Текст книги "В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 2"

Автор книги: Евгения Владон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Я не могу не поддаться твоей манипуляции, не приоткрыть дрожащих губок под скольжением подушечек твоих пальцев на их контуре, не пропустить по обнаженным рецепторам своей чувствительной кожи пульсирующим током их властный легкий нажим на подбородке. Мне хочется вцепиться в твою руку раньше, чем ты ее опять опустишь и сделаешь то, что собирался – бросишь меня совершенно одну!

– Жди…

И всё? И ни одного объяснения куда и зачем? Один лишь едва заметный кивок куда-то в сторону, отпуская мой взгляд и переключая свое внимание на кого-то другого за моей спиной?

– Мисс Людвидж…

Двойная рокировка? Не знаю, что меня заставило вздрогнуть или дернуться на этот раз – психофизический разрыв-потеря с тобой или чей-то громкий мужской голос над моей головой. Конечно я оборачиваюсь и куда резче, чем хотелось бы.

– Разрешите вас проводить до столика?

Молодой высокий парень с очень знакомым лицом (и тоже без маски) в черном костюме второй защитной кожи поверх подтянутой широкоплечей фигуры. Сдержанный, абсолютно бесчувственный взгляд только на уровне моего лица и глаз. Да здесь половина мужчин так выглядит, разве что осанка и манера держаться выдает в нем скорее вышколенного лакея, а не особо приглашенного гостя. Наверное, я видела его здесь еще в первый раз на нашей первой с Сэм вылазке в Black Crystal.

Проводить до столика?

Невидимые нити дергают болезненным ожогом по натянутым нервам и напряженным мышцам с удвоенной силой. Я оборачиваюсь обратно к тебе, будто собираюсь потребовать незамедлительного ответа или… получить согласие пойти вслед за этим сверхвежливым мальчиком. Если я и потеряла с тобой физический контакт (что ещё тоже не факт), то не психосоматический.

Нет, ты не убегал от меня в сторону выхода или куда еще (как бы мне это сейчас не рисовалось в моем бурном воображении). Просто шел спокойно, не торопясь, к административной стойке клуба, не оборачиваясь и не проверяя, как я там и что успела натворить за эти несчастные секунды без твоего ведома.

Так тебе надо было поговорить с администратором без моего личного присутствия? Тогда почему не чувствую долгожданного облегчения?..

– Мисс Людвидж! – терпеливый голос всё того же молодого человека за моим плечом наконец-то выдергивает меня в пределы окружающего пространства. Не скажу, что мне как-то легче от возвращения в реальность и осмысления происходящего, тем более в этих стенах и особенно в окружении абсолютно незнакомых мне людей (о пристрастиях которых мне было известно еще меньше, чем о новом Дэниэле Мэндэлле-младшем). Но мне приходиться это делать, буквально ломать себя изнутри: принимать условия моего нового социального статуса, где я только и могла, что выполнять твои требования и соблюдать пока что неизвестные мне правила игры. Идти вслед за незнакомым мне юношей, подобно послушной овечке на заклание, и делать все возможное, что ещё было в моих силах, чтобы успеть определиться и хоть как-то сгруппироваться перед последующими событиями (можно подумать, я успею составить план побега или предугадаю все твои следующие ходы).

Всё, что мне пока подвластно, смотреть и анализировать. Только вот выводы никак не спешили со своим окончательным прогнозом.

Может мне и не показалось, может атмосфера клуба на самом деле разительно изменилась с моего первого и последнего сюда визита? И не сколько за счет поменявшегося жанра более приглушенной музыки с освещением и световыми эффектами, а скорей из-за приглашенных гостей, их уровня поведения и манере одеваться. И это была далеко не классическая вечеринка в привычном для всех традиционном стиле Дня Всех Святых. Ни одной тыквы или гирлянды с шариками и прочей мишурой, которую обычно пихают и развешивают по всем щелям каждого общественного здания, магазина или кафетерия по всему городу. Ничего яркого, праздного и бьющего по глазам. Может поэтому я не сразу заметила дополнительного "праздничного" декора в окружающем интерьере? Черные цепи, колючую проволоку (возможно из папье-маше, что еще тоже далеко не факт) с вплетенными лианами искусственных черных цветов и обмотанными вокруг колонн; более удобные стулья, кресла и даже диваны из черного резного дерева и натуральной черной кожи дополнительными рядами у танцплощадки и в других местах залы. А самое главное сами гости. И сегодняшнее количество приглашенных ощутимо уступало предыдущим неименитым предшественникам. Не смотря на тематический вечер с уклоном определенного праздника, я так и не увидела ни одного вызывающего костюма в стиле а-ля Гендальф Серый или Бэтмэн в силиконовых латах. Да я вообще не увидела ни одного мужчину в каком-то другом облачении, кроме как в классическом мужском костюме под вечерний фрак или френч. Хотя маски были практически на лицах у каждого (ну, может за редким исключением).

Со "слабой" половиной гостей дела обстояли ещё проще. Правда и здесь не обошлось без проколов для искушенного фотохудожника Алисии Людвидж.

Да, масок Женщины Кошки я успела насчитать где-то у трех встречных черных Пантер, но могу поклясться, что остальная часть костюма не уступала знаменитому оригиналу (если не превосходила его в разы) ни по материалу, ни по качеству исполнения. Дорогой латекс, винил, натуральная кожа… бриллиантовые когти и платиновые ошейники… У меня буквально отвисала челюсть, если одна из таких красавиц проплывала мимо меня самой развратной бл**ской походочкой и уже через несколько секунд начинала обхаживать или ластиться к кому-нибудь (в лучшем случае одному) из гостей противоположного пола.

Только боюсь, окружающая обстановка не то что не подействовала на меня успокаивающей анестезией, скорей еще глубже прошлась ржавым напильником по всем моим обострившимся эмоциям и параноидальным страхам. Даже внушительное обилие кожаных корсетов и более откровенных костюмов на точеных фигурках большинства присутствующих дам не принесло моему возбужденному сознанию (и телу тоже!) долгожданного послабления. Это было в принципе нереально и особенно в окружающей обстановке – в клубе, хозяином которого был самый настоящий Тематик!

И какого черта я вспомнила об этом только сейчас?

Как я еще не забилась в дальний угол кожаного диванчика угловой кабинки, как раз напротив торцевого загиба барной стойки, до которой меня провел по твоему поручению этот вежливый мальчик.

– Не желаете что-нибудь выпить?

А мне что, разрешается здесь даже что-то заказывать?

Какое счастье, что на мне маска. Я и представить боюсь, каким должно было выглядеть в этот момент моё лицо.

– Нет, спасибо… – мне с трудом удается выжать хотя бы ответную улыбку. Мало того, взгляд предательски поднимается вверх и в сторону к сквозному "окну" второго яруса клуба, подобно магнитной стрелке полярного компаса.

Это что, мой новый условный рефлекс? И что же я там (или кого) надеюсь увидеть? Алекса Рейнольдза в костюме Де Сада и Дэниз Эпплгейт в образе еще одной Женщины Кошки? Зачем тебе вообще приспичило тянуть меня в клуб своего друга Тематика? Решил наконец-то поставить перед фактом своей причастности к подобному роду увлечений? И с каких это пор твоей темной стороне не достает ещё и ауры тематического садиста? Я же в конец долбанусь, если уже не начала ощутимо сдавать, теряя хваленый самоконтроль и стальную выдержку бизнес-леди. Да как тебе вообще удалось за эти дни сотворить со мной такое?..

К черту всё! Выпрямить осанку, расправить плечи, голову повыше! Чем я хуже всех этих… шикарных бл**ей, ступающих по виниловому покрытию пола и танцплощадки клуба со столь непосредственной грацией и изяществом непобедимых амазонок. Если бы я просто боялась и ждала самого худшего… Но я ведь действительно разрываюсь от дикого любопытства (граничащего с одержимым желанием), узнать, зачем мы здесь. Танцевать и пить мартини? Серьезно?

Попытаться отыскать тебя в толпе? Можно подумать, мне это чем-то поможет, тем более барная стойка как раз загораживала нужный угол обзора залы.

– Боже! Глазам не верю! Стальная Бабочка в своем смертельном полете?.. Хотя такую походку и телодвижения не спутаешь ни с чьими другими…

У меня снова отвисает челюсть и на этот раз надолго. Я сама не верю собственным глазам. Тот самый Габриэль, с которым я здесь танцевала в прошлый раз и который так красиво испарился со своим приятелем из клуба, пока мы с Сэм наводили марафет в дамской уборной?

Наверное, я узнала бы его даже с лыжной шапочкой на голове, а не в простой кожаной маске (хотя и определенно не дешевой) закрывавшей лишь треть лица от линии бровей и до кончика прямого носа. Его костюм тоже не отличался оригинальностью от большинства присутствующих мужчин – черная двойка с отливом и сатиновая сорочка с расстёгнутыми пуговицами на воротнике и под ключицами. Золотая цепь с именным "жетоном" крупными звеньями оплетала длинную и довольно крепкую шею. Я почему-то инстинктивно (хорошо, что только мысленно) потянулась к своему "ошейнику", вернее, очень явственно прочувствовала на онемевшей коже чуть ли не каждую жемчужину по отдельности.

– Габриэль?.. – пока это единственное, что мне удалось непроизвольно из себя выдохнуть.

Зато как накрыло и припечатало к месту. И продолжало крыть дальше, сжигая эмоциональным напалмом с частью шокированных нейронов способность соображать, говорить и… предвидеть вероятное развитие чёртовых последствий!

Какого-то хрена этот… камикадзе садится на край дивана за мой столик, при чём с той стороны уголка, где сидела я, буквально в полу футе от моей руки и бедра. Да черт с ним, если бы просто сел, ему обязательно ещё надо было уставиться в мое лицо, в глазные прорези моей маски всего в нескольких дюймах от своих! Что он там пытался разглядеть? Последние минуты своей так неудачно еб**увшейся о мои хитиновые крылышки жизни?

– Честно говоря, не рассчитывал увидеть тебя снова (какое удивительное совпадение, и Я ТОЖЕ!), но удержаться от этой… убийственной картины просто не сумел. Клянусь… – даже качает головой, продолжая демонстрировать своё неподдельное восхищение в широко раскрытых цыганских глазищах, откровенно скользящих по моим губам, шее и глубокому декольте то вниз, то обратно вверх, несколько раз подряд. – Это сильнее всех инстинктов самосохранения. Умереть в руках такой женщины – равносильно получить проклятье на вечную жизнь в раю!

– Так ты поэтому сбежал от нас с Риком? Испугался умереть или получить вечное проклятие? – и какого черта я задаю ему эти идиотские вопросы, вместо того чтобы послать, как можно быстрее и подальше, и желательно далеко за стены этого клуба (а быть может и за границы самой страны!)? Или во мне действительно неожиданно пробудился стальной мотылек с крыльями остро заточенных клинков?

Впервые, за столько времени почувствовать едва не животное желание услышать запах чьей-то свежей горячей крови, а быть может даже попробовать её на вкус…

Даже маска не сумела скрыть метнувшегося в сторону напряженного взгляда Габриеля. Левая сторона? За что там отвечает левое полушарие?

Натянутая улыбка на тонких губах выдает заметное торможение при выборе следующего ответа. Неужели у месье де Бержерака истончился весь запас поэтического красноречия?

– Отчасти, можно сказать и так! – как же быстро он акклиматизировался; опять глаза в глаза и едва ли не с придыханием, с ровной и идеально поставленной интонацией чарующего голоса. – Но готов поклясться, при чём на крови, что не проходило ни дня, когда бы я не вспоминал о нашей встрече и о тебе, и не жалел об упущенном моменте остаться…

– Если у тебя нет желания всю свою оставшуюся жизнь жалеть об упущенном моменте ретироваться отсюда как можно быстрее и без лишних вопросов, советую, приступить к данному плану действий прямо сейчас!

Мне надо было только поднять голову, чтобы увидеть тебя, разве что покрыться изнутри вымораживающей коркой льда пришлось на несколько мгновений раньше, быстрее и глубже, чем это успело произойти с несчастным Габриэлем. Достаточно услышать твой голос, а потом соприкоснуться с клинками почерневших глаз, почти задохнуться от их удара, их резкого проникновения в самое сердце… Даже когда ты перевел их на лицо сидящего перед тобой глупого мальчика, буквально придавив его их беспощадным неподъемным прессом, я продолжала ощущать их скольжение по своим внутренностям вдоль позвоночного столба с неослабевающей ни на мгновение подрезающей глубиной.

– Прошу прощение!.. – вот теперь хваленое красноречие Гэйба распрощалось с его изворотливым умом на предельно долгий срок.

Кажется, я и сама выпала из этого безумного водоворота откровенного сумасшествия на несколько долгих секунд… хотя, кто бы мне позволил это сделать… вернее, твоя ментальная хватка была до невозможности крепкой и жесткой, как и пластины корсета, передавившие мне ребра болезненными физическими тисками.

Прости, Габриэль, но спасай себя сам! Мне бы успеть зацепиться тонущим сознанием и помутневшим взглядом за ускользающие образы окружающей действительности… за бесчувственную маску Дэниэла Мэндэлла-младшего, и хотя бы не оглохнуть от вскипевшего шипения подскочившего кардио-давления.

Но боковое зрение все-таки продолжает считывать ваши действия и даже запоминать часть слов… и я бы все отдала в эти секунды, чтобы никогда в жизни не узнать их значения и расшифровать смысл большей части сказанного и сделанного вами.

Гэйб переводит напряженный (да какой уж там! – перепуганный, обомлевший) взгляд опять на меня, но едва ли в поисках поддержки и всего на пару мгновений… потом снова на тебя.

– Я не знал… не думал, что… – попытка свести всё в шутку, тоже не была воспринята практически в упор. Его виноватой кривой улыбке и высокотональному смешку никто и не собирался выписывать поощрительных бонусов.

– Не знал что? Что подсесть за чужой столик без должного приглашения, расценивается за попытку пометить не свое своей криворукой струей?..

– Я и не думал что-то… – Габриэль так и не договаривает, бледнея открытой частью лица и краснея шеей-ушами разительными перепадами нескрываемых страхов. Поспешно вскакивает с места, вытягиваясь напротив Мэндэлла во весь свой топ-модельный рост, на пару дюймов выше твоего, но продолжая млеть, цепенеть и заикаться, как и с прежней нижней позиции полной размазни. Ещё секунда такого прессинга и его коленки подогнуться до нужного уровня сами собой.

– В этом и вся ваша проблема, мальчики, вы забываете думать! А интенсивный поиск мамочек отключает у вас по ходу большую часть инстинктов самосохранения.

Я почти с трудом расслышала твои последние нравоучения, поскольку они предназначались только одному слушателю и были произнесены на пониженных тонах без тени экспрессивности и лишних показательных жестов.

– Извини, дорогой, но не в моей юрисдикции указывать тебе, где твое место… хотя и могу ради особого исключения обойти пару пунктов Протокола.

Похоже это был последний из твоих убедительных доводов, но не думаю, что и до этого Гэбриэл пытался отстоять свою позицию. Может надеялся уползти отсюда на четвереньках, а не на животе?

– Бога ради, простите…

– Ты всё ещё здесь? Вернее… ты всё ещё в этом клубе? – нет, это был не вопрос о том, состоит ли Гэйб, как один из участников или членов данного заведения. Это был намек о его непосредственном местонахождении в режиме реального времени.

Я не знаю, почему он вообще кинул в мою сторону виноватый (надеюсь, все-таки виноватый, а не сочувствующий!) взгляд, перед тем как окончательно исчезнуть с наших радаров и будущего поля зрения. Ты даже не стал оборачиваться, чтобы проводить или проследить за его окончательным уходом. Для тебя он перестал существовать, когда наши глаза снова пересеклись в глубокой точке моего остановившегося сердца.

Вот теперь я поняла, что значит быть зажатой в углу без возможности сделать шаг влево-вправо. Если до этого ты ещё ни разу не затягивал на мне своих ментальных сетей со всей возможной дури, то сейчас мне пришлось прочувствовать их режущие (и в костях тоже) стальные прутья во всех своих суставах и оголенных страхах до нереального натяжения.

– Что это было? Ты знакома с этой подстилкой? – давление проворачивающихся клинков внутри легких и желудка едва не заставило дернуться в ответ и забиться в угол, а может даже жалобно заскулить.

Бл**ь, ты что творишь? Хочешь, чтобы я потеряла сознание на глазах у всех твоих знакомых?

– Я познакомилась с ним здесь в прошлый раз. Мы просто разговаривали и разок танцевали… и всё! – а потом он бесследно испарился точно так же, как за полминуты до этого.

– И я почему-то узнаю об этом только сейчас? – это был вопрос или вынужденная констатация факта?

– Ты меня как-то особенно и не расспрашивал о том с кем я знакома и что делала все эти дни… – лучше бы я промолчала или сказала что-нибудь другое, более отвлеченное и менее безопасное.

И нет, цвет твоей кожи не поменялся и не разгладился до глянцевой бронзы, губы не сжались и на скулах не заходили желваки. Может веки слегка потяжелели, как и взгляд, при чём так незаметно визуально и настолько ощутимо изнутри – лязгнувшей сталью натянувшихся звеньев в моем горле. Как это я не подняла руку и не обхватила трясущейся ладошкой шею под подбородком? Не вцепилась пальцами в нити жемчуга и не рванула этот гребаный ошейник. Я почти успела забыться. Это не ожерелье меня душило, а ТЫ!

– Руку!.. – спокойный бесчувственный приказ, ощутимым жестким ударом по обостренному слуху и свежим кровоточащим порезам. Ты и не собирался ослабевать хватки, если не наоборот. Не важно, что меня клинит на грани разрыдаться и забиться в угол еще глубже, до реальной физической боли, сжаться, зажмуриться, заткнуть уши и содрать вместе с кожей твои треклятые цепи и ремни! ТВОЮ ДОЛБАННУЮ ТЕНЬ!

Зачем ты всё это делаешь со мной, особенно сейчас и здесь?

– Эллис… – мне показалось, или вибрация в твоем бархатном баритоне задела ощутимым рычанием по забытым точкам запульсировавшего вожделения?..

Все, это предел, конечная остановка… Меня сковывает окончательно и безвозвратно. И я не знаю, кто сейчас протягивал в твою сторону моей правой рукой, но уж точно не я. У меня же нет ни сил, ни желаний смотреть в твое лицо, в глаза, в тончайшие переплетения черной материи твоего всепоглощающего мрака, накрывшего мою сетчатку и застывшие зрачки уплотняющейся повязкой неоспоримого подавления. Ты будешь держать мой взгляд до последнего, пока в моих белках не полопаются все капилляры, а из-под век со слезами не потекут первые капли крови.

– Поднимайся! – сколько не жди и не готовься, ты все равно заставишь меня вздрогнуть, коснешься самых чувствительных рецепторов на коже, заденешь, прижжешь отпечатками собственных пальцев, пустишь свой высокочастотный ток в вены, прямым транзитом в сердце и в мозг. Мне только останется, как потянуться (в который раз, снова и снова, а потом опять и не известно сколько раз ещё!) вслед за твоими руками, нитями… или цепями… задерживая дыхание, сердцебиение и поток импульсных чувств на грани удушающего срыва. Всего несколько микрон до чистого безумия?

Я не успеваю встать, слишком сложно заставить свои задеревеневшие ноги сдвинуться с места лишь по одному твоему приказу. Тонкая полоска белого браслета из очень легкого металла охватывает мое запястье свободным кольцом, почти беззвучно защелкиваясь под давлением твоих пальцев на пряжке незамысловатого замка. Взгляд резко срывается к твоим ладоням, не разжимающих обхватов на моей руке. Не знаю, расслабиться, вздохнуть с облегчением, позволить тебе и дальше меня тянуть за тобой, подхватить под локоть и наконец-то вынудить меня вылезти из-за столика?

Мне реально хочется рассмеяться. Клубный браслет для вип-гостей с особыми привилегиями? Я действительно только что испугалась его, как если бы вместо него ты защелкнул на мне стальным наручником?

– Я не приглашала его… Он сам подсел… Я даже не знала, что он здесь будет сегодня… – не понимаю, почему это говорю или каким образом все эти слова слетают с моих губ. Голос дрожит, но я не делаю ничего, чтобы сбавить тональность капризных ноток на грани подступивших слёз. Даже голову слегка опускаю, будто не решаюсь взглянуть в твои глаза в момент твоей последней принудительной манипуляции – тебе все-таки удается поднять меня на ноги, практически затянув "резким рывком" внутрь твоего черного защитного панциря. Мне действительно трудно это сделать и тем более в эти мгновения, когда твоя близость усилилась в десятки тысяч раз вместе с физическим ощущением твоего тела, воли и живой тьмы. И я больше не собираюсь им сопротивляться, и тем более тебе… вернее, не хочу! Только не уходи, не бросай меня одну.

– Поговорим об этом позже… но не здесь и не сегодня. – мне показалось, или твой голос смягчился? Скорее сбавил силу своего выжигающего давления, но не проникновения. Потому что… мне захотелось прижаться к тебе еще плотнее! Наконец-то ощутить первые живительные соки триумфального ликования, хлынувшего по венам возбуждающим энергетиком. Неужели я только что это сделала? Нащупала или процарапала пальчиком тоненькую трещинку по спаянному шву твоей титановой брони? Это оказалось настолько очевидным или я раньше времени бью в победные колокола?

– Идем… – сухой приказ с не менее сдержанным поцелуем в висок.

Впервые меня не надо просить дважды! Хватает одного движения, жеста-манипуляции твоих пальцев, выписывающих новым оттиском авторского шрифта по нервным окончаниям моей воспаленной кожи… Бл**ь, только лишь коснулся моей спины, скользнул ладонью под волосы, пустив горящие искры тактильного тока по выпуклым дискам позвоночника, прямо под застежкой ожерелья… Я забываюсь или теряю связь с последними нитями своего сопротивляющегося разума, они лопаются перетянутыми струнами вместе с поверхностью хрупкой скорлупы защитного кокона, под ненавязчивым трением твоих касаний. Ты даже не напрягаешься, она просто разламывается на тысячи тончайших трещин. Ласковое давление-нажим, и ты снимаешь их пыльцу сенсорными гранулами, прописывая команды подчинения по невидимым контактам моей сомлевшей сущности и податливого тела. И мне уже больше ничего не надо, только чувствовать тебя и сильнее, чем это вообще возможно!

Почти не понимаю, как схожу с места, не думая куда и зачем, или это твои пальцы заставляют меня это делать, отключая часть моего парализованного сознания и направляя только в нужную тебе сторону. Достаточно быть с тобой, ближе, чем это вообще возможно, ощущать одного тебя и только лишь тебя, особенно в такой толпе незнакомых мне людей, сошедших с картин художников-футуристов. Ты же как раз хочешь увести меня отсюда, подальше от них, ведь так?

Не знаю, что и как (но определенно не давление твоих пальцев), вынуждает меня снова поднять голову вверх, как будто что-то заставляет меня повторять этот новый рефлекс на интуитивном порыве без какой-либо причины. Или я уже знаю, что мы как раз и направляемся туда – наверх, в зону для гостей с особыми привилегиями, на тот самый Золотой Олимп? Ведь по другому и быть не могло, первый уровень не для тебя… не для таких как ты…

– Глазам не верю! Дэнни, какими судьбами?.. Неужели кому-то удалось вытащить тебя на публику, не смотря на всю твою извечную занятость? Боже, Алисия! Так это ваших рук дело? С трудом вас узнала в маске! Выглядите исключительно сногсшибательно! Словами не передать, как же я безумно рада видеть вас снова, да еще и здесь…

Меня на время или лишь частично вырывает из твоего защитного психо-поля. А может это Дэниз Эпплгейт бесцеремонно ворвалась в твою неприкосновенную обитель, разорвав на несколько секунд её неприступные границы? Я сама с трудом успела её узнать, ещё и в таком роскошном виде – неоспоримой королевы и хозяйки бала (кто бы на этот счет вообще мог усомниться?). Шикарный белоснежный костюм конной наездницы Викторианской Эпохи, разве что вместо бриджей пышная юбка из прозрачной матовой органзы. Зато остальное всё как и полагается в строгом классическом стиле: лайковые перчатки, расшитый однотонной гладью белых лилий приталенный жакет, шарф-воротник и белый цилиндр кокетливо "сдвинутый" надо лбом и закрепленный поверх строгой прически собранных на затылке волос. Ну, и конечно же белая маска на пол лица из глянцевого винила с прозрачной сеточкой вуали. Не хватает разве что длинной гибкой трости или стека (о, да, теперь я знаю, что это такое и для чего его применяют не только в конном спорте и верховой езде), хотя, кто его знает, может она его где-то до этого просто оставила.

– Мне тоже… очень приятно… – слишком быстро меня выхватывают из собственных страхов и тяжелого забвения. А ведь я только-только начала в них влюбляться.

Белая Королева обхватывает мои оцепеневшие плечики обеими ладошками и уже целует воздух возле моих щек, умудряясь удерживать голову и лицо от моей маски так, чтобы не задеть меня своими вместе с полями невысокой шляпки-цилиндра. Скорее машинально отвечаю на её манипуляции, чем успеваю сообразить, что происходит и что от меня хотят.

– Великолепный вечер и… праздничная обстановка… – произношу слова формальных фраз для подобных случаев, забывая о том факте, что мне до этого никто не говорил, чей это клуб и кто на самом деле Хозяин данной вечеринки.

– Спасибо, Алисия! – зато миссис Рейнольдз расплывается в искренней улыбке осчастливленной хозяйки, догадываясь о моей осведомленности (и её источниках) ещё меньше, чем кто-либо другой в этом зале. – Уже жду не дождусь, когда же мы соберемся в неофициальной обстановке и познакомимся ближе. Дэн у нас такой скрытный и немногословный мальчик, но во вкусах и пристрастиях упрекнуть его не в чем! Да, Дэнни?

Она переводит свой королевский взор на тебя, поджимая пухлые губки с темно-бордовым контуром матовой помады в "скромной" усмешке, и на время перетягивая твоё внимание на себя.

– С твоими вкусами мне просто грех соревноваться, Дэнни! – твой сдержанный ответ выбивает почву из-под ног дальнейшим ленивым действием скучающего патриция. Кто знал, что я почувствую неожиданный укол ревности, как только ты нагнешься к лицу Дэнниз Эпплгейт и оставишь на её щечке легкий поцелуй. Называть друг друга одинаковыми ласкательными именами?.. Это старая привычка или что-то большее?

И кто мне скажет отчего у меня так зашивается сердце при мысли, что рядом с этой шикарной женщиной я чувствую себя откровенной пустышкой? Почему я позволяю спонтанным мыслительным процессам выдавать целую обойму шокирующих вопросов и предположений (а, главное, на каком основании?): как давно вы друг друга знаете, насколько хорошо вы друг друга знаете, и связывает ли вас не только дружба, а что-то большее (и я ей богу убью Робби, за все подсунутые мне ею книги с её столь обожаемой тематикой любовного жанра, как менаж!)?

– Алекс здесь? – последовавший вопрос ненадолго привел меня в чувства и вернул в окружающую реальность.

Как бы я старательно не всматривалась в твой чеканный профиль, в прямой взгляд и неспешные жесты, в них не было ни единого намека на проявление чего-то большего. Всё та же сдержанная и практически безэмоциональная демонстрация безупречной маски недосягаемого Дэниэла Мэндэлла-младшего. Ты даже не расщедрился хотя бы на ответную улыбку для любимой супруги своего лучшего друга детства! Скользнул по её глазам одним из тех безапелляционных взглядов, от которых леденеют даже ногти на ногах! Откуда такая непримиримость и жесткость? Словно уже настроен на предстоящий раунд схватки, в которой будешь нападать только ты, без права отражать твои удары или защищаться.

– Да, наверху! Не может, как и ты, не совмещать досуг и бизнес. Как раз устроил видео-совещание с Токио с обсуждением очередной сделки века.

– Не переживай, сегодня у меня в планах только досуг, до последнего. Разве что обменяюсь с Лексом парочкой крайне неотложных вопросов.

– Что ж, тогда желаю удачи! – Дэниз всё равно отвечает одной из самых приятных и радушных улыбок неподражаемой королевы красоты, скользнув по жесткому мрамору твоего неподдающегося лица мягким взглядом сочувствующей старшей сестренки. – А, главное, проведите этот вечер с максимальной пользой и удовольствием, чтобы было о чем потом вспоминать в будние дни и серые тоскливые вечера. – наши глаза опять пересекаются, и я определенно вижу в глубине её колдовских зеленых омутов неприкрытый блеск коварной заговорщицы. – Пока есть такая возможность… Надеюсь, скоро увидимся!

Неожиданно нагибается к моему ушку, перехватывая мою холодную ладонь двумя руками и сжимает ее ненавязчивым давлением уверенных пальчиков, будто намереваясь передать через это дружеское пожатие часть скрытого в её действии смысла.

– Раскрути его на полную и не бойся использовать весь свой скрытый потенциал. У них реально сносит крышу, когда мы не стесняемся демонстрировать свой голод…

Это что, напутствие с благословением на дорожку?

У меня непроизвольно расширяются глаза и перехватывает дыхание, стоило только пропустить последние слова Дэниз Эпплгейт через аналитический центр своего перегруженного рассудка.

Она решила, что я такая же как и она? И пришла сюда с Дэниэлом Мэндэллом-младшим исключительно в целях утоления своего тематического голода, чтобы оттянуться в духе ненасытной по своему Хозяину кошечке? И почему она не удивилась, увидев меня с тобой? Такое явление для твоих близких друзей в порядке вещей – появляться под ручку не со своей супругой на глазах определенной публики? Скольких же ты сюда успел привести до меня?

Наверное шок от нового осмысления оказался нереально глубоким. Я даже не почувствовала, как сошла с места, а точнее, как потянулась вслед за твоей рукой, запустившей физическую команду по моему телу едва ощутимым нажатием подушечек пальцев. У меня даже не мелькнула мысль и не сработал условный рефлекс, обернуться и проводить Дэниз Эпплгейт взглядом (куда она вообще шла и с какой целью). Про остальной путь и окружающих людей можно не упоминать, они просто стерлись или смазались по поверхности памяти засвеченными кадрами. Мне хватало и предыдущих архивных видеофайлов по клубу.

Если бы мне сказали, что мы шли с тобой по залу абсолютно одни и в полной тишине, я бы с легкостью в это поверила. Часть твоего Черного Зазеркалья? Всего лишь один из его замкнутых уголков-частей? Самый светлый и почти безобидный, тот, куда ты разрешал пропускать многих, и кто не боялся пройти дальше уже на собственный риск и страх. А что было дальше за его лабиринтами черных зеркал, испещренных тонкими паутинками красных трещин – Чудесный Черно-Белый Сад? И что меня заставляет двигаться по их длинным запутанным ходам, в поисках заветной нужной дверцы, осознавая, что я давно внутри твоих владений и обратной дороги нет? Я на самом деле не боюсь, или это сильнейшие дозы адреналина заглушают отупляющей анестезией оцепеневший рассудок?