в сторону руку с оцепеневшим от ужаса живым комочком меха, юноша стал цепко карабкаться по гладкой коре. Лезть с занятой рукой было чертовски неудобно, но ведь недаром же он чуть не с полжизни провел на деревьях.

Не давая себе послаблений и ни на минуту не останавливаясь, Джек достиг первой развилки, рывком подтянулся, забросил на ветку ногу, и вот уже подлеток присоединился к своим радостно потявкивающим в гнезде собратьям. Беспечных родителей в поле зрения не оказалось.

Внизу Джека встретил сияющий взгляд сирены:

– Хоть и грубоват ты порой на словах, Джек Кейдж, а сердце у тебя все же доброе.

Джек пожал плечами. Интересно, что бы сказала она, узнай о его участии в захоронении Вава, своего кузена?

Путники двинулись дальше.

– Если собираешься учиться в Неблизке, – спросила сирена, – то почему до сих пор туда не отправился?

– Как старший сын я наследую хозяйство. Отец очень на меня рассчитывает. И если я разрушу все его планы ради учебы у человека, коего все как один почитают чернокнижником, это разобьет отцовское сердце. А кроме того, – добавил он менее уверенно, – чтобы учиться, нужны деньги.

– Вы с отцом, видно, частенько ссоритесь?

Обижаться Джек не стал – можно ли ожидать от жеребяков соблюдения человеческих приличий?

– Довольно часто, – признал он со вздохом.

– Именно из-за учебы?

– В основном да. Отец – далеко не бедняк и мог бы позволить себе потратиться на учение сына. Но делать этого не станет. Порой начинает казаться, что лучше уж совсем уйти из дому и прокладывать путь в жизни самостоятельно. Вот только мать жалко – всякий раз, как заведу об этом разговор, ей просто дурно становится. Сестры в рев… Мать мечтает увидеть меня священником, но просто в ужасе от мысли, что епархия может достаться мне у черта на куличках. Как священник я получил бы право претендовать на место в колледже Фомы Неверующего – там тоже бьются над тайнами человеческого мозга. Но где гарантия, что примут? А если даже и повезет там же никакой свободы исследований, за каждым шагом следят. Лишь у Рудмана я мог бы совершенно свободно выбрать свой путь в науке. И еще. Прежде чем стать священником, следует жениться. Жена, детишки, пеленки, сопли – не хочу торопиться со всем этим. А вступление в монашеский орден тоже не слишком меня прельщает…

Джек перевел дыхание. Поразительно, как легко он вдруг, ни с того ни с сего, выболтал Р'ли самое сокровенное. Словно кувшин опорожнил, перевернув вверх дном!.. И кому душу-то открывал – сирене!

Но ведь наболевшим делишься порой даже с Самсоном, утешил он себя. Сирена – существо того же порядка. И результат такой же. На душе полегчало, а до отца не дойдет.

– А если бы вдруг удалось обрести финансовую самостоятельность – тогда решился бы?

– Раздобудь я голову дракона, хватило бы с лихвой. Награда от лорда Хау плюс королевская премия – целая куча денег!

– Так вот почему ты так рассердился, узнав о нашем договоре с драконами!

Джек кивнул в знак согласия: – В основном поэтому. Но еще и…

– Знаешь, – поспешила добавить Р'ли, – когда бы не договор, драконы уже давно бы разорили подчистую все фермы в округе. Ты даже представить себе не можешь, насколько беспощадно и неуязвимо такое чудище. Дай дракону волю, он все разрушит, всех перебьет – камня на камне не останется. И никакие стены не спасут. Лично тебе тоже пришлось бы не сладко, когда бы не договор. Дракониха уверяла, что с полдюжины раз ты преспокойно подставлял ей спину…

Тут уж было задето самое сокровенное, самое уязвимое – гордость Джека за свое охотничье искусство. В ярости он выплюнул короткое словцо, пережившее без перемен многие столетия и выдержавшее даже долгое космическое путешествие:

– …ть!!! Я и сам в состоянии о себе позаботиться! И никакие сирены мне в том не указ!

Дальше Джек брел молча, стиснув зубы в досаде и ярости.

– А что бы ты сказал о ссуде? – рискнула наконец нарушить молчание Р'ли. – О ссуде на образование?

Поистине невероятный выпал денек!

– То есть взаймы? У кого?! И что? Ведь у вас, жеребяков, деньги не в ходу…

– Позволь объяснить все толком, по порядку. Во-первых, мы хорошо знаем Рудмана. Знакомы и солидарны с его учением и желали бы распространения оному. Чем больше людей избавится от своих психических недугов, тем слабее станет эта ужасающая напряженность между нашими расами. Наша цель в конечном счете – предотвратить угрозу неизбежного и чудовищного кровопролития. Во-вторых, не обижайся только, вайиры давно уже присматриваются к тебе. Известно, что – сознательно ли, неосознанно, – но ты расположен к нам. И это чувство хотелось бы развить… Постой, не возражай! Мы знаем точно. В-третьих, мы пытаемся получить представительство в вашем Парламенте. Нам нужен там свой человек, выразитель вайирских интересов. Кто знает – придет день, и ты станешь депутатом от вайиров округа Сбейптаху… И, наконец, четвертое: тебе нужны деньги на образование. Мы дадим их тебе. Все, что нужно для этого, – так только то, что вы, люди, называете обычно устным соглашением. Пожелаешь письменного – мой отец, Слепой Король, все оформит, как полагается. Или же кто-нибудь еще. Можно попросить подготовить документ и стряпчего из людей – если так тебе будет спокойнее. Нам все эти бумажки, сам понимаешь, ни к чему…

– Постой, постой! Погоди минутку! – перебил ее Джек. – Ты ведь не встречалась еще с семьей. Откуда же знаешь, какие у ваших виды на меня? И кто уполномочил тебя предлагать ссуду?

– Это не так сложно объяснить, как тебе поверить моим объяснениям. Хотя рассказ получился бы весьма долгим. Что же до полномочий – их имеет каждый взрослый вайир. А я уже взрослая.

– Тогда прекрати болтать на лепетухе! Я ведь тоже не ребенок. И кстати – ведь еще не придуман способ что-либо узнать, не задавая никаких вопросов.

– Тут ты, конечно, прав. И все же – каково твое решение?

– Я не… не знаю. Нужно время, чтобы обдумать. То, что ты предлагаешь, любому в диковинку. Надо обмозговать все детали.

– «Жеребяк» принял бы решение с ходу.

– Я не жеребяк! – окрысился Джек. – В том-то и штука! Я человек, и мой вам ответ – нет! Знаешь, как назовут меня, если приму вашу подачку? Псоядцем! Все отвернутся, а родной отец вышибет из дому. Ничего не выйдет, один ответ – нет!

– А просто взаймы? На учебу в академии Рудмана? Без всяких на то условий?

– Нет, нет и еще раз нет!

– Ну, как знаешь, тебе видней! А мне пора возвращаться к дяде. До скорой встречи, Джек Кейдж!

– Прощай, – буркнул он и побрел дальше. Но, не пройдя и двух шагов, услышал оклик сирены.

Сделав знак соблюдать тишину, Р'ли приставила к уху ладонь:

– Прислушайся! Улавливаешь?

Джек замер и навострил уши. Почудился неясный низкий рокот с запада. Но не гром, точно. Звук был регулярным.

Самсон тоже весь обратился в слух, застыв недвижно, точно золотая статуя. Хриплый нутряной его рык был ответом на рокот из лесу.

– Что бы это могло быть такое? – удивился Джек.

– Не знаю… Вернее, не уверена.

– Неужто дракон? – Джек выхватил клинок из ножен.

– Нет. Будь там дракон, я бы и прислушиваться не стала. Но если это то, что я думаю…

– Что же?

– Погоди. – Р'ли нырнула под сень греминдалей и гигантских медных деревьев, густо обвитых плющом и лианами. Джек последовал за ней с ятаганом наготове. Петляя звериными тропами, они прошли с милю – по прямой не более четверти.

Несколько раз Джеку пришлось буквально прорубать проход в лианах и кусачем терновнике. Чаща была необыкновенно густой, практически непролазной. Джек и не подозревал о существовании подобных зарослей в окрестностях фермы. Здесь явно не ступала еще нога человека.

Наконец Р'ли остановилась. Солнечный луч, пробиваясь сквозь густую листву, окружил волосы сирены фантастическим ореолом, настоящим радужным нимбом. Она стояла, напряженно прислушиваясь, а Джек в восхищении забыл напрочь о цели вылазки. Вот бы и ему стать художником, как ее дядя Игстоф!

Внезапно шум повторился – совсем рядом. Р'ли встрепенулась и скользнула в тень, разбрызгав с волос все золото до последней капли.

Поравнявшись с ней, Джек шепнул:

– Ничего подобного никогда не слыхивал. Будто страдающий великан одновременно всхлипывает и горло себе полощет…

– Полагаю, тебе удастся попасть в Неблизку, Джек, – мягко ответила сирена.

– Ты думаешь, это все же дракон?

Вместо ответа Р'ли легко вспрыгнула на поваленный ствол.

Джек придержал ее за руку:

– Откуда такая уверенность, что дракон тот же самый3 Может, как раз другой, не связанный никаким договором!

– Разве я сказала, что это дракон? – Р'ли стояла теперь вплотную, прикасаясь к Джеку бедром.

Он попытался вглядеться в полумрак чащи.

– А что же тогда? Может, бешеный медведжинн? У них сейчас как раз линька; ты же знаешь – один укус и…Тихонько присвистнув, юноша сделал выразительный жест.

– О! – Затаив дыхание, Р'ли плотнее прижалась к Джеку; бессознательно юноша приобнял ее за талию – она так напоминала нуждающуюся в защите младшую сестренку! Р'ли даже глаза прикрыла, чтобы Джек не увидал их озорного блеска.

Припоминая снова и снова в последующие дни эти мгновения, юноша сумел воскресить в памяти легкую улыбку, игравшую тогда на губах сирены. Не было ли это признаком розыгрыша?

Свидетельством не испуга, но скрытой насмешки?

А может быть, проявлением совсем иного чувства?

Но что бы там ни пришло в голову впоследствии, в те судьбоносные мгновения Джеку было не до сомнений и колебаний. Притянув сирену к себе, он напрочь позабыл о неведомой опасности впереди, он задохнулся от нежности. Человек там она или нет – другой такой желанной в целом свете не сыскать!

Резкий рев прорвался сквозь пелену чувств. Отступив на шаг, Джек отвернулся, отвел глаза в сторону.

– Жди здесь! – глуховато, чужим голосом, вымолвил он. – Я не знаю, что там, но, судя по звуку, что-то очень большое…

– И не вполне здоровое, – добавила Р'ли с легким придыханием.

Джек раздвинул ветви зарослей. Где-то совсем рядом, под прикрытием густой зеленой тени, рыгал гиппопотам.

Тони вихрем ворвался в столовую.

Мать, братья и сестры едва только начинали привставать на своих местах, глазея на отца – кто в изумлении, кто в ужасе, а кто и едва сдерживая смех. Один лишь хозяин дома остался сидеть, точно разбитый параличом. Липкое желтое варево пудинга медленно стекало с залысин к густой его бороде и дальше, на одежду. Ланк Кроутан, виновник печального происшествия, застыл с опустевшим блюдом в руках – от восковой фигуры его отличала лишь идиотская улыбка, блуждающая по смуглому лицу, да блудливо бегающие глазки.

Кто знает, как завершился бы инцидент, ибо чувство юмора хозяина не распространялось на собственные конфузы, пусть даже случайные. А в непреднамеренности последнего он вполне мог усомниться, когда бесшабашный Ланк тотчас же сморщил нос, зажмурился и грубо заржал, обдав хозяина густым ароматом винного перегара.

Лицо Уолта – там, где еще оставалось свободным от желтой каши, мгновенно побагровело. Вот-вот взорвется вулкан.

И вот тут-то раздался торжествующий вопль:

– Мы богаты! Мы сказочно богаты!

Одно лишь это магическое слово способно было унять гнев старого Кейджа. Мигом позабыв обо всем на свете, он обернулся к младшему сыну:

– Что? Что ты сказал такое?

– Мы богачи! – проорал Тони отцу в самое ухо и схватил его за руку. Вставайте же, сэр! Там Джек! Он провонялся богатством! – Тони счастливо засмеялся. – Правда-правда! Джек весь смердит, как… как настоящий богач!

Хозяйка дома опомнилась первой – метнувшись мимо Тони, она ненароком задела ошеломленного мужа, как раз в тот миг, когда он стал отрывать зад от стула. Толчок оказался изрядным – массивный, на добрую сотню фунтов тяжелее супруги Кейдж потерял равновесие, тяжело плюхнулся назад на сиденье и ошалело захлопал глазами.

В любое другое время Кейт всплеснула бы руками и захлопотала над мужем; сейчас же, только коротко охнув, понеслась дальше, оставив поверженного властелина сидеть, лишенного дара речи.

Следом, сопя и пихаясь, понеслась вся орава. Ланк, уступив ребятне дорогу и сильно покачнувшись при этом, сграбастал с буфета большую салфетку и принялся втирать ею пудинг хозяину в бороду. Ни извиниться, ни прекратить свой идиотский смех ему и в голову не пришло.

Уолт выругался от души, выхватил салфетку из ослабевших рук слуги и поспешил на крыльцо вслед за остальными.

Его взору предстал уморительный вариант знаменитой сцены возвращения блудного сына. Джек стоял в плотном кольце родичей, каждый из которых мечтал бы прижать героя к груди, но никто, даже мать, не в состоянии был даже приблизиться вплотную. Наиболее чувствительные – сестры в частности заметно побледнели и отшатнулись. И все без исключения куда больше внимания уделяли развязанному мешку на столе, нежели самому триумфатору.

Ступив на крыльцо, старый Кейдж приостановился, чтобы перевести дух – и чуть было снова не задохнулся. Теперь ему во всей полноте стал ясен смысл восторженных воплей младшенького.

– Впрочем, блудный сынок изумился ничуть ке меньше самого патриарха.

– О великий Дионисий! – воскликнул Джек. – Что с вами стряслось, сэр?

– А!.. Это все паршивец Ланк, – пробурчал Кейдж-старший досадливо, как бы подводя черту и закрывая тему. – Не бери в голову! – Он указал на стол. Глазам своим не верю! Неужто настоящий жемчужный студень?!

На столе возвышался ком студенисто-серой массы величиной с человеческую голову, который непрерывно подрагивал, словно объятый ужасом.

– Точно, сэр! – гордо откликнулся сын. – Возвращаясь домой, я услыхал, как в лесу, неподалеку отсюда, рыгает сблюйдерево.

– Сблюй-дерево? Неподалеку? Уму непостижимо! Боже всемогущий, как мы умудрились прозевать! Чуть ли не под самым носом! И куда только смотрели жеребяки?

– Они-то, полагаю, смотрели как раз куда надо. Просто молчали.

– Ты думаешь? Что-то не очень на них похоже. Хотя… Это ж какие деньжищи! Неужто сами хотели все заграбастать?

– Не совсем так, сэр.

Пускаться сейчас в подробные объяснения – о встрече с Р'ли и чем ей обязан – Джеку вовсе не хотелось. Вот уляжется первая суматоха, он сразу все и расскажет. Тем более что сирена наотрез отказалась от своей законной половины выручки за редчайшее парфюмерное сырье. Не объясняя мотивов, она настояла, чтобы все досталось одному Джеку. О причинах, мол, позже.

Такой оборот дела пришелся Джеку не вполне по душе. Его не оставляли мысли об убитом вайире. Едва смыв с себя его кровь, принимать драгоценный дар из рук родственницы покойного! Но и отказаться свыше всяких сил. Теперь-то Джек уже не сомневался, что находка вовсе не случайна. По дороге домой он припомнил каждый шаг, воскресил каждый жест – свой и сирены – на пути к сокровищу. И понимал – ему, похоже, всучили взятку. Р'ли позаботилась, чтобы Джеку было на что учиться в Неблизке. По возвращении оттуда, видимо, сразу предъявят счет. И – куда тут денешься! – Джек как миленький будет представлять вайиров в Парламенте.

Вот что они, стервецы, затеяли!

– Видите ли, сэр, – сказал Джек отцу, – на самом-то деле вайиры прекрасно знали, что делали. Ведь чтобы отрыгнуть жемчужный студень вполне зрелым, сблюй-дереву потребно никак не меньше трех десятилетий. А проведай кто, долго ли простоит такое дерево? Любой торгаш, любой разбойник с большой дороги свалит его, чтобы опередить других и разжиться хотя бы недозрелым жемчугом. И нате вам – ни теперь нормального урожая, ни в будущем! Нет, отец, жеребяки по-своему вполне были правы.

– Может, и так, сынок, – радостно закивал Уолт. – Но какой же невероятный зигзаг удачи, какое неслыханное везение! Проходить мимо именно тогда, когда дерево начало отрыгивать студень! Потрясающе!

Джек смущенно кивнул. Отец, заметив на поясе сына свой ятаган, открыл было для нотации рот, но одумался и со счастливой улыбкой махнул рукой. Джек как бы прочел мысль, мелькнувшую в голове отца: «Не возьми сын клинок без спросу и не отправься на поиски приключений, что было бы сейчас со студнем? Верных три тысячи фунтов валялись бы себе на земле и потихоньку гнили…»

Выйдя вдруг из сладкого забытья, отец вспомнил о своей роли хозяина дома:

– Боже правый, сынок, как же от тебя разит! Но не переживай – это счастливый смрад, самый желанный в мире. – Хитро улыбаясь, Уолт потер ладони. Комок пудинга сорвался с кончика его носа. – Ланк! Тащите с Биллом этот стол в кладовую! Замкнете на все запоры, тщательно, а ключи сразу же мне! Завтра, завтра поедем в город за деньгами! О, Джек, когда бы не вонь, я просто задушил бы тебя в своих объятиях! Подумать только! Ты запросто теперь можешь купить ферму у Эла Чаксвилли. И посвататься к Бесс Мерримот! А когда вы оба получите наследство, у вас станет пять процветающих ферм! Отец отписал ей целых три! Не считая уже дубильных мастерских, лавки в городе и таверны в придачу! Плюс ко всему – первая на весь округ красавица. Ах, какие губки, какие глазки! Как бы я завидовал тебе, сынок, когда бы не был женат. – Покосившись на супругу, Кейдж-старший поспешил поправиться: – Я имею в виду, что Бесс – красивейшая из девушек. Что же до зрелых женщин само собой, твоей, Джек, матери равных в округе не сыщешь. Нет вопросов!

Улыбаясь, Кейт прокомментировала:

– Давненько не слыхала я от тебя ничего подобного, Уолт!

Сделав вид, что не заметил в ее словах шпильки, глава семейства запустил пятерню в бороду и яростно поскреб подбородок:

– Послушай, сынок! А может, ну ее к дьяволу, эту ферму Чаксвилли! Может, подмазать кого следует при дворе да купить тебе рыцарский титул? Ведь со временем ты смог бы и в лорды выбиться! Не мне тебе говорить, чего у нас тут добиться можно! Было бы только честолюбие! Мы живем на самой границе, а твоя фамилия – Кейдж! Кто остановит тебя!

В душе Джека росла досада. Но лицо оставалось непроницаемым. Почему отец не считает его взрослым и не спросит, чего хочет сам Джек? Ведь это же его собственные деньги! Или станут таковыми через пару лет, после совершеннолетия.

Вернулись запыхавшиеся Ланк и Билл. Нерадивый слуга торжественно вручил хозяину огромный медно-стеклянный ключ от кладовой; тот передал его на хранение супруге. И внезапно заорал:

– А теперь, Кейт и девушки, все в дом! Живо! И не выглядывать из окон! Сейчас Джек станет похожим на голого сатира.

– Что еще такое? – встревожился Джек.

Кейт и старшие сестры захихикали.

– Они просто помогут тебе избавиться от аромата, братец, посочувствовала Магдалена.

С охапкой трун-травы и огромным бруском мыла из дому выскочил Ланк.

– Окружай его, ребята! – скомандовал Кейдж-старший. – Без приказа не выпускать!

– Эй! Что это вы собираетесь?..

– Срывай одежду! Не жалейте, рвите – все одно закопать придется! О-о-ох… Ну и душок! Крепче держите за руки! Теперь штаны долой! Вот чокнутый, ты же лягнул меня, Джек! Вот же единорог бешеный! Принимай процедуры, как подобает мужчине!

Смеясь, ругаясь и пыхтя, извивающееся смрадное тело потащили к огромному корыту перед амбаром. Джек вопил благим матом и вырывался. Тогда его окунули с головой.

На утро третьего дня Джека разбудил собачий лай да гомон из птичника. Он сел в постели и ухватился за голову – стены заходили ходуном. Во рту словно табун единорогов переночевал. Последние сутки прошли по принципу «потехе время, сну – час». Джек смутно припомнил завершающий набег на винный погреб, принесший в качестве добычи два бочонка выдержанного сока татам судя по последствиям, явно лишних.

На удивление всем, Уолт Кейдж с доставкой жемчужного студня в город ничуть не спешил; лицезрение груды серой трепещущей слизи, казалось, приводило его в неописуемый восторг, суля некие неземные утехи. Сперва отъезд был назначен на ближайшее же утро, но, проведя в кладовой с полчаса, хозяин фермы объявил домочадцам, что спешить нечего. И уж совсем поверг всех в изумление решением обмыть как подобает привалившую удачу. Это в самый-то разгар стрижки!

Празднество назначили на завтрашний вечер; снарядив Ланка развозить приглашения по соседям и тяжко вздыхая, Билл Камаль отправился приглядывать за весьма поредевшей командой стригалей. Женщины занялись стряпней и уборкой, немало времени отняла у них и проблема нарядов. Сам Уолт, хотя и пытался участвовать в стрижке единорогов, помощником оказался никудышным то и дело бросал ножницы и спускался в заветную кладовую к ненаглядному своему сокровищу.

Под вечер следующего дня начали прибывать гости. Вино и пиво полились рекой, над гигантской жаровней крутились на вертелах сразу два единорога, а прибывшие все как один сочли своим долгом взглянуть на сказочный жемчуг.

Хозяин витал в облаках – сгустившихся в значительной степени из винных паров с примесью жуткой гордыни. Он радостно вопил, что от частых посещений кладовой ноздри у него слиплись, а язык завернулся вовнутрь; что, мол, еще один такой визит – и сам он начнет блевать жемчугом, а все станут гоняться за ним с мешками. Тем не менее каждого нового гостя он хватал за руку и самолично сопровождал в сокровищницу, не выпуская оттуда до тех пор, пока несчастный не принимался молить о пощаде.

Случалось, хохочущий хозяин проявлял милосердие и отпускал бедолагу с миром. Но порой накидывал снаружи засов и предлагал покараулить сокровище до утра. Попавший в западню на потеху хозяину и остальным, уже пережившим подобные шутки гостям, начинал ломиться в дверь, взывать к помощи всех святых и требовать освобождения: у него, мол, уже легкие гниют! Когда наконец пленник с лицом в радужных пятнах выпадал наружу, все, хохоча, совали ему под нос пивные кружки и наперебой советовали тщательно сморкаться, дабы избавиться от въевшегося смрада.

Мистер Мерримот прибыл вместе со вдовой сестрой и дочерью. Высокой темноволосой красавице Бесс, невзирая на поздний час, было дозволено принять участие в вечеринке.

Джек обрадовался встрече. Язык у него уже маленько заплетался. Обычно пил он немного, но не сегодня. Сегодня только вино помогало заглушить аромат, от которого до конца не избавило самое тщательное мытье.

Вероятно, поэтому он сразу же и пригласил Бесс полюбоваться находкой. На фоне запаха жемчуга его собственный будет неуловим. Парочка отправилась вниз по тенистой аллейке, в впервые е самого начала знакомства тетушка-дуэнья не сопровождала девушку.

Почтенный мистер Мерримот воздел бровь вслед удаляющейся парочке и перевел взгляд на сестру – черт возьми, парень ведь еще не сделал формального предложения! Он даже шагнул было следом, но непреклонная вдова удержала его и укоризненно покачала головой: ничего не попишешь, настает, мол, пора побыть девушке со своим избранником наедине.

И мистер Мерримот смирился перед загадочной женской мудростью. Принимая из рук виночерпия очередную кружку, он не переставал дивиться, каким это чутьем сестра определила, что уже сегодня Джек сделает первый шаг на пути к ярму… то есть тьфу!., к благословенным брачным узам.

Юноша продемонстрировал гостье подрагивающий серый шар. Самому ему уже становилось невмоготу от одного только вида собственной находки, но положение обязывает. Бесс издала приличествующий случаю возглас – ужаса пополам с отвращением – и поинтересовалась ценой сокровища. Джек удовлетворил любознательность девушки и поспешил увести ее обратно в сад.

Северный ветер внезапно донес рокот барабанов и завывания охотничьих рогов; горизонт за лугом озарился сполохами.

– Вот Р'ли и дома! – почти беззвучно вымолвил Джек.

– Что ты сказал? – не расслышала Бесс.

– Не хочешь ли, спрашиваю, посмотреть, как жеребяки встречают долгожданных гостей?

– О, еще бы! – загорелась девушка, хватая Джека за локоть. – Ни разу в жизни такого не видела. А разрешат?

– Мы украдкой!

Пересекая рука об руку с Бесс залитый лунным светом луг, Джек ощущал странное волнение в сердце. Что было тому причиной? Близость девушки? Лишняя кружка вина? То и другое вместе?

Барабаны меж тем приумолкли; эстафету приняли лиры, напоив хрустальными звуками серебристый купол лунной ночи.

В волшебный хор включилась и сладкозвучная свирель. А над всем взмыл, подобно вновь воздвигаемой башне Давидовой, кристально прозрачный голос. Он журчал, звенел и переливался, чудесным образом меняясь каждое мгновение и оставаясь все тем же – голосом Р'ли, сладостным и опасным манком, столь же влекущим, как сама сирена.

Рокот басистых струн неведомого, очевидно, большого инструмента вступил в удивительный хор, вступил неожиданно, но мягко и властно. Влился – и подчинил себе все остальные, и повел за собой. Все прочие звуки уже иссякали, этот же новый звучал все уверенней, обретая мощь и силу как бы вопреки самому бегу времени и бренности бытия. И все держался, держался, держался. До мурашек по коже, до волос дыбом, до обнаженных нервов.

Но вот смолк и он.

Крепко сжав Джеку ладонь, потрясенная Бесс прошептала:

– Господи, как это было прекрасно… Что бы там ни думал кто о жеребяках, согласись – петь они умеют.

Не в силах вымолвить ни слова, Джек просто взял девушку под руку и повел дальше.

Как смутно припоминалось впоследствии, они с Бесс, хоронясь в кустах, подглядывали за празднеством у костров, любовались ритуальными танцами, в которых принимала участие и Р'ли, а затем и свободными танцами-импровизациями. Когда сирена, от которой Джек так и не сумел оторвать взгляда, ненадолго скрылась в ближайшем кадмусе, он заметил еще кое-что, пронзившее сердце колючим холодком, – и запечатлелось это как раз вполне отчетливо.

Блики костров выхватили из мрака входной ниши кадмуса лицо. И хотя расстояние и стелющийся по лугу дым мешали разглядеть его отчетливо, эти огромные очи и капризно пухлые губки могли принадлежать одной лишь Полли О'Брайен.

Как только Джек уверился в том, что ошибки быть не может, он взял спутницу под локоток и повел обратно. А чтобы не капризничала, напомнил о возможном беспокойстве родичей. Возбужденная музыкой и зрелищем танцующих обнаженных вайиров, Бесс весьма неохотно позволила себя увести.

И всю дорогу, делясь впечатлениями, щебетала без умолку; Джек почти все пропустил мимо ушей – перед его внутренним взором проходили собственные впечатления: гибкая Р'ли в огневой пляске, лицо беженки Полли в мрачной тени кадмуса…

Картины эти настолько захватили Джека, что он не вдруг сообразил – Бесс стоит, опустив очи долу, а губки призывно приоткрыты для поцелуя…

Долой, долой все проблемы и переживания последних дней!

Страстно целуя податливую и неумелую спутницу, Джек пытался позабыть обо всем; хватит, в конце концов, с него забот о чужих подружках! Они из другой реальности; все, что нужно сейчас, – так это Бесс – вот она, женщина из привычного мира. Женитьба, дом, детишки и все такое прочее… Вот единственный выход!