Текст книги "Очерки времен и событий из истории российских евреев том 1"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Это были тяжелые и беспросветные годы для евреев всего мира. Народ жаждал избавителя, и потому с такой легкостью пошли многие за Саббатаем Цви. Саббатианское движение перешло границы Турции, захватило Ливорно, Венецию, Амстердам, а оттуда пошло по Германии, Венгрии, Италии, Австрии, Богемии, Моравии, Польше. Евреи заявляли христианам, что пришел их избавитель, и что отныне они не рабы. Самые нетерпеливые продавали дома и все свое имущество и со дня на день ожидали избавления и долгожданного сигнала, чтобы отправиться в Святую Землю. Некоторые кабалисты заявили, что для облегчения прихода "геулы" – избавления надо "проявить души, имеющиеся в потенции", то есть дать телесную оболочку тому запасу душ, которые имеются на небе. Для этой цели немедленно стали устраивать свадьбы, и в одних только Салониках обвенчали семьсот пар мальчиков и девочек.

Были, конечно, и противники этого движения, но их не хотели слушать, да и бороться против "целого народа" было невозможно. Все были уверены, что стоят на пороге удивительных событий. "В Амстердаме волновались и шумели, – писал современник. – На площадях и на улицах двигались толпы народа с веселой пляской под звуки барабанов; плясали и в синагоге, вынимали из ковчега свитки Торы в красивых покрывалах и выносили на улицу. Не обращали внимания на зависть и неприязнь христианского населения и всюду громко выкрикивали новые вести, не боясь насмешек христиан". Натан из Газы разослал по общинам специальные молитвы, и их тут же включили во вновь изданные молитвенники: "Тот, Кто дает спасение царям и власть сановникам…, пусть охранит, благословит и возвеличит нашего господина и царя Саббатая Цви, Мессию Бога Яакова… и народы всех стран да поклонятся ему… Аминь".

По еврейской традиции прежде должен прийти Мессия из рода Йосефа, который обречен на гибель в борьбе с воинством Гога и Магога, и только лишь затем придет истинный Мессия из рода Давида. Чтобы не было никаких сомнений, Саббатай Цви объявил в измирской синагоге, что он – настоящий Мессия из рода Давида, а его предтеча – Мессия из рода Йосефа – уже совершил свой подвиг в образе какого-то польского еврея, который погиб мучеником за веру во время казацкой резни. Это еще больше укрепило веру в него: в синагогах плясали со свитками Торы в руках, пели, играли на инструментах, удивленным христианам без страха отвечали: "Наш царь-Мессия пришел". Некая Гликель из немецкого города Хамельна писала в своих мемуарах: "Как велика была наша радость, когда стали доходить до нас письма о Саббатае Цви, – рассказать невозможно!… Мой тесть… прислал нам из Гамбурга две большие бочки со всякими продуктами и холстами; там были горох, копченое мясо, компоты из слив и сушеных плодов и другие припасы, которые могут сохраняться. Добрый человек полагал, что мы прямо поедем в Святую Землю. Больше года стояли у нас эти бочки, и только потом… мы вскрыли бочки и вынули все съестное; холст же хранился еще три года, ибо старик надеялся, что это пригодится ему в дороге".

Даже христиане заинтересовались этими известиями и перепечатывали сенсационные слухи о Саббатае Цви, которые приходили с Востока. Лондонские пуритане ожидали в 1666 году наступления апокалиптического "нового царства" и в спорах держали пари, станет ли Саббатай Цви в этом году царем в Иерусалиме.

Православный священник из Киева Иоанникий Голятовский написал для христиан специальную книгу под названием "Мессия праведный", чтобы слухи о Саббатае Цви не поколебали христиан в их вере. "Я написал эту книгу, – сказано в предисловии, – потому что на Волыни, в Подолии, в Литве и в Польше жидовское нечестие слишком высоко подняло рога свои, явился на Востоке, в Измире, какой-то плут Сабефа (Саббатай) и назвался жидовским мессиею, прельстив жидов ложными чудесами; он обещал им восстановить Иерусалим и Израильское царство, возвратить им их отечество и вывести из неволи. Глупые жиды торжествовали, веселились, надеялись, что мессия возьмет их на облака и перенесет в Иерусалим, и где бы ни явилось облако, евреи похвалялись перед христианами, говоря, что облако пришло за ними… Иные по целым дням постились, не давали есть даже малым детям, и во время суровой зимы купались в прорубях, читая какую-то вновь сочиненную молитву… и много жидов умерло от суровой стужи, купаясь в холодной воде подо льдом. Тогда жиды смотрели на христиан высокомерно, угрожали им своим мессиею и говорили: вот мы будем вашими господами. Ваши короли, князья, гетманы, воеводы, сенаторы будут нашими пастухами, пахарями, жнецами: будут дрова рубить, печи нам топить и делать все, что жиды им прикажут; вы должны будете принять иудейскую веру и поклониться нашему мессии. В то время некоторые малодушные и бедные христиане, слыша рассказы о чудесах ложного мессии и видя крайнее высокомерие жидов, начали сомневаться о Христе: точно ли он был действительный мессия; стали склоняться к вере в ложного мессию, напуганные угрозами о его строгости. Для того, чтобы христиане не тревожились вестями о ложном мессии и, не сомневаясь, верили, что Иисус Христос был истинный мессия, – я написал книгу эту".

В январе 1666 года Саббатай Цви вместе со своей свитой отправился на корабле из Измира в Стамбул, чтобы свергнуть с престола турецкого султана и стать царем на Святой Земле. Весть об этом разнеслась по всем странам, и народ замер в ожидании перемен. Перед отъездом Саббатай Цви разделил весь мир между своими двадцатью шестью ближайшими приближенными и назначил их царями над этими областями. Говорят, что одним из кандидатов в цари оказался и некий измирский нищий Авраам Рубио. Общая вера в победу избавителя была так велика, что многие богачи Измира даже предлагали этому нищему огромные деньги в обмен на его будущее царство, но он ни за что не соглашался.

Главы стамбульской общины опасались, что турецкий султан усмотрит в этих событиях начало еврейского восстания, и чтобы снять с себя всякие подозрения, они отправились к великому визирю и сообщили ему, что в столицу Турции прибывает человек, который называет себя избавителем еврейского народа. И когда корабль пристал к берегу, его уже ожидала там турецкая полиция. Саббатая Цви арестовали, допросили, и на вопрос: "Кто ты?" он ответил: "Я ученый из Иерусалима, уполномоченный для сбора пожертвований в пользу бедняков". После этого его заковали в кандалы и отвезли в крепость Абидос возле Дарданельского пролива, на полуострове Галлиполи. Некоторых его последователей смутило такое развитие событий, но заключение в крепость тут же объяснили таким образом: грехи народа еще недостаточно очищены, и Мессия должен их искупить своими страданиями. Это вызвало новый взрыв покаяния, и в синагогах не прекращался плач кающихся. А секретарь Саббатая Цви писал из Стамбула в дальние страны, что Саббатая приняли там с почетом, что он въехал во дворец султана верхом на льве, и что султан надел на него царскую корону и сделал своим помощником.

Сторонники Саббатая Цви подкупили коменданта крепости, и тот отвел ему несколько комнат и разрешил жить вместе с ним его жене, секретарю и приближенным. Его комната в крепости была устлана роскошными коврами и обставлена золоченой мебелью. Тысячи евреев приезжали со всех концов Европы поклониться царю-Мессии; приезжали делегаты из Египта, Германии, Голландии, Италии, Турции, Персии, Северной Африки и Эрец Исраэль. И когда они попадали к нему на аудиенцию, им казалось, что они видят перед собой еврейского царя в его дворце. Пышная обстановка, свита, теснящиеся в приемной люди со всех концов света – все это производило впечатление на посетителей, и рассказы об этом они разносили по своим общинам. Говорили о том, что это всего лишь краткая остановка на пути в Иерусалим, и крепость в Галлиполи стала как бы временной столицей Саббатая Цви. Начальник крепости брал с каждого посетителя деньги и разбогател на этом; цены за проезд на кораблях резко повысились; пустынный городок очень оживился к удовольствию местных жителей, которые получали хорошие доходы с приезжавших. Сама крепость Абидос была переименована верующими в "Мигдал Оз" – мистическую "Башню могущества", и даже самые непоколебимые противники Саббатая Цви засомневались и запросили стамбульских раввинов, правильны ли слухи о предстоящем избавлении. Это письмо попало в руки саббатианцев, и они – из опасения перед турецкими властями – ответили в аллегорической форме: "Вы спрашиваете о молодом ягненке, которого купил Израиль Иерусалимский, сын Авраама, и по поводу которого возникло разногласие между родственниками, выгодна ли сделка, – то знайте, что товар лучшего качества, имеет сбыт во всех странах, и горе тому, кто в этом сомневается. По мнению опытных купцов, прибыль предстоит громадная. Надо только ждать большой ярмарки". Это письмо переходило из рук в руки, с него снимали копии и зачитывали вслух во многих синагогах Европы.

Из крепости Абидос рассылались декреты от имени "Саббатая Цви, Мессии Бога Яакова" – об отмене всех дней национального траура, а девятого ава 1666 года, в день своего сорокалетия, Саббатай Цви отменил даже пост в память разрушения Иерусалимского Храма. По этому поводу было разослано особое послание: "Я приказываю вам наступающее девятое ава праздновать торжественно, дорогими яствами и приятными напитками, иллюминацией и пением, ибо это – день рождения Саббатая Цви, вашего царя, наивысшего из царей земли…" Во многих общинах соблюдалось это распоряжение, несмотря на запреты раввинов. Каждая община разделилась на верующих и отрицающих, дело доходило порой до драк, а в Венеции даже убили одного еврея за то, что он не захотел встать во время чтения молитвы во здравие узника крепости Абидос. Сам Саббатай Цви разрешал убивать своих противников: «Кровь их разрешена, и убивающий таких людей даже в день субботний наследует рай».

Польские раввины, наиболее строгие ревнители еврейских законов, тоже послали в Стамбул своих представителей, двух уважаемых ученых, чтобы убедиться в том, действительно ли Саббатай Цви обладает теми качествами, которые должны быть у истинного Мессии. В крепости их встретили с большим почтением, потому что придавали важное значение приезду послов из крупнейшего центра еврейства. Они стали рассказывать Саббатаю Цви о бедственном их положении и об ужасах времен хмельнитчины, но он прервал их, указав на книгу "Бедствия времен": "Не рассказывайте, – сказал он. – Вы видите эту книгу? Она не сходит с моего стола. Я одет в красное облачение, и свитки Торы одеты в красное, ибо близок день мести, и год избавления настал. Сообщите эту радостную весть всем нашим братьям". Затем Саббатай Цви молился, пел гимны, на словах "Вспомни, Боже, что стало с нами" – заплакал, и послы плакали вместе с ним. На прощание он передал им записку, в которой было написано: "Скоро я отомщу за вас и утешу вас, как утешает мать", и послы ушли от него очарованными, а их рассказы об этом визите производили повсюду огромное впечатление. "Эти двое ученых, – писал один из противников Саббатая Цви, – своими рассказами и писаниями затуманили всем головы в Германии и Польше".

Затем в крепость Абидос приехал из Польши известный кабалист Нехемия га-Коэн и принят был с большим почетом. Три дня и три ночи Нехемия провел наедине с Саббатаем Цви и спорил с ним о тех моментах, которые должны предшествовать появлению истинного Мессии. Доводы Саббатая Цви не убедили Нехемию, и спор закончился скандалом. Нехемия назвал его лжемессией, совратителем народа, который достоин смерти по библейским законам о лжепророке. Сторонники Саббатая Цви возмутились, хотели его даже убить, но Нехемия выбежал из крепости на площадь, объявил себя мусульманином и сообщил местным властям, что Саббатай Цви – самозванец, который вводит евреев в заблуждение и призывает к восстанию. Вероятнее всего, Нехемия прикинулся мусульманином только лишь для того, чтобы положить конец этому движению, – известно, во всяком случае, что затем он вернулся в Польшу, был правоверным евреем и вел жизнь бедного странника.

Об этом деле доложили султану Мехмету IV, и тот распорядился привезти к нему Саббатая Цви. Это вызвало тревогу и надежду у стамбульских евреев: одни из них верили, что он "идет сорвать венец с головы султана", другие опасались репрессий турецких властей. Советники султана посоветовали ему не казнить Саббатая Цви, чтобы тому не поклонялись потом как мученику, а попробовать обратить его в ислам: это бы лучше всего оттолкнуло от него его приверженцев. 14 сентября 1666 года к Саббатаю Цви явился придворный врач Гидон – еврей, перешедший в ислам, и объяснил, что за подстрекательство к мятежу его ожидает страшная и мучительная казнь, и что только принятием ислама он сможет спасти свою жизнь. Трудно сказать, что в тот момент повлияло на решение Саббатая Цви: боязнь ли казни, вера ли в необходимость еще одного тяжкого испытания, или же попытка внешним принятием ислама сохранить свою жизнь для иных подвигов, назначенных ему свыше. Когда его привели к султану, Саббатай Цви еще на пороге бросил на пол свою шляпу и надел на голову поданный ему турецкий тюрбан, что означало его немедленную готовность перейти в мусульманскую веру. Султану понравилась его покорность, и он возвел Саббатая Цви в чин придворного привратника и назначил ему жалованье. Его жена Сарра и близкие приближенные тоже стали мусульманами. Через девять дней после этого он написал в Измир: "Кончено. Господь сделал меня исмаильтянином. Он повелел – и то свершилось. Брат ваш Махмет Капиги-Баши. В девятый день моего перерождения".

Дальнейшая его жизнь мало интересна. То он ревностно изучал Коран, то целыми ночами, рыдая, распевал псалмы Давида. Возле него опять сосредоточилась группа почитателей, и тогда султан сослал его в далекую и дикую Албанию. В день Йом-Кипур 1676 года, больной и одинокий, он скончался в захолустном балканском городке Дульциньо. Было ему тогда пятьдесят лет, и место его захоронения неизвестно.

Переход Саббатая Цви в ислам вызвал смятение среди евреев. Подавляющее большинство с ужасом отшатнулось от ренегата. Но многие не могли примириться с такой развязкой. Говорили, что он сделал это для того, чтобы войти в доверие к султану и выведать его финансы и силу. Говорили, что сделал он это для того, чтобы обратить в еврейскую веру многих мусульман. Говорили, что сам султан надел ему на голову тюрбан с царской короной и поставил во главе большой турецкой армии, которая пойдет в Польшу и отомстит за еврейских мучеников. Говорили, что это не он принял ислам, а его призрак, а сам Саббатай Цви вознесся на небо и скоро вновь появится для избавления еврейского народа. Надо только подождать. Он скоро вернется. Он закончит начатое дело. Его пророк Натан из Газы рассылал письма в разные общины мира: "Крепитесь в вашей вере. Пусть вас не смущают странные слухи о нашем господине, ибо все его дела – чудесные опыты, и человеческий разум не может постичь их глубины. Скоро все выяснится, и по последствиям вы все поймете. Блажен тот, кто дождется спасения от истинного Мессии, царство которого скоро откроется!" И некоторые продолжали в это верить. Когда народу плохо, обязательно должна быть хоть какая-то надежда на освобождение. Надежда на освободителя. Но Саббатай Цви не оправдал этой надежды.

Современница событий, Гликель из Хамельна писала: "О, Владыка Небесный! Надеялись мы тогда, что Ты, Боже милостивый, сжалишься над своим несчастным народом Израильским и освободишь его; так надеялись мы, как надеется женщина, что после целого дня страданий и после ночи ужасных мучений придет избавление, и счастливые роды принесут и облегчение, и радость, – но наступило утро, и она родила лишь ветер. И так же Отец наш. Царь наш, случилось и с нами: рабы Твои, сыновья Твои, где бы они ни жили, исповедовались, молились, раздавали милостыню; весь народ Израиля снова и снова будто к великим родам готовился, но родился лишь ветер…"

Лжемессии появлялись в еврейской истории в разные времена и в разных странах, и все они заявляли, что их цель – восстановление еврейского царства. И всякий раз появление очередного лжемессии порождало многие надежды, а затем и горькие разочарования, раздоры в общинах, возникновение новых сект, а временами и отпадение от иудаизма.

Иосиф Флавий писал о появлении лжемессий за сто лет до разрушения Второго Храма, когда римляне все больше и больше теснили Иудею, и народ видел свое спасение только в приходе Мессии. "Появились люди… – писал Флавий. – Они обманывали и вводили в заблуждение народ… Народ действовал под их влиянием, как безумный, и шел за ними в пустыню, думая, что Господь удостоит их лицезреть предзнаменования свободы". Иосиф Флавий упоминает лжемессию по имени Теудас, который звал народ к Иордану и обещал, что река расступится перед ними; римская конница разогнала толпу, а его самого взяли в плен. Был некий еврей из Египта, который собрал тридцать тысяч человек, привел их к Масличной горе и обещал, что стены Иерусалима падут перед ними: римские солдаты рассеяли толпу, а лжемессия бежал. Был еще один мнимый избавитель, который повел многих в пустыню, где их перебили римские воины. И был даже лжемессия, который во время падения Иерусалима увлек за собой людей в горящий Храм – навстречу чудесам, где они и погибли в пламени.

Приход Мессии ожидали и в середине пятого века, и на острове Крит объявился некий Моше, который пообещал провести евреев в Святую Землю – пешком по морю. В назначенный им день его последователи собрались на берегу моря, по его сигналу бросились в волны, и многие утонули.

В конце одиннадцатого века, во времена Первого крестового похода, еврейские общины Византии ожидали пришествия Мессии. Беглецы с севера рассказывали о пережитых мучениях – предмессианских страданиях и о том, что будто бы из-за "темных гор" уже двинулись к ним на помощь несметные полчища десяти исчезнувших колен Израиля, к ним присоединяются войска из Хазарии, и как только крестоносцы придут в Палестину и "наполнится гумно", вот тут-то еврейские отряды и набросятся на них и начнут "молотить": так было обещано у пророка Михи – "Поднимись и молоти, дочь Сиона!" В Салониках уже говорили, что появился Илья-пророк, предтеча Мессии, что в него поверили даже христиане, и что будто бы салоникский епископ укорял местных евреев: "Чего вы ждете? Продавайте дома и вещи и идите в Палестину, потому что ваш Мессия уже выступил". Люди бросали все свои дела и собирались в синагогах, чтобы в посте и молитвах дождаться того момента, когда их позовут в путь, в Святую Землю. В тот период лжемессии появлялись во Франции, в Испании и в Германии.

В двенадцатом веке, в Йемене, когда арабы насильно заставляли евреев принимать мусульманство, явился мнимый избавитель, который уверял, что подошли мессианские времена, и призывал евреев разделить свое имущество среди бедных. Брожение среди евреев Йемена вызвало известное послание Рамбама, чтобы укрепить их в вере, – и это послание зачитывали во всех йеменских общинах. Рамбам писал об этом: "Меня беспокоила судьба тамошних евреев, и я написал им три послания по вопросу о царе-Мессии, его признаках и о знамениях времени, когда он может появиться, причем внушил им, чтобы они предостерегли этого человека, чтобы он сам не погиб, а с ним не пострадали бы общины. Кончилось все это тем, что через год его схватили, а все приверженцы его разбежались. Один из арабских царей, схвативших его, сказал ему: "Что же ты наделал?!" А тот ответил: "Господин мой, царь, все это я сделал по слову Божию". "Чем ты это докажешь?" – спросил царь. И тот сказал: "Отруби мне голову, а я тотчас же оживу и встану в прежнем виде". "О, это действительно большое чудо! – воскликнул царь. – И если ты его совершишь, то и я и весь мир поверим, что твои слова истинные, и что наши предки завещали нам пустые, бесполезные верования". Царь приказал подать меч, этому несчастному отрубили голову, и он погиб. Да будет его смерть искуплением для него и для всего Израиля! Евреи же во многих местах были наказаны денежными штрафами. Однако и теперь еще (спустя двадцать лет) там есть неразумные люди, которые говорят, что этот человек скоро воскреснет и встанет из гроба".

После отступничества лжемессии Натан из Газы продолжал утверждать, что именно "странные действия" Саббатая Цви служат доказательством истинности его мессианства: "Ибо если бы он не был Избавителем, он не знал бы этих отклонений. Когда Богу угодно засветить над ним Свой свет, он совершает многие странные в глазах людей поступки, и это доказательство его истинности". Радикально настроенные саббатианцы полагали, что поступки Мессии служат для них образцом, и потому приняли ислам вслед за Саббатаем Цви. В отличие от них умеренные саббатианцы считали, что не следует принимать ислам, потому что только Мессия достиг границ нового мира, в котором старые законы утрачивают свою силу. Впоследствии многие из умеренных отошли от саббатианства и стыдились своего прошлого. Происхождение от предков-саббатианцев считалось величайшим позором, особенно в девятнадцатом веке, и в некоторых общинах даже уничтожили все документы, которые могли бы указать на такое происхождение.

Поначалу пропаганда за отступника Саббатая Цви проводилась совершенно открыто, но когда прошли годы, и не сбылась надежда на его триумфаль^е возвращение из мира зла и нечистоты, саббатианство ушло в подполье. Появились мелкие секты, во главе которых стояли ученики и родственники Саббатая Цви, выдававшие себя за Мессию.

Ссылаясь на указания Талмуда, что "Сын Давида придет только в такой век, который будет или совсем порочным или совсем невинным", саббатианцы делали вывод: если уж невозможно стать святыми, то станем тогда грешниками. В саббатианских сектах считалось, что зло может быть побеждено только лишь злом: все должны сойти в царство зла, чтобы победить его изнутри; что чем грязнее тело, тем чище душа, и потому идеалом святого является та степень, о которой сказано в кабалистической книге "Зогар": "Хорош внутри, но покров его плох".

Еще в начале двадцатого века в Салониках существовала саббатианская секта "дёнме", что в буквальном переводе с турецкого означает – обращенный, перевернутый. В секте было около десяти-пятнадцати тысяч членов, они жили замкнуто, вступали в брак только между собой, выдавали себя за правоверных мусульман, но тайно исповедовали свою веру. Члены секты верили в единого Бога и в его пророка Саббатая Цви; верили, что настанет время, когда все евреи признают его и станут "мааминим" – "верующими" (в Саббатая Цви), а до этого нельзя вступать с ними в брак; верили, что загробная жизнь существует только для "мааминим"; во внутренней жизни соблюдали законы Моисея и имели свой суд, который разбирал дела между "мааминим" по законам еврейского права; запрещали кровавую месть, многоженство, разводы и употребление спиртных напитков. Каждый член секты имел два имени: одно для этой жизни, другое – для рая, и все они отмечали день девятого ава – день рождения своего учителя. Некоторые мусульмане в Турции и по сей день помнят о своей причастности к саббатианской секте "дёнме".

ОЧЕРК ДВЕНАДЦАТЫЙ

Саббатианские секты в Подолии и Галиции. Яаков Франк и новое движение «франкизм». Диспут франкистов с раввинами и сожжение Талмуда. Второй диспут – и переход франкистов в католичество. Ева Франк и конец «франкизма».

После смерти Саббатая Цви мессианские идеи продолжали волновать польских евреев. Время тому способствовало: притеснения, угрозы, ритуальные процессы и погромы с их жертвами порождали к жизни прежние мечты об избавлении народа, мечты о достойной жизни на собственной земле. Особенно это проявилось в Подолии, которая в конце семнадцатого века почти тридцать лет находилась под властью Турции. Турецкие евреи-купцы приезжали туда на ярмарки и распространяли среди невежественной и суеверной массы учение саббатианцев. А из Подолии их влияние перешло уже и в соседнюю Галицию. Евреи этих областей отправлялись специально в Салоники, в саббатианские секты, и возвращались обратно с верой в новое пришествие Мессии, который в облике Саббатая Цви потерпел поражение только лишь за «грехи поколений».

В конце семнадцатого века некий еврей из Гродно по имени Цадок, "удостоившись озарения", разъезжал по городам, совершал чудеса и предсказывал, что Мессия явится в 1695 году. Современник писал о нем: "Это был простак и невежда. Рассказывали, что раньше он занимался винокурением и был даже неграмотен. Нечистая сила пристала к нему, и он вдруг стал пророчествовать, подкрепляя свои пророчества разными кабалистическими выражениями и выкладками". Но более известным провозвестником нового пришествия Мессии стал польский кабалист Хаим Малах. Он долгое время провел в Салониках, Измире и Стамбуле в кружках саббатианцев, а воротившись в Польшу, стал учить в тайных кружках, что Саббатай Цви снова явится в 1706 году, то есть через сорок лет после своего вынужденного перехода в ислам, и освободит свой народ подобно Моисею, который сорок лет провел в земле мидиан, прежде чем Господь повелел ему освободить евреев из египетского плена.

Другой польский кабалист Иегуда га-Хасид тоже поверил в скорое наступление начала чудес и основал группу "хасидим" – благочестивых. Он путешествовал из города в город и в синагогах, со свитком Торы в руках, призывал народ к плачу, покаянию и непрерывным постам, чтобы ускорить пришествие Мессии. У него оказалось много последователей, и один из них, как сообщал современник, "известный своим благочестием еврейский ученый по имени Шимшон… шесть лет подряд почти ничего не ел… и кроме того совершал "голус", то есть вечное скитальчество, при котором нельзя оставаться два дня на одном месте и нужно носить волосяной мешок на голом теле… Когда Шимшон по вычислениям нашел, что число его грехов слишком велико для того, чтобы этим путем он мог добиться прощения, то он решил заморить себя голодом… Это сделалось известным во всем крае, и евреи стали почитать покойного как святого".

Вскоре Хаим Малах вместе со своими последователями вошел в группу "хасидим", их количество значительно возросло, и тогда они решили переселиться в Эрец Исраэль, чтобы там уже дожидаться пришествия Мессии. В начале 1700 года несколько сот человек отправились в путь. Они шли пешком, останавливались в городах и местечках, и их предводитель рабби Иегуда га-Хасид, одетый в белый саван, бил себя в грудь, рыдал, призывал евреев к духовному очищению для скорейшего избавления гонимого народа. В пути к ним присоединялись новые последователи, и скоро их количество возросло до полутора тысяч человек. Это было организованное шествие людей, поглощенных одной идеей, которые шли в Святую Землю для встречи со своим освободителем. Только тяжкая, беспросветная и неприкаянная жизнь могла дать толчок к такому походу. Около пятисот человек погибли в пути, Иегуда га-Хасид скончался через три дня после прихода в Иерусалим, а его последователи стали бедствовать, живя подаянием, пока не разбрелись постепенно по разным странам. Одни из них приняли ислам в Турции и примкнули к тайным саббатианцам, другие вернулись в Польшу, и лишь малая их часть осталась в Иерусалиме. Хаим Малах некоторое время жил в Эрец Исраэль, в его кружке тайно совершали символические богослужения, даже плясали, вроде бы, перед деревянным изображением Саббатая Цви, – но потом его изгнали из Иерусалима, и он умер в Польше.

В Подолии и Галиции существовало много тайных саббатианских кружков, и последователей этой ереси называли в народе "шабсицвинники" или "шабси": по имени Шабтай – Саббатай. Одни из них постоянно каялись, постились и "скорбели о Сионе", а другие, наоборот, позволяли себе разные излишества и распутства. "Были между ними и такие, – писал современник, – которые доходили до крайней степени преступности и перевернули вверх дном всю веру, считая Божественные заповеди грехами, а грехи – богоугодными делами. Они разрешали себе прелюбодеяние, воровство, ложные клятвы и делали это с намерением, чтобы насытить нечистую силу и тем ускорить пришествие Мессии". Против "шабсицвинников" выступили раввины главных общин Польши, и в 1722 году в торжественной обстановке – при трубных звуках и потушенных свечах – был провозглашен "великий и страшный херем" против всех саббатианцев, которые к определенному сроку не сообщат публично о своем раскаянии. Через несколько лет после этого снова провозгласили отлучение "всех верующих в Саббатая Цви, да сотрется имя его!" – во Франкфурте, Праге и Амстердаме. В воззвании амстердамских раввинов было сказано: "Когда-то из Польши исходила Тора, а теперь оттуда разносится зараза по другим странам". А еврейский летописец того времени писал: "Нет страны, где евреи занимались бы так много мистическими бреднями, чертовщиной, талисманами, заклинанием духов, как в Польше".

Некоторые сектанты публично покаялись в синагогах – с воплями и плачем, ходили затем в черном и исполняли все обряды траура, но многие продолжали придерживаться этой ереси, только теперь они стали еще больше прятаться и скрывать свои убеждения. В глухих углах Подолии, Галиции, Буковины, Валахии и Венгрии существовали группы людей, которые втайне исполняли саббатианские обряды. Они утешали друг друга, что когда наконец-то придет долгожданный освободитель, все паны немедленно отдадут евреям своих лошадей с каретами, сами сядут на облучки и повезут их к Мессии. Рассказывали, что в галицийском городке Надворная польский пан, услышав про это, велел поставить всех своих лошадей во дворы к сектантам, чтобы те кормили их. "Если вы хотите уехать на моих лошадях, – сказал он, – то кормите их пока что овсом и сеном". Сектанты чуть не разорились от этой проделки будущего своего "кучера" и с трудом откупились от него.

В этой среде и в этой атмосфере ожиданий и появился в восемнадцатом веке человек по имени Яаков Франк и дал начало новому движению, которое известно в еврейской истории под названием "франкизм".

Он родился в 1726 году в маленьком местечке в Галиции, и настоящее его имя Яаков Леибович, или Яаков бен Лейб. Его отец был тайным саббатианцем и подвергался преследованиям за это, а Яаков еще в детстве выделялся необузданным характером, неохотно учил Талмуд и навсегда остался, как сам говорил, "простаком". Сначала он был приказчиком в лавке, а затем сопровождал странствующего еврейского торговца, который развозил по городам и местечкам ювелирные и галантерейные изделия. Во время поездок в Турцию Яаков познакомился с саббатианцами, и свобода их нравов пришлась ему по душе. В Измире он изучал практическую кабалу и учение саббатианцев, и там же он получил прозвище Франк, или Френк, – так обычно называли на востоке выходцев из Европы. Франк торговал драгоценными камнями и восточными материями, разбогател и в Никополе женился на четырнадцатилетней красавице Хане, дочери местного купца. Его богатство и умение подчинять себе людей привлекали к нему многих последователей, и это обстоятельство, возможно, пробудило его честолюбие. Франк задумал стать во главе турецких саббатианцев, и для этой цели перешел в магометанство, но те его не приняли, и ему пришлось вернуться в Польшу. В 1755 году он образовал в своем родном местечке первую группу франкистов, двенадцать человек, и стал завязывать связи с тайными саббатианскими группами Польши.