Текст книги "Возможны варианты... Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Федор Ерист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– У меня мыслишка вертится все вокруг да около. Чтобы укрепить репутацию агента, я бы приказал отчудить что–нибудь легкое. Но: только когда уже будет ощущаться острая нехватка людей. Вот этого и жду!!! Все вышесказанное мной – деза, прикрытие. Если мои рассуждения верны, что, конечно, не факт, предатель проявится под занавес или когда переговоры завершатся. Как лакмусовая бумажка, нас насторожит любая неординарная новость. Дали в морду, разбил фужер в ресторане, превысил скорость – все такое. Но до нас доведут обязательно: придет счет на штраф, позвонят из госпиталя, пожалуется официант. Вот что–то такое. Пустяк – но и уверенность в нашей реакции! Вы начнете разбираться, как да что? Я его найду. Можете мне верить. И не советую Вам обращать мое высокое начальственное внимание на поговорку про овраги. Я о ней очень хорошо помню и сам своим долблю постоянно. Вам придется поверить мне на слово, хотя это и не принято в нашем ведомстве. Я его поймаю! Да расслабьтесь Вы. Еще чаю? Этот напиток положительно активизирует Ваши мозги.

И резко спросил:

– Какая моя последняя кличка в контрразведке СВР?

Куприенко сглотнул, но собрался быстро:

– Малюта. Видимо, Скуратов.

– Вот что я Вам хочу сказать, господин генерал– майор! Вы с этой минуты на любую форму расслабления не имеете права. По–товарищески, по–доброму говорю. Пока. И кликуху мне дали правильно. Я присягнул! Как и Вы, знаю – это один раз и навсегда. Я цепной пес государства, правда, породный, привязанностей не меняю, в связи с переменой строя или увеличения размера оклада денежного содержания. А с вами, генерал, говорю на эту тему, потому что четыре месяца ползал около Вас по Берлину. А Вы, хотя и состоялись как строевой офицер, а наблюдения не почувствовали. Вот так–то, батенька! Это называется «контрразведывательное искусство»! За вчерашнее – в расчете.

Едва не забыл: по окончании нашей беседы идите к Куркину, но не тяните с ним резину воспоминаний и уточнения высоких планов. Через четыре часа Вам надо быть в аэропорту. Семья прилетает. Поедете с моим парнем. Нам теперь надо быть ближе, дружить теперь будем. Но семьями не обещаю. Если вывернемся из этой помойки, устроенной не без Вашего, почтенный Сергей Игоревич, участия – предатель–то у Вас в хозяйстве, – заберу к себе заместителем. Я – предупреждал – не злопамятный. Прекрасная пара получится: несостоявшийся врач и состоявшийся офицер. Как считаете?

– Меня такие перспективы вовсе и не прельщают. Во–первых, я однолюб, как и Вы, Ваше Высокопревосходительство. Во–вторых, мои предки от Крымской войны как офицеры известны. А Скуратову – Бельскому в боярской шапке Государь Иван Васильевич, вроде, отказал и за просьбу дерзкую бесчестил в людской. И не похожи Вы на него: собак вот любите. Далее, в двадцатых Ваши предшественники век многим моим родичам укоротили. И наконец, господин генерал–лейтенант, уверен, мы с Вами поладим! А дружба семьями – это вряд ли. Тут согласен, не спорю. За машину – спасибо. Отработаю, отслужу.

– Вот и славно! К моему предложению вернемся, коли живы будем.

– Михаил Антонович! Разрешите вопрос, – я пойму, если не ответите.

– Пожалуйста.

– У Вашей службы есть конкретика на моих ребят?

– Ответ на Ваш вопрос – составная часть нашей беседы. И я отвечу на него, причем исчерпывающе. Это то, чем мы займемся в первую очередь. Но прежде хочу предупредить. Выявленных агентов брать не будем, ну надо постараться, во всяком случае. Если перевербовка окажется нецелесообразной или невозможной, приказ использовать как канал дезинформации, «в темную».

– Потом мы, конечно, вернемся к этому вопросу: никто не забыт и ничто не забудется – так говорится!

– Но дезой заниматься будете Вы и начальник направления. Заранее приношу свои соболезнования. Это будет такая головная боль… Поверьте, я переболел. Больше не хочу. И Вы на легкое недомогание не рассчитывайте. Если все сложится в нашу пользу.

– Сложится – не сложится, что гадать. Что практически, первые шаги? Вам придется вводить своих людей. Как Вы планируете это сделать, кого Вы передадите мне на связь или в оперативное подчинение? В какую часть плана я буду посвящен?

– Вводить никого не надо, все давно на месте, вполне освоились с обязанностями по прикрытию и готовы к работе. Теперь, Вас интересовала конкретика: есть она у нас. Вот этот паренек Вам знаком?

Куприенко узнал на предъявленном фото пресс–атташе посольства. Вихрастого паренька, слегка сдвинутого на идее написать детектив века, для чего обхаживал офицеров разведки в поисках сюжета, тратившего серьезные деньги на выпивку и прочее. Офицеры с удовольствием пересказывали байки, накопленные за годы службы, и совесть их не мучила: парень был из богатой семьи и со звучной фамилией. Плюс–минус штука евро было для него не проблема, и он это не скрывал. Корольков Юрий Павлович, пресс– атташе посольства России в Германии, имел «Фольксваген–пассат» и папу – владельца свечного заводика. Заурядный атташишка с заурядной биографией никого особенно не интересовал. Кроме офицера безопасности посольства.

– Михаил Антонович! Так он блатной или мир перевернулся?

– Откуда! Голь перекатная: папа – инженер–конструктор, маменька – врач–косметолог. Салон красоты в Новосибирске. Парень коммерчески продвинутый: мамаше шлет крема разные. Делу это не мешает.

Так вот, обеспечивал Корольков отправку диппочты. Было это двенадцатого октября, пока то да сё, решил Юра прогуляться и заодно присмотреться к выходам на поле. Столкнулся с грузчиком – там албанская диаспора трудится. Албанец стрельнул у него сигарету. Корольков решил законтачить с ним – мало ли кто пригодится? Поболтали. Албанец рассчитывал еще на пару сигареток и дал русскому информашку: мол, не только албанцы наркотой занимаются – и русские тоже.

Выяснилось, не раньше середины июня и не позже начала августа некто, одетый в легкую неброскую одежду, на ногах летние туфли светлого цвета, на голове глубоко сидящая бейсболка, солнечные очки болтался в закрытом секторе аэропорта. Бейсболист говорил по–русски – это албанец показывает категорически. Этот деятель, находясь в закрытой для пассажиров зоне, обронил или сбросил пустую или полупустую пачку сигарет в пестрой, с преобладанием красного цвета коробке, около урны. На плане указано место. С интервалом менее трех минут пачку подобрал некто. Бегло осмотрел ее, уложил в дипломат и удалился через служебный выход.

Корольков, естественно, вцепился в албанца – кто попало в закрытую зону не пройдет. Контакт удалось закрепить. Повторная встреча состоялась в тот же вечер. Албанца потрошили в четыре руки: офицер безопасности посольства и, с санкции начальника отдела, Корольков. Получили немного. Албанец – наркоман, и Вы понимаете, почему такой разнос в датах. Он вообще показывает – был жаркий летний день. Все, что Вы найдете в отчете, очень приблизительно. Главное: свидетель предполагает, что уже видел растеряху, и он уверен, что у того светлые или светлорусые волосы. По предъявленным фотографиям никого не опознал, а показали за все посольство. Чей он, мы не знаем. Но предполагать обязаны. По поднявшему закладку албанец не показал вообще ничего полезного.

Ознакомьтесь, только распишитесь. Вот и получается: Ваши подозрения и неосознанная тревога получают подтверждение. Раз мы знаем, где искать, мы его или их поймаем. Строго говоря, операция началась в тот момент, когда Корольков зацепил албанца. Я не Ельцин – и мое тело от шпал отскребать не придется!

Кроме капитана Королькова от нашего управления с Вами будет работать вот этот человек – подполковник Ильвес Вилли Яковлевич, в миру – начальник отдела химической промышленности торгпредства. Не удивляйтесь, Ильвис действительно по образованию химик, и у него очень хорошо получается купля–продажа и вообще вся эта коммерция. Он абсолютно чист, ввели его очень удачно, ни к каким оперативным мероприятиям не привлекался. Но вот настало и его время. Оперативный псевдоним – «Павлик». На нем связь и координация всех мероприятий, проводимых совместно с резидентурой. Если все закончится планово, переходит в Ваше подчинение и становится Вашим заместителем по линии внешней контрразведки и собственной безопасности резидентуры. Но это – если планово, а до лучших времен взаимодействуете паритетно. Все, что касается проводимой операции: указания Вилли Яковлевич получает от меня, практические действия согласовывает с Вами. Если на месте договориться не сумеете, решим здесь, в Центре. К Вам вернется уже как приказ.

Я мало знаком с Ильвесом, знаю только – уникально сволочной мужик и терроризирует все торгпредство своим крючкотворством.

Денисов довольно улыбнулся: с третьим экземпляром его личного дела Вас ознакомят своевременно и когда возникнет необходимость. А в отношении зловредности, так он не по легенде, а по жизни жуткий зануда во всем, что касается работы. В том числе и по прикрытию.

Кто он и кто я? Но заставлял плакать. Дотошен, въедлив, мелочен – сравнить не с кем! За это и держим! Проверенный и очень надежный кадр. Сначала Вы с ним хлебнете по полной программе, но потом притретесь и расставаться будете опять со слезами. Как в СВР – там единого мнения по его уходу нет: что это, радостные проводы или горе прощания?!

– Кстати, операцию надо как–то назвать?

В этот момент Куприенко неловко зацепил локтем стакан с чаем.

– Е… ох, извините!

– Ничего, бывает. Кстати, Вы последнее слово к чему относите?

– ??

– А что, если так и назовем?

– Как, «Извините», что ли?

– По–моему, хорошо во всех смыслах! Значит, так и будет. Теперь ступайте к Деду, там примете задание, оформите как надо. Прощального банкета не будет, от руководства Вас напутствую я. Не драматизируйте ситуацию, дело, конечно, не простое. Но оно для Вас не первое и не последнее. Важнейшая задача – подготовка резидентуры к активному периоду. Ильвис уже пашет, и у него есть первые результаты. Он выйдет на Вас сам в ближайшее время. Мотив для обращения к Вам у него есть. Хорошо обдумайте наш разговор, привяжитесь к месту и времени. Детали. Этим и займитесь – или Вам не нравится компания?

– Компания приличная, претензий не имею. Мы постараемся.

– Тогда, дружище, удачи, – она нам всем очень понадобится! С Богом!!

21.10.2005 г. 11:25 (время московское). Ясенево. Кабинет директора.

– Ну что, Алексей Владимирович! Вечером в Берлин?

– Билет забронирован.

– Пройдемся по ближайшим задачам. Первое: агентурное проникновение в структуры правительства страны пребывания с задачей получения документального подтверждения намерений Германии в свете возможного обострения международной обстановки. Алексей Владимирович! Документального! Второе: выявление чужих агентов влияния в правительстве и бундестаге ФРГ с последующей перевербовкой или, что более вероятно, компрометацией. Чем жестче, тем лучше. Третье: проникновение в банки. Анонимные счета. Очень скоро эта информация будет востребована. Внимательно отслеживайте перевод денег в банки Англии. Разумеется, если предолагаете российское происхождение. Четвертое: по линии научно–технической разведки проникновение в исследовательские центры. Только перспективные разработки, но не увлекайтесь. Видимо, практический интерес будет представлять период плюс пять – семь лет готовности к использованию в промышленности или принятию на вооружение. Имейте в виду: возможен вариант, когда боевая техника может и не передаваться военным, но это будет очень эффективное и грозное оружие. Пятое: что я Вам сказал нового, генерал?

Главное: ищите признаки готовности к силовому решению политических и экономических разногласий. Тут все средства хороши, впрочем, Вы не самых строгих правил. Не переборщите. Помните парижскую историю! Пусть Вас особо насторожит скрытая покупка акций российских предприятий английским бизнесом. Если засечете участие государства в подобных комбинациях – тревога. Немедленно!

Только на этом направлении использовать обе переданные Вам агентурные сети. Только на этом направлении. В случае выявления угрозы – прямая связь со мной в режиме «Воздух». По признакам шум не поднимайте. Достойна рассмотрения только перепроверенная информация. В идеале – документы. Пусть не оригиналы, но хотя бы фото с последующей проверкой. За документальное подтверждение я готов заплатить как угодно дорого. Буквально!

В течение трех–четырех месяцев Центр укомплектует резидентуру до штата. Это все, чем я могу Вас усилить. Дайте результат – подкину еще, всех ограблю, – но за результат. Мы подумаем, как можно использовать подарок Евгения Максимовича. Предполагается использовать для контакта с немцами. На месте прокрутите варианты, что надумаете – предлагайте.

Подполковнику Тропину – мои поздравления, представление я подписал. Прекрасная работа. Берегите его: прикинули количество икры – он просто герой!

Последнее: одобряю и приветствую деловое сотрудничество с соседом. Подчеркиваю – деловое.

Это всё! Ну, ни пуха…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

21.10.2005 г. 18:40 (время московское). Шереметьево.

Без оркестров и слез на причале Куприенко улетал в Берлин. Долгие проводы – лишние слезы.

На неприметной машине приехал в Шереметьево неприметный гражданин, судя по паспорту – россиянин.

Дипломаты досмотр не проходят и, отсекая все концы, Серафим начал новую жизнь в удобном кресле самолета. Салон бизнес класса был по обыкновению пуст наполовину. Отсутствие соседей позволяло спокойно обдумать изменения в жизни планеты вообще и как ему, многогрешному, выкручиваться из этих изменений. Надо уже думать как и что, в какой последовательности, кто исполнители, безопасность, в общем, все как обычно – работа… Ключевой вопрос – исполнители!

Высокий полет мысли – штука чрезвычайно занятная, но разведки живут и действуют в среде, насыщенной бытовыми мелочами, суровыми явлениями повседневной действительности, жесткого прагматизма, детального планирования и тотального контроля.

Силуэты всех без исключения офицеров резидентуры находятся в боевой прорези прицела контрразведки страны пребывания и союзных разведок НАТО. И не НАТО тоже.

Раньше или позже – могут уйти годы – в резидентуре накапливается критическая масса ошибок. Контрразведчик, выверяя прицел, совмещает марку и контур разрабатываемого разведчика, плавно выбирает слабину спускового крючка, боек разбивает капсюль – вербовка!

Если искать целеустремленно – найдешь! Тут уж как карта ляжет: вышли на слабака; стечение обстоятельств; вербовка на основе компрматериалов. Сущий кошмар – инициативники. Такие вербовки практически не оставляют следов, ничего не меняя в психологическом портрете предателя и исключая возможность отследить активность контрразведки.

Так все и идет своим чередом: обмен ударами. Мы вербуем – нас вербуют. Наши контрразведчики ищут иуду – аглицкие чешут репу. Бытие…

И через время – опять уйдут годы – материализуется печальный вывод: у нас измена?! Реакция на такой простой вопрос мгновенна, стандартна и предсказуема: «Б… что ты сказал?! Кто?»

И понеслось! Доклад в центр, углубленный доклад, уточняющий доклад, доклад разному начальству, доклад высокому начальству. Высочайший доклад! Затем начинается движение в обратном направлении: комиссия, комиссия для назначения виновных, комиссия по выявлению и устранению причин. Приезд высочайших представителей!

Апофеоз – вызов для личного доклада!

Параллельно производятся разные телодвижения: консервация агентуры, прекращение связи с доверенными лицами и источниками. Наступает информационный коллапс. Происходит глобальный «разбор полетов». И заканчивается этот трагический сериал как принято: приказом о «наказании невиновных и поощрении непричастных». В нем прописываются такие бессмертные и часто употребляемые императивы, как: «не смотря на… усилить, углубить, устранить, создать, отменить, обратить, потребовать; а также… строго указать, предупредить о… понизить до… уволить в… и поднять на недосягаемую высоту!» Все это хочется послать на… Но увы – это интернациональная практика, освященная веками. Так было, есть и будет! Пока государства прибегают к услугам разведок и контрразведок! То есть существует этот лучший из миров!

Из разведываемой страны отзываем офицеров, вытаскиваем своих нелегалов и засвеченных агентов; адвокаты и деньги – тем, кому не повезло. Оставшиеся впадают в анабиоз и боязливо выползают погреться под солнышком, робко пробуя вернуть оперативные позиции. Это период напряженнейшей работы «военной мысли»: минимизация потерь и поиск иуды.

С потерями все относительно просто – происходит списание и утилизация. Оперативная работа прекращается, а значит, руководство остается без информации. Попробуйте на один час завязать глаза, заткнуть уши и взять на прищепку нос. Для чистоты эксперимента натяните перчатки и наденьте валенки. Теперь почистите картошку, накройте стол к обеду, посетите известное место и примите душ. Всего через час вы поймете, что такое… кошмарический кошмар!

Как правило, черную весть приносят аналитики. Офицеры оперативных управлений избегают встреч с ними и шарахаются, как от бабы с пустыми ведрами. Но когда клюнет, смотрят снизу вверх жалобными глазами и сулят золотые горы с кисельными источниками.

Приметами разведчики не пренебрегают: их уважают – это последняя надежда, – им ведут учет на совпадения. У каждого свой. Стук по дереву и поплевывание – примитивная обыденность, а черная кошка вообще может привести прямо в госпиталь.

Денисов обозначил задачи и примерный круг подозреваемых, характеризуя оперативную обстановку вокруг резидентуры, в разведке и армии как наихреновейшую. Так и есть, все верно. Но в России.

Понятно, что та информация, с которой ознакомили резидента, есть малая толика накопленного Центром массива, и его персональная задача есть составная часть большой, глобальной игры. Судя по сделанным намекам, операцию координирует, конечно, не сам президент, но кто–то близкий и доверенный чиновник, а может, и не чиновник вовсе.

Одно то, что проводилась совместная операция вечных соперников СВР, ГРУ и, похоже, на подходе ФСБ, означало другой уровень ответственности. Видимо, главная игра развернется вокруг «Багдада». Привлечение таких серьезных сил предполагало серьезную, смертельную опасность для России. Впрочем, ему и его ребятам кто и что – достаточно безразлично. В случае неудачи просто оторвут башку.

Прим.: понятно, что литерное дело «Багдад» концентрирует материалы разработок изучающих варианты и возможности вооруженного нападения на Россию. Название дел, как правило берется «с потолка».

А головой Куприенко дорожил: во–первых он ею ел; во–вторых, Татьяна купила ему первую в их совместной жизни шляпу; еще голова нужна думать о благополучии далекой Родины – бывало, и Матушка отвечала взаимностью. Наличествует и главная функция этого округлого предмета: Куприенко был генерал нестандартный и удивлял подчиненных, начальство и противника тем, что головой думал. А не тем, о чем вы подумали. Поэтому жисть у него была не из легких.

Есть в армии такая фраза: «сильно ты умный!» Этой фразой разом и окончательно гробят многообещающие карьеры блестящих офицеров. Несть им числа.

Командира играют подчиненные. На взаимном доверии и уважении держится армия и его служба. Если в его команде измена – как служить? Как исполнить свой долг? Иуда – а ты каждый день пожимаешь ему руку и веришь: прикроет тебе спину. А он занят! Серебро считает. До тридцати. Первое и главное: кому он доверяет безоговорочно? Тут хороша полная ясность.

И вот выясняется – никому! В ситуации массового проникновения – никому!!

Прим.: иное название, более точное–массовая инфильтрация.

Наихудшее, что можно предположить для ситуации в разведоргане. Контрразведка не имеет точек опоры и вынуждена подозревать всех. Проще сказать: катастрофа.

Некоторые аналитики и историки разведки относят период энергичного отстрела офицеров и агентуры разведок СССР в предвоенный период (1935–1940 гг.) с массовой инфильтрацией противодействующих спецслужб.

Есть некоторые основания уважительно отнестись к подобной точке зрения.

Офицеры его резидентуры все, как Павловские гренадеры, думают только о дисциплине строя. Усатые молодцы, палаши, ментики и – верхом на «фольксвагене». Малиновый звон их шпор частенько не дает спать одиноким и замужним женщинам. Блудят. Действительность!

Год бился, и грешить, вроде, стали реже? Ха–ха! Стали чаще обращаться за санкцией на вербовочный подход. Но все гипотетические агентессы, судя по фото, изрядно хороши собой. Инстинкт!

Да и хрен с ними! Голов же не теряют – жены не догадываются. Или догадываются… А от такой кипучей аморальной деятельности в резидентуре присутствуют не малые оперативные успехи. Диалектика!

Старая истина: что–то путное может получиться только из р…я. Кто на губе сам не посидел и от патруля не побегал, командовать не сможет! Скольких отличников и активистов – вот же кликуху придумали – видел он в штабах, приемке, военкоматах и на кафедрах? Не израненных ветеранов, а здоровых красномордых мужиков, дня не служивших в войсках. Эти паркетные шаркуны смотрели на строевых офицеров с полным удовлетворением – пока есть такой набор мудаков, жить можно. Подумаешь, назвали «тыловой крысой» – кто–то должен! А брань на вороту не виснет. Не надо выражаться, мы полностью согласные! Отряхнулся – и домой, в Арбатский военный округ. И живут. Материализм!

А у Куркина башка трясется в острые моменты. Наталья Васильевна говорит: «Опять нога стала побаливать». Той раной дед обзавелся еще на Кавказе, на турецкой границе. Что–то там было такое интересное? Из мемуара узнаем…

Прим.: самая квалифицированная войсковая разведка мирного времени в Погранвойсках. Это обусловлено повседневной практикой проникновения на сопредельную сторону, как для встреч с агентурой, захвата находящихся в разработке фигурантов, так и для выведения своих нелегалов, для последующего продвижения в глубину территории и легализации. В угрожающий период, в канун начал военных действий разведка ПВ, совместно со СпецНазом, рывком уходит на сопредельную территорию, где творит свои добрые дела!

Шульц заикаться начинает и рукой на себя, как в вертушке в своей, в которой не успел сгореть… Наверное, орет по ночам?

Офицерье по жизни совмещало приятное с полезным. Кстати, дед! Пилюлькин ему по пьянке рассказывал, сколько раз он командирские подвиги врачевал. Как судить, сам был такой. А если возникнет оперативная необходимость… Тряхнем стариной! Вот среди его отчетливых рубак и обосновался иуда – это совершенно ясно. Это большая беда, почти катастрофа… А если не один?

Какое простое и страшное слово: ИЗМЕНА.

Как быть, как вычислить и нейтрализовать? Один он – ничто. В Центре отдают приказ – и выёживайся, как хочешь. Усиливают резидентуру неизвестными ему людьми, приказывая им доверять. А он этого Ильвиса один раз мельком видел, правда, Королькова отличит: ну такую дылду как не заметишь? Контрразведчик?! Действительный репер в чистом поле… Господи! Дела твои чудные.

Вычислять предателей – дело контриков, их это хлеб. С них и главный спрос, но и главная надежда. Когда еще эта надежда обретет плоть в форме протокола допроса, автокатастрофы или композиции из трех бревен, веревки и табуретки… Для всей этой мрази? Никогда! Куприенко – это осознал предпоследним. А вторым – Куркин!

Дед понял, что сейчас главное, и спасал офицеров военной разведки ГДР. Сначала добывал паспорта и деньги, потом только паспорта, а в финале, отчаявшись, просто прятал по дачам и оперативным квартирам гонимых камрадов: хотя бы пересидеть, переждать.

Одного немца пристроили аж в Бийске – учителем. Прижился, уже внучки–сибирячки – недавно видел фотографии. Дитриху повезло, и он, благодарный, обязательно ходит на выборы!

Русские офицеры собирали деньги на жратву, вместе копали картошку на дачах, в общем, перебивались, кто как может. Но не бросили, не оставили ни одного. Низкий поклон комитетчикам.

Горбачев тряс как грушу свою куклу – Бакатина: найти и отдать! Нашли, конечно, чего их искать: каждый день виделись и паспорта фабриковали. Паспортные столы были и есть под контролем КГБ. А «соседи» еще и своих спасали. Агафонов, полковник контрразведки КГБ, еще пытался плевком в Бакатина попасть. Не доплюнул! А наш бы попал! Что с пинжака взять! Шнайпер…

Шульц рассказывал, думали – пристрелит полковника! Обошлось: понес какую–то херню про священную волю лично Михаила Сергеевича, новое мышление в разведке и свет новых подходов…

Пережили те времена, выкрутились! В очередной раз.

Бакатина дружно презирали, и исполнительность испортилась: доложить забыли – изучали материалы очередного исторического съезда. Рисковали, конечно, но как без этого: было за–ради кого! Своих не бросают, а раненых выносят до последней возможности! Ну так это общеизвестно.

А потом началось: мало кто уцелел и сумел переждать те черные времена. Не будет прощения этим сукам: союзников предали – с этого начали. Называли «политическая целесообразность».

А Серафим с этим нецелесообразным Дитрихом сутки в болоте лежал – встречали группу с той стороны. Через минные поля. На пузе. И не раз, и не десять… Пока Горбачев в Форосе задницу грел.

Сейчас предают Россию. Если верить деду – уже скоро. Что он про крыс толковал?! Похоже, начнут с верхушки… Пора! Заждались…

Однако как бы это втолковать начальству? Безопасностью занимаются многие, а его дерут в самых извращенных формах: прямо в штанах с лампасами. За два года – два выговора и один строгач. Впрочем, немного. Это доля командирская, и таков горький вкус у моего хлеба… Полякова вычислили, когда он на пенсии уже околачивался, Гордиевский и Резун ушли. Плевать. Встретимся!

Прим.: интересна статистика имен новорожденных того периода. Наименее популярны имена: Михаил и Раиса.

Так же как и ныне напряженка с Борисами и Анатолиями.

Сколько крыс за черное и бессмысленное безвременье расплодилось под одним с ним небом, раба Присяги офицера Армии Российской? Прогрызли дыры в святая святых армии и Генерального штаба. Впрочем, у «соседей» еще хуже: Шульц говорит, течет как в решете.

Так и воюем с ветряными мельницами. Какой смысл ловить шестерок – выбивать надо крупняк! Шушера сама потом из окон попрыгает.

Карты знаем – все козыри считаны, но как подойти на выстрел? Простой вопрос: вот дело оперативной разработки, фигурант сидит: Белый дом, кабинет N… сейчас на рабочем месте. Надо брать! Что сделает следователь? Правильно! Позвонит начальству. И всё…

Интересно, те погибшие, настоящие, схитрившие раз – последний патрон себе. Что они думают, почему молчат? Сверху же – обзор. Намекнули бы, чай, не чужие?

Как те два погранца, что в прошлом годе схватились в Кольской тундре с САСовским спецназназом. Не ушли. Один, вроде, ранен был сразу, а второй стрелял… Не сбег, не сдался, а стрелял! Что они защищали и что б изменилось? Тундра большая? Побегали бы бритты по тем болотам, и всё… А два пацана не ушли и остались. Теперь уже все – слова сказаны, мамы плачут, а Родина едет дальше в «светлое будущее».

Ребята расстреляли все, до железки, ровно по шестьдесят патронов – сколько выдал старшина. А о чем думал командир разведгруппы – тела не могли не обыскать?! Своих–то убитых англичане не стали выносить, и ребята болтали: «Не все нашим огнем…»

Прим.: «САС» – «специальная авиационная служба». Аналог наших элитных диверсионных формирований в Вооруженных Силах Великобритании. Числом в два полка. Один из которых содержится, в мирное время, по сокращенному штату. Серьезный, заслуживающий уважения противник.

Конечно, Центр располагает информаторами в службах супостата, а если и так – это люди величайшей ценности, и не факт, что полученную от них информацию используют в его интересах, да и не факт, что вообще используют. В ГРУ любят делать запасы. Поэтому и вел с ним беседы за жизнь Денисов. Начальство использует его как загонщика. В засаде Ильвес и компания, а он будет гнать под прицельный выстрел своих ребят. Как волки безошибочно выделяют из стада оленей ущербное животное, так и контрики вычислят и вцепятся в горло предателя. А если ошибка… Хирург тоже делает больно…

В нашей конторе герои все, сама принадлежность к разведке уже придает статус: тут и сверхчеловеки, и невероятные в своей крутости мужики, счастливчики, везунчики. Да только это все литература и кино. Шон О'Конори, что ли? Кино, вино и домино. А на самом деле главное – это Долг, и выше Долга только Приказ, который и есть материализация Долга на конкретном отрезке времени. Что это такое, никто толком не знает! Просто какой– то Членкин говорит не повышая голоса: ПРИКАЗЫВАЮ. Подбородок втягивается в ближе к мозжечку, веки прикрываются и сжимаются кулаки. Почему? Не спрашивал – не ответят. Не знают! И никто не знает!! А спина распрямляется и сжимаются кулаки… Волшебное слово! И не надо повышать голос: все прекрасно слышно и предельно понятно.

Тому парню, кто это словечко придумал, Россия всем и обязана… ПРИКАЗ! Дай Бог ему на том свете… Но как сумел сформулировать? Грязный, в пыли, в лошадиной пене, в чем там еще… подскакал и выдавил: вам, тебе ПРИКАЗ. С этой точки начинается армия России…

В смысле, пожалуйста, ребята: много кто захаживал… Привет, ждем – с… Ура! А, так вы хотели наших баб…С-суки! Хрен! Мы сами возьмем трое суток – закон войны. И пахота от темнадцати до темнадцати, и ответственность: шаг влево – от пяти до восьми, шаг вправо – от десяти до пятнадцати… Остается узенькая тропка! Но разрешается, рекомендуется и приветствуется – подпрыгнуть! Называется – искусство управления. Но этому учат уже в академии ГШ, а раньше, наверное, на Политбюро. Мать их всяко разно…

К прилету в Берлин набор общих соображений надо трансформировать во что–то осмысленное. Времени ждать озарения нет, и надо шевелиться. Два часа в самолете – это последняя пауза, в Берлине события понесутся вскачь.

Здесь, в кресле самолета, Серафим чувствовал смертельную усталость от своих и чужих дьявольских игр, за которыми человеческие судьбы и почти всегда – жизни. Латание дыр, унизительное попрошайничество, категорическое отсутствие денег и ожидание завтрашнего дня, следующего месяца, будущего года и изменения отношения Создателя к своим творениям, имеющих российскую прописку.

Сил на последний рывок – и всё!

Надо добивать «Извините», выстрел в воздух и ждать разводящего. Потом будет хорошо…

Ага, если Дед руку подаст…

Преподавать! Оценки бывают: «отлично», «хорошо» и «товарищ майор! Как вам не стыдно!» Сколько раз он слышал эту фразу? Господи! Услышь меня! Смилуйся – буду ставить только пятерки. За любой бред! Ну иногда – тройки. Я буду брать коньяком, борзыми и что дадут, но никогда – деньгами. Меня будут обожать слушатели, коллеги… и на кафедре иностранных языков. (Немки надоели!) А потом я поеду к Родиону, буду пасти коров и щупать селянок. Куплю картуз и гармонь – сапоги у меня есть. А потом – продавать пиявки, оптом. Да..!