Текст книги "В плену страстей"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
– Успокойтесь, успокойтесь, – мягко проговорил он. – Что случилось? Как вы попали сюда и куда направляетесь?
– За борт! – выпалила Лидия, вытирая слезы. – Ненавижу его! Ненавижу! – крикнула она. – Он сумасшедший, и лучше я умру, чем вернусь к нему. Если вы заставите меня спуститься в трюм, я снова найду способ сбежать оттуда. Умоляю, не заставляйте меня возвращаться!
– Я не собираюсь силой отправлять вас назад, но, думаю, сначала нужно поговорить с капитаном.
«Значит, она ненавидит своего мужа и считает его сумасшедшим. Замечательно! – радостно подумал Питер. – Теперь у меня появился неплохой шанс…»
Лидия приглянулась первому помощнику еще в начале плавания, и сейчас все складывалось как нельзя лучше.
Когда Питер привел Лидию в рулевую рубку, Калеб громко простонал. Он устал от этих женщин!
– Только самое главное. Что она натворила?
Питер подавил усмешку; глаза его весело поблескивали, наблюдая за явным дискомфортом капитана.
– Она сказала, что хочет спрыгнуть за борт. Потом заявила, что ненавидит своего мужа и отказывается идти в трюм. Она говорит, что, если мы вернем ее назад, она найдет способ сбежать. А еще она сказала, что лучше умрет, чем вернется. Тебе решать, капитан, – с хитрой улыбкой подвел итог Питер и, развернувшись на каблуках, вышел из рубки.
– Миссис Стоунхам, кораблем управлять нелегко, – устало начал Калеб, – требуется полное внимание, чтобы вести его строго по курсу. У меня совсем нет времени, чтобы улаживать семейные ссоры. В чем бы ни заключалась ваши проблема, вы должны решить ее со своим мужем. Наверху больше нет ни одной каюты для женщины. Я приказываю вам возвращаться к мужу.
– Кажется, вы тоже собираетесь объяснить мне, что являетесь посланником Господа? Так вот, я больше не намерена выслушивать никаких посланников. Я сыта по горло! Я сделаю так, как сказала: лучше умру, чем вернусь к нему. Никакой он не посланник Божий, он – сам дьявол. Он несет зло. Знали бы вы, какие ужасные вещи Баском заставляет проделывать меня и других! Он пытался заставить Рэн повиноваться, но у него ничего не вышло. Вы не можете отослать меня назад. Я не пойду, – твердо заявила Лидия, усаживаясь на круглый стул рядом с Калебом.
Чертова баба! И что теперь делать?
– Я капитан этого судна, и вы обязаны мне подчиниться, – нахмурившись, произнес Калеб.
– Ваша сестра вселила в меня мужество и волю к сопротивлению. Что же вы тогда за мужчина, раз настаиваете, чтобы я вернулась в трюм, где он снова будет заставлять меня проделывать эти гадости?
– Дорогая леди, в жизни случаются вещи и похуже, чем молитвы о прощении.
– Я не совершила ничего такого, за что надо просить Бога о прощении! – взвизгнула Лидия. – Но речь о другом!
«Боже милостивый, я ли это? – в ужасе подумала Лидия. – Откуда взялась храбрость заявить, что я прыгну за борт? Я же не умею плавать и камнем пойду на дно!» Опомнившись, Лидия закрыла рот и застонала про себя. Кто обвинит капитана, если он решит, что она такая же чокнутая, как и ее муж?
Калебу не хотелось ни о чем расспрашивать, но ради приличия он все-таки задал вопрос:
– Так какие же вещи он заставляет проделывать вас, миссис Стоунхам?
Переборов стыд, Лидия мужественно открыла капитану, каким унижениям подвергал ее Баском, закончив рассказ словами:
– Я не шучу, капитан, и брошусь за борт, если вы попытаетесь вернуть меня обратно.
«Обри, негодяй, где ты шляешься, когда так нужен мне?» – про себя заругался Калеб. Он принял близко к сердцу положение, в котором оказалась эта женщина. Он не мог отослать ее в трюм. Какой мужчина в здравом уме может подвергать женщину таким унижениям? Только Баском Стоунхам!
Калеб пронзительно свистнул – и в рубку влетел Питер.
– Отведи миссис Стоунхам в мою каюту и организуй для нее постель. Женщины будут по очереди спать на койках. Меня не волнует, как ты это устроишь, просто сделай.
– Слушаюсь, капитан! – усмехнулся Питер, почтительно провожая Лидию из рубки.
«Тот, кто сказал, что мужчины нуждаются в женщинах, явно не встречался с женщинами на моем корабле», – раздраженно подумал Калеб.
ГЛАВА 13
Баском Стоунхам почувствовал, что все взгляды прихожан обращены на него. Первый раз с тех пор, как он стал священником, Баском испытал страх. Если он не может контролировать поведение собственной жены, как же ему тогда совершать богослужения и руководить своей паствой? Он должен что-то предпринять, и немедленно, пока не взбунтовались стоящие перед ним люди. Даже родители смотрели на него как-то странно.
Баском громко прочистил горло, открыл молитвенник, опустил глаза и нарочито мрачно начал читать. Затем толстая книга беззвучно захлопнулась. Глаза Баскома затянуло пеленой, и он обратился к собранию:
– Теперь я вижу: всех наших молитв оказалось недостаточно, чтобы изгнать дьявола из моей жены Лидии. Я понял, что судьба Лидии – пример для всех нас. Только сегодня на меня снизошло видение: Лидия для нас потеряна и никогда больше не вернется. Но, – он повысил голос, – мы продолжим молиться за ее душу и не забудем о ней. Мы сейчас бредем по темному тоннелю, в конце которого брезжит свет. Мы все вместе пойдем к этому свету, а Лидия навечно останется в темноте, во власти дьявола.
Если властитель тьмы и шел по пятам Лидии Стоунхам, она не обращала на него никакого внимания, пересказывая свою историю Рэн.
– Я так напугана. Что мне делать в Америке? Как я выживу? Что со мной станет? – жалобно причитала она.
Расправив хрупкие плечи, Рэн уверенно произнесла:
– Я позабочусь о тебе, Лидия. У меня есть немного денег, и мы как-нибудь справимся. Мы молоды и сильны, так что, без сомнения, найдем работу в Америке – такую, чтобы хватало на жизнь. Ты не должна ни о чем беспокоиться, Лидия, обещай мне.
Лидия улыбнулась и обняла Рэн.
– Мне так хорошо. Впервые в жизни я чувствую себя свободной. Я могу спать на полу безмятежным сном. А когда проснусь, возблагодарю Господа, моего Господа, за дарованное мне мужество и за то, что он послал тебя указать мне путь истинный.
«Не очень-то весело! – подумала Рэн. – Обременила себя еще одной обязанностью, когда, по словам Калеба, не в силах позаботиться даже о себе».
Деньги! Необходимо добыть деньги для Лидии. Все всегда упирается в них! У Обри Фаррингтона, разумеется, водятся денежки, и у Баскома Стоунхама тоже: пуритане доверили ему свои сбережения. И у Калеба должны быть деньги – возможно, гораздо больше, чем у Фаррингтона. Нужно придумать, как вовлечь в игру каждого из них, тогда Рэн обеспечит жизнь Лидии в Америке и не станет о ней беспокоиться. Девушке и в голову не приходило, что она может проиграть. Пометки на картах были выполнены настолько качественно, что даже такой профессиональный игрок, как Обри, не мог заподозрить неладное. А к тому времени, когда они достигнут берегов Америки, у Лидии будет столько денег, что ей придется нанимать помощника, чтобы вынести их с корабля.
Сара вошла в каюту и замерла от неожиданности, увидев Лидию, но не вымолвила ни слова. От Рэн не ускользнуло, как пылали щеки Сары. Рэн знала, куда она ходила и чем занималась. От этой мысли сердце Рэн забилось чаще и сильнее. Сара выглядела как кошка, только что полакомившаяся сметаной.
Лидия подошла к своей невестке и обняла девушку за плечи.
– Я должна сказать тебе, что отвергла твоего брата. Лучше, если ты услышишь это из моих уст. Надеюсь, я не очень расстроила тебя, Сара, – тихо проговорила Лидия.
Сара скривилась.
– А почему меня должно это расстраивать? Баском сумасшедший, и нам с тобой это хорошо известно. Удивительно, что ты нашла в себе смелость оставить его. Я никогда не могла понять, как ты вообще выносила все это. Он же сущий дьявол! Я аплодирую тебе, Лидия.
Женщина еще крепче стиснула Сару в объятиях и рассмеялась.
– Похоже, у нас одинаковое мнение о Баскоме. Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, Сара. Меня очень беспокоило твое состояние. Морской воздух сотворил с тобой чудо!
– Морской воздух! Как бы не так! – фыркнула Рэн. – Хватит изображать из себя дурочку, Сара Стоунхам. Мне прекрасно известно, чем ты занималась и с кем, и тебе должно быть очень стыдно. Развлечения с Калебом ни к чему не приведут, ты только унижаешь себя. Он же бабник самого низкого пошиба! – она презрительно поджала губы.
– Уж не ревность ли я слышу в твоем голосе? – холодно спросила Сара. – Калеб ведь тебе не настоящий брат, и ты ревнуешь точно так же, как в случае с Малькольмом, потому что он любит меня. Я говорила тебе, предупреждала, но ты не желала слушать. Малькольма привлекали деньги ван дер Рисов, а не ты, Рэн!
Глаза Рэн вспыхнули, и в них заплясали сотни яростных искорок.
– Думай, что хочешь. Я знаю Калеба, и если ты строишь серьезные планы насчет него, то забудь о них. Калеб не из тех, кто женится. Он играет с женщинами, как дети с игрушками. Не говори потом, что я тебя не предупреждала!
Стройная блондинка с ненавистью посмотрела на Рэн.
– Я рада, что Малькольм умер! Рада, слышишь?! – взвизгнула она. – Теперь он никогда тебе не достанется! Он мой и навсегда останется моим! И Калеб тоже мой! Очень жаль, что ты не заразилась сифилисом. Я хочу, чтобы ты была вместе с Малькольмом – в могиле!
С самодовольной улыбкой Сара улеглась на койку и повернулась спиной к женщинам.
Лидия была абсолютно сражена услышанным, а Рэн почувствовала, что ей необходимо глотнуть свежего воздуха, чтобы рассеять источаемую Сарой злобу. Она бросилась к двери, и Лидия последовала за ней, чтобы поддержать новую подругу. На палубе Рэн прислонилась к перилам и подставила лицо ветру. Лидия с тревогой наблюдала за девушкой.
– Не знаю, что это на Сару нашло, – упавшим голосом проговорила она.
– Что нисходит на женщину, когда ее с презрением отвергает мужчина, которого она любит? – больше утверждая, чем спрашивая, сказала Рэн. – Лидия, Малькольм не умер. Когда я в последний раз его видела, он находился в полном здравии, хотя и не в лучшем виде. Я сказала Саре, Что он мертв, чтобы поиздеваться над ней. Мне нужно вернуться и признаться, что я солгала.
Лидия положила руку на плечо Рэн.
– Нет, не надо. Ей от этого не будет никакой пользы. Пусть думает, что он скончался, так будет лучше. У нее и без того голова забита множеством проблем. Сара ждет ребенка.
– Не может быть! – ужаснулась Рэн.
– Это правда. Женщины сразу замечают такое. Этим и объясняется ее недомогание. Мне хорошо знакомо состояние женщины, когда она ждет ребенка: моя собственная мать выносила и произвела на свет девятерых, не считая меня. Когда об этом узнает Баском, он убьет Калеба ван дер Риса за то, что тот воспользовался его сестрой.
– Почему ты решила, что Калеб – отец ребенка? – возмутилась Рэн. – Это абсурд!
– Тогда кто? – тихо спросила Лидия, глядя Рэн в лицо.
– Кто? – повторила девушка. – Откуда я знаю? Просто не могу поверить, что это Калеб.
Черт возьми, это не может быть Калеб, не может – и точка! Мозг Рэн лихорадочно работал. Времени было недостаточно, ведь плавание длилось всего две недели. На Рэн вдруг нахлынули непрошенные воспоминания: как наяву она увидела себя и Сару в доме Тайлера, и Сара болтала, что может влюбить в себя Калеба еще до окончания ужина.
Ты подождешь, пока я вырасту? В последние дни эти слова часто всплывали в ее памяти. Она сказала их Калебу в тот день, когда познакомилась с ним в Англии. Ты подождешь, пока я вырасту? Калеб рассмеялся, заглянул ей в глаза и сказал: «Могу подождать». Проклятый лгун! Впрочем, как все мужчины. Почему женщина может излить душу другой женщине и быть понятой, тогда как мужчине приходится лгать и извращать правду? Может быть, тогда он чувствует себя более мужественным, более искушенным? Скривив рот, Рэн пробормотала:
– Могу подождать! Проклятый лгун! Ну ничего, ты еще не догадываешься, что придумала для тебя «добродетельная» Сара. Да, старина Калеб, придется тебе расхлебывать кашу, которую сам и заварил!
* * *
Позже, лежа в постели, Рэн призналась себе, что действительно ревновала Калеба к Саре.
«В конце концов, Калеб мог бы дать мне возможность отвергнуть его. Проклятие! Ведь это же мое неотъемлемое право! Он устраивает из меня посмешище!» Рэн решила, что положит конец всем этим унижениям.
– Если не возражаете, леди, я, пожалуй пройдусь по палубе и проверю, кто там есть, – произнесла Сара, переводя взгляд с Лидии на Рэн.
Ни одна из них не вымолвила ни слова, пока Сара не удалилась.
– Дважды за день… многовато, – заметила Лидия. – Она ведет себя как проститутка.
Рэн пожала плечами, почувствовав очередной укол ревности. «Будь ты проклят, Калеб ван дер Рис!» – со злостью подумала она.
Оказавшись на палубе, Сара осторожно осмотрелась по сторонам и стала поджидать Обри Фаррингтона. Вот уже в течение трех дней она видела, как он набивал карманы своего сюртука хлебом и сыром. Для чего? Если она выяснит, что на уме у старика, то сможет пойти и рассказать Калебу, чтобы вызвать его доверие. Длинноногий картежник в этот вечер запаздывал.
«Возможно, он и вовсе не придет», – нервно подумала девушка.
Вдруг послышались звуки шагов, и на палубе появился Обри, как раз в тот момент, когда луна скрылась за облаками. Сара сняла тяжелые башмаки и крадучись последовала за ним.
Один раз Фаррингтон остановился и оглянулся по сторонам. Сара присела за какими-то ящиками и затаила дыхание. Заметил ли он ее? Нет, он продолжил путь. Сара пошла вслед за ним по трапу в носовой части судна, ведущему вниз. Она замешкалась, осторожно нащупывая ступеньку ногой, и с ужасом вступила в лужу трюмной воды, которая мерно плескалась в ритм с покачиваниями корабля. Девушка встала обеими ногами в черную воду и, стараясь не думать, какие страшные существа могут напасть на нее из темноты, чутко прислушалась к хлюпающим шагам Фаррингтона. Сара двинулась на этот звук и зажмурилась от света сальной свечи, зажженной Обри. Она замерла на полпути, увидев, что старик открывает дверь с тяжелым засовом. Кто находится в этом помещении, и что тут делает Фаррингтон?
Сара подкралась к двери и приложила к ней ухо, пытаясь уловить, что там говорят. Послышался скрежет стула и приглушенные голоса, словно находившиеся за дверью люди опасались привлечь чье-то внимание. Сара решила, что придется дождаться, пока уйдет Фаррингтон, и открыть дверь, но для этого необходимо чем-нибудь вооружиться. Только богу известно, кого скрывает там картежник. Головореза? Пирата? Убийцу? Сара тихо отошла назад, в темный укромный уголок, и пошарила вокруг себя в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием. Пальцы девушки нащупали кусок крепкой доски, и она уцепилась за него как за спасительную соломинку. Она обязана выяснить, кого прячет старик, чтобы сделать Калеба своим должником и втереться к нему в доверие. Занятия любовью – это одно, а то, что запланировала Сара, – совсем другое. Мужчины не любят, когда из них делают дураков. Этому Сару научил Малькольм еще в самом начале их взаимоотношений. Да, Калеб будет благодарен ей!
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь в камеру открылась и из нее вышел Фаррингтон с перекошенным лицом. Удостоверившись, что поблизости никого нет, он задвинул засов и быстро отправился прочь.
Сделав глубокий вдох, Сара на цыпочках подошла к двери. Эффект неожиданности сыграет в ее пользу. Кто бы ни оказался в этой каморке, он подумает, что старик что-то забыл и вернулся. Зажав между коленями доску, Сара медленно отодвинула железную щеколду, затем схватила свою дубинку и распахнула дверь.
Желтый свет масляной лампы освещал очень маленькую площадь. У стены стоял грубо сколоченный топчан, на котором не было ни матраца, ни постельного белья. На нем лежал мужчина, который начал медленно подниматься, бормоча:
– Ну, что ты еще забыл мне сказать, Фаррингтон? Сара от удивления открыла рот, все ее чувства были поражены, а дыхание остановилось. Не может быть! Должно быть, воображение играет с ней плохие шутки…
– Малькольм! Это ты? – воскликнула изумленная Сара. – Малькольм, как ты здесь оказался? Рэн сказала, что ты мертв!
Наконец, убедившись, что это не сон, девушка бросилась к нему.
– О Малькольм, я думала, что ты умер. Любовь моя, мы снова вместе, и теперь я никогда не отпущу тебя. Никогда! – страстно воскликнула она, прижимаясь к Уэзерли.
Малькольм был ошеломлен.
– Сара! Ты-то здесь какими судьбами? Милая моя крошка! – вскричал он, прикидывая в уме, какую пользу может извлечь из этого неожиданного визита; вдруг он вспомнил о своей внешности. – Не смотри на меня, Сара! – взмолился Уэзерли. – Я попал в беду, поэтому оставил Англию, думая, что никогда не увижу тебя… – слова и тон Малькольма были рассчитаны и направлены на то, чтобы вызвать жалость девушки. – Я всегда любил только тебя, дорогая Сара. А Рэн… Рэн сделала это со мной!.. С нами, – многозначительно добавил он. – Я сказал ей, что люблю тебя и буду нежно любить до конца моих дней. Она взбесилась и ткнула мне в лицо раскаленной кочергой со словами, что если я не достанусь ей, то не достанусь никакой другой женщине. Она хотела убить меня, и бывали такие дни, когда я жалел, что эта попытка не удалась. Я готов был сделать все что угодно, лишь бы ты не увидела моего уродства. Я разбил тебе сердце и в душе чувствую: ты никогда не захочешь меня после того, что выстрадал по моей вине. Теперь я обезображен и слишком опоздал. Милая Сара, пожалуйста, прости меня!
– Малькольм, дорогой мой, что ты такое говоришь? Я люблю тебя и буду любить всегда!
Малькольм медленно повернулся к свету левой стороной лица. Его единственный глаз умолял девушку сказать, что его уродство не такое уж безнадежное, как он себе представляет.
Сара побледнела как полотно, к горлу подступила тошнота. Боже! Что она могла пообещать этому чудовищу? Стараясь взять себя в руки и побороть дрожь во всем теле, она обняла Уэзерли испытывая жалость к его состоянию и новый приступ ненависти к Рэн. Это она сделала его таким уродом – целенаправленно, мстительно, злобно! Рэн довела Малькольма до такого состояния, что он вынужден скрываться в трюме из страха показать свое лицо, почти доведенный до сумасшествия из-за потери единственного сокровища – красивого лица.
В голове у Сары все перемешалось, мысли перескакивали из прошлого в будущее – будущее с человеком, напоминающим какое-то фантастическое существо. Шрам на лице Малькольма покрылся коркой, кожа на лбу сморщилась от ожога; невидящий глаз белел из-под изуродованного века, которое никогда не закроется. Больше не сможет мечтать Сара о том, как ей будут завидовать другие дамы, увидев ее в объятиях Малькольма. Она станет предметом жалости. Женщины будут в ужасе разбегаться от него в разные стороны вместо того, чтобы преследовать Малькольма.
«О Боже! – мысленно застонала Сара. – Зачем я только отправилась за Обри Фаррингтоном в недра самого ада?»
Руки Уэзерли крепче сжали ее, рыская по телу, пытаясь возбудить девушку.
– От тебя плохо пахнет, Малькольм, – поморщилась Сара, поспешно добавив: – Бедняжка, неужели этот противный старик не принес тебе мыла и воды?
Малькольму не удастся соблазнить ее в этой зловонной конуре, когда от него самого несет, как от протухшей свиньи. Нужно как-то выбраться отсюда, пока он не взял ее силой. Боже милостивый, она даже не знает в какой глаз смотреть!
– Ты слышала, что я тебе сказал, Сара? Твоя подруга Рэн сделала со мной это. Как ты поступишь?
От Фаррингтона мне известно, что она находится на этом корабле. Если бы я мог выйти отсюда, то прикончил бы ее собственными руками.
– Что я должна сделать, Малькольм? Почему она с тобой так обошлась? Я ни на минуту не поверила в твою историю. Рэн остра на язык, но не отличается жестокостью. Да, она находится на борту. Так уж случилось, что я живу со своей невесткой и Рэн в каюте капитана ван дер Риса, – голос Сары прозвучал игриво, когда она упомянула имя Калеба, и это обстоятельство не ускользнуло от Уэзерли.
Он понял, что Сара пошла на попятную, и закипел от ярости.
– Скажи прямо, Сара! Мое лицо отталкивает тебя. Ты вдруг поняла, что не любишь меня больше. Ты сравниваешь меня с капитаном ван дер Рисом, и я ничего уже не значу для тебя. Скажи!
Сара внезапно ощутила необычайный прилив сил.
– Действительно, Малькольм, ты противен мне. Ты прав: я больше не люблю тебя. Сомневаюсь, что когда-либо вообще любила. А Калеб сейчас выходит на первый план. Я в любой день ожидаю от него предложения о вступлении в брак. Между нами все кончено, Малькольм. Все закончилось в тот день, когда ты решил, что хочешь Рэн ван дер Рис вместе с ее приданым. Я была недостаточно хороша для тебя, а теперь ты меня не устраиваешь. Удачи тебе, Малькольм. Когда мы достигнем берегов Америки, тебе, конечно же, дадут работу – отпугивать диких индейцев! – она упивалась своей язвительностью. – Можешь не беспокоиться, я не выдам твою тайну, не скажу никому, что ты прячешься здесь, в трюме, вместе с крысами. А кстати, почему ты скрываешься? Место на корабле стоило очень дешево. Это имеет отношение к капитану, который жаждет мести из-за чего-то, что ты сделал его сестре, а? – увидев, что попала в точку, Сара рассмеялась.
Малькольму захотелось свалить ее с ног и бить, пока не вылетят все зубы, но он знал, что Сара будет защищаться, а он на собственной шкуре испытал, что может сделать «слабая» женщина. Уэзерли уже не обладал властью над Сарой, и эта мысль пугала и расслабляла его. Поистине женщины – основа всех зол. Он как-то слышал, как брат Сары разглагольствовал о зле, которое, как гноящая рана, сидит в женской груди. Правильно говорил Баском!
– Прощай, дорогой! – проворковала Сара, захлопывая за собой дверь и быстро задвигая засов.
Темнота трюма и тихий плеск воды успокоили и развеселили девушку. Она почувствовала, что гора свалилась с плеч: теперь она свободна от Малькольма, свободна от Баскома и вольна идти к Калебу. Калеб – вот ответ на все вопросы.
Ноги сами вынесли Сару по трапу на палубу. Вокруг никого не было видно, только матрос стоял на Посту в рулевой рубке. Сара рассеянно подумала о том, где сейчас находится Калеб и знает ли о беглеце, скрывающемся под палубой его судна.
Сара тихо побрела к каюте, которую делила с Рэн и Лидией, но слабая дрожь в животе заставила ее замедлить шаг. И, как с незапамятных времен поступали все женщины, Сара остановилась и прислушалась к себе, ожидая, когда повторится едва уловимое движение плода. Ребенок… Ее и Малькольма… Внезапно Сару пронзил страх. Боже! Что, если увиденный ею сегодня Малькольм оставит метку на ребенке? Нет, Бог не допустит, чтобы дитя родилось чудовищем только из-за того, что его мать увидела изуродованного отца!
Сара вдруг захихикала, сначала приглушенно, а потом все громче и громче, так, что на глазах выступили слезы. Даже в столь жалком состоянии Малькольм не был честен с ней! Он опять хотел использовать ее, лгал и думал, что Сара настолько глупа, что поверит, сжалится и будет любить! Но на этот раз она оказалась умнее.
Интересно, что же такое он сделал Рэн? Из всего рассказа Уэзерли Сара поверила только в это. Единственное, что могло заставить Рэн пойти на подобную жестокость, наверняка было нападением на нее. Сара снова рассмеялась, и в смехе слышались истерические нотки. Значит, Рэн уже не девственница! Сара была уверена, что так оно и есть. Должно быть, Малькольм попытался соблазнить ее до свадьбы, а Рэн не согласилась. Малькольм, не привыкший к отказам, взбесился, и Рэн ему отомстила.
«Грязный подонок, – подумала Сара, – ты заслужил то, что получил».
Она и не вспомнила, что несколько часов назад, лежа на кровати, мечтала о Малькольме. Сейчас все внимание Сары должно сосредоточиться на Калебе – определенно, лучшем мужчине из двух. Ее ребенку необходим отец, а ей – муж, чтобы спастись от оскорблений и презрения общества. Она вздохнула и продолжила прогулку, поглаживая набухающий живот.
Направляющийся на пост матрос столкнулся с ней в темноте. Он поднял фонарь, чтобы рассмотреть лицо, и был совершенно сбит с толку, увидев выражение глаз Сары.
– Проводить вас до каюты? – вежливо осведомился он. – Вы не должны находиться на палубе так поздно, слишком легко упасть за борт и… – он не закончил фразы, а волосы у него на затылке встали дыбом.
При тусклом свете фонаря глаза Сары казались безумными, а зубы обнажились в беззвучном и безрадостном смехе. Когда она, наконец, заметила матроса, у бедного парня создалось впечатление, что ее глазами на него смотрит какое-то дьявольское существо. Матрос попятился, не в силах оторвать взгляд с кошмарного видения, вспоминая, как однажды ему случилось побывать в Бедламе и увидеть выражение буйного помешательства на лицах больных; потом он бросился бежать со всех ног, а в его ушах звенел смех – совершенно безумный, переходящий в одержимый вой.
Вернувшись в каюту, Сара немного постояла, глядя на спящих женщин, и подошла к койке Рэн. После встречи с Малькольмом она чувствовала себя как-то иначе. В голове стоял туман, и мысли были нечеткими. Что-то нужно делать с Рэн, но что? Предстоит все обдумать, прояснить мысли, чтобы знать, как поступить. Утром она поговорит с Баскомом: он должен подсказать выход.
Рэн не спала. С сильно бьющимся сердцем она наблюдала за Сарой из-под полуприкрытых ресниц. Что-то с Сарой не так… Рэн забеспокоилась, увидев странные глаза девушки. Сара казалась бледной и похожей на призрак в лунном свете, льющемся сквозь иллюминатор и обволакивающем ее серебристым сиянием.
Когда Сара наконец улеглась, Рэн поняла, что не сможет заснуть. В каюте было очень тесно, и девушка боялась, что, ворочаясь в постели, разбудит Лидию. Возможно, прогулка по палубе поможет разобраться в мыслях. В этот час на палубе не должно никого быть, и даже часовой вряд ли обратит на нее внимание. А привести мысли в порядок необходимо: пора взглянуть правде в глаза.
Ночной воздух был прохладен, но уже чувствовалось приближение лета. Рэн облокотилась на перила и стала размышлять над событиями, произошедшими в ее жизни с тех пор, как Сирена с Риганом вернулись в Англию, чтобы увезти ее на Яву. Почему она была такой твердолобой? Почему не поверила в их любовь, не слушала их и не сделала, как они хотели?
«Теперь посмотри на себя, – беззвучно причитала Рэн. – Что с тобой стало! Тебе еще нужно беспокоиться о Лидии, о том, как ведет себя Сара; пройдет совсем немного времени – и придется повесить себе на шею заботу и о ней…»
Раздумывая над всеми проблемами, Рэн смотрела на резвые волны, поблескивающие в лунном свете. Она настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала шагов, пока большая тень не заставила ее обернуться. Калеб! Рэн ничего не сказала, но от близости Калеба сердце забилось быстрее.
«Какой же хрупкой она кажется при свете луны», – подумал Калеб. Он тоже промолчал и, скрестив на груди руки, уставился на темную воду.
Рэн захотелось накричать на него, высказать все в лицо, но она не смогла вымолвить ни слова. Может быть, она наконец повзрослела? Если так, то это мучительно… Да скажет он хоть что-нибудь?! Наверное, он ждет, когда заговорит она? Рэн с трудом сглотнула и облизала губы, колени ее неудержимо дрожали. Что ему нужно? Сара… От этой мысли Рэн передернуло, и она стиснула зубы. Отлично! Он может обладать Сарой с ее безумными глазами и Баскомом в придачу. И пусть они все плывут хоть на край света!
И тут Калеб ласково заговорил:
– Не очень мудро с твоей стороны прогуливаться по палубе в столь поздний час.
– Я не могла уснуть, в каюте очень душно, вот и захотелось проветриться, – ответила Рэн и изумилась: неужели этот нежный грудной голос принадлежит ей?
– Ты долго здесь стоишь?
– Нет. Но если мое присутствие раздражает тебя, я вернусь в каюту, Калеб, я…
Калеб легонько коснулся пальцем ее губ.
– Меня это совсем не раздражает. Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Это легкое прикосновение опалило губы Рэн.
– Сожалею, что так получилось. Кажется, я всегда все порчу. Мне очень жаль, Калеб.
В лунном свете черты лица девушки казались спокойными, и невозможно было догадаться, что творится в ее душе.
Калеб глубоко вздохнул. Это прекрасное создание, стоящее сейчас перед ним, не могло быть той вспыльчивой Рэн, которая успешно защищалась, когда он поцеловал ее в саду Тайлера Синклера. Не была она похожа и на ту девушку, которая убила матроса и изуродовала другого мужчину.
Калеб хотел подобрать правильные слова, чтобы не испугать ее и не вынудить бежать.
– Все в порядке, – хрипло проговорил он. – А для чего тогда нужен брат?
Как только эта фраза сорвалась с языка, Калеб сразу же понял, что сказал глупость: он не был ей братом и не хотел им быть.
Рэн отступила назад и отвела глаза. Голос ее прозвучал так тихо, что Калеб едва расслышал слова:
– Не знаю почему, Калеб, но я никогда не думала о тебе как о брате. Уверена, что ты уже не помнишь, но очень давно я влюбилась в тебя, как маленькая девчонка влюбляется в своего учителя. Я, помню, спросила, подождешь ли ты, пока я вырасту…
– А я ответил, что могу подождать.
Рэн широко открыла глаза и улыбнулась. Порыв свежего ветерка шевелил ее накидку и тонкую ночную сорочку.
– Тебе холодно, – заметил Калеб. – Я не хочу, чтобы ты замерзла и простудилась, особенно после того, что мы все вместе пережили, чтобы поставить тебя на ноги, – он взял девушку за руку и повел по палубе. – Пойдем ко мне в каюту. Там есть бутылка бренди, это поможет тебе согреться.
Рэн послушно последовала за Калебом в маленькую каюту, которую он занимал с тех пор, как отдал женщинам свою. Каюта освещалась тусклым светом фонаря, но, когда Калеб потянулся, чтобы увеличить свет, Рэн остановила его:
– Не надо. Так очень хорошо.
Калеб наполнил бренди два узких бокала и протянул один Рэн.
– Пей, дрожь пройдет. А затем отправляйся в свою постель.
– Не обращайся со мной, как с ребенком, – Рэн надула губки. – Я уже выросла, или ты до сих пор не заметил?
Калеб запрокинул голову и расхохотался.
– Ну разумеется, заметил!
Рэн ощутила легкое покалывание во всем теле, которое смешивалось с разливающимся теплом от выпитого бренди. Она чувствовала, как ее тянет к Калебу, хочется, чтобы его руки обняли ее, как во время болезни.
Калеб, будто прочитав ее мысли, привлек Рэн к себе и ласково закрыл ей рот поцелуем. Рэн чувствовала его дыхание, ощущала тепло его стройного мускулистого тела, нежность рук. Девушка не сомневалась, что он мог стиснуть ее в объятиях так, что кости бы затрещали, но руки Калеба были осторожными и заботливыми, а не грубыми и властными, как у Малькольма. Щетина на подбородке слегка царапала ей кожу, но от этого соприкосновение их губ казалось более нежным.
«Это Калеб, – говорила себе Рэн. – Калеб, который никогда не обидит и не унизит меня…» Но девушку преследовали воспоминания о том, что ей пришлось вытерпеть от Малькольма Уэзерли и матросов.
