Текст книги "Свинец в пламени"

Автор книги: Эйсукэ Накадзоно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

4

Когда Куросима вернулся в приёмную; Фусако там уже не было. Возле дремавшего на стуле Фукуо Омуры скучал охранник.

– Она вспомнила про срочное дело и убежала, сказала, что ещё раз придёт, – пояснил охранник.

– Она ничего не просила мне передать?

– Нет, только привет.

Куросима взглянул на часы. В общей сложности он провёл на складе двадцать восемь минут. По-видимому, и сегодняшнее её свидание с Фукуо кончилось ничем. Это он и предполагал, и всё же ему было жаль Фусако, так цеплявшуюся за надежду.

– Ну и беспечный малый! – проговорил охранник, давая лёгкий подзатыльник похрапывающему на стуле Омуре. Но тот не просыпался и сидел, свесив до пола длинные руки, напоминая гориллу, мирно дремавшую на дереве в джунглях.

Либо беспечный малый, либо искуснейший актёр, – отозвался Куросима.

– Вы что-то сказали?

– Нет, ничего. Покараульте ещё немного. Я зайду к начальнику. Там у него дожидается ещё, один посетитель.

Куросима направился к двери, но охранник остановил его.

– Это тот, что в мундире? С золотыми штуками? Так он уже ушёл.

– Ушёл?

– Да. Пришёл сюда, а тут женщина. Заворчал, схватил чемодан, пошёл в бюро пропусков, переоделся в пиджак… А за ним и она, будто вдогонку.

– Вдогонку?

– Да вроде бы.

– А когда они ушли? – невольно тоном следователя спросил Куросима.

– Да минут десять назад. Они ещё, наверно, на станции электрички.

Фусако, конечно, могла вспомнить и про какое-то срочное дело, но могла и побежать вдогонку за Тангэ. Это на неё похоже. Когда Тангэ при упоминании загадочного слова «жар» усмехнулся с таким видом, что ему, мол, всё ясно, на её лице отразилась решимость во что бы то ни стало заставить его раскрыть карты. Но зачем за ним бежать? Внезапно Куросиме пришло на ум профессиональное словечко «слежка». Но оно как-то не вязалось с образом Фусако.

– Отведи, пожалуйста, Омуру в первый корпус, – попросил Куросима охранника и быстро вышел.

Перед лагерем простирался голый, без единого деревца, двор. Здесь же была автомобильная стоянка. За двором начиналось заводское шоссе, над которым в ветреную погоду клубилась белая пыль. Чуть подальше высился перекинутый через канал Камосаки арочный мост, а сразу за ним небольшой муниципальный причал. Рядом с причалом находилась станция частной электрички, проходившей через новый промышленный район.

Как раз в тот момент, когда Куросима приблизился к станции, состав электрички из трёх грязновато-оранжевых вагонов проезжал через переезд заводского шоссе. Куросима остановился у шлагбаума. Во втором вагоне он увидел Тангэ в белом полосатом пиджаке. В третьем, последнем вагоне оказалась фигура Фусако в шёлковом платье. Разыскивая свободное место, она проходила мимо служебного купе. В следующую секунду поезд тронулся. «Не иначе как она и в самом деле установила за ним слежку», – подумал Куросима. Шлагбаум поднялся, и мимо Куросимы в облаке пыли прогромыхала восьмитонка. Некоторое время он за пылью ничего не видел.

– Эй! Послушайте! – раздался чей-то голос.

Хотя шлагбаум был поднят, у переезда напротив всё ещё стоял большой автомобиль иностранной марки. Человек за рулём в гавайской рубашке, похожий на американского японца, делал рукой какие-то знаки. Куросима бил в форме и подумал, что тот принимает его за городского полицейского. Он подошёл к машине.

– Кто-нибудь сбежал? – спросил шофёр.

– Сбежал? – Неожиданный вопрос насторожил Куросиму и он уставился на квадратное лицо жевавшего резинку шофёра.

– Вы ведь из иммиграционной полиции? Наверное, кого-то ловите?

– Да нет, никто не сбежал, – небрежно бросил Куросима. Этот большой автомобиль он, кажется, видел на автомобильной стоянке у лагеря. Скорее всего это служащий какого-нибудь пароходного агентства привозил передачу опоздавшему к отплытию и находящемуся в лагере матросу. – У нас ещё не было ни одного побега.

– Ни одного побега? – с расстановкой произнёс шофёр, перестав жевать резинку и скорчив странную мину. Затем он сверкнул глазами в сторону уходившей вдаль электрички, произнёс «о’кей!» и, помахав на прощание, тронул машину.

Огромная иностранная машина, словно хвалясь своим техническим совершенством, двинулась с места, едва он нажал на стартёр, проскочила через переезд и тотчас скрылась. Куросиму обдало газом и пылью. Неприятный осадок остался у него и на душе от разговора с этим американским японцем.

Вернувшись в лагерь, он на всякий случай заглянул в бюро пропусков и опросил, не приезжал ли кто с передачей для заключённых из пароходного агентства.

– Нет, сегодня никого не было, – ответил средних лет вахтёр.

– А малый в гавайской рубашке, похожий на японца из Америки, ни к кому тут не приезжал?

– Да, был такой. Приезжал на приём к начальнику.

– К начальнику?

– Да. Как только я по телефону назвал его, начальник приказал сразу же пропустить.

– Как его фамилия?

– Вроде бы Дэв Ока.

– Дэв Ока? А что, он был по личному или но служебному делу?

– Вы лучше справьтесь у самого начальника, – недовольно ответил вахтёр.

Справедливо. Ведь не станет же вахтёр спрашивать начальника лагеря. К какому вопросу он кого принимает! Если этот Дэв Ока, случайно сболтнувший о «побеге», имея в виду не то Тангэ, не то, Фусако, приезжал сюда по делу, связанному с Фукуо Омурой, то начальник лагеря, естественно, проинформирует об этом Итинари, а тот сообщит Куросиме и даст ему нужные указания.

А не следил ли этот человек за Фусако, которая увязалась за Тангэ? Нет, нелепая фантазия. Куросима напрягал память, но никак не мог ясно вспомнить, подъехал ли Дэв Ока к переезду до него или уже после. Ему никак не удавалось вспомнить, была ли машина Дэва Оки на автомобильной стоянке возле лагеря в тот момент, когда он выходил из ворот. Отчётливо он помнил одно: из окна приёмной он видел сверкавший на солнце чёрный корпус машины.

«Что-то нервы стали пошаливать», – качая головой, пробормотал Куросима. Дикие фантазии лезут в голову. И всё из-за этого запутанного дела. Остаётся одно: выяснить, наконец, кто же такой этот Фукуо Омура.

Начальник отделения встретил Куросиму с кислой миной.

– Ты где это пропадаешь?

– Я снова пересмотрел вещи Омуры.

– А ведь те двое, что приходили сегодня, вместе ушли.

– Да, мне сказали.

– И всё безрезультатно. Пожалуй, зря они сюда ходят. – Выражение лица у Итинари смягчилось. – Может, и в самом деле лучше отдать его на попечение хозяйке китайской харчевни?

– Неплохой вариант. На худой конец можно и так. Но, по-моему, лучше подождать ещё несколько дней.

– Может, ты и прав. Хоть он и человек без подданства, нельзя превращать его в игрушку, а то ведь эти посетители ходят сюда словно забавляться. А мы, если не считать газетной публикации, ничего конкретного не предпринимаем и никакого плана действий у нас нет.

– У меня на этот счёт есть соображения.

– У меня тоже… Но сначала послушаю тебя.

– Я считаю, что при всех обстоятельствах не следует игнорировать сам факт необычайного упорства, с каким вся троица цепляется за Фукуо Омуру. Думаю, это не случайно. До сих пор нас интересовало только одно – опознание личности Омуры. А так как версии противоречивы и нисколько нам не помогают, это раздражает нас. И вот я думаю, не попробовать ли нам сначала вскрыть истинную подоплёку их интереса к Омуре. Может быть, так мы скорее приблизимся к цели? Как вы считаете?

– Возможно, в этом и есть резон, – неохотно согласился начальник отделения. – Но ведь они не преступники! В частности, господин Тангэ представил рекомендательное письмо от довольно влиятельного лица. Так что надо действовать поосмотрительней.

– Понимаю, но вы, кажется, собирались высказать и свои соображения?

– Я по-прежнему, считаю проблемой номер один самого Омуру. Пока мы не разберёмся с ним, мы не продвинемся ни на шаг. Впрочем, оставим пока всё как есть. На будущей неделе после врачебного осмотра решим вопрос о его переводе в отдельную камеру, и тогда мы с тобой ещё всё обсудим.

– Да, но…

– Ну, а пока продолжай свою линию.

Куросима посмотрел прямо в лицо Итинари, пытаясь по глазам угадать его мысли, но ничего в них не прочёл.

– Хорошо, – коротко ответил он и, закусив губу, поклонился.

Начальник отделения либо догадывается о тайне Фукуо Омуры, либо обо всём уже знает, но скрывает. Впрочем, он и сам с ним не очень откровенен: так и не сказал ничего ему о том, что надзиратель Соратани избивал Омуру, и о том, что кто-то тайно рылся в его вещах.

«Не скоро мы расхлебаем эту кашу!» – подумал Куросима, и настроение у него совсем испортилось.

ЗАГАДКА «ЖАР»

1

Своё «контрнаступление» Куросима решил начать с наиболее удобного объекта – госпожи Намиэ Лю. Ему трудно было отделаться от мысли, что она руководствовалась нечистыми помыслами. Поэтому он решил, что с ней легче всего будет разобраться.

Хотя Фукуо Омура и не имеет подданства, госпожа Лю, наверное, будет обращаться с ним как с человеком. Ему будет предоставлено питание, жильё, работа. Возможно, это самый лучший способ решения проблемы. Но вдруг замыслы Лю идут дальше того, что он предполагает?..

Сомнение вызывает Ундзо Тангэ, самоуверенно заявляющий, что Омура его бывший подчинённый. Да и Фусако, установившая слежку за Тангэ. Куросима несколько раз спрашивал себя, вправе ли он называть её действия слежкой. Но у него было недоброе предчувствие. В конце концов он решил этой парой заняться потом.

Дождавшись вечера, Куросима переоделся в штатское – рубашку с отложным воротом – и отправился в Иокогаму.

Китайскую улицу в квартале Ямасита он знал как свои пять пальцев. Здесь ему не раз приходилось вместе с сотрудниками иокогамского отделения управления по делам въезда и выезда за границу разыскивать людей, незаконно въехавших в страну. На краю улицы он по запаху горелого масла сразу отыскал китайский ресторанчик «Весна». В тусклой витрине сиротливо висела зажаренная курица и стояло несколько глиняных бутылок китайской водки. Ни одного посетителя в ресторане не было. Три молоденькие официантки, сидевшие вокруг заднего столика, просматривали иллюстрированную газету и грызли земляные орехи. Круглолицая девушка с пухлыми красными губами тут же подбежала к столику Куросимы приветливо спросила:

– Что прикажете?

– Хм! Возьму, пожалуй, лапшу.

В кармане у него было не густо. Просить денег на оперативные расходы у начальника отделения он пока не стал.

– Скажите, – задержал он официантку, – Лю-сан дома?

– Лю-сан? – Девушка, разинув рот, уставилась на Куросиму.

– Да, ваш хозяин. Если он дома, скажите, что я хотел бы его повидать.

– Ах, хозяин? Нет, его сейчас нет дома, – снова любезно заговорила девушка. – Хозяйка дома, но она сейчас у себя, принимает гостя… Позвать её?

– Нет, не надо, – жестом остановил он девушку, которая собралась уже бежать за хозяйкой. – Потом, когда гость уйдёт.

Он решил немного подождать, чтобы присмотреться к обстановке. Хозяин ресторанчика Лю, вероятно, чаще всего отсутствовал. Видно, он не целиком отдавал себя этому заведению. Распоряжалась здесь всем, по-видимому, его жена – Намиэ Лю. Ему отчётливо вспомнилась бойкая особа средних лет короткой облегающей жёлтой юбке, выставившая напоказ голые ноги и небрежно курившая заграничную сигарету.

Он медленно ел лапшу. У хозяйки, видно, всё ещё был гость, и она не спускалась со второго этажа. Куросима начинал терять терпение. Он уже от начала до конца просмотрел вечерние выпуски трёх газет.

Когда он собирался было положить на столик последнюю газету, ему вдруг бросился в глаза заголовок. Ого! Кажется, находка!

В столбце книжных новинок, который он обычно не читал, внимание его привлекла рецензия на книгу под названием «Место японской нации в системе рас». Снова схватив газету, он стал быстро читать.

Рекомендуя книгу как серьёзное научное исследование, рецензент вкратце характеризовал основные проблемы, которые в ней затрагивались. Прежде всего ставился вопрос о том, что представляет собой японская нация. Ответ сводился к следующему: японской нацией следует считать общность людей, проживающих на территории Японии, говорящих на японском языке, а участвующих в созидании японской культуры, связанных общностью исторической судьбы и общими национальными чувствами. Эти люди на протяжении нескольких тысячелетий селились в Японии, стекаясь сюда из различных географически связанных с ней окрестных районов. Следует полагать, что постепенно они полностью порывали с теми местами, откуда прибывали, к со временем образовали своеобразный племенной сплав. Поэтому имеются все основания считать, что японцы отнюдь не имеют ни общего места происхождения, ни единой расовой, ни единой культурной генеалогии. При анализе японской нации, разумеется, следует исходить из её расового происхождения и культурной генеалогии, и в данной книге автор, применяя методы антропологической школы, исследует расовые признаки японцев в сравнении с другими народами Восточной Азии. Он пытается раскрыть существенные элементы этих признаков, их структуру и таким образом определить место японского народа в системе рас.

Сплав. Место происхождения. Отсутствие единой генеалогии… Эти выражение сразу засели в голове Куросимы. Значит, если японцев уподобить некоему сплаву, то они, естественно, не должны иметь единого места происхождения.

Однако, видимо, именно поэтому наука, называющаяся антропологией, и выясняет образование специфических расовых признаков у японцев. И вероятно, нетрудно с помощью экспертизы установить, подходит ли под эти признаки Омура и японец ли он. Если же он не японец, то, несомненно, можно определить, из какой он страны и к какой национальности принадлежит. Во всяком случае, методы такого определения существуют!

Куросима торопливо раскрыл записную книжку и записал фамилию автора книги, профессора факультета естественных наук университета Тодзё – Сомия Судзухико.

От возбуждения у него горели щёки. Он пошёл и уборную. Она находилась под лестницей на второй этаж, где жили хозяева. Выходя из туалета, он случайно обратил внимание на пару чёрных полуботинок, стоявших у лестницы[7]7
  В японских домах принято обувь оставлять в передней и входить в комнаты в домашних туфлях или носках.


[Закрыть].

Странное дело! Это были обыкновенные полуботинки, каких много, но глубокие складки на них между носком и подъёмом показались ему почему-то очень знакомыми. По-видимому, это были ботинки гостя, находившегося у Намиэ Лю. Где же он мог их раньше видеть? Никак не мог вспомнить.

Чьи же это, чёрт возьми, ботинки? Из головы не выходила мысль, что хозяин этой обуви имеет какое-то отношение к Фукуо Омуре. Но он старался отогнать её. Связывать всё на свете с Омурой – в конце концов это уже навязчивая идея!

Вернувшись, Куросима залпом выпил чашку холодной воды.

– А вот и хозяин! – явно желая угодить Куросиме, воскликнула стоявшая в дверях круглолицая официантка.

Обернувшись, Куросима увидел тщедушного китайца, который, стуча каблуками, входил в ресторан. Несмотря на душный вечер, на нём был застёгнутый на все пуговицы белый полотняный пиджак и аккуратно повязанный галстук. Внешне он вовсе не был похож на хозяина китайской харчевни.

– Вы ко мне? Чем могу служить? – По-японски он говорил свободно.

– Здравствуйте, – вежливо поклонился Куросима и протянул ему визитную карточку.

– Здравствуйте. Я вот…

– О! – взглянув на карточку, всплеснул руками Лю и, откинувшись назад, расплылся в улыбке. – Своим внезапным нашествием жена моя вчера, наверно, причинила вам беспокойство. Вы уж извините.

– Окончательного ответа по делу Фукуо Омуры мы пока дать не можем, но нам хотелось бы предварительно уточнить ваши намерения, – сказал Куросима;

– Понятно. Видите ли, мне жаль этого человека. Я член правления местного отделения китайского землячества и помогал многим китайцам. Очень хотелось бы помочь и ему.

– Я понимаю ваше желание, но ведь Омура настаивает на том, что он японец. Именно это обстоятельство и мешает администрации лагеря принять решение.

– Вы разрешите мне высказать своё мнение? – отвечал Лю с видом человека, который знает, в чём секрет. – Этот человек прибыл из Таиланда, не так ли? В глубинных районах Таи с давних пор проживает много тайванцев. До окончания этой войны тайванцы были японскими гражданами, ведь так?.. Вполне возможно, что этот человек не особенно уверен в окончании войны и предпочитает считать себя японским гражданином. Поэтому он и выдаёт себя за японца. Таких китайцев за границей до сих пор много, и все они хотят вернуться в Японию. Я почти не сомневаюсь что этот человек тоже тайванец… То есть китаец.

Рассуждение Лю Юн-дэ было на редкость логично. Делалось понятно почему Омура не говорит по-японски. В чём-то оно совпадало и с предположением Итинари, что Омура принадлежит ко второму или третьему поколению переселенцев и является иностранным подданным. Вполне возможно. А если Лю, будучи сторонником гоминдановского правительства, и подпустил в свои рассуждения некоторую прояпонскую политическую окраску, это тоже нетрудно понять.

– Мне всё ясно. Учтём ваше мнение и постараемся разобраться.

Куросима поклонился и встал, собираясь уходить. Но в это время, шлёпая сандалиями, в ресторан ворвалась Намиэ. Куросиме показалось, что за её спиной мелькнула мужская фигура – по-видимому, её гостя. Но он вдруг куда-то исчез – снова наверх, что ли, вернулся?..

– О, это вы, господин сержант?! – воскликнула она. – Я была занята и не знала, что вы здесь. Очень, очень рада вас видеть. – Казалось, радость так переполняет её, что ещё немного – и она бросится обнимать Куросиму. – Надеюсь, вы посидите у нас?

– Нет, я уже обо всём переговорил с вашим мужем, так что разрешите… Тут подошла официантка и поставила на стол пиво.

– Да нет уж, пожалуйста, посидите ещё немного. Вот и жена просит. Супруги Лю схватили его за руки, пытаясь усадить за столик, на который пролилась пивная пена. С трудом от них отделавшись, Куросима, словно, спасаясь бегством, быстро направился к двери. Намиэ Лю выскочила следом на улицу и сунула ему в руку бумажный комок. Куросима вздрогнул.

– Что это? Что такое!

Крепко схватив её за руку, он пытался сунуть комок ей обратно, но она сопротивлялась:

– Не сердитесь, пожалуйста, это вам на такси!

– Что за глупости! Ведь я приезжал по служебному делу!

Возмущённый Куросима оттолкнул уцепившуюся за него Намиэ, и комок, завёрнутый в белую бумажную салфетку, упал на тротуар. Салфетка развернулась, и из неё высыпалось несколько крупных купюр. Ничего себе «на такси»! Наверно, целых десять тысяч иен!

Куросима трясся от гнева. Эта Лю хочет не только Омуру купить, она решила купить и его!..

2

Выслушав доклад Куросимы, начальник отделения Итинари сказал:

– Что же, версия вполне правдоподобная. Весьма вероятно, что он действительно тайванец, находившийся на отходных заработках в каком-нибудь глухом районе Таиланда… Но если он тайванец, то ведь надежды на его отсылку на родину почти нет!

– Конечно, – согласился Куросима. – А с другой стороны, и сама версия нуждается в серьёзной проверке. Тайванец Чэнь Дун-и, живущий с ним в одной камере, почему-то не почувствовал в нём земляка!

Именно это обстоятельство настораживало Куросиму и заставляло осмотрительно отнестись к версии Лю Юн-дэ. В китайской речи Фукуо Омуры чувствовался акцент китайцев, живущих в странах Юго-Восточной Азии. Однако это не был диалект тайванцев, близкий к фуцэяньскому и кантонскому диалектам. Китайский язык Омуры скорее был близок к пекинскому диалекту, ставшему литературной нормой.

– Вот оно что? – в раздумье покачал головой Итинари. – Ну, а вообще-то супруги Лю никакого подозрения не вызывают?

– Да вроде бы нет, – уклончиво ответил Куросима. О попытке дать ему взятку он решил пока не говорить.

Строго говоря, в поведении Лю Юн-дэ и Намиэ и в самом деле ничего подозрительного не было. Он, вероятно, просто не привык к поведению живущих за границей китайцев, которые считают, что все дела улаживаются с помощью денег, вот поступок Намиэ и вызвал у него такой гнев и возмущение. Мотивы, которыми руководствуются Лю, можно считать весьма гуманными, и выходит, что начальник отделения с самого начала проявил проницательность и предложение Лю самое подходящее.

– Раз подозрительного ничего нет, – сказал Интинари, – то, если те двое отпадут, можно будет серьёзно подумать об его освобождении под залог.

– Теми двумя я займусь сегодня же, – улыбнулся Куросима.

Ему доставляло большое удовольствие поддразнивать начальника отделения, спешившего развязаться с этим делом. Он ничего не рассказал ни о попытке Намиэ Лю подкупить его, ни о возможности проведения антропологической экспертизы, о которой узнал из рецензии на книгу профессора Сомия, приберегая козыри на будущее.

Связавшись по телефону с городской полицией Иокогамы, Куросима попросил подробно выяснить прошлое супругов Лю, а потом вышел из лагеря и отравился в Токио.

Хотя до Токио было рукой подать, он уже давно там не был. Выйдя со станции в Токио, он медленно пошёл по Маруноути[8]8
  Маруноути – деловой квартал Токио.


[Закрыть]. Вдоль улиц, застроенных многоэтажными зданиями крупных фирм, банков, отелей, двигался нескончаемый поток машин. Внимание его привлекла, видимо, совсем недавно оборудованная гигантская автомобильная стоянка. У одного здания от парадного но всему тротуару тянулась огромная очередь, состоявшая почти сплошь из хорошеньких девушек. Узнав, что они стоят за билетами на концерт известного французского певца, Куросима изумился и почувствовал себя жалким, ничтожным. Весь свет сошёлся для него клином на выяснении личности человека без подданства.

Задерживаясь у перекрёстков, он шёл целых двадцать минут, пока не добрался до грязной, мутной реки. Это была набережная Камакурагаси. На противоположном берегу квартал имел совсем другой вид.

Куросима почувствовал, что в нём пробуждается нюх охотничьей собаки.

Перейдя трамвайную линию, он приблизился к группе обшарпанных домов. На углу было многоэтажное здание Ханаи, в котором помещалась исследовательская лаборатория по изучению текущих событий на Дальнем Востоке. Окна этого пятиэтажного дома, напоминавшего старое, одинокое трухлявое дерево, были похожи на птичьи гнёзда и выглядели мрачно и уныло.

В бюро пропусков на первом этаже сутулый старичок с подслеповатыми красными глазами высунул голову из окошечка, взглянул на Куросиму и сказал:

– У нас тут участились случаи ограбления зданий, поэтому тех, кто к нам приходит в первый раз, мы регистрируем. Вот распишитесь здесь, пожалуйста.

– Ого! У вас тут строже, чем у нас в лагере, – засмеялся Куросима, беря у старика толстую общую тетрадь. Это был журнал для регистрации посетителей.

Куросима уже собирался написать свою фамилию и вдруг от неожиданности широко раскрыл глаза.

Он увидел роспись «Фусако Омура». Посещение было помечено сегодняшним числом. Больше посетителей не было. Значит, они сегодня первые! Что ей здесь понадобилось? Перо так и застыло в руках у Куросимы.

Вчера Фусако выслеживала Ундзо Тангэ, шла по его следу и установила местонахождение лаборатории. А сегодня открыто, с парадного входа наносит ему визит! Странно! Фусако явно ведёт борьбу с Тангэ за Фукуо Омуру. Если бы она хотела просто расспросить Ундзо Тангэ заявившего, что он теперь ещё больше уверился в правильности своего утверждения, то она, вероятно, явилась бы сюда ещё вчера.

Что же, она и в самом деле думает, что Фукуо её брат? Едва ли. Разве её поведение похоже на поведение сестры? Правда, если она ему чужая, она ведёт себя непонятно, но родная сестра, наверно, проявила, бы больше чувства.

Нет! Видно, эта девушка преследует тайную цель. Несомненно, есть человек, которому она всё докладывает, который даёт ей указания и руководит всеми её действиями… При мысли, что она, быть может, орудие в чьих-то руках, у него вдруг почему-то стало тревожно на душе.

Лифта не было. На пятый этаж вела длинная крутая лестница. «Возможно, Фусако ещё там?» – не спеша поднимаясь наверх, подумал Куросима, у него было такое чувство, будто он шаг за шагом приближается к тайне Фукуо Омуры.

Наконец узкий коридор пятого этажа. В начале коридора друг против друга помешались офисы какого-то захудалого адвоката, не имевшего клиентуры, и землячества, где, видимо, никто не бывал. Обе двери были наглухо закрыты. В коридоре стояла мёртвая тишина. Кроме обливающегося потом Куросимы, тут никого не было.

Лаборатория Тангэ находилась по правую руку в самом конце. Помещение, видимо, выходило окнами во двор. Незаметно для себя Куросима стал крадучись приближаться к лаборатории и, наконец, остановился перед, старой, обшарпанной дверью.

Она тут же отворилась, словно его поджидали.

Тангэ впился в него своими узенькими, колючими глазками. Старик из бюро пропусков, несомненно, предупредил его по внутреннему телефону.

«Тьфу ты чёрт! Пробирался крадучись, как начинающий детектив», – раскаивался в душе Куросима.

– Извините, что я к вам так неожиданно, – кланяясь, сказал он Тангэ.

– Вот именно неожиданно, – насмешливым тоном отвечал тот. На лице его не было и тени улыбки. – А я собрался уходить.

Куросима вслед за хозяином вошёл в помещение. Почти у самой двери за столиком сидел средних лет мужчина с небольшими усиками. Дальше у самого окна работала молодая женщина с землистым лицом. Оба на мгновение подняли глаза на Куросиму, но на поклон не ответили. В комнате стоял облезлый гарнитур, какие обычно бывают в приёмных. На стене висела подробная карта Азии. Книжный шкаф, в котором было всего несколько книг и папки с делами, и старинная плетёная ширма отгораживали полутёмный угол. В комнате царила гнетущая атмосфера зловещей таинственности.

Фусако тут не было. Сев на диван, Куросима искоса глянул на ширму, за которой стоял стол – за ним, по-видимому, работал сам Тангэ.

– Не беспокойтесь, там никого нет, – сказал Тангэ, словно читая мысли Куросимы. Он оказался более проницательным, чем можно было предполагать. Куросиме ничего не оставалось, как перейти в контрнаступление. Он спросил:

– К вам не приходила Фусако Омура?

– А, та молоденькая? – как ни в чём не бывало отозвался Тангэ. – Да, она только что ушла. – И весело продолжал: – Вы, видно, тоже считаете её подозрительной? Она ведь и мне тогда пробовала втереть очки, будто подпоручик Угаи её брат. Но у меня такие номера не проходят. А сегодня она одна приходила сюда и пыталась заключить со мной сделку. Ничего не скажешь, девица на редкость смелая!

– Сделку? Она так и сказала?

– Что за ерунда! Какой шпион скажет вам такое прямо!

– Шпион?

– Несомненно. Подпоручик Угаи недурно поработал и пограничной зоне Таи, вот она и хочет получить информацию.

– Какую информацию?

– Как какую? – с досадой парирован Тангэ. – О том, какую военную помощь оказывают американцы армии Носавана, принадлежащего к группировке Бун Ума. Ничего удивительного. Она ведь коминтерновский шпион!

– Коминтерновский шпион?..

Отжившее свой век выражение ошеломило Куросиму. Неужели она и правда игрушка к чьих-то руках?.. Да нет, чепуха! Утверждение Тангэ весьма проблематично.

– Но я надеюсь, господин Тангэ, вы не пошли на эту сделку?

– Что за вопрос! Конечно, нет. – И, понизив голос, будто он собирается поведать важный секрет, Тангэ добавил: – Разве я могу так легкомысленно передать в руки врага результаты самоотверженной патриотической деятельности подпоручика Угаи на протяжении семнадцати лет?

– Какие результаты?

– Я имею в виду точнейшую информацию о ходе гражданской войны в Лаосе. Подпоручик Угаи до мозга костей японский военный. Его интересовало не только проникновение в Лаос коммунистического Китая и Советского Союза, но и секреты американской армии, а с ней нас объединяет борьба с коммунистами. Вам непонятно? В такое время – это для бывших японских офицеров аксиома – надо отчётливо представлять себе, какой должна быть наша новая армия. Подпоручик Угаи тут может во многом помочь. Не потому ли он нелегально вернулся на родину под вымышленным именем?

– Значит, этот человек – шпион-двойник? Если Фукуо Омура – подпоручик Угаи, то это прямо противоположно утверждению надзирателя Соратани. И он вовсе не шпион китайских коммунистов, намеревающийся установить контакт с коммунистами в Японии, а, наоборот, их враг.

– Да, но заметьте, – покраснел от злости Тангэ, – хоть он и был шпионом-двойником, он патриот.

Куросима не ответил. Ему показалось, что Тангэ увиливает от прямого разговора о Фусако. Что за фрукт этот Тангэ? И кого он корчил из себя, когда, напялив мундир, сверкая золотом аксельбантов, отдавал команды Фукуо Омуре?

– А о чём с вами говорила Фусако Омура? – вернулся он к начатому разговору.

– Ты-то знаешь смысл японской фразы, которую сболтнул тот человек? Вряд ли. Ну, а она во что бы то ни стало хотела это у меня выведать. Прикинулась простушкой и говорит если, мол, я смогу убедиться, что те загадочные слова подтверждают правильность вашего заключения, что это подпоручик Угаи, тогда я поверю, что он мне не брат.

– Какие слова? «Виднеется жар…»

– Ей я, конечно, ничего не стал говорить, – вместо ответа сказал Тангэ.

– Но ты ведь мне поможешь?

– А вы сомневаетесь? – как бы стараясь рассеять это недоверие, ответил Куросима.

– Да нет, начальник отделения сказал, что он дал тебе указание помогать мне. Так вот…

Тангэ неуклюже поднялся и подошёл к карте Азии. Девица с нездоровым лицом тут же принесла ему бамбуковую указку. Тангэ очертил указкой кружок на том месте, где был обозначен Индокитайский полуостров.

Его движения были исполнены самоуверенности. Затаив дыхание, Куросима с интересом следил за указкой. Хотя Тангэ и заручился солидными рекомендациями, они его не очень связывали. Начальник отделения только предупредил Куросиму, чтобы он был поосторожней. Описав круг, указка Тангэ, словно ястреб, вцепившийся в добычу, воткнулась в какую-то точку на карте.

– Вот здесь!

– Это что, северо-восточнее главного города Лаоса Вьентьяна? – спросил Куросима.

– Да. На карте она не обозначена, но северо-восточнее Вьентьяна проходит дорога номер тринадцать. В двадцати километрах от города Луанг-Прабанг есть пункт Сарапукан, где дорога номер тринадцать пересекается с дорогой номер семь. Если двигаться по дороге номер семь восточнее Северного Вьетнама, то попадёшь в Синг-Куанг. Как раз на середине пути между Вьетнамом и Синг-Куангом, вот здесь, в самых горах… – Тангэ отнял указку и снова ткнул ею в эту точку. – Называется это место Plaine des jarres. Французское название. Я там часто проезжал в начале войны и хорошо знаю эти места. Куросима молчал.

– Сорок лет назад один французский археолог нашёл здесь кувшины – jarres – эпохи неолита. И место стало называться Plaine des jarres, то есть Долиной кувшинов.

– «Виднеется жар»… Значит, он недавно проходил через эти места и во сне проговорился?

– Точно. Хоть ты и возишься с иностранцами, но в международной обстановке, видно, не очень разбираешься. Так вот что я тебе скажу. В Долине кувшинов сейчас база прокоммунистического Патет-Лао и главаря мятежной армии капитана Конг Ле, связанного с Объединённым фронтом.