Текст книги "Плоть [ Авт. сборник ]"

Автор книги: Филип Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 46 страниц)

– Мне надоело, – Джек повысил голос, – Ты понимаешь, от чего я отказался ради тебя, Р-ли? А ведь после отца я тоже старший в роду!

Она вновь кивнула, ее лицо посуровело, приняв уже знакомое Джеку выражение: почти всегда податливая и ласковая, Р-ли порой словно каменела, становилась тверже гранита.

– Ты должна повиноваться мне, – медленно и тяжело произнес Джек. – Я твой муж. Ты пойдешь за мной, потому что ты – моя жена.

Полли засмеялась:

– Твоя жена в первую очередь – гривастая, к тому же – дочь Слепого Короля, Джек Кейдж!

– Может быть, нам не придется надолго оставаться там, Джек, – умоляюще сказала Р-ли, – если сын О-рега из другого кадмуса согласится стать Слепым Королем, меня отпустят…

– Как же, согласится! Когда там в любой момент может начаться черт знает что! Сомневаюсь, чтобы хоть один сатир, способный сражаться, осмелился покинуть свой кадмус в такое время…

– Тогда я должна идти.

Опять вмешался социниец:

– Джек, а ты не хочешь силой заставить ее пойти с нами? Время идет. Скоро ей вообще некуда будет идти…

– Нет, принуждать ее я не хочу.

Страшная мысль пришла Джеку в голову: да может ли Чаксвилли позволить P-ли вернуться в Дионисию? Он же не может рисковать: стоит сирене сообщить правительству о планах Социнии… Что же делать? Он по-прежнему любит P-ли. Любит, иначе ему было бы безразлично – уйдет она в свой кадмус, или погибнет здесь от смуглой руки шпиона, раз не хочет быть с ним, Джеком.

Он любит P-ли, но мужчина – он, а женщина должна идти туда, куда ведет мужчина…

Как будто угадав его мысли, Чаксвилли сказал:

– Джек, я вовсе не собираюсь убивать твою… жену, чтобы заставить ее молчать, забудь об этом. Она и сама не проболтается. А даже если проболтается – люди все равно не поверят… сирене.

Больше говорить было не о чем, зато дел было предостаточно, и весьма срочных. Чаксвилли научил всех собирать складные армейские лопатки, которыми они выкопали в мягком грунте две могилы – одну большую, другую поменьше. Полли и мужчины подтащили трупы к неглубокой могиле, сбросили, забросали землей.

Пришлось повозиться, собирая крупные камни и валуны, чтобы защитить могилу от разорения дикими животными. Трупы драконов оставили там, где они лежали, кроме того, что упал в речку. Его с огромным трудом вытащили на берег.

Р-ли настояла, что сама похоронит брата. Вырыв могилу, она, прежде чем положить в нее тело, отрезала ему голову и, несмотря на возражения Чаксвилли, сожгла ее на костре. Пока горел костер она молилась на детском наречии и пела древние гимны на взрослом. Потом забросала могилу землей и камнями, камнем раздробила обгоревший череп и бросила осколки в речку.

Солнце уже клонилось к западу. Чаксвилли с каждой минутой все больше нервничал. Он недовольно глядел на дым погребального костра, и мысли его были понятны Джеку и Полли: мало ли каких новых врагов может привлечь далеко видный столб густого дыма и запах горячей плоти…

Наконец, смуглый социниец не выдержал:

– Мы не можем дольше оставаться здесь.

Он дал Полли и Джеку по ружью, а затем, подумав, дал Джеку пистолет (такой же, как висели на поясе у него самого), раздал патроны и показал, как обращаться с оружием. Оставшееся снаряжение и патроны тщательно обернули кожей и зарыли под деревом, приметив место.

Джек оглянулся на любимую.

Та стояла над речкой, поглотившей прах ее брата, четко обрисованная солнцем, неподвижная и прекрасная в своей скорбной неподвижности. Может быть, попробовать все-таки уговорить ее? Нет, поздно. Она приняла решение, и другого не будет.

– Прощай, Р-ли, – тихо сказал Джек и пошел прочь, – догонять Чаксвилли и Полли О’Брайен.

Вечером, после ужина, Чаксвилли сказал:

– Джек, возможно, ты согласился идти со мной, чтобы разведать наши планы и приготовления, а потом сбежать с этими сведениями домой, в Дионисию. У тебя теперь нет дома, Джек. Поверь, в Дионисии тебе не отмыться от прошлых грехов: еретик, любовник сирены, предатель и братоубийца – вот кто ты для своих родных и земляков. И веры тебе будет не больше, чем любому из гривастых. Даже меньше: ваши ненавидят вийров, но знают, что те не лгут. К тому же, вийров побаиваются, а кто из людей станет бояться тебя, Джек? Тебя сожгут на костре, и уверяю тебя – разбирательство будет коротким, а приговор – скорым.

– Пойми, меня совсем не беспокоит возможность того, что ты станешь шпионить. Поживи хоть немного в Социнии и ты поймешь смехотворность и тщетность любой попытки сопротивления нам, даже в том случае, если люди трех государств объединятся со своими вийрами, а этого никогда не будет: их слишком долго учили враждовать, слишком умело копили ненависть. Мы копили, Джек. Извечной враждебности людей к обитателям кадмусов не хватает только повода, чтобы вырваться наружу. А потом… Когда все устанут от взаимной резни, придем мы, социнийцы, и установим мир. Наш мир по нашим законам. И если Арра надумают вернуться, их встретит другая планета: мирная, сильная и готовая к отпору. Ты должен стать социнийцем хотя бы из желания спасти свой народ от нового рабства!

Джек слышал и не слышал Чаксвилли. Он думал о потерянной любимой. Каково ей сейчас одной под чужими звездами? Путь обратно долог и полон опасностей, а она одна… И как-то ее еще примут дома? Слезы текли по щекам Джека, но он не замечал этого.

Пять дней шли они по лесной тропе. Дважды за это время пришлось стрелять: когда на них с неразумной яростью напала стая мандрагоров (пришлось перебить почти половину нападавших, чтобы остальные разбежались), и когда их выследила пара драконов (эти отступили после первых же выстрелов). К концу пятого дня троица достигла подножия высокой горы. Еще два дня тяжелого пути понадобилось, чтобы перевалить через нее, и еще день – чтобы пересечь узкую долину между гор. Потом – еще три дня мучительного подъема, тяжелый пятимильный перевал в горах Арра, и наконец – каменный форт с социнийским пограничным гарнизоном.

Здесь Чаксвилли назвал – себя и коротко рассказал о событиях последнего времени. Потом все трое уселись в невиданный фургон, двигавшийся с помощью таинственной силы пара (впрочем, для Чаксвилли, похоже, и все это тайны не составляло). Немного спустя после того, как фургон тронулся, какая-та штука с делениями и стрелкой, названная смуглым «измерителем скорости», показала, что они мчатся, пролетая почти шестьдесят миль за час. Поначалу Джеку от такой гонки было не по себе, и он старался не смотреть в окно, за которым все мелькало с пугающей быстротой, но постепенно привык и даже заинтересовался.

Следующее потрясение ожидало Джека и Полли, когда они увидали летящий в небе над ними огромный шар – несомненно, творение человеческих рук.

Местность, по которой мчался «паровик», была утыкана множеством торчащих над лужайками рогов кадмусов, о которых Чаксвилли сказал, что большинство из них заброшены.

– У нас тут была своя внутренняя война, – объяснил он, – людей и метисов против вийров, цеплявшихся за свой образ жизни и привычки. Разумеется, мы одержали победу. Новое всегда побеждает, не так ли?

Скорость заметно снизилась, потому что увеличилось количество паровиков на дороге. Проехав еще миль двадцать, Чаксвилли остановил фургон у ворот форта, гораздо большего, чем тот, что они видели на границе.

Здесь началась воинская подготовка Джека.

Его назначили на большой, покрытый панцирем, паровик, которые здесь называли «медведями». На каждом «медведе» была пушка и несколько крупнокалиберных штук – «самострелов», представляющих собой вертящееся колесо с десятком мощных стволов на нем, паливших по очереди со скоростью до десяти выстрелов в секунду. Заряжал самострелы специальный механизм. Стрелку оставалось лишь целиться и вертеть ручку колеса.

Там было еще множество других диковин, но Джеку не удалось повидать их все. Ему разрешалось покидать форт не чаще, чем раз в две недели, и то только на день – от восхода до заката. Джек узнал, правда, что большая часть удивительных технических новшеств появилась благодаря найденной социнийцами полусгоревшей древней библиотеки Арра.

X

Наступила зима.

Военная подготовка Джека продолжалась. Марши, занятия, учения и маневры сменяли друг друга в прежнем ритме, не завися от изменений погоды; метель, гололед – какая разница?! Главное – боевая готовность и выучка!

Незадолго до наступления весны батальон получил секретный приказ.

Быстро собравшись по тревоге, они двинулись в неизвестность той же дорогой, которой Джек пришел за Чаксвилли в Социнию. Миновав перевал, «медведи» вступили в долину Арчул. Древняя дорога Арра была расчищена от глины и грязи; вдоль дороги высились каменные махины фортов. Обитавших здесь мандрагоров и драконов либо перебили, либо загнали далеко в горы.

На границе Дионисии со священными землями вийров расположилась лагерем социнийская армия.

Впервые с начала службы Джек увидел Чаксвилли. Тот носил эмблему со слашларком, что означало чин полковника, цвет погон и нашивок указывал на принадлежность к штабу командующего.

Джек по всем правилам отдал честь. Полковник Чаксвилли улыбнулся и скомандовал «вольно».

– Ба, Джек Кейдж! Да ты, я вижу, уже капрал! Поздравляю… Правда, не стану говорить, что я об этом не знал. Мы ведь присматривали за тобою. Ну как, не собираешься еще дезертировать? Вон она, Дионисия, рукой подать…

– Нет, сэр, не собираюсь!

– Почему?

– По многим причинам, сэр. Большинство из них вы знаете. Но есть и такие, о которых вам, возможно, неизвестно, сэр. Я тут встретил одного парня. Он был… разведчиком в наших местах. Он говорит, сэр, что моих – мать, сестер и братьев, всех! – сослали в рудники. Отец хотел вернуться к людям, покинул кадмус. Его судили, признали виновным, приговорили к сожжению на костре. Но отец не дался живым: он вырвался на свободу и убил двух тюремщиков, прежде, чем погиб сам…

Чаксвилли, помолчав, произнес:

– Я сочувствую тебе, Джек Кейдж. Совершенно искренне сочувствую. Не хотелось бы внушать тебе напрасные надежды, но я сегодня же распоряжусь, чтобы постарались выяснить – где именно находится твоя семья. Завтра мы перейдем границу. Одно из направлений прорыва проходит рядом с рудниками. Я прослежу, чтобы о твоей семье позаботились.

Голос Джека дрогнул:

– Благодарю вас, сэр.

– Пока не за что, Джек. Да, вот еще что. Ты мне понравился с первой же встречи, хоть, возможно, сам ты так не думал. Но это так. Так вот. Не хочешь ли стать моим ординарцем, Джек? Если справишься, вскоре будешь сержантом. И к тому же – не придется самому стрелять в соотечественников, разве что нам станет уж совсем туго. Ну, решай.

– Спасибо, сэр. Это большая честь для меня. Но, должен признаться, в Дионисии есть несколько человек, которых я бы не прочь увидеть у себя на мушке…

– Ну-ну, Джек! Я все понимаю, но мы не можем позволить себе излишней жестокости и сведения личных счетов. Уцелевшие дионисийцы – это будущие граждане объединенного Социнией Дэйра.

– А вы высоко поднялись с тех пор, как мы виделись в прошлый раз, сэр, – сказал Джек. – Тогда-то вы были простым офицером, не так ли?

Чаксвилли как-то странно улыбнулся. Джек слегка покраснел.

– Должно быть, ты ничего не слышал о моей женитьбе, парень? Я ведь взял ту красивую колдунью – может, правильнее было бы сказать, суку? – в жены. А ты же знаешь, как честолюбива и напориста Полли. Она ухитрилась – неважно как – привлечь ко мне внимание командующего. По секрету, старик Ананий Кроатан всегда заглядывался – и не только – на красивых молоденьких самочек… Я стал довольно быстро расти по службе и ничуть этим не удивлен. Я действительно неплохой офицер. Я не кричу об этом на каждом углу, но сам-то я это знаю.

Джек почувствовал, что краснеет. Чаксвилли расхохотался и похлопал его по плечу:

– Нечего краснеть, парень! Я знал, что делал, когда женился!

* * *

На рассвете армия вторжения двинулась.

Небольшая численно – в сравнении с силами, которые должны были ей противостоять – она была прекрасно вооруженной, обученной, мобильной и практически не зависящей от тылов.

Огневая мощь армии была чудовищной.

План наступления был тщательно подготовлен и проработан штабами до мелочей. Никаких скрытных передвижений и ударов исподтишка – ставка делалась на демонстрацию всесокрушающей и несокрушимой силы. Против пятидесятитысячного королевского войска Дионисии социнийцы выдвинули ударный кулак в восемь тысяч бойцов – восемь тысяч из двадцати, составлявших армию! У солдат королевы было сколько угодно времени, чтобы занять позиции на подступах к Слашларку.

Колонне потребовалось всего около часа, чтобы достичь окрестностей фермы Кейджа. Из открытого люка «медведя» Джек с окаменевшим лицом сухими глазами смотрел на царящее вокруг опустошение. Рога кадмусов, почерневшие от огня, были в беспорядке повалены, лужайки вокруг вытоптаны и покрыты огромными воронками, похожими на язвы. Видимо, нападавшие пытались вести подкопы с помощью взрывчатки. Повсюду из-под снега виднелись полуобнажившиеся скелеты.

От дома, где родился Джек, остался обугленный каркас, едва прикрытый подтаявшим снегом. Амбары стояли под снегом, как забытые в поле стога; около одного валялся на боку разбитый фургон. Чувствовалось, что люди здесь исчезли еще до первых снегопадов.

Джек надолго закрыл глаза.

P-ли! Где она сейчас, что с ней?..

Отзовись, Р-ли!..

* * *

Генеральное сражение началось в полдень. Главный удар нанесли «медведи», за ними шли паровики с пехотой.

Через полчаса после полудня социнийская флотилия ворвалась в гавань Слашларка и начала обстрел города и форта.

Тридцать боевых аэросфероидов с новейшими нефтяными двигателями в течение часа обрабатывали позиции оборонявшихся тяжелыми бомбами.

К двум часам дня Слашларк пал.

Остатки королевской армии бежали, бросая оружие и снаряжение. Это был разгром.

В городе оставили небольшой гарнизон, а ударная группа покатилась дальше по гладкому шоссе Арра, стремясь использовать преимущество в скорости.

«Медведи» шли впереди.

Если на дороге встречались завалы или баррикады, их попросту обходили, не снижая темпа движения: план кампании предусматривал стремительный бросок вперед с прорывом с ходу любых оборонительных рубежей и непрерывное развитие наступления.

Не заботясь о тылах и флангах – вперед! Армия вторжения катилась к столице. Социнийское командование не беспокоили остатки королевских войск вдоль дороги – они полностью разложены молниеносным поражением; не интересовали толпы жителей, напуганных голодных и потерявших кров – ими займутся оккупационные власти; не пугал отрыв от баз снабжения – все необходимое есть на транспортных машинах, их вполне достаточно катит в батальонных и полковых колоннах.

Вперед!

Через день-другой в Дионисию, гремя моторами, хлынет вторая волна могучей техники социнийцев – для наведения на завоеванных первой волной землях железного порядка – и надо успеть подготовить ей место для работы.

Вперед!

* * *

На марше Джек успел кое-что узнать о недавних осадах кадмусов и об ответной беспощадной «войне из-за деревьев», которую развернули вийры. Об этой войне красноречиво рассказывали дотла сожженные фермы по обеим сторонам дороги. Подкопы и мины погубили множество кадмусов, но вийры, призвав на помощь драконов, сражались самоотверженно и упорно. Драконов перебили всех до единого, но дорогой ценой досталась людям эта победа… До сих пор, несмотря на ожесточение и ярость нападавших, продолжают держаться некоторые кадмусы. И «война из-за деревьев», «война из-за угла» еще далеко не кончена.

Сейчас Джек сидел за откидным столиком в просторном кузове штабного «медведя» и принимал донесения отдельных наступающих батальонов, чтобы потом, рассортировав в порядке важности и срочности, передать с помощью дальнеговорителя за две тысячи миль в столицу Социнии, в Главный штаб. Работы у него было по горло. Вчера и позавчера он несколько раз сопровождал полковника Чаксвилли на передовую: а в начале вторжения пришлось даже участвовать в рукопашной. Теперь вот приходится готовить донесения командованию.

«Таран», как неофициально называли ударную группу, стал испытывать трудности с боеприпасами. Сильный ветер держал транспортные аэросфероиды на привязи в базах, далеко от прорвавшихся войск, и нельзя было рассчитывать, что этот ветер скоро уляжется. А вчерашнее неожиданно мощное контрнаступление королевских гвардейцев Дионисии привело к незапланированному расходу патронов; контрнаступление, конечно, захлебнулось, пришлось оставить какой-то мелкий городишко, так как его нечем было защищать.

Ветер утих неожиданно скоро, небо прояснилось, и снабжение вновь наладилось. На то, чтобы разгромить королевских гвардейцев понадобилось меньше часа, и «таран» вновь, не снижая скорости, устремился вперед. До самого Уитторна практически не было встречено никакого сопротивления. Видимо, дионисийцы стягивали все силы на защиту последнего оставшегося у них крупного города – Мерримота, богатого морского порта, куда была перенесена столица после того, как Сан-Дионис сгорел во время беспорядков.

В Уитторне соединились все четыре ударные группы армии вторжения, прорывавшие границу Дионисии в разных местах. Сроки встречи были выдержаны с точностью до минут; отставших не было.

Пять дней ушло на перегруппировку сил, пополнение техники и боеприпасов, реорганизацию штабов. На рассвете шестого дня начался штурм.

Мерримот пал через две недели под согласованными ударами социнийского флота, воздушных сил и объединенных наземных войск.

Город пал, но не сдался.

Солдаты королевы храбро сражались до конца. Когда стали выходить из строя стеклянные ружья и пушки (все равно бесполезные, потому что запасы пороха подходили к концу), дионисийцы взялись за луки и копья. Слабое оружие против «медведей», бомб и скорострельных винтовок!

Вскоре после победы сержант Джек Кейдж стоял на вершине невысокого холма рядом с полковником Чаксвилли и другими высшими начальниками армии вторжения и смотрел, как плененную королеву Дионисии ведут к специально отведенной для нее палатке в центре лагеря победителей. Елизавета Третья, крупная хорошо сложенная женщина тридцати пяти лет с огненно-рыжими спутанными волосами, покрытым грязью аристократическим лицом и гордым взглядом, была бледна, но держалась высокомерно, распрямив плечи и высоко подняв голову.

– Мы убедили ее величество отдать войскам приказ о сдаче оружия. – сказал Чаксвилли. – Когда оккупационная армия будет здесь и займет намеченные позиции, мы должны быть готовы двинуться дальше, – к новым рубежам.

Джек машинально снял с головы каску, когда мимо него прошла королева. Он с детства привык снимать головной убор при одном упоминании королевского имени или титула в любом разговоре, в любом кругу. Королева и ее охрана прошли. Джек надел каску и стал разглядывать горящий город.

День был ясным. Солнце светило ярко, и даже сквозь гарь отчетливо пахло весной. Легкий ветерок уносил к востоку широкий шлейф дыма, закрывавший обзор. Со своего холма на северо-востоке от города Джек видел все, как на ладони.

Впрочем, мысли его были далеко.

Джек думал, когда будет известно хоть что-нибудь о судьбе его родных – матери, сестер, братьев. Удобно ли спросить об этом у Чаксвилли сейчас? Пока шло наступление, полковник был слишком занят, и Джек не мог даже заикнуться о своих…

Он сделал несколько шагов к своему командиру и замер. Слова застряли в горле.

– В чем дело, Джек? – спросил Чаксвилли, взглянув на него, – ты бледный, как…

В следующий миг горло Чаксвилли также перехватило от жесточайшего потрясения; он с трудом вытолкнул из себя хриплый вздох. Смуглая кожа побледнела, сделав лицо неузнаваемым, похожим на маску. Полковник уронил головной убор и принялся ругаться сквозь редкие глухие всхлипы:

– Поздно! О, Господи, поздно… Опоздали… опоздали, Господи, на пятьдесят лет опоздали…

… Над пылающим городом медленно опускалась сверкающая сфера ста восьмидесяти футов в диаметре.

Из лагеря у подножия холма доносились беспорядочные крики и редкие выстрелы. По всей равнине сновали испуганные фигурки, похожие сверху на муравьев. Несколько боевых машин помчались прочь от города, отчаянно сигналя и дымя.

Над всей этой суетой бесшумно и плавно опускалась сверкающая сфера.

Чаксвилли застонал:

– Боже! В день нашего величайшего торжества… На пороге великой победы!.. Опоздали…

– Как вы думаете, сэр, что они теперь предпримут? – спросил Джек.

– Все, что им заблагорассудится! Все, что угодно! Мы не готовы… Мы не можем им сопротивляться!

Джек почувствовал, что его заливает липкая волна ужаса. Слишком много изображений и статуй могущественных Арра довелось ему увидеть, слишком много легенд и предсказаний о них он слышал…

– Не лучше ли нам убраться отсюда, сэр? – неуверенно спросил Джек, – мы могли бы уйти в Тракию…

Чаксвилли понемногу брал себя в руки:

– Нет, парень, бежать еще рано. Вторжение начнется не сейчас, не сегодня. Возможно, они только хотят захватить нескольких «языков», – в голосе полковника зазвучала надежда. – Похоже, это просто разведка. Если им придется возвращаться на базу, чтобы доложить результаты, вторжения может не быть еще полвека, а может и век. Черт! Еще не все потеряно! Может, нам удастся… Ей-Богу, если они чуть-чуть помедлят, мы будем готовы к встрече!

Корабль бесшумно и стремительно приблизился, завис над безлесной плешью за гребнем холма и совершил четкую посадку. Основание гигантского шара ушло в промерзший грунт на несколько футов.

Минуты звенящей тишины и тревожного ожидания… Вот в блестящем корпусе открылся люк, выдвинулся широкий трап, лег на землю.

Джек затаил дыхание; колени его дрожали. Что станут делать неведомые грозные существа, вперевалку спустившись по трапу? Просто побродят вокруг, по планете, где когда-то были хозяевами, и вернутся на корабль? Или начнут ловить ближайших к ним нынешних хозяев? А может быть, сразу предъявят свои права на все вокруг?

Да где же они?

Из темного проема в блестящем боку гигантского шара медленно появилась неясная издалека фигура. У стоящих на вершине холма вырвался дружный вздох.

На трапе стоял человек.

– Это не Арра! – выдохнул Чаксвилли, – и не Эгзви; Эгзви мельче. Неужели они прислали рабов на усмирение?..

Несколько пехотинцев, затаившихся в расщелине неподалеку от места посадки чужих, стали осторожно подбираться к блестящему шару.

– В машину, Джек, – скомандовал Чаксвилли, – поехали! Надо спуститься туда.

Джек механически повиновался. Он провел машину по извилистой дороге вниз к подошве холма, потом направил прямо к трапу. В нескольких ярдах от него затормозил, вылез вслед за полковником и направился к пришельцам.

Не оставалось никаких сомнений – перед ними люди. Большинство из них были светлокожими, их лица ничем не отличались от лиц дионисийцев или социнийцев. Один был черен, как ночь, с черными жесткими курчавыми волосами. Еще двое – пониже ростом, с необычным разрезом узких глаз и желтоватой кожей. Одежда на всех состояла, казалось, из одной вещи – от горла до щиколоток облегающего одеяния. Различались только цвета одежд и эмблемы на груди. В руках каждый держал неведомое оружие.

Стоящий впереди пришелец попытался заговорить с Джеком, но тот не понял ни одного слова. Тогда Чаксвилли отвел говорившего на несколько шагов и сам попытался завести разговор. Бесполезно! Они совершенно не понимали друг друга.

Вожак пришельцев обернулся к одному из своих, очевидно, переводчику. Тот произнес несколько фраз на разных языках. Ни одного из этих языков не знали, даже не слышали Джек и Чаксвилли. Черный принялся о чем-то совещаться с двумя раскосыми.

Джек заметил распятие, висевшее на шее у одного из пришельцев, распятие, полускрытое воротом одежды. Крест! Это не могло быть простым совпадением! Они веруют в Господа, значит… Джек медленно и внятно произнес по-латыни первую строку «Отче наш». Несколько пришельцев изумленно обернулись к нему, не веря своим ушам. Человек с крестом опомнился первым и продолжил молитву с того места, где остановился Джек. Его произношение несколько отличалось от речи дионисийских священников, но понять было можно. Понять! Джек не знал по-латыни ни слова, кроме вызубренных с детства молитв и выражений, которые слышал во время мессы…

Чаксвилли мгновенно сориентировался в обстановке и послал солдата за ближайшим священником. Солдат возвратился через час с насмерть перепуганным епископом Пассосом, плененным вместе с королевой. Когда епископ понял, чего от него хотят, он почти успокоился и вскоре уже довольно бойко беседовал с пришельцем-христианином. Полковник Чаксвилли тут же произвел пленного священника в официальные переводчики при штабе армии Великой Социнии.

– Они прибыли с Земли! – провозгласил епископ Пассос. – Хвала Всевышнему, они земляне! А он, – Пассос указал на человека с распятием, – священнослужитель Святой римско-католической церкви. На земле ему посчастливилось говорить с самим Его святейшеством папой римским!

Чаксвилли, как всегда, освоился очень быстро. Он тихо шепнул Джеку:

– Интересно, будет ли он так же радоваться, когда обнаружится, что для попа с Земли он – еретик. У него нет ни малейшего представления о том, насколько католицизм Дионисии отклонился от первоначальной веры.

Затем епископ произнес:

– Отец Гудрич говорит, что мы, должно быть, ошибаемся. Не мы говорим по-английски! Говорят они!

– Две различные ветви, – сказал Чаксвилли. – Языки тоже разошлись. Спросите у них, не хотят ли они посетить нашего командующего. Или, если они нам не доверяют, – а я не могу порицать их за это, – можем ли мы оглядеть их корабль внутри?

При посредничестве двух переводчиков главный среди землян ответил, что он посетит командующего в его палатке. Такое бесстрашие означало, что пришельцы чувствуют себя в безопасности. Джек решил, что они, должно быть, обладают очень могучим оружием. От его радости не осталось и следа. Он начал раздумывать, а не являются ли земляне угрозой, не меньшей, чем Арра. Судя по выражению лица Чаксвилли, того обуревали такие же мысли.

В палатке генерала Флорца дэйриане и земляне беседовали до поздней ночи. Джеку разрешили прислуживать Чаксвилли, поэтому он слышал весь разговор. Когда земляне обнаружили, что дэйриане были потомками потерянной колонии Роанок и других аналогичных поселений, насильно переселенных сюда, настала их очередь изумляться. Однако сообщения о существовании Арра и Эгзви заставили их насторожиться.

Джек, зная, что они пользуются разновидностью английского, внимательно вслушивался в их речь. Спустя полчаса он уже понимал некоторые слова.

Чаксвилли и генерал, в свою очередь, расспрашивали пришельцев. Каким образом им удалось преодолеть пространство? Что за энергию они применяют? Что представляет собой Земля сейчас? Пришельцы, казалось, отвечали честно. Многие из их ответов вызывали тревогу. Джек задумался, не сошла ли с ума вся Земля? Могли ли люди в здравом уме вести подобный образ жизни? Земляне же, однако, заявляли, что они счастливы и что Земля процветает.

С помощью переводчиков капитан звездолета «Юнайтед» Свенсон объяснил, насколько ему известно, что его корабль первым достиг обитаемой планеты. С Земли стартовали еще два исследовательских звездолета, но совсем в других направлениях. Экипаж «Юнайтед» был подвергнут глубокому замораживанию на те 30 земных лет, которые ушли на полет. Вблизи солнца Дэйра автоматика оживила их, и они стали проверять, на каких планетах системы возможна жизнь.

Они кружили вокруг Дэйра несколько суток. Глядя через приборы с очень сильным увеличением, они с удивлением обнаружили существа, точь-в-точь похожие на них. Такое совпадение было совершенно невероятным. Они также во всех подробностях рассмотрели вийров и поняли, что те несколько иной породы или даже вида.

Капитан Свенсон сказал, что сообщение о существовании Арра и Эгзви очень его встревожило. Они представляли реальную угрозу для Земли.

– Чтобы сообщить об этом на Землю, вам нужно вернуться туда на этом корабле? – спросил Чаксвилли. – Или у вас есть средства связи в межзвездном пространстве?

Свенсон улыбнулся. Он понял, что у Чаксвилли есть и другие причины, чтобы задать этот вопрос. Но ответил он честно, что средства связи у них есть, но ответа с Земли они будут ждать около 60 лет.

– Вы захотите как можно скорее предупредить Землю об Арра, – сказал Чаксвилли. Ведь Арра уже побывали на Земле по меньшей мере дважды. В следующий раз они могут появиться как завоеватели. И этот следующий раз может наступить в любой момент.

– Вы очень проницательный человек, – ответил Свенсон. – Не стану вам лгать, мы встревожены. Сначала мы собирались провести здесь несколько лет. Теперь же нам придется отбыть через самое непродолжительное время.

– Я хотел бы узнать вот что, – сказал Чаксвилли. – Вы, земляне, рассматриваете планету Дэйр в качестве своей собственности?

Свенсон задумался на мгновение перед тем, как ответить.

– Нет, – медленно сказал он. – Правительство объявило политику невмешательства в отношении обитаемых планет. Собственностью Земли объявляются лишь планеты, не населенные разумными существами, но пригодные для обитания, при условии, что на них нет претендентов со стороны других внеземных цивилизаций. У нас нет каких-либо притязаний на Дэйр. Но нам хотелось бы заключить договор, позволяющий нам построить здесь базу. В конце концов, вам это гораздо выгоднее, чем нам. При нынешнем состоянии вашей технологии вы нуждаетесь в помощи Земли. И в следующем корабле несомненно будет много ученых, чьи знания помогут совершенствовать вашу науку.

– Сомневаюсь, – сказал Чаксвилли сухо, что мы смогли бы что-нибудь сделать, чтобы остановить вас, даже если бы склонились к этому.

– Мы здесь не для того, чтобы применять силу, – ответил Свенсон.

– Но известие об Арра может изменить намерения вашего правительства, – сказал Чаксвилли.

Свенсон пожал плечами и сказал, что он хочет вернуться на «Юнайтед». Лицо его ничего не выражало, но было в нем нечто такое, что говорило: он не удивится, если получит отказ социнийцев. Чаксвилли же и генерал были уверены – Свенсон не принял бы их приглашения, если бы подозревал, что они могут предпринять что-нибудь против него. Это они подозревали, что все происходящее здесь записывалось теми, кто был внутри корабля.

После того как пришельцы ушли, Чаксвилли сказал Джеку:

– Мне это не нравится. Когда они вернутся и соорудят базу, – разумеется, для нашей защиты – они неизбежно подчинят нас. Слишком далеко вперед ушла их культура. Дэйр станет придатком Земли. Дэйриане растеряют всю свою самобытность и будут перенимать образ жизни землян.

– У нас будет по меньшей мере 60 лет, чтобы догнать их, – сказал Джек.