Текст книги "Боги мира реки"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Глава 28

Все люди, думал Hyp, замечают, что в детстве время течет гораздо медленнее. В подростковом возрасте оно чуть ускоряет свой ход, в юности – переходит на медленный бег, который становится все быстрее и быстрее по мере взросления. Когда вам уже шестьдесят, время, которое казалось в молодости плавной, лениво текущей широкой рекой, становится вдруг узким и бурным потоком. К семидесяти оно мчится вперед как бешеное, пенясь у крутых порогов. К восьмидесяти – падает вниз стремительным горным водопадом, исчезая за кромкой жизни, уходящей у вас из-под ног в бездонную пропасть, куда время мчится так самозабвенно, точно хочет покончить с собой. И с вами тоже.

Если в девяносто лет вы обернетесь на собственное прошлое, детство покажется вам нескончаемо длинной широкой дорогой, уходящей к невообразимо далекому горизонту. Но последние лет сорок… какими короткими были они, как они быстро промчались!

А потом вы умираете и воскресаете на берегу Реки, и тело ваше снова становится таким, каким было в двадцать пять лет, даже лучше, поскольку все ваши болячки благополучно исчезли. Казалось бы, теперь, когда вы молоды опять, время снова станет для вас медлительным потоком. А детство уже не должно вспоминаться столь далеким, как в последние годы земного существования.

Ан нет. Мозг, заключенный в молодом теле, состоит из молодых тканей, но содержит все старые воспоминания и переживания. Если на Земле вы умерли в возрасте восьмидесяти лет и прожили затем сорок лет в Мире Реки, то время в ваши сто двадцать несется стремниной. Оно торопит вас, подталкивает и понукает. Давай, давай вперед, говорит оно. Некогда отдыхать. Времени нет. И мне, времени, тоже не до отдыха.

Тело Нура прожило уже сто шестьдесят один год. Поэтому, оглядываясь на свое детство, он видел его где-то в туманной дали. И чем старше он становился, тем длиннее казалось ему собственное детство. Если он доживет до тысячи лет, то детские годы растянутся в памяти лет этак на семьсот; молодость – на двести; зрелость – на пятьдесят девять, а остальное время сожмется в один-единственный год.

Друзья Нура тоже порой упоминали об этом феномене, хотя и не задумывались о нем. Насколько он знал, никто, кроме него, не углублялся в размышления о времени. А Нур был просто поражен, когда Бертон как-то обмолвился, что они, дескать, поселились в башне пару месяцев назад. На самом деле прошло уже семь месяцев. Бертон отложил возвращение в свой личный мир на несколько недель – а задержался на два месяца.

Не замечать стремительного бега времени им – и Нуру в том числе – помогало то, что они перестали смотреть в календари. Они могли, конечно, приказать компьютеру показывать каждое утро на стене дату и месяц, но здесь, где время значило не больше, чем в стране гомеровских лотофагов, друзья не стали отдавать такой приказ. Сообщение Терпина о том, что он собирается справлять Рождество, могло бы их потрясти, однако у них не было точки отсчета, чтобы заметить, как много времени уже прошло.

Именно это пренебрежение часами и датами, наплевательское отношение к бегу времени и объясняло то, что они до сих пор откладывали дело, которым собирались заняться сразу же, как только добрались до башни. А именно – воскрешением своих товарищей, погибших во время нелегкого пути: титантропа Джо Миллера, Логу, неандертальца Казза, Тома Микса, Умслопогааса, Джона Джонстона и многих других. Они заслужили право жить в башне, и восьмеро, которым удалось уцелеть, собирались восстановить справедливость. Время от времени они вспоминали об этом, правда, нечасто. Но по каким-то причинам все тянули и откладывали.

Нур не мог оправдать себя тем, что и его, как всех остальных, закружил неудержимый водоворот времени. Он просто пренебрег этим крайне важным делом.

Правда, он был более прочих занят всякими исследовательскими проектами, но компьютеру потребовалось бы полчаса, чтобы найти матрицы погибших – если таковые остались, – и еще несколько минут для подготовки к их воскрешению.

Интересно, если прожить миллион лет, будет ли тогда казаться, что детство длилось семьсот пятьдесят тысяч лет? И сожмутся ли последние двести пятьдесят в одно столетие? Способен ли мозг проделать такой фокус со своим восприятием?

Время, если смотреть объективно, всегда бежит с одной и той же скоростью. Машина, наблюдая за жизнью людей в долине Реки, считает, что каждый день их равен предыдущему, а стало быть, сегодня они могут сделать не меньше, чем вчера. Но в людском сознании не станет ли время бежать все быстрее? И не будут ли они успевать с каждым днем все меньше и меньше? Чисто физические действия, как-то: вставание, завтрак, душ, зарядка и так далее – наверняка не претерпят никаких перемен. Но как будет с умственными и эмоциональными процессами? Не замедлятся ли они? И не замедлится ли тогда сам процесс изменения к лучшему, то есть главная цель, поставленная перед ними этиками? Если так, то этики должны были дать им больше ста лет для достижения морального и духовного совершенства, дающего право «продвижения».

Впрочем, была одна неоспоримая реальная причина, по которой людям отводилось не больше столетия. Энергию, необходимую для наполнения питающих камней, поддержания жизни в башне и воскрешения мертвых, получали из тепла, излучаемого расплавленным никелево-железным ядром планеты. Запасы энергии были огромны, но и потребление тоже. Этики могли подсчитать, что за сотню лет, отведенную для группы людей, родившихся с 100 000 года до Рождества Христова по 1983 год христианской эры, плюс за вторую сотню для тех, кто родился после 1983 года, энергетические ресурсы планеты истощатся окончательно. Термоэлектронные конвертеры поглощают столько тепла, что за два столетия остудят планетное ядро до критического уровня.

Этик Лога никогда не упоминал об энергетических ограничениях. Хотя наверняка знал о них и, возможно, именно поэтому так переживал и чувствовал себя виноватым. Hyp, размышляя об этом, попросил компьютер представить ему расчет энергии, необходимой для двух проектов. Он догадывался, каким будет ответ. Все правильно: даже ядро этой планеты, чуть превышающее размерами земное ядро, потеряет свое ослепительно белое сияние и по прошествии двухсот лет станет красным и тусклым.

Родители и близкие родственники Лога по-прежнему жили в долине Реки.

Каждый из них хоть раз был убит и ни один не стал «продвинувшимся». Лога вмешался в проект и избавился от этиков с их агентами для того, чтобы его семья моглажить дольше положенного срока и, как он надеялся, достичь того уровня, откуда начинается «продвижение».

Это, однако, не означало, что первый проект не будет закончен через сто лет. Лога мог спасти своих близких, удостоверившись, что их телесные матрицы не сотрут, а ватаны не выпустят в свободный полет до скончания Вселенной или даже дольше. Он вполне мог закрыть первый проект по расписанию и запустить второй, с тем лишь небольшим отклонением, что его родственники продолжат жить в долине. Они станут частью второй группы и таким образом получат дополнительное столетие.

Но почему Лога не устроил так, чтобы компьютер попросту скрыл информацию об определенных лицах, которые должны были сгинуть, но были по-прежнему живы? Логе удавалось заставить компьютер мухлевать и в куда более заметных вещах.

Возможно, он, рисковавший по мелочам, не решился рискнуть самым важным – с его точки зрения, разумеется. Он хотел быть абсолютно уверен в удаче, хотя достижение такой уверенности требовало еще большего риска. Лога знал, что за год или два до завершения текущего проекта из Мира Садов прилетит космический корабль, который привезет с собой команду этиков и записи телесных характеристик людей, предназначенных для второго проекта. Логе нужно было избавиться от новоприбывших, которые могли помешать его планам.

Он распорядился, чтобы всех их схватили или убили, как только они выйдут из корабля в ангар.

К несчастью, кто-то добрался до Логи, убил его самого и стер его телесную матрицу.

Все улики указывали на то, что это сделала монголка – агентка, убитая Нуром. Но улик было слишком мало. Hyp не мог понять, как женщине удалось проникнуть в башню, какую роль она здесь играла и, если на то пошло, не прячется ли она где-нибудь в башне по сей день.

Hyp с друзьями собирались посвятить этой загадке столько времени, сколько потребуется, чтобы ее разгадать. Однако все, кроме него, похоже, отложили ее на потом, слишком увлеченные властью и удовольствиями, которые предоставляла им башня. Они, безусловно, не отказались от намерения решить загадку – они просто не имели понятия о том, сколько времени уже пролетело.

Hyp не мог решить, стоит ли пенять друзьям на их забывчивость. Его собственные усилия прояснить вопрос с помощью компьютера не дали никакого результата. Почему им должно повезти больше?

С другой стороны, именно Алиса Харгривз придумала, как перехитрить компьютер, когда они попали в магический лабиринт. Ни ему, Нуру, ни другим это в голову не пришло. Глядя на своих друзей, Hyp понимал, что они не считают решение загадки таким уж неотложным делом. Для них вообще не осталось ничего неотложного, кроме наслаждения, которое доставляла им сокровищница компьютера. И они, так сказать, растягивали удовольствие.

Однако они ошибались, если думали, что Hyp не замечает еще одной катастрофы, надвигающейся на всех парах. Ли По дал ей начальный толчок, когда бездумно принялся воскрешать людей, не помышляя о последствиях. Затем Терпин воскресил многих своих знакомцев по Земле и долине Реки. Те, в свою очередь, начали воскрешать всех, кого хотели видеть рядом с собой. И пошло-поехало. Терпинвиль был уже переполнен; Терпин пригрозил, что выгонит всех новоприбывших. Те и ухом не вели – ведь они в любой момент могли перебраться в какой-нибудь незанятый мир или свободные апартаменты. И там продолжать размножение.

Большинство из воскрешенных понятия не имели ни о каких компьютерах, даже о примитивных и ограниченных машинах земного производства. Здесь же их знакомили с машиной, которая превращала их в каком-то смысле в полубогов. Но люди есть люди, и многие из них начнут злоупотреблять своей властью, по неведению или с умыслом. Уильямс, к примеру, воскресил участников убийств Потрошителя исключительно шутки ради, хотя и достаточно злобной шутки. Hyp не видел в этом особого вреда, разве что Нетли мог стать неуправляемым.

Остальные выглядели порядочными людьми. Галл, если воспользоваться забавной христианской терминологией, «родился свыше», а три женщины вообще никогда не были ни злы, ни властолюбивы. Хотя мужчины, которых они себе воскресили, могли оказаться кем угодно. Что же до жителей Терпинвиля, то они вообще почти не изменили своим земным привычкам. Город, населенный бывшими сутенерами, проститутками, продавцами наркотиков, грабителями и убийцами, представлял большую потенциальную опасность. Особенно если его обитатели имеют доступ к компьютеру.

Hyp неоднократно, хотя и тщетно, пытался внушить своим друзьям, что компьютер – это джинн, выпущенный из бутылки, или ифрит, вырвавшийся из-под ига соломоновой печати. Или же, как выразился Фрайгейт, чудовищный Франкенштейн с неограниченной кредитной карточкой. Человек, прибегающий к почти неограниченной мощи компьютера, мог неожиданно обнаружить, что кто-то другой использует эту мощь против него. Потенциал машины до сих пор оставался неизвестным. Чтобы безопасно пользоваться ею, надо было изучить все ее возможности, а это требовало кропотливой и долгой работы.

К примеру, Бертон, наблюдая за действующими лицами дела Потрошителя, не учел, что сам подвергается наблюдению. Если бы он догадался вовремя, то мог бы предотвратить шпионаж. Теперь, когда он знал, что такое возможно, Бертон приказал компьютеру сохранять в секрете все свои исследования. Но не исключено, что он опоздал. Пятеро людей, в том числе и Нетли, человек весьма ненадежный, были уже воскрешены. Более того, не исключено, что Уильямс, если ему хватило смекалки, велел компьютеру втихаря нарушить приказы Бертона, касающиеся секретности.

В общем, любой, кто первым доберется до компьютера, мог обставить остальных.

Только тот, кто изучит список возможностей компьютера целиком, будет способен себя защитить. Себя и других. Если только еще не поздно. Кто-то мог уже ввести в машину команды, чтобы доступ к контрольным цепям был открыт лишь ему одному.

Hyp собирался выучить наизусть весь перечень возможностей машины, а затем позаботиться о том, чтобы компьютер не допускал к управлению собой людей, которые могут употребить его способности во зло. Это, разумеется даст самому Нуру большую власть над людьми, живущими в башне. Но он-то знал, что не станет пользоваться ею в неблаговидных целях.

Однако сейчас Hyp собирался заняться другими делами. Часы, отведенные им на дневную работу, истекли. Пора было идти и поужинать с женщиной, которую он воскресил, – с его земной супругой, мало видевшей его на Земле, поскольку он вечно скитался в поисках знаний и истины. Hyp многое ей задолжал и теперь хотел отдать долги.

Глава 29

Алиса устраивала Безумное Чаепитие первого апреля, в день смеха.

Это было также прощальное чаепитие, не для Алисы, которая никуда не собиралась, а для «декораций» и андроидов ее мира. Устав от мотивов Страны Чудес и Зазеркалья, Алиса решила все переменить. Ее гости в последний раз посмотрят на диковинный антураж, а потом она даст команду компьютеру убрать его и заменить чем-нибудь другим. В данный момент, говорила она, у нее есть несколько проектов нового оформления. И, возможно, гости во время чаепития подбросят ей еще какие-нибудь идеи.

Но сначала следовало составить список гостей, и это сразу вызвало затруднения… Алиса намеревалась пригласить только семерых друзей вместе с их спутницами. Но Ли По выразил желание привести всех своих «жен». Алиса ответила, что лучше бы он взял какую-то одну. Ту, например, чья очередь делить с ним постель выпадет на первое апреля. Ли По заявил, что остальные его жены, а также его друзья и их подруги будут обижены, если не получат приглашения. В конце концов, помещение у нее достаточно большое, чтобы он мог привести с собой маленькую компанию (человек около ста, по его подсчетам). Сорок мудрецов (вернее, теперь уже пятьдесят) и их очаровательные подруги будут вести себя прилично. Чуточку шумно, быть может, но ведь Алиса хочет, чтобы чаепитие прошло весело и оживленно, не так ли?

Алиса умела быть очень упрямой, однако она обожала Ли По, хотя и считала, что он слишком много пьет и развратничает. В компании он был незаменим, но, как видно, решительно настроился взять с собой друзей. В конце концов она сдалась, послав китайцам общее приглашение.

Фрайгейт сказал, что они с Софи придут с удовольствием. Но Софи – она такая общительная! – успела уже воскресить по десятку мужчин и женщин, с его разрешения, разумеется. Они были ее близкими друзьями, с которыми она общалась в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и – хочешь верь, хочешь нет, только не смейся, пожалуйста, – в Каламазоо, штат Мичиган.

Алиса озадаченно спросила, с чего он решил, что она будет смеяться.

– Каламазоо, – со вздохом ответил Фрайгейт, – как и некоторые другие американские города или городские районы, типа Пеории, Поданка и Бербанка, превратились в притчу во языцех, став предметом насмешек, подтрунивания и издевок. Точно так же, как город Готам в английском фольклоре позднего средневековья, немецкий Шильдбург, город Хелм в еврейских историях и Беотия древних греков. Вообще-то Каламазоо и другие американские города несколько отличаются от прочих, которые я упомянул. Разница в том…

Алиса вежливо выслушала, а потом заметила:

– Ты собирался спросить меня, приглашу ли я друзей Софи, но слегка отвлекся. Поскольку их всего двадцать, пускай приходят, я буду рада их видеть.

Фрайгейт поблагодарил ее, хотя и без особого удовольствия. Дело в том, что, в отличие от общительной Софи, он был не то чтобы отшельником, но, скажем, человеком не очень общительным. Разумеется, он радовался, что у них с Софи появилась какая-то компания. С другой стороны, постоянное присутствие посторонних начинало его тяготить. Мир для Фрайгейта никогда не мог быть слишком просторным.

Де Марбо и Бен тоже захотели привести с собой людей, которых недавно воскресили. Алиса согласилась, но, когда экран погас, горестно вздохнула.

Вначале она планировала вечеринку человек на тридцать. Теперь их набралось уже сто три. Пока что.

С Бертоном, слава Богу, с точки зрения количества не было проблем. Они со Звездной Ложкой так еще никого и не воскресили.

– Да, кстати, – проговорила Алиса, – я приготовила небольшой сюрприз.

– Для всех или только для меня? – осведомился Бертон.

– В общем, для всех, хотя ты, возможно, будешь удивлен больше других.

– Я хорошо изучил тебя, Алиса, – сказал он с улыбкой, делавшей его похожим на Мефистофеля. – У тебя все на лице написано. Ты только что пожалела о своих последних словах. Тебе неловко, что они у тебя вырвались. Так что это за сюрприз – новый мужчина?

– Иди к черту! – разозлилась Алиса и велела компьютеру прервать связь.

Она здорово изменилась в последнее время. Никогда и ни за что на Земле она не послала бы человека к черту, как бы ее ни разозлили. Даже своего мужа.

Походив взад-вперед, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, Алиса позвонила Нуру.

– Добрый день, Алиса! – сказал он. – Очень рад тебя видеть. Могу я перезвонить через минутку? Я разговариваю с Томом Терпином. У него… – Hyp помедлил, потом махнул рукой:

– В общем, это неважно.

– Извини, что помешала, – произнесла Алиса. – Я просто хотела… Ладно, я перезвоню через полчаса.

Закусив губу, Алиса пыталась сообразить, приглашать ли ей Уильяма Галла с его доуистами. Он был, в конце концов, баронетом и придворным врачом королевы Виктории. Однако Алиса уже потеряла тот пиетет к титулам, что был присущей на Земле и поначалу в долине Реки, поэтому высокие связи доктора ее не волновали. К тому же он был убийцарасчленитель. Но, с другой стороны, он раскаялся и стал священником Церкви Доуистов. Алиса же, хотя и утратившая христианскую веру, по-прежнему старалась вести себя похристиански и считала, что темное прошлое Галла ее не касается. Он был занимательным собеседником, по крайней мере пока не начинал обращать вас в свою веру. Тогда он становился скучнейшим занудой. Но Алиса решила взять с доуистов слово, что они не будут читать проповедей на ее вечеринке.

В конце концов она позвонила Галлу. Тот был настолько благодарен, что Алиса даже растрогалась.

– Я собираюсь пригласить также Анну Крук, Элизабет Страйд и Мэри Келли, сказала она. – Надеюсь, это не будет вам неприятно.

– Нет, конечно! – откликнулся Галл. – Это ваш праздник, к тому же мы с миссис Страйд вполне поладили, если не считать некоторых разногласий по вопросам теологии. Миссис Крук и миссис Келли держатся со мной холодно, что более чем понятно, однако я надеюсь со временем их смягчить. Уверяю вас, что буду вести себя достойно и ни в коем случае не испорчу вам вечер.

Потом Алиса позвонила трем женщинам, и они сказали, что жутко рады и обязательно придут. Можно им привести с собой кавалеров? Алиса, хотя и не жаждала их видеть, с улыбкой согласилась. Итак, число гостей выросло до ста пятидесяти одного, поскольку с Галлом придет его дама и еще тридцать два человека. Страйд и Крук приведут по одному поклоннику, а Келли, как всегда, явится под ручку с двумя.

Когда Алиса позвонила Нуру во второй раз, он уже освободился.

Поблагодарил за приглашение и сказал, что он и Айша почтут за честь прийти на прием. У него только что состоялся серьезный разговор с Томом Терпином.

Оба они были встревожены из-за тех двух женщин, что забеременели. Первая будет рожать через четыре месяца; вторая – на две недели позже.

– Том сто раз им говорил, что у младенцев не будет ватанов. Поскольку этики не планировали здесь деторождения, то, естественно, не оставили никаких устройств для создания ватанов. Я спрашивал у компьютера, есть ли у него схемы, по которым можно было бы построить генератор ватанов, но он ответил, что ничего подобного в его файлах нет. А это означает, как ты, наверное, помнишь, что дети, лишенные ватанов, будут лишены и самосознания.

Внешне они будут вести себя нормально, совершенно как дети с ватанами. Но отсутствие самосознания превратит их в биологические машины – очень сложные, почти совершенные, и все-таки машины.

– Да, я знаю, – сказала Алиса. – Но что же делать?

– Если женщины согласны родить и вырастить нечто вроде андроидов, это, в конце концов, их личное дело. Но проблема в другом. Их пример может вдохновить остальных, которые тоже захотят детей, и вскоре башня окажется переполнена людьми, добрая половина из которых будет лишена души. И что тут начнется, когда перенаселение заставит их бороться за пространство? Войны.

Страдания. Смерть. Думаю, ты сама это прекрасно понимаешь.

– Да, но… – начала Алиса.

– Терпин пригрозил, что вышвырнет их вон, если они не прервут беременности. Но им плевать. Они просто уйдут со своими мужьями в квартиры и будут жить там. В общем, эта маленькая неприятность скоро вырастет в очень большую. Кому-то… нам… придется принять чрезвычайные меры, чтобы предотвратить опасность и чтобы подобное не повторялось впредь.

– Ты имеешь в виду… убить младенцев?

– Мне не хочется даже думать об этом, меня это страшно удручает, но другого выхода нет. Младенцы-то на самом деле андроиды, и уничтожить их – все равно что вывести из строя робота. Конечно, андроиды выглядят совершенно как люди и до какой-то степени ведут себя как люди. Но они не обладают самосознанием; в них нет того, что делает гомо сапиенс человеком. Нельзя позволить этим младенцам вырасти – их нужно ликвидировать сразу, пока они ничего не понимают.

Алиса знала, что смерть их будет мгновенной и безболезненной. Младенцев поместят в конвертер и в течение микросекунды распылят до атомов. Но Алиса все равно пришла в ужас.

Добросердечный Hyp, безусловно, и сам был в ужасе. Но он знал, что это необходимо, и, если Терпин не сумеет уничтожить новорожденных, Нуру придется сделать это собственноручно.

– Если бы у нас был генератор ватанов, – продолжал Hyp,я бы настоял – и, надеюсь, почти все бы со мной согласились, – чтобы для этих двоих детей сделали исключение. Мы бы создали им ватаны, приняв все меры для того, чтобы исключить рождение новых детей. Любую женщину, которая приказывает компьютеру избавить ее от бесплодия, следовало бы казнить и хранить ее телесную матрицу до того дня – если он вообще наступит, – когда компьютер снова начнет воскрешать в долине людей. Любого мужчину, который сознательно сделает женщину беременной, тоже нужно казнить. Хотя…

– Да?

– О Аллах! Это вовсе не обязательно. Как же я не догадался? Достаточно просто запретить компьютеру выполнять те команды, которые могут привести к беременности. Почему мне это раньше в голову-то не пришло? А теперь…

– А что теперь? – спросила Алиса.

Hyp махнул рукой, не желая отвечать на вопрос.

– Но тогда я не вижу причины убивать младенцев, – заявила Алиса. – Двое детей – не такая уж большая проблема.

Hyp вздохнул с облегчением, хотя выглядел по-прежнему встревоженным.

Возможно, потому, что так поздно додумался до столь очевидного решения.

– Кое-что нужно проверить немедленно, – сказал он, покачав головой. – А вдруг кто-нибудь уже отдал компьютеру приказание беспрекословно выполнять желания любого, кому захочется стать способным к зачатию? Из двух противоречащих друг другу приказов основным для компьютера будет тот, что отдан раньше. Единственные, кто мог изменить эту установку, были Лога и та женщина, которую я убил… если я действительно убил ее. Погоди минуточку. Я проверю.

Алиса могла его подслушать, но никогда не стала бы делать этого без разрешения. Через минуту экран напротив нее осветился вновь, и на нем показалось лицо Нура. По его сердитому выражению она сразу поняла, что случилось.

– Зря я надеялся. Кто-то успел меня опередить. Он – или она – сделал так, что теперь любой желающий сможет иметь детей. Компьютер не говорит, кто дал ему команду.

– Боже мой! – воскликнула Алиса. И, подумав, сказала:

– Дик говорил мне про того черного парня, Билла Уильямса, который воскресил Галла и компанию.

Может, это он?..

– Я не знаю. Возможно, мы не узнаем этого никогда. Не исключено, что приказ отдала Вандал Гудал или Сара Келпин, то есть одна из беременных женщин. Как бы там ни было…

С Нуром редко случалось такое, чтобы ему не хватало слов. Но сейчас он явно растерялся.

– Нужно сообщить Тому, – предложила Алиса. – Пускай принимает меры.

– Я сейчас же ему позвоню, – откликнулся Hyp.

Алиса настроилась, что придется подождать минут десятьпятнадцать. Но экран на пульте осветился уже через шесть минут. И, к удивлению Алисы, на нем показался не Hyp, а Том Терпин с перекошенным и побагровевшим даже сквозь черную кожу лицом.

– Вызываю всех! – крикнул он.

«Всех», как поняла Алиса, относилось к семерке друзей. Но что он делает на центральной площади в виде буквы О, куда выходят двери всех миров, подобно кускам торта, сходящимся к сердцевине? И почему самая его любимая женщина, Даймонд Лил Шиндлер, и самые близкие друзья – Шовен, Джоплин и другие музыканты со своими подругами тоже там толпятся?

– 0'кей! Я вижу вас всех! Я взбешен! Я совершенно взбешен, слышите вы?

– Успокойся, Том, – послышался ровный и мягкий голос Нура. – Расскажи нам, что стряслось.

– Они вышвырнули меня вон! – взревел Том. – Смяли охранников, схватили меня и моих друзей и выставили! Они сказали, что я больше не король Том!

Меня свергли! Мне запретили там появляться! До свидания, сукин ты сын, сказали они, прощай, адью, гудбай, аддиос!

– Кто – они? – спросил голос Бертона. – Там заводилой, часом, не Билл Уильямс?

– Нет, не он! Он два дня уже как убрался в один из пустующих миров. Это сделали Джонатан Холи и Гамильтон Биггс! То есть они были заводилами!

Алису, наверное, представляли им обоим, но она не помнила таких имен.

– В общем, чего-то в этом духе следовало ожидать, – произнес Hyp. – Ты мало что… ты ничего не можешь сделать, Том. Почему бы тебе не переехать в какой-нибудь из пустых миров? Только заселяй его поосторожнее, чем первый.

– Я даже этого не могу! – вскричал Том, резко всплеснув руками и хлопнув ими по бедрам. – Даже этого! В одном из них Уильямс. Другой захватили цыгане.

Я знаю, потому что сам видел, как они выходят оттуда. А в остальные четыре мне тоже хода нет! Кто-то запер их кодовым словом! Не знаю кто, но подозреваю, что Холи с Биггсом. Они придерживают эти миры для прироста населения – а может, заперли их просто из вредности, чтобы мне насолить!

– Могло быть и хуже, – сказал Hyp. – Они могли убить тебя.

– Да, Полианна <Героиня одноименной повести Э. Портер, неисправимая оптимистка.>, могло быть и хуже!

Терпин разрыдался. Шиндлер, крупная чернокожая женщина, обняла его. Он рыдал у нее на груди, а она улыбалась, вспыхивая драгоценными камушками, вставленными в зубы. На Земле она была одной из самых знаменитых бандерш злачного района Сент-Луиса, а также одной из любовниц Терпина.

Алиса подождала, пока Том высвободился из объятий Даймонд Лил, и предложила:

– Ты вместе с друзьями можешь поселиться у меня, Том. Остальные – Бертон, де Марбо, Афра, Фрайгейт и Hyp – поспешили сделать аналогичное предложение.

– Нет, – сказал Том, вытирая глаза громадным фиолетовым носовым платком, в этом нет необходимости, хотя все равно спасибо. Мы просто переберемся в апартаменты. – Он поднял вверх кулак и заорал:

– Я вам еще покажу, Холи и Биггс, и все прочие долбаные Иуды! Я вам так покажу! Вы еще пожалеете, подонки! Остерегайтесь Тома Терпина, это я вам говорю!

Алиса не видала экрана, который появился, очевидно, перед Томом на стене. Но она услышала громкий смех и торжествующий голос:

– Вали отсюда, рева-корова!

Том зарычал от обиды и ярости и принялся дубасить кулаком по стенке.

Алиса выключила свой экран. Ну и что дальше?

А правда – что? Это была лишь первая неприятность, случившаяся накануне Безумного Чаепития. Которое, как Алиса говорила потом всем и каждому, кто мог ее слышать – а таких осталось немного, – было, без всякого преувеличения, самым худшим в ее жизни.