Текст книги "На холмах любви"
Автор книги: Эйна Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Глава 5
Наконец, когда все попрощались, когда Анна Барди и Дэвид Керкленд уже сидели на лошадях, граф Бэллантайн заключил дочь в объятия. Элизабет, с распухшими от слез и бессонной ночи глазами, в последний раз умоляюще посмотрела на отца: она до самого последнего мгновения надеялась, что он смягчится.
– Бет. – Старик крепко обнял дочь. – Бет, не нужно ненавидеть меня за это.
– Отец, как я могу ненавидеть того, кого любила всю жизнь? Да будь это так, прощение не причинило бы мне таких страданий. – Элизабет изо всех сил старалась не заплакать. – Я знаю, что вы меня любите. Если бы я только могла понять, почему вы так поступаете! От этого союза вы не получите никакой выгоды!
– Бет, постарайся понять. Честь для человека – самое главное. И ради этого иногда приходится отдавать то, что больше всего любишь. Я обещаю тебе, если это замужество станет для тебя невыносимым, я приложу все усилия, чтобы расторгнуть ваш брак. Клянусь тебе.
Он в последний раз заключил дочь в объятия и отпустил.
Впрочем, глядя, как дочь выезжает за ворота, лорд Скотт на мгновение передумал и поднял руку, чтобы остановить процессию. Но тут же опустил ее. Что решено, то будет исполнено. Старик улыбнулся. Он поступил правильно. Он знал это. Бет едет к своему счастью.
Шли дни, и Элизабет замечала, как холмы ее родного Лоуленда постепенно сменяются горными отрогами. Широкие прямые дороги сменились узкими, крутыми, извилистыми тропами. Пышная зелень лоулендских холмов сменилась темным пурпуром вересковых полян, словно Создатель, окрашивая Хайленд в этот царственный цвет, хотел подчеркнуть их величие.
По узким горным долинам, вспениваясь водоворотами, петляли речки, подобные огромным голубым змеям. Временами встречались узкие озера, расположенные в глубоких впадинах. В некоторых местах еще сохранились древние дамбы из обветшалого камня, напоминавшие о пиктах[10]10
Пикты – древний народ, населявший Англию и Шотландское нагорье, воевавший с римлянами, вторгшимися на Британские острова во времена правления Цезаря, и покоренный племенами скоттов в IX веке.
[Закрыть] и римлянах, которые когда-то ездили по этим же дорогам.
Элизабет залюбовалась красавицей рябиной. Как этому дереву удается сохранять свои плоды – пышные алые гроздья? Из года в год оно терпит промозглость туманов, которые приносят западные ветры с просторов Атлантики, страдает от ледяных ветров, дующих с Северного моря. Ни Гебридские острова, ни Грампианские горы не останавливают их.
Не напоминает ли эта рябина жителей Хайленда, где само существование является непрерывным испытанием стойкости, где сама жизнь уходит корнями в горы? Эта стойкость превратила голый камень в плодородную землю. Эта славная, ни на минуту не прекращающаяся борьба с суровой действительностью так же дика и прекрасна, как скала, которую деревце оплетает своими корнями.
И несмотря на свое мрачное настроение – ведь каждый день приближал ее к Эшкерку, – Элизабет не могла не любоваться царственными картинами, раскрывающимися перед ней.
Элизабет закрыла глаза и прислонилась головой к стволу березы. Мысли ее летели словно птицы.
Завтра путешествие окончится в замке Эшкерк. И завтра же начнется новая жизнь. Она станет женой Роберта Керкленда. Странно – как быстро промелькнули последние недели! Всю жизнь она знала о существовании брачного договора, но ей всегда казалось, что замуж она выйдет еще не скоро. И вдруг – все происходит здесь и сейчас. Девушка все еще не могла поверить, что отец выполнил этот бессмысленный договор. Почему молодость должна быть принесена в жертву старой дружбе?
Господи, если бы Сайм был жив, он бы заступился за нее! Он вмешался бы! Он не дал бы заключить этот брак.
Она вспомнила детство, и слеза скатилась по ее щеке. Потеряв мать при своем появлении на свет, она и ее брат-близнец Эндрю выросли под ласковым руководством отца и под заботливым присмотром старшего брата Саймона. Лучшие учителя преподавали Элизабет все изящные дисциплины, необходимые знатной леди; братья же обучили ее множеству других, неизящных, вещей. Она обожала верховую езду, ее умение в этой области было равно ее безрассудной смелости. Девушка прекрасно стреляла из лука и не раз отправлялась с братьями на охоту.
Элизабет гордилась своими умениями, равно как и своей независимостью, не сознавая, что выросла страшно испорченной тремя мужчинами, обожавшими ее. Они жили дружно, любили друг друга, и смерть Саймона в прошлом году была страшным ударом для всей семьи.
– Госпожа, вам нехорошо? – обеспокоенно спросил чей-то робкий голос.
Элизабет открыла глаза и ласково улыбнулась мальчику, опустившемуся перед ней на колени.
– Нет, Тимз, все в порядке.
На веснушчатом лице девятилетнего мальчишки появилась широкая улыбка. Это был сын одного из воинов Керкленда; он сразу привязался к Элизабет, и ей всегда было приятно видеть его мальчишескую улыбку и рыжую голову. Когда бы она ни собиралась спешиться или сесть в седло, Тимз всякий раз оказывался тут как тут, всегда готовый помочь ей. По ночам он спал у входа в ее палатку, словно охранял ее сон.
– А как ты, мой юный паж? – ласково спросила Элизабет. – Ты рад, что едешь домой?
Тимз покраснел от удовольствия, услышав столь лестное обращение. Мальчик с первого взгляда безнадежно влюбился в эту красивую леди, которая скоро обвенчается с его обожаемым господином.
– Да, госпожа, я и не знал, что могу так соскучиться по дому.
– Я тебя прекрасно понимаю, – вздохнула Элизабет. Сама она, к сожалению, не возвращалась домой, а все больше отдалялась от него.
Юный Тимз сердцем почувствовал, что госпожа его несчастна.
– Когда вы обвенчаетесь с сэром Робертом, вы перестанете горевать. Он храбрый человек, госпожа, он будет любить вас, он будет с вами добр.
– Ох, юный мой Тимз, хотелось бы мне верить в это так же, как веришь ты.
Мальчик, немного помешкав, сунул руку в карман и вытащил колесико от шпоры.
– Это его, – благоговейно прошептал он. – От его шпоры.
Потом, не говоря ни слова, подал девушке маленькую кокарду из черной ленты.
– Это что, тоже его? – спросила Элизабет и снова улыбнулась.
– Да, госпожа. Случайно упала, я и подобрал, – ответил Тимз.
Элизабет вернула мальчику его драгоценности, и, прежде чем положить их обратно в карман, тот некоторое время с любовью смотрел на них.
– Когда я вырасту, отец позволит мне сражаться вместе с сэром Робертом и генералом Монтрозом, – гордо заявил он с таким видом, будто день этот наступит завтра.
– Но, Тимз, я думала, что клан Керкленда не воюет.
– Да, госпожа, но старый лэрд болеет, и мой отец сказывал мне, что, когда старый лэрд помрет, сэр Роберт приведет свой клан к Монтрозу. И тогда я смогу поехать с ними.
– Значит, я буду молиться еще усерднее, чтобы эта ужасная война поскорее закончилась, – сказала Элизабет и протянула руку, чтобы взъерошить рыжие волосы мальчишки. – Потому что мальчики должны мечтать о рыбалке и играх, а не о том, как они пойдут на войну.
Когда Тимз ушел, мысли девушки вернулись к ее собственному положению. Что ждет ее завтра? Тревожно было на душе у Бет.
– Госпожа Элизабет, развеселитесь. Каждая мрачная мысль приносит человеку морщинку. Почему у стариков так много морщин? Потому что они думают много.
Перед девушкой стоял Дэвид. Бет улыбнулась. Ей нравился лорд Блейкли. Всю дорогу молодой человек заботился о своих дамах и прилагал все усилия для того, чтобы путешествие для них не было слишком скучным.
– Меня всегда огорчает, когда я вижу у красивой девушки хмурое лицо. Никогда не унывайте, Элизабет, и судьба будет благосклонна к вам.
Элизабет опустила глаза. Она понимала, что вела себя с этим Керклендом недопустимо резко. Решила во что бы то ни стало показаться ему особой противной.
– Думаю, лорд Блейкли, я должна принести вам свои извинения. Я так разволновалась из-за грядущего замужества, что позволила себе дерзить.
– Неужели вы полагаете, леди Элизабет, что я слеп и не смог разглядеть за вашей дерзостью страх?
Элизабет удивленно взглянула на него. На ее губах появилась неуверенная улыбка.
– Кажется, у жителей гор тоже есть чувства? А я думала, что вы такие же непробиваемые, как ваши камни.
– Если найти нужную тропку к нашему сердцу, леди, окажется, что мы очень даже уязвимы. Однако мало кому это удается. – Дэвид помолчал. – Бет, ведь Роберт – вовсе не страшный людоед, каким вы себе его представляете. Конечно, иногда он похож на разъяренного быка, и тогда лучше отскочить в сторону, а не пытаться остановить его. Во всем остальном он хороший человек. Самое главное, не показывайте, что боитесь его. Это мой вам совет.
Не произнеся больше ни слова, Дэвид ушел.
Долго размышляла Элизабет о его словах. Что на самом деле за человек этот Роберт Керкленд? Его подвиги на поле любовной битвы стали такими же легендами, как и подвиги на поле брани. Может быть, он слишком мужчина среди мужчин («или, точнее, мужчина среди женщин», – подумала она, скривив губы) и вовсе не жаждет вступать в этот брак? Может быть, у нее и в самом деле есть нечто общее с этим дикарем? А вдруг лорд Эшли сам откажется от женитьбы? И внезапно страх, который она испытывала, представляя себе встречу с этим человеком, сменился любопытством. Ей даже стало интересно: как-то они встретятся?
– Что-то вы скажете об этом браке, Роберт Керкленд? – прошептала она.
Между тем Роберт Керкленд никогда еще не был так далек от мысли о предстоящей свадьбе с Элизабет Скотт, как в тот момент. Он только что погрузился в теплую воду. Он блаженствовал. (Сегодня, во время рукопашной схватки, он неудачно упал и сильно расшибся.) Потом, вытершись полотенцем, он, не обуваясь, подошел к кровати и, повалившись на чистые простыни, мгновенно уснул.
Роберт понятия не имел, сколько времени он проспал; разбудило его чье-то нежное прикосновение. Огня в камине уже не было. Только тлело несколько угольков.
Теплые губы прикоснулись к его уху; он с приглушенным стоном перевернулся, обнял изящное тело и впился губами в губы, жаждавшие поцелуя.
– Ah, cheri[11]11
Ох, любимый (фр.).
[Закрыть], – выдохнула Дезире дю Плесси, когда Роберт отпустил ее, – я так соскучилась по тебе.
– Что ты здесь делаешь, черт возьми? – спросил Роберт. – Я же оставил тебя в Оксфорде.
– Я была здесь, в Перте, когда началось наступление. Я так испугалась, bien-ami[12]12
Милый друг (фр.).
[Закрыть]. Потом узнала, что это Монтроз. И я подумала, что ты, должно быть, вместе с ним. Ты не рад меня видеть, Роберт?
– И ты еще спрашиваешь! – хрипло прошептал он, привлек ее к себе и поцеловал.
Страсть захватила любовников. Роберт принялся раздевать Дезире. Через несколько мгновений она, обнаженная, уже лежала на кровати, а он страстно обнимал ее. От прикосновений ее маленького горячего язычка по его телу пробегали волны блаженства. Она начала покусывать его губы. Со стоном Роберт перекатился на любовницу и тут же овладел ею.
– Я так и знала, что после столь продолжительного голодания ты вновь станешь пылким! – Дезире дерзко улыбнулась.
– Не могу сказать, что я все это время голодал, – возразил Роберт.
– О, какой же ты bete sauvage[13]13
Дикий зверь (фр.).
[Закрыть]. – Француженка надула губки, потом наклонилась к Роберту и впилась зубами в его плечо.
– Черт! Мне же больно! – жалобно проговорил Роберт, прижимая к себе Дезире. – Я же знаю, французская ты блудница, твоя-то постель не пустует подолгу. В этом прелесть наших отношений – мы не требуем друг от друга больше, чем можем дать.
– Я бы была верна тебе, Роберт, если бы ты попросил об этом, – проговорила Дезире.
– Дезире, любовь моя, если о таких вещах надо просить, где же тогда доверие?
Он принялся ласкать ее грудь.
– Ты злой, – простонала она.
День уже клонился к вечеру, когда в дверь забарабанили. Дезире беспокойно пошевелилась и отодвинулась от Роберта.
– Ступайте прочь! – раздраженно крикнул Керкленд.
– Роберт, у меня для вас сообщение, – послышался голос Элистера Мак-Дональда.
С недовольным видом Роберт встал и протянул руку к своим штанам. Подошел к двери и распахнул ее.
Элистер Мак-Дональд, ухмыляясь, смотрел на него сверху вниз.
– Вам послание от вашего отца. Вас удивляет, почему именно я принес письмо? Все очень просто. Генерал Монтроз решил, что только человек моего роста может безнаказанно потревожить вас.
– Можете передать генералу Монтрозу, что ничего остроумного в этом решении я не вижу, – проворчал Роберт, беря письмо из рук Мак-Дональда.
Керкленд хотел было захлопнуть дверь, но великан остановил его:
– Генерал хочет знать, когда вы намерены выйти из этой комнаты.
– Сколько он собирается пробыть в Перте? – недовольным голосом поинтересовался Роберт.
– Еще два дня.
– Значит, я выйду из этой комнаты ровно через два дня. – И молодой человек захлопнул дверь.
По мере того как он читал отцовское письмо, лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. Потом, отшвырнув послание в сторону, он подошел к кровати. Дезире проснулась и протянула к возлюбленному руки.
Позже голод взял верх над страстью, и парочка выбралась из комнаты, чтобы поискать, чем подкрепиться. Роберт и Дезире набросились на жареных куропаток, потом занялись тушеной бараниной с овощным гарниром. Утолив голод, они уселись рядом. Роберт обнял Дезире, и они принялись за горячий кофе, налитый в фаянсовые кружки.
Роберт отыскал губами чувствительное местечко за ухом Дезире, потом принялся теребить мочку ее уха.
– Ox, mon cheri, – выдохнула она, и ее миндалевидные глаза заблестели. Рука ее скользнула между его ног.
– Bebe[14]14
Крошка (фр.).
[Закрыть], – хрипло прошептал он, – как по-твоему, смогу я встать и выйти отсюда?
Дезире улыбнулась с хищным удовольствием, радуясь своему умению использовать скрытую силу Роберта для своего удовлетворения.
– Я же знал, что рано или поздно вы выйдете из вашего гнездышка.
Уединение любовников было нарушено.
Роберт поднял глаза. В дверях стояли двое. Одного Керкленд не видел очень долго. Второй был Джеймс Грэхем.
– Нэт! – воскликнул Роберт. – Когда ты приехал?
– Я-то приехал сегодня утром, только вот ты был очень занят, и я не решился тебя беспокоить, – сказал Натаниэль Гордон и усмехнулся. – Ах, прекрасная мадемуазель дю Плесси. – Он галантно поклонился и припал губами к ручке Дезире. – Je suis charme de vous voir[15]15
Я рад вас видеть (фр.).
[Закрыть].
– Merci, monsieur Gordon. Vous vous joignez[16]16
Спасибо, господин Гордон. Присоединяйтесь (фр.).
[Закрыть]. Нэт, хлопнув Роберта по плечу, уселся рядом, а Монтроз устроился на стуле напротив.
Роберт был невероятно рад. Они с Натаниэлем Гордоном вместе служили во французской армии, а потом под началом Монтроза в войсках роялистов.
Много вечеров провели они, боевые товарищи, играя в карты и распивая вино. Роберт знал, что из всех офицеров, сплотившихся по знаменем Монтроза, Гордон самый лучший.
– А вы, генерал, сегодня в отличной форме, так же, как всегда. – Дезире принялась кокетничать с Монтрозом. – Не знаю, смогу ли я устоять перед таким искушением. Как счастливы, должно быть, те молодые леди, которых покорят такие завоеватели!
– Дезире, вы идеал женщины. – Джеймс Грэхем поцеловал ей руку. – Хотелось бы мне покорить такую красавицу и назвать ее своей.
– Ах, мой генерал, – Дезире потрепала его по щеке, – эта победа далась бы вам очень легко, если бы я не знала, что вся ваша любовь отдана армии.
Роберт откинулся на спинку стула, с удовольствием наблюдая, как Монтроз вспыхнул под огнем бойких комплиментов Дезире. Он знал, что после вступления в брак Джеймс Грэхем не только не притронулся, но даже не взглянул ни на одну женщину, кроме своей жены Мэгделин. А Дезире продолжала кокетничать. Роберт никогда не ревновал свою любовницу. Молодой человек знал, что, когда они порознь, Дезире тут же заводит новую интрижку, но зато, когда они вместе, ничто ему не угрожает.
Служанка поставила на стол кружки с элем. Нэт обнял ее за талию, шепнул что-то на ушко, и служанка захихикала.
– Ох, милорд, – укоризненно проговорила она, – не кружите голову бедной девушке.
И, отбросив его руку, поспешно ушла, виляя бедрами.
Нэт проводил ее взглядом. Пышная грудь девушки, казалось, вот-вот вывалится из-под прикрывающей ее тонкой косынки.
– Вижу, Дон Жуан из клана Гордонов не оставил своей прежней привычки, – поддразнил друга Роберт.
Тот подмигнул с заговорщицким видом.
– Но согласись, Робби, какая из нас была бы славная пара... – Он остановился, вспомнив о присутствии Дезире, взял в руки кружку и поднял ее: – За эль, свободу и любовь!
Роберт поддержал товарища.
Час прошел в непрерывных тостах и дружеских воспоминаниях, и результаты этого застолья стали сказываться на поведении двух друзей.
– За горячее вино и распутных женщин! – заплетающимся языком проговорил Роберт, когда кружки в очередной раз были наполнены.
Пивная пена плеснула через край, когда кружка Нэта ударилась о кружку Роберта.
Монтроз усмехнулся; он походил на снисходительного отца, наблюдающего за своими расшалившимися детьми. Он знал, что эти люди умеют воевать не хуже, чем кутить, и потому не мешал им в часы отдыха.
Дезире, на которую Роберт уже не обращал внимания, начала скучать – Керкленд и Гордон были полностью поглощены друг другом. Монтроз похлопал ее по руке:
– II faut que jeunesse se passe[17]17
У молодости свои права (фр.).
[Закрыть]. Мальчишки – они и есть мальчишки! Не нужно сердиться на Роберта. Они с Нэтом старые друзья и очень привязаны друг к другу.
– Я не сержусь, генерал. Я завидую, – грустно отозвалась француженка. – С тех пор как мы впервые встретились с Робертом во Франции десять лет назад, я всецело была в его распоряжении. Конечно, я понимаю, у меня нет никакой власти над ним, хотя многие считают иначе. Мне жаль женщину, которая будет так глупа, что полюбит его. Ибо я не верю, что он когда-нибудь сможет отдаться ей полностью.
– Я знаю Роберта с детства, – произнес Монтроз. – Мы с ним почти братья. И поэтому я уверен, моя милая Дезире, что, несмотря на свою поглощенность земными радостями, несмотря на все безрассудства, Роберт любит Хайленд. Он привязан к горам, к традициям горцев. Женщина, которая захочет покорить Роберта Керкленда, должна полюбить Хайленд так, как любит его он.
– O-la-la! – Дезире погрустнела. – Если бы моей соперницей была женщина, я бы ее победила.
– Прекрасная леди, – улыбнулся Монтроз. – Если бы это было так, то соперниц у вас просто не было бы.
– Ах, генерал, – вздохнула француженка, – могу повторить только то, что уже сказала: как жаль, что больше всего вы любите свой долг.
– Что теперь будете делать вы? – спросил Монтроз. – Мы оставляем Перт. Куда вы поедете? Здесь скоро будет Аргайл.
– Не беспокойтесь за меня, генерал. Аргайл не причинит мне вреда. Он знает, что у меня много друзей при французском дворе, и не захочет неприятностей. Если бы Франция вступила в союз с вашим королем, Аргайл, несомненно, проиграл бы. Когда Роберт уедет отсюда, я, наверное, вернусь во Францию. Теперь проводите меня – я хочу вернуться к себе. А Роберт пусть себе дальше пьянствует.
Прошло немало времени, когда Керкленд, пошатываясь, ввалился в комнату. Он рухнул на постель и тут же уснул. Дезире сняла с него сапоги и долго всматривалась в его красивое лицо, такое спокойное во сне. Француженка протянула руку и отбросила ему волосы со лба.
– Mon bien-ami, – вздохнула Дезире, – ах, если бы моей соперницей была женщина!
На следующий день они ели у себя в комнате, и вопреки возражениям Дезире Роберту удалось вырвать у нее обещание, что она отправится к нему домой и будет ждать его в Эшкерке.
Любовники ласкали друг друга неистово. Расставание было уже близко. На рассвете Дезире стояла у окна трактира и с грустью смотрела, как войско Монтроза покидает Перт.
Глава 6
Над ними нависли зубчатые стены эшкеркского замка – молчаливые и зловещие. На вершине одной из башен развевалось знамя Керклендов – знак, что лэрд пребывает в своем доме.
У первых ворот Элизабет натянула поводья и остановила лошадь. Девушка долго рассматривала фигуру в верхнем поле герба, висящего над аркой. То был лев, стоящий на задних лапах и попирающий геральдическое оружие. В том, как он передними лапами держал трезубец, явно сказывалось влияние либо раннероманской культуры, либо культуры эпохи викингов. На левом поле был начертан девиз – «Доблесть», на среднем – «Честность», на правом – «Верность», и все три слова соединялись на последней букве, образуя острие копья. Подо львом виднелась надпись: «Obair Pro Neach Fein». Элизабет вопросительно взглянула на Тимза.
– Это на гэльском[18]18
На гэльском языке говорят в том числе и в Хайленде.
[Закрыть], госпожа. Это значит: «Служи сперва другим, а потом себе».
Въехав во двор, Элизабет заметила, что к задней части древнего здания пристроен двухэтажный флигель.
Замок, окруженный крепостными стенами, казался неприступным; чудилось, что от него исходит сила предков Керклендов. И в то же время стрельчатые арки и окна, разделенные средниками, смягчали суровость каменного фасада.
На первом этаже было несколько комнат для стражи, кухня и большая кладовая; двери этих помещений выходили в общий холл с широкой лестницей, ведущей на второй этаж. Женатые стражники с семьями жили в небольших помещениях в пристройке.
Из кухни первого этажа узкая лестница вела в еще одну кухню, на втором этаже. Здесь готовили пищу для лэрда и его семьи. На втором этаже находился обеденный зал, а также библиотека, рабочий кабинет, часовня и большой зал для приемов. А слуги со своими семьями, так же как и стража, помещались в пристройке.
На третьем и четвертом этажах этого огромного здания располагались личные комнаты Керклендов, а в пристройке на третьем этаже были помещения для гостей.
Ни Элизабет, ни Анне не понравилось это мрачное сооружение. То ли дело элегантный Бэллантайн. Однако внутреннее убранство приятно удивило девушек. Огромные люстры под потолком, зеркала в тяжелых рамах. В Бэллантайне ограничивались канделябрами. Впрочем, помещения были обставлены мебелью, сделанной хотя и со вкусом, но без всякой выдумки.
Там стояло несколько больших деревянных скамей с высокими спинками и вышитыми подушками, а на сиденьях ради удобства лежали кружевные вязаные покрывала. Вдоль стен стояли массивные столы и скамьи без спинок. Один стол, сработанный в пятнадцатом веке, был ужасающих размеров – двадцать футов в длину. Его крышку из мозаичного мрамора поддерживали три пары ножек в виде резных колонн.
На стенах висели картины и гобелены. Камин занимал всю противоположную стену этого огромного зала. Над ним был прибит герб Керклендов – скрещенные клейморы.
«Очевидно, здесь только принимают гостей и устраивают балы, – мелькнуло в голове у Бет. – Для двоих эта комнатка великовата».
В центре обеденного зала стоял длинный полированный стол. Вокруг него – резные деревянные стулья с подлокотниками. Сиденья их были обиты темно-красным шелком, а высокие спинки вышиты ярко красными и золотыми нитями. У одной из стен высился буфет, а напротив него помещался массивный резной сундук.
Когда девушек проводили в библиотеку, им стало ясно, где члены этой семьи проводят свободное время. Огромный письменный стол с откидной крышкой спереди и по бокам был облицован ореховым деревом с инкрустацией из древесины разных пород. В одном из углов библиотеки стоял маленький столик для игры в шахматы; его крышка, в виде шахматной доски, была сделана из квадратиков слоновой кости и перламутра; вокруг столика стояли четыре кресла.
Перед камином в библиотеке располагалось кресло с высокой спинкой, на золоченых лапах из черного дерева; обито же это роскошное кресло было тканью винно-красного, темно-синего, голубого, золотого и пурпурного цвета.
Две стены от пола до потолка заняли полки с книгами. Пол устилали роскошные ковры.
Еще несколько широких кресел эпохи барокко только подчеркивали строгость всей обстановки, но насыщенная цветовая гамма делала ее достаточно уютной.
Элизабет провела пальцами по изящному клавесину, клавиатура которого была сделана из слоновой кости, а корпус – из дерева с золотой инкрустацией.
– Это подарок Джеймса Грэхема, когда он вернулся с континента, – объяснил Дэвид, заметив ее жест. – Но к сожалению, у нас никто не умеет на нем играть.
– О, Бет чудесно играет! – произнесла Анна.
– А моя кузина – не хуже, – быстро добавила Элизабет.
– Значит, можно надеяться, что вскоре мы услышим нежные звуки музыки, – улыбнулся молодой человек.
– Лорд Блейкли, здесь так красиво, – сказала Анна, когда они вернулись в большой зал. – Ты согласна со мной, Бет?
Та кивнула.
– Кое-кто из нас, дикарей, склонен к утонченности, – Дэвид бросил насмешливый взгляд на Элизабет. – Вот почему нам часто приходится похищать какую-нибудь благородную девицу из Лоуленда – чтобы она смягчила наши варварские замашки.
Элизабет не понравилось это замечание, и она сделала вид, что не слышала.
Но тут в комнату вошел высокий седовласый человек. Мужчины обнялись, а потом повернулись к дамам.
– Отец, я с удовольствием представлю вам леди Элизабет Скотт и ее кузину леди Анну Барди. Его милость граф Керкленд.
Леди низко присели, склонив головы в знак почтения.
– Я, видите ли, не король, – прозвучал глухой голос, – поэтому, дорогие леди, прошу вас подняться. Иначе, чтобы побеседовать с вами, мне придется встать на колени. Но тогда мои дряхлые косточки рассыплются.
Элизабет выпрямилась и взглянула в темно-синие глаза графа.
– Леди Элизабет, – проговорил старик, поднося ее руку к губам. Потом он также любезно поцеловал руку Анны. – Как вы красивы, моя дорогая, – повернулся лэрд Керкленд к Элизабет. – В последний раз я видел вас, когда вы были пятилетней девочкой. Моя семья и я провели приятнейшую неделю с вашей семьей в замке Бэллантайн. Вы помните?
– Боюсь, что не очень, лэрд Керкленд, – ответила Элизабет.
Удивительно! Она, оказывается, уже встречалась с этим человеком! И со своим будущим мужем тоже! Следующая фраза старого лэрда удивила девушку еще больше.
– Я очень сожалею, что моего сына, лорда Эшли, в настоящий момент нет дома. Я послал ему письмо. Думаю, он скоро приедет. Однако его отсутствие позволит мне получше познакомиться с вами.
– Не буду отрицать, милорд, что я была бы рада получше познакомиться и с моим будущим мужем.
Лэрд чуть заметно улыбнулся. Эта девушка оправдала его ожидания. Она хороша собой, умна, остроумна и энергична. Только ей под силу будет удержать его бродягу-сына. Если бы, подумал он, ему удалось завлечь домой этого болвана!
Старик не знал, что Элизабет тоже изучает его. Девушка сразу догадалась, что этот человек болен. Он часто кашлял, то и дело поднося ко рту носовой платок. Но несмотря на недуг, он сохранил гордую осанку. Элизабет сожалела, что не помнит встречи с этим изможденным болезнью человеком в те времена, когда он был здоров и крепок.
– Мое здоровье слабеет, – извинился он после очередного сильного приступа кашля. – Мне необходимо отдохнуть. Но надеюсь, пообедаем мы вместе. Дэвид, ты проводишь леди в их комнаты? Леди Элизабет будет жить рядом с Робертом, а леди Анна – напротив.
Спальня оказалась самым удивительным из всего, что Элизабет видела в этот день. Кровать с бледно-зеленым пологом; низкая скамеечка, обитая светло-желтым шелком. Подле кровати стоял стул для одежды, инкрустированный перламутром.
По обе стороны камина из белого мрамора с тонкими золотыми прожилками стояли, словно в ожидании, кресла, и спинки и сиденья у них были обиты одной и той же материей. Перед камином на полу лежал зеленый ковер с замысловатым узором. Одну из стен почти полностью занимал большой платяной шкаф, створки которого были задрапированы льняным полотном. Маленький туалетный столик стоял около зеркала. Сверху он был расписан чудесными розами.
Казалось, что в комнате когда-то жила женщина.
– Эту комнату обставила моя покойная матушка, надеясь, что у нее когда-нибудь будет дочь, – объяснил Дэвид, догадавшись, о чем думает Элизабет.
Оставшись одна, девушка выглянула в окно. Из него открывался замечательный вид на горы. Пейзаж все еще был окрашен в осенние цвета – золотой и красный. И так странно выглядели рядом с разноцветными деревьями зеленые сосны. Элизабет не могла оторвать восхищенного взора от этой красоты.
Поблаженствовав в горячей ванне, она переоделась, чтобы сойти к обеду. По какой-то необъяснимой причине ей хотелось понравиться старому лэрду. Он чем-то напоминал девушке отца. Элизабет догадывалась, почему лорд из Хайленда и ее отец стали близкими друзьями.
Стук в дверь прервал ее мысли. В комнату вошла Анна. Всю дорогу до Эшкерка Дэвид Керкленд почти не отходил от Анны, и девушки давно уже не имели возможности пошептаться наедине. Глядя на кузину, Элизабет почувствовала в ней перемену. С тех пор как умер Саймон, которого Анна любила безумно, девушка потеряла вкус к жизни. Теперь она словно ожила. Бет не была наивна, она понимала, что не последнюю роль в «оживлении» ее сестры сыграл лорд Блейкли.
– У тебя удобная комната? – спросила Элизабет, подозревая, что Анне было бы удобно и в темнице, лишь бы поблизости находился Дэвид Керкленд.
– Да, Бет! А твоя? Мы с тобой так давно не говорили наедине. Ты еще не смирилась со своим будущим замужеством?
– Я никогда не смирюсь с замужеством, к которому меня принуждают, – возразила девушка. – И я не забываю, что лорд Эшли не похож на Дэвида Керкленда, иначе он был бы дома, а не воевал.
– Дэвид сказал, что он ведет семейные дела. У них есть свои корабли. Его дядя и двоюродный брат служат капитанами на этих кораблях.
– Если бы их доходы были связаны с морем, лорда Эшли должны бы интересовать корабли, а не военное дело.
– Дэвид сказал, что генерал Монтроз и Роберт очень дружны. Вот почему Роберта всегда интересовало военное дело. Если Роберта убьют, Эшкерк наследует Дэвид. Он обещал отцу оставаться дома.
– Дэвид сказал то, Дэвид обещал се, – передразнила сестру Элизабет. – Кажется, Дэвид Керкленд стал для тебя много значить.
Румянец, появившийся на щеках Анны, подтвердил подозрения Бет.
– Да, наверное. – Она тихонько вздохнула. – Ох, Бет, он мне действительно нравится. С тех пор как умер Саймон, со мной такого не бывало. Дэвид такой ласковый, такой умный и...
– ...такой высокий и красивый, – подхватила сестра.
– Скажи мне честно, Бет, как ты думаешь: я ему нравлюсь?.. Он такой привлекательный!
– А что, разве его брачный договор не заключен заранее, как у лорда Эшли?
– Он был составлен, но бедная девочка умерла еще ребенком. Когда Роберт поднял шум из-за того, что его заставляют жениться, Дэвид пригрозил, что уйдет в монастырь, если его тоже будут принуждать.
Девушки засмеялись. Да, несладко приходится старику лэрду с его бунтарями-сыновьями.
– Ну, если это так, почему бы Дэвиду Керкленду не заинтересоваться тобой? – Элизабет обняла кузину. – И кроме того, если меня заставляют выйти за неотесанного горца, будет только справедливо, если ты разделишь со мной мое несчастье.
– Несчастье! – фыркнула Анна. – Я так не думаю, Бет. В конце концов Роберт Керкленд – брат Дэвида. Должно же быть у них что-то общее. А я не могу представить себе, что брак с Дэвидом – это горе. Нет, дорогая кузина, я начинаю верить, что твой брак с Робертом Керклендом вовсе не такая уж беда.
