355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фэнни Флэгг » Стоя под радугой » Текст книги (страница 9)
Стоя под радугой
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 23:00

Текст книги "Стоя под радугой"


Автор книги: Фэнни Флэгг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Блудный сын

Для Отманов лето – время страды. С мая они проехали от Небраски до Арканзаса, потом были Оклахома, Мичиган, Луизиана, Западная Вирджиния, Канзас – и снова назад. После ночного пения в Спартанбурге, Южная Калифорния, они смогли наконец сделать дневную передышку. Феррис остановился на ферме с Бервином и Верноном, а Бетти Рэй приютила семья из семи человек. Минни ночевала у Пайков, местных исполнителей госпела. Наутро, сидя на заднем дворе, она общалась с миссис Опал Пайк, чей муж ушел на работу. Он приходился родственником тем Пайкам, что производили ментоловый бальзам, и ведал всеми продажами в Каролине. Женщины пили чай со льдом и обсуждали проблемы и тонкости жизни в качестве жен певцов госпела.

– Не так легко постоянно быть у всех на виду, – сказала Минни.

– Точно, – согласилась миссис Пайк.

– Знаете, Феррис ведь не всегда был таким строгим христианином, как сейчас. Мало кто знает, но в течение многих лет он и в запои впадал, и погуливал. Принимал спасение души и снова соскальзывал на дно.

– Серьезно?

– Да. Но, слава Господу, не далее как шесть недель назад, считая с нынешнего вторника, он наконец спасся окончательно и стал другим человеком. Деревенская женщина из Миссури, исцеляющая силой веры, избавила его от артрита и спасла его душу за один сеанс.

– Серьезно? – повторила миссис Пайк, прихлопнув комара на руке.

Минни кивнула:

– Он давно пытался преодолеть кризис веры. Три месяца учился заочно, чтобы получить сертификат священника Церкви Христа. И вот однажды просидел всю ночь в машине с Библией, а утром заходит, и на нем лица нет. Я ему: «Феррис, что стряслось?» А он: «Присядь, Минни, я тебе что скажу. – И говорит: – Милая, хочу, чтобы ты знала: я сражался и молился об этом тысячу часов, но ничего не помогло. – Сжал мне руку и продолжал: – У нас серьезная проблема. Мне, возможно, придется бросить пастырство». Я как услышала, аж задрожала вся, потому что до сих пор это была вся его жизнь. И говорю: «Феррис, в чем дело? Это из-за другой женщины?» А он: «Нет, милая, из-за блудного сына. Я изо всех сил старался с этим смириться, но не смог». То есть он потерял веру из-за притчи. Он сказал: «Если человек уходит из дома, пьет-гуляет, тратит все деньги и живет в грехе, а по возвращении отец обнимает его и говорит – добро пожаловать домой, и ведет себя так, будто ничего не случилось, то как себя должны чувствовать другие сыновья, те, что остались дома, трудились, экономили и жили по-христиански? Ведь они подумают, что их многолетнее старание ничего не значит для отца. Они и сами могли уйти и развлекаться на полную катушку. Не понимаешь, да, Минни? Зачем человеку стараться быть хорошим, если для его отца это ничего не значит? Зачем быть хорошим, если можно, как блудный сын, делать что заблагорассудится, и тебе это сойдет с рук?»

Ну что я могла ответить? Я сказала: «Феррис, я тебя поняла. Ты не можешь хорошо петь и молиться, если не видишь в этом смысла».

Но петь все равно пришлось, потому что на нас рассчитывали, и я просто все время молилась. Прошло несколько месяцев, и однажды мы пели на большом религиозном бдении в палаточном лагере в Пелхэме, Алабама, я никогда не забуду тот вечер. В небе ни звездочки, тьма египетская, Феррис пошел погулять и скоро набрел на палатку этой женщины, Арфистки. Надо сказать, он видел лучших священников и евангелистов, и они на него не действовали, а тут прошло каких-то двадцать минут – она сошла со сцены, схватила его, обняла и что-то сказала, – и нате вам, он с тех пор спасен.

– Благодарение Господу, – сказала миссис Пайк.

– Господь и Арфистка. Не знаю, что уж она ему сказала, но, наверное, что-то хорошее, потому что больше у него колено ни разу не болело. Неудивительно, что у нее столько почитателей. Говорят, в Атланте люди приезжали в машине «скорой помощи», а уезжали на трамвае. Сходишь на такую исцеляющую проповедь – и прощай, болячки. Мы на такую ходили в Детройте, так там люди исцелялись направо и налево – от болей в спине, от слепоты, бурсита, зоба, проблем с печенью, стригущего лишая, от всего. Одна женщина пришла с погнутым указательным пальцем, так к концу проповеди он был прямым как палка.

– Правда?

– Да. Милая, она обернулась и указала им прямо на меня! – Минни смотрела в сад. – Надеюсь, Феррис какое-то время побудет спасенным, хотя бы пока мальчики не вырастут. Они в таком возрасте, когда уже начинают куролесить, и за ними надо смотреть в оба, да с их дяди Флойда день и ночь глаз не спускать. Понимаете, как я устаю?

Фонд Принцессы Мэри Маргарет

Дороти помогала не только людям, которые, по ее мнению, в этом нуждались, но и к животным питала нежные чувства, и об этом знали на многие мили вокруг. Первого июля она вела передачу с очередным котенком-подкидышем на коленях – накануне вечером его оставили у задней двери. После первого рекламного объявления она сказала:

– Кстати, звук, который вы слышите, это не моторная лодка. Это мурлычет милейший котик, и ему нужен дом. Рыжий ангел составит вам замечательную компанию, я уверена, так что если можете его забрать – позвоните, пожалуйста.

У Элнер, тети Нормы, никогда не пропускавшей передачу Дороти, животные тоже были слабым местом.

На следующее утро Мама Смит открыла передачу радостными аккордами песни «Снова настали счастливые дни».

– Правильно, Мама, сегодня у нас счастливый день, и я могу начать эфир с радостной новости. Я зашла в свою личную будку для голосования и выбрала Элнер Шимфисл победительницей в ежегодном конкурсе «Лучшая соседка». Вчера после передачи она позвонила и сказала, что заберет котика, и днем они с мужем Уиллом пришли за ним. Так что наш рыжий сиротка обрел семью на ферме. В этом году она забирает уже пятого котенка, спасибо ей! Элнер говорит – рыжего у нее нет, а она как раз всегда хотела. Так что всем повезло. А назвали кота Сонни. Удачи Сонни в новом доме!

Какие же у нас хорошие люди, правда? А теперь пора отпраздновать великий день… (Мама Смит сыграла на фисгармонии «С днем рожденья тебя».) Да, сегодня день рожденья нашей дорогой Принцессы Мэри Маргарет. Но мы поговорим об этом чуть позже. Сначала хочу напомнить, что все пожертвования, присланные вами для фонда Принцессы Мэри Маргарет, пойдут на заботу о животных, нуждающихся в помощи. Я счастлива сообщить, что в прошлом году мы нашли любящих хозяев для более чем пятисот собак и кошек, плюс к тому пристроили коробку подкинутых черепашек и трех кроликов. Плюс вклад в собаку-поводыря для нашей Беатрис Вудс.

Собака прибыла на прошлой неделе – красивый золотой ретривер по имени Хони, и если бы вы видели Беатрис и Хони, идущих по улице, вы поняли бы, какое чудо сотворили ваши деньги. Нашу благодарность не выразить словами!

Мне бы хотелось, чтобы вы увидели и нашу Принцессу Мэри Маргарет в ее корзинке, полной новых игрушек, подаренных на день рожденья. Сегодня нашей девочке исполнилось двенадцать. Трудно поверить, что, когда Док ее принес, она умещалась на ладони. Правда, Мама Смит? А теперь она такая же большая и толстая, как я. Похоже, мы обе слишком налегаем на мороженое. А вот поздравительная открытка, которую я хотела бы прочитать вам.

С днем рожденья, Принцесса Мэри Маргарет.

Надеюсь, день этот будет счастливый. Ты молодец, продолжай в том же духе. Мама, Бесс и Маргарет шлют тебе наилучшие пожелания.

Президент Гарри С. Трумэн

Мама Смит сыграла «Да здравствует Вождь». Соседка Дороти засмеялась и продолжала:

– После передачи Принцесса Мэри Маргарет получит в кафе «Трамвай» особый деньрожденский хот-дог от Джимми, потом перейдет улицу и в обувной мастерской навестит своего друга Бутылочку. Бедняжка Принцесса Мэри Маргарет в таком восторге от него! Любит она этого кота. Не знаю почему, он-то к ней совершенно равнодушен. Любовь слепа, как говорится…

И снова перемены

Около двух ночи зазвонил телефон и Док решил – ну вот, опять. Ему часто приходилось вылезать из постели и открывать аптеку ради мамочек, которым срочно понадобилось жаропонижающее или микстура от кашля. А то, бывало, Тот Хутен звонит с просьбой пойти отыскать ее мать или оттащить ее Джеймса с лужайки в дом, пока солнце не взошло. Но на этот раз было другое. Звонила Олла Уоррен – сообщить, что у Гленна, лучшего друга Дока, владевшего магазинчиком «Инструменты», только что случился сердечный приступ.

Через пять минут Док с Дороти были у Уорренов. Молодой доктор Холлинг уже прибыл, и «скорая» была на подходе. Следующие несколько дней жизнь Гленна висела на волоске, но в конце концов его отпустили домой с предупреждением – беречься еще несколько месяцев. Так что магазином будет заниматься его сын, Мак, пока отец не оправится. Бобби преклонялся перед Маком, особенно после того, как тот спас его, вытащив из бассейна. Не только Бобби – все мальчишки смотрели на Мака с обожанием. Он ведь подрабатывал билетером в кинотеатре, да еще и был лучшим игроком в футбол и бейсбол. Говорили, он так хорош в шорт-стопе, что ему впору играть в профессиональной команде. Бобби сочувствовал Маку, что тому приходится все лето вкалывать за родителя, но он не знал, как это выразить.

Прошло несколько дней. Вечером, когда Док сидел на веранде и читал газету, к нему подошел Бобби. Крутанул стоявший на столе глобус, взял из пепельницы отцовскую трубку, оглядел и положил на место, потом сказал:

– Пап, разговор есть.

Голос его звучал так серьезно, что Док приготовился к худшему. Интересно, в какие неприятности вляпался Бобби.

– Помнишь тот бейсбольный мяч, что мы привезли с чемпионата мира? – спросил Бобби.

– Да.

– Ну, я знаю, это ты его поймал и все такое, но скажи, ты сильно разозлишься, если я одолжу его Маку Уоррену? Я был сегодня в «Инструментах». И вспомнил, как ему понравился этот мяч, когда я ему показывал. Он на него так смотрел… Что скажешь?

– Это твой мяч, сынок, и если ты хочешь, то я не против.

– Я пока думаю… Не знаю, отдам или нет. Просто хотел убедиться, что ты не рассердишься, если что.

– Понятно.

Док ничего больше не сказал, но в душе порадовался. Похоже, несмотря на все заскоки и закидоны, сердце у Бобби доброе и он вырастет хорошим человеком.

Хотя многое в Бобби изменилось в лучшую сторону, кое в чем он остался прежним.

Соседка Дороти в эфире докладывала слушателям:

– Если вам любопытно, что это за звуки, не пугайтесь, это не приемник сломался, это Бобби и его теннисная ракетка. Тюк, тюк, тюк… Мы тут уже все слегка тюкнутые. Бобби, ну-ка кыш из дому, живо! Хотела бы я глянуть на человека, кто изобрел ракетку с привязанным шариком. Тюк, тюк, тюк – день и ночь, а ведь мы только что миновали фазу ежегодного жвачконадувательства. Так что если у вас нет мальчика в доме и вы хотите такую радость, звоните.

Изгнанный из дому Бобби, которому сразу надоело практиковаться, заскучал. Лето как-то не радовало. Сперва чуть не утоп, теперь еще и конкурс жвачный продул в третий раз подряд, Монро нет в городе – уехал к дедушке с бабушкой на месяц, жарынь, и делать совершенно нечего. Он послонялся по центру, в аптеке выпил бесплатной лаймовой газировки, почитал комиксы, забрел в парикмахерскую и торчал там, пока не заявился злобный Старик Хендерсон. Всем известно, что он травит кошек и ненавидит детей, поэтому Бобби спешно слинял. И решил заглянуть в проекторную кинотеатра к Снуки. День был будний, значит, ничего стоящего не крутили, но ему нравилось бывать у Снуки: иногда он позволял Бобби поставить фильм на перемотку. Войдя в стеклянные двери фойе, Бобби сразу почувствовал себя лучше. Какая бы жара ни стояла снаружи, в кинотеатре всегда прохладно, и автомат попкорна издавал прекрасные звуки и запахи. Он купил большой красно-белый полосатый пакет попкорна, коробку карамелек «Милк дадс» и колу – стакан для себя и стакан для Снуки. Если есть деньги, почему бы их не тратить? У Бобби в карманах было битком мелочи и пакетиков с пульками – аж брюки сползали, ведь кроме работы в папиной аптеке он развозил газеты и подстригал газоны. И мечтал, чтобы скорей исполнилось шестнадцать, когда можно устроиться киномехаником, тогда у него будет своя униформа с латунными пуговицами и картузом и собственный серебристый фонарик с красной пластиковой насадкой. Но ждать еще несколько лет, а ему хотелось сейчас, хоть что-нибудь! И у него загорелись глаза, когда Снуки сказал:

– Слыхал? Приезжают какие-то люди из Сент-Луиса, откроют новый модный ресторан.

– Правда?!

Оказалось, правда! Бакалея «Эй энд Пи» переезжает в здание побольше – напротив, где раньше располагался магазин автопокрышек, подселившийся теперь к «Вестерн авто». Бобби разволновался. Открытие ресторана – вот это событие. На его памяти это первое серьезное событие в городе с тех пор, как он родился.

Каждый день он приходил и смотрел, как бакалею превращают в ресторан. С черного хода заносили столы, стулья и кухонное оборудование, красно-белый тент заменили на розово-белый и повесили занавески до середины окна. Весь город умирал от любопытства: что же это будет за ресторан, но информацию хранили в тайне, так что пришлось дожидаться открытия.

Ночью рабочие прикрепили над главным входом длинный транспарант, скрытый до поры до времени коричневой оберточной бумагой. Ее снимут только в назначенный час. Наконец момент настал. Ровно в 8.30 вечера бумагу сняли и, увидев надпись, зрители, стоявшие перед зданием, а среди них Бобби и его семья, захлопали. Розовый неоновый знак – это уже шик… Но розовый неоновый знак с мигающим поросенком произвел фурор. Чудо из чудес! Ловко! Толстый розовый поросенок с хвостиком-закорючкой бегал кругами по надписи:

КАФЕТЕРИЙ «ТРИ ПОРОСЕНКА»

ВКУСНО И БЫСТРО

Народ чуть не выломил двери. Даже если бы не было этого розового неонового поросенка, слова «кафетерий» было довольно, чтобы привлечь всю округу. Ладно бы кафе, ресторан, даже закусочная, такое-то им было не в новинку, но «кафетерий» звучало так модно, так современно и стильно… Прямо-таки изысканно! Покоряла сама идея – везти коричневый поднос вдоль длинной череды стеклянных витрин со всевозможными блюдами и тыкать пальцем – мол, этого желаю, и вот этого. Рай! Чего только там не было: квадратики желе с кусочками моркови и виноградинами, овощи, мясо, рыба, роллы, кукуруза в початках, а напитков и десертов и не счесть. Предлагались даже иностранные блюда – итальянские спагетти и китайское рагу с курицей – чау-мейн. «Вот это прогресс! Что же ждет нас дальше?» – думали все.

Несколько женщин, увидев такое разнообразие, поклялись, что все, дома больше не готовят, и трое или четверо сдержали клятву.

Ида Дженкинс, мать Нормы, была так впечатлена, что стала невзначай ронять слово «кафетерий» к месту и не к месту.

Конечно, не сразу народ привык и понял, что надо следить за тем, что выбирают дети. В первый вечер Бобби взял три десерта и две тарелки картофельного пюре с поджаркой. А когда Бедняжка Тот повела мать пообедать, та уместила на поднос шестнадцать кукурузных початков и четыре чая со льдом. Тот пыталась изъять несколько, но не тут-то было: мать стала лягаться, вопить, и пришлось ее спешно увести домой.

Но не считая этого, да еще нескольких инцидентов с уроненным по дороге к столику подносом, для города заведение стало весьма желательным дополнением. И для города, и для его окрестностей. Да и неоновая реклама всем нравилась. Теперь городок освещали оранжево-белая надпись над входом в кинотеатр; ярко-зеленая вывеска «Виктор-флорист»; сине-белые «Химчистка Голубая лента» и «Аптека Рексалл» – и розовый поросенок, бегущий по кругу.

С веранды Смитов открывается удивительный вид на Мэйн-стрит – вся она в разноцветных веселых огнях, как чертово колесо.

Снова сентябрь?

Монро всего неделю как вернулся от бабушки с дедушкой, но не успел Бобби порадоваться, как накатил очередной сентябрь и начались занятия. Но для его сестры нынешний год кардинально отличался от прежних. Анна Ли стала старшеклассницей и получила все права и привилегии этого высокого звания. Старшеклассники были особой кастой. В отличие от остальных учеников, вынужденных по-прежнему уныло тянуть бесконечно скучные будни, у старшеклассника каждая минута была наполнена футболом, весельем, кричалками для повышения духа, танцами, романтическими увлечениями и предчувствием. Они пока не догадывались, но для многих эти годы станут самыми счастливыми в жизни.

А Бобби до сих пор торчал в шестом классе. И ждать ему приходилось разве что Рождества да возможности напугать злобного Старика Хендерсона.

Через несколько недель, в октябре, Дороти начала эфир, как всегда, словами:

– Всем доброго утра. Ой, надеюсь, вы вчера не пропустили полнолуние? Обожаю луну в это время года, когда, по словам мистера Джеймса Уиткомба Райли, «тыкву тронул иней». А у меня для вас хорошие новости. Элмвуд-Спрингс наконец выиграл футбольный матч благодаря мистеру Маку Уоррену, забившему решающий гол. Ура герою. И нам ура. Анна Ли с подружками в пятницу собираются жарить сосиски и зефир на озере, и мы с Доком их сопровождаем, так что если я в этом месяце не наберу двадцать фунтов весу, считайте, мне повезло. Чуть погодя Беатрис, наша Слепая Пташка Певчая, споет «Под сенью шепчущих сосен», а пока сезонное сообщение от доктора Орра, нашего элмвудспрингского дантиста. Он пишет: «Октябрь – месяц для засахаренных яблок, яблочного ириса и для вечеринок с ловлей яблок в тазу. Настоятельно рекомендую обладателям зубных протезов воздержаться от вышеозначенных угощений и развлечений». Спасибо за напоминание, доктор Орр. Конечно, мы все помним прошлый год, когда Бедняжка Тот Хутен распрощалась с новеньким передним зубом, пробуя засахаренное яблоко на ярмарке. Я лично скорее кусну наш обеденный стол, чем подобную сладость. Ну хорошо, что у нас дальше?

Ага, вот. Док велит напомнить, что деньги, собранные на аттракционе «Дом с привидениями» в Клубе Львов, пойдут для детей-инвалидов, так что приходите обязательно. Но он просит предупредить, чтобы люди с больным сердцем побереглись и остались дома: похоже, там будет жутко. Я вот ни за что не пойду. Отдам свою монетку у дверей – и все, спасибо, конечно. В прошлом году Бобби втянул меня внутрь и перепугал до смерти. Но те, кто любит бояться, любит напрыги и наскоки из каждого угла, поверьте, Львы справляются с этим отменно. Мама Смит говорит, что в этом году будет участвовать в аттракционе, но не сказала, в качестве кого.

31 октября в 5.30 Бобби, наряженный Авраамом Линкольном, в черном костюме и черной шляпе двух футов высотой, похожей на дымовую трубу, – это Джимми смастерил ее из картона – стоял в холле. Он поедал большие оранжевые зефирины из вазы на столике у входной двери и был застукан матерью.

– Бобби, прекрати! Это не тебе. Это для колядок.

Он похлопал невинными глазами:

– Так я тоже колядую.

– Ты меня прекрасно понял.

Она опустила взгляд на вазу, и тут Бобби предусмотрительно дал деру. Никто тебя не похвалит за то, что пообкусывал с печенья все белые верхушки в виде молодых кукурузных початков. Он был прав. С мешком за спиной Бобби направился к Монро. В мешке лежали два больших куска картона в форме ступни гориллы. По крайней мере, в его представлении так должны были выглядеть ступни гориллы. Док должен был догадаться, что они что-то затевали, поскольку Монро повадился в аптеку, каждый день покупая по большому пакету детского талька.

Около полуночи, когда Старик Хендерсон уже улегся в постель, Монро и Бобби совершили то, что планировали несколько недель, а потом помчались к дому Монро, где Бобби в тот день ночевал. На следующее утро Старика Хендерсона ждал шок – и дождался. Парадное крыльцо сплошь покрывал белый тальк, и на нем отчетливо проступали несколько кошачьих следов плюс следы гигантского монстра. Старик Хендерсон так и не сообразил, что за существо посетило его этой ночью, но с тех пор ставил у двери ружье на случай, если оно вернется.

Пришло и миновало Рождество с очередной сотней подаренных носков и трусов и очередным неподаренным тропическим шлемом «Джангл Джим», но зато 21 декабря выпал снег. Наконец-то хоть что-то. В новогоднюю ночь Джеймс Хутен напился и свалился с лестницы Дома ветеранов, сломав обе руки и лишившись работы: без рук дом не покрасишь. Чтобы свести концы с концами, Тот пришлось заняться мытьем и укладкой волос на дому и переоборудовать свою кухню.

«Бедняжка Тот, теперь ей приходится тянуть всю семью», – говорили горожане и шли к ней на укладку, даже без особой нужды. До замужества Тот прошла обучение в школе красоты и считала это единственным, что у нее хорошо получается. К сожалению, она ошибалась, и Мама Смит и другие седоволосые дамы выходили от нее ярко-фиолетовыми, но никто не жаловался. Не такая уж большая жертва ради помощи подруге.

После необычайно холодных февраля и марта весна решила вернуться, и в апреле-мае дом Смитов охватила суета. Приближалось окончание школы, и Анна Ли бегала по магазинам в бесконечных поисках нарядов – для танцев, для вечеринок и выпускного. Помимо бала разворачивалась еще одна интрига – кого кем выберут в альбоме выпуска на страницах «Кто есть кто». Норму и Мака выбрали «Самой симпатичной парой», Петси Мэри, как «Самой умной девочке», подарили медальон Мэри Истер, а Анна Ли стала «Классной красавицей». Дикси Кэхилл станцевала соло, и школьный выпускной прошел без сучка без задоринки. Дороти с Доком подарили Анне Ли часы «Бьюлова», Мама Смит и Джимми дали денег, а Бобби, последовав совету матери, купил ей духи «Уайт шолдерс» на деньги, вырученные доставкой газет.

Настал последний день школы, и Бобби, как водится, был совершенно счастлив. Что же касается Анны Ли, то когда улеглись все эмоции и радости выпускного и появилось время подумать, она впала в меланхолию. Вдруг осознала, что жизнь, какую она вела последние двенадцать лет, кончилась и никогда не будет прежней.

Бобби же, наоборот, волновался, что его жизнь никогда не изменится.

В первое теплое воскресенье каникул, пока все были в церкви, Бобби помчался на велике к водонапорной башне, бечевка и горсть красных воздушных шариков оттопыривали его карманы. Уж сегодня-то он долезет доверху и совершит задуманное. С тех пор как они туда лазали с Монро, он хранил в себе страшную тайну, о которой не знал даже лучший друг. Никто не знал. Он боялся туда лезть. А еще боялся, что снова испугается. Он приезжал сюда уже раз десять, чтобы покорить высоту, и не мог. Но сегодня поклялся, что влезет, доберется до самой верхушки.

Однако никакого «иначе» не получилось. Все повторилось. Он стоял у подножия, собираясь с духом, но, как ни старался, все впустую. Едва он ставил ногу на первую ступеньку, сердце начинало колотиться, пробивал холодный пот, и он не мог оторвать вторую ногу от земли. Потратив еще час на тщетные попытки, Бобби сдался и поехал домой, совершенно раздавленный. Он начал бояться того, что больше всего на свете пугает мальчишек. Бобби боялся, что в душе он трус. Может, Лютер Григгс прав? Может, он и впрямь «баба»?

Сейчас он вернется, и все поймут это по его лицу. Но чем дальше от башни, тем легче ему становилось. Вот он уже в городе, вот проезжает мимо парикмахерской и кинотеатра, видит знакомых – и его немного отпускает. Из дверей аптеки вышла Дикси Кэхилл и помахала ему рукой. Он помахал в ответ. И стало еще легче. Никто не оглядывался на него, не перешептывался. Никто не знал. В следующий раз – поклялся он себе. Он сделает это в следующий раз. К тому же он не мог быть трусом – слишком много задумано подвигов. Надо летать на самолетах, под парусом бороздить океан, объезжать коней на родео, спасать девочек, колотить забияк. Он должен подавать решающие мячи и зарабатывать тачдауны, сгонять скот и вести ракету на Марс. Доехав до дому, Бобби себя убедил, что это не может быть правдой. Он не трус.

Но, видимо, убедил недостаточно, потому что через несколько ночей ему – уже не в первый раз – приснился этот сон. Он лезет на башню, и тут железные кольца-ступени начинают отваливаться и он падает. Каждый раз он просыпался за мгновение до удара о землю.

Он ненавидел водонапорную башню.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю