Текст книги "Проклятье красавицы. Я четвертая"

Автор книги: Евгения Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Макс Харитонов!

Вздрагиваю.

– Ты что не знаешь его?!

Ленка усаживается обратно на стул.

– Нет, – зачем-то вру я, – а кто это?

– Честно сказать, тоже не особо его знаю, – признается подруга, – он участвовал в шоу, которое Маруся все время смотрит, а сейчас очень популярен у молодежи.

– Даже так?

– Ага, – кивает Ленка, – смотри какой красавчик.

– Красавчик, – вторю я.

– Хорошо, что Маруси с нами нет, – тараторит подруга, – а то сейчас ринулась бы за автографом, за уши бы ни оттащили.

– Точно, если моя крестница что-нибудь решит, то это кремень, – улыбаюсь.

– И нет, чтобы в ровесников влюбляться, она же все постарше ищет, – возмущается Ленка.

– А сколько ему лет? – невзначай спрашиваю я, и поглядываю на постепенно рассасывающуюся толпу через плечо.

– Двадцать четыре, или двадцать пять, – отвечает Ленка, – точно не помню. Но ведь ей всего шестнадцать!

– Но ведь она с ним и не встречается, а лишь слушает его музыку, – передразниваю я подругу.

Ленка шумно выдыхает. Смотрит на меня и смеется.

– Что-то я совсем в «яжемать» превращаюсь.

Киваю.

– Ладно, пусть живет, – машет рукой Ленка.

Я на мгновение оборачиваюсь всем телом в сторону Макса Харитонова, и тут же ловлю его взгляд. Отворачиваюсь.

Узнал?

– Слушай, Беллуся, этого официанта не дождаться, – нетерпеливо говорит подруга, – а все из-за тебя. Он ведь даже посмотреть в нашу сторону боится, и …

– Лена, ну ты опять?

– Молчу-молчу, – она поднимает руки вверх, изображая притворное раскаяние, – я пойду сама к бару подойду, а потом в дамскую комнату. Тебе надо?

Отрицательно качаю головой.

– Вот и отлично. Тогда охраняй пакеты.

Театрально хмурюсь.

Подруга встает и быстро, собственно, как она делает все в этой жизни, следует к несчастному официанту.

Откидываюсь на спинку стула.

Двадцать четыре. Двадцать пять. Тогда у входа в клуб Макс показался мне старше.

Глупости. И почему я вообще об этом думаю? Какая мне разница, сколько лет этому выскочке? Ну не детей же мне с ним рожать!

От этой мысли меня бросает в жар.

Рожать. Детей. С ним.

– Мечтаешь? – знакомый мужской голос у моего уха.

Вздрагиваю. Узнал.

Макс легко чмокает меня в щеку и усаживается на то самое место, где минуту назад сидела Ленка.

– Что это было? – спрашиваю я, и устремляю на нахала свой самый пронзительный взгляд.

– Когда? – невинно спрашивает он, даже не думая смущаться или отводить глаза, как большинство представителей мужского пола.

– Не придуривайся, – шиплю я.

– Значит, мы все-таки перешли на «ты». Отлично!

Он широко улыбается и щелкает пальцами.

– Это место занято, – игнорирую его предыдущую фразу.

– Правильно, на нем сижу я, – нагло заявляет Макс, – может кофе закажем? Ты какое предпочитаешь?

– Что? – растерянно спрашиваю я.

Мне не часто приходится сталкиваться с таким напором от столь молодых людей, которые обычно меня боятся и робеют. Ему же всего двадцать четыре!

– Ну если ты не хочешь кофе, – как ни в чем не бывало продолжает парень, – тогда можно что-то и покрепче заказать.

Покрепче?

– А тебе уже можно? – интересуюсь я, наконец, обретя дар речи.

– Что можно? – на этот раз Макс удивляется искренне.

Отлично.

– Ну можно, что-то покрепче? Паспорт не попросят? – с невинной улыбкой спрашиваю я.

Парень пожимает плечами. Похоже, к такому повороту разговора он был не готов.

– А у тебя? – все-таки отвечает он.

– Что у меня?

– Паспорт не попросят? – лукаво улыбается парень.

– Такой наглой лести я за всю свою жизнь еще не слышала! – по-настоящему возмущаюсь я.

На секунду мне кажется, что Макс в замешательстве от моего гнева, но он тут же преодолевает это чувство.

– Хорошо, если ты не хочешь покрепче, то можно…

– Ты меня утомил, – перебиваю я.

Встаю, и начинаю собирать многочисленные пакеты. Макс тоже поднимается и пытается помочь мне, но я отталкиваю его руки.

– Похоже, что сегодня красавица не в духе, – весело говорит он, – тогда до воскресенья.

– Ты о чем это? – настораживаюсь я.

– О концерте, любимая, пока только о концерте.

Он быстро наклоняется и снова чмокает меня, только уже в губы.

Вскидываю руку, чтобы дать этому нахалу увесистую пощечину, но Ленкины пакеты мешают мне.

– А ты горячая, – говорит Макс, уже отступая от столика в сторону выхода, – буду ждать нашей новой встречи с нетерпением.

Уходит.

Опускаюсь обратно на свой стул. Всего лишь пару невинных, я бы даже сказала, детских поцелуйчиков и прикосновений, заставили меня дрожать. Ноги ослабли, а к обычно бледным щекам подступила кровь.

– Ты что так раскраснелась? – озабоченно спрашивает подошедшая к столику Ленка, держа в руках пластиковую упаковку, в которой виднеется несколько пирожных. – Не заболела?

– Нет, – отчего-то охрипшим голосом отвечаю я, – душно.

– Так пошли на воздух. Сегодня на улице такой мороз, что ты вмиг охладишься.

– Было бы здорово. Немного остыть мне сейчас в самый раз.

– Как вы сегодня себя чувствуете, Белла? – спрашивает доктор Алла, когда я усаживаюсь на уже привычное кресло пациента в среду.

– Меня опять мучает бессонница, – признаюсь я.

– А таблетки, которые я прописала вам в прошлый раз?

– Они не помогают.

Доктор Алла хмурит лоб и на нем пролегают длинные продолговатые морщины.

– Странно, – говорит она, – это очень сильные препараты.

Молчу.

– Хорошо, – наконец, произносит женщина, – давайте их пока отменим.

Она усаживается на небольшой стул рядом с креслом, оставив свой блокнот и очки на столе.

– Скажите, Белла, а вам снова снились те сны, о которых мы говорили раньше?

Киваю. Они снятся мне всегда, в те редкие минуты недолгого забытия.

– И сегодня?

– Да.

Доктор Алла снова хмурит и трет свой лоб. Похоже, что она, как и доктора до нее уже готова отказаться от меня.

– Что-то ни так, Алла Дмитриевна? – спрашиваю я.

Она внимательно смотрит на меня.

– Все в порядке, Белла, и мы обязательно во всем с вами разберемся.

С облегчением выдыхаю. Похоже, что эта женщина не привыкла сдаваться.

– В прошлый раз, – продолжает доктор Алла, – я предложила вам начать с того самого момента, когда вас стали беспокоить и пугать сны. С той первой ночи и первого кошмара. И вы обещали подумать.

Я действительно, не рассказывала о том своем самом первом сне ни одному человеку на планете Земля.

– Вы готовы?

Нерешительно киваю.

– Вот и умница, – слегка улыбается доктор Алла, – а чтобы мне получить полную картину я введу вас в неглубокий транс.

– Транс? – пугаюсь я.

– Не стоит так волноваться, Белла, – тихо, но очень убедительно говорит доктор Алла, – это не гипноз, и я не собираюсь копаться в вашем сознании, только немного помогу вашей психике. Вы полностью расслабитесь и вспомните все, до мельчайших деталей. Но я не стану делать этого без вашего на то согласия.

– Я согласна.

Разве у меня есть другие варианты?

– Вот и замечательно. Тогда приступим.

Яркий свет…

***

– Мама, в этом пальто я выгляжу двадцатилетней тетенькой! – слышу я свой голос.

Замираю. И растерянно оглядываюсь по сторонам.

Небольшая уютная комната с софой, застеленной цветным вязанным покрывалом. Простое прямоугольное зеркало на полированном шкафу. Письменный стол, стул, и цветок в огромном горшке. На стенах бумажные обои в мелкую розочку. На окне атласные шторы в тон покрывалу. На полу пушистый шерстяной ковер, который папа привез из очередной командировки в год моего шестнадцатилетия.

Мне шестнадцать!

Но ведь мой первый сон был гораздо раньше! Почему сознание унесло меня именно в этот год?

– Ты не права, дочь, – голос мамы, – сейчас модно носить пальто.

– Так пусть твои модники и носят! А я не выйду из дома в этом убожестве! – мой крик.

Шестнадцатилетняя Белла бросается на софу, так и не сняв ненавистного пальто, и начинает громко рыдать.

– Что у вас тут происходит? – голос папы.

Папочка!

Уже много лет, как его не стало.

Шестнадцатилетняя Белла вскакивает с софы и кидается в объятия к отцу.

– Вы хотите, чтобы надо мной смеялась вся школа и весь двор! – всхлипывает.

– Юра, она не хочет носить новое пальто, говорит, что оно не модное, но ты же знаешь, сколько мы за него отдали, – мама всплескивает руками.

Она такая молодая и красивая. Ее шикарная шевелюра закручена в шишку на затылке и заколота черными шпильками. Мамочка.

– Ну не хочет девочка носить это треклятое пальто, ну пусть не носит, – говорит папа.

Шестнадцатилетняя Белла поднимает голову и слегка улыбается.

– Вот так всегда, – начинает мама, – ты ей потакаешь. Только посмотри, что из нее выросло!

– А, по-моему, в этом нет ничего страшного, – говорит отец, – не волнуйся, Беллочка, мы купим тебе новое пальто.

– Я не хочу пальто, пап.

– А что ты хочешь?

– Шубку.

Родители выходят в соседнюю комнату.

– Ты портишь ребенка, – слышу я мамин голос.

– Я не порчу, – голос отца.

– А ты знаешь, что она замуж собралась?

Замуж?

Мучительно вспоминаю.

Мне шестнадцать. Ах да, в день своего шестнадцатилетия я познакомилась с Сашей, моим первым мужем.

Саша.

– В этот год вам впервые приснилась ОНА? – спрашивает доктор Алла и подает мне стакан воды.

Пью, пытаясь унять вдруг охватившую меня жажду.

– Нет, – отрицательно качаю головой, – это было гораздо раньше.

Доктор Алла берет из моих дрожащих пальцев пустой стакан и уносит его обратно на стол.

– Я не понимаю. Почему именно этот момент? – спрашиваю я.

– Знаете, Белла, так бывает, – доктор снова присаживается на стул рядом и жестом показывает мне, чтобы я легла обратно в кресло.

Ложусь.

– Ваше сознание решило, что это стало первым знаковым моментов. Отправной точкой ваших страхов. Расскажите мне о Саше. Какое место он занимал в вашем сердце?

В моем сердце?

– Наверное, он был единственным мужчиной, в которого я была хотя бы влюблена.

– Наверное или точно?

Не могу уверенно ответить на этот вопрос и просто пожимаю плечами.

– А как вы познакомились?

Улыбаюсь.

– В тот день мне исполнилось шестнадцать лет. И мы шли с моей лучшей подружкой Леной из школы. На мне было новое платье, подаренное родителями накануне. Такое светлое с рукавами-воланами и пышной накрахмаленной юбкой. Мы с Ленкой шумно обсуждали, что ждет меня дома, кто придет и как будут поздравлять. Какие цветы подарят. Спорили, кто больше в меня влюблен Витька или Миша, и представляли, как они будут биться на дуэли за мое сердце. Смеялись. И тут внезапно подошел он. Саша. Такой высокий красивый, в спортивном костюме и с огромным букетом розовых роз. Представляете тогда, в две тысячи третьем году, букет из двадцати пяти роз! Как потом оказалось, он отдал за цветы все свои деньги, которые получил за первое место в турнире по каратэ.

Доктор Алла слегка улыбается.

– Он вручил мне его и сказал, что готов побороть и Витьку, и Мишу на той самой дуэли и забрать себе мое сердце. Я помню, как стояла посреди улицы, держала цветы двумя руками и смотрела на незнакомца широко открытыми глазами. Думаю, что это была моя первая любовь. Можно сказать, с первого взгляда. И первый мой мужчина. Добрый, нежный, ласковый, щедрый. Первый.

Хмурюсь.

– И что было дальше? – спрашивает доктор Алла. – Вы поженились?

Киваю.

– Да, как только мне исполнилось восемнадцать. А жить вместе стали еще раньше, несмотря на все протесты моих родителей. А вот Сашина мама меня тогда очень любила, наверное, так же сильно, как потом презирала.

– Презирала?

– Я предала ее сына.

– Что произошло, Белла? Вы хотите мне рассказать? – мягко спрашивает доктор Алла.

– Хочу. Все уже давным-давно отболело. Можно мне закурить?

Доктор Алла встает и берет с тумбочки пепельницу и сигареты, специально приготовленные для таких клиентов как я.

– Я вообще-то не часто курю, – оправдываюсь я, прикуривая сигарету, – но сейчас очень хочется.

Доктор молчит и смотрит на меня без тени упрека.

Делаю пару затяжек и тушу сигарету в пепельнице.

– Продолжим?

– Наша с Сашей встреча и роман пришлись на непростые годы для страны. Тогда, чтобы заработать и хорошо жить, многие поступались принципами.

Проклятые нулевые!

Когда мы познакомились, Саша недавно вернулся из армии и снова стал профессионально заниматься спортом, как делал это всю жизнь. А потом все начало рушиться. И я стала замечать, что Саша все меньше времени уделяет тренировкам, совсем перестал ездить на соревнования, часто пропадает по ночам, а мы с его мамой, тогда еще моей свекровью, сидим и ждем его. Я в свои семнадцать, а потом и восемнадцать жутко ревновала, придумывала всякие небылица, а все оказалось прозаично. Куда податься молодому спортсмену? Думаю, что вы уже поняли. Он стал членом одной из бандитских группировок. Сначала я даже обрадовалась, дура, ведь деньги полились рекой. Я одевалась в дорогие шмотки, он купил мне мою первую машину, мы ездили на каникулы в Таиланд, тогда как однокурсники, и Ленка со своим Васей перебивались с хлеба на воду. А у нас было все. Какой же идиоткой я тогда была!

– Вы просто были молоды, Белла, и неопытны.

– Может быть и так, – тяжело вздыхаю, – хотела бы я, чтобы ваши слова оказались правдой.

– Это правда, – говорит доктор Алла.

– И все-таки, мне нельзя было выходить за него замуж. ОНА говорила мне, но я не послушала.

– Объясните?

– А вы поймете? Поверите?

– Я постараюсь.

Тру начинающие зябнуть руки. Это все нервы.

– Прапрабабка приснилась мне накануне нашей с Сашей свадьбы. ОНА стояла, распустив свои длинные как воронье крыло волосы, в моем свадебном белом платье в ореоле красного света, смотрела на меня моими же глазами и зловеще улыбалась.

Доктор Алла обхватывает себя руками, как делает это всегда, когда я рассказываю ей свои сны.

– И что было дальше? – спрашивает она.

– Прапрабабка смеялась страшным смехом и трясла перед моим лицом толстой золотой цепью с крестом, с которой Саша никогда не расставался раньше. Наконец, насмеявшись, ОНА нависла надо мной и закричала, что если я хочу, чтобы он был жив, то мне надо исчезнуть из Сашиной жизни. ОНА кричала, что я сгублю его.

Соленая капля внезапно скатывается по моей щеке.

– Я умоляла ЕЕ во сне уйти, говорила, что люблю Сашу и хочу быть с ним. И прапрабабка замолчала. ОНА сверкнула своими ведьминскими глазами, хищно улыбнулась и сказала, что я сама сделала свой выбор. Саша будет первым, и что я начинаю этот отсчет.

– Какой отсчет? – голос доктора Аллы.

– Отсчет, который приблизит ЕЕ спасение, – отвечаю я, – и, которой может свести меня с ума.

– И что вы ответили ЕЙ в том сне?

Молчу. Может я и вправду сумасшедшая?

– Я ответила, что согласна. Если честно, то мои сны казались мне просто бредом сумасшедшего и ничем более.

– Это не совсем так, – голос доктора Аллы, – и что сказала вам во сне бабка на ваше согласие?

– Прапрабабка махнула рукой и Сашин крест в ЕЕ руках исчез. ОНА повернулась, чтобы уйти, но внезапно остановилась и сказала, что позволит мне выйти замуж, только если я возьму его фамилию, и никогда не сменю ее, чтобы дальше не происходило в моей жизни. И я согласилась.

– И что это была за фамилия?

– Донна, – говорю я, – моя фамилия по сей день. Тогда я и стала Беллой Донной.

– По-моему, в переводе это «красивая женщина»? – спрашивает доктор Алла.

– Да, вы правы. Но у этого сочетания слов есть еще одно значение?

– Какое? – с интересом спрашивает доктор.

– Я сама узнала об этом не так давно. Белладонна – это такой цветок. Красивый, манящий и убивающий своим ядом каждого, кто прикоснется к нему. Убивающий нежно и незаметно, сводящий с ума и пробуждающий все самое низменное в человеке. Он сродни наркотику, который однажды попробовав ты становишься обречен на безумие и погибель. Это ведьмин цветок. Вы знаете, в Средневековье отваром из белладонны поили тех, кого подозревали в колдовстве. И считалось, что если ведьма выпьет его, то уже не сможет скрыть своей колдовской природы и во всем сознается.

– Интересно, – шепчет себе под нос доктор Алла.

– Да уж, – усмехаюсь я.

– Вы меня неправильно поняли, Белла, – начинает доктор.

Останавливаю женщину взглядом. Это я умею делать превосходно.

– Не объясняйте.

– Хорошо, – кивает доктор, – давайте вернемся к вашему браку.

– Мой брак, – хмурюсь я, – он был коротким. Когда до моего рассудка, наконец, дошло, чем именно занимается муж, то я ужаснулась. Мне стали бесконечно сниться его руки, по локоть обмазанные кровью и прапрабабка, стоящая за его спиной и безудержно хохочущая. Я стала сходить с ума. И, знаете, даже на миг я не задумалась, что мне надо помочь близкому человеку, хотя сейчас я понимаю, что никто бы не позволил тогда ему уйти из банды. Я просто дождалась, когда он уедет на несколько дней по делам, собрала свои вещи и ушла к его другу, влюбленному в меня без памяти. Как мерзко! – вырывается у меня.

Закрываю лицо руками.

– Я во всем обвиняла Сашу, кляла его, что он связался с этой грязью, что не пошел по правильному пути спорта, о чем мечтал с детства, а выбрал «легкое» обогащение. И вы думаете, что я хоть на мгновение допустила мысль, что виновата? Что именно я со своими неуемными желаниями и жаждой красивой жизни толкнула Сашу в это болото? Нет, для себя я всегда отводила роль несчастной обманутой девочки.

Горько усмехаюсь, от так явственно вставших перед моим сознанием картин прошлого.

– А знаете почему я решила уйти именно к другу Саши, а не просто, к родителям, например?

– Почему? – голос доктора Аллы.

– Я тогда все рассчитала. Если бы я просто ушла, то Саша бы пытался вернуть меня, заваливал цветами, подарками, признаниями, и я бы сдалась. Я ведь любила его тогда. Наверное любила. А тут измена, да еще и с кем? С лучшим другом! Я знала, что он не простит мне этого и уже никогда не захочет вернуть меня обратно.

– И как он поступил?

– Дал мне развод. Он просто взял и дал мне развод. Вот так просто дал развод! А сам запил, да так, что его только и вытаскивали из всяких грязных притонов. Сашина мать прокляла меня и его друга тоже.

– Вы остались с его другом? – спокойно спрашивает доктор Алла.

– Нет.

– Этот влюбленный молодой человек так легко отпустил вас? – удивляется доктор.

– Не уверенна, что он смог бы легко меня отпустить. Просто его убили через месяц на одной из разборок. И я …

– Вы думаете, что это мог сделать Саша?

– Я не знаю, но после смерти Дани, так звали друга, Саша запил еще сильнее, – тяжело вздыхаю, – и, честно сказать, тогда я даже решила, что это к лучшему, ведь если человека нет, то нет и проблемы. Вот такой равнодушной дрянью я была раньше, по крайней мере, надеюсь, что теперь я другая.

– Вы другая, Белла, я общаюсь с вами и вижу, что теперь вы совсем иная.

Она говорит правду или просто успокаивает меня?

Не важно, главное, что она говорит эти слова сейчас. Вовремя.

– И вы больше никогда не видели Сашу?

– Почему же? Видела. Мы встречались потом еще дважды. Первый раз, он позвонил мне, когда я была замужем за Борисом, моим вторым мужем. Где-то нашел мой новый номер и просто сказал в трубку «Здравствуй». Просто «здравствуй» после всего, что я причинила ему! – почти кричу я. – Ни упреков, ни обид, ни злости. Просто «здравствуй». Сашу тогда разыскивали и бандиты, и милиция. И сейчас я отчетливо понимаю, что он думал, что прощается, что ему не выжить и хотел в последний раз увидеть меня.

– Вы согласились встретиться?

– Да, – просто отвечаю я, – мы встретились, и он остался в моем новом доме на две недели. Прятался ото всех.

– Вам не было страшно?

– Нет, – пожимаю плечами я, – навряд ли бы кому-то пришло в голову искать Сашу у бывшей жены, которая предала его, изменив с лучшим другом, и от которой он публично отказался, дав развод. По-моему, места безопаснее ему тогда было не найти, и я буквально заставила его остаться.

– И ваш муж Борис был согласен на это? – удивляется доктор Алла.

– Он всегда был согласен со мной. Собственно, я никогда особо и не интересовалась его мнением. Просто сказала, что Саша останется у нас столько, сколько будет необходимо и все. Это в однушке, можете себе представить?

– А вы любили своего второго мужа?

– Никогда, – честно отвечаю я, – он был просто спасением.

Внезапно мне перехватывает дыхание.

– Можно еще воды? – прошу я.

– Да, конечно.

Доктор Алла снова наливает мне полный стакан воды, и я выпиваю его залпом. Сердце оглушительно бьет в мою грудную клетку.

– Думаю, что на сегодня стоит закончить, – говорит женщина.

Соглашаюсь, вдруг осознав, как сильно устала.

– Вы молодец, Белла, – слегка улыбается доктор Алла и прикасается к моему плечу, – не каждый в этом кабинете, готов так честно. Я думаю, что у нас обязательно все получится.

Слабо улыбаюсь в ответ.

Доктор Алла впервые с нашего знакомства и первого приема обнадеживает меня. И в моей душе зарождается надежда на исцеление от страхов и ночных кошмаров. Робкая надежда на то, что я когда-нибудь снова буду счастлива.

Надежда.

Полночь.

Сегодня я вернулась домой раньше обычного. Жутко болит голова. Я никак не могу отойти от последнего сеанса с доктором Аллой.

Она заставила меня вспомнить по-настоящему.

Не так, как было всегда и мне казалось, что я просто смотрю цветное кино, в котором главную роль исполняет актриса чертовски похожая на меня. Чувствую. Каждой клеточкой своего тела я чувствую этот животный страх. Мое сознание и сейчас не отпускает меня, заставляя вновь и вновь проживать каждый день прошлого и видеть ЕЕ лицо, ЕЕ глаза. Мои глаза. Злые. Насмешливые. Предрекающие. Глаза ведьмы.

Я зажимаю нос двумя пальцами и с головой погружаюсь в горячую воды небольшой ванны. Однажды я прочитала в какой-то умной книжке, что вода способна очистить не только тело, но и душу. Ничего. Еще секунду, и снова покажусь на поверхности.

Шум в ушах глушит меня и внезапно прерывается ЕЕ хохотом. ОНА смеется надо мной, и как будто говорит, что мне не скрыться от НЕЕ нигде.

Выныриваю.

Тяжело дышу.

Лампочка в светильнике на потолке начинает трещать, мигать и гаснет. Ванная комната погружается в абсолютную темноту. Я чувствую, как леденеют мои ступни в горячей воде, и дикая паника тошнотой подступает к горлу. А в голове проносится, что ведь я даже еще не сплю. Ведь ОНА приходит ко мне только во сне. В реальности ОНА не властна надо мной. И снова дикий хохот. ЕЕ хохот.

Начинаю хаотично биться, пытаясь выбраться из скользкой глянцевой поверхности в тусклый свет длинного коридора. Наконец мне это удается.

Мокрая и голая я стою посреди большой комнаты, залитой ярким светом. Моя гостиная.

Сумасшествие.

Электронный циферблат часов на духовом шкафу показывает два часа ночи. Лучше бы я осталась в клубе. На стеклянном прямоугольном столе стоит открытая бутылка мартини. На дне бокала лежит несъеденная оливка. Я сижу на кухонном стуле, прижав колени к груди и укутавшись в теплый махровый халат. Светлая ткань приятно ласкает тело, мартини заставил мои глаза немного помутнеть. На ногах огромные шерстяные носки, подаренные мамой на прошлый Новый год. Я беру орешек и кидаю его в рот. Жую, не чувствуя вкуса. Еще один и еще.

Квартира утопает в свете, так чтобы не осталось ни одного темного уголка.

Передо мной раскрыт серебристый ноутбук с таящим яблочком на крышке. На экране лицо Макса Харитонова, того самого. Я нашла шоу, где когда-то снимался парень и теперь уже почти два часа неотрывно пялюсь на экран, то и дело перематывая и ища его. Пью мартини и ем орехи. Кажется, мне стало немного лучше. Только бы не уснуть и дождаться утра.

С экрана Макс что-то кричит пышногрудой брюнетке. Он хватает ее за руки и сильно трясет. У него злое несчастное лицо. Брюнетка плачет, вырывается, тоже что-то кричит ему. Захлопываю крышку. Пожалуй, мне не стоило на это смотреть. В моих фантазиях голубоглазый парень был добрым, веселым, юморным и страстным. А теперь…

Кидаю взгляд на часы и решаю переместиться в спальню. Там тоже есть телевизор и много света. Выхожу из кухни, так и не погасив лампы и оставив на столе открытую бутылку вина.

В комнате на комоде рядом с вазой, в которой стоит букет белых лилий, лежит диск, врученный мне Олегом Орловым почти неделю назад. А я и забыла про него. На обложке лицо Макса. Он действительно чертовски молод. Решаю послушать. В шкафу в большой картонной коробке со всякой всячиной лежит старый плеер, который я так и не собралась выкинуть. Вот и хорошо. Достаю. Вставляю диск. Надеваю наушники и опускаюсь на кровать. Play.

Утро.

Открываю глаза и тут же прикрываю их ладонями. Яркий свет большой хрустальной люстры под потолком, которую я так и не выключила вчера, слепит меня. Стягиваю с головы наушники и откладываю плеер в сторону. Похоже, я уснула, слушая музыку Харитонова.

Я спала?

Просто и мирно спала?

Не может быть!

Впервые за прошедший месяц я смогла спокойно уснуть и не видеть никаких снов. И теперь чувствую себя отдохнувшей и полной сил. Прекрасное давно забытое чувство.

Выбираюсь из облака пушистого одеяла. Подушки на месте, лишь одна слегка примята под тяжестью моей головы, простынь не сбита, даже так и не высохшие и не расчесанные волосы практически не спутались за ночь. Я спала!

Неужели всему причиной мой последний сеанс с доктором Аллой?

Скидываю халат и смотрю на свое обнаженное тело в огромное в мой рост зеркало в резной металлической раме, стоящее напротив окна.

У меня, как и в восемнадцать, большая высокая грудь, тонкая талия, плоский живот, длинные стройные ноги с округлыми бедрами. Никаких растяжек, целлюлита. Просто ровная белая кожа. Длинные черные волосы блестят в холодных лучах зимнего скупого солнца. Я подхожу ближе и всматриваюсь в свое лицо. Ни одной морщинки, тогда как у моих ровесниц уже пролегли тонкие лучика у глаз. Большие темно-карие, почти черные глаза, в обрамлении длинных пушистых ресниц в цвет волосам и бровям, полумесяцем очерчивающих мои веки. Прямой тонкий нос, высокие скулы и яркие пышные губы. На груди золотой крестик, который я ношу с детства. Крестик, надетый на мою шею святым отцом в день моего крещения.

Потягиваюсь, разминая и прогибая затекшие за ночь мышцы.

И все-таки что-то неестественное есть в моей внешности. Пугающее даже. Мне не дать больше двадцати, тогда как через несколько месяцев я отпраздную свое тридцати пятилетие.

Я часто слышу за своей спиной шепот завистливых дам, которые со смаком обсуждают, что и когда поправил на моем теле и лице пластический хирург, и как бы разузнать имя того самого чудо-доктора. Мне смешно и страшно одновременно. Моя неменяющаяся красота пугает меня.

Отворачиваюсь и иду в ванную даже не подумав накинуть на себя хоть что-то, попутно выключая горящий во всей квартире свет. Щелкаю выключателем, и лампочка в ванной загорается.

Может вчера она и не гасла вовсе? Может все это просто плод моего воспаленного сознания?

Ничего.

Теперь у меня есть доктор Алла и сегодня я впервые хорошо спала.

Новый день.

В холодильнике пусто. Только жестяная баночка с морской капустой и маленький кусок старого сыра. Готовить я не люблю и не умею. Может только пресловутую яичницу. Но яиц нет тоже. Поэтому питаюсь я чаще всего либо в кафе, либо заказываю еду на дом, либо обхожусь полуфабрикатами, если уж на край. Ну, а идеальный вариант – заехать к мамочке и отведать ее фирменного харчо или пирогов с мясом или к Ленке, у которой всегда приготовлено что-нибудь вкусненькое.

Придется ехать в магазин. Заодно и к маме наведаюсь, привезу ей продуктов, чтобы она не таскалась с сумками. А потом сразу в клуб. Сегодня должна прийти новая исполнительница со своим менеджером, Мара, кажется, чтобы посмотреть площадку и обговорить условия. Я ее совсем не знаю, так что послушаю и решу. Ее менеджер была весьма убедительна и настойчива по телефону, и я согласилась на встречу.

Несмотря на утро пятницы в гипермаркете много народу.

Скидываю шубку, в которой становится нестерпимо жарко и вешаю ее на бок большой тележки на колесиках. Машинально расправляю безупречно выглаженный воротничок элегантного темно-синего костюма, купленного недавно, и смотрюсь в зеркальную витрину с фруктами.

Волосы гладко зачесаны в замысловатую шишечку на затылке, густые темные тени на веках, тушь, немного румян и пурпурная помада на губах. В вырезе костюма на груди виднеется кулон – золотая цепочка с крупной черной жемчужиной в виде капли. В ушах колышутся все те же жемчужины на длинных цепочках. На ногах полусапожки из черной кожи с острыми носками и тонкими каблуками.

Еще мгновение и отступаю от ветрины, заметя, что на меня пялится мужчина, у которого в точно такой же тележке сидит миленький ангелочек с коротенькими волосами и жует ухо у старого плюшевого зайца, пока мама старательно выбирает кисть винограда.

Быстро кидаю в тележку несколько упаковок с апельсинами, лимонами, бананами, яблоками, и отхожу.

Ходить по продуктовому магазину не самое приятное из удовольствий, поэтому мне хватает двадцати минут, чтобы наполнить тележку до краев и расплатиться на кассе. Теперь надо найти, кто поможет мне дотащит три увесистых пакета до машины и к маме. Охранник тут же вызывается оказать мне эту услугу, и я налегке следую к своему автомобилю, показывая дорогу пыхтящему позади меня мужчине. Наконец, когда покупки загружены в авто, а я уже комфортно уместилась на водительском сиденье, открываю окошко и улыбаюсь уже лысеющему утирающему пот джентльмену одной из своих лучших улыбок. Он радостно улыбается в ответ, делает шаг в мою сторону, но я тут же давлю на газ. Хорошенького понемножку.

– Ну куда мне столько всего? – ворчит мама, разгружая два больших пакета.

– Съешь, – улыбаюсь я, уже уплетая мамин фирменный харчо, – ну я помогу, конечно.

Мама забавно хихикает.

– Да уж, ты что ешь, что не ешь, а все как тростинка.

– Это генетика, – кидаю я привычную реплику, – между прочим, твоя.

– И икры зачем-то купила, – снова ворчит мама, – мы раньше ее только по праздникам ели, а сейчас…

– А сейчас, – продолжаю я за родительницу, – дочь хочет твоих фирменных пирогов.

– А пирогов у меня и нет, – всплескивает руками мама, – ты же не предупредила, да и мука кончилась, я в магазин не ходила еще.

– Муку я привезла, – встаю, беру пустую тарелку и ставлю ее в раковину.

– У меня печенье есть, – вспоминает мама и кидается к навесному шкафчику над столом.

Она достает из него небольшую вазочку, прикрытую зеленой хлопковой салфеточкой, и ставит ее посередине стола.

– Я вчера пекла по новому рецепту, который мне Клава из тридцать седьмой квартиры дала. Сладкое получилось – жуть. Попробуешь?

Киваю. Сладкое я люблю.

Мама ставит на стол две чашки и заварочник из которого пахнет чабрецом.

Усаживаюсь обратно на табурет. Мельком смотрю на часы на тонком запястье. Мне уже пора, опаздывать я не люблю.

– Уже пора? – спрашивает мама.

– Да. У меня встреча через час, боюсь, что в пробку встану.

– Тогда я тебе печенье с собой заверну. На работе коллег угостишь.

Смеюсь. Могу себе представить, как изумятся мои «коллеги», когда я заявлюсь в клуб с корзинкой с печеньем.