Текст книги "Предел Мечтаний (СИ)"

Автор книги: Фамильевич Григорий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

За перегородкой нашёлся Данька. Он шарился в сундуке, ворчал, отбрасывая ненужное тряпьё, поделки из глины, неудачные деревянные инструменты, школьные учебники в процессе тления. Выпрямился, услышав скрип. Лицо приятеля было красным то ли от напряжения, то ли от слёз. Саша прищурился, но ничего не сказал. Подошёл к столу, оглядел косметику, нагнулся, высматривая упавшие предметы. Данька хмыкнул и вернулся к делу.

Девочки звонко засмеялись за перегородкой.

– Данька, – позвал Саша, с наигранным интересом рассматривая сушёные цветы на тарелке. – Вижу: ты не очень-то и грустишь. Быстро оклемался от вчерашнего.

Мальчик выронил металлическую баночку с оборванной этикеткой – явное наследие Земли, а не Предела Мечтаний. Хмыкнул, наклонившись за упавшим:

– Мы с Розой всё обсудили. Нет, конечно, мне было плохо тогда, но… Смысл волноваться, если я знаю, как её спасти? Ой! Она тебе не говорила? Интересно, почему?!

Саша заглотил наживку.

– Мы должны были доверять друг другу, Данька, а вы с Розой утаивали от меня информацию, которой можно было воспользоваться. Зачем – объясни мне – зачем это сделали? Нет, надо было молчать и преспокойно ждать приход Существа, чтобы Саша потом истерил полночи – так вы думали? А как же доверие и честность?

– Пф-ф! Сам-то белый и пушистый! Саш, вы тоже с Розой хранили от меня секреты: Максим, кладбище под садом. У меня такое ощущение, что вы утаивали что-то ещё… И даже как-то резко сблизились, пока меня не было.

Саша понял, к чему клонит Данька по раскрасневшемуся лицу, злобно ухмыльнулся:

– Ты влюбился? Дурак, Данька, ох дурак! Она притворялась. Перед тем, как Существо забрало её, Роза сказала, что я классный, а над тобой лишь издевалась всё это время…

Мальчик не рассчитывал, что Данька ударит его. Но приятель и не сделал этого. Он яростно сжал деревянный обломок крыши, который всё это время держал в руке, и с размаху кинул. Саша тяжело вздохнул, машинально приложив ладонь к больному месту. Деревяшка была острой. Потекла кровь, но царапнуло не сильно.

Обида плотным комком застряла в горле Саши, Данька же сгорбился, прижался к стене от страха получить сдачи.

– Мальчики!

За перегородку заглянула зеленоглазая девочка, с поджатыми губами оглядела место несостоявшейся драки. Приятелям было стыдно на неё смотреть, но пыл погас. Её спокойствие перешло и им:

– Мальчики, – повторила она, – Ну что вы как девочки! Вы ещё себе носы расквасьте, споря, у кого одежда лучше.

***

Он потратил целый день, дабы обдумать свои действия в пути. Представить, что его может ожидать и сделать из этого вывод: что ему может пригодиться. Бесполезного хлама было много, приходилось отсеивать, в надежде найти «золотые крупицы».

Рюкзак – факт, как и тлеющие от сырости учебники, доказывающий, что Роза попала в Предел Мечтаний по дороге из школы домой. Искажали истину футболка и джинсы. Саша не терзал себя в сомненьях и раздумьях, просто забрал найденный реликт, чтобы набить его вещами для грядущего похода.

В сарае, рядом с гончарным кругом, среди сотен кусков засохшей глины и тысячи осколков – обожжённой, лежали и целые вещи. Девчонка в своё время долго материла ломающиеся столы и стулья, поэтому лишь на хижине остановила процесс создания деревянной мебели. Среди лежачих экспонатов Саша выбрал две фляги и наполнил их водой из реки.

Дальше дело пошло быстрее. Рюкзак заполнился вещами и едой: фруктами, солониной; кремнем, огнивом и маленькими веточками для разжигания огня. Динамитом и ножом, завёрнутым в выдубленную кожу. Одну флягу с водой, другую – с отваром от гриппа Саша положил в боковые отделы. Третью оставил, чтобы прикрепить к пояску.

С палаткой – нельзя было исключать того, что он мог пробыть в пустыне больше дня – Саша экспериментировал, как и из чего мог. В итоге, воткнул две палки в землю, а сверху, на зазубрины, положил третью, более узкую. Всё это накрыл некогда сшитыми Розой в покрывало шкурками зайцев и белок. Концы импровизированного тента мальчик закрепил колышками – деревянными дротиками. Палатка получилась довольно неустойчивой. Вся надежда была на то, что в пустыни ветра не было. Вчерашний объяснялся приходом Существа – воздух дрожал, наполненный магией, как влагой перед дождём.

Уже перед сном мальчик привязал палки для палатки к лямкам рюкзака, оставив третью наподобие трости, а тент скомкал к еде и флягам. Спал на полу в обнимку с выпрошенной у рыжеволосой девочки панамкой. Вернее, лежал, притворяясь спящим. Думал или мечтал:

«Мне не страшно. Я не сомневаюсь, просто… – мальчик злобно стукнулся затылком по доскам. – Так, успокойся, Саша, у тебя всё получится! Роза ошиблась, когда говорила, что идти километров двадцать, она же не с шагомером ходила. Сказала наугад, но почему так много? Что-то на Дороге страха не то происходит. Пустыня. Миражи. Впереди простираются леса, но на всякий случай буду ориентироваться по солнцу. Идеально. Выйду до рассвета, останавливаться не буду, только в крайнем случае. Думаю, первое испытание я преодолею к вечеру, а там… там мне динамит поможет.

Мальчик перевернулся на бок, сжимая полы панамки:

«Хотя с какой целью я иду? За Розой? Помочь Даньке? Нет! Чёрт! Саша, пока ты не совершил глупости, подумай, зачем ты это делаешь? Не ври самому себе! – парень со скрипом перевернулся на другой бок. – В порыве эгоизма и цинизма решил выбраться из Предела Мечтаний? Вряд ли. Всё же, спасти Розу? Возможно, но, думаю, это только подсознательная отговорка. Позлить Даньку? Очень глупо. Я не такой… наверное. Тогда для чего? Без смысла? Но он есть. Или мне найти его?»

Часа два-три Саша не мог уснуть и, наконец, не выдержал. Тихо поднялся и ушёл, громко скрипя досками под ногами.

***

Его разбудила невыносимая жара. Огненный шар над головой – первое, что Саша увидел.

Что-то держало его, не давало повернуться. Мальчик тяжело поднял голову, зашипел, ощупывая висок. Тёмно-бардовый струп остался на камне, на который опиралась макушка. Теперь из ранки сочилась кровь.

Саша попытался встать. Мир пошатнулся. Мальчик упал в обморок.

Очнулся. Постарался отхаркнуть вкус грязи и крови во рту, но не смог.

От любого движения по телу пробегали волны боли, скапливаясь преимущественно у раненого виска. Солнце пряталось за горизонт, ярко красное, словно стыдясь за те страдания, что причиняло Саше. Мальчик с безнадёжностью подумал, что здесь всё создано как раз-таки не для атмосферы, после чего проклял Существо и за себя, и за Розу.

В самом начале он полз, а потом хромал на четвереньках, до сих пор удерживая трость в руке. Панамка, защищающая голову от жары, осталась лежать у окровавленного камня. Солнце уже не жарило, было просто тепло, но Саше осточертело находиться под его лучами. Замер у истрескавшегося булыжника песочно-ржавого цвета, как и вся земля вокруг. Прислонился спиной к теневой стороне и сидел, пока не наступила ночь. Пока не стало холодно настолько, что изо рта шёл пар, а челюсть отбивала дробь зубами, потеряв возможность сомкнуться.

Через силу снял рюкзак, вытащил тент из тёплых шкурок и накрылся им. Снова попытался сплюнуть вкус пустыни и смерти, но не смог. Понял.

Жажда.

Заглянул в рюкзак, без надежды проверил фляги, так как знал, что они пусты. Ещё раз подтвердил тот факт и заплакал, отбросив рюкзак. Из приоткрытого кармашка выкатилось яблоко.

– Дурак! Фрукты!

Съел все, которые нашёл, вытерся тентом и замер, вспоминая. Ведь изначально всё было хорошо! Как такое могло случиться!?

***

Изначально всё было хорошо. Мальчик не следил за тем, откуда всходит солнце, так как шёл по дороге. Среди барханов, в песках тропа казалась недопустимой роскошью, которую уже давно должен был засыпать сильный ветер. Но ветра не было. Никогда. А тропа, как оказалось, была следами Существа. Ещё свежие, вчерашние, они были следом медведя или снежного человека. Ну, очень большого медведя и снежного человека. Очертания прошлых имели другие формы. Видимо, каждый раз Существо принимало разные обличия.

Впереди чётко виднелись тёмно-зелёные верхушки хвойных деревьев за неровными вкраплениями, огромными каньонами, точные копии которых отделяли пустыню от Моря русалок, поэтому дойти до цели, держась воды, не представлялось возможным. К тому же Роза говорила про испытание. Саша усмехнулся. Он искренне верил, что с лёгкостью справится, по крайней мере, с первой задачей.

Проблемы начались с наступлением дня.

Вода. Первую фляжку он осушил ещё до того, как солнце достигло зенита. Воздух нагрелся до такой степени, что стал искривляться вдалеке, словно под действием невидимых волн. Следующая закончилась фляжка с отваром от гриппа, Саша кинул её на бархан. Приближающиеся леса и морские просторы за глубокими, сухими каньонами, давали стимул. А приближались они очень быстро, поэтому мальчик разрешил себе отпить и из третей фляжки.

Жара. Он старался приспособиться. Шёл в панамке, кроссовки с носками давно стянул и спрятал в рюкзак. Брючины джинс закатал, снял футболку. Саша уже видел миражи, когда закончилась третья фляжка. Слабенькие, связанные с водой и прохладой. Голова кружилась, в глазах темнело. Но дорога вела его вперёд, не исчезала, не смотря на слова Розы. А леса были близко. В пятистах метрах, не больше.

Обман. Саша понял это тогда, когда обернулся назад. Дорога исчезла. Он взглянул в сторону лесов и ужаснулся. Их тоже не стало. Повернулся снова и осел на сухую, потрескавшуюся землю. Горизонта не было, не было песков. Были камни, жара и выжженная степь, в расщелинах, тянущаяся бесконечно вперёд, назад, влево, вправо, где не было горизонта. Степь, у которой не было конца.

Иллюзия. Первое, что подумал мальчик – мираж, фата-моргана, что угодно. Существо обмануло его. А он попался, как дурак. Однако Саша не сдался. Слишком рано. Определил, где север: солнце клонилось к закату. И пошёл.

Присел под тенёк высоченного камня, чтобы отдохнуть, как вдруг увидел мальчика, безумно знакомого. Мираж? Но так близко? Пришлось встать и выйти под солнце, чтобы проверить.

Это была иллюзия, это был сам Саша. Мальчик чувствовал, что ноги подкашиваются, когда смотрел на двойника. Солнце почти скрылось из виду. И вдруг иллюзия решила доказать, что она весьма материальна. Улыбнулась.

«Неужели у меня такая отвратная лыба?», – подумал мальчик, перед тем как мираж грубо толкнул его на камни.

***

– Да лежи ты, Саш! Не дёргайся – слетит повязка с целебными бутонами из Дольфловера, или палку заденешь, и твоя палатка тут же развалится. Кстати, классно придумал. Я минут десять под солнцем страдал, чтобы понять, как её ставить.

Саша открыл глаза, всё же привстал. Чувствовал он себя лучше, по сравнению с предыдущим пробуждением. Лишь болел висок, и горела обожжённая солнцем кожа. К жажде он привык.

Данька тоже изрядно подгорел, но на нём это выглядело просто ужасно. От природы блондин, бледный, да ещё и с голубыми глазами – его кожа покраснела, как накалённый молот кузнеца. У Саши же больше половины ушло в загар.

Был день, судя по жаре и свету.

– Простишь меня снова? – Данька улыбнулся, протянул ладонь.

– Если и ты меня простишь, Дань.

– Прощаю. И даже не буду злиться за Розу. Ну, её это был выбор. Кто знал, что я и вправду настолько туп, – он задумался, улыбнулся: – в плане девочек, конечно же.

– Дань, – Саша тоже улыбнулся, потянулся к рюкзаку, готовясь использовать его в качестве щита. – Я про Розу наврал хорошенько. Прям превосходно. Она перед роковым моментом совсем другое мне сказала. Просила передать тебе, что ты «чертовски ей понравился».

– И между вами ничего не было?

– Мне тринадцать, а тебе двенадцать…

– Отвечай!

– Ничего, Дань, вообще. Твоя она. Была.

Данька отреагировал спокойно. Саша выдохнул и лёг на рюкзак. На землю.

– Дань, сколько я уже в пустыне?

– Два дня.

– Расскажи мне всё. Всё! Эти два дня я крутился как белка в мясорубке… Помню мало и только ощущения: жару, боль. Странное место. И ты видел горизонт? Лес?

– Можешь приподняться и взглянуть. Мы в десяти минутах ходьбы от логова Существа. Не знаю, как тебя так занесло. Я шёл не больше шести часов. Сверялся по компасу, который нашёл в вещах Розы. Кстати, ты знал, что солнце Предела Мечтаний может перемещаться с востока на запад и наоборот? В самом начале я думал, что ошибается компас. Но солнце реально поднималось со стороны лесов, а не Моря русалок. Когда я тебя нашёл, ты брёл назад и чуточку влево, на восток. Увидел меня и упал. Голова уже была расквашена, судя по струпу.

– Дань, кажется, меня обманули. Роза говорила, что проход на север надо заслужить, выполняя чёртово испытание. Бродить среди иллюзий и выживать. А ты избежал этого!

– Нет, – Данька фыркнул. – Всё правильно. Испытание пройдено мной и тобой. Просто правила никто не знал. Скорее, они такие же, как в игре на доверие. А все, кто ходили сюда, забывали о друзьях, о взаимопомощи, поэтому и погибали. Даже Колумб не в одиночку Америку открыл, что про это глупое испытание говорить!

Повисла тишина. Через минуту её нарушил Саша:

– Дань, у тебя есть вода?

– Закончилась давно, я мазь ем. В ней влаги полно, а упаковка большая.

Мальчик снова приподнялся и увидел баночку крема, которую Данька рассматривал, когда был в хижине изгнанницы. Мальчик протянул её приятелю. Название уверяло, что средство абсолютно натуральное. Кремовая субстанция хранила на себе десятки отпечатков пальцев.

– Выживают приспособленные, – улыбнулся друг.

***

Они вышли вечером. Приготовили динамит и факела. Саша вытащил нож. Оделись, потому как ночью становилось леденяще холодно. И пошли к неправдоподобному коридору, с двух сторон окружённому каньонами, за одним из которых блестела река и возрастали чёрные дебри, а за другим простиралось волнующееся море.

– Ты чего боишься? – спросил Саша, замедлив шаг.

– Много чего. А страх ведь всего один оживает, да? Самый жуткий? Ну, тогда это сороки. Когда мне годков шесть было, я увидел, как эта чёрно-белая бестия крысу обклёвывала… Тогда и пошла фобия, ничего с собой поделать не могу. Саш, а ты чего боишься.

– Смерти.

Их заставили разделиться. Каменная стена, изрытая расщелинами и трещинами, как земля под ногами, выросла в секунды, поделив широкий коридор вдоль и до конца. Саша застучал кулаками. Стена передала ответную вибрацию – молотил и Данил.

– Саш! САША! Началось!

– Успокойся! Я слышу тебя. Страх ещё не ожил?

Мальчик услышал вскрик Даньки и пронзительное щебетанье, настолько громкое, что его должна была издавать сорока-великан. Огромная чёрная голова пернатой резко появлялась над стеной и тут же исчезала, сопровождаясь лёгким дрожанием земли. Сорока по-птичьи прыгала за Данькой, значит, он убегал. Но мальчик не кричал, значит, боялся очень сильно. Так, что захватывало дух.

– Данька, динамитом тварь взорви! И кричи, чёрт возьми, чтобы я знал: ты жив! У меня никого. Отвлекай сороку, я подорву стену!

– Данил, я же учила тебя: всегда смотри собеседнику в глаза! Повернись ко мне, ты уже не маленький, чтобы забывать такие вещи!

Он узнал её по голосу, от природы чуточку злому, но зато хорошо поставленному. Запахло дорогими духами.

Мама стояла за его спиной в помятом бирюзовом платье. Она была мертва. Бледная кожа, словно непроклеенные обои, слазила с её плоти, открывая нелицеприятную картину. Глаза впали, исчезли милые щёчки.

– Где папа?

– Закрой рот! Ты уже надоел провоцировать меня своими глупыми вопросами. Мы оба знаем, что случилось.

Саша понимал: перед ним пустая оболочка, ничто, но коленки задрожали. Нож и факел выпали из рук. «Мама» прищурилась.

– Мы оба знаем, Саша, что он умер от рака, из-за того, что курил. А почему он курил? Потому что волновался! Кто расшатывал ему нервы? Мой бездарный сын! А теперь уже я умираю, Саша… Ты видишь, что со мной происходит? Видишь!? Надеюсь, сейчас не придётся проводить аналогии и искать виновного?

– Ма-ам, – Саша упёрся в стену, за которой злобно трещала сорока, предвестница смерти. – Пожалуйста, не подходи ко мне.

«Мама» подходила. Медленно, вытянув вперёд исхудавшую руку. Пузырёк гнили на месте ногтя указательного пальца лопнул.

– А, может, это ты высасываешь жизнь из меня? Может, мне стоит убить тебя?

Мальчик осел на землю, по-детски прикрыв лицо руками, задрожал. За стеной закричал Данька. Крик был протяжным и резко прервался жуткой тишиной. Этот крик оживил Сашу, мальчик уверенно поднял голову, что-то сверкнуло в его глазах. Жажда мести, беспокойство за друга, ненависть – всё, что угодно, кроме страха.

Мама погладила его по щеке. Нормальной рукой, мягкой, тёплой, покрытой сеточкой морщин. Жуткие ошмётки кожи, гниль, чрезмерная худоба исчезли. Это была родная, настоящая мама, которая улыбалась, глядя на Сашу, и пыталась что-то сказать. Лишь губами. Одно тёплое, нежное слово.

Мама исчезла. Её просто не стало.

Саша победил страх, хотя мерзкий осадок остался глубоко внутри.

Вместе с мамой исчезла и стена. Мальчик упал на многострадальный висок. Картинку перед глазами заволокло красным от боли. Саша, кряхтя, поднялся, пытаясь проморгаться. И, наконец, увидел.

Сороку. Смертельно прекрасную сороку с иссиня-чёрными перьями, и лишь на груди – серовато-белыми. Птица смотрела в небо с раскрытым клювом, с которого свисали ноги Даньки. Саша закричал. Сорока дёрнула головой. Жилка на шее пошевелилась, и мальчик за секунду был проглочен, как червяк для птенцов.

Саша нервно выдохнул. Он почувствовал жуткую, нестерпимую ненависть, давлением и жаром всполохнувшую в и так болящих висках. Но её заглушила слабость. Безнадёжность. Всё, Даньки нет.  Его больше нет…

Птица оглушительно защебетала, расправила крылья, оттолкнулась лапами и взлетела, направляясь в сторону логова Существа.

Саша повернулся на звук: визгливый смех, шипение, шорох, стоны – и тут же развернулся назад. Побежал так быстро, как мог.

Ведь на пути стояли другие страхи: дрожащие пауки, огромные насекомые, покрытые слизью, вонючие зомби, змеи, готовые к смертельному прыжку – сотни оживших кошмаров. Вернее, девяносто шесть. Ужасы каждого ребёнка, побывавшего в Пределе Мечтаний. Ведь всё это время сбывались не только мечты.

Одиннадцатая глава.

Для создания ненавистной и презренной Сашей атмосферы не хватало лишь радостного пения птичек. Лучи солнца широким столбом падали сквозь раскрытые ставни, играя с пылинками, парящими в воздухе. Хижина пустовала. Все дети остались на улице, то и дело удивлённо вздыхая, смеясь, крича и непрерывно щебеча о своем, о прочем. Сопровождалась эта идиллия звуками всплесков воды. Смачных, словно удар ладошки по водной глади.

А Саша лежал. Хлюпал носом, кашлял. Но именно сейчас к этому процессу добавились частые и агрессивные движение челюстями – мальчик торопливо жевал банан. Шкурку – одну из многих – он закинул под лежанку.

Скрип – кто-то зашёл. Громкий скрип – зашёл кто-то тяжёлый. Саша торопливо зачавкал, покраснел. Хотя по нему не было заметно: лицо уже второй день оттекало.

Фид, в подозрительно мокрой одежде, поставил у кровати ведро с водой из реки, что Саша мысленно принял за объяснение влажных бридж и футболки, торопливо глотая не разжёванные кусочки банана. Толстяк фыркнул, сел на табурет у лежанки. Табурет опасно погнулся, но стоически выдержал.

– Опять будешь валяться весь день, лишь изредка бегая за едой, а через два часа после неё – в туалет? Я был лучшего мнения о тебе. Даже Ящерка не был таким идиотом.

– Отвали!

Фид, хмурясь, протёр лицо мокрым воротом футболки то ли от пота, то ли от нервов.

– Зачем ты объедаешься бананами? – глаза Фида загорелись справедливой жадностью. – Саша, у нас запасы кончились, а плоды появляются раз в неделю. От одной травы, куста или чем там прозывают, выходит довольно много. Но ты съел шестьдесят штук за два дня!

– Таким жирным, как ты, я не стану.

Фид сжал кулаки.

– Мама говорит, что я склонен к полноте, и с этим бесполезно бороться, но главное – всё равно соблюдать меру. А ты меру раз в десять превысил, Саш!

Мальчик приподнялся, но за место пламенной речи, лишь оплевал звереющего толстяка, разразившись хриплым кашлем.

– Да не прекращу я! – Саша ещё раз кашлянул. – Разве вам невдомёк, что мне плохо?! Я до сих пор вижу, как эта летящая тварь его съедает… Фид, не лезь ко мне: всё равно продолжу есть бананы, а пока их нет, перейду на яблоки, потому что они сладкие. После этого мне становится лучше, хоть и ненадолго… но что я могу сделать!?

Толстяк понимающе кивнул, но суровости во взгляде не приубавил.

– А что? – спросил он. – Болезнь голод не притупляет? Саш, ты себя медленно убиваешь! Рожа уже, как после бани, красная и какая-то одутловатая. Кашляешь часто, от тебя потом несёт, при этом ноешь: холодно!

– Да и жажда мучает, – сухо добавил Саша. – Просто подай мне воды – зря что ли ходил? – и исчезни!

Фид, ворча, встал, поднял ведро и рывком вылил содержимое на мальчика. Ледяная вода заставила сжаться и тело, и лёгкие, поэтому Саша лишь возмущённо раскрыл рот в немом крике. Отфыркиваясь, кинулся на толстяка, но тут же был уложен обратно в мокрую лежанку. Болезнь истощала, а Фид был полным, поэтому и сильным.

– Хватит корчить из себя страдальца! Задолбал уже всех, Саш, своим трауром нескончаемым. Умерли Роза и Данька, так отомсти, сделай хоть что-нибудь. Или забудь. Плохо лишь тебе, остальные жить хотят.

Саша молчал, обиженно надув губы подсознательно и совершенно по-детски, чихнул. Вода стекала с лежанки на доски. Толстяк кивнул, поняв, что на слова не собираются реагировать. Тактично сменил тему:

– Всё же, зря ты здесь лежишь. В Пределе Мечтаний произошли кое-какие перемены, Саш, связанные с исполнением желаний, – Фид едва заметно улыбнулся, подметив, как у Саши дрогнуло ухо. – Они снова воплощаются в жизнь, но теперь это даже не мечты, а скорее потребности, маленькие. Очень маленькие, по сравнению с тем, что мы заказывали месяц назад. А всё началось с туалетной бумаги. Есть у нас один дебил – а их много, и пока ты в их списке – который не может ходить в кусты по большому без туалетки. Представляешь, терпел четыре дня! Живот набух, шагал медленно, хромал и пердел. В сердцах обругал отсутствие благ цивилизации, как откуда ни возьмись образовалась туалетная бумага. Трёхслойная! Но появилась мокрая и с брызгами солёной воды. Продолжать?

– Угу.

Фид победно ухмыльнулся:

– А с чего я взял, что воплощаются только потребности, Саш – так провёл эксперимент. Пожелал себе виллу, какая была в Пределе до погрома. Ничего. Машину пожелал. Феррари Энцо. Зелёную. Опять ничего! Плюнул и пошёл могилы докапывать. В процессе упал и прям в яму! Замарался, а комплект одежды-то один всего был. Так я и пожелал себе ещё один, вот и появился, так же с брызгами и мокрый. Слышишь всплески? Наши все на улице дурачатся и экспериментируют. Я тоже дурачился – попросил ведро воды, чтобы Кида облить, ведь до реки лень идти. Не появилось желание. Вдруг услышал, как ты бухаешь, и воуля! И, знаешь, у меня есть мозги. Ведро неспроста появилось, когда я подумал о тебе. Глупо всё это, но поразмысли хорошенько, вдруг да вспомнишь важную мысль, которая из этого места сбежать поможет.

Толстяк тяжело поднялся, развернулся и замер. Буркнул из-за спины:

– Пожелай таблетку, Саш.

– М?

– От простуды этой. Уйдёт болезнь – легче станет, значит, перестанешь объедаться, и депрессия исчезнет. Тебе же лучше. А иммунитет, как вижу, ни черта у тебя не работает.

Саша подождал, пока Фид выйдет. Поднялся с влажной лежанки, опираясь на стену. Случайно пнул ведро, выругался. Замер, стараясь успокоить дыхание, закрыл глаза, вытянул руку.

Воздух у раскрытой ладони звонко лопнул миниатюрной волной воды. Запахло морем и цветами с Дольфловера. Мальчик слизал с губ солёные брызги, быстро проглотил шипящую от влаги таблетку. По вкусу как аспирин.

Полегчало сразу же и основательно. Кожа продолжила гореть, но в этом был виноват чрезмерный загар – временное клеймо Дороги страха и Сашиного позорного бегства. Вязкая масса мыслей очистилась, позволяя думать рационально. Мальчик быстро моргнул, уловив идею, поморщился, развивая её, проверяя, и, уверившись в истинности, бросился за толстяком, мокрый, в трусах и майке.

– Фид! Я понял! Я всё понял!!!

***

Как оказалось, и водные духи были желанием какого-то ребёнка, потому что вода в реке перестала странно колыхаться, покрываться рябью без определённых условий и, что самое главное, топить детей. Хотя никто не отрицал того, что безликие твари могли скрыться на глубине, выжидая нужного момента.

Фид, Кид и Саша стояли у оврага, рядом с плоским камнем. Место было хорошее: деревья не росли, очаровательный вид захватывал дух. А ещё можно было спокойно поговорит, ведь дети избегали этот клочок земли, нутром чуя смерть, некогда еженедельно носимую течением к выжидающей Розе. Однако сейчас троим приятелям было не до этого.

– Прям точно уверен, Саш? – цокнул Фид. – На все сто процентов? Ты хоть сам доказывал эту теорию? Спускал по реке веточки, там, бумажки, прочие деревяшки?

– Доказывал, а? – повторил Кид. – А то болел недавно, а в болезнях бредят часто!

– Не перебивай, я не досказал! – отрезал Фид. – Мы можем пожелать, собственно, ничего и не потеряем, если это сделаем. Но даже если он появится, Саш, не рискуй ты сразу. Поэкспериментируй, поплескайся там, где не глубоко, хорошо? Ладно. Кхм… Желаю для Саши – слышишь меня, чудо дрянное, для Саши желаю! – плот. Нет? Нет его. Ладно, желаю для Саши брёвна, чтоб сделать плот! Опять нет? Чертовщина! Что там ещё можно сказать? Вот! Хочу Саше дерево, чтобы сделать брёвна, чтобы связать их в плот!

К всеобщему удивлению, дерево появилось, предварительно оглушив ребят мощными брызгами воды и оными же замочив одежду. Раскидистая яблоня, ничем не отличающаяся от яблонь Предела Мечтаний.

Фид выругался, Кид засмеялся. Саша сплюнул солёный вкус во рту, махнул рукой крест-накрест.

– Яблоню-то зачем? Я в каком-то романе читал, что из берёзы плоты делали!

Ещё один взрыв. Влажная берёза вытянулась из земли, как росток. Фид нервно зачесал глаза, в которые попала солёная вода.

– Да дурак ты и твой автор, что это написал! Из сосны делают плоты.

Их снова обдало уже давно осточертевшей водой. Величественная сосна выросла рядом с берёзой, презрительно накрыв её тенью.

– А я слышал: из ели делают, – без задней мысли буркнул Кид.

Массивный ствол появился первым, не считая морской воды. Ветки с хвоей, в сопровождении хрустящего гула и солёных брызг лесенкой покрыли голое дерево сверху вниз.

Фид ударил брата по шее, выкрикнув:

– Сосна! – захлебнулся новой волной, щурясь от капель. – Тьфу! Молчать оба! Я лучше знаю, потому как… О! Записка. Вы видите? На сосне, которую я последней призвал. Хм… Ха! А написано-то: «Задолбали!».

– Получается, будем мастерить плот сами? – Саша тряхнул головой, встормошил свои волосы. – Но как?

– Радуйся, – улыбнулся Фид. – Меня папа этому делу обучил. Он у нас любитель экстремального отдыха. Я этих теорий и практик по созданию плотов сотни переслушал и испытал. А на Кида не смотри, он вечно с мамой сидит.

– В лесу микробов, заразы полно, – оправдывался брат. – Помрёшь!

– Мама у нас врачом работает, – пояснил Фид.

– Втроём делаем плот? – спросил Саша, стягивая мокрую футболку.

Братья не спешили оголять животы, явно смущаясь полноты. Фид задумчиво взглянул на реку:

– Нам бы человек пять пригодилось, но, учитывая, что мы ещё дети, возьмём в два раза больше. Я договорюсь с остальными. Здесь главное – дать правильный стимул, либо постучать хорошенько по нужному месту.

***

Их вечерний совет чертовски напоминал посиделки пионеров у костра: также в кружок, лишь гитары не хватало. Саша не мог в это поверить, но Фиду удалось уговорить детей. Причём всех! Гордясь своим ораторским мастерством, толстячок бродил у костра, ведя монолог с весьма полезной информацией о создании плотов, не забывая, конечно, язвить. Тени от огня плясали макарено на его тучной фигуре.

– … а всё то, что пишут в книгах, в основном красивое враньё! Аж противно становится, когда главный герой пересекает горную речушку на салике из восьми брёвен или широком плоту, перевязь ставов в котором даже многозвенной назвать нельзя! Взял пять брёвен, обтянул ленточкой, завязал узелок и поплыл успешно потонуть!

Слушатели мило улыбались, стараясь не слишком явно зевать. Фид развернулся:

– Но нам надо действовать по-умному. В самом начале придётся подсчитать грузоподъёмность. Для этого понадобиться вычислить объём стволов и перевести массу груза в тонны…

– На глаз! – не вытерпел один из слушателей.

– Тогда просто оценить, – кивнул толстячок. – Река довольно узкая и быстрая, а чуть подальше даже изворотливой становится.  Плот тоже будет узким для лёгкого управления, но не слишком коротким, иначе течение снесёт его в сторону. С плотно перевязанными ставами и мощными греблями, конечно же!

– Фид, ближе к делу. Ты начал при солнце, а уже луна!

– Ближе к делу идут инструменты, – мальчик почесал макушку. – Понадобятся два-три топора. И ещё этих… как их? На штопор похожи. Ох, память моя…

Дети принялись усиленно размышлять, в надежде поскорее уснуть. Вспомнила, как ни странно, девочка. Блондинка. Очень озлобленная блондинка.

– Да бурав это! – визгливо прокричала она.

– Точно! – кивнул Фид. – И ещё…

– Долото ещё понадобится и пилы, – опять прервала девочка, поражая своими познаниями. – Достал уже! Я спать хочу! Заканчивай.

– Совсем чуть-чуть осталось. Десять желающих отобрать и детали уточнить. Думаю, пять будут делать плот, а ещё пять – вёсла и подгребницы. Саш, тебе удобства какие нужны?

– Нет. Плыть недолго.

Желающих отобрали быстро. Воздух наполнился радостью, счастьем и витавшими мыслями с одним лишь значением: «Спать!». Фид остался сидеть у костра. Почему-то Саша не сомневался, что из этого толстячка вырастет настоящий мужик, охотник, рыболов, мастер на все руки. Обязательно появится у него и хозяюшка-жена, которая скорее по-матерински влюбится в своего педантичного пузатика.

***

– Сколько раз объяснять? – потный Фид отобрал топор, продолжил: – Ещё один удар, и дерево свалится на тебя. Смотри: ствол качнулся в сторону подруба, так ты надави на него и тут же топором пару раз пройдись. Быстро. Вот так.

Мокрая, пахнущая морем сосна покорно упала по заданной ей траектории. Фид отдал топор трудяге лезвием к себе.

– Пусть девочки быстро протирают кору! Дерево влажное лишь снаружи, нам не надо, чтобы стало мокрым и внутри.  А вы берите топоры и тщательно очищайте сосну от сучьев и веток… Да, Саш, ты что-то хотел?

– Поговорить. Отойдём?

Толстяк пошёл за Сашей. Оба сели под кронами раскатистой яблони, не цветущей, потому как выращенной Розой. Фид отдышался, мальчик терпеливо подождал.