355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгения Власова » Аномальный бардак » Текст книги (страница 3)
Аномальный бардак
  • Текст добавлен: 26 октября 2021, 15:00

Текст книги "Аномальный бардак"


Автор книги: Евгения Власова


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

5

Мир вокруг расплывался, вертелся и сливался, но я уже привыкла. Схватиться за ручку двери подъезда было трудновато. Это все-таки не клавиатура, над которой руки сохраняют определенную позицию, и все, что от меня требуется – это сгибать пальцы в нужном порядке. Пару раз я запнулась о ступеньки, но сохранять равновесие в таких ситуациях – мой особый навык. Многие даже не замечают, когда я спотыкаюсь. В голове я считала этажи, но в последний момент забыла, считаю я этажи или лестничные клетки. Если при работе с документами я могу просто пробежаться глазами по цифрам в таблицах, то здесь такой трюк не работает. Да и двери квартир были, как назло, не пронумерованы. Подумав пару секунд, я вычислила, что нужная мне должна находиться слева, и я понадеялась на удачу и нажала на кнопку звонка.

Щелчок и тишина. Жильцам действительно стоило бы исправить это. Пришлось стучать. Металлическое эхо распространилось по подъезду и достигло моих ушей приглушенным и искаженным. Невозможно было даже определить толщину двери. Возможно, я даже постучала слишком сильно, и мои костяшки побелеют. Сомневаюсь, что я могла содрать кожу.

Дверь открылась, и я узнала силуэт. Настя, которая и позвала меня сюда. Это была не ее квартира, так что я гадала, кто же ждал меня внутри помимо нее.

– Проходи, Тань. Только тихо, – сказала она и ушла по коридору в дальнюю комнату.

Я не была удивлена, что она была одета не по-домашнему, но ветровка – это перебор. Да еще и перчатки… Хоть обувь сняла.

Закрыв за собой дверь, оказавшуюся довольно тонкой, мой взгляд уловил багровое пятно, которое я сперва приняла за коврик. Вот только был он не в прихожей, а где-то в середине коридора. Пятно это тянулось в комнату, в которую ушла Настя, будто она что-то пролила и, не заметив, размазала ногами. Постыдная ошибка для уборщицы.

Все двери в квартире были открыты нараспашку. Туалет, кухня, ванная. И еще одна комната. Напротив той, в которую вел багровый след. Сняв свою обувь и пройдя мимо, я не могла не заглянуть внутрь. Женский силуэт лежал на двуспальной кровати, будто упав на нее. Простыни были пропитаны красным.

Хватит себя обманывать. Никакое это было не вино и не варенье. Это была кровь. С такой дистанции я не могла разглядеть, где была рана, так что на постельном белье могли оказался и мозги. Гадать не хотелось, от одной мысли на меня нахлынула тошнота. Наверное, хорошо, что обоняние у меня не из лучших. Страшно представить, какой там был запах.

На распахнутой двери туалета, прямо напротив входной двери и возле начала кровавого следа было отверстие. Проделано оно было, очевидно, не инструментом, слишком грубо. Из него торчали щепки, дешевый материал дал трещину.

Стараясь не наступать на пятно, наверняка бывшее липким, я проследовала за Настей и оказалась в гостиной. Девушка сидела на диване в клеточку, а на ковре прямо перед ней лежал мужчина грузной комплекции в чистой белой майке. Он означал конец следа, словно крестик на карте сокровищ.

– Садись. Ты приехала быстрей, чем я думала. Или это наш партнер задерживается?

Рядом с ней лежал рюкзачок, который она подвинула ближе к себе, освободив для меня место.

– Кто эти люди? – задала я очевидный вопрос.

– Свидетель, – указала она в сторону спальни и перевела руку на лежащего перед ней мужчину, – и агрессор. Это тот, кто заказал проклятие для твоего бати.

Никакого ощущения реальности ситуации не было. Как может этот кусок мяса человеческой формы быть тем, кто причинил страдания папе и мне? Да невозможно, вот и все тут. Он всегда был для меня персонажем папиных рассказов или даже абстракцией. Чем-то вроде бога или дьявола. Его непостижимая и далекая воля обрекла нас. Неостановимая, невидимая сила. И вот этот мертвец совсем не соответствовал образу.

– Можешь пнуть, если хочешь, – улыбнулась Настя и закинула ногу на ногу.

Если она вела себя так нагло в чужой квартире, то страшно представить, как она вела себя дома. Хотя, возможно, причина была в том, что это как раз была чужая квартира. Фраза «не у себя дома», которую произносят, чтобы осудить фривольности гостя, имела для нее обратное значение.

– Зачем ты… Это месть?

– Контратака. Он заказал использование грибка с целью причинить боль и убить. Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то ему повезло, что он отделался пулей в голову. Если бы не соседи, то я бы смогла воздать ему по полной.

– А та женщина?

– Я же сказала, свидетель. Кольца я не приметила, но, наверное, она была не чужим человеком. Ты пострадала от его действий, значит, разумно, что пострадают и его близкие, так?

События последних десяти минут, пропитанные кровью, погрузили мой разум в полусонное состояние похлеще лечебного сахара, и я не могла сформулировать четкое мнение об этой философии. «Око за око». Мне показалось, что она просто меняет понятия, основываясь на ситуации.

Во сне трудно осознать, что спишь. Любой абсурд воспринимается как данность. Никогда бы не подумала, что однажды придется так же воспринимать и реальность. Факт того, что Настя убила двух человек, тела которых лежат совсем рядом со мной, был странней любого неосязаемого грибка, терзающего мои нервы.

– Твой батя наверняка искал его, использовал свои связи, но нужных не имел. Единственное звено, связывавшее его с этим, потусторонним миром, было частью заговора и потому раскрыть правду не могло. Ах да, я о том знахаре говорю. О твоем личном аптекаре.

– А он здесь при чем?

– Отравитель и врач составляют поразительно успешный дуэт. Врача я не нашла, окочурился он, а вот отравитель припомнил фамилию твоего отца даже спустя столько лет. Нечасто выдается работать со знаменитостями. А учитывая репутацию твоего отца, дело выдалось страшное.

– Ты его тоже убила?

– Нет-нет, он нам помогает. Он нам и выдал своего клиента с потрохами. Да еще и бонус подкинул. Вот мы его и ждем. Ну и знакомые все-таки у Кости были… Дрожь пробирает.

Настина пятая точка соскальзывала на край дивана, нездоровые изгибы которого повторяла ее спина. Моя же осанка была безупречной. Несмотря на поведение хладнокровной убийцы рядом со мной, меня не покидало ощущение важности происходящего. Или же мои мышцы просто находились в излишнем напряжении. Для нее ситуация была проста и понятна, потому она могла расслабиться. Я же не то чтобы не могла понять, я не хотела понимать и потому нервничала. Будто ходила с закрытыми глазами по освещенной комнате. Страшно, но если я их открою, то ослепну на какое-то время.

– А, Костя – это брат мой. Я слабо во всех этих волшебствах и демонах разбираюсь. Только черновую работу для него выполняла. Не нужно знать электромеханику и программирование, чтобы составлять квартальные отчеты, верно? – подмигнула Настя.

Нужно знать другие вещи, не имеющие прямого отношения к нажатию кнопок, но я промолчала. Неразумно спорить с тем, кто только что совершил двойное убийство.

– Это Марк тебя попросил сделать это?

– Нет, конечно! И вообще, о том, что сегодня произошло – ни слова ему, поняла? Он такой же жесткий идиот, как и ты. Если он берется за первый попавшийся набор выборов, то ты – за первый попавшийся выбор.

– Чего? – протянула я медленней обычного.

Она специально выражается так расплывчато? Чтобы запутать меня? Хочет завуалировать оскорбление? Я не думала, что мы с Настей были настолько близки, чтобы ссориться.

– Он наивный, как ребенок. Научишь его злу – он дьяволом станет, научишь добру – ангелом. Раньше кроме насилия ему бы ничего в голову не пришло, а сейчас он даже раздумывать над таким откажется. А ты вообще за один способ ухватилась, за папин. Правда в том, что сегодня мы избавимся от этого поганого духа, и все это мог бы сделать любой из вас. Если бы не я, вы бы и дальше башкой о стену бились, и в итоге он бы и вправду на тебе женился. Даже ребенка бы не убил, да еще и тебя переубедил бы. Круг насилия замкнулся.

– Насилие порождает насилие.

– Глупости. Насилие приносит конец насилию чаще, чем все остальное. Любой конфликт можно закончить устранением другой стороны. Этот конфликт просто затянулся, и вот я его разрешила. Двадцатилетняя вялотекущая сага подошла к концу. И устранение этого засранца дает нам всем уверенность в том, что продолжения не последует.

– Ты говоришь так уверенно… При этом сам факт того, что мы ведем этот разговор, наталкивает на мысль о том, что ты оправдываешься.

Да еще и трещишь втрое больше меня.

– Не надо тут меня обвинять с таким самодовольным видом. Я это делаю только потому, что Марк во все это ввязался. Он на твоей стороне, а значит, и я, как завещал Костя. Перейдешь нам дорогу, будешь лежать на ковре, как вот этот…

Она глянула на мужчину.

– И бровью не поведу.

– Не могу понять, то ли ты назначаешь роли злодеям и потом ненавидишь их, то ли тебе плевать на всех.

Я поддалась на ее провокацию и теперь не могла остановиться. Теоретическая пуля Насти с каждым неосторожным словом впивалась глубже в мой лоб.

– Кому тут плевать, так это Марку. Узнай он о моих планах – попытался бы спасти этого ублюдка с таким же рвением, что и тебя. Близость отношений для него – это лишь формальная дистанция. Все равны в его глазах. Я же не такая. Я своего брата люблю. Не караю злодеев, а устраняю препятствия и угрозы на его пути. Пусть Костя больше не с нами, но слово его живет. И он завещал мне верить в Марка. На этом все. Так что не вздумай что-то там о себе возомнить просто потому, что он решил тебе помочь.

Тут я могла бы пошутить, спросив, а не ее ли вечно живой брат покоится в кремлевском мавзолее, но это был бы смертный приговор. Я и так была на тонком льду. В моих глазах единственной разницей между этими двумя было то, что у Насти был любимый человек. В корне же их действия были одинаково механическими, бессмысленными ритуалами. Но если в итоге я могла избавиться от проклятия, то не все ли равно? К тому же, я не могла до конца поверить Насте. Да, я знакома с Марком не так давно и не так близко, но бывает же так, что даже самые близкие люди не знают важных вещей друг о друге и живут, основываясь лишь на предположениях, которые кажутся им очевидными? Например, я узнала об унаследованном мной грибке сравнительно поздно. Подумаю, сколько лет я провела в неведении – голова кружиться начинает.

Рюкзачок Насти пискнул пару раз, и та вытащила из него свой телефон. Мой глаз уловил силуэт рукояти пистолета.

– Прибыл, – сказала она, посмотрев на экран, встала с места и пошла открывать дверь.

Я услышала из прихожей ее голос, приказывающий снять обувь, чтобы не оставлять следов. Слова ее были вежливы, в отличие от тона.

– Да все равно убираться. Посмотри, как ты тут напачкала, – ответил хриплый мужской голос.

– Телефон не вовремя зазвонил, выдал меня.

– Отключать надо было!

В гостиную она пришла в компании мужчины среднего возраста в кожаной куртке и с сумкой-почтальонкой на плече.

– А это… – начал было спрашивать он, глядя то на меня, то на Настю.

– Та, о которой я говорила.

– Ясно. Что же, приятно познакомиться. Меня зовут Станислав.

Он подошел ко мне, осторожно обойдя лежащее тело, порылся в нагрудном кармане куртки и вручил мне визитку. Она была небольшой и приятной на ощупь, но при этом его фамилия и имя с номером телефона были написаны тусклой шариковой ручкой. Больше никакой информации на ней не было.

– Таня. Взаимно, – ответила и кивнула.

Некоторое время он просто стоял передо мной, внимательно рассматривая мое лицо. Было трудно понять, о чем он задумался.

– Ах да, – будто очнулся он и, пошарив в сумке, вынул из нее альбом для рисования. – Как договаривались.

Настя приняла его, открыла и пробежалась глазами.

– Я тогда в машине подожду, пока вы тут… Ну, это… Вот…

– Да-да, идите. Я напишу.

Станислав кивнул мне на прощание и, остановившись на секунду перед второй комнатой, быстрым шагом покинул квартиру. Разговор вышел до смеха коротким.

– Это тот, который проклятие на тебя наложил, – повторила Настя, услышав, как закрылась дверь. – Так как он специалист по этим духам, то я подумала, что он сможет помочь. Не то чтобы он это из какой-то ненависти сделал. Просто деньги.

– И теперь он нам за деньги поможет?

– Нет. Тут услуга за услугу. Даже немного бартера. Он предоставил информацию взамен на тело и согласие поучаствовать в его эксперименте.

Настя передала мне открытый альбом, и я сконцентрировалась на его содержании. В очках это делать почему-то легче, и дело тут не в дефектах зрения. Наоборот, со специальными линзами выходит еще более расплывчато. Потому я пользуюсь простыми стекляшками, вроде очков для работы с компьютером. Этот аспект моего состояния так и оставался загадкой.

В альбоме был нарисован грубый силуэт человека, а на его груди и шее – узоры и знаки. Рядом была их увеличенная версия. На соседней же странице был текст, где строки на незнакомом мне языке чередовались со строками, написанными кириллицей. При этом слова были несуществующими, и я предположила, что они были всего лишь транслитерацией другого языка.

– И вот…

Настя протянула мне маленький ножик с лезвием короче толстой деревянной рукояти.

– И что мне с ним делать? – проговорила я подрагивающим голосом. – Мне что, рисовать эти знаки кровью?

– Нет. Ты будешь вырезать их на его теле, – сказала она и, улыбнувшись, посмотрела на труп. – Стасу интересно, сработает ли передача грибка на трупе.

– А что, разве можно мертвому передать? Не ребенку?

– Ну, в таком состоянии нет, конечно, – развела руками Настя. – Мы… То есть, ты сделаешь из него зомби. Порядки в среде некромантов такие, что за воскрешенными следует ухаживать, как за собственными детьми. Многие свои трупы детьми и называют.

– Это как-то притянуто за уши.

– Стас считает, что в теории должно сработать. Он знает и другие, более сомнительные, но рабочие способы передать грибок. Вот только мне он их не рассказал.

– А то ты бы ему не помогла в эксперименте.

– Если не сработает, то я эту инфу из него выжму. Он намекнул, что сработает любое существо, у которого есть нервная система и которое можно «родить». Или «создать».

– А «воскресить»?

– Вот это ты и проверишь. Давай, вперед, – сказала она и начала вновь рыться в рюкзаке.

В этот раз она достала какую-то тряпку и скотч. Сев на корточки, она запихнула тряпку в приоткрытый рот умершего и закрепила ее скотчем. Руки и ноги тоже вскоре были им связаны.

– Чего смотришь? Не все же мне делать, – развалилась она на диване и стала меня поторапливать.

Я не чувствовала страха или отвращения, лишь волнение. Ножом я аккуратно проделала в майке отверстие, так как растянуть воротник или задрать ее так, чтобы обнажить грудь, у меня не хватило бы сил. Приложив острие ножа к еще румяной коже, я остановилась.

– А насколько глубоко резать?

– Да без разницы. Лишь бы видно было, – отмахнулась она.

Оставляя царапину за царапиной, я орудовала инструментом. Символ был угловатым, в отличие от витиеватого узора, который мне пришлось оставить на шее.

– Не упорствуй сильно, не скульптуру вырезаешь. Лишь бы похоже было, – командовала девушка, наблюдая за моими медленными и старательными движениями.

Ей легко говорить, но мои руки и так плохо слушались. Нужно было контролировать не только силу, дабы не загнать нож в горло по самую рукоять, но и направление. И без того грубо получалась, а если бы я не усердствовала, то вышла бы вообще какая-то абстракция.

– Теперь что делать? – спросила я, вытерев выступивший на лбу пот рукавом любимой толстовки.

– Там заклинание написано. Читай, – раздраженно сказала она, будто я задала глупый вопрос, да еще и не в первый раз. – Смотри на загогулины, подглядывай на произношение и читай. Притворись, что знаешь греческий.

– Это греческий?

– Ага.

– Зачем притворяться? Я просто прочитаю, как тут кириллицей написано.

– Это часть ритуала. Если бы греческий текст был не нужен, Стас бы его там не написал. Ничего, мне тоже пришлось так делать как-то раз, – смягчилась Настя. – Сперва может не получиться, не переживай. Время есть, попробуем еще раз.

А я думала, что это просто для эстетики. Иностранные языки всегда кажутся загадочными.

Начав читать медленней обычного, я вспомнила школьные уроки английского. Он мне никогда не давался легко, да и на русском я к тому времени уже говорила медленно, так что как только учительница поручала мне что-нибудь прочитать, одноклассники начинали вздыхать, зная, что это затянется надолго. Только в этот раз, чем дальше я читала, тем меньше смотрела на произношение, а на последних строчках вообще перестала. Многие буквы я видела впервые, и при этом будто знала, как произносить целые слова. Может, у меня открылся неожиданный талант?

– Хорошо получилось, – резюмировала Настя, как только я закончила. – В конце, как настоящая гречка, заговорила. Или грековка?

– Гречанка, – поправила я.

– Да-да. Я так же на арабском заговорила. Значит, сработало. Гляди, задергался.

Тело начало потихоньку шевелиться, вырезанные мной символы затянулись, оставив лишь следы крови. Примеченная мной во время работы маленькая дырочка во лбу также пропала. Грудь стала ровно вздыматься, глаза открылись, и оживший мужчина стал оглядываться, вертя головой. При этом он был невозмутим, как камень. Скорей, просто любопытен.

– В каком-то смысле хорошо, что ты под сахаром. Обычно человек бы закричал, увидев такое.

– Ничего хорошего, – произнесла я, не в силе передать своей обиды тоном неизменно безмятежного голоса. – Ты уже такое видела?

– Не-а, для меня это тоже впервые. Только я много другого повидала. Это я бы поставила на восьмое место в топе стремных вещей, которые мне довелось увидеть.

Настя поднялась с дивана, пошла ко мне и заглянула в альбом.

– Видишь эту фразу? – она указала на надпись внизу листа.

– Да, я ее прочитала в конце.

– Необязательно было. Теперь начни ее повторять снова и снова. Она ускоряет рост духов. Не будем же мы ждать, пока грибок начнет действовать. Лучше сразу узнать, передался он или нет.

Я сделала, как сказано, и начала читать ее, словно мантру. При этом мое идеальное произношение пропало и вновь появилось лишь повторений через десять. Зазубрив ее, я оторвала взгляд от альбома и посмотрела на воскресшего. Он приподнял голову, и его глаза смотрели точно на меня. В них не было каких-либо эмоций, будто он просто заскучал и уставился на первый попавшийся выделяющийся объект.

Его руки начали ерзать и извиваться, за ними последовали ноги, а затем и спина. Он начал напоминать червя, когда тот пытается вырваться из рук. Через монотонное гудение своего голоса я стала различать мычание, переходящее в сдавленный крик. Мужчина пытался выть, но кляп заглушал звук. Как только Настя сказала, что я буду делать зомби, меня начало беспокоить то, что он может нас укусить. Поэтому, когда она запихнула ему в рот тряпку и примотала ее скотчем, я решила, что это было как раз для того, чтобы обезопасить нас от его зубов. На деле оказалось, что цель кляпа была более мрачной и практичной.

– Хватит уже, и так все понятно, – скомандовала Настя, потрепав меня за плечо.

Только в тот момент я поняла, в каком состоянии находилась в последние несколько секунд. Звуки пропали, звук моего голоса ощущался лишь вибрацией костей черепа. Мой взгляд был направлен не на извивающегося зомби, а будто куда-то дальше, квартира стала лишь грязью на линзах очков, но сцену за ней мне то ли не удалось разглядеть, то ли она исчезла из моей памяти, как только девушка прикоснулась ко мне.

– Не думала, что увижу у тебя такое выражение, – сказала она, бросив на меня удивленный взгляд.

Я опустила альбом в своей левой руке и попробовала ощупать лицо правой. Я на секунду забыла о том, что до сих пор сжимала грязный нож, его рукоятка была покрыта потом, но я так сильно ее сжимала, что аж пальцы побелели. Отпустить ее не получилось, кисть будто заклинило, и вместо нее я прошлась по своему лицу запястьем. Обе поверхности кожи были онемевшие, ощущалось легкое покалывание. Мое выражение, которое удивило Настю сильней, чем оживший труп, осталось для меня загадкой. На каком месте в топе оно находится? Уж точно выше восьмого.

– На этом все, похоже, – сказала я, наблюдая за страданиями мужчины.

– Ага. Я уже написала Стасу, что мы закончили. Он зайдет, как только мы выйдем из подъезда, и приберется за нами.

– А это… существо мы так и оставим?

– Не знаю, предпочел бы Стас забрать его живым или мертвым… Но оживлять трудней, чем убить, так что давай просто уйдем. Хоть от личности заказчика в зомби ничего не осталось, но все равно, глядя на его скорченное от боли лицо, не могу не думать: «Поделом».

Я не заметила в Насте каких-либо сильных чувств, кроме неясной смеси усталости, смирения и щепотки тревоги.

– Давай инструменты, – повернулась она ко мне и потянулась к ножу.

Я протянула свою руку в ответ, но пальцы отказались меня слушаться и продолжили сжимать рукоятку. Зыркнув исподлобья мне в глаза, Настя начала один за другим разгибать пальцы, и контроль над ними постепенно вернулся. Она обернула нож в какую-то тряпку и положила в рюкзак. После она потянулась к альбому в моей левой руке, причем с заметно большим рвением, но та неожиданно дернулась в другом направлении. Нет, это был весь мой торс. Все мое тело будто защищало альбом. При этом не было ни капли ощущения неестественности, и если бы мой разум не задавался вопросами о причинах такого поведения, я бы даже решила, что сама пожадничала.

Бунтарство мышц напугало меня, и, воспользовавшись секундой замешательства, Настя сделала шаг вперед, прижавшись ко мне, схватилась за альбом и вырвала его у меня из рук.

– Я планировала отдать его тебе, – сказала она осторожно, как будто пыталась меня успокоить. – На всякий случай. Похоже, все-таки не стоит.

Она была выше меня, и при такой близости мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть ее лицо. При этом по непонятной причине она оставляла впечатление кого-то, кто был загнан в угол. Бродячая собака, которая была так напугана, что могла укусить в любой момент, но все же хотела, чтобы нападающий просто тихо ушел. Что она думала обо мне в тот момент? И главное, почему? Ее я видела отлично, но себя даже ощущать сложно было благодаря сахару, потому не могла даже предположить, как выглядела в ее глазах и о чем говорила моя улыбка. Даже самой страшно стало.

Обойдя меня, Настя направилась к входной двери. Она не произнесла ни слова, и я лишь тихонько поволочила ноги вслед за ней. Если раньше моему разуму было трудно воспринимать происходящее как реальность, теперь последние события стали настолько реальными, что появилась жажда разобраться в каждой мелкой несостыковке и избавиться от всех пробелов. Но вопросы не пришли сами по себе, и все, что мне досталось – это фрустрация и путаница.

Ненужные мысли улетучились, как только мы открыли двери подъезда. Вместо них пришло беспокойство. Хоть и с кляпом во рту, зомби все же заметно шумел. Не вызовут ли соседи полицию? Неожиданно теплый ветер под темным городским небом вызвал ощущение тошноты более успешно, чем расплывавшийся в моих глазах двор. В одной из припаркованных машин, какой-то отечественной легковушке, я заметила силуэт. Подтвердить это с такого расстояния для меня было невозможным, но я предположила, что это был Станислав. Может, он мне даже помахал. Я инстинктивно залезла в карман, чтобы убедиться, что визитка еще со мной.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю