Текст книги "Дом вечной любви"

Автор книги: Фэйрин (Фей) Престон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Страсть охватила все тело Кетлин. Эти уверенные руки возбуждали каждую ее клеточку. Все его действия, без сомнения, говорили о том, что он хочет ее. «С какой легкостью он соблазняет, – подумала Кетлин, – нужно воспротивиться этому». Но для борьбы не было сил, где-то в мозгу билась мысль, что она вся в его власти. Кроме того, ее беспокоило то, что Нико жестко контролировал себя.

Тем не менее рука Кетлин пробралась под рубашку и заскользила по гладкой коже. Почувствовав под ладонью упругие мускулы, она задрожала от возбуждения, охваченная страстью; ей хотелось прикоснуться к каждой впадинке, каждому бугорку, к каждому изгибу его тела. Неожиданно ее рука наткнулась на одну из повязок. Нико резко отодвинулся от девушки.

– Пластинка.

Кетлин зажмурилась, словно попала из темноты в ярко освещенную комнату.

– Что?

– Пластинка кончилась, – хрипло сказал он.

Она смущенно посмотрела на его печальное лицо, пытаясь понять, что же им помешало, и только через минуту сообразила, что это звук иголки, скребущей по крутящемуся диску. Ослабевшая, Кетлин пошла в гостиную, чтобы перевернуть пластинку, и без сил прислонилась к высокому шкафу красного дерева.

Никогда еще в своей жизни она не испытывала ничего подобного тому, что только что произошло между ней и Нико. От прикосновения его губ она потеряла над собой контроль, чего нельзя было сказать о нем. «Хорошо, – подумала Кетлин, потирая лоб, – а что дальше?»

Она вся кипела. Ей отчаянно хотелось, чтобы между ними произошло нечто большее, чем короткая вспышка страсти, хотя и сознавала, что глупо с ее стороны пытаться проникнуть в окружавшую его тайну. Но взвесив все «за» и «против», Кетлин решила не сопротивляться неизбежному, тем более выбора у нее не было.

Вернувшись на веранду, она обнаружила Нико, прислонившегося к балюстраде, в застегнутой рубашке и со скрещенными на груди руками. Он показался ей очень холодным и замкнутым.

Стараясь не встречаться с ним взглядом, девушка встала рядом и опустила руки на украшенный орнаментом барьер.

– Я дотронулась до больного места?

– Нет.

– Вы испугались, что я могла это сделать?

Нико взглянул на ее смущенное лицо, обращенное к ночному океану, и разозлился на себя.

– Нет.

Кетлин провела языком по верхней губе.

– Мне просто интересно… Вы казались таким сдержанным, когда целовали меня.

Еще ни одна женщина никогда не говорила, что он сдерживает себя во время физической близости. Нико даже не был уверен, сознавал ли это сам. Кетлин оказалась очень чувствительной.

– Вы ошибаетесь.

– Я так не думаю.

От досады он стиснул зубы. Почему бы ей не оставить эту тему?

– Может быть, я решил, что не очень честно с моей стороны заводить с вами подобные отношения.

– Потому что у вас кто-то есть? – Ее сердце сильно забилось в ожидании ответа, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он заговорил.

– Нет.

– Тогда почему, Нико?

Он обнял ее рукой за шею и притянул к себе. Ответ прозвучал резко.

– Может быть, я боюсь потерять над собой контроль, находясь рядом с вами. Если это случится, то неизвестно, чем закончится.

Кетлин с трудом проглотила слюну.

– Вы, действительно, верите в это?

Нико задумчиво посмотрел на нее, ласково поглаживая шею девушки.

– Возможно.

– Вас очень трудно понять, Нико Дифренца.

– А вас, Кетлин Деверелл, чертовски легко возжелать.

И как бы в подтверждение своих слов он крепко прижался к ее губам. Поцелуй длился долго, но ему показалось, что прошла всего лишь минута. Нико ожидал, что Кетлин скажет что-нибудь. Его тяготила нависшая тишина. Нужно что-то придумать, пока не поздно.

– Вы не поставите другую пластинку?

Кетлин положила дрожащие руки на балюстраду.

– Нет. Это моя любимая музыка, но я не уверена, что она нравится вам.

– Обычно я слушаю классику или оперу, но мне также нравится и ваша.

Она слегка отклонилась, чтобы лучше видеть его. Ответ прозвучал отрывисто, но Нико, по крайней мере, разговаривал с ней и даже сообщил о себе кое-что.

– Вы не похожи на человека, который любит оперу.

Он усмехнулся.

– Ваш дедушка воспитывал вас на Гершвине и Портере. Моя бабушка вырастила меня на Пуччини и Верди. Она итальянка, и музыка для нее – это опера. Моя мать умерла, когда мне было двенадцать лет, но Елена всегда занимала большое место в моей жизни. Сейчас она больна. Ее сиделка звонит мне, когда состояние ухудшается, но бабушка очень злится, если я неожиданно появляюсь. Она не хочет, чтобы о ней беспокоились. Зато сама суетится из-за меня, называет полным именем Никколо и приводит массу причин, по которым я не должен приходить, – его лицо выражало нежность. – Я ставлю «Мадам Баттерфляй» или сажусь рядом и просто держу ее за руку. Она очень быстро успокаивается и вскоре начинает говорить со мной на своем родном языке времен первой мировой войны в Италии. Для нее это были трудные годы, но и самые счастливые. В семнадцать лет она встретила молодого парня, который работал в итальянском метро, вышла за него замуж. Через год его убили, и она стала вдовой, уже нося под сердцем ребенка, – Нико замолчал. – Бабушка все чаще и чаще вспоминает об этом. Иногда я даже начинаю сомневаться, понимает ли она то, о чем говорит. Но нет, у нее все в порядке, наверное, ее просто утешают разговоры о тех временах.

– Я уверена, что это как-то связано с вашим пребыванием здесь.

Ее ласковый, тихий голос вернул его к действительности. Господи! Она же ничего не знает и верит ему… распахнула перед ним двери своего дома. А он оказался последним негодяем, который, забыв обо всех предосторожностях, так легко влюбился в нее!

– Мы всегда были близки с бабушкой.

Неверно истолковав его унылый тон, Кетлин с сочувствием произнесла:

– Я знаю, что вы сейчас чувствуете. Мне тоже было очень тяжело, когда болел мой дед. Всегда такой жизнерадостный, он и смерть воспринимал, как возможность встретиться с Арабеллой.

Нико обнял девушку за талию, а она погладила рукой его лицо.

– Своей женой?

Кетлин кивнула.

– Я хочу рассказать вам, как он умер.

– Вы были рядом с ним?

– Мы всю жизнь были вместе. Я бы не простила себе, если бы не смогла оказаться рядом в тот момент. Он был таким спокойным, таким счастливым, что не оставалось сомнений: дедушка встретился с Арабеллой, поэтому я горевала только о себе.

«Почему, ну почему она такая не похожая на других?» – думал Нико, чувствуя себя побежденным и еще крепче обнимая ее.

Кетлин прижалась щекой к его груди. Неважно, что он не все рассказал о своей жизни, она была уверена, что еще многое узнает. Это сложный и загадочный человек, и Кетлин поняла, что совсем запуталась. Какие же чувства она испытывала: грусть или радость, смущение или тревогу?

За последние годы у нее были так называемые «связи», которые во многом разочаровали ее. Она узнала, что все прекрасно только в сказках, а от любви можно потерять рассудок или испытать боль. Но сейчас все было по-другому. Нико поразил ее, вызвал в душе бурю чувств, неизведанных ранее.

Кетлин подняла голову и нежно поцеловала его. Она ощутила, как он весь напрягся, потом медленно расслабился и еще крепче прижал ее к себе. Да, Нико по-прежнему контролировал свои действия, но и был нежен.

Она долго помнила вкус его губ, после того как он неожиданно резко прервал поцелуи и убежал наверх в свою комнату. Кетлин опять поняла, что не сможет заснуть.

Оставшись один, Нико набрал номер и ждал. Услышав сонный голос Амарилло Смита, он произнес:

– Рилл, это я.

– Черт возьми! Посмотри на часы! Где ты?

– В Суонси.

– Отлично. Я боялся, что тебе не удастся попасть туда.

Нико усмехнулся. Было бы лучше, если бы так оно и было.

– Я здесь. Есть какие-нибудь новости?

– Не так уж и много. Затаились и ждут.

«Звучит успокаивающе», – угрюмо подумал он.

– Хорошо.

– Твои раны болят, Нико?

– Нет.

– Удивительно. У тебя такой странный голос.

– У меня все в порядке. Ты заходил к Елене?

– У нее все хорошо.

– Ты проверил, ей ничего не нужно?

– Конечно.

По тону Амарилло Нико понял, что задал глупый вопрос.

Амарилло Смит вырос на нефтяных землях Западного Техаса. Из-за ограниченного ума он не признавал никаких законов, кроме собственного мнения. Никто не мог понять, что ему нужно в Бостоне. Но он был жесток и неисправим, а такие всегда добиваются того, чего хотят. Это единственный человек, которому доверял Нико Дифренца.

– У тебя есть карандаш, Рилл? Запиши номер телефона.

Глава 3

Рамона, массивная широкоплечая женщина, с проседью в волосах и нетерпящими возражений манерами, наполнила чашку Кетлин дымящимся черным кофе и отошла в сторону, окинув девушку критическим взглядом.

– Почему у тебя круги под глазами? Ты плохо себя чувствуешь?

– Со мной все в порядке.

– Тогда откуда взялись эти круги?

– Сегодня пасмурно, и каждый из нас выглядит ужасно, – Кетлин улыбнулась. – Кроме тебя, конечно. Ты всегда выглядишь прекрасно.

– И ты… обычно. А сейчас лишь пытаешься подлизаться ко мне.

Девушка вздохнула.

– Я же объясняю тебе, что все это из-за дождя.

– Я не верю ни одному твоему слову. Если ты не будешь заботиться о себе, юная леди, мне придется ухаживать за двумя больными.

– Да, тебе бы этого очень хотелось. Самая большая печаль твоей жизни то, что не хватает людей, которых бы ты могла опекать.

Лицо Рамоны приняло задумчивое выражение.

– Я всегда считала, что Джулия должна была выйти замуж и подарить тебе братьев и сестер. Для нее это было бы самое лучшее.

– Я согласна с тобой, – вполне искренне проговорила Кетлин, но она была не в настроении выслушивать заново то, что уже много раз обсуждалось, поэтому постаралась сменить тему. – Как там Нико? Я не видела его сегодня.

Их неожиданная встреча на террасе и то, что произошло там, навели Кетлин на мысль, что Нико из тех мужчин, которые сбегают, если свидание становится слишком интимным или страстным. Как иначе можно объяснить причину его сдержанности? Она начинала осознавать, что Нико, со всеми его тайнами и страстными влечениями, становится опасен для нее.

А больше всего Кетлин боялась признаться себе, что, несмотря ни на что, уже полюбила его. Наследственная гордость Девереллов не позволяла ей сделать это. Еще никогда в своей жизни она не бегала за мужчиной и не видела причины, почему Нико Дифренца должен удостоиться такой чести.

Но мысли о нем не покидали Кетлин. Она ничего не могла с этим поделать, ее тянуло к нему.

– Нико становится лучше с каждым днем, – ответила Рамона. – Кстати, ты не знаешь, какую он перенес операцию?

– Нет, – Кетлин грустно улыбнулась. – Мне кажется, это не операция, а что-то другое. Но меня удивляет, что ты не спросила его самого об этом.

– Вообще-то спросила. Нико рассказал мне о своем состоянии, но ответа на свой вопрос я так и не получила.

– Ничего удивительного. Как и все мужчины, он не любит говорить о своих болячках. В любом случае, что бы там с ним ни было, о нем позаботятся.

– В этом уж будь уверена.

Кетлин посмотрела на часы.

– Мне пора. Скоро приедет Конрад Гилберт, а я хотела бы еще подняться на чердак. Если мне не изменяет память, там есть мягкие стулья, которые я думаю поставить в комнатах в северо-западном крыле.

Нико стоял на чердаке, потирая рукой шею. Он находился здесь уже два часа, а обыскал лишь два сундука. «За столько лет семейство Девереллов могло бы навести порядок», – думал Нико. Очевидно, их больше интересовало будущее, чем прошлое. Восхитительно, но только не для него.

Он с удивлением услышал шаги по лестнице, ведущей на чердак, и быстро, но осторожно прикрыл крышку сундука, в котором рылся. Когда Кетлин поднялась наверх, Нико уже как ни в чем не бывало стоял у окна.

– Нико? Не думала вас здесь встретить.

«Черт возьми! Я тоже этого не ожидал», – подумал он, осторожно поднимая глаза. На ней был салатовый топ с перекрещивающимися на спине лямками, украшенный на груди кружевом. Бледно-голубые джинсовые шорты хорошо подчеркивали талию и полностью открывали красивые ноги. Прекрасный наряд, чтобы испачкаться, роясь на чердаке! Прекрасный наряд, чтобы свести его с ума! Но по лицу Нико нельзя было прочитать все эти мысли. Оно было наивно, как у маленького мальчика, пойманного во время безобидной шалости.

– Идет дождь, – произнес он. – Мне всегда хочется забраться на чердак во время дождя.

Кетлин нервно улыбнулась, отметив, что ее чувства к нему не изменились, сердце по-прежнему учащенно забилось в груди. Она слегка удивилась этой встрече, но и очень обрадовалась.

– И как давно у вас появилось такое желание?

– О, я был еще ребенком. А разве вы не говорили, что любите копаться здесь?

– Да, и до сих пор, как видите, занимаюсь этим.

– Вы что-нибудь ищете?

– Стул. Он должен стоять где-то здесь, хотя я и не уверена.

Из-за того, что Кетлин поверила его объяснению, он почувствовал себя последним негодяем. Нико еще не мог уехать из Суонси, но где-то в глубине души почти мечтал, чтобы она выставила его отсюда.

– Может быть, я могу помочь вам в поисках?

– Если хотите. Это стул из грушевого дерева с резными ножками и подлокотниками и кремово-желтой обивкой.

– Вообще-то я не смотрел по сторонам, но он должен быть где-то здесь. Если вас устроит, мы поищем в разных местах.

– Хорошо, но это не к спеху, – неопределенно взмахнув рукой, она поинтересовалась. – А что вы делали? Я имею в виду, как долго вы уже здесь находитесь?

Нико пожал плечами.

– Да не очень. Из этого окна даже в дождь открывается такой чудесный вид.

Пробираясь среди коробок, сундуков и различной мебели, Кетлин наконец дошла до того места, где стоял Нико.

– Вы правы, – согласилась она, посмотрев в окно. – Я уже и забыла, что сверху все лучше видно.

Не в силах бороться с собой, Нико изучал чистые линии ее профиля, заметив длинные ресницы, чистую, блестящую даже без макияжа кожу. При дыхании губы девушки слегка подрагивали. Очаровательная, прекрасная, дразнящая… Так же, как и вчера, он пережил все те чувства, которые испытывал, держа ее в объятиях.

Все попытки Нико держать Кетлин на расстоянии были тщетны. Вчерашний вечер лишь подтвердил это. Он разоткровенничался с ней, рассказав о себе и своей прабабушке то, что было известно только членам его семьи. Немногим людям Нико мог поведать об этом. Ему хотелось сообщить ей еще больше, но он не имел на то права.

Нико целовал Кетлин и до боли желал большего, но это опять же было невозможно.

Девушка открыла задвижку окна и подергала раму. Окно не поддавалось.

– Заело? – Голос мужчины прозвучал хрипловато.

Она кивнула, не прекращая своих попыток.

– Его не открывали уже много лет.

– Давайте я попробую, – он толкнул окно, и оно распахнулось.

– Спасибо. Здесь нужно немного проветрить.

Кетлин повернулась и посмотрела на Нико. По его глазам ничего нельзя было прочитать, он был по-прежнему сдержан, и ее улыбка медленно погасла.

«Какой же ты на самом деле, и почему меня это так тревожит?» – безмолвно спрашивала его Кетлин. Она уже знала, что он никого даже близко не подпускает к себе. И если между ними суждено чему-нибудь произойти, то Нико сам сделает первый шаг.

От его близости по телу Кетлин пробежала легкая дрожь. Она высунула за окно руку и подставила ее прохладному дождю. А когда рука покрылась каплями, девушка протянула ее ко рту Нико. Он прижался губами к почти просвечивающейся коже и почувствовал биение пульса. Затем кончиком языка Нико слизал дождевые капли.

– Я не видел вас утром, – услышал он свой шепот.

«Черт возьми! – устало подумал Нико. – Это всего лишь попытка отвлечь ее». И слизывание капель с ее запястья было одним из способов достичь желаемого. Как же ему узнать, насколько восхитительна у нее плоть?

– Я была занята, – схитрила девушка.

– То же самое сказала Рамона, – он провел губами по нежной коже запястья и услышал ее вздох. О, Кетлин, почему ты оказалась так чертовски хороша?!

– Она сказала мне, что вам сегодня лучше.

Нико прижал ее руку к своему телу.

– Как только дождь прекратится, я хочу попробовать немного размяться.

– Вы не должны этого делать! Это может вам повредить! – протестующе возразила Кетлин.

– Я же сказал «немного», – темные глаза замерли на ее губах, он наклонился и поцеловал девушку в уголок рта. Большего позволить себе было нельзя. – Не беспокойтесь, – прошептал Нико, коснувшись дыханием ее губ. – Я сам об этом очень хорошо позабочусь.

Нико провел языком по губам девушки, а затем опять поцеловал в уголок рта. «Всё, хватит, – сказал он себе, – в конце концов, это всего лишь игра». Но ее дрожь передалась ему.

– Я рада.

Он добился того, чего хотел: она отвлеклась. Но ее нельзя больше целовать. Нико погладил волосы девушки, пропуская их между пальцами.

– А вы, Кетлин? Вы хорошо заботитесь о себе?

Кетлин усмехнулась.

– Думаю, что да. Иначе вряд ли дожила бы до своих двадцати шести лет.

– Вы еще дитя.

Она провела кончиком языка по нижней губе.

– А сколько вам лет?

Нико следил за ней взглядом.

– Тридцать четыре, – отпустив ее волосы, он подушечкой пальца провел по ее влажной нижней губе. – Но в последнее время я чувствую себя на восемьдесят четыре.

Кетлин так волновала близость Нико, что она боялась в любую минуту потерять нить разговора; ей стоило огромных усилий поддерживать эту беседу.

– Почему вы чувствуете себя таким старым?

– Жизнь, Кетлин, – бросил он небрежно. – Жизнь. Мой вам совет: оставайтесь такой молодой как можно дольше.

– И как, по-вашему, мне это сделать?

Нико до боли стиснул зубы.

– Держитесь от меня подальше.

– Держитесь… – от обиды ее глаза наполнились слезами. – Что?

– Проклятие! – он порывисто прижал Кетлин к себе и впился в нее губами. Язык ворвался в ее горячий, мягкий рот; в Нико вспыхнула почти сводящая с ума страсть.

Мысли путались у него в голове: упасть с ней на пол, раздеться, слить их тела воедино и наконец-то познать ее всю… Безумная, безумная идея! И место неподходящее, и время, и только не с ней… Но, Боже, как он хотел ее! От легкого дразнящего покусывания языка Кетлин застонала, уже не сдерживаясь. Он крепко прижимал ее к себе, словно хотел раствориться в ней. От этой мысли девушку бросило в дрожь, но даже если и существовала причина, по которой она должна была сопротивляться ему, для этого просто не осталось сил.

Нико проник обеими руками под шорты и шелковые трусики Кетлин, почувствовав округлые контуры ее тела. Это прикосновение на миг удовлетворило его, но только на миг. Все в нем требовало погрузиться в ее глубины и утолить пожиравшую его страсть. Не выпуская Кетлин из рук, он приподнял ее к своим бедрам и еще крепче прижал к себе, чтобы она могла ощутить силу его желания. Нико чуть не потерял сознание, когда Кетлин крепко обвила его ногами.

Свежий аромат дождя, врывающийся в открытое окно, смешивался с запахом их возбужденной плоти. Они сжимали друг друга в объятиях, а в них бушевало пламя.

У Кетлин было такое ощущение, будто она балансирует над пропастью, и это делало ее беспомощной. Желание же Нико все возрастало, и от его уверенности силы вернулись к ней.

Неуверенность. Уверенность. Беспомощность. Сила.

Что ж… Кетлин не могла позволить ему уйти, не утолив все возраставшее в ней желание. Они опустились на пол.

– Кетлин, Кетлин, ты там, наверху? – неожиданно раздался голос Рамоны.

Нико замер и тихо выругался. И прежде чем Кетлин успела возразить, поставил ее на ноги и почти силой оторвал ее руку от своей шеи.

– Кетлин?

– Да? – ответила Кетлин, но голос прозвучал слишком тихо, чтобы Рамона могла услышать его, так как стояла внизу у лестницы, ведущей на чердак.

– Кетлин?

– Ответьте же ей, черт побери! – резким шепотом приказал Нико, вернув ее к действительности.

Кетлин откашлялась и крикнула:

– Что случилось, Рамона?

– Приехал Конрад Гилберт.

– Скажи ему, пусть располагается, я спущусь через несколько минут.

– Хорошо, – после небольшой паузы Рамона спросила. – С тобой все в порядке?

Кетлин наклонила голову и потерла висок.

– Все в порядке. Я скоро приду.

Когда шаги Рамоны затихли, на чердаке слышалось только их возбужденное дыхание. Кетлин кожей чувствовала жар, исходивший от тела Нико, и уже была не в силах выносить затянувшееся молчание. И хотя глаза ее говорили красноречивее всяких слов, она произнесла:

– Я скажу Конраду, что не смогу с ним сегодня встретиться, Нико. Я…

– Нет.

– Но…

Он крепко стиснул зубы, осознав, наконец, как близок был к дороге, ведущей в ад.

– Я уже говорил раньше и повторяю теперь: держитесь от меня подальше.

– О чем ты говоришь? Между нами сейчас такое произошло…

– Такое, чего нельзя допустить, – его лицо превратилось в суровую маску. – Держись от меня подальше, Кетлин, а я постараюсь не подходить к тебе, – он повернулся и гордо ушел.

Кетлин закусила губу и крепко обхватила себя руками. Она стояла опустошенная, понимая, что ей трудно будет думать, вспоминать о том, что только что произошло. Прошло довольно много времени, но облегчение не приходило.

Наконец, медленно, почти автоматически двигаясь, Кетлин принялась за поиски стула. Увидев сундук, она на минуту замерла, щеколда на нем была закрыта не полностью.

– Странно, – вслух пробормотала Кетлин, – я думала, что все сундуки заперты.

Следующие несколько дней Кетлин провела как во сне. Она быстро решала все возникающие проблемы. На другое утро, после сцены на чердаке, обнаружив, что в одной из спален наклеены не те обои, миссис Деверелл, к ужасу большинства рабочих, приказала ободрать их. Маляру, красившему стены главной гостиной в персиковой цвет, она сказала, что эта краска слишком насыщенная, и объяснила, что период Нового искусства характеризуется богатыми, но приглушенными тонами, и ей хочется видеть более светлый оттенок. Там, где дело касалось Суонси, Кетлин оставалась непреклонной.

Одержимая работой, она почти не думала о Нико и старательно избегала его. Вовсе не потому, что он так сказал, просто не хотела бередить душу.

На третий день, когда что-то случилось с электричеством, Кетлин почувствовала раздражение. «С каких это пор ты стала такой слабой?» – спрашивала она себя. – «С тех пор, как появился Нико», – был ответ.

Обнаружив, что авария произошла из-за неправильной прокладки проводов, Кетлин вызвала электромонтеров. Вдруг до нее дошло, что нужно предупредить Нико, что какое-то время придется добыть без света, возможно, даже несколько дней. Первой мыслью было послать Рамону разыскать его, но девушка быстро отбросила эту идею. «Достаточно, – решила она. – Пора уже проявить свой твердый характер».

Нико остановился возле мраморного фонтана в центре оранжереи и быстро осмотрел огромное, сделанное из стекла и железа здание. Теперь он ничего не слышал и понял, что один. Но… всего лишь минуту назад ему показалось, что раздался смех, подобный отголоску прошлого.

Он в недоумении встряхнул головой, озадаченный своим сильным интересом к этому знаменитому дому, окружающим его землям и строениям. В наше время было бы просто невозможно построить такой роскошный особняк. Это чувство было глубже благоговейного трепета, который естественен, когда впервые видишь все чудеса дома, созданного сто лет назад. Суонси словно протягивал ему руку, завладевая им; Нико уже начинал понимать Кетлин и ее горячие чувства к наследству.

Откладывание дел на завтра было не в его натуре, но сегодня он решил исследовать земли вокруг дома вместо того, чтобы продолжить поиски на чердаке, как обещал себе.

Нико прогулялся до игрового помещения, достаточно большого, чтобы разместить две семьи. Как объяснила Кетлин, домик был построен в тысяча девятьсот двадцатом году, после того, как ее дед стал владельцем Суонси. Немного побродив по лужайкам для игры в гольф, кортам для сквоша, спортивному залу, осмотрев турецкие бани и бесподобный бассейн, он пришел сюда.

Опустившись на кованую стальную скамью, Нико тяжело вздохнул. Солнце освещало оранжерею с запада. Золотистые лучи, пробиваясь сквозь большие стеклянные окна, наполняли полупрозрачное здание потоками солнечного света, которые извивались вокруг статуй и апельсиновых деревьев.

Из разговора с Амарилло он узнал, что ему опасно покидать Суонси, слишком много людей искали его. Промедление было теперь на руку Нико, кроме того, он обещал своей прабабке продолжить поиски.

Его волновало только одно: как долго он еще сможет выдержать здесь, не потеряв здравомыслие. За последние несколько дней Нико много раз издалека видел Кетлин, завидуя каждому мужчине, которому она улыбалась, ревнуя к каждому, с кем она разговаривала. Самое ужасное наступало ночью, когда он ложился в постель. Сознание того, что Кетлин рядом, в своей комнате, наполняло Нико мучительной болью. Желание обладать ею с каждым днем становилось все сильнее. Случай на чердаке чуть не обернулся для него провалом. С того самого момента большую часть времени он предавался воспоминаниям, как дразнящий аромат ее кожи окутывал его тело. Нико понял, что умрет, если не завладеет Кетлин. Он должен держаться от нее подальше!

– Нико?

Резко повернув голову, он увидел девушку, идущую между цветочными клумбами, недавно подготовленными для посадки. Тело мужчины напряглось, а в груди появилась боль.

Приблизившись, она нервно провела влажными ладонями по широкой юбке своего салатового сарафана.

– Вас трудно найти, – произнесла Кетлин.

Нико почувствовал ее беспокойство, но не смог выдавить из себя улыбки, чтобы успокоить девушку, а просто смотрел на нее, не отрывая глаз. Неожиданное появление Кетлин усилило ноющую боль, которая не оставляла его все эти дни. У него было такое ощущение, что он протягивает руки к огню, чувствует его тепло, но тянет их все дальше и дальше…

Нико вскочил.

– Что-нибудь произошло, что вы захотели увидеть меня?

– Да. У нас в доме возникли кое-какие проблемы, и…

– Проблемы? – он весь напрягся в тревожном ожидании.

– Боюсь, что так. У нас нет электричества, – Кетлин пожала плечами, стараясь казаться беззаботной. – Я не знаю точно, что случилось: что-то где-то замкнуло. Электрики прибудут не раньше утра. Поэтому сегодня вечером, а может, и несколько, дней, нам придется пользоваться свечами. Я подумала, что вы должны об этом знать.

Нико облегченно вздохнул.

– Спасибо. Я благодарен, что вы пришли сообщить мне об этом.

– Не стоит, – коротко бросила она и сплела пальцы рук, – мне все равно нужно было проверить, что здесь сделано. Да, я вижу успехи. Рабочие вырубили все дебри, заменили разбитые стекла и вымыли окна. Вероятно, теперь они займутся фонтаном, – Кетлин неловко пожала плечами. – Ну, мне пора идти. Меня ждет работа.

Неожиданно он запаниковал, лихорадочно ища предлог, чтобы подольше задержать ее здесь.

– Я никогда еще не видел ничего подобного этому зданию. Для чего оно предназначено?

Кетлин была польщена неподдельным интересом, прозвучавшим в его голосе.

– Сначала это было задумано как зимний сад для прогулок, отдыха и тому подобное. Но здесь проводили прекрасные балы, и я могу вас уверить, они будут проходить снова!

Нико опять поразился тем чувствам, которые Кетлин испытывала к этому огромному дому. Его же радость от простой близости к ней была древней и примитивной реакцией. Он вел напряженную, трудную жизнь, полную тревог и опасностей. Но ему никогда еще не приходилось напоминать, что нужно держать себя в руках, как он это делал сейчас, собрав все самообладание.

– Вы хотите превратить оранжерею в общественное место?

Кетлин кивнула. Как только разговор зашел о Суонси, ее лицо оживилось, стало воодушевленным.

– Да. Мне кажется, это будет прекрасное место для чаепития, с пианистом, наигрывающим мелодии Гершвина и Портера. Или для особых вечеринок или торжеств… Возможности бесконечные!

Возбужденная своими планами, девушка вся светилась, и Нико подумал, что никогда еще не видел никого более совершенного и желанного, чем Кетлин.

Пока они разговаривали, солнце опустилось совсем низко, заливая все вокруг мягким красноватым светом. Его единственным желанием было заключить ее вобъятия и овладеть ею прямо здесь, в лучах заходящего солнца.

– Оранжерея всегда напоминала мне стеклянный замок, – задумчиво произнесла Кетлин. – А вам?

Нико усмехнулся.

– Мое первое впечатление было совсем другим.

Девушка смотрела на его губы и чувствовала, что ее тянет к этому мужчине так сильно, как никогда. Но, к сожалению, ничего не изменилось. Несколько минут дружеской беседы убедили Кетлин, как она для него мало значит.

В горле пересохло от волнения; судорожно проглотив слюну, Кетлин проговорила:

– Мне она показалась какой-то фантазией, созданной из стекла и железа, что-то похожее на паутину. Железо выглядит таким хрупким, а ведь на нем держится все стекло. Использование структурных металлических деталей как части украшения дома было отличительной чертой Нового направления.

«Отлично, – подумал он, – подходящая тема, чтобы отвлечься».

– Я вижу, вы прекрасный знаток этого периода.

– Это часть моего наследства, так же, как универмаг «Дифренца» должен быть частью вашего, даже если вы там не работаете.

– Может быть, вы и правы, – согласился Нико, еще не поняв, что она изменила тему разговора. – Меня никогда не привлекала торговля одеждой, но каждое лето, когда я еще учился в школе, работал в универмаге, – он усмехнулся. – Моя семья просто умилялась от этого.

– И чем вы занимались?

– Всем, чем угодно. Я даже научился украшать витрины.

– Неужели?

– Конечно, – подтвердил Нико внезапно охрипшим голосом. – Меня также научили различать ткани. Хотите, скажу, из чего сшито ваше платье? – он замолчал, сообразив, что собирался только что произнести и сделать, но затем продолжил: – Но мне нужно потрогать материал.

– Хорошо, – ответила Кетлин, почувствовав легкую дрожь.

Двумя пальцами Нико сжал мерцающую ткань сарафана возле ее шеи. От этого прикосновения Кетлин чуть не задохнулась. Он чувствовал, что с ней происходит, и сам испытывал то же самое. Возможность ощущать ее кожу заставляла его медлить, потирая мягкую материю. «Я сам себя мучаю», – думал Нико, но не мог остановиться.

– Это смесь шелка и льна, – наконец пробормотал он.

Кетлин словно возвратилась к жизни от его прикосновения. Пульс бился учащенно, все чувства были обострены. Но он не должен ничего заметить! И она лишь слегка кивнула в знак согласия.

Очень осторожно Нико убрал руку от ее платья.

– Очень красивое.

– Благодарю вас, – сердце девушки бешено стучало, в ушах шумело. Она отошла от него на несколько шагов и остановилась, глядя на фонтан.

– Послушайте, – как бы случайно обронила Кетлин. – Вы никогда не говорили, какой адвокатской практикой занимаетесь.

Нико молча поблагодарил Бога за то, что она не видела в этот момент его лица, таким оно стало жестоким.

– Я адвокат по криминальным делам.

Девушка посмотрела на него через плечо.

– Это, должно быть, очень интересно.