Текст книги "Коми народные сказки"

Автор книги: Федор Плесовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ВОЙНА ИЗ-ЗА РЖАНОГО ЗЕРНЫШКА

Все началось из-за мыши и воробья. Да и ничего не поделаешь: как вышло, так и вышло – назад не вернешь.

Давным-давно на лесной опушке дружно жили мышь и воробей. Добра у них было вдоволь. Натаскали они к мышиной норке груду ржи. Разделили рожь пополам, осталось одно зернышко. Мышь и говорит:

– У тебя, воробей, крепкий клюв, тебе и зернышко надо делить – раз клюнешь, и оно пополам.

А воробью не хочется свой клюв тупить, он и отвечает:

– У тебя, мышь, зубы острые, тебе и зернышко надо делить. Раз надкусишь, – оно пополам.

А мышке тоже не хочется острые зубы тупить.

Ни мышь, ни воробей не желают друг другу уступать. Стали они спорить, перекоряться, потом браниться.

Наконец, воробей смотрел, смотрел, клюнул зерно, сразу его проглотил и вспорхнул на ветку.

Мышь себя от злости не помнит. Под березой бегает, сама воробья стыдит, а он ее дразнит и так и этак.

– Чик-чивик, я твою долю съел! Достань-ка меня, чик-чивик… Поймай-ка меня!

Воробей с березы все ниже и ниже спускается. Вот-вот его мышь ухватит. Старается она, старается, но ухватить воробья не может.

Разъярилась мышь, стала грозиться:

– Погоди, воробей, я тебя проучу! Вот соберутся все звери и пойдут войной на птичий род.

А воробей в ответ чирикает:

– Не боюсь, не боюсь. Я всех птиц лесных, полевых соберу. Мы зверей перебьем…

Мышь обежала и поле, и лес, и луга, каждого зверя – большого и малого – оповестила, что птицы идут войной на зверей. Не могли этого звери стерпеть.

А воробей летал и чирикал, что звери решили истребить весь птичий род. Не могли этого птицы стерпеть.

На лесной поляне собрались большие и малые звери. Медведи когти навострили, волки зубы наточили…

Слетелись лесные и полевые птицы – столько их, что и красного солнца не видно. Здесь гуси-лебеди, орлы, филины и зоркие соколы.

Бросились птицы на зверей, и началась битва. Так один день прошел, другой, третий – триста дней пролетело. Все бьются звери и птицы. Из-за чего бьются, сами забыли. Кровь ручьями течет. Из ручьев стали реки, из рек – озера.

Напоследок остались в живых медведь и орел. Орел на елке, медведь под елкой – оба друг друга на чем свет бранят.

Взлетел орел, кинулся на медведя, а медведь – на него и сломал орлу крыло, но орел успел медведю лапы вывихнуть. Еле-еле убрался Мишка восвояси, но с тех пор он и потомки его так и остались косолапыми.

* * *

Голодный орел со сломанным крылом ходит у кровавого озера. Нет ему ни жизни, ни смерти. Вот до чего война довела!

Тут показался рыбак, поглядел на странное озеро и дальше пошел.

Орел заметил рыбака.

– Возьми меня к себе, добрый человек, – просит он. – Покорми, пока крыло заживет.

И рассказал орел рыбаку, как тут из-за неподеленного ржаного зерна война была, откуда кровавое озеро взялось и как в битве с медведем он себе крыло повредил.

Подумал рыбак, подумал и взял орла с собой. Орел у него целый месяц прожил, съел всех кур и гусей, цыплят и уток. Но крыло у него не зажило. И житья не стало рыбаку. День-деньской бранит его жена, уговаривает:

– Пристрели орла!

Нечего делать, заплакал рыбак, жалко раненую птицу, а все же посадил орла на забор, взял ружье, прицелился.

Стал орел молить:

– Пощади меня, добрый человек, покорми еще месяц.

Согласился рыбак. Зарезал корову, то мясом, то рыбой кормил орла. Начало подживать крыло. Да мужику от жены житья не стало. День-деньской бранится. Требует, чтобы пристрелил орла. Опять рыбак посадил орла на забор, орел опять молит его о пощаде.

Пожалел рыбак орла, зарезал лошадь, принялся кониной его кормить. Зажило орлиное крыло, и говорит орел рыбаку:

– Улечу я от тебя на три дня к дальней горе. Ударюсь о кремнистый камень. Если не обломится крыло, разделю я свое счастье пополам с тобой. Жди от меня щедрой награды.

И скрылся орел за тучей. Через три дня вернулся он и заклектал:

– Трижды ударился я крылом о кремень, первый раз крылом огонь высек, второй раз камень треснул, третий раз ударил – и камень раскололся. Садись на меня, хозяин, верхом, я тебя понесу над землей, покажу белый свет, награжу по заслугам.

Сел рыбак верхом на орла, руками за шею ухватился, полетел орел выше облака и спрашивает мужика:

– Ну что, хозяин, какой ширины тебе кажется земля?

– С пятак медный! – отвечает рыбак.

Тут орел вдруг кувыркнулся вниз головой, не удержался рыбак, камнем полетел вниз.

Падает рыбак, вот разобьется! Только не разбился, орел на лету поймал его, посадил к себе на спину и спрашивает:

– Ну, каково было падать?

– Чуть сердце из груди не выскочило! – отвечает рыбак.

И заклектал орел:

– Так же и мне было, когда ты первый раз в меня целился.

Выше орел летит, а под горой стоит богатая изба с точеными столбами, с высоким крыльцом. Семицветная крыша у избы так и сияет.

Говорит орел:

– Здесь моя старшая сестра живет. Давненько я с ней не виделся.

Вот опустился на землю орел и вместе с рыбаком явился в горницу к сестре. Поздоровались они, поклонились.

А сестра-богачка перед зеркалом сидит, надевает бусы. Обличье у сестры человечье, только когти орлиные.

– Что же ты, братец, родню забыл? – говорит сестра.

Принялся орел рассказывать о войне из-за ржаного зерна, не скрыл, как мужик его мясом кормил.

А сестра когтями стучит, орлиным голосом кричит:

– Лучше бы на войне ты голову свернул. За три года ни одного подарка мне не прислал! Улетай, откуда прилетел. Нет у меня никакого брата.

– Ну, – говорит орел, – легче в лесу орлу с медведем встретиться, чем бедняку-брату с богатой сестрой увидеться.

Посадил рыбака к себе на спину, полетел за облака, спрашивает:

– Большой ли, хозяин, тебе кажется земля?

– С пуговицу, – отвечает рыбак.

Опять перевернулся орел, рыбак полетел камнем вниз, орел подхватил его, посадил на спину и заклектал:

– Ну, говори, каково было?

– Страшнее я ничего не испытал, – ответил мужик.

– Вот так же страшно и мне было, когда ты во второй раз меня на забор посадил, – отвечает орел. Раскинул крылья, дальше понес мужика.

Летел, летел, глядь – впереди на высокой горе стоит низкая избушка.

– Здесь моя младшая сестра живет! – сказал орел. И опустился на землю.

Вошли рыбак и орел за ограду, а во дворе красавица дрова колет. Обличье у нее человечье, только глаза орлиные. Увидала она брата-орла, от радости заплакала, на шею кинулась, повела брата и рыбака в избу. Там за стол усадила, накормила и принялась расспрашивать, где брат летал-пропадал, отчего три года к ней не заглядывал.

Рассказал орел о большой войне из-за малого зерна, не утаил, как жил он у рыбака.

Три дня гостили рыбак и орел у доброй сестры. На четвертый – в путь собрались.

А сестра говорит рыбаку:

– Ты, добрый человек, моего брата поил-кормил, и я не останусь перед тобой в долгу. Вот тебе коробок. Я принесла его сюда из-за синего моря. Положи его за пазуху и не раскрывай, пока домой не придешь. Дома раскроешь его.

Попрощался рыбак с орлом и его сестрой и зашагал домой. Наклонился к ручью воды испить, да выронил коробок, а тот сияет, будто маленькое солнце.

Захотелось рыбаку поглядеть, что внутри лежит, да он себя пересилил, спрятал коробок за пазуху.

А в лесу голубики да морошки полным-полно… Наклонился рыбак поесть их и снова выронил коробок. Тут уж он не выдержал, повертел золотой коробок и самую чуточку приоткрыл.

Только приоткрыл, наземь от испуга повалился. Из щелки заструилось, зазвенело, потекло красное золото.

Текло, текло, столько его натекло, что перед рыбаком выросла целая груда монет.

Сидит рыбак, чуть не плачет, идти домой надо, а идти невозможно. Закрыть коробок рыбак не умеет, золото в лесу бросить жалко. А если его собрать – так не донесешь. И понял он, почему сестра орла запретила по дороге коробок открывать, да поздно уж было.

* * *

Сидит рыбак, сидит, что ему делать, не знает. Вдруг откуда ни возьмись подходит старик, борода седая, глаза злющие. Поглядел на груду золота, на коробок и говорит:

– Я твое золото на место положу и коробок закрою, только за это отдай мне через три года то, о чем ты сейчас забыл, а дома вспомнить.

«Ничего не забыл, – подумал рыбак, – жену свою помню, избу, лодку, рыбацкую снасть тоже помню».

И обещал отдать через три года то, о чем он сейчас позабыл, а дома вспомнит.

Старик этот был Тун-колдун.

Вынул он черный платок. Только махнул, дунул, как груда золота, будто ручей, потекла обратно в коробок. Когда последняя монета в него вошла, сам собой захлопнулся коробок. Спрятал рыбак коробок за пазуху, попрощался со старым Туном и побежал домой. А Тун крикнул вслед:

– Через три года приду за обещанным! Добром не отдашь – силой возьму.

Вернулся рыбак домой. Думал, что недели две дома не был. Но глядит – все соседи постарели. Жена выбежала навстречу – на лице морщины, проседь в волосах. Заливается от радости слезами. Оказывается, не пятнадцать дней путешествовал рыбак, а целых пятнадцать лет.

Принялся рыбак рассказывать жене, где он был, что видел, только утаил, как открывал по дороге коробок. Сейчас открыл коробок – золото ручьем потекло.

А жена, чтоб еще больше порадовать мужа, говорит:

– Как улетел ты на орле, у меня через полгода сын родился. Небось, ты забыл, что я ждала младенца. Сынок вырос умный, сильный, удалой красавец. Любые ремесла знает – и сам сыт, и меня кормит. Он и плотник, и охотник, и кузнец, и жнец, на все руки мастер.

Побежали рыбак с женой на опушку и видят, выходит из леса молодой удалец, точь-в-точь на отца похож.

Богато и весело зажили рыбак с женой. Всего у них вдоволь. Только юноша не весел. В лесу вырос – цену золота не знает, а пойдет в лес, слышит, как листва шумит, пророчит юноше тревожные времена.

Разбогатели родители. Рыбу да зверей ловить теперь им не нужно. Семьи сыта. Юноша силков не ставит. Заросли молодым кустарником его лесные угодья. Только из лука он бьет порой рябчиков и тетеревов и отдает дичь бедной старухе, что в лесной избушке живет…

Так прошло три года. Наступило время расплаты, Вспомнил рыбак обещание, данное старому Туну. Понял, что должен отдать старику единственного сына. Теперь рыбаку день – не в день, ночь – не в ночь. Рад бы он был все богатство на дороге оставить, только б с милым сыном не расставаться. Но таит рыбак свое горе.

А сын опять в лес пошел. Взял каленую стрелу, натянул тугой лук, выстрелил в рябчика, да не попал. Стрела средь деревьев пролетела и пропала в лесной чаще.

Отправился юноша стрелу искать и видит – стоит знакомая избушка под хвойной крышей, а в самую стену стрела вонзилась. Парень сразу узнал избушку – сюда он приносил лесной бабушке битую дичь.

Хотел парень вынуть стрелу и незаметно уйти, а старуха тут как тут.

– Здравствуй, охотник, – говорит бабушка, – я давно приметила, как ты мне тайком помогаешь. Зайди ко мне в избу, я тебе в воду погляжу, счастье наворожу!

Зашел парень в избушку. Бабушка налила воды в глиняную чашку, стала в воду глядеть и приговаривать:

– Ой, сынок, тебя ищет старый Тун. Живет он возле большой реки, стережет двенадцать дочерей. А сейчас черным коршуном летает над лесом, хочет исклевать твое сердце.

Рассказала парню, как и почему обещал рыбак отдать его старому Туну. И прибавила:

– Домой ты, молодец, не возвращайся. Иди на верхнюю поляну и пусти стрелу прямо по ветру. В стреле будет моя сила. Куда полетит стрела, туда и ты за ней иди, где упадет стрела, там и остановись. Доберешься ты до светлой реки. Как доберешься, залезай в густой прибрежный ивняк и сиди там, пока не прилетят на речной песок двенадцать белых лебедей. Одна лебедушка – твоя суженая. Ты спрячь ее белый платок и жди, что дальше будет.

Поблагодарил парень бабушку, попрощался с ней, родной стороне поклонился и пошел на лесную поляну. Там по ветру пустил он каленую стрелу. По воздуху стрела летит, по земле молодец бежит.

Упала стрела на сыпучий песок, на речной берег. Забрался парень в зеленый ивняк, стал ждать белых лебедей. День прошел, ночь промчалась, а как солнце взошло, прилетели лебеди. Ударились лебеди о сырую землю, превратились в белолицых красавиц, побежали в быструю речку купаться, а сарафаны и белые платки на берегу оставили.

Полюбилась парню самая молоденькая лебедушка. Подкрался он тайком и спрятал ее белый платок.

Вышли девушки на берег, оделись, белые платки накинули, ударились о речной песок, превратились в лебедей и улетели. Осталась одна младшая сестра. Бегает она, ищет свой белый платок.

Тут из густого ивняка вышел молодец и подал девушке платок.

– Прости меня, – говорит. – Я как увидел тебя, сразу полюбил.

Смутилась девушка, покраснела и тихо проговорила:

– Кто тебе указал дорогу ко мне?

Рассказал молодец все по порядку, как война пошла из-за ржаного зернышка, как отца орел унес, как отец дал обещание Туну. Поведал молодец и о бабушке, и о каленой стреле, что его сюда привела.

Сняла девушка-лебедь свое золотое колечко, надела парню на безымянный палец и ласково проговорила:

– Знай, куда ты пойдешь, туда и я пойду, потому что навек тебя полюбила.

И рассказала девушка-лебедь, что она младшая дочь злого Туна. Одиннадцать старших сестер любит и голубит Тун, а ее, меньшую, от третьей жены, поедом ест. Он и на матушку, как медведь кидался, в гроб вогнал, он и дочери не дает житья.

– Теперь старый Тун твоих родителей разорил, дом их сжег и тебя ищет повсюду, – сказала девушка. – Хочет он тебя сделать своим рабом, твоей горячей крови напиться. Но ты не бойся. Пошлет Тун за тобой стражу, ты не убегай, а сам иди страже навстречу. Когда приведут тебя к Туну, стой перед ним прямо. А еще запомни, в его доме для меня и сестер двенадцать горниц отведено. В самой последней живу я одна. Только ночь наступит, приходи ко мне и постучи в дверь золотым кольцом, дверь сама откроется.

Попрощался парень с девушкой, ударилась она о прибрежный песок, превратилась в белую лебедь и улетела.

Поглядел ей вслед добрый молодец, вздохнул и сел под сосной.

Сидит парень под сосной, не знает, что стража злого Туна его окружила.

Завидел парень стражу, но не стал сопротивляться, дал себя по рукам-ногам связать и к Туну отвести.

Ой, и страшен старый Тун. Из глаз искры сыплются, изо рта дым валит, волосы дыбом стоят. Поглядел на парня старый Тун и расхохотался.

– Ой, – кричит, – сын воробья, мышиное отродье, для того ли я тебя у твоего отца купил, чтоб потом потерять? Отчего ты из дома бежал, где от меня прятался?

Добрый молодец выпрямился и говорит:

– Я сам ушел к тебе от родителей. Ушел тайком, чтобы их не огорчать, но заблудился в дремучем лесу, Делай со мной, что тебе угодно.

Приказал Тун парню:

– Смотри мне в глаза.

А парень глядит и думает о том, что он ни в чем не виноват, а страдает за долги отцовские.

Смотрел Тун на молодца, но тот своих мыслей не меняет. Только эти думы и прочел Тун, да увидел еще образ своей дочери.

Устал Тун и говорит:

– Слушай, сын воробья, мышиное отродье, мой приказ – я женю тебя на своей младшей дочери от третьей жены, но за это к утру ты должен построить в лесу – на зеленом лугу – дворец. Построишь – свадьбу твою справлю, не построишь – голову отрублю.

Так сказал Тун и велел развязать парню руки и ноги. А добрый молодец пошел в сени, идет и двери считает. Нашел двенадцатую дверь, постучал в нее золотым кольцом. А там уже ждет его девушка-лебедь. Обнял невесту добрый молодец. Все поведал ей, а красавица говорит:

– Иди на середину зеленого луга, и моим золотым кольцом дважды прикоснись к земле. Явятся к тебе чудовища и помогут тебе построить дворец.

Попрощался парень с невестой, взял топор, вышел на середину луга, дважды провел по земле золотым кольцом. И загудела земля, вылезли чудовища. А парень помахивает топором и чудовищам приказывает:

– Ой, вы, чудовища, помощники Ыджыд вэрса[9]9
  Ыджыд вэрса – главный леший.


[Закрыть], рубите деревья, обтесывайте бревна, таскайте сюда!

Чудовища деревья валят, бревна обтесывают, а парень дворец строит – ведь он на все руки мастер. Чудовища ему помогают, кто окна прорубает, кто дверь навешивает. А молодец ставни и дверь узорами изукрасил, крышу покрыл, на точеных столбиках расписное крылечко сделал.

Только выглянуло солнце, поглядел Тун и своим глазам не поверил. Позвал молодца, говорит ему:

– Завтра пусть перед дворцом побежит светлая река и пусть вокруг дворца зашумит зеленый сад, а в саду запоют птицы. Выполнишь приказ – будешь мне зятем, не выполнишь – голову тебе отрублю.

И опять пошел добрый молодец к невесте. Снова она ему посоветовала провести по земле золотым кольцом.

Так и сделал парень. Явились чудовища, помогли ему выкопать русло реки и сад насадить.

Поглядел старый Тун и приказал парню к утру через реку построить хрустальный мост.

– Построишь, – говорит, – будешь с моей дочерью по мосту гулять, не построишь – казню.

И опять по совету невесты парень дважды провел кольцом по земле и снова чудовища помогли ему выполнить приказ злого Туна. Мост был готов. Невеста к мосту прибежала, милому проговорила:

– До утра нам надо бежать отсюда. А то отец даст приказ выполнить такую работу, что ни ты, ни чудовища не справятся.

И красавица превратилась в птичку-невеличку, полетела в горницу, где отец ее спал, и похитила черный платок. В нем заключалась колдовская сила. Много зла причинил людям Тун с помощью этого платка.

И сбросила птица перья, снова в девушку превратилась.

Спит старый Тун, не знает, что по хрустальному мосту ушла от него с женихом двенадцатая дочь и черный платок унесла. Она платок бережет, а парень – каленую стрелу, что к невесте его привела.

Взмахнула девушка платком, превратились жених и невеста в голубей и полетели на волю.

* * *

На заре проснулся Тун – глядит, через реку переброшен хрустальный мост, но не гуляют там парень с девушкой, глянул в шевачуман[10]10
  Шевачуман – берестяной короб.


[Закрыть] – нет платка, одна черная нитка осталась.

Разъярялся Тун, стал у месяца спрашивать, где дочь с женихом. Побледнел от страха месяц, и за лес закатился. Стал у солнца спрашивать, а солнышко отвечает:

– Ничего я об этом не знаю, не ведаю, ночью скрылась твоя дочь с женихом, а ночью я сплю.

Кинулся Тун на дорогу, стал, как собака, обнюхивать землю и воздух. И почуял он, в какой стороне беглецы.

Превратился старый Тун в серого волка, кинулся в погоню. Увидела голубка волка, взмахнула платком, встал частый ельник, не пробраться через него зверю, а голуби дальше полетели. Да недаром из глаз Туна искры летят. Загорелся лес и сгорел, а Тун снова бросился в погоню. Теперь он коршуном летит. Но девушка-голубка платком махнула, и туча скрыла коршуна.

Летят голубки дальше. Устали они, превратились в людей – пешком пошли на восток. А Тун из тучи выбрался и дальше в путь.

Вдруг видят, настигает их Тун. Пустил парень в него каленую стрелу, ударила стрела в Туна, приковала к земле злого ведуна. Не может он подняться. Девушка взмахнула над головой Туна черным платком, и превратился он в одинокую сосну.

До сих пор эта сосна стоит, скрипит от ветра, людей пугает.

А девушка под сосной костер развела, сожгла на огне платок, и пепел развеяла по ветру.

С той поры не осталось на земле ни одного злого Туна.

Парень с девушкой отыскали родителей – рыбака и его жену, справили свадьбу, построили в лесу избушку, стали жить-поживать, добра наживать.

СЕДУН

У крестьянина было три сына. Старший – Василий, средний – Федор, третий, самый младший, Седун. Так назвали его за то, что он с печи не слезал, все сидел там да сухую глину колупал. А двое старших братьев не глупые, не умные, не ленивые, не работящие, не поймешь какие.

Они, бывало, над Седуном смеялись:

– Слезай с печки да ползи на коленях, погуляешь, на красных девушек поглядишь.

А Седун в ответ:

– Не хочу я девушками любоваться. Ни к чему мне это.

Так и сидел Седун, а тут беда случилась. Отец заболел и перед смертью позвал к себе сыновей.

И завещал три ночи по очереди приходить к нему на могилу.

– Приходите все, – сказал отец. – Сначала Василий, потом Федор, потом и ты, Седун.

Ну, отец умер, похоронили его. Наступил вечер. Пора идти на могилу старшему сыну.

Страшно стало Василию и стал он просить Седуна:

– Может, ты пойдешь? Я куплю тебе за это красную рубаху.

– А, что же, пойду, – отвечает Седун. – Красная рубаха мне нравится. Была б у меня такая, я бы не сидел на печке.

Слез с печки. Живо собрался и на коленях пополз. Закутался в тулуп, сел на могилу и задремал… В полночь слышит отцовский голос:

– Кто тут?

– Это я – Седун.

– Ну, за это я подарю тебе коня.

Открыл глаза Седун, что такое? По небу ясный месяц плывет, по земле гнедой конь бежит, и глухо, глухо издалека голос отца доносится: «Не простой подарок взял сынок, придет время и братья тебе позавидуют. Если влезешь ты в левое ухо коня, то из правого выйдешь красавцем».

Голос умолк. Взял Седун под уздцы гнедого коня, отвел его к лесному ручью, вернулся домой и ни слова братьям не сказал о том, что с ним приключилось.

Вторая ночь наступает, надо идти на кладбище среднему брату Федору, а его оторопь взяла. Просит он Седуна:

– Седун, не пойдешь ли ты за меня, я сошью тебе за это сафьяновые сапоги.

– Пойду, – отвечает Седун. – Я потому сроду никуда в люди не выхожу, что разутый. Как обуюсь, пойду гулять.

Вечером Седун на отцовскую могилу пополз. Опять он там заночевал. Вдруг в полночь слышит отцовский голос:

– Кто тут?

– Это я – Седун.

Открыл глаза Седун, что такое? По небу ясный месяц плывет, по земле серый конь бежит, и слышится голос отца: «Не простой ты подарок взял, сынок… Если влезешь ты в правое ухо коня, то из левого вылезешь силачом».

Голос умолк.

Седун взял серого коня под уздцы, отвел к ручью. Сам вернулся домой и ни слова не сказал братьям о том, что с ним приключилось.

Наступила третья ночь, надо самому Седуну идти на кладбище. Седун на коленях пополз туда.

И опять он задремал на отцовской могиле. А в полночь открыл глаза Седун. За тучей плывет золотой месяц, по земле бежит вороной, златогривый конь, и слышится голос отца: «Ой, сынок, это всем коням – конь! Он станет летать ясным соколом по небу, рыскать серым волком по земле и тебе поможет добыть счастье и славу».

Седун опять отвел коня в чащу и домой воротился.

А той стороной правил царь, у него было три дочери: Марья, Василиса и Марпида. Царевны подросли, стали выбирать женихов. Царь дал девушкам шелковые платки. У одной красивый, синий, у другой – желтый, еще красивее, а у самой младшей, Марпиды-царевны, самый красивый, ярко-красный – горит как огонь. Ну, наутро повесили на крыше терема синий платок старшей дочери.

– Кто, – говорят, – его достанет, тот будет женихом царевны.

Эта весть по всему царству летит. Со всех сторон люди конные и пешие собираются.

Василий и Федор, оба холостые, тоже отправились доставать платок. Стал Седун просить:

– Братцы, не возьмете ли и меня с собой? Пусть вы не купили мне ни красной рубашки, ни сафьяновых сапог, я в старом пойду.

Братья только смеются.

– Молчи, дурак, куда ты пойдешь, сиди на печи.

Потом запрягли худенькую клячу, сели в сани и уехали. Братья уехали к царевне, а Седун пополз к лесному ручью. Кликнул он первого коня. Затряслась земля, прибежал конь. Седун, как велел ему отец, влез в конское ухо. В одном ухе парился-мылся, во втором одевался-обувался и вышел раскрасавцем.

Вскочил на гнедого коня и поскакал.

Перегнал он братьев: недалеко они отъехали. Загляделись они на доброго молодца, да разглядеть не успели. А Седун уже далеко впереди. Подлетел он к царскому терему на коне, выше кровли подпрыгнул, чуть-чуть синий платок не достал, и на царевну через окошечко глянул:

– Не та! – говорит.

Люди вокруг удивляются на молодца. Никто не знает, кто он и откуда.

– Смотри, – говорят, – мог бы взять платок, а не берет.

Седун вернулся домой, а братья все еще едут. Наконец, добрались. А Седун уже на печи сидит. Лицо платком завязал, одежду спрятал, а коня к ручью угнал.

– Ну, братья, что слышали, что видели возле терема? – спрашивает Седун у братьев.

– Ничего не видели, – говорят они. – Только видели красавца на коне, он на царевну поглядел, а платка не взял. Синий платок схватил заморский королевич.

Назавтра средняя дочь подняла над теремом свой желтый платок. Василий с Федором опять говорят:

– Сходим и мы, может, сегодня платок достанем. Седун опять стал проситься: «Возьмите меня!» Братья посмеялись:

– Молчи, куда ты пойдешь, лежи на печи, знай. Потом запрягли свою клячу и поехали. А Седун слез с печи, пошел в дубраву, кликнул другого коня, серого. В одно ухо влез. Мылся-парился, в другом одевался-обувался, силы набрался. Теперь он стал не только раскрасавцем, но и силачом-молодцом. Вскочил на коня и помчался. Вскоре он перегнал братьев и домчался до златоверхого терема, разогнал коня, подскочил к самому окошку, где царевна сидела. Поглядел на нее:

– Не та, – говорит.

И не взял желтого платка. Люди удивляются:

– Вот какой, мог взять платок и не взял!

Платок схватил какой-то князь. Вернулся Седун домой, коня угнал к ручью, одежду спрятал, лицо завязал. Ни о чем братья не догадались.

На третий день красный платок над теремом подняла Марпида-царевна, младшая сестра. Люди собрались со всего царства, все желали достать платок красавицы-царевны.

Братья говорят:

– Сходим и мы, может, сегодня достанем.

Седун опять просится:

– Сегодня уж не останусь, тоже пойду.

Вышел и первым сел в сани. Братья посмеялись, поругали его, но он не вылез из саней.

– Ну ладно, – согласились братья.

Довезли Седуна до ручья и выкинули его из саней. Смеялись, смеялись до упаду и уехали, а Седун остался.

– Ну, – говорит Седун, – и то хорошо, что до ручья довезли.

Кликнул он третьего коня, вороного, златогривого. Прибежал конь-огонь. Седун в одно ухо влез, попарился-помылся, в другом оделся-обулся. Он уже был красавцем и силачом, а теперь ума-разума набрался. Вскочил на коня и полетел, перегнал братьев, толкнул их сани, Василий и Федор на снег вывалились.

– Никак, – говорят, – зимой гром прогремел.

Примчался Седун к царскому терему. Разогнал коня, тот подскочил выше терема, потом уж опустился, глянул Седун в окно на царевну и закричал:

– Та, та самая, – и схватил красный платок Марпиды.

– Ой, ловите, ловите, – кричат люди. – Кто это такой? Платок схватил.

А как поймаешь Седуна! Над головами людей летят конь и всадник! На обратном пути Седун опять обогнал братьев. Когда же вернулись и они, Седун уже на печи, лицо завязано. Конь в лесу.

– Завтра, Седун, вместе поедем к царю, – говорят братья.

– Ну, – отвечает Седун, – и меня что ли приглашали?

– Завтра, – смеются братья, – все должны придти, и даже слепые и безногие со всего царства. Царские дочери будут искать в толпе своих женихов.

– Ладно, пойду, – молвил Седун. – А вы мне скажите, что с вами сегодня приключилось.

Заохали братья.

– Эх, – отвечают. – Зимой гром гремучий прогремел, нас с розвальней скинул.

– Сидели бы дома, как я, лучше б было.

Ну, переночевали они, утром на рассвете Федор проснулся: «Что это, думает, такое, горит что ли? Не пожар ли в избе?»

А это кончик красного платка высунулся из-за пазухи Седуна.

Седун скорей обратно сунул кончик алого платка, братья встали, видят, что пожара нет, пламени нет.

Как совсем рассвело, Федор и Василий запрягли клячу, взяли с собой Седуна и вместе поехали к царю.

Со всех концов туда собрались люди, кто может и не может, слепой и хромой, бедный и богатый, – все тут.

К полудню никого дома не осталось.

И Седун в толпе. Лицо завязано, на коленях ползет. Люди глядят на Седуна и головами качают: «Этого зачем привели, ведь он – сразу видно – не жених!

А царь отвечает:

– Нет, все должны придти сюда!

И царь подал старшей дочери стакан вина. Велел обойти всех людей:

– У кого увидишь свой синий платок, того вином угости, потом веди за стол, садись с ним рядом, он твоим женихом будет.

Старшая дочь стала обходить гостей, вскоре увидела заморского королевича, который держал синий платок.

– Батя, – говорит Марья, – я нашла себе жениха.

Угостила королевича вином и села с ним за стол рядышком.

Отец подал стакан вина средней дочери Василисе-царевне. Так же, мол, гостей обойди, и у кого увидишь свой желтый платок, того угости и садись с ним рядом за стол. Он твой жених.

Средняя дочь Василиса тоже скоро увидела князя, который держал желтый платок. Угостила его вином, села с ним за стол и говорит отцу:

– Я нашла себе жениха!

Теперь царь-отец посылает третью дочь, красавицу Марпиду-царевну, подает ей стакан вина и говорит: „Обойди и ты гостей, у кого заметишь красный платок, тот твоим женихом будет“.

Пошла красавица-царевна… Вот обходит она ряды гостей. А из-за пазухи Седуна платок немного высунулся, самый уголок, что огонек. Марпиде-царевне стыдно стало, что у такого человека ее платок оказался. Будто не заметила платочка, мимо прошла и ни с чем вернулась к отцу.

– Не сыскала я платка, – говорит.

А царь-отец строго отвечает:

– Обойди гостей второй раз, все равно где-нибудь да свой платок увидишь, здесь он должен быть.

Царевна опять обошла гостей, мимо Седуна прошла, но будто не заметила платка, хотя он теперь наполовину высунулся, принесла стакан вина обратно, поставила на стол.

– Не нашла, – говорит, – отец, платка, не знаю даже, где он.

А царь-отец еще пуще рассердился.

– Неужели, – говорит, – не сыскала? Ты, – говорит, – обманываешь меня. Плохо, наверно, ищешь. Иди опять и без платка не возвращайся.

В третий раз девушка не стала уже обходить ряды гостей, знает, видела, у кого платок. Заплакала она. Прямо подошла к Седуну, угостила вином, и за стол рядом с ним села. Люди начали смеяться, шептаться:

– Нашла? – спрашивает царь-отец, когда услышал смех.

– Да, я нашла жениха! – говорит Марпида-царевна, сама головы поднять не смеет, стыдится.

И отец поглядел на Седуна, опечалился, рукой махнул. „Может нам прогнать его потихоньку“, – думает.

Посмотрела и царевна на жениха, испугалась было, как он на коленях ползет, лицо грязной тряпкой завязано, зато глаза синие, синие, точь-в-точь как у того богатыря, что сорвал с кровли терема красный платок. И полюбились Седуновы глаза красавице. Она и говорит отцу:

– Мой жених, хотя и неказист, а по сердцу мне. Не гони его!

Услыхал эти слова царь-отец, разгневался так, что на него и глядеть страшно, а зятья – заморский королевич и богатый князь – глумятся над Седуном и меньшой царевной-красавицей, в огонь масла подбавляют.

В тот же день три царские дочери вступили в брак. Но в честь свадьбы меньшей царевны отец не устроил пира. Приказал новобрачным жить в хлеву, кормить свиней и коров, а самим обедать на черной кухне. Зато в честь старших зятьев царь задал пир на весь мир. На пиру дошла до царя весть, что в лесу водится златорогая лань, царю захотелось ее получить. Подумал царь-отец и сказал зятьям:

– Покажите себя, поймайте и приведите сюда златорогую лань. Кто ее поймает, тот и первым человеком будет считаться.