Текст книги "Агрессивные Штаты Америки"

Автор книги: Фидель Кастро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Чтобы рассмотреть проблему захваченных в плен, я познакомился с Донованом, который, как мне показалось – ия рад, что это подтвердилось рассказом его сына, – был честным человеком. Я действительно пригласил его на рыбную ловлю и без сомнения сказал ему о костюме и о снаряжении для подводного плавания. Остальные подробности не могу вспомнить с точностью. Я никогда не занимался писанием мемуаров, а сегодня понимаю, что это было ошибкой.

Например, точное число раненых, я не помнил его с такой точностью. Я помнил о сотнях наших раненых, многие из которых умерли из-за нехватки аппаратуры, лекарств, специалистов и отсутствия тогда соответствующих больниц. Раненые, отправленные вначале, наверняка нуждались в реабилитации или в лучшем медицинском обслуживании, что не было в наших силах.

С первого победоносного сражения 17 января 1957 года стало традицией лечить раненых противников. Это фигурирует в истории нашей Революции…

В книге воспоминаний «Вера моих отцов», написанной Маккейном совместно с вездесущим Марком Солтером в хорошем литературном стиле, главный автор утверждает:

«Меня часто обвиняли в том, что я был равнодушным учащимся, и, принимая во внимание некоторые мои оценки, могу отметить, насколько великодушным было это утверждение. Однако я был скорее селективным, чем равнодушным. Мне нравился английский язык и история, и по этим предметам я часто показывал хорошие результаты. Меня меньше интересовали и мне меньше удавались математика и науки…»

Дальше он уверяет:

«За несколько месяцев до выпуска я сдавал вступительные экзамены в Военно-морскую академию… Я сдал их на редкость хорошо, даже экзамен по математике.

Моя репутация как скандального и темпераментного молодого человека не ограничивалась – как ни неудобно мне признаться в этом – стенами Академии. Многие порядочные обитатели очаровательного города Аннаполис, свидетели некоторых моих самых экстравагантных актов неподчинения, не одобряли меня, так же, как многие офицеры…»

Выше, повествуя о некоторых эпизодах своего детства, он рассказывает:

«При малейшем провоцировании я взрывался в бешенстве и затем падал без сознания.

Врач прописал мне курс лечения, который в соответствии с современными методами педиатрии мог показаться несколько строгим. Он порекомендовал моим родителям наполнить ванну холодной водой, и когда у меня начинался припадок ярости и, казалось, что я задерживаю дыхание, чтобы броситься на пол, безо всяких церемоний прямо в одежде погрузить меня в воду…»

Когда читаешь это, создается впечатление, что методы, которые применяли к нам в то время – как ко мне, жившему в довоенный период, так и к нему – были не самыми подходящими для обращения с детьми. В моем случае, нельзя было говорить о враче, консультировавшем семью; то были простые люди, частично неграмотные, многие из них применяли средства только по традиции.

Маккейн рассказывает и о других эпизодах, связанных с его приключениями курсанта в учебных поездках. Не упоминаю о них, потому что они отходят от содержания моего анализа и не имеют никакого отношения к личным делам.

Маккейн поддерживает войну в Ираке. Он считает, что угроза, которую представляют собой Афганистан, Иран и Северная Корея, и рост России и Китая вынуждают Соединенные Штаты усиливать наступательные силы.

Он признает важность поддержания прочных связей с Мексикой и другими латиноамериканскими странами. Он выступает за продолжение нынешней агрессивной политики по отношению к Кубе.

Он усилит безопасность границы США не только для въезда и выезда лиц, но также и в отношении товаров, ввозимых в страну. Он считает, что иммигранты должны обучаться английскому языку, американской истории и культуре.

Он хочет заручиться поддержкой избирателей латиноамериканского происхождения, к сожалению, большинство которых не голосует или голосуют в виде исключения, всегда опасаясь, что их выгонят из страны, лишат детей или они потеряют работу… На «стене» в Техасе и дальше будет погибать более 500 человек в год. Он не обещает для них – тех, кого манит «американская мечта», – закона об урегулировании…

Как у любого кандидата, у него есть своя правительственная программка. Он обещает сократить зависимость от поставок энергии из-за рубежа. Сказать это легко, но сделать в нынешних условиях куда труднее.

Он сократит налоги семьям из средних классов, продолжит политику Буша по сокращению постоянных налогов и оставит процентные ставки на нынешнем уровне.

Он хочет больше контролировать стоимость медицинского страхования. Считает, что семьи должны сами осуществлять контроль над суммами страховки. Он собирается провести кампании по здравоохранению и профилактике. Поддерживает план нынешнего президента, позволяющий трудящимся перемещать деньги налогов, идущих на социальное страхование, в частные пенсионные фонды… Социальное обеспечение ждет та же судьба, что и биржи.

Он выступает за смертную казнь, укрепление и увеличение числа военных структур, расширение Договоров о свободной торговле.

Вот афоризмы Маккейна:

«Сейчас положение трудное, но наша ситуация лучше, чем в 2000 году» (январь 2008 года).

«Я хорошо подготовлен по экономическим вопросам; я участвовал в революции Рейгана» (январь 2008 года).

«Чтобы избежать рецессии, надо прекратить бесконтрольные затраты» (январь 2008 года).

«Потеря экономической силы ведет к потере военной силы» (декабрь 2007 года).

«Республиканцы забыли, как контролировать расходы» (ноябрь 2007 года).

«Надо обеспечить границы; только так упорядочится программа приезжих рабочих» (январь 2008 года).

«Амнистия 2003 года не означает премировать незаконное поведение» (январь 2008 года).

«Надо собрать два миллиона иностранцев, нарушивших закон, и депортировать их» (январь 2008 года).

«Сделать все, что можно, чтобы помочь всем иммигрантам научиться говорить по-английски» (декабрь 2007 года).

«Никакого официального английского языка; американские индейцы должны говорить на своем собственном языке» (январь 2007 года).

«Требуются миграционные реформы, чтобы обеспечить национальную безопасность» (июнь 2007 года).

«Двухпартийные позиции – признак способности быть президентом» (май 2007 года).

«Надо сохранять эмбарго и судить Кастро» (декабрь 2007 года).

«Никаких дипломатических и торговых отношений с этой страной» (июль 1998 года).

«Было бы наивно исключить ядерное оружие; наивно исключить нападение на Пакистан» (август 2007 года).

«С войной в Ираке мы стали уделять меньше внимания нашему полушарию и заплатили за это определенную цену» (март 2007 года).

Он сказал, что если его изберут в Белый дом в 2008 году, его первой поездкой будет посещение Мексики, Канады и Латинской Америки, чтобы «подтвердить мои обязательства перед нашим полушарием и важность связей в нашем полушарии».

На протяжении всей своей книги, на которую я постоянно ссылаюсь, он утверждает, что силен в истории. Там нет ни единой ссылки на какого-либо политического мыслителя, даже на одного из тех, кто вдохновил Декларацию независимости 13-ти колоний 4 июля 1776 года, которой через 4 месяца и 23 дня исполнится 232 года.

Более 2400 лет назад Сократ – известный афинский мудрец, знаменитый своим методом и мученик своих идей – сознавая человеческую ограниченность, сказал: «Я знаю только то, что ничего не знаю».

Сегодня кандидат-республиканец Маккейн восклицает перед своими согражданами: «Я знаю только то, что знают все».

Часть 3

Пока Буш выступал в конгрессе, Маккейна чествовали в Маленькой Гаване в ресторане Версальес.

Там обосновалось со своими семьями большинство самых ожесточенных врагов Кубинской революции – батистовцы, крупные землевладельцы, домовладельцы и миллионеры, которые тиранили и грабили наш народ. Правительство США использовало их по своему усмотрению, организуя агрессоров и террористов, которые на протяжении почти 50 лет заливали кровью нашу страну. К этому потоку позже добавились нелегальные эмигранты, Закон об урегулировании статуса кубинских эмигрантов и жесточайшая блокада, навязанная народу Кубы.

Невероятно, чтобы в наши дни кандидат-республиканец, чтимый как герой, превратился в орудие этой мафии. Ни один уважающий себя человек не может проявить такое поразительное отсутствие этики.

Члены палаты представителей Илеана Рос-Летинен, Марио и Линкольн Диас-Баларт, сенатор Мал Мартинес, также кубинского происхождения, губернатор Чарльз Крист и независимый сенатор Джозеф Либерман стали опорами кандидата в попытке завоевать Флориду и его главными консультантами по вопросам политики в Латинской Америке.

Чего смогут ждать латиноамериканцы от подобных советников?

Рос-Летинен охарактеризовала Маккейна как человека «сильного в деле национальной обороны» и «понимающего, какую угрозу означает режим Кастро».

Маккейн был видным участником слушания по Кубе в подкомитете по вопросам потребления, внешней торговли и туризма комитета науки и транспорта, проходившего 21 мая 2002 года, на котором он повторил, что наша страна представляет собой угрозу для США в силу ее способности производить биологическое оружие. Что, как доказал Джеймс Картер, было нелепостью.

В отношении предложенных мер в целях облегчения поездок на Кубу Маккейн в октябре 2003 года внес предложение прервать обсуждение этих тем.

Обращает на себя внимание акция, осуществленная в марте 2005 года, с тем, чтобы представить законопроект под названием «Закон в целях стимулирования демократии 2005», который разрешает финансирование, усиливает подрывную работу, создает новые структуры и предлагает дополнительные механизмы давления, направленные против Кубы.

Намекая на пиратские авиетки, сбитые 24 февраля 1996 года, он заявил: «Если бы я был президентом США, я приказал бы начать расследование по делу об уничтожении этих храбрецов, убитых по приказу Фиделя и Рауля Кастро, и судил бы их».

В другом из своих своеобразных заявлений он сказал, что «если бы на Кубе была свобода, ему хотелось бы встретиться лицом к лицу с кубинцами, которые пытали некоторых его товарищей во время вьетнамской войны». Ну и отважен же этот одержимый кандидат!

Впочем, перейдем к сущности его идей.

Какое политическое воспитание он получил? Никакого. Его обучали как военного пилота исходя из физической пригодности управлять боевым самолетом. Что в нем преобладает? Семейные традиции и его усиленные политические мотивации.

В своих воспоминаниях он утверждает: «Мой отец достиг высших командных чинов, когда коммунизм сменил фашизм в качестве главной угрозы американской безопасности. Он люто ненавидел его и посвятил себя его уничтожению. Он верил, что мы безвыходно втянуты в борьбу с Советским Союзом не на жизнь, а на смерть. В конце концов, или одна, или другая сторона добьется полной победы, и в этом результате решающую роль будет играть военно-морская мощь. Таково было его категорическое мнение по этому вопросу…

В 1965 году яростные столкновения между враждующими группами, про одну из которых думали, что то был коммунистический фронт, привели Доминиканскую Республику на край гражданской войны. Президент Джонсон приказал моему отцу возглавить военно-морской десант в ходе операции Стил Пайк по вторжению и оккупацию этой карибской страны. Данная операция была противоречивой. Критики справедливо осудили ее как незаконное вмешательство в дела суверенной страны. Мой отец, как было ему свойственно, неустрашимо противостоял внутренней оппозиции…

Некоторые осудили интервенцию как неоправданную, но коммунисты были готовы вмешаться и взять власть. Может быть, люди не любят тебя за то, что ты силен, когда надо быть сильным, но они уважают тебя за это и учатся вести себя в соответствии с этим отношением.

Его последующее назначение в Организацию Объединенных Наций рассматривалось в военно-морских силах как заключительная точка и считалось его последним поручением. Он был адмирал с тремя звездами, и перспективы на получение четвертой звезды были отдаленными. Два года спустя ему приказали отправиться в Лондон, чтобы принять на себя командование военно-морскими силами США в Европе. Это назначение принесло ему четвертую звезду. Менее чем через год его сделали командующим всеми силами США в Тихом океане – наивысшее военное операционное командование в мире…»

Когда Маккейн, будучи курсантом, возвращался из своей учебной поездки, он проехал через оккупированную территорию Гуантанамо.

«Гуантанамо в те дни до Кастро было диким местом. Все мы высадились на берег и немедленно направились в огромные походные палатки, которые поставили на базе в качестве временных баров, там подавали в больших количествах крепкое кубинское пиво и даже еще более крепкие ромовые пунши тем, кто проявлял жажду и не мог заплатить даже за самое дешевое спиртное…

Я с гордостью чувствовал себя выпускником Военно-морской академии. Но в тот момент самым глубоким моим чувством было облегчение. Меня уже приняли в Пенсаколе для подготовки к полетам. В те дни надо было пройти только физическое обследование, чтобы считаться годным для летной подготовки, и мне не терпелось начать жизнь беззаботного летчика военно-морских сил…

В октябре 1962 года я как раз возвращался на военно-морскую базу Норфолк после завершения развертывания в Средиземном море на борту авианосца «Энтерпрайз».

Моя эскадрилья поднялась с «Энтерпрайза» и вернулась на авиабазу военно-морского флота Оушеана, в то время как корабль входил в Норфолк.

Через несколько дней после нашего возвращения мы внезапно получили приказ вылететь обратно на авианосец. Наши командиры объяснили необычный приказ, сообщив, что в нашу сторону идет ураган.

За двадцать четыре часа все наши самолеты поднялись в воздух и вернулись на авианосец, и мы направились в открытое море. Кроме наших А-1, на «Энтерпрайз» были боевые самолеты большой дальности, для которых характерны сложности при взлете и посадке. Мы отправились для нашего таинственного развертывания без них.

Наш авиационный командир обратился к представителю эскадрильи и сказал ему, что у нас нет времени ждать, пока прилетят все его самолеты; некоторым из них придется вернуться на свою базу.

Я был достаточно сбит с толку видимой срочностью нашей миссии – нас поспешно переместили за один день, оставив позади некоторые наши самолеты; эскадрилья военно-морского флота получила приказ присоединиться к нам, имея достаточно горючего, чтобы приземлиться или сесть на воду. Тайна разрешилась, когда вскоре всех пилотов собрали в большом салоне «Энтерпрайза», чтобы выслушать послание президента Кеннеди, который сообщал стране, что советские базируют на Кубе ядерные ракеты…»

На этот раз он имел в виду известный Карибский кризис 1962 года, более 45 лет назад, оставивший в нем тайное желание напасть на нашу страну.

«Энтерпрайз», шедший полным ходом на своем атомном реакторе, был первым американским авианосцем, пришедшим в воды по соседству с Кубой. В течение почти пяти дней мы, пилоты «Энтерпрайза» думали, что начнем боевые операции. Мы никогда раньше не участвовали в боях и, несмотря на мировую конфронтацию, которую предвещал удар по Кубе, мы были готовы и жаждали произвести свой первый вылет. Атмосфера на борту судна была достаточно напряженной, но не чрезмерно. Конечно, мы внутри были очень возбуждены, но сохраняли спокойствие, подражая типичному имиджу лаконичного, сдержанного и смелого воюющего американца…

После пяти дней напряжение спало, когда стало очевидно, что кризис будет разрешен в мирной форме. Мы не были разочарованы, что не сумели получить свой первый боевой опыт, но у нас разгорелся аппетит, и воображение оживилось. Мы с жадностью ждали случая сделать то, чему мы были научены, и наконец обнаружить, хватало ли у нас храбрости, чтобы выполнить задание…»

Далее он рассказывает об инциденте, происшедшем на атомном авианосце Форрестол, когда тот находился в Тонкинском заливе. Сто тридцать четыре молодых американца, многим из которых было 18–19 лет, погибли, усиленно стараясь спасти корабль. Авианосец, полный пробоин из-за взрыва бомб, должен был направиться в Соединенные Штаты для капитального ремонта. Следовало бы проверить, что тогда публиковалось и как освещалась эта тема.

Затем Маккейн переходит к другому авианосцу обычного типа, находившемуся в тех же морях и с той же целью. Надо проследить за каждым самоопределением автора.

«30 сентября 1967 года я рапортовал о прибытии на Орискани и в группу В.А.-136 – боевую эскадрилью самолетов А-4, носившую прозвище Лос Сантос. В течение трех лет, пока длилась кампания бомбардировок Северного Вьетнама, начатая в 1965 году, ни один пилот с авианосца не совершил больше вылетов и не понес больше потерь, чем пилоты с Орискани. Когда в 1968 году администрация Джонсона сочла операцию завершенной, тридцать восемь его пилотов погибли или попали в плен. Было уничтожено шестьдесят самолетов, включая двадцать девять типа А-4. Эскадрилья Лос Сантос понесла самые большие потери. В 1967 году треть пилотов эскадрильи были убиты или в плену. Один из каждых пятнадцати А-4, первоначально принадлежавших к этой группе, был уничтожен. Мы пользовались высокой репутацией благодаря нашей агрессивности и успехам, достигнутым при выполнении наших миссий. В месяцы, предшествовавшие моему прибытию в эскадрилью, члены Лос Сантос разрушили все мосты портового города Хайфон…

Так же, как все боевые пилоты, мы проявляли почти зловещее безразличие к смерти, которая погружала эскадрилью в глубокую печаль, становившуюся все глубже по мере того, как рос список наших потерь.

Мы вылетали для следующей атаки с решимостью нанести как можно больший ущерб. Я был готов сбросить бомбы, когда в самолете раздался сигнал тревоги. Я знал, что меня подбили. Мой А-4, летевший на скорости, близкой к 550 милям в час, резко устремился к земле, вращаясь вокруг своей оси.

Я автоматически отреагировал в момент, последовавший за попаданием, и увидел, что мой самолет потерял крыло. Сообщив по радио о моей ситуации, я дернул рычаг аварийного катапультирования.

Я ударился о часть самолета, сломав левую руку, правую руку в трех частях и правое колено. На короткий момент вследствие силы катапультирования я потерял сознание. Некоторые свидетели утверждают, что мой парашют едва успел раскрыться за несколько мгновений до того, как я упал в неглубокую воду озера Трук-Бах. Я приземлился посреди озера, в центре города, среди бела дня…

Мой отец не был склонен вести войны половинчатыми мерами. Он считал выдержку замечательном человеческим качеством, но когда ведется война, он полагал, что надо принимать все необходимые меры, чтобы привести конфликт к быстрому и успешному завершению. Война во Вьетнаме не была ни быстрой, ни успешной, и я знаю, что он воспринимал это как крупную неудачу…

В выступлении, произнесенном им после выхода в отставку, он сказал, что Соединенные Штаты привели к поражению во Вьетнаме два достойных сожаления решения: первое – публичное решение запретить американским войскам вторгнуться на север Вьетнама и разбить врага на его собственной территории… Второе – запретить бомбардировки Ханоя и Хайфона вплоть до последних двух недель конфликта…

Сочетание этих двух решений позволило Ханою применять любую стратегию, какую бы он ни пожелал, зная, что потенциально не будет ни репрессалий, ни контратак.

Когда северные вьетнамцы начали наступление первостепенной важности в декабре 1971 года, в момент, когда силы США во Вьетнаме были сокращены до 69 000 человек, президент Никсон наконец дал указание моему отцу немедленно заминировать Хайфон и другие северные порты. Администрация Никсона в большой степени обходилась без микроруководства войной, сыгравшего столь плохую службу администрации Джонсона, в частности без абсурдных ограничений на объекты, навязанных пилотам американских бомбардировщиков…

Отношения между военными командирами и их гражданскими начальниками улучшились, когда заняли свои посты президент Никсон и министр обороны Мелвин Лэйрд. Новая администрация явно была более заинтересована и поддерживала точку зрения генералов и адмиралов, ведших войну. У моего отца были хорошие отношения с обоими – с Никсоном и Лэйрдом – а также с Генри Киссинджером – советником президента по национальной безопасности…»

Он не скрывает своих чувств, когда говорит о жертвах бомбардировок. Его слова источают глубокую ненависть.

«В апреле 1972 года наше положение намного улучшилось, когда президент Никсон возобновил бомбардировки Северного Вьетнама, и по приказу моего отца с марта 1968 года на Ханой начали падать первые бомбы. Во время операции Lineback – так была названа эта кампания – в войне стали применяться самолеты В-52 с огромным грузом бомб…

Тревога, которую мы испытывали до 1972 года, усилилась из-за боязни, что Соединенные Штаты не были подготовлены к тому, чтобы сделать все необходимое в целях завершения войны в разумно быстрые сроки. Мы не различали на горизонте дня, когда война окончится. Поддерживал ли ты войну или выступал против нее – я был знаком с некоторыми пленными, защищавшими последнее – никто не считал, что войну надо было вести так, как сделала это администрация Джонсона…

Самолеты В-52 наводили страх на Ханой в течение одиннадцати ночей. Они шли волна за волной. Днем, пока стратегические бомбардировщики переснаряжались и перезаправлялись горючим, налеты совершали другие самолеты. Вьетнамцы поняли, что к чему.

Наши старшие офицеры, зная, что это было неизбежно, предупредили нас, чтобы мы не проявляли никаких эмоций, когда соглашение будет обнародовано…»

Он источает ненависть к вьетнамцам. Он был готов уничтожить их всех.

«В момент, когда наступил конец с подписанием в Париже мирного соглашения, мой отец ушел в отставку. Уже не ограниченный своей ролью подчиненного по отношению к гражданскому руководству, он подверг соглашение критике… «Из-за нашего желания закончить войну мы подписали очень плохое соглашение», – сказал он…»

В этих абзацах отражаются самые глубокие идеи Маккейна. Самое плохое происходит, когда он поддается мысли выступить с заявлением против войны, которую вела его страна. Он не мог не упомянуть об этом в своей книге. Как он делает это?

«Он (его отец. – Ф.К.) получил сообщение о том, что одну широко передаваемую пропагандистскую программу, якобы сделанную мной, проанализировали и сравнили голос с записью интервью, данного мною французскому журналисту. В обоих случаях голос был определен как один и тот же. В мучительные дни сразу после моего признания я боялся, что мой отец узнает об этом.

После моего возвращения домой он никогда не упоминал, что знал о моем признании, и хотя я рассказал ему об этом, мы никогда не обсуждали это. Только недавно я узнал, что запись, которую, как мне казалось во сне, я слышал в камере через громкоговоритель, была реальной, ее передавали за стенами тюрьмы, и мой отец был с ней знаком.

Если бы я знал, в какой момент мой отец услышал мое признание, я расстроился бы больше, чем это можно себе вообразить, и не смог бы прийти в себя так быстро, как это случилось. Однако за годы, прошедшие с тех пор, мое уважение к отцу и к себе самому стало более зрелым. Сейчас я лучше понимаю природу сильного характера.

Мой отец был человеком достаточно сильным, чтобы не судить слишком строго характер сына, который достиг своих пределов и обнаружил, что не дотягивает до стандартов идеализированных героев, которые нам внушали в детстве…»

Я его критикую не за это. Делать это было бы слишком безжалостно и бесчеловечно. Не в этом цель. Сейчас речь идет о необходимости разоблачить политику, которая не является личной, а разделяется многими, поскольку объективную правду всегда будет трудно понять.

Думал ли когда-нибудь Макклейн о Пятерке кубинских героев, боровшихся с терроризмом, заключенных в одиночные камеры – которые, по его словам, он ненавидит – вынужденных предстать перед судом Маленькой Гаваны за преступления, которых никогда не совершали, причем трое из них приговорены к одному и даже двум срокам пожизненного заключения, а двое других – к 19 и 15 годам? Знает ли он, что власти США получили информацию, которая смогла предотвратить смерть американских граждан от терроризма? Знает ли он о действиях Посады Каррилеса и Орландо Боша, ответственных за взрыв в воздухе кубинского самолета и за гибель его 73 пассажиров и членов экипажа? Почему он не говорит об этом курсантам Аннаполиса?..

Часть 4

Когда я посетил Вьетнам в 1973 году, куда прибыл 12 сентября, после соглашения между США и Вьетнамом, меня поместили в бывшую резиденцию французского губернатора всего Индокитая. Там меня посетил Фам Ван Донг, тогдашний премьер-министр. Он плакал, вспоминая человеческие и материальные жертвы, навязанные его стране… Оттуда я отправился на Юг, еще не полностью освобожденный, вплоть до Линии Макнамары, где стальные укрепления были взяты вьетнамскими бойцами, несмотря на бомбардировки и непрерывные воздушные атаки США.

На протяжении пути между Ханоем и Югом все мосты без исключения, видимые с воздуха, действительно были разрушены; деревни сметены с лица земли, и каждый день связки кассетных бом, бросаемые с этой целью, взрывались на рисовых полях, где трудились дети, женщины и даже старики. У каждого входа на мосты зияло множество кратеров. Тогда не существовало бомб с лазерным наведением.

Фам Ван Донг все время сопровождал меня. Мы пролетели над провинцией Нге-Ан, где родился Хо Ши Мин. В этой провинции и в провинции Ха-Тин умерли от голода в 1945 году – в последний год Второй мировой войны – два миллиона вьетнамцев. Мы приземлились в городе Донг-Хой. На провинцию, где находится этот разрушенный город, было сброшено миллион бомб. Переправились на плоту через Нхат-Ли. Посетили пункт помощи раненым в Куанг-Три. Видели множество захваченных танков М-48. Прошли по деревянным дорогам, по которым когда-то проходила Национальная трасса, разбитая бомбами. Встретились с молодыми вьетнамскими солдатами, покрывшими себя славой в битве при Куанг-Три. Спокойные, решительные, загорелые и закаленные войной, у капитана батальона легкий тик на веке. Непонятно, как они смогли выстоять под столькими бомбами. Они были достойны восхищения.

В тот же день, 15 сентября, возвращаясь другим путем, мы подобрали трех раненых детей, двое из которых были в очень тяжелом состоянии, а 14-летняя девочка была в шоке, металлический осколок попал ей в живот. Дети работали в поле, и мотыга случайно задела снаряд. Кубинские врачи, сопровождавшие делегацию, не отходили от них в течение нескольких часов и спасли им жизнь…

Я, господин Маккейн, был свидетелем подвигов бомбардировок в Северном Вьетнаме, которыми вы гордитесь.

В те же сентябрьские дни был свергнут Альенде, Правительственный дворец был атакован, и многие чилийцы подвергнуты пыткам и убиты. Переворот был задуман и организован в Вашингтоне.

К сожалению, все это произошло…

Главная проблема в настоящий момент – знать, отдает ли кандидат-республиканец Маккейн себе отчет в том, что экономический кризис в ближайшее время или прямо сейчас поразит Соединенные Штаты. Только с этой точки зрения можно будет оценивать любого кандидата, у которого есть возможность стать главой этой могущественной страны.

Международное информационное агентство ИАР опубликовало два дня назад, 12 февраля, статью за подписью Мануэля Фрейтаса – журналиста, исследователя и аналитика – под названием «Почему рецессия в США может превратиться в глобальный кризис». Чтобы аргументировать это, не требуется много свидетельств.

«В отношении нынешних мрачных прогнозов американской экономики, – пишет он, – совпадают ключевые институты нынешней финансово-экономической системы, такие, как Федеральная резервная система и казначейство США, Всемирный банк, Международный валютный фонд, G-7 (семь самых богатых стран) и центральные банки Европы и Азии, которые видят в слиянии ипотечный кризис – крах доллара – эскалация цен на нефть центральный потенциальный детонатор процесса рецессии капитализма в мировом масштабе.

Боязнь рецессии в США и ее воздействие на мировую экономику… отрицательно сказались на доверии экономической и политической элиты системы.

Глава Федеральной резервной системы США Бен Бернанке сказал, что его страна может вступить в процесс рецессии и что она стоит перед двойным вызовом обваливающегося рынка недвижимости и в то же время необходимости заботиться о том, чтобы инфляция не росла из-за высоких цен на нефть и на продукты питания.

Организация Объединенных Наций предупредила в январе, что существует большой риск вступления в глобальную экономическую рецессию… Лидеры самых богатых и могущественных держав мира только что предупредили о рецессии в США со всемирными последствиями на Форуме в Давосе, прошедшем в январе в швейцарских Альпах, строя мрачные прогнозы на этот год.

Согласно заключительному коммюнике одной встречи в Токио, министры финансов и центральные банки семи самых богатых стран мира (G-7) заявили в прошлую субботу, что по их оценкам их экономики испытают замедление роста в ближайшее время…

Существует два ключевых момента, которые объясняют, почему рецессивный кризис в США немедленно скажется на всей мировой экономике, как в центральных, так и в «возникающих» и в «периферических» странах.

а) Согласно последним подсчетам Всемирного банка, при нынешней глобализированной модели всемирной экономики Соединенные Штаты являются главным покупателем и потребителем энергетических продуктов и ресурсов и представляют собой 22,5 процента мировой экономики.

б) Капиталистическая мировая экономика является «долларизированной». Доллар – денежный стандарт при всех торговых и финансовых операциях в мировом масштабе.

Эти два центральных фактора объясняют, почему любое колебание или финансово-экономическая неустойчивость, возникающая в США, немедленно бьет и распространяется по всей системе.

Рецессивный кризис в США… сразу же скажется на биржах и глобализированных денежных рынках… завершая цикл распада нынешней модели капиталистической экономики в мировом масштабе.

Распад модели нарушит равновесие политической «управляемости «и вызовет волну социальных и синдикальных конфликтов, которые скажутся одинаково как на США и на центральных державах, так и на «возникающих странах».

Вчера 13 февраля несколько статей известных американских журналистов указывали в том же направлении, хотя и опираясь на различные пункты.

Эми Гудмен, комментатор ежедневной международной программы новостей, передаваемой по более чем 650 радио– и телеканалам США и мира, в статье под названием «Американская модель – идея, час которой наступил» писала: