Текст книги "В отчаянных поисках Ники (ЛП)"

Автор книги: Федерико Моччиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Федерико Моччиа

В отчаянных поисках Ники

Тот день на виа дель Корсо

История – это не просто начало и конец.

Что-то всегда ей предшествует и что-то всегда её продолжает, до самого последнего слова.

История – это путешествие. И когда ты на самом деле не хочешь уезжать, когда у тебя нет даже карты, это просто фантазия. Как у Эмилио Сальгари. Его моря и далёкие образы ты никогда не увидишь в реальности. Его герои: Сандокан, Чёрный корсар, Янес – их не встретить. Фантастические пейзажи, описываемые человеком, чьей единственной поездкой было трёхмесячное плавание по Адриатике. Фантазия. Возможность. Конечный смысл тысяч других историй, настоящих или вымышленных, прожитых или только рассказанных, это всё фантазия.

Ни одна история никогда не будет только твоей.

Это как камень, брошенный в воду. Ты не знаешь, насколько большими будут круги от него, не знаешь, когда он достигнет дна. Знаешь только то, что всё равно дно где-то внизу, и когда камень дойдёт до него, возможно, от него всё равно будут отходить круги, всё равно будут искать какую-то цель. Поэтому позже мы все чувствуем себя так, словно нас касаются эти круги, окружают нас. Мы чувствуем себя частью чего-то, что на самом деле нас только слегка коснулось.

Лишь один день пересечёт фрагмент твоего города. Увиденный и пережитый, и всё же способный удивить тебя чем-то незначительным, скрытым, личным. Этот день наступит, когда ты ничего не ищешь. Никаких новостей. Ты просто окажешься там, как оказывался много раз и до этого. Ты окажешься там и увидишь кого-то. Того, кого никогда не знал раньше. Даже сейчас, когда пишешь и возвращаешься в прошлое. Того, кто втягивает тебя, хоть и не знает об этом, в историю. В историю, которая практически сама себя пишет. Вот так это было. И я дал ей название «Прости, но я называю тебя любовью[1]», так, словно дал имя тебе, девушке, которую встретил случайно, твоим подругам, твоему миру. Я был вынужден дать тебе вымышленное имя, потому что не знаю тебя. Потому что я видел только, как ты шла и разговаривала по телефону с мамой.

Я искал тебя позже, чтобы отблагодарить, чтобы сказать тебе, что иногда люди открывают двери, даже не зная, есть ли вообще ключи. Я тебя так и не нашёл. Я не знаю, кто ты, не знаю, где ты теперь. Но я посвящаю тебе эти страницы. Я посвящаю их тебе и твоих трём подругам, с которыми я тогда тебя увидел. Я пишу их в надежде, что ты их прочтёшь, узнаешь себя, объявишься. Пишу, чтобы узнать твоё настоящее имя, чтобы посмеяться с тобой над тем, какой я представлял тебя и всё, что с тобой случается. Чтобы понять связь между реальностью и фантазией.

Я повеселился, представляя твою жизнь, твою историю, то, чего нет в книге, но есть на самом деле.

Далее я расскажу о том, что услышал, что разожгло мою фантазию.

Вернёмся в тот день.

Виа дель Корсо. Обычный день. Немного похоже на тот фильм. Он журналист. Она архитектор. Оба разведены, у обоих есть ребёнок, оба полностью погружены в беспорядочный жизненный поток, и каждый день одно и то же: дорога, работа, телефонные звонки, стресс. У них нет чёткой цели, они не способны найти кого-то, и вдруг встречают друг друга. Обычный день. Когда ты меньше всего ожидаешь, что-то снова происходит и у тебя зарождается идея, приходит вдохновение.

Виа дель Корсо. Люди вокруг меня. Одни знают, куда идут. Другие и знать не хотят. Они гуляют, и им просто хорошо. Но, в конечном итоге, всё одно: кругом тысячи шагающих ног.

Виа дель Корсо. Суббота, приближается вечер. Солнце исполняет свои обязанности. Оно светит в глаза всего города. Центр. Ребята. Магазины. Глаза. Слова. Километр витрин. Женская одежда на манекенах. Какие-то девушки с любопытством останавливаются. Одна показывает на платье в цветочек. Другая задирает нос. Слишком цветное? Слишком облегающее? Первая всё равно кивает головой. А затем смеётся. Вторая преувеличенно трясёт головой. Может быть. Тысячи сомнений устраняются единственным парнем в их компании, который теперь обнимает их обеих и ведёт к новым впечатлениям. А между одеждой, футболками и манекенами стоят красивые здания эпохи Ренессанса, захватывающие дух. И церкви.

Я иду по виа дель Парламенто. Меня ждут на интервью. Я вышел немного раньше и воспользовался возможностью спокойно пройтись. Друг звонит мне по телефону. Футбольный матч запланирован на четверг. Окей. Потом пицца? Да, потом пицца. Отключаюсь и смотрю на купол церкви Пьетро да Кортона. Она стоит там и смотрит на нас уже как минимум три столетия. Наверное, ей это до смерти наскучило. Хотя нет, я так не думаю. Эта улица – цветной пазл, жизненный круг. Театр праздников, спектаклей и шествий. Иду дальше. Палаццо делла Ринашенте и чуть дальше – галерея «Альберто Сорди». Мне вдруг хочется рассмеяться. В голову пришли его слова: «Гимнастика, бег и любые виды физической культуры – это наказание за нашу инстинктивную страсть к великолепию». Великолепие. Возможно, мои футбольные матчи ты тоже имел в виду, Альбертоне.

А потом вдруг кое-кто появляется. Больше одного. Они со смехом приближаются. Четыре девушки, которые болтают и дразнят друг друга. Не знаю, почему, но я заметил её. Длинные волосы, джинсы, синий свитер и, конечно же, её улыбка. Я не очень хорошо запомнил всё. Но важно не это. Она поразила меня своей походкой – решительной, весёлой, естественной. Простой. Она говорила.

Компания движется вперёд. Все в обнимку. Маленькая сеть, которую никто не разорвёт. Думаю, им лет семнадцать-восемнадцать. Мы вот-вот пересечёмся. И в этот самый момент звонит телефон. Не какая-то песня, а обычная трель. Как и у меня. Я проверяю. Нет. И поднимаю глаза. Она в нескольких метрах от меня. Останавливается. А с ней и вся группа. Она неистово ищет телефон в синей тканевой сумке. И находит.

– Алло, привет, мама. Да, я ведь тебе сказала, что идём. Нет. Нет, ещё нет. Я же сказала – нет, мы не станем задерживаться допоздна. Мы позанимаемся, а потом пойдём на вечеринку. Нет, мы не на улице. Какие ещё танки! Мы просто слышишь голоса девчонок, да и окно у нас открыто, на улице много машин и людей. Да. Мы готовимся к понедельнику. Окей.

Разговаривая, она смотрит на остальных и корчит им рожицы. Фыркает и топает. Она немного отдаляется, но я всё ещё могу слышать её.

– Нет, мама, его здесь нет. Сказала же нет. Но тебе же кажется, будто я вообще ничего не говорила. Нет, это всё ребята из школы. Ну же, отпусти меня, там все ждут! Кнедлики? Круто! Папа будет счастлив. Молодец, мамуль. Да, целую. Да, передавай привет остальным.

Она отключается.

Он. Возможно, из-за него мать и волнуется. Вечеринка. Учёба. Целый мир, незнакомый мне.

– Ой, слушай, если моя мать позвонит тебе, то мы сидим у тебя дома, окей?

В группе я замечаю высокую девушку с длинными тёмными волосами, убранными назад.

– Ладно, а если она позвонит на домашний?

– Там будет занято… потому что ты сама сказала, что у вас вечно снята трубка, чтобы не разбудить твою отдыхающую маму.

– В пять вечера?

– Эй, почему человеку нельзя поспать в 5 вечера?

– Ну-у-у… не моей маме.

– Просто скажи, что мы у тебя, и всё!

– Окей, мы все у меня, а ты повторяешь уроки анатомии в постели с ним! – грубовато смеётся она, пихая её.

– Закончила? У нас и предмета-то такого нет! Анатомия!

– Совсем не проблема! Нам его не преподавали, о чём мы очень сожалеем, так что решили сами всё изучить!

И они снова смеются.

Кто они такие? Эта девушка, её подруги, телефонный звонок. И мне захотелось узнать больше. Однако я не знаю. Вот так. Я не знаю её имени, не знаю, куда она идёт, тем более не знаю, откуда она пришла. Знаю только, что в тот самый момент мы встретились и тут же потерялись. Знаю только, что в тот момент у меня разыгралась фантазия, я стал представлять её историю от начала до конца. И в тот же момент, благодаря ей и её подругам, родился роман «Прости за любовь». Она. Я должен дать ей имя. Имена – это знаки, с помощью которых человек пытается управлять миром, сказал Умберто Эко. Имена – это что-то вроде якоря, способ удержать то, что нас окружает. Нужно имя. И через несколько мгновений я его нахожу. Оно пришло само по себе, без причин. А может быть, в том, что я его нашёл, и есть все причины мира, но я узнаю об этом только потом. Ники. Мне нравится. Ники – быстрое, мгновенное имя, и звучит хорошо.

Я поворачиваюсь и снова смотрю на них. Им навстречу идёт парень, он кажется немного раздражённым. Интересно, он ли это, парень, о котором говорила брюнетка? «Учитель анатомии»?

– Эй, вот и она! Вечно не можешь заткнуться! Шевелись! Неужели ты и вправду ничего не понимаешь? Позже у меня будет встреча!

Да, это он и есть. И он не кажется таким уж довольным. Даже не глядя на неё, он делает безошибочный жест, посылая её куда подальше. И возвращается к разговору с другом.

– Неужели ты не видишь, как бесишь меня?

Подходит другая девушка. У неё волосы короче, чем у первых двух. Спокойный голос.

– Подумайте только, бесят его! Он сам бесит меня так, что я готова обмотать его скотчем и выбросить в реку!

Две подруги. Одна немного сумасшедшая, а другая наоборот – немного инертная. Как их зовут? Как давно они знакомы? В жизни есть такие необъяснимые моменты, когда всё резко загорается и подключается, как красная нить, за которой достаточно просто следовать. И теперь я представляю уже новые имена. Не слишком быстро, раз – и готово, здесь и сейчас. Длинные имена, короткие, имена, которые напомнят мне о ком-то или о чём-то. Олимпия. Звонкое имя, древнее, даже атлетичное, каковой мне кажется девушка, на которую я смотрю. Но, возможно, никто её так не называет, дам ей уменьшительно-ласкательную форму. Олли. Именно, да, Олли. Мне нравится. А другая? Та, что кажется мне спокойней? Например, Дилетта. Где-то я читал, что это имя означает «очень требовательная, осознающая цель». Да, Дилетта.

В какой-то момент они подзывают другую девушку, которая остановилась, чтобы посмотреть на витрины.

– Двигайся! Ты ведь не влезешь в это платье, так и смотреть на него бесполезно!

– Ай, да кто ты такая!

– Честная подруга! Как и все мы...

– Пойдём, съедим по мороженому?

– Да-а-а, тогда мы все не натянем на себя это платье! Я умру толстой, голой и счастливой.

– Ага, круто!

А она? Забавная девчонка, которая смотрит на платье? Ещё одна подруга из этой компании четырёх девчонок, которые кажутся мне такими сплочёнными? Имя, ещё одно. Я снова следую за этой красной нитью и вспоминаю только что прочитанную книгу, которую дал мне один друг, который, может, никогда и не узнает о том, какой пророческий подарок сделал мне. «Баллада каждой женщине» Эрики Йонг. Эрика. Долгое путешествие в пучине любви в бурю. Красивая книга. И прекрасная писательница. Да, Эрика. Та, что отныне для меня зовётся Ники, кладёт свой телефон в сумку и догоняет подруг. И они вновь идут вот так, все вместе. На вечеринку, которая, как я уже понял, мало похожа на дом этой Олли. Я смотрю на них ещё мгновение, а потом вспоминаю об интервью. Я должен идти.

Примерно через час я снова оказываюсь там же. Понимаю, что ищу их. Ищу эту яркую группу. Ищу их слова, их лица. Бегу на искры этой идеи, которая ещё только формируется. Кто они? Кто такая Ники? Как пройдёт вечеринка? Кто такой Он? Как давно знакомы эти четыре подруги? Каков их мир?

Вдруг я вижу картинку в голове. Затем ещё одну. Они толпятся у меня в голове. Я вижу воспоминания, слышу слова. Ники, Эрика, Дилетта, Олли, как я совсем недавно окрестил их, рождаются в моей фантазии, движутся, разговаривают. И вот Ники, которую я видел, только начинает жить в моих мыслях вместе со своими подругами. И со всем миром, с которым я незнаком, который я начинаю строить. Так приходит в голову идея. А потом ещё одна и ещё. Они появляются внезапно, без разрешения, весёлые, с красотой, присущей их возрасту. И каждая из них имеет пространство и жизнь. Но та, что рассказала мне обо всём, это Ники. Да. Так рождается книга.

И теперь мне хочется разыскать её. Поблагодарить её за то, что, сама не зная, она вдохновила меня на целую книгу.

И, возможно, я хотел бы знать, как тебя зовут на самом деле, читала ли ты «Прости за любовь», узнала ли ты себя, повеселилась ли ты, узнав, какой я представил твою историю, твою жизнь, любовь, которую ты пережила на этих страницах, и всё, что я придумал для тебя.

Я решил.

Ники, расскажи мне о своей жизни.

Дай мне представить её.

Заставь меня понять, кто ты такая.

И позволь найти тебя однажды. Дай мне встретить тебя вновь. Прямо как в тот день на виа дель Корсо.

Первые дни в школе

Я за рулём. Проезжаю виа дей Джуоки Истмичи, рядом с Научным Лицеем. Машины, скутеры, цвета, дорожное движение города в обеденный час. Какие-то ученики гуляют с полупустыми рюкзаками за спинами. Может быть, у Ники, Эрики, Олли и Дилетты одинаковые рюкзаки. Может, в этот самый момент они как раз выходят из школы или они уже ушли оттуда, чтобы погулять вместе. Сегодня жарко. Один из таких апрельских дней, когда ты надеваешь что-то с короткими рукавами и шорты. Приближается лето.

И я пробую представить... Четыре девчонки устраивают дефиле на тротуаре, на тротуаре виа дей Джуоки Истмичи. Как они прикидываются моделями. Да, одна делает это совершенно беззастенчиво, а остальные смотрят на неё и смеются. Я вижу это, здесь, сейчас, они такие смешные и даже немного перегибают. Я вижу, как они пьют пиво, положив по дольке лимона в свои стеклянные бутылки. Я слышу их разговоры. Их связывает что-то сильное. Они понимают друг друга с полуслова. Это первая сцена «Прости за любовь». Но я хочу понять больше. И теперь я продвигаюсь глубже. Дальше во времени.

Может, момент их знакомства. Сразу ли они понравились друг другу или потребовалось время. Возможно, это случилось в лицее. Может, именно в том, через который я сейчас проезжаю. Каким был тот день? Как давно это случилось? Лет пять назад? И я решаюсь.

Однажды, ранним утром. Около восьми. Восемь утра того дня, которым заканчивается лето, наполненное свободой после окончания средней школы. Когда ты просыпался не раньше десяти, съедал отличный завтрак, а потом выходил на улицу и наслаждался всем своим временем, приостанавливал любые начинания и пока не думал о новой школе, с которой ещё незнаком.

Большие облупленные ворота, за которыми припаркованы сотни скутеров и велосипедов. Не лучшее время, все полны сожалений о едва покинутых пляжах и солнечных утрах. Небо обещает дождь, и дует ветер.

Две девочки бегут и кричат.

– Ты облажалась! Слушай, это бог ворчит!

– Ещё чего, это не бог, а просто гром…

– А, понятно...

Они бегут по улице, толкаясь.

Тысяча цветных рюкзаков и наплечных сумок, уже много раз перешитых и наполненных книгами.

– Мы старые души новых времён.

– Если это правда, то, что любовь – это сила, то я самый сильный человек в мире.

Может быть? Вот такие они. Ники, Эрика и Дилетта уже здесь, ждут у входа. Они пока не знают, что через несколько мгновений окажутся в одном классе, будут сидеть рядом в третьем ряду слева, под картой мира. Мира, который им предстоит завоевать, как Христофору Колумбу. Но на этот раз будет не только три каравеллы, а четыре. И этого они тоже пока не знают. И земля обетованная будет похожа на важный этап под названием «дружба».

Они ещё незнакомы. Никогда раньше не встречались. Они все пришли сюда из разных школ. Они здесь, смотрят по сторонам. Здороваются с друзьями из средней школы, с которыми, вероятно, теперь будут учиться в разных классах.

Волнуются ли они? Дилетта – да. Ей не нравится, что всё начинается так сложно, без подстраховки. Ей нужны точки опоры, может, кто-то, кому она могла бы протянуть потеющую ладонь, едва прозвенит звонок на первый урок. Сильная рука. Берег для её затерявшейся каравеллы. Но никого нет. Джудитта, её давняя лучшая подруга, пошла в Классический Лицей. Они часами висели на телефоне в январе, когда нужно было записываться в новую школу.

– Ну же, мы ведь ходим в одну школу...

– Но мне не нравится греческий.

– Откуда ты знаешь? Извини, но ты ведь его никогда не учила.

– Мне не нравится учить язык той страны, где делают вонючий сыр...

– Какой? Фета?

– Ага.

– Но он не воняет! И потом, тот, кто будет там учиться, будет изучать древнегреческий.

– Ещё хуже. Старая фета.

В конце концов, они разошлись, однако, поклявшись друг другу, что всё равно будут видеться как минимум трижды в неделю, обязательно по воскресеньям, и всё время обмениваться смс.

– Школа нас не разлучит.

Обещания, которые ты даёшь однажды и вечно надеешься. Сейчас она пишет ей смс. "Привет, систер, я одна у ворот. Страшно. Не хватает тебя". Затем она кладёт телефон в карман и поправляет блузку под джинсовой курткой.

Чуть дальше забавная девчонка шёпотом говорит с кем-то по телефону. Она словно прячется.

– Легко тебе, ты во втором классе. Ты уже со всеми знаком. Нет, пока никого. Тут есть девочка с чёрными волосами, которая будто танцует индийский танец вокруг скутера. Мне кажется, она клёвая. Окей, Джо, к первому уроку я тебе расскажу, какой смертью буду умирать в следующие пять лет.

Она отключается. Эрика не очень любит говорить по телефону. Она предпочитает писать. E-mail, записки, что угодно, лишь бы писать. Для неё всё сказанное таким способом – это честно, подтверждено, коротко и по делу. Поэтому она любит и читать.

Девочка с чёрными волосами закончила свой искупительный обряд вокруг скутера. Её зовёт подруга.

– Олли, потом дашь послушать ту старую песню Sioux?

– Какой ещё Sioux, это же я её сочинила! – смеётся она.

Эрика всё ещё смотрит на неё и думает, как бы ей хотелось оказаться с ней в одном классе.

Ники забыла дома свой обед. А ещё резинку для волос. Она ищет их, пытаясь упорядочить бардак в сумке и надеясь на лучшее, но там пусто. Она всё время спешит и всё время опаздывает.

А мама приготовила мне бутерброд с мягким сыром. Вот блин. Будем надеяться, там хотя бы есть приличный автомат с едой. Я остановлюсь на бутерброде из ненастоящего хлеба с ненастоящей ветчиной и ломтиками ненастоящего сыра. Какая гадость.

В какой-то момент мимо проходят здоровые и нескладные девочки. Одна толкает её несколько раз и даже дёргает за волосы.

– Эй… осторожней.

– Сучка.

– Приятно познакомиться, а я Ники.

И, прежде чем та поймёт, что на самом деле Ники имела в виду таким концом «разговора», её уводят в другую сторону, чтобы решить какой-то незавершённый вопрос.

– Держи, – девичий голос за спиной. – Лучше, чем ничего.

Темноволосая девочка, которая танцевала на индийский лад, протягивает ей карандаш.

– Ой, спасибо. Я попробую, – Ники берёт его и запускает в волосы в японском стиле. Кажется, получилось.

– А меня зовут Олимпия, очень приятно, а для тех, кто заслужил, – Олли.

– А я заслужила?

– Учитывая ту сцену, что я видела, кажется, да.

Мне нравится думать о них так. Младше, немного испуганные, там, идущие на ощупь в этом новом измерении. Но те же, кого я представляю устраивающими дефиле на тротуаре.

Звонок. Первый звонок, предвещающий новые пять лет. На стенах множество картин и портрет президента Республики. На классной доске некий призрачный последователь Данте написал: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Все бегом вваливаются, чтобы занять места в последних рядах. Класс смешанный. Около двадцати ребят. Скрип двигающихся стульев, парт, подражающих им, грубо брошенные к ногам рюкзаки. Взгляды. Неуверенные. Любопытные. Неуловимые. Тысяча вопросов возникает в голове. Интересно, какая она? А что там такое? Блин, я такой тупой. Что с волосами у того парня? А она, наоборот, кажется крутой. Довольная. Красивая. Блин, я хочу к своим друзьям. Значит, я здесь на четыре часа, он выйдет в полдень, а я сегодня не пойду на площадь. Кого я обманываю…

Ники, Олли, Дилетта и Эрика. Одна и та же аудитория, один и тот же класс. Они сидят совсем рядом, и не знают, насколько это осознанный выбор. Наверное, какие-то ниточки связывают нас между собой раньше, чем мы успеваем осознать это. Наверное, мы притягиваем друг друга, на самом деле и не зная этого. Так что, похоже, случайности становятся самыми важными вещами в нашей жизни, становятся причиной долго путешествия. Первые контакты. Фундаментальные мгновения, в которые мы понимаем, что будет дальше.

– У тебя Smemo?

– Конечно, а что?

– Это же старьё.

– Извини, а у тебя-то что?

– Комикс.

– Уж он-то небось самый новый, да?

Но всё это говорится по-доброму, с правильным выражением лица и со смехом, что вызывает симпатию и поднимает тебе настроение на всё последующее утро, вновь вызывая желание узнать лучше человека рядом с тобой, хотя ты даже пока не знаешь его имени. Но в воздухе всё ещё витает дух неуверенности, все чувствуют себя одинокими и потерянными и ещё не понимают, что здесь, среди двадцати лиц, есть те, что станут их лучшими друзьями на следующие пять лет, а может быть, и на всю жизнь.

– Ох, мне сказали, что нас будет учить Бернарди.

– Та ужасная учительница итальянского?

– Да, в этом семестре. Она учила моего брата.

– О не-е-ет, какой кошмар, мне рассказывали. Её называют Бернардо.

– Почему в мужском роде?

– Ну, сейчас поймёшь…

Входит не очень высокая женщина с вьющимися светло-каштановыми волосами, хорошо собранными сзади, вероятно, для того, чтобы приручить непослушные локоны сразу и не тратить на это лишние минуты. На ней серая безликая вязаная кофта, чёрная юбка и пара мокасин. Безошибочная тёмная полоса над верхней губой даёт понять, почему о ней говорят в мужском роде. Никаких минимальных следов попыток скрыть это, побрить, как-то ухаживать. Ничего.

Она садится и тут же становится ясно, что уроки с ней не будут так же просты, как пить холодное пиво в середине августа.

– Отлично. Мои поздравления. Смотрите, смотрите…

– Посмотрим, посмотрим… – Олли слегка подталкивает локтем Ники. – И что она хочет сказать этим «смотрите»? Да она сама у нас увидит! – и девочка начинает рисовать на парте идеальную карикатуру на Бернарди, которая дрессирует такую же усатую собаку с таким же недобрым выражением.

– Эй, отличный рисунок, браво! Почему ты не пошла в Художественную?

– Потому что мне достаточно самой по себе быть художником. Гения нельзя сажать в клетку.

– А-а.

Дилетта, сидящая через три парты от них, думает о фете Джудитты и представляет, как та сидит в другой такой же аудитории, как эта, только без Бернардо напротив, в Классическом Лицее. Она достаёт телефон из кармана, прячет его под парту и пытается написать ей сообщение. Но такое действие никогда не увенчается успехом, если не смотреть на дисплей. Она по-прежнему пытается сделать это. И немного наклоняется. Слишком сильно. И слишком долго.

– Эй, Вы.

Дилетта не привыкла к обращению на Вы. В средней школе, да и ещё пять минут назад, каждый взрослый человек, который стоял перед ней, исполняя свою образовательную роль, всегда обращался к ней на «ты». Поэтому она не обращает внимания. Поэтому она не поднимает головы.

– И что же? Вы потеряли язык под партой?

Голос очень близко.

Дилетта поднимает взгляд. Бернарди рядом с ней. Точнее, над ней. А «Вы» – это сама Дилетта.

– Вы знаете, что не можете писать сообщения?

Да, думает Дилетта, действительно, это так сложно – писать сообщение, вся изогнувшись, да ещё не видя дисплея. Плюс ко всему – Т9.

– Прошу прощения. Вы знаете, что телефоны в классе запрещены? Отдайте его мне.

Дилетта видит, как её неуклюжая попытка отправить незаконченное сообщение исчезает вместе с Нокией, только что похищенной Бернарди, которая кладёт телефон на кафедру, где он и будет находиться весь урок. И её вина будет искуплена только с течением времени.

Эрика, сидящая за партой перед ней, стучит по её столу.

– Держи!

– Что?

– Мой. Пользуйся. Хоть клавиатуру мне разработаешь. Я смс-ками не пользуюсь.

– А я их люблю, у меня синдром большого пальца.

– Что это?

– Вот это да! И как же ты в школу ходила?!

– Я была спокойной и тихой…

– Тогда ладно, – улыбнулась она.

Бывают жесты, маленькие, незаметные, после которых ничего не остаётся таким, как раньше. Внезапные жесты, которых не ждёшь, без которых ничего не начинается. Беспричинные жесты, которые создают так много.

Волосы по ветру

Чёрный горный байк, весь в наклейках, ждёт, прислонившись к каменной стене. Он был куплен год назад. В теории, идея была тактическая – Ники должна привыкнуть к педалям, а заодно и отвлечься от мечты о скутере.

Но это в теории. Потому что Ники – девочка, которая всегда в движении, которая любит ветер, если не в лицо (из-за шлема), то, по крайней мере, на одежде. Ники – та, что должна быть на скутере Мирко. Та, что уже успела позаимствовать его, чтобы научиться. И та, что уже упала пару раз на землю, та, что маскирует шрамы на предплечьях и коленях, очевидно, под шрамы от уже знакомого нам велосипеда. Да, маскирует. Но если твоего отца зовут Роберто и в молодости он ездил на скутере, то он способен распознать оттиск асфальта на коже.

Как и в тот раз, на проспекте Лиеджи. Суббота, после обеда. Сначала мягкое урчание и разгон. Ники мчится вверх и вниз, толком не понимая, насколько это осознанно. Проезжает перед Мирко, который обеспокоенно смотрит на неё. Он всегда волнуется больше, когда она ускоряется. Вплоть до момента замедления и торможения, когда всё, казалось бы, шло как нельзя лучше, переднее колесо скользит по мелким камешкам, разбросанным в огромном количестве на дороге и тротуаре. Возможно, они остались здесь после работ в соседнем здании. В темноте, которая последовала за этим, миллионы звёзд блистают в небе перед её глазами. Ники видит их все, лёжа на земле с поднятым визором шлема. Может, это просто последствия падения, но кого это вообще волнует? Они ведь так прекрасны…

Она слышит нечёткие взволнованные голоса.

– О Боже, Ники!

– Бедная девочка, что она сделала?

– Ты жива?

– Святое дерьмо, какой ужас… А если приедет патруль, что я скажу?

Ники чувствует, что кто-то поднимает её с земли, заставляя сесть на бордюр. Звёздочки меняют направление. Они принимают форму нового созвездия, Ники Взрослой, видимой в северном полушарии каждый месяц в году, особенно по субботам, после обеда. А затем она чувствует сильное жжение на колене, на руке, запах чистого спирта, слишком давящую повязку и то, что синие шорты разорваны с правой стороны. И что я теперь скажу маме? Изображения перекрывают друг друга.

Позже, дома. Никто не верит в её падение с велосипеда. Разрыв шорт притягивает пристальное внимание Симоны. А также ссадины.

Роберто непреклонен.

– Никаких мотоциклов. Будешь ездить на горном велосипеде.

– Папа…

– Не папкай мне тут, и не мамкай.

– Ты не понимаешь! По Риму нельзя ездить на горном велосипеде! Надо мной смеяться будут!

– А на скутере ты убьёшься!

И дальше начались споры. Продолжительные. Вытянутые лица. Крики за столом. Её младший брат постоянно смеялся над ней: «Они купят тебе самокат!» Она дала ему пощёчину, мама стала ругаться с ней ещё больше.

И всё это обернулось совсем неожиданным результатом.

– Это несправедливо… У Олли уже есть скутер, Дилетте купят в следующем месяце, Эрике осталось подождать только до конца года. А я? Что я такого сделала, неужели я такая плохая? Вместо этого я то и дело катаюсь на трамвае. Прекрасно. Мне же нравится водить…

Ники не в состоянии убедить их. Каждый раз она ждёт какой-то вспышки света, идеи, которая смягчила бы родителей, но ничего не приходит в голову. Слишком опасно. Слишком неспокойно. Слишком.

Прошло несколько месяцев. Ники всего несколько раз каталась на велосипеде и всегда только по своему кварталу. Провоцирующая. Непоколебимая. Ники время от времени катается на скутере Мирко. Упрямая. Безрассудная. И слава богу, что она больше не падала, к радости стального коня. И к радости парня. Потому что любовь прекрасна, прекрасно постоянно иметь риск разбить сердце и всё делать вместе, что бы ни случилось, но лучше, когда скутер остаётся при этом цел. Хотя бы он.

Желание любить

Ночь. Ночь, которая льётся, как ноты песни. Ночь людей, которые несутся по дороге и оставляют следы рёва двигателя в сердце, которому так и не удастся заснуть. Ночь фантазий, похищенных ветром, которым не суждено сбыться, но которые так прекрасны в мечтах. Ночь пятницы. Ночь, когда настанет суббота. Ещё мгновение – и эта неделя закончится.

«Я посмотрела телевизор, и у меня появилось ощущение, что я просто убиваю время, а ты… а ты крадёшь у меня любовь, но потом я немного прогулялась и на улице раздался невероятный шум… и я перестала думать обо всех этих вещах».

Я тоже прогулялся. Я вышел, чтобы погрузиться в город. Я не совсем понимал, чего ищу. Возможно, я искал красную нить. Ту нить, которая открылась моему взору, когда вышла книга «Прости за любовь». Эта книга в книге, которая пишется сама собой, на моих глазах и между моих пальцев.

Слушать Васко всегда здорово. Делаю звук как можно громче и забываюсь в пути. Думаю о том, что песня может стать окном, которое внезапно распахивается в пустоту. А снаружи – свет. И этот свет входит и наполняет тебя. И благодаря этому свету ты больше не можешь оставаться таким, как прежде. Он заразил тебя. Ответил на все твои вопросы. Он стал тебя как воды во время жажды. Ты вспоминаешь прошлое. «Информация – это не знание, знание – это не мудрость, мудрость – это не правда, правда – это не красота, красота – это не любовь, любовь – это не музыка. Музыка лучше всего». Да. Да, музыка лучше всего. Это сказал Фрэнк, не какой-то там просто Фрэнк, а Фрэнк Заппа.

А Васко тем временем пересекает поколения с той же естественностью, что и ласточка пересекает синее весеннее небо. Может быть, и Ники слышит сейчас эту песню? Какие песни сопровождают такой важный момент её жизни на сегодняшний день?

Какие слова напевает она в темноте комнаты, в одиночестве, пытаясь сопоставить их с тем, что чувствует её сердце? Это фраза, которая так нравится ей безо всякой причины, которую она хочет посвятить кому-то, кого, возможно, пока не существует, но кто уже ждёт её…

Другая пятница. Такая же, как эта, она возвращается во времени. Ники смотрит на часы. Может, пора ложиться спать, завтра первый экзамен. Первый во второй четверти. Бернардо будет атаковать. Это первый год в старших классах, и вторая четверть началась хорошо. Ладно, мне поможет Дилетта, она умная, вообще молодец. И сидим мы теперь совсем рядом. Как же всё-таки здорово, что скоро воскресенье и мы пойдём в Джаниколо, чтобы покататься. Дождаться не могу.

Но эти мысли, эти школьные обязанности, это желание, чтобы поскорее настало воскресенье, – всё это не является причиной её бессонницы. Она вертится в кровати. И всё же нет ничего странного. Всё идёт хорошо. Она нашла трёх подруг. Крутых. Смешных. Учитывая все обстоятельства, её оценки не так уж плохи, магическим образом средняя оценка 7. Целых 7!