Текст книги "Агрессивные Штаты Америки"

Автор книги: Фидель Кастро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Картер

Картер был единственным экс-президентом США, которого я имел честь знать, за исключением Никсона, который во время нашего знакомства в Вашингтоне еще не был президентом.

Я узнал Картера или, лучше сказать, угадал как человека религиозной этики по длинному интервью, где на все вопросы он ответил с откровенностью и скромностью. В то время существовала большая напряженность в отношениях между Панамой и США. Лидер Панамы Омар Торрихос был честным военным, националистом и патриотом. Куба сумела убедить его не занимать крайних позиций в борьбе за возвращение территории Канала, который, точно острый нож, разрезал его родину пополам. Быть может, поэтому удалось избежать кровавой бойни в этой маленькой стране, которая позже была бы представлена народу США и миру как агрессор.

Позже я смог предсказать ему, что, быть может, Картер станет единственным президентом этой страны, с которым можно будет достичь достойного соглашения, не пролив ни капли крови. Немного времени спустя Вашингтон подписал соглашение между США и Панамой…

В качестве президента США Картер договорился с Кубой о создании отдела, представляющего интересы США в Гаване, и другого отдела в Вашингтоне. Этим мы избавлялись от множества дипломатических формальностей и бумаг, сводивших с ума строгую и аккурантную швейцарскую дипломатию.

Картер обсудил с Кубой такие важные вопросы, как границы территориальных вод и права каждого, использование энергетических ресурсов в пределах территориальных вод Мексики, Кубы и США, а также рыболовные ресурсы и другие обязательные пункты.

Хотя не все соглашения были благоприятны для Кубы. Наш уже созданный рыболовный флот действовал в международных водах и вел лов, как было установлено, в 12 морских милях от берегов Канады, США и Мексики. Однако Куба из солидарности поддерживала Чили, Перу и другие страны Латинской Америки в их праве эксплуатировать рыболовные ресурсы своих соответствующих шельфов. В итоге, когда эта битва, наконец, была выиграна, наши современные и дорогостоящие рыболовные суда перестали вести лов в этих водах. Требования, установленные властями США в отношении богатых шельфов, где ловили рыбу наши суда вблизи от берегов этой страны, и другие ограничения в свете нового права, были такими, что суда стали нерентабельными.

Когда Картер вступил на пост президента своей страны, прошло много лет агрессии, терроризма и блокады, направленных против народа Кубы. Наша солидарность с народами Африки и другими бедными и отсталыми нациями мира не могли быть предметом торга с правительством США. Мы не собирались ни уходить из Анголы, ни прекращать уже обещанную помощь африканским странам. Картер никогда не обращался с этой просьбой, но очевидно, что так думали многие в США.

К слову, из-за защиты нашего суверенитета возникли глубокие противоречия не только с США, но и с Советским Союзом, нашим союзником, когда в связи с Карибским кризисом без консультации с нашей страной СССР заключил с США взаимовыгодное соглашение, при котором блокада, террористические акции и военно-морская база в Гуантанамо оставались в неприкосновенности в обмен на стратегические уступки со стороны обеих сверхдержав… Мы же не искали односторонних выгод. Революционеры, действующие таким образом, не переживают своих ошибок…

Однако Революция никогда не применяла терроризм против США, хотя именно там изобрели угоны самолетов, чтобы нанести удар Кубе. Эти действия в обществе с таким количеством социальных конфликтов превратились в эпидемию. Мы приняли суровые законы для наказания виновных, но то было бесполезно. В конце концов, мы приняли решение после предварительного предупреждения возвращать угонщиков на самих угнанных самолетах. Так что первый самолет, который мы вернули, стал последним угнанным в США, и это совпало именно с годами президентства Картера.

После Картера Рейган вел грязную войну в Никарагуа, использовал наркотики для того, чтобы при помощи доходов от них обходить законы, принятые конгрессом, и поставлять оружие контрреволюционерам. Его политика стоила жизни тысячам сандинистов, помимо искалеченных и раненых.

Буш-отец осуществил чудовищную бойню в Эль-Чоррильо, чтобы наказать Панаму и стереть следы поступка Картера…

Когда Картер посетил Кубу 12–17 мая 2002 года, он знал, что будет здесь хорошо принят; я присутствовал на его лекции в Гаванском университете, пригласил его на важную встречу по бейсболу – кубинскому национальному виду спорта, – на игру между сборными Западных и Восточных провинций на стадионе «Латиноамерикано». Мы оба присутствовали при подаче первого мяча, на которую он был приглашен, без какой бы то ни было охраны, в окружении почти 50 тысяч человек, сидевших на трибунах, – прекрасные цели для любого снайпера, законтрактованного ЦРУ. В США уже правил Буш-сын. Я только хотел показать Картеру, каковы отношения руководителей страны с народом. Он с достоинством принял приглашение, сделанное мной, когда мы прибыли на стадион, убедить начальника своей охраны оставить его одного, так он и поступил.

Я видел его веру в капиталистическую систему, в которой он вырос и сформировался, и уважаю эту веру.

Когда он правил, времена были трудные. Ему на долю выпало справляться с последствиями экономического кризиса, но он был строг и не вверг в долги будущие поколения. Его преемник Рональд Рейган мог расточать обеими руками сбережения, накопленные Картером. Рейган был киноактером и умел хорошо пользоваться телепромптером, но никогда не задался вопросом, откуда брались деньги…

Джимми Картер заявил газете «Фолья ди Сан-Паулу»: «Мне хотелось бы, чтобы (эмбарго) прекратилось прямо сегодня. Нет оснований для того, чтобы кубинский народ продолжал страдать». Это утверждал экс-президент США, который сейчас возглавляет организацию по правам человека.

По словам Картера, инициативы, принятые до сих пор Обамой, чтобы облегчить ограничения, введенные против острова, были менее смелыми, чем было бы желательно. «Думаю, что инициативы Обамы были не столь хороши, как инициативы обеих палат американского конгресса, который сегодня идет на шаг впереди президента в вопросах, касающихся Кубы. Следующим шагом должно было бы стать немедленное устранение всех ограничений на поездки на остров, не только для кубино-американских граждан. Так сделал я, когда был президентом 30 лет назад. Конец эмбарго наступит сразу же», – сказал экс-президент.

В конце Картер заметил, что результаты зависят также от кубинских руководителей. Это верно, от нас и от всех кубинцев, которые боролись и готовы бороться.

7 мая 2009 года

Пытки нельзя оправдатЬ

Дик Чейни высказался о национальной безопасности в Американском институте предпринимательства. Это был ответ на речь, произнесенную президентом США Бараком Обамой чуть ранее, но в тот же день по аналогичной теме, где он говорил о закрытии тюрьмы в Гуантанамо.

Помимо логичного интереса к этой теме, мое внимание привлекло упоминание об этом клочке кубинской земли, захваченной насильно. Я даже не знал, что Чейни выступит сразу после речи Обамы. Обычно так не делают. Сначала я подумал – это открытый вызов новому президенту, но когда прочел официальную версию, то понял, что все было согласовано заранее.

Бывший вице-президент подготовил свое выступление с осторожностью, в уважительном тоне и местами с подслащиванием. Однако речь Чейни характеризовало то, что это была защита, оправдывающая применение пыток как метода для получения информации при определенных обстоятельствах.

Наш северный сосед – это центр планетарной власти, самая богатая и могущественная держава, владеющая ядер-ными боеголовками, число их составляет 5–10 тысяч, и они могут быть взорваны в любой точке планеты с точностью до миллиметров. Тут следовало бы добавить остальное боевое вооружение: химическое, биологическое, электромагнитное оружие, а также огромный арсенал средств для ведения наземного, морского и воздушного боя. Эти виды оружия находятся в руках тех, кто требует права на применение пыток.

Многие в мире также понимают, что означают слова Чейни. Сделаю кратким обобщение, отбирая его собственные абзацы, сопровождая их краткими комментариями и мнениями:

«Я был первым вице-президентом, который также исполнял обязанности секретаря обороны… Мои обязанности, естественно, склонялись к национальной безопасности, я больше всего сосредоточился на этих вызовах… Сегодня я более свободный человек. Нет выборов, на которых я должен выиграть или проиграть, я также не ищу одолжений.

Здесь я выступаю не от имени Джорджа Буша. Никто более чем мы не желает, чтобы нынешнее правительство имело успех.

Сегодня я хочу говорить о стратегической философии, скрывающейся за нашей политикой, я делаю это как лицо, находившееся само каждый день во время правления Буша, которое поддерживало политику, когда принимались решения и что, без сомнения, сделал бы заново при тех же обстоятельствах.

Президент Обама заслуживает нашей поддержки, когда принимает разумные решения, как, я думаю, он сделал это в отношении определенных вопросов, связанных с Афганистаном, или когда пересмотрел свой план опубликовать зажигательные фотографии, а когда обвиняет или осуждает решения, касающиеся национальной безопасности, которые мы принимали, он заслуживает ответа.

Наше правительство всегда противостояло критике, которая в случае определенных кругов всегда была сильной, особенно в последние годы правления, когда опасности были такими тяжелыми или более тяжелыми, чем когда бы то ни было, однако чувство тревоги после 11 сентября стало притупляться в памяти».

Затем он перечисляет террористические атаки, совершенные против США в течение последних 16 лет, внутри страны и за ее пределами, перечисляя полдюжины таковых.

Проблема в том, что Чейни хотел перейти к занозистому вопросу о пытках, которые столько раз осуждала официальная политика США.

«11 сентября заставило изменить политику, ориентируемую на стратегическую угрозу, которую конгресс оценивал как необычную и чрезвычайную угрозу национальной безопасности США… Мы решили предотвратить атаки с самого начала», – заверил он.

Он указывает число людей, погибших 11 сентября. Сравнивает это с нападением на Перл-Харбор. Не объясняет, почему такую сложную акцию смогли организовать относительно просто, какими предварительными сведениями разведки располагал Буш, что можно было сделать, чтобы избежать этого. Буш уже почти восемь месяцев находился на президентском посту. Было известно, что он работал мало и отдыхал много. Постоянно уезжал на свое ранчо в Техасе.

«Аль-Каида искала ядерную технологию, а А.К. Хан продавал ядерную технологию на черном рынке, – восклицает он. – У нас были атаки с сибирской язвой из неизвестного источника, полигоны в Афганистане и такие диктаторы, как Саддам Хусейн, с известными связями с террористами на Ближнем Востоке. Как вы помните, я находился в своем кабинете в те первые часы, когда радар обнаружил самолет, выполнявший рейс номер 77, направлявшийся к Белому дому со скоростью 500 миль в час, и который врезался в Пентагон. Когда самолет еще находился в воздухе, агенты секретной службы вошли в мой кабинет и сказали мне, что мы должны уйти немедленно. Через несколько минут я находился в укрепленном командном пункте, расположенном где-то под Белым домом».

Рассказ Чейни делает очевидным то, что никто не предвидел такой ситуации и он оказывает неубедительную услугу гордости американцев, полагая, что кто-то, спрятавшись в пещеру, на расстоянии 15–20 тысяч километров, мог бы заставить президента США занять свой командный пункт в подвале Белого дома.

«После этого, – рассказывает Чейни, – я слышал отдельные спекулятивные высказывания о том, что я изменился после 11 сентября; я не сказал бы этого, но должен признать, что наблюдение за скоординированным сокрушительным нападением на нашу страну из подземного бункера Белого дома может отрицательно сказаться на имеющемся представлении о несении ответственности.

Поскольку войны нельзя выигрывать, заняв оборонительную позицию, мы воздействуем напрямую на террористов, их укрытия и святилища.

Мы не придумали такие полномочия. Это значится во второй статье Конституции. После 11 сентября Конгресс и Совместное постановление дали право на все необходимое для защиты США.

Эта инициатива позволила нам перехватывать телефонные звонки и выслеживать контакты между операторами Аль-Каиды и людьми, находящимися на территории США.

Программа была «совершенно секретной» по одной хорошей причине до тех пор, как издатели газеты «Нью-Йорк тайме» получили ее и напечатали на первой странице. После 11 сентября газета в течение месяцев публиковала фотографии мертвых, погибших по вине Аль-Каиды в тот день.

Это произвело впечатление на Комитет премий Пулитцера, но очевидно, что это не пригодилось интересам страны, ни для того, чтобы защитить народ.

Несколько лет спустя наше правительство поняло, что безопасность страны нуждалась в сборе информации, которую в некоторых случаях можно было получить только в ходе жестких допросов.

Я был и продолжаю оставаться рьяным защитником программы допросов». (Он имеет в виду допросы с применением пыток. – ФЖ.) Этот метод применялся на террористах, когда не действовали другие методы. Они были законными, существенными, хорошо оправданными, успешными и корректным способом для действий.

Однако наши преемники в этом отношении имеют собственную точку зрения. По решению президента в прошлом месяце мы видели, как распространялись документы, связанные с этой практикой допросов. Это было сделано во исполнение полного права правительства на уважение прав народа на то, чтобы он знал правду.

Публика получила менее половины правды. Трудно представить худший прецедент, чем вступающая в должность администрация, осуждающая политические решения своих предшественников. Одним из тех, кто отказался огласить меморандумы, касающиеся методов допроса, был директор Центрального разведывательного управления Леон Панетта…»

Однако Чейни, дойдя до этого пункта, должен был объяснить случившееся в тюрьме Абу-Грейб, что наполнило ужасом весь мир.

«Там господствовал садизм, – сказал он. – И ничего не имело общего с допросами, проводимыми в поисках информации. В Абу-Грейб садисты-охранники издевались над заключенными, нарушая законы США, военные правила и порядочность.

Нам известны различия между справедливостью и местью. Мы не пытались отомстить авторам 11 сентября. С самого начала осуществления программы мы сконцентрировались на самом главном: получить информацию о планах террористов. За ущерб, нанесенный заключенным иракцам и делу США, они заслужили и получили справедливое наказание…»

Независимо от тысяч погибших, изувеченных и раненых во время войны в Ираке молодых американцев и баснословных фондов, вложенных там, сотни тысяч жизней детей, молодых людей и стариков, мужчин и женщин, не имевших никакой вины в атаке башен Всемирного торгового центра, умерли в этой стране после вторжения туда по приказу Буша. Эта огромная масса невинных жертв не была даже упомянута в речи, произнесенной Чейни.

Он опускает это и продолжает:

«Если либералы недовольны одними решениями и консерваторы другими, то это походило бы, будто президент находится на пути здравого решения.

Однако в борьбе с терроризмом нет средних точек, и половинчатые меры определяют тебя на половину. Когда ускользнет хоть один только след, это может привести нас к катастрофе.

На второй день своего правления президент Обама объявил о закрытии тюрьмы в Гуантанамо. Этот шаг был сделан без особых раздумий и плана. Этой администрации было легко получить аплодисменты в Европе по причине закрытия тюрьмы в Гуантанамо, но ей трудно найти альтернативу, которая бы служила интересам правосудия и американской национальной безопасности…

В категории эвфемизма премию получит одно недавнее информационное сообщение одной известной газеты, ссылающейся на террористов, которых мы арестовали как «захваченных». Враги нашей страны названы газетой жертвами захвата…

Допросы и Программа наблюдения, без сомнения, сделали эту страну более безопасной. Когда Обама и его администрация говорят о допросах, то делают это так, как будто решают моральную дилемму, как извлечь жизненно важную информацию из уст террористов. В действительности они откладывают в сторону решения, пока кичатся моральным превосходством. Деклассифицировать эти меморандумы противоречит интересам национальной безопасности.

Вред начинается со сверхсекретной информации, которая уже находится в руках террористов. Правительства мира, которые поддержали нас в совместных действиях, сейчас боятся, потому что видят, что другие операции могут быть подвергнуты риску.

Президент Обама использует свою власть, чтобы раскрыть происходящее на допросах…

Сам глава национальной разведки президента Обамы Денис Блэйр сказал так: «Очень ценную информацию получали из допросов, на которых были использованы эти методы, и это нам дало более полное представление об организации Аль-Каида, нападавшей на нашу страну». Адмирал Блэйр сделал это заключение в письменном виде, но оно исчезло в последующей версии, о которой сообщило правительство.

Эти недостающие 26 слов свидетельствовали о неподходящей правде, но они не могли изменить слова главы ЦРУ Джорджа Тенета во время правления Клинтона и Буша, который ясно сказал: «Знаю, что эта программа спасла жизни. Знаю, что мы разрушили планы. Знаю, что эта программа сама по себе стоит больше, чем то, что ФБР, ЦРУ и Агентство национальной безопасности вместе могли дать нам».

Если у американцев есть возможность знать, что предотвратили в стране, это призывает прояснить срочность и корректный характер этих допросов в последующие годы после 11 сентября. Мы занялись получением от них секретов, вместо того, чтобы поделиться с ними нашими.

Это то, что нужно сохранять, пока не исчезнет опасность. По ходу действия нужно было принимать трудные решения.

Ни одно решение национальной безопасности не было принято необдуманно и в спешке.

Как при любом конфликте, нам обходилось это дорого. Но ничто не было так дорого, как погибшие или раненые, которые служили стране. Как многие другие, которые служат Соединенным Штатам, они не из тех, кто просит благодарности, но я им благодарен…»

Их нападки на администрацию Обамы были действительно сильные, но я не желаю высказывать мнения на эту тему. Тем не менее, я должен напомнить, что терроризм не упал с неба, это был способ, выдуманный США, чтобы бороться с Кубинской революцией.

Никто иной, а именно президент США генерал Дуайт Эйзенхауэр был первым, использовавшим терроризм против нашей родины. И речь шла не о ряде кровавых акций, направленных против нашего народа, а о десятках акций, начиная с 1959 года, которые с каждым годом увеличивались до сотни террористических акций с применением воспламеняющихся веществ, мощных взрывчаток, современного оружия с инфракрасным наведением, ядов, таких, как цианид, грибков, геморрагической лихорадки денге, свиного гриппа, сибирской язвы, вирусов и бактерий, которые вредят возделыванию земли, растениям, животным и людям. Эти акции проводились не только против экономики и народа, они также были направлены на то, чтобы уничтожить руководителей революции.

Тысячам людей был нанесен ущерб, и экономика, цель которой поддерживать питание, здоровье и самые элементарные услуги для народа, была подвержена жестокой блокаде, применяемой экстерриториально.

Я не выдумываю факты. Они фигурируют в деклассифицированных документах правительства США. В нашей стране, несмотря на серьезнейшие опасности, которые грозили нам на протяжении десятилетий, никого и никогда не пытали для того, чтобы получить информацию.

Какими бы болезненными не были действия против народа США 11 сентября 2001 года, – действия, которые энергично осудил весь мир, – использование пыток является трусливым и постыдным актом, который никогда не может быть оправдан.

27 мая 2009 года

Американские базы и латиноамериканский суверенитет

Концепция нации возникла из суммы общих элементов, таких, как история, язык, культура, обычаи, законы, институты и другие факторы, связанные с материальной и духовной жизнью человеческих общин.

Народы Латинской Америки, ради свободы которых Боливар совершил большие подвиги, сделавшие его Освободителем, были призваны им, по его словам, «создать самую великую нацию мира, менее великую по своей протяженности и богатствам, чем по своей свободе и славе».

Антонио Хосе де Сукре дал в Аякучо последний бой империи, которая на протяжении более чем 300 лет превратила большую часть этого континента в королевскую собственность испанской короны. Это та же Америка, которую десятки лет спустя, когда она уже была урезана зарождавшейся империей янки, Марти назвал Нашей Америкой.

Надо еще раз напомнить, что перед тем, как пасть в бою за независимость Кубы – последнего бастиона испанской колонии в Америке – 19 мая 1895 года, за несколько часов до гибели, Хосе Марти пророчески написал, что все, что он сделал и что еще совершит, – все это для того, чтобы, «добившись независимости Кубы, вовремя помешать Соединенным Штатам захватить Антильские острова и оттуда с этой новой силой обрушиться на земли нашей Америки».

В США 13 только что освободившихся колоний не замедлили беспорядочно расшириться к западу в поисках земли и золота, истребляя индейцев, и достигли берегов Тихого океана; рабовладельческие сельскохозяйственные штаты Юга конкурировали с промышленными штатами Севера, которые эксплуатировали труд наемных рабочих, стараясь создавать новые штаты для защиты своих экономических интересов.

В 1848 году они отняли у Мексики более 50 процентов ее территории в ходе захватнической войны против страны, слабой в военном отношении, сумели занять ее столицу и навязать ей унизительные условия мира. На отнятой территории существовали большие запасы нефти и газа, которые позже более века снабжали Соединенные Штаты и еще частично продолжают их снабжать.

Американский флибустьер Уильям Уокер, вдохновленный «очевидной судьбой», провозглашенной его страной, в 1855 году высадился в Никарагуа и объявил себя президентом, пока в 1856 году не был изгнан никарагуанцами и другими центральноамериканскими патриотами.

Наш Национальный герой видел, как судьбы латиноамериканских стран ломались рождающейся империей США.

После гибели Марти в бою на Кубе произошла военная интервенция, когда испанская армия уже была разгромлена. Кубе была навязана Поправка Платта, предоставлявшая могущественной империи право интервенции на остров. Еще одним следствием тогдашней интервенции была оккупация Пуэрто-Рико, длящаяся уже 111 лет и сегодня превратившая его в так называемое «свободно присоединившееся государство», которое не является ни государством, ни свободным.

Но худшее для Латинской Америки было еще впереди, подтверждая гениальные предвидения Марти. Растущая империя уже решила, что канал, который соединит два океана, пройдет через Панаму, а не через Никарагуа, чей город Коринто Боливар мечтал сделать столицей задуманной им самой большой Республики мира; Панамский перешеек станет собственностью американцев.

Даже так, более страшные последствия имели место на протяжении XX века. При поддержке национальных политических олигархий Соединенные Штаты овладели затем ресурсами и экономикой латиноамериканских стран, умножились военные интервенции, военные и полицейские силы оказались под их эгидой. Американские транснациональные корпорации завладели основными производствами и услугами; банки, страховые компании, внешняя торговля, железные дороги, суда, склады, услуги по предоставлению электроэнергии, телефонные и другие услуги в большей или меньшей степени перешли в их руки.

Верно, что глубина социального неравенства привела во втором десятилетии XX века к Мексиканской революции, ставшей источником вдохновения для других стран. Благодаря революции Мексика продвинулась во многих областях. Но та же империя, которая вчера проглотила большую часть ее территории, сегодня заглатывает оставшиеся у нее важные природные ресурсы, дешевую рабочую силу и даже заставляет ее проливать собственную кровь.

Договор о свободной торговле Северной Америки является самым жестоким договором, навязанным развивающейся стране. Ради краткости достаточно указать, что правительство США только что текстуально заявило: «В момент, когда Мексика страдает от двойного удара, не только из-за падения ее экономики, но также и вследствие вируса A H1N1, мы возможно хотим видеть более стабилизированную экономику, чем начинать долгие обсуждения относительно новых торговых сделок». Конечно, не говорится ни единого слова о том, что вследствие войны, развязанной наркобизнесом, в которой Мексика использует 36 тысяч солдат, в 2009 году погибло почти четыре тысячи мексиканцев.

Явление повторяется в большей или меньшей степени в остальной Латинской Америке. Наркотики вызывают не только серьезные проблемы со здоровьем, они порождают насилие, раздирающее Мексику и Латинскую Америку по причине существования ненасытного рынка США – неиссякаемого источника валюты, которая стимулирует производство кокаина и героина, и это страна, откуда идет оружие, используемое в этой яростной и нерекламируемой войне.

Те, кто гибнет от Рио-Гранде до краев Южной Америки, – это латиноамериканцы. Таким образом, общее насилие бьет рекорды по смертям, и число жертв превосходит в Латинской Америке 100 тысяч в год, главным образом по причине наркотиков и бедности… Но империя не ведет борьбу с наркотиками в пределах своих границ, она ведет ее на латиноамериканской территории.

В нашей стране не выращивают ни коку, ни мак. Мы эффективно боремся с теми, кто пытается ввезти наркотики в нашу страну или использовать Кубу в качестве транзита, и показатели числа людей, умирающих в результате насилия, сокращаются год от года. Нам не надо для этого американских солдат. Борьба с наркотиками – это предлог, чтобы создать военные базы на всем полушарии. С каких пор суда Четвертого флота и современные боевые самолеты служат для борьбы с наркотиками?

Подлинная цель – контроль над экономическими ресурсами, господство на рынках и борьба против социальных изменений. Какая необходимость была восстанавливать этот флот, демобилизованный в конце Второй мировой войны, более 60 лет назад, когда уже нет ни Советского Союза, ни холодной войны? Аргументы, приводимые для создания семи военно-воздушных и военно-морских баз в Колумбии, являются оскорблением для разума.

История не простит тех, кто совершает это предательство по отношению к собственным народам, и также тех, кто использует в качестве предлога исполнение права на суверенитет, чтобы оправдать присутствие американских войск.

О каком суверенитете они говорят? О том, что был завоеван Боливаром, Сукре, Сан-Мартином, О’Хиггинсом, Морелосом, Хуаресом, Тирадентисом, Марти? Никто из них никогда не принял бы столь отвратительного аргумента, чтобы оправдать уступку территории под военные базы вооруженных сил США – империи более властной, более могущественной и более универсальной, чем короны Иберийского полуострова.

Если вследствие подобных соглашений, заключенных в незаконной и неконституционной форме по инициативе США, любое правительство этой страны будет использовать данные базы, как сделал Рейган в ходе грязной войны и Буш во время войны в Ираке, чтобы спровоцировать вооруженный конфликт между двумя братскими народами, это было бы большой трагедией. В истории Америки Венесуэла и Колумбия родились вместе после битв при Бояка и Карабобо под руководством Симона Боливара. Американские силы могли бы развязать грязную войну, как сделали это в Никарагуа, даже используя солдат других национальностей, обученных ими, и могли бы напасть на какую-либо страну, но вряд ли боевой, отважный и патриотический народ Колумбии даст вовлечь себя в войну против братского народа, такого, как народ Венесуэлы.

Империалисты ошибаются, если так же недооценивают остальные народы Латинской Америки. Ни один из них не согласится с американскими военными базами, ни один не перестанет проявлять солидарность с любым латиноамериканским народом, подвергшимся нападению империализма.

Марти чрезвычайно восхищался Боливаром и не ошибся, когда сказал: «Так сияет Боливар в небе Америки, бодрствующий и нахмуренный… еще одетый в походные сапоги, ибо то, чего он не сделал, еще не сделано до сегодняшнего дня; ибо Боливару еще есть что делать в Америке».

9 августа 2009 года