Текст книги "Между Раем и Адом (СИ)"

Автор книги: Фелиция Шай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Родственные узы. Часть 2

Катрин

Спокойным и ровным шагом я прошла в библиотеку. Кажется, я уже могла сюда приходить и хоть с закрытыми найти любую, из интересующих книг. Могла спокойно найтись в этом лабиринте, что сведет с ума любого, кто случайно набредет на него, не бывая ни разу. А я могла. Вот так просто. И в данный момент, я пришла сюда не для того, чтобы в очередной раз расслабиться за приятным чтением и пролистать одну страницу за другой. Я спешила к отцу, чтобы рассказать ему как все прошло.

Неспешно, слушая только стук каблуков по полу, я дошла до нужного места, где потайная дверь уже пропустила меня внутрь небольшой комнаты, стенами которой служили многочисленные ряды шкафов.

В кресле сидел отец.

Ровным взглядом он пробегался по страничкам какой-то книженции, что заинтересовала его в этот вечер. Лениво перелистывал страницы и попивал чай из сервизной кружки, расписанной золотом.

– Как полетали? – Спросил он ровным, почти скучающим тоном.

Такие вечера для нас были вполне обычны: мы с ним любили посидеть в семейной библиотеке в уютных бархатных креслах и обсуждать новости Рая.

Она выглядела, как огромный лабиринт, путь из которого мог найти только член нашей семьи, ибо везде были скрытые подсказки на случай, если заблудишься.

Теплый камин трещал поленьями, а огонь заботливо скользил по дереву, сжигая его и превращая в угольки. Под эту музыку легко думалось, а с отцом, который мог поговорить на абсолютно любые темы – тем более. Политика, образование, медицина – все, что показалось бы Кейт скучным и неинтересным. А зря. Как любил говорить отец – если ты не интересуешься политикой, то она будет интересоваться тобой. Что ж, сестричка, готова побыть пешкой в нашей игре?

Не то, чтобы я была зла на Михаила за его планы, но надвигалось одно не самое приятное событие, которое заставит забыть о моих собственных принципах и сражаться бок о бок с сестрой. Все твердили, что это необходимо, на мой же взгляд – было одним из проигрышных дел, ведь неизвестно, что взбредет в голову сестричке.

– Неплохо. Кажется, она поверила, – ответила я, беря в руки чашку теплого чая и вдыхая его аромат.

Как мне это нравится. Луговые травы давали безумный аромат, что кружил голову и расслаблял. У нас на кухне всегда стояли только лучшие сорта чая, которые можно было только пожелать. Этот – особенный – небесный, собирался в Райском саду, в котором растут все виды растений, что когда-либо существовали за историю человечества. Лаванда, ярче всего выделявшаяся из всего букета, напоминала о прошлом и заставляла воспринимать настоящее. Наверное, именно травяные чаи больше всего были у нас в почете, поскольку они давали какое-то особенное свое настроение и, что самое интересное, под каждый случай – свой. Лаванда – для переговоров, бергамот – для страстной беседы, ромашка – на случай трагедии.

В общем, сделав небольшой глоток, я закончила свою мысль, вкладывая в нее как можно больше презрения, ведь не видела в этом ничего странного:

– Счастливая дура. Надеюсь, ее быстро убьют.

– Не говори так о сестре, Катрин, – произнес отец, в общем, не проявляя никаких эмоций. Будто бы эту фразу надо было сказать ради приличия, а не ради того, чтобы усмирить мой пыл. – Да, она не заслуживает своего райского имени, но она не дура. Присмотрись лучше к ней внимательней. Поспрашивай что-нибудь. Обычные женские диалоги. Что вам сейчас интересно? – Скучающе спросил отец.

Он всегда говорил таким ровным, почти сонным тоном, будто ему все равно. На самом деле я его понимала. Проживи несколько миллиардов лет и не заскучай на этой земле. Эмоции папе были чужды. Во всяком случае, самое яркое, что я когда-либо смогла увидеть – гнев и ярость в борьбе. В остальное время он холоден, рассудителен и, может, даже печален. Быть может, когда-то он умел радоваться, смеяться. Искренне, как это делают обычные ангелы. Порой я думала о том, что душа отца умерла вместе с нашей мамой, ведь ее смерть его пошатнула настолько, что он не выходил из их общей комнаты на протяжении недели.

Однако его попытки нас сблизить ради дела, очень раздражали. Я не хотела никаким образом с ней общаться. Не хотела даже видеть ее лицо и мне каждый день претило, что мы похожи с ней как две капли воды!

– Ей интересны только убийства. Это наверняка. А, ну и пытки, – фыркнула я, делая еще один глоток чая.

– Неправда. – Возразил отец, – её подругу недавно убили. Поговори с ней об этом. Уверен, если ты сможешь втереться к ней в доверие, раскрывая самый потаенные ее секреты и страхи, то в скором времени вы сможете начать вместе тренировку, – ухмыльнулся Михаил.

Забавно. Из уст архангела фраза «втереться в доверие» играла несколько иными красками. Мы делали это не ради себя, а ради Рая. Смертные же это фразу перековеркали, наполняя с каждым разом ее все более темным смыслом. Они это делали в личных целях, никого не спасая. Конечно, я безумно любила смертных, но были и отдельные и, которых не хотелось и в жизни бы знать.

Скривившись, я вздохнула и спросила у отца, стараясь не показывать всей своей лютой неприязни:

– Это обязательно? Ну, я про ее участие в…плане?

Я несколько раз повторяла это и ему, и совету архангелов – все без толку. «Вы – сестры-близнецы и должны биться вместе». У меня не было достаточных аргументов против Совета, который так упорно настаивал на нашем с ней тандеме. Видимо, были у них какие-то свои секреты, которые пока что раскрывать было рано. И правда, мы ведь только один вечер друг с другом провели. Нельзя было еще говорить хоть о каких-то планах, касающихся надвигающейся беды.

– Ты же слышала Селафиила… – устало проговорил отец, откладывая в сторону книгу и потирая виски указательными пальцами – верный признак того, что я уже начала перегибать палку, но и сдаваться не спешила.

– Слышала, но…

– И Уриила тоже. Они в один голос говорят, что Отец повелел вам сражаться вместе. А, как ты знаешь, он общается с Судьбой и знает ее дальнейшие планы, – сказал отец, и я решила, все же, промолчать. Точнее, уступить ему, ведь оспаривать все равно было бы бесполезно.

Селафиил и Уриил говорили с Богом. Точнее, они могли получать от него советы и наставления, приказы и благословения на дела. Однако больше они ничего не говорили. Им строго-настрого запрещалось рассказывать подробности беседы с Богом. Только конкретные вопросы и ответы, не больше. Но если Селафиил пытался доносить как можно больше информации, при этом не нарушая правил, то Уриил мог просто сказать: «Так повелел Отец». Все. Раздражал этим до невозможности. Это меня с одной стороны и восхищало в архангелах, а с другой же невероятно бесило, ведь эти прекрасные существа делали абсолютно все, чтобы следовать законам и при этом в наглую умалчивать подробности, которые могли бы и помочь в дальнейшем!

– Есть вести со стороны? – Спросила я после некоторого молчания.

Не любила я эту тишину. Будто бы в ней повисают неразрешенные вопросы или тема, о которой обе стороны старательно умалчивают и пытаются отогнать даже одну мысль о некомфортном вопросе. Но эта самая тишина подсказывала как раз-таки собеседником то, что стоило бы продолжить общение, ведь от темы разговора они все равно не уйдут, а так тишина в один момент лопается, как порванная струна и кто-то не выдерживает и начинает говорить.

– Пока идут только сборы. – Неоднозначно ответил отец. – Они старательно шифруются и, якобы, не пускают к себе ангелов. Наш разведчик доложил, что их численность пока невелика и, возможно, бояться нечего, – продолжил он, а меня это только насторожило.

– Сколько конкретно? – Я напряглась.

Приблизительная информация меня не устраивала, ибо это значило, что от меня могут что-то скрывать. Неведение для меня было самым большим страхом, которого я боялась, как огня. Особенно в ключе надвигающейся беды. Вы ведь наверняка поняли уже это? В Раю назревала война, к которой мы готовились уже как полгода, но серьезные обороты все начало приобретать только недавно. Ангел, который смог проникнуть в ряды повстанцев доносил нам некоторую информацию. К сожалению, я не знала его имени, иначе бы каждый день молила Великие Силы, чтобы с ним все было хорошо.

– Около…

– Сколько. Конкретно, – отчеканила я. Вполне возможно, так не стоило себя вести, ведь в голосе явно слышалось неповиновение отцу. Он не хотел раскрывать информацию, а я не хотела оставаться в неведении.

– Около десятка тысяч и с каждым днём увеличивается в разы, – наконец, ответил он так спокойно, будто бы речь шла о сотне или двух.

От шока я вскочила с кресла, роняя на пол чашку. С глухим стуком она упала на белый ковер, и по полу растеклось бардовое пятно, напоминающее кровь, что алым цветком появляется на груди у воина. Сердце внутри бешено заколотилось. Это немало, это огромное войско, которое хочет противостоять системе, и оно только растет. А что, если Кейт переманят туда гораздо раньше, чем это сделаем мы?

– Десять… тысяч? – Прошептала я, чувствуя, как сердце пропускает удары, то замедляясь, то вновь ускоряясь и заставляя кружиться голову. – И только растет?..

Да, я воин, я была готова к битве, и я хотела защищать Рай, но когда дело дошло до реальной угрозы…мне стало страшно. Я вспомнила, как погибла мать на руках у отца и очень не хотела повторить ее участь. Точнее, это было бы честью – погибнуть, защищая родное место, но страшно. Все ведь боятся смерти, да? Я не хотела глупо отдать жизнь, боялась, что меня убьют еще вначале войны и я так и не увижу нашу победу.

– Пап, это не «невелика», это достаточная армия. Армия, которая готова биться до последней капли крови, – сказала я, отойдя от шока и взмахом кисти убирая пятно с ковра. – Ты то как генерал должен это знать.

– Сядь, Катрин. – Спокойно приказал мне отец, и я тут же послушала его. – Это немногочисленно. Поверь. Тебя пугает цифра солдат? Не переживай, нас в сотни раз больше. Тем более, когда теперь вы с Кейт будете сражаться вместе, это создаст мощнейший дуэт, – произнес он, глядя в мои глаза.

– Скажи. Почему нельзя всех заставить уверовать, как мы планируем это сделать с Кейт? – Спросила я, держа в руках уже пустую чашку и смотря в нее. От стенок по-прежнему веяло теплом и ароматом трав.

– А ты представь, сколько сил тогда потребуется Уриилу, чтобы заставить поверить такое количество ирамитасов? Он ослабнет, Кэт, и очень сильно. Если даже не погибнет от истощения, – сказал Михаил, меняя позу в кресле. Он поставил локти на колени и слегка подался ко мне, сцепив руки в замок.

Папа пытался меня успокоить, я это видела по его взгляду. Однако тяжело успокоить человека, который только и думает о том, что его могут убить. Что на него пойдет эта толпа. Но ведь… я буду не одна. Будет и остальная армия под руководством отца, а он – великий воин. И быть может трусость – самый великий мой грех, но я ни разу не была в сражениях! Да, в первой войне, в которой участвовала наша мать я помогала в штабе – сидела с Рафаилом и выполняла его указания.

На этой неоднозначной фразе, на которую я так и не нашлась, что же ответить, разговор с Михаилом закончился. Я не стала спрашивать подробности штаба, а отец не узнавал в деталях про полёты. Над нами так и повисла недосказанность.

Поднявшись с кресла, я кинула отцу фразу о спокойных снах и ушла прочь. Тяжелая дубовая дверь, ведущая в библиотеку, с легкостью поддалась мне, пропуская в гостиную. Конечно, можно было бы использовать и потайные ходы, с помощью которых получалось перемещаться по особняку вдвое быстрее, но сейчас как-то было не до них.

Моя комната находилось в противоположном крыле от комнаты Кейт. Так произошло после смерти матери. Я знала ту легенду, что отец рассказал сестричке: о черных крыльях, и не очень хотела быть следующей. Да, я верила в это проклятие и потому не хотела, что бы Эмми так много времени проводила с этим демоном. Не хотела рисковать нашим рыжим ангелом.

Мои шаги глухим эхом раздавались по коридору, а им вторило сердце. Неспешно, ровно. Успокоившись от мысли о численности врагов и даже немного смирившись с неизбежным, я остужала разум и пыталась думать рационально.

Дойдя до комнаты, я осторожно толкнула дверь. Моё убежище поприветствовало меня легким скрипом и прохладным ветерком от форточки, что по глупости и, видимо, спешки забыла закрыть. «Вот мотылек», – подумала я, закрывая окно. На улице уже вовсю царствовала ночь, укрывая звездным одеялом город. Неспешно я расстелила себе кровать, а перед тем, как провалилась в сон, думала только об одном: завтра нужно будет достать Рафаила и выведать у него все подробности, а то негоже, чтобы я и не знала всего, что в дальнейшем коснется не только моих крыльев, но и всей моей семьи.

Яркие лучи солнца, проникающие через окно и заскользившие по комнате, заставили на пару секунд спрятаться от них под одеялом. Не люблю я такое: когда с ночи забываю закрыть шторы, а утром меня будит яркий райский свет. Однако чем раньше ты встанешь, тем больше дел успеешь за день. С утра мы обычно с отцом уходим в Штаб и там проводим целый день, а сон и лень созданы для таких, как Кейт. Я искренне надеялась, что сегодня от архангелов новости будут получше, и мы все же найдем способ не приплетать к этой борьбе мою сестричку.

Приведя себя в порядок, я спустилась к отцу. Стоит отметить, что в Раю в то время одевались крайне строго – для девушек были придуманы белые, не вызывающие платья с длинными прозрачными рукавами и юбками в пол. Мужчины же одевались по классике – черные брюки, белая рубашка, черный пиджак. Больше всего мне нравится, что этот образ смертные перенесли сквозь века и даже в 21 веке считают красивым. Однако, сегодня в столовой сидели только я и отец. Эмми давно уже убежала на учебу, а Кейт дали отдых в один день. На мой взгляд, демоны слишком недобросовестно относятся к своей работе. Да и черт с ними.

Штаб. Величественное место, выглядящее, как огромный замок. Он был построен из светлого камня, что на солнце отливал ярчайшим светом, который вынести мог только глаз ангела. Сотни ступеней вели к огромной двери, а по бокам лестницы красовались статуи ангелов и архангелов. У подножия были изображены Гавриил и Рафаил, а у самого верха, у дверей, мой отец и Уриил. Воинственные, в доспехах. Я всегда мечтала, чтобы моя статуя тоже когда-нибудь тут стояла, чтобы я была в почете, и меня знал весь Рай как лучшего воина. Именно потому я каждый день тренировалась, узнавала структуру нашего измерения, работала в штабе чтобы достичь таких же высот, как остальные архангелы. Чтобы быть ничем не хуже их.

Распахнув двери, мы тут же попали в огромный зал. Потолок поддерживался огромными толстыми колоннами, что были украшены сотнями узоров. На полу не было ковров, только холодная мраморная плитка. У дальней стены зала стояло восемь высоких кресел, на которых обычно восседали архангелы. Но сегодня их тут не было, скорее всего, они находились в переговорной. По сути, у меня была одна задача – заниматься архивом душ и их книг судеб, где были расписаны все сценарии их жизни. Мне эта работа очень нравилась, однако, на сегодняшний день была цель куда интереснее: я желала найти Рафаила и узнать у него все, что скрыл вчера от меня отец. С этим архангелом я состояла в достаточно неплохих дружеско-деловых отношениях, так что выведать у него тайны не составит большого труда. По крайней мере, я на это очень надеялась.

Расставшись с отцом, я ушла в один из многочисленных коридоров, что вели из зала. Путанные, подобно огромному лабиринту они вели меня в нужном направлении. Рафаил был главным лекарем, так что и искать я его пошла именно в больничное крыло. Что составит труда, пройтись по лабиринтам Штаба и найти одного архангела среди сотни других?

Быстрым шагом я шла к своей цели, пока, погрузившись в мысли, не столкнулась с Рафаилом. В прямом смысле этого слова. Видимо, я слишком сильно разогналась, так что от резкого удара, чуть было не упала на пол, если бы не архангел. Он ловко перехватил мою руку, не давая упасть на пол.

– И куда ты так летишь, дочь Михаила? – Спокойно спросил Рафаил.

– Пока что пытаюсь не упасть, держась за твою сильную руку, – усмехнулась я и резко подтянулась вперед, вставая, наконец, на ноги. – А на самом деле мне нужен ты. Догадываешься зачем? – Моё выражение лица вновь приняло невозмутимость, и я, поправив платье, глянула на Рафаила снизу-вверх.

– Понятия не имею, зачем тебе понадобился архангел-лекарь. Кровью не истекаешь, в обморок, вроде бы, не падаешь, – и вновь этот ровный голос. Такой же, как и у отца. Хотя нет, отец говорил сухо, а в голосе Рафаила будто бы проскакивала какая-то мелодия, будто бы он говорил нараспев. – Однако, раз прекрасный воин налетел на меня, будто птица, вылетевшая из клетки, дело серьезное.

– Рафаил, сколько раз, я просила называть меня просто Катрин, – вздохнула я. Я его безумно любила, ведь этот ангел был способен на потрясающее спокойствие, которое имело восхитительную особенность передаваться другому человеку. Но вот весь этот излишний пафос иногда мог раздражать.

– Да. Дело серьезное, и я знаю, что только ты способен ответить… хотя бы на половину моих вопросов, – призналась я. – Так что пойдем в переговорную, и ты мне расскажешь. У тебя, я полагаю, дел нет?

– Разве что спасти тысячи душ смертных, помогая им и даруя знания в медицине, а также…

– Значит, нет, – вновь кивнула я, беря архангела за руку и оттаскивая в свою переговорную комнату.

На самом деле «переговорная» была слишком громким названием. Скорее, это была очень уютная комната с дубовым столом и парой стульев, в которой можно было обсуждать дела или проблемы, мерно попивая чай. Тут я почти что не появлялась, так как дел всегда хватало больше, чем надо и приходилось постоянно перемещаться по штабу.

– Итак. Мне нужно знать, что именно связывает нас с сестрой, что говорят твои братья о приближающейся угрозе, и почему мы не можем оставить ее за облаком? – Задала я сразу три вопроса, дабы Рафаил сориентировался в общей сути темы и хотя бы что-то начал мне рассказывать. Как я подумала, это оказалось сложнее, чем было по плану. Архангел оказался не сильно разговорчив.

– Ты сама понимаешь, пути Отца нашего неисповедимы, и я не смею отвечать тебе на вопросы, касающиеся приближающейся беды, – нараспев проговорил Рафаил, и я сдержано вздохнула. Ну да, это было бы слишком просто, если бы он смог выдать все, как на духу.

– Слушай, можешь хотя бы про эту сестринскую магию полностью рассказать? Я ведь даже не понимаю, почему надо уговаривать Кейт и сближаться с ней ради одной только битвы. Ладно, войны, – я глянула в его глаза, надеясь, что он смилуется надо мной и моим любопытством.

Лекарь вновь тяжело вздохну и глубоко задумался. Взгляда он не отвел, но отсутствующим тот точно стал. Будто бы смотрел сквозь меня и, по правде говоря, это всегда немного пугало в ангелах. Они никогда не отведут взгляда в пол, дабы уйти в себя, решая проблему. Нет. Они будут смотреть вдаль, будто бы видят будущее и только потом начнут говорить. Я искренне надеялась, что к их годам не стану такой же и не буду пугать молодое поколение. Понадобилось всего пару минут, чтобы Рафаил наконец-то принял решение и вновь заговорил:

– Давным-давно, когда ирамитасы только начинали свой путь в нашем мире, появились две сестры, похожие, как две капли воды. Отражение друг друга. Красота движений и элегантность в сражениях – они были лучшими в своем роде. Уста передавали друг другу шепотом, что они связаны самой яркой и светлой магией. Но шепот был звучен, подобно грому. Разлетелся этот слух и дошел до наших времен. Ни одна из сестер не уступала другой по силе и красоте. Как-то они решили, что не хотят жить друг без друга. Что их боль общая, одна на двоих.

Девушки придумали заклинание, что в случае смерти одной умрет и другая, ибо не хотели они жить по одиночке. Одной нанесут вред, вторая тут же получит рану. Магия эта была сильна, будто прочная нить самой Судьбы повязала их. В одной из битв сестры пали, но поклялись, что если когда-то в их роду появятся две, такие же, как они, похожие друг на друга, как два осколка зеркала, их магия будет защищать молодых воинов. Умирая, они коснулись осколков своих мечей и превратили их в два амулета. Вы с сестрой – и есть те самые, кого они будут оберегать и придадут небывалую силу.

Рафаил закончил свой рассказ. Поверженная в шок, я не сразу смогла заметить его легкое движение правой рукой. В воздухе ненадолго появилось золотистое облачко пыли, а когда его ладонь раскрылась, в руке у него лежали два кулона в виде осколков меча, закованные в янтарь.