Текст книги "Моя любимая жертва"
Автор книги: Евлампий Бесподобный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Евлампий Бесподобный
Моя любимая жертва
Часть первая
Пролог
За окном уже который вечер подряд льёт дождь.
Скука, серость и полная апатия ко всему окружающему. Как и к размазанной водой по стеклу картинке за окном, куда совершенно не хочется смотреть.
Хотя, другого выбора у меня всё равно не оставалось. Если только не включить лэптоп и не запустить в стотысячный раз тщательно отобранные и смонтированные собственноручно любительские видеоролики. Точнее, так называемый компромат на самого себя. Несколько десятков многочасовых записей, чей общий хронометраж можно было отмерять неделями. И даже их беспощадный монтаж не укорачивал им жизни ни на йоту. Потому что их можно просматривать до бесконечности. Снова и снова, гоняя безостановочно по заезженному кругу. Пока физическое возбуждение не достигнет своего критического предела, и ты банально не кончишь, как какой-нибудь вечно озабоченный подросток, даже ни разу не притронувшись к себе за всё это время.
Сколько уже прошло дней после того, как я её отпустил?
И разве дней? Не месяцев? И какого хера я опять ищу повод, чтобы включить это грёбаное кино, пересматривая его по миллионному разу едва не до рвоты. Может, действительно пытаюсь довести себя до подобного состояния, лишь бы уже больше не тянуло? Чтобы одно лишь напоминание об этом вызывало моментальную тошноту с чувством раздражающего отторжения?
Единственная проблема – ни черта не выходит. Я снова включаю этот долбанный ноут, снова лезу в нужную мне папку с длинным списком созданных там подпапок, и выбираю нужную, без названия, но с особой пометкой, в которой, среди десятков видеофайлов выбираю лучший, по моему мнению, фильм. Хотя и не начинаю просматривать его с самых первых минут. Прокручиваю бегунок на видеоплейере до определённого момента. Потом до следующего и ещё до одного. Затем жму паузу – на тех кадрах, где ты смотришь в моё отражение. Вернее, в наше общее. При этом совершенно не догадываясь об установленном в зеркальной раме маленьком объективе скрытой видеокамеры. Прямо сейчас, на этих самых кадрах, ты задыхаешься от криков, а я удерживаю тебя со спины, за горло и рёбра, сжав второй ладонью покрасневшее от моих предыдущих ударов-шлепоков полушарие груди.
Снова запускаю запись, и ты выгибаешься, закатывая глаза и протяжно завывая, с надрывным всхлипом… Блядь…
Член пульсирует. Налитая кровью залупа упирается в ткань трусов и домашних брюк, вызывая далеко неприятную боль. Но я терплю. К тому же, я редко когда высвобождаю член из штанов, в течение всего того времени пока просматриваю эти ролики. Жду, когда боль станет нестерпимой вместе с перевозбуждением. Довожу себя практически до полуобморочного состояния, на грани спейса. На грани извращённой эйфории, пока в голове и в сознании не останется ничего, кроме сплошного горячего воздуха или кипятка. Жаль не настоящего, не способного сварить мне мозги или же выжечь нахрен всю мою долбанную сущность.
О, нет! Меня совершенно не тянет к суициду. Хотя, по идее, вроде бы и должно. А может, я банально не способен распознать данного порыва? Может оно включается на чисто подсознательном рефлексе, на грани спящих инстинктов? И просыпается лишь в подобные минуты, пока нарастающее возбуждение не превратиться в откровенную пытку, а я ни черта при этом не делаю, чтобы как-то её прекратить и остановить.
Вот и сейчас, к слову, тоже, когда я выбираю очередную, практически уже заученную мною наизусть «сценку», где заставляю тебя встать перед собой на колени со связанными за спиной руками и взять в рот мой эрегированный член. Не самые приятные для эстетического просмотра эпизоды. Но я всё равно продолжаю смотреть. До тех пор, пока перед глазами не зарябит и не пойдёт пульсирующими пятнами изображение, местами сливаясь или же искажаясь до неразборчивых форм. Пока горло не сдавит лёгким удушьем, и я не потянусь на чистом импульсе-рефлексе куда-то в сторону. Не встану с дивана и не пройдусь босиком по холодному полу к панорамному окну и выходу на открытую лоджию.
Очнусь только тогда, когда до контуженного и накаченного чёрной эйфорией сознания доберётся осенний холод с хлещущей по лицу водой. И когда увижу, а потом и пойму, где стою – на широких перилах мраморной балюстрады, под которой с высоты птичьего полёта разверзлась бескрайняя панорама ночного города, усеянного мерцающими и размытыми дождём огоньками.
Попытка вспомнить, как я сюда залез, ни к чему осмысленному не приведёт. Да и толку то? Лишь по позвоночнику процарапает ледяной иглой едва обозначившегося протрезвления, а из лёгких вырвется короткий, хриплый смешок. После чего я повернусь и, не спеша, начну вышагивать по очень мокрой и опасно сколькой поверхности перил, как пьяный канатоходец, обмораживая голые ступни и слушая, как с шумом дождя сливаются гулкие удары моего упрямого сердца. Пожалею лишь о том, что не прихватил с собой початой часом ранее бутылки Benromach[1]. Хотя меня и без того нехило ведёт. До такой степени, что в какой-то момент останавливаюсь, разворачиваюсь снова к городу, поднимаю и развожу руки в стороны, будто крылья в полёте и… на несколько секунд закрываю глаза, подставляя лицо хлёстким струям абсолютно равнодушного дождя.
Тело будто наполняет гудящей пустотой, как до этого полумёртвую душу пропитывало мнимой анестезией из физического возбуждения и беспощадных воспоминаний. Состояние уже близкое к тому, чтобы буквально оторваться от перил и «взлететь». Причём удары сердца весьма этому способствуют, чуть раскачивая тело и будто подталкивая вперёд.
Что может быть проще? Если не открывать глаз, то можно многое и не заметить?..
Разве что дыхание учащается и сбивается, до лёгкого головокружения… Главное, ни о чём не думать… Не думать…
Но какой-то шум за спиной враз сбивает весь настрой.
– Уолт! Твою мать! Ты что творишь?..
Я в непонятках резко оборачиваюсь на знакомый мужской голос и… поскальзываюсь…
_____________________________
[1]Benromach (Бенромах) – элитный классический односолодовый шотландский виски, выпускаемый вискокурней Бенромах с 1989 года.
Глава 1
– Скучаешь? Что-то ты сюда зачастил? Прямо подозрительно.
– А что такого? Хорошая забегаловка. Кофе почти сносный. Можно даже пить, если не дышать. Это ты чего тут круги наматываешь и следишь за мной? Думал тебе сейчас вообще не до чего нет дела, кроме чумовой подготовки к своему предстоящему закабалению.
Я всё-таки протянул руку к пока ещё горячему кофе, подхватив кончиками пальцев белоснежный фарфор кофейной чашки, и поднёс её к своему рту, чтобы сделать демонстративный глоток. Главное, при этом не поморщиться, хотя, сдержаться от соблазна и не поджать губы не удаётся.
Моя любимая старшая сестрёнка Камилла, потомственная чёрная аристократка, страшно подумать, в каком уже по счёту поколении, вынужденно отодвигает за высокую спинку соседний стул и, сдерживая изо всех сил прописанную под кожей с раннего детства утончённую манерность, усаживается рядом. Ростом, правда, нашим с братом не вышла, ниже меня на целую голову, но это не мешает ей смотреть на нас свысока, так сказать, по праву старшинства. Миниатюрная, синеглазая шатенка, в классическом жаккардовом костюмчике синего цвета и с повязанным на голове прозрачным платком. Не хватает, разве что, больших чёрных очков на поллица, и попадание в образ второй Одри Хепберн, можно сказать, почти идеальное.
– Я как раз из цветочного. Уже немного подташнивает от всех этих ароматов. Наверное, придётся заказывать цветы без запаха, а то меня точно стошнит на церемонии, прямо по пути к алтарю.
– Хороший выбор. Жаль, не могу сказать того же по поводу жениха… – после глотка более-менее терпимого кофе, меня со страшной силой потянуло затянуться, чтобы хоть как-то приглушить оставшийся во рту вкус. А может и не только поэтому. Меня в последнее время что-то слишком часто начало тянуть на эту дрянь, хотя зарёкся от неё ещё со времён универа. Но именно сейчас её не хватало в моих лёгких и в крови, как никогда.
– На этот счёт я всё равно твоим мнением не интересуюсь, как впрочем, и ты чьим бы то ни было. Поэтому, пожалуйста, Уолт. Не нужно переводить на меня стрелки, плавно съезжая с темы, как ты тоже любишь делать очень часто.
– А в чём, собственно говоря, проблема? – в этот раз я не стал трогать чашку с кофе, просто вытянув руку поверх молочной столешницы квадратного столика, дабы принять непринуждённую позу безучастного ко всему плебея. Я и выбрал для своей нынешней миссии не только самое примитивное заведение общепита на Мэдисон-авеню, заняв место в аккурат у одного из его огромных окон-экранов, но и приоделся для данного мероприятия в соответствующую далеко не моему истинному статусу одежду. В чёрные джинсы, в чёрную косуху, бежевый джемпер и (боже правый!) в замшевые ботинки цвета охры. Если список первых вещей состоял из вполне себе брендовых шмоток, то на счёт ботинок я до сих пор пребывал в некотором ступоре. Поскольку вообще не помнил, когда и где их приобрёл.
Чёрные очки от солнца тоже прилагались. Куда уж без них такому профессиональному, как я, шпиону с большой буквы? Но, естественно, внутри кафе я в них не сидел. А так, да. Увидь я себя в подобном виде и за столь унизительным занятием несколько месяцев назад, решил бы, как решила Ками, что с моей головой явно что-то не то.
– Это ты тут неизвестно с какого перепугу заявилась и непонятно какие лепишь мне претензии. Ты за мной следишь? С каких это пор?
– С тех самых, как ты сюда зачастил в последнее время. Ладно, парочку раз, но… не всю же неделю подряд, просиживая у этого окна по нескольку часов кряду! – Ками даже обвела взглядом нехилые размеры оконного экрана, с трудом сдерживая брезгливость, хотя окно выглядело достаточно чистым. – Это что?.. Новая форма аскетизма или… приобщение к образу жизни низшего класса?
– Даже если вдруг и так. Это что, преступление? Каждый развлекается в меру своих возможностей и способностей. Ты вот тоже время зря не теряешь. Почему это я обязан отчитываться за купленный мною в этом сраном кафетерии кофе?
– Может потому, что за последние месяцы подобных развлечений ты перестал уже походить на самого себя? Может тебе будет лучше съездить куда-нибудь проветриться? Вернуться, например, в Европу, домой, хотя бы на пару недель? Ты же никогда раньше подолгу нигде не засиживался. Особенно в Нью-Йорке! Насколько я помню, ты всегда отзывался о нём только в пренебрежительном тоне. А тут прямо застрял без каких-либо веских причин.
– А может я в коем-то веке оценил его по достоинству? Мнение, как правило, со временем меняется, порою даже, в абсолютно противоположную сторону.
– Ещё скажи, люди тоже меняются. Особенно ты. – Ками сдержанно покачала головой, демонстрируя своим выразительным взглядом своё стойкое неверие моим словам. – Ты никогда и ничего не станешь делать без каких-либо веских на то причин, Уолт. Я слишком хорошо тебя знаю.
– Ещё раз, Ками. Что такого противозаконного я делаю? Или из-за свадебного мандража ты ищешь кого-нибудь подходящего для слива негативной энергии? Только не говори, что папенька навесил на тебя дополнительные обязанности, приказав попутно следить ещё и за мной перед его приездом? На кой вы вообще это делаете? Готовите мне нежданный сюрприз? Ты могла бы выбрать для проведения венчания и свадьбы какое-нибудь более подходящее для этого место. Почему именно здесь, в Нью-Йорке? Насколько помню Я, ты тоже никогда не питала к нему особых симпатий.
– Элиот и Морганы коренные ньюйоркцы! Тем более, все их члены по старой семейной традиции венчаются только в Соборе Святого Патрика. Мы просто идём им навстречу…
– Серьёзно? Вкладывая львиную долю в подготовку самой свадьбы из собственного семейного бюджета? Ками, я знаю тебя, как облупленную, не меньше, чем ты меня. Врать ты, конечно, умеешь безупречно, но я всегда вижу, когда ты начинаешь это делать.
– Ну да! Мы решили провести свадьбу в Нью-Йорке только потому, что хотим устроить тебе неприятный сюрприз. Уолт, ты сам веришь в то, что только что предположил? И как это должно быть выглядит со стороны?
– Одно другому не мешает, раз уж на то пошло. И, зная нашего папеньку, он всегда любит убивать нескольких зайцев одним выстрелом, если появляется столь удобная возможность. Хотя, да, ты совершенно права. Негоже мне тянуть на себя одеяло с самой королевы бала. Сегодня ты у нас супер-стар. Вот я и спрашиваю. Чем обязан такому пристальному вниманию с твоей стороны? Разве у тебя не расписаны все эти дни по часам и минутам, и ты не должна в это самое время находиться где-нибудь ещё? Например, на репетиции венчания, в кондитерской свадебных пирогов?
– Свадебных тортов! – Ким сдержанно меня поправила, но было слишком заметно, как она слегка занервничала после моих слов. Видимо, я невзначай наступил на один из её весьма больных мозолей, и ей действительно нужно было сейчас куда-то ехать, а не прощупывать подо мной почву, не пойми за каким хером.
– Да без разницы! И, раз уж на то пошло. Зачем ты делаешь это лично по собственной инициативе? Найми какого-нибудь профи для этого дела. Он сделает всё за тебя куда более изящнее. Может, я его даже ни разу не замечу, зато тебе не нужно будет меня дёргать или разводить на откровенные беседы. Сбережёшь нам обоим нервы и время…
– Какой же ты, Уолт…
– Кто? Дурак? Идиот? Напыщенный павлин?
– И первое, и второе, и третье с десятым! – она бы обязательно что-нибудь при этом кинула на столик «в сердцах», как любила всегда делать за обеденным столом, если её что-то нервировало, но в этот раз под рукой Ками ничего подходящего не оказалось. – И самый омерзительный засранец, каких ещё не видывал свет! Как будто мне доставляет удовольствие с тобою тут нянчиться.
– Ma soeur[1], я уже большой мальчик. Подтереться или сменить «памперсы» могу и давно практикую самостоятельно. Не надо за мной бегать и уж тем более строить из себя чрезмерно заботливую старшую сестрёнку. И в особенности беспокоиться о моих сменившихся гастрономических вкусах. Где и какой покупать мне кофе – решать только мне. Или ты сейчас выведешь меня отсюда за ухо и строго-настрого запретишь посещать это место впредь?
– С тобой разговаривать о чём-либо… себе дороже!
– Вот и нечего тратить на меня своё драгоценное время, которого у тебя и без того сейчас нет. Серьёзно, Ками, не стоит.
Я снова подхватил чашку, выдавив очередную милую улыбочку и не спеша отпил почти уже остывший кофе. На деле же пытаясь скрыть за всем этим показным фасадом пробравшую меня нервозность. Потому что заметил как бы краем глаза, как с той стороны проезжей части улицы, буквально напротив оккупированного мною кафетерия, остановилось такси, и из салона жёлтого авто вышла пара девушек.
– У меня сейчас нет никакого настроения устраивать с тобою семейных посиделок. В любое другое согласованное для этого время и место, пожалуйста. Но именно сейчас я хочу побыть один. Надеюсь, ты меня поймёшь и быть может даже простишь за мою очередную грубость.
– Ты, как всегда прав. Сама не знаю, что на меня нашло, и с чего это вдруг я решила, что сумею чего-то от тебя добиться. Ты же совершенно непрошибаем, как и невозможен.
– Прекрасного тебе остатка дня, Ками. Ты ведь сумеешь найти способ, как избавиться от налёта грязи после общения со мной?
– Невыносимый кретин, вот ты кто!
Камилла малость поспешно поднялась со стула, чуть было не опрокинув его спинкой на пол. Хотя, если бы такое и произошло, едва ли бы она придала этому какого-то особого внимания.
– И тебе всего наилучшего.
Я наконец-то сумел с облегчением выдохнуть, как только моя сестрица развернулась ко мне спиной и продефилировала до выхода, демонстративно обходя все встречные столики и делая всё возможное, чтобы, не дай бог, не задеть кого-нибудь из местных посетителей. И судя по выражению её отмороженного лица, даже окружавший её здесь воздух был невыносим ни для её носа, ни уж тем более для её изнеженных лёгких.
Тем не менее, когда у выхода она бросила на меня свой прощальный взгляд Снежной Королевы, я не удержался и поднял руку с чашкой, то ли собираясь выпить в её честь, то ли сказав «до свидания!» столь комичным способом. Правда, пить всё равно не стал, моментально забывая о сестре, как только она выскочила в открытые двери кафетерия. Следить взглядом, куда она впоследствии направилась, вообще не стал. Ясное дело, что к своей машине, которую припарковала где-то неподалёку.
Моё внимание было тут же сосредоточено на новом объекте. Вернее, на огромных витринах двухуровнего магазина напротив, в стеклянные двери которого только что вошли те самые девушки, которых я отметил при их выходе из остановившегося такси. Жёлтый кэб уже успел за это время давно сняться с места и уехать в неизвестном направлении. Хотя он меня и изначально не интересовал. Впрочем, сам магазин-ателье «Monique Lhuillier» (Моник Люлье) по продаже и пошиву оригинальных дизайнерских свадебных платьев тоже.
Правда, украшавшее его витрину полуискусственное дерево с ярко-оранжевой листвой и южный высохший тростник выглядели в ряде остальных ближайших бутиков на редкость оригинальным декором, придавая белому интерьеру самого магазина весьма исключительный шарм. И три серых, бесполых манекена (один на верхнем, два на нижнем ярусе) в свадебных платьях (причём одно чёрного цвета!), может быть только совсем чуть-чуть портили общую композицию фасадной части салона.
Вот только кого я тут пытаюсь обманывать? На самом деле мне плевать! Если я до этого и разглядывал с особой дотошностью витрины свадебного магазина напротив, то чисто от скуки ради. Поскольку на посетителей кафетерия мне было так же плевать, как и на проходящих за экраном окна незнакомых прохожих. Не появись здесь Камиллы, ничего иного за прошедшие пять-десять минут я бы всё равно не сделал. Сидел бы и пялился на салон дальше, время от времени поглядывая на часы и быть может даже слегка нервничая. Ведь это не в моих привычках следить за кем-то лично.
Я и сам до сих пор не могу понять, на кой вообще это делал. Неужели настолько соскучился или же решил слегка вскипятить свою застоявшуюся «голубую» кровь адреналином? Увидеть и убедиться, так сказать, с близкого расстояния, что действительно этого хочу? Что принятое мною решение – не очередной инфантильный каприз от дико скучающего в Большом Яблоке потомственного европейского аристократа?
Но, даже если это и так, тогда какого хера я продолжаю тут сидеть?
___________________________
[1] Ma soeur [ma sœʁ] франц. – Моя сестрица
Глава 2
Наглость – второе счастье? Не могу не согласиться. Особенно, когда нужно не только войти в нужное тебе место, но и найти там кого-то, ради кого ты на самом деле сюда припёрся. Причём войти так, чтобы по пути успеть отделаться как минимум от двоих навязчивых консультантов салона и всем своим видом убедить их и в своих честнейших намерениях, и в том, что я действительно нахожусь здесь не от праздного любопытства. Хотя, да. Здоровый, молодой мужик без соответствующего сопровождения в магазине брендовых свадебных платьев? Более странного посетителя, наверное, и не сыщешь.
Я и сам, откровенно говоря, впервые ощущал себя не в своей тарелке. Особенно, когда скользил абсолютно равнодушным взглядом по полкам с женской обувью или ряду вешалок со свадебными платьями всевозможных фасонов, размеров и оттенков. Ладно, ювелирный в Рокфеллер Центре. Покупать драгоценности для своей девушки – этой практике уже тысячи лет, а вот подвенечные платья… Даже для меня это выглядело как-то не в дугу. Да и был бы это какой-нибудь пролетарский бутик с поношенными тряпками по бюджетным ценам для малоимущих пар, а не сеть магазинов с мировым брендовым именем.
Так что, как ни крути, но вписывался я в его окружение вообще никак. Не говоря уже о возможности быть пойманным на месте с поличным. Из-за чего я поначалу и переживал, когда входил внутрь и сканировал взглядом всю представшую передо мной панораму первого этажа салона, включая лестницу, ведущую на второй уровень. Но, как ни странно, пронесло. Как и в тот момент, когда я увидел из окна кафетерия выходящих из подъехавшего такси двух подружек. Никому из них так и не пришло в голову посмотреть через дорогу в витрины противоположного ресторанчика. Хотя я и нервничал как раз из-за этого. Всё ждал, когда же меня наконец-то заметят и вычислят. Когда меня заметит Она. Но, видимо, меня сегодня оберегал от случайных проколов сам дядюшка Дьявол. И внутри «Monique Lhuillier» тоже.
–…По-моему уже всё идеально. Идеальней и не придумаешь! Если ты, конечно, не похудеешь за ближайшую неделю ещё больше! По крайней мере, буду теперь лично следить и за твоим питанием, и весом! Если понадобиться, начну кормить собственноручно, может даже и через трубочку. Боже, Энн! Я сейчас точно разревусь! Держите меня за руки, а то начну фоткать для Инсты, а там нас Эдвард по любому попалит.
Можно сказать, я попал на начало шоу буквально минута к минуте. Дошёл до стенового проёма за центральным рядом свадебных платьев первого этажа, за которым находилось помещение «примерочной» ателье. Большая, длинная, светло-серая комната. С одной стороны – парочка весьма вместительных кабинок, в другой части – несколько высоких зеркал с подсветкой и даже возвышением-подставкой для ног. Я и заглянул почти осторожно в эту примерочную в ту самую секунду, когда расслышал знакомый голосок Селесты Донован, а потом и увидел её со спины, пританцовывающую в центре помещения за стоящей на круглом подиуме невестой.
– Как же я обожаю все эти вышивки на прозрачной ткани! Ты просто нереальна в этих узорах и цветах, Энн! Была бы я мужиком, трахнула бы тебя прямо здесь в ближайшей кабинке!
Лучше бы она этого не говорила, поскольку ударило меня в голову в этот момент именно двойным залпом, как от увиденного, так и услышанного. Но больше, скорее, от увиденного. Причём вполне мною ожидаемого. Разве что, я понятия до этого не имел, как именно отреагирую, когда рассмотрю тебя со столь близкого расстояния, мать его в жопу, в белоснежном подвенечном платье. Хотя и видел до этого несколькими минутами ранее в самой обыкновенной повседневной одежде, выходящей из такси.
Вот вам и контраст с ошеломляющей на лицо разницей. Даже дыхание спёрло и перед глазами зарябило, будто реально кто-то со всей дури заехал мне кулаком под дых. Из-за чего пришлось интуитивно вцепиться рукой за ближайший выступ проёма.
– Салли, прекрати! Я и без того чувствую себя не в своей тарелке.
Ну, надо же. С чего это вдруг?
– Ладно, брось! Я всего лишь глупо шучу, без задних мыслей. А вот тебе пора начинать работать над выражением своего лица уже прямо сейчас. Не дай бог, пойдёшь вот так к алтарю, и все решат, что тебя туда тянут насильно, против твоей воли. Энн, милая. Уже столько времени прошло. Я думала, ты уже давно пришла в себя и даже забыла…
Какое захватывающее и едва не душераздирающее зрелище. Не очень-то и счастливая невеста в шикарнейшем дизайнерском платье от Моник Люлье и утешающая её подружка. Вторая поглаживает «полуобнажённую» спину первой, не переставая при этом любоваться отражением обоих. А парочка консультантов салона стоит немного поодаль и явно не знает, какие при этом вставить собственные пять центов. Тем более, что за платье и его подгонку уже давно заплачено, осталось лишь всё красиво упаковать, пожелав на прощанье стандартного семейного счастья будущим молодожёнам после окончания намечающегося торжества.
– Конечно, забыла! Сэл, ну, ты как скажешь! Мне просто не по себе. Сложно воспринимать себя… такой. И, само собой, очень сильно волнуюсь. Уж как-то… время очень быстро пролетело. Кажется, что я ещё не готова…
– Не говори глупостей! Это всё последствия предсвадебного стресса. Венчайтесь вы через год, ты бы чувствовала себя так же, как пить дать. Дыши, Энн. Не забывай дышать и думать только о хорошем. Вы с Эдвардом шикарная пара. Вы просто созданы друг для друга. Уже жду не дождусь, когда вы будете зачитывать свои клятвы перед алтарём. И вы заслужили ваше счастье, как никто другой на этой планете. Помни об этом всегда и прокручивай в своей голове, как мантру.
Наверное, я как-то слишком уж неадекватно отреагировал на слова Селесты, еле-еле сдержавшись от надрывного смешка, но не от желания что-нибудь вытворить с этой кучерявой бестией. Может поэтому и пошатнулся, едва не ввалившись в проём или же слишком пристально впившись помутневшим взглядом в бледное отражение Анны. Казалось, ещё пара секунд и попросту выйду из своего укрытия, лишь бы уже положить конец этому нелепому фарсу. И, кто его знает, может даже и выебать пока ещё ничего не подозревающую невесту в ближайшей кабинке.
Но что-то меня сдержало. Возможно даже реакция моего глупого Мотылька, когда она вдруг перевела взгляд со своего отражения на моё, словно заметила или как-то почувствовала стороннее присутствие незваного гостя. После чего я тут же отпрянул обратно в смежную галерею, сделав это, скорее, на чистом рефлексе, а не по собственному на то желанию.
– Энн! Что такое? Ты куда?
А дальше, как говорится, больше. Или как в самых худших голливудских комедиях положения. Я, как тот конченный задрот, начинаю идти в самый конец галереи, ускоряя шаг и сворачивая в ближайший проём, который оказался очередным поворотом к лестнице на второй этаж. После чего уже приказал себе остановиться и прийти в себя.
Ощущения по этому поводу, надо сказать, я испытывал не самые воодушевляющие. Хотя на трусость это совершенно не тянуло. Скорее, на вынужденную меру оставаться в тени незамеченным до конца. Разве что чувства омерзения от подобного бреда меньше не становилось. Как и острейшего желания покончить с ним прямо сейчас, одним ударом, а не тянуть кота за яйца не пойми за каким хреном.
Но я не только сдержался, кое-как отдышавшись за несколько ближайших секунд, но и рискнул выглянуть из-за «угла», всё так же изображая из себя тупейшего шпиона из какой-нибудь не менее бредовой бондовской киноленты. И вскоре снова отпрянуть назад, едва увидел, как мой Мотылёк выпорхнула, словно в белокипенном облаке своего подвенечного платья, в центральный зал магазина и временно запнулась на месте, оглядываясь по сторонам и явно выискивая именно того, кого пыталась найти.
Пришлось даже выругаться сквозь зубы за собственный идиотизм и затаиться в своём временном убежище, мысленно отчитывая секунду за секундой с каждым твоим предполагаемым шагом или действием. Хотя, едва ли ты сейчас начнёшь бродить по всему салону. Скорей всего, постоишь в галерее, где-то с полминуты, пройдёшь немного в одну сторону, потом в другую, возможно даже к выходу, чтобы выглянуть на улицу. После чего вернёшься обратно в примерочную и потратишь там ещё несколько минут на объяснения с Сэл, а затем уже и на переодевание.
Я и сам рискнул выглянуть из своего укрытия где-то минуты через три-четыре, убедившись в своих предположениях и дождавшись, в конечном счете, твоего очередного появления. Но в этот раз уже не в свадебном тряпье, а в той одежде, в которой ты сюда приехала и при обязательном сопровождении своей бдительной подружки.
И снова пришлось прятаться «под лестницу», поскольку тебе опять приспичило обернуться в мою сторону, но хотя бы так и не решившись прогуляться до конца галереи. Тем не менее, было бы очень интересно, если бы ты это сделала, вопреки всем своим страхам и моим примитивным расчетам. Я даже представил, как ты появляешься передо мной и смотришь во все свои вытаращенные на меня очаровательные карие глазки, не зная, что делать дальше с данным фактом и что при этом говорить.
А может, я действительного этого ждал? Ждал, когда ты вынырнешь из-за угла и поставишь в этом фарсе жирную точку собственной рукой?
И, когда я услышал приближение чьих-то шагов, слегка напрягшись в ожидании неизбежного, бежать куда-то и прятаться снова не стал. Достоял в своём укрытии до последнего. До того момента, как передо мною показалась… Нет, не ты. Какая-то совершенно незнакомая девушка – симпатичная мулатка с длинными косичками, притормозившая резко на ходу, как только увидела меня на своём пути. Потом несдержанно и с явным облегчением заулыбалась и даже скосила взгляд с появившейся в глазах поволокой, когда принялась меня обходить. Из-за чего мне тоже пришлось выдавить ответную улыбку с нотками лёгкой иронии. А потом всё-таки выйти обратно в галерею и убедиться уже воочию, что моего Мотылька давно простыл здесь след.
Спешить куда-то дальше было уже явно бессмысленно. Продолжать слежку – тоже. Я и сам не могу толком объяснить, зачем всё это устроил и с какой конкретной целью. Скорее, ни с какой. От скуки ради. Или чтобы убедиться, что в моих намеченных планах ничего не изменилось. Я действительно этого хочу. Хочу воплотить их все до единого. А для этого я должен был встряхнуть свои чувства и проверить, насколько они соответствовали моим неуёмным хотелкам. По этой же причине я и вошёл вскоре в примерочную, очень быстро отыскав взглядом то самое платье, в котором не так давно красовался мой Мотылёк.
Его подвесили чуть поодаль от остальных платьев на отдельную вешалку перед пустующими кабинками, и выглядело оно без тела своей новой хозяйки неприглядно обвисшим и будто брошенным в угол чьей-то жестокой рукой на произвол судьбы. Через какое-то время его должны проверить на наличие незамеченных дефектов, потом убрать паром случайно образовавшиеся на многослойной юбке складки, ну, а потом осторожно упаковать в большой кожаный мешок с логотипом магазина. После чего его отправят курьером по нужному адресу, где оно и станет дожидаться своего звёздного часа, схожего с короткой, но весьма яркой жизнью бабочки-однодневки.
Хотел ли я в эти минуты, чтобы с ним произошло именно то, что и должно было произойти в ближайшее время?
Откровенно говоря, немного затрудняюсь с ответом. На деле, мне было всё равно. Его участь волновала меня куда меньше, чем осознание того факта, что ещё несколько минут назад оно облегало женское живое тело, соприкасаясь с его кожей и вбирая в себя его обособленные ароматы. Именно этим оно меня сейчас и манило, как мощнейшим магнитом. Именно поэтому я не сумел не поддаться данному соблазну, не подойти к нему, не прикоснуться кончиками пальцев к прозрачному лифу с белой объёмной вышивкой из неживых цветов, и… не вдохнуть исходящее от него амбре из смешанных запахов, в которых так чётко прослеживался Твой, вместе с твоими любимыми духами…
– П-простите, сэр? Но это платье уже выкуплено. Если вы ищите что-то в подобном стиле, я могу вам порекомендовать…
