Текст книги "Проклятье красавицы. Я четвертая"
Автор книги: Евгения Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Евгения Смирнова
Проклятье красавицы. Я четвертая
Пролог
Еще в детстве мама рассказывала мне, что в ночь моего рождения разразилась жуткая гроза. Гром гремел так, что стекла в окнах родильной палаты звенели, заглушая крики рожениц. Ветер вырывал деревья с корнем, ломал урны и скамьи во дворах, срывал с крыш домов огромные пласты шифера. Оборванные провода струились в его порывах, извергая смертоносные искры. Все живое спряталось по своим норам, в предчувствии большой беды. А потом родильный зал наполнился моим оглушительным криком и все в миг стихло. Глушащая тишина.
Первой меня на руки взяла старенькая акушерка. Она посмотрела на малышку и сказала, что за весь свой полувековой опыт не держала на руках ребенка прекраснее, чем я. Уставшая и измученная долгими родами мама, только и могла, что слабо улыбнуться ей. Тогда акушерка поднесла младенца к роженице и приложила к ее груди, чтобы я впервые смогла испить материнского молока. Об этом самом первом мгновении нашего знакомства мама всегда вспоминает с каким-то особым трепетом. Глаза. На маму смотрели глаза ее прабабки. Красавицы и ведьмы, как называли женщину односельчане. Глаза, которые не унаследовал еще ни один из ее потомков. Я была первой.
И с того самого момента, когда я пришла в этот мир, меня стали бояться и любить все, кто встречался на моем пути. Красавица. Это слово следовало за мной неотступно, где бы я не появлялась. И мне казалось, что я самый счастливый ребенок на этой Земле. А потом мне исполнилось двенадцать. И в ночь своего двенадцатого дня рождения, когда на моей простыне впервые расплылось алое пятно, я увидела сон. Сон, в котором была ОНА. Прапрабабка. Красавица. Ведьма. Сон, о котором я не решалась рассказать никому и после которого я стала бояться ночи. Бояться заснуть и снова увидеть ЕЕ глаза. Глаза ведьмы. Мои глаза.
Я была проклята с момента своего рождения. Проклята ЕЕ красотой.
Я стала долгожданной, появление которой ОНА терпеливо ждал целый век. Наследница силы, которой мне не суждено было обладать.
Я стала четвертой.
Часть 1.
«Доктор Алла»
***
– Сегодня было последнее судебное заседание?
– Да. Я выиграла. Они сполна ответили за то, что посмели сотворить со мной.
В большом мягком кресле, в котором можно только полулежать мне удобно и спокойно. Я люблю бывать в этом кабинете. Жаль нельзя чаще, но доктор говорит, что раз в неделю достаточно.
– Я рада.
Молодая женщина с ярко-каштановыми волосами и в толстых линзах очков что-то записывает в свой рабочий блокнот.
– Ну так что, Алла Дмитриевна? – нерешительно спрашиваю я.
Женщина поворачивается ко мне и стягивает свои увесистые очки.
– Я уже говорила вам, Белла, что вы абсолютно здоровы. Разве что небольшое переутомление. При ваших травмах это просто чудо.
Тяжело вздыхаю.
– Ясно.
– Мне кажется, – продолжает женщина, – что вас расстраивает этот факт. Или я не права?
– Сама не знаю, – честно отвечаю я.
Она вопросительно смотрит на меня.
– Понимаете, – решаю объяснить, – если я здорова, то значит вы мне не сможете прописать никакого лекарства, чтобы избавиться от этих… снов.
– Белла, – снисходительно говорит доктор, – сны – это лишь наша проекция…
– Я помню, – перебиваю, – вы мне уже объясняли и ни раз.
– Вот и хорошо, что вы помните, – мягко улыбается она.
Наш сеанс подошел к концу уже пол часа назад. Мне пора уходить.
Встаю. Поправляю свой и без того безупречно сидящий костюм.
– Вы придете на следующую консультацию? – спрашивает женщина.
Киваю.
Это мой пятый по счету психолог за последний год. И каждый из них нагло заявляет мне, что я абсолютно здорова. Но ведь это не так!
Сумасшествие.
Это страшное слово преследует меня с самого детства.
Может все-таки доктор поторопилась? Может сеансов, которые у нас были, недостаточно, для точного диагноза?
– Тогда я вас жду в среду к двенадцати дня.
– Хорошо.
Надеваю шубу и ищу в сумочке ключи от машины.
– Белла, – снова голос доктора Аллы, как я ее называю, – давайте в среду попробуем новую методику.
– Какую? – с интересом смотрю на нее.
– Мы вернемся с вами в тот день, когда вы впервые увидели этот сон.
Молчу.
– Если, конечно, вы захотите, – добавляет доктор Алла, озадаченная моим молчанием.
– Я подумаю, доктор, – говорю я и выхожу.
Зима.
На дороге вязкий грязный снег. В машине тепло и пахнет сигаретами с ароматом вишни. Тихо играет радио. Часы на приборной панели показывают без десяти шесть. Опаздываю. Приоткрываю окно и высовываю голову в сырость зимнего московского вечера. Глухо. Объехать пробку не удастся, а на шесть у меня назначена встреча в клубе.
Зачем-то сигналю, тут же получаю в ответ несколько возмущенных гудков и закрываю окно своей новенькой иномарки. Достаю из лежащей на сиденье рядом сумки Ай-Фон. Листаю записную книжку. Марат. Вызов.
– Здравствуйте, Белла Юрьевна, – тут же раздается в трубке голос моего помощника.
– Добрый вечер, Марат.
Беллой Юрьевной я стала уже давно. Лет десять назад, наверное, когда мне исполнилось двадцать четыре. И теперь в свои тридцать с хвостиком я привыкла к такому обращению. Белла Юрьевна. Ни Бель, ни Изабелла, ни Беллочка, а Белла Юрьевна – директор популярного ночного клуба «Филин», где каждую неделю выступают разные музыкальные звезды. И вот теперь через каких-то там десять минут приедет та самая звезда, чтобы посмотреть площадку и договориться о выступлении, а я опаздываю.
– Вы скоро подъедите? – спрашивает молодой человек.
– Я в пробке, – резко отвечаю парню.
Мне не нравится, что он совсем ничего не хочет решать самостоятельно, а лишь ходит за мной по пятам. Если бы не протекция одного влиятельного человека, то я не взяла бы Марата даже официантом.
– Разве вы… – начинает молодой человек, но я перебиваю.
– Тебе придется встретить наших гостей и показать им площадку самому.
– А как же я смогу?
– Мы с Олегом уже обо всем договорились, – снова прерываю я своего менеджера, – они просто хотят посмотреть площадку и инструменты, которые мы можем предоставить им на выступление. А через час я подъеду.
– Но…
– Ты кто? – резко спрашиваю я.
– Марат, – глупо отвечает парень, и я тяжело вздыхаю в трубку.
– Я спрашиваю, кем ты работаешь в клубе? – проговариваю каждое слово.
– Вашим заместителем, то есть… менеджером.
– Соответственно, когда меня нет, то ты должен брать на себя мои обязанности. Одним словом «замещать». Так?
– Так, – нерешительно отвечает Марат.
– А я сейчас в клубе?
– Нет.
– Так бери эти самые обязанности на себя! Просто покажи им площадку, инструменты и зрительские зоны. Ясно?
– Ясно, – вяло отвечает мой заместитель.
Нажимаю «Отбой».
– Кретин! – шиплю в уже пустую трубку.
Сзади сигналят. Я отпускаю тормоз и плавно давлю на газ, медленно продвигаясь вперед. Похоже, что впереди пробка начинает понемногу рассасываться. Все как обычно. Мне стоило просто этого очень сильно захотеть.
Пол седьмого.
Торопливо щелкаю брелком сигнализации. Может Олег со своим исполнителем еще не ушли? На Марата я могу рассчитывать едва ли.
Дует промозглый ледяной ветер и пахнет сыростью. Не люблю зиму. Когда-нибудь я куплю себе дом у моря и забуду, как страшный сон грязь и вонь большого города.
Служебная дверь клуба распахивается, когда до нее мне остается не больше пары метров. Показывается молодой человек. Чуть выше среднего роста, джинсы с потертыми коленками, кожаная куртка, распахнутая на груди, из-под нее виднеется светлый свитер с высоким воротником. На плече висит гитара в тряпичном чехле. Волосы, кажется, русого цвета, в свете фонаря мне сложно рассмотреть, коротко стриженные на висках и удлиненные на макушке зачесаны на правый бок. От левого уха по шее спускается татуировка, что-то похожее на змею, она уходит в ворот свитера. В ухе поблескивает маленькое колечко. Он наклоняется и щелкает зажигалкой, в его зубах белая сигарета с желтым фильтром. Пламя на мгновение освещает его лицо, и я вижу глаза. Голубые, в обрамлении густых ресниц.
Наконец, он замечает меня и криво улыбается. У него хорошая улыбка.
– Привет, красавица, – говорит он и выпускает струю сигаретного дыма в серое московское небо.
Красавица.
Хмурюсь.
Меня давно перестало забавлять это слово. Больше я не кичусь своей красотой. Хватит с меня.
Решительно шагаю вперед.
– Пропустите.
Смотрю на голубоглазого.
Он заставил меня злиться. Нет, не на него, а на себя. Впервые за несколько месяцев, с того самого момента, как я поклялась себе, что больше не впущу в свою жизнь ни одного мужчину, мне понравился этот незнакомец. Молодой человек с сережкой в ухе просто взглянул на меня своими голубыми глазами, и я почувствовала, то самое напряжение внизу живота, которое не возможно спутать ни с чем. Просто взгляд голубых глаз.
Надо уйти. Прямо сейчас.
Он выкидывает сигарету, но от двери не отходит.
– Меня Максом именуют, а тебя, как, красавица? – просто спрашивает он.
– Перестаньте, – шиплю я, и чувствую, как в меня входит его запах. Одеколон и сигареты. Наверное, я уже не смогу спутать его ни с чем.
– Что перестать?
Его глаза смеются.
– Называть меня красавицей, – сквозь зубы цежу я.
– Окей. Тогда как мне тебя называть?
Смотрю ему в глаза. Тем самым взглядом, от которого бегут все, а он стоит, только лишь улыбка сползла с лица.
У него прямой нос и небольшая родинка на правой скуле, которую не скрывает даже легкая щетина. Мне хочется прикоснуться к ней.
Вздрагиваю. Неужели это тот самый, о котором говорила ОНА?!
Бежать.
– Меня зовут Белла Юрьевна. И я директор этого клуба. Пропустите, меня ждут.
Он снова криво улыбается. И слегка отступает от железной увесистой двери.
– Проходите, – чинно говорит он, и смотрит на меня смеющимися глазами.
Прохожу.
– Придурок, – шепчу себе под нос.
– У меня прекрасный слух, – раздается за спиной, и я понимаю, что голубоглазый последовал за мной.
Ускоряю шаг. Привычный коридор. Двери. Табличка, на которой указано мое имя и должность.
Он хмыкает за спиной.
– Так ты и вправду директор? – его голос.
– Перестаньте мне тыкать!
Останавливаюсь.
И где же все?
Откликнувшись на мои мысленные призывы, из-за угла показывается Марат, а за ним и Олег.
Олег Петрович Орлов.
– Белла, – улыбается он, обходит Марата, подходит ко мне и целует в щеку, слегка приобняв за талию.
Я позволяю подобную фамильярность лишь некоторым. И Олег один из них. Мы знакомы с ним уже много лет. И, похоже, это единственный из мужчин, кого так и не пленила моя красота, и кто даже не пытался приударить за мной и не бросал томных взглядом из-под тяжка. У него совсем другая любовь, о которой он поведал мне однажды, когда был сильно пьян. Лиза Малинина. Звезда. Красавица. Которую он когда-то упустил, и которая так и не простила его. А я лишь друг. И мне это чертовски нравится, быть просто другом.
– Прости, Олежа, сегодня просто чудовищные пробки, – говорю я, и улыбаюсь другу.
– Ничего. Мы с Тони уже все посмотрели, – он кивает на того самого голубоглазого нахала, который все еще стоит за моей спиной, – нам все нравится, так что в воскресенье мы ваши.
Оборачиваюсь. Голубоглазый смотрит на меня без тени улыбки. Хмурится.
Интересно.
– А мы уже познакомились, – смотрю на него, – как вы сказали вас зовут?
Фальшиво улыбаюсь.
– Меня не зовут, – грубо отвечает мужчина, – я сам прихожу, когда мне надо.
– А я смотрю, вы не очень-то оригинальны?
Перестаю улыбаться. Хам.
– Не претендую.
Он отворачивается и идет к двери не попрощавшись.
– Не обращай внимание, – Олег снова берет меня за руку, – рок-звезда, одним словом.
– Что-то я его не припомню! – как можно громче произношу я, чтобы наглец точно услышал.
Оглушительно хлопает железная дверь.
– Что приставал? – смеется Орлов, когда голубоглазый скрывается на улице.
Киваю.
– Ну тебе же не привыкать?
– Он мне Максом представился.
– Так и есть.
– Но ты же его Тони назвал? – удивляюсь я.
– Максим Харитонов. Но мы зовем его Тони.
– Ясно. Только, Олег, я и вправду его совсем не знаю.
– Ты, мать, телек, наверное, не смотришь.
Пожимаю плечами.
Я действительно практически не включаю телевизор.
– Он был участником одного популярного шоу, где любовь строят. Отношений он так и не построил, а точнее, они с девчонкой чуть не поубивали друг друга.
– Почему чуть не поубивали? – с интересом спрашиваю я.
– Он страшно ревнивый. Если девушка его, то она даже посмотреть в сторону не может. А та, красоткой была еще той, хотя с тобой рядом не стоит, – Олег целует мне руку, – и по сторонам смотреть любила.
– Ну предположим, только при чем здесь музыка?
– Он благодаря этому шоу миллион подписчиков себе отхватил во всем известной социальной сети.
– Ясно, – усмехаюсь, – значит, вы лицом поторговать решили?
– Ну почти, – говорит Орлов, – только музыкант он и вправду классный.
Олег что-то достает из своего портфеля и протягивает мне.
Диск.
Я уже и забыла, что можно слушать диски.
– Что это?
– Первый альбом. Макс его еще до шоу записал. Сам. Конечно, в таком формате он уже не котируется, но послушать можно. Ну или можешь скачать…
– Я послушаю диск, – перебиваю мужчину, – мне нравится все старое.
На пластмассовом прямоугольнике крупным планом красуется лицо голубоглазого.
Максим Харитонов.
Это имя врезается в мое сознание. Макс.
Внезапно все мое тело передергивает от невидимого толчка.
Скоро ночь. И я вынуждена буду уснуть. Я боюсь. Эта дрожь, которая бьет меня сегодня с самого утра, как предчувствие новой встречи с НЕЙ. Так бывает всегда. ОНА сообщает мне о том, что скоро придет ко мне и завладеет моим сном. И не поможет ни снотворное, ни спиртное, ни успокоительное. ОНА сильнее всего этого. Ненавижу ночь.
С ранней юности я боялась засыпать и просыпаться одна, и поэтому в моей постели всегда был мужчина. Очередные отношения заканчивались, а на завтра сразу же начинались другие. Я совсем не была одна и не знала, что такое быть без мужчины. Но последние несколько месяцев все изменилось.
– Я поеду, – доносится до меня голос Олега, – диск можешь не возвращать.
Он легко чмокает меня в щеку.
– Договор отправлю завтра с курьером, как обычно.
– Хорошо, – слабо улыбаюсь.
Из зеркала на меня смотрит странная темноволосая женщина с большими почти черными глазами и пухлыми алыми губами. Белая кожа светится в полутемной комнате. На округлых плечах две тонкие шелковые бретельки светло-лилового цвета. Я провожу большой щеткой по длинным волосам снова и снова, пока они не начинают переливаться в свете небольшого бра на стене. Много раз я хотела обстричь их, но все время что-то мешало. И я вновь садилась на пуфик у этого самого трюмо и расчесывала черный водопад волос. Однажды во сне ОНА сказала мне, что волосы – моя сила, и что мне нельзя обстригать их. И я послушалась, как делала это всегда. Сила.
Я откладываю щетку и заплетаю длинную толстую косу. Еще раз смотрюсь в зеркало и в неприятии отворачиваюсь.
На часах уже четыре утра. Хочется спать. Страшно.
Забираюсь в свою огромную кровать и прячусь в тепле объемного одеяла. Приглушаю свет бра, но так, чтобы комната не погрузилась в абсолютный мрак. Темнота пугает меня. Закрываю глаза и чувствую, как по моим ногам ползет холод. Я знаю, что теперь их невозможно будет согреть. Ни теплые носки, ни горячая грелка, ни что не поможет. ОНА идет ко мне. Засыпаю.
Утро.
Мое утро начинается не раньше одиннадцати. Я привыкла к этому графику. Провожу рукой по мокрому лбу и откидываю прилипшие волосы назад. Одна подушка валяется на полу. Простынь сбилась в комок. Я опять металась и кричала во сне. Мне не чем дышать. Откидываю одеяло и в одной шелковой пижаме иду к окну. Распахиваю и вдыхаю сырость московского зимнего дня.
В гостиной разрывается телефон. Закрываю окно и выхожу из спальни.
Новый день.
– Привет, подруга, – раздается в трубке знакомый голос, – проснулась?
– Только что, – низким с про сони голосом отвечаю я. А может я сорвала его во время ночных кошмаров?
– Вот и отлично! – радостно восклицает Ленка. – Я к тебе уже еду.
– Зачем?
Я потягиваюсь и трясу головой отгоняя остатки сна.
– Ну ты даешь! Забыла, что ли?
– О чем это? – настораживаюсь я.
– Как о чем? Мы с тобой еще на прошлой неделе договорились, что поедим вместе выбирать мне платье на годовщину.
Точно. А я и вправду забыла.
С Ленкой мы дружим с пяти лет. А точнее мы помним друг друга примерно с этого возраста. Жили в одном доме, играли в одной песочнице, вместе пошли в школу в один класс, даже институт выбрали один, правда факультеты разные. Лену никогда не смущало, что прохожие тыкают на нас пальцами, говоря, какая же она некрасивая девочка и с какой красавицей дружит. Подруга всегда смеялась над ними и говорила, что станет самой счастливой на свете. И стала. В девятом классе к нам в школу перевелся Вася. Смешной, длинный, с веснушками на носу и большим ртом. Он играл на баяне и стоял на воротах, когда парни сражались за честь школы в футбольном матче с соседями. А еще он сразу же влюбился в мою Ленку, а она в него. Два веселых влюбленных рыжика, как называли их одноклассники. После школы они сыграли скромную свадьбу, на которой я была подружкой невесты. И гости снова шептались за нашими спинами, говорили, что Ленка дура, что выбрала меня свидетельницей, и что я испорчу им свадебные фото своей красотой. Кто же станет смотреть на невесту, когда рядом такая красавица. А потом стали говорить, что Ленка глупая, раз я вхожа в их дом, и что я обязательно уведу у нее ее Васю, который заметно возмужал и похорошел, тогда как Ленка сильно подурнела, в ожидании их первенца. Но подруга лишь посмеивалась над всеми, и мы по-прежнему были неразлучны. Глупые. Какие же они все невозможно глупые, раз не понимают, что я скорее умру, чем причиню подруге хоть каплю боли, или отберу счастье. А она понимала, и всегда точно знала, что лучше подруги у нее и быть не может. И мы дружили вот уже больше тридцати лет. Я даже стала крестной ее милой смешной конопатой малышки, которой недавно исполнилось шестнадцать лет, и которая, приехав ко мне на следующий день после своего шестнадцатилетия рассказала, что в эту ночь стала женщиной. Она улыбалась, и говорила, что счастлива, а я гладила ее рыжие волосы и смотрела в изумительно серые глаза. Я молчала, не ругала, не осуждала, и была горда, что крестница может прийти ко мне совсем, что поселилось у нее на душе, что не утаит и не скроет от меня ничего. И Ленка знала это и была рада, что мы есть друг у друга и часто говорила, что, если с ними с Васей что-то случится, что она спокойна, ведь Маруся будет жить со мной. Я ругала ее за эти мысли и слова, но всегда клятвенно обещала, что никогда не оставлю свою крестницу.
– Беллуся, ты что уснула снова? – Ленкин голос в трубке.
– Нет, просто задумалась.
– Надеюсь о хорошем? – весело спрашивает Ленка, у которой, кажется, никогда не бывает хандры и уныния.
– О вас с Васей и какие вы счастливые. Двадцать лет вместе и по-прежнему держитесь за руки.
– Да уж, – снова смеется Ленка, – двадцать лет со дня знакомства – это не шутка! Нам тогда ведь всего по пятнадцать было. А я вот смотрю в зеркало и не верю, что столько лет прошло. Для меня это как будто вчера было. И люблю мужа так же сильно, как и двадцать лет назад.
– И ты, конечно, ему об этом уже сообщила? – улыбаюсь в трубку.
Разговор с Ленкой, пусть даже и короткий, заряжает меня жизнью и радостью на целый день. Люблю, когда она звонит мне с утра.
– Конечно! – восклицает подруга.
– А он что?
– А он заявил, что любит меня сильнее с каждым днем, и чтобы я боялась за его несчастное сердце. Подумай только, это в тридцать пять лет то!
Смеемся.
– Ну так как на счет шопинга?
– Давай через полтора часа в торговом центре на нашем месте, – предлагаю я.
– Договорились.
Кладу трубку.
По лицу скользит улыбка и хочется дышать полной грудью. Иногда мне кажется, что Ленка – ангел-хранитель, посланный помочь мне не сойти с ума.
Ладно. Шопинг так шопинг. Пора и мне обновить свой гардероб. В конце концов, скоро новогодние праздники. И парочка новых платьев совсем не будет лишней.
Из крана бежит ледяная вода. Я плещу на лицо озябшими пальцами, пока на щеках не проступает легкий румянец. Промокаю кожу чистым махровым полотенцем и внимательно смотрю на себя в зеркало.
Может я и вправду ведьма?
Шесть дней назад мне в шею попал осколок от бокала, который кинул сильно выпивший гость клуба, и порезал кожу. Кровь лилась ручьем. Гость был навсегда выдворен из нашего заведения с волчьим билетом, как говорят, и внушительным штрафом. А я отправилась прямиков в больницу, чтобы мне наложили пару швов на порез. И вот спустя всего неделю на моей шее не осталось и следа, разве что едва заметная розоватая полосочка. Легко провожу указательным пальцем по тому самому месту, где врач, причмокивая и сетуя, что теперь у меня останется полоска шрама, а для такой красивой девушки это чуть ли не вселенский кошмар, сшивал края раны тонкой иглой.
Ладно. Будем считать, что на мне все заживает как на кошке.
Распахиваю створки плотинного шкафа, умело спрятанного строителями в стене, и взору тут же открывается внушительный ряд черных, серых, серебристых и бежевых брючных костюмов, можно сказать, моя рабочая одежда.
Печалька.
Ну ничего, сегодня я точно приобрету пару ярких вещичек. Впрочем, я говорю себе это каждый раз, когда собираюсь в магазин, но всегда возвращаюсь с очередным деловым костюмом.
С полки сбоку, я выуживаю черные джинсы, зауженные книзу, объемный белый пуловер толстой вязки с вырезом по плечам и светлую майку. Кажется, я купила ее в Италии у какого-то знаменитого кутюрье за бешенные деньги. Хмыкаю. По-моему, это просто майка с двумя золотыми символами на груди «Bella Donna». Совсем как мои инициалы. Белла Юрьевна Донна. Собственно, это совпадение и сподвигло меня к ненужной покупке. Улыбаюсь, вспоминая, как пожилой хозяин магазинчика изумился, узнав, что меня зовут Белла Донна. И все время повторял, как это правильно, ведь в переводе с итальянского Белла Донна – это красивая женщина. А я, как он мне заявил, таковой и являюсь и подарил в добавок к купленной майке брошь с теми же самыми буквами.
Закрываю шкаф и иду к небольшому комоду. Средний ящик. Белье. Вот что-что, а белье у меня на любой вкус и цвет. Иногда так забавно надеть под строгий черный костюм красное кружевное белье. И весь день знать, что оно на тебе. И под конец начинает казаться, что и все вокруг знают это и смотрят как-то особенно пристально.
На этот раз решаю выбрать простой спортивный комплект от известной фирмы. Хочу, чтобы сегодня мне было удобно и легко. Мы ведь с Ленкой, а значит будет шумно, много, активно и весело.
Одеваюсь.
Придирчиво осматриваю себя в зеркало.
Да уж, опять только черное и белое, хоть и джинсы со свитером. На секунду задумываюсь. Улыбаюсь и достаю из верхнего ящика комода длинные гранатовые бусы из мелких заостренных камней. Я увидела их на блошином рынке, когда мы с Ленкой искали необычную лампу в их с Васей спальню, и не смогла пройти мимо. В голове все время крутилась фраза «они мои».
Стягиваю волосы в хвост на затылке. Отлично. Осталось лишь немного подкрасить ресницы, пощипать щеки и нанести защитный перламутровый блеск на губы. Пара пшиков любимого аромата за ушки.
Готова.
Обойдусь сегодня без тяжелого макияжа, который мне приходится каждый раз накладывать на работу. Что поделать, быть директором ночного клуба не так уж и весело, как многим кажется, скорее наоборот.
Натягиваю белые ковбойские полусапожки с серебряными цепочками на взъеме, меховую куртку, беру брелок с ключами от машины и кидаю его в большую черную сумку. Щелкаю дверным замком и привычно устремляюсь вниз по лестнице. Пользоваться лифтом я не люблю с детства.
– Умираю, хочу есть! – стонет Ленка, совсем, как делала это в школе, а потом и в институте.
Улыбаюсь.
– По мне, так мы бы уже давно сидели в кафе и пили кофе, это же тебе приспичило заглянуть в парфюмерный бутик.
– Это было моей ошибкой, – признается Ленка, – знаю ведь, что тебя из него за уши не вытянуть.
Вздыхает.
– Вон, – поднимаю я, увешенную разномастным пакетами руку, – кафе, в котором мы обедали в прошлый раз.
– Тогда направление прямо! – восклицает подруга и ускоряет шаг.
Мы выбираем столик у стены, подальше от центрального входа. Скидываем пакеты с вещами в огромную кучу на один из стульев и хором вздыхаем. Ленка берет меню, у подошедшего официанта.
– Обожаю, когда уставшая и счастливая после похода по магазинам выбираешь себе что-нибудь вкусненькое и при этом это самое вкусненькое не придется готовить самой, ну и посуду мыть потом, конечно.
Официант, сует мне второй экземпляр меню, что-то говорит, о том, чтобы мы выбирали и что он подойдет к нам попозже. Краснеет и отходит, опрокинув по пути стул у соседнего столика, и сильно напугав пожилых дам, которые, как и мы, решили присесть и выпить кофе после долгой прогулки по магазинам.
Ленка тихо хихикает. Все-таки она осталась такой же смешливой девчонкой, как и много лет назад.
– Наверное, меня никогда не перестанет забавлять, как реагируют на тебя юноши, – заговорщически шепчет она.
– Не начинай, – фыркаю, – знаешь же, что мне это не нравится.
– Давно ли? – усмехается Ленка.
– Давно не давно, а сейчас не нравится, – твердо произношу я, и подруга понимает, что эта тема закрыта, по крайней мере на сегодня.
Открываю глянцевую книжечку в пластмассовом переплете. Яркие картинки, большая часть которых банальная маркетинговая уловка, не обманут меня. Готовят здесь не очень, а вот кофе и десерты в самый раз.
– Выбрала? – спрашивает Ленка.
– Почти.
– А я буду капучино со сливочным чизкейком.
Подруга захлопывает меню, и оглядывается в поисках краснеющего официанта. Машет рукой и парень медленно, так чтобы ничего не опрокинуть по пути, следует к нам.
– Уже выбрали? – тоненьким голосом спрашивает он.
– Ага, – улыбается Ленка, – капучино и чизкейк.
– А вы? – обращается официант ко мне, стараясь не поднимать глаз.
– Мне, пожалуйста, американо и эклер со взбитыми сливками и свежей малиной.
Парень что-то пишет в своем маленьком блокноте и молча отходит.
Ленка склоняется над кипой перемешавшихся пакетов. Наконец, выуживает нужный и достает маленькую коробочку, на которой изображено женское белье.
– Любуешься?
– Думаю, что мне придется его вернуть.
– Почему? – удивляюсь я.
В отделе нижнего белья мы провели больше всего времени, и наконец, Ленка нашла идеальный комплект, который можно будет надеть под ее новенькое желтое платье, купленное специально для годовщины. Любимый цвет Васи, цвет полуденного солнца, как говорит мужчина.
– Он слишком… откровенный, что ли. Я не решусь его надеть.
– Глупости.
– Нет, – возражает Ленка, – такое белье не для меня, и зря я послушалась тебя и купила его.
– Послушалась меня?! Да ты же была в восторге!
Ленка отрицательно качает головой, и снова крутит коробочку, рассматривая стройную девушку в том самом белье на одной из ее сторон.
– Такое белье носят совсем другие женщины, – говорит она.
– И какие именно? – не понимаю я.
– Ну, такие как ты, например.
– Интересно, – начинаю злиться, – и чем же я «такая»?
– Да ты только посмотри на мою задницу, – громко шипит Ленка, и пара пожилых дам оборачиваются в нашу сторону, – она же вся покрыта целлюлитом! У тебя то его не граммульки, – стонет подруга.
– Да, у меня нет этого пресловутого целлюлита. А еще нет семьи, шестнадцатилетней дочери и мужа, который бы меня обожал, как твой Василий тебя, и двадцатилетнюю годовщину знакомства и взаимной любви отмечать в эти выходные совсем не мне.
Замолкаю. Ленка виновато смотрит.
– Я нытик, – констатирует она.
– И, кстати, чтоб ты знала, – игнорирую ее заявление, – нижнее белье вернуть в магазин нельзя.
– Кто сказал?
– Закон.
К нам приближается официант, у которого на подносе дымятся две чашки кофе и стоят блюдца с пирожными. Ленка быстро засовывает коробочку с бельем обратно в пакет.
Молодой человек расставляет содержимое подноса на столик трясущимися руками, желает приятного аппетита и отходит. Красные пятна с его юношеского лица так и не сходят.
Ленка делает внушительный глоток обжигающего напитка, блаженно причмокивает и приступает к чизкейку.
– Кстати, Беллуся, я так и не поняла, зачем ты купила очередной черный костюм?
– Он не черный, а темно-синий, – отвечаю я и с удовольствием откусываю эклер. Сладости здесь привозят из пекарни, и они просто божественны.
– Один фиг, – невнятно говорит подруга, – у тебя же точно таких же штук десять или даже больше.
– Пригодится, – пожимаю плечами.
– А вот платье, просто бомба!
Второй моей покупкой стало ярко красное облегающее платье с открытым верхом и глубоким разрезом по правому бедру от щиколотки. Когда я примерила его в магазине по настоянию Ленки, которой оно не подошло по размеру, то все девочки-продавщицы так и ахнули, а подруга заявила, что если я его не куплю, то она удавит меня. И я купила. Вот только куда мне в нем ходить? На работу нельзя. Дресс код. Мужчины, который бы водил меня по рестораном теперь нет и не будет, надеть его на праздник в кругу семьи тоже не получится, у мамы да и у остальных родственников будет разрыв сердца, так что пылиться ему в шкафу, пока не «подрастет» Маруся, Ленкина дочура, и не заберет его у меня, как сделала почти со всеми моими платьями, когда я решила, что теперь должна выглядеть совсем иначе.
– Может и бомба, вот только ходить мне в нем некуда.
– Это сейчас некуда, – возражает подруга, – а уже завтра может стать куда! Достанешь его из шкафа, наденешь, и мысленно поблагодаришь лучшую подругу, – торжественно заявляет она и съедает последний кусочек чизкейка.
– Обожаю тебя, – произношу и посылаю воздушный поцелуй.
Ленка поцелуй ловит и одобрительно кивает.
– Может мне еще чего-нибудь заказать? – спрашивает она. – А лучше, я домой возьму, своим рыжикам! Они у меня сладости страсть как любят!
И подруга начинает махать руками, вновь призывая официанта к нашему столику.
Вот она, любовь.
Внезапно, в коридоре торгового центра прямо напротив кафе возникает шум.
– Что там? – переключает подруга свое внимания с так и не подошедшего официанта, на небольшую стайку молодых людей.
– Не знаю, – пожимаю плечами, – автографы что ли у кого-то берут?
Ленка вскакивает со стула и начинает всматриваться в небольшую толпу молодежи.
– А! – вскрикивает она. – Так это же любимый Маруськин музыкант!
– Правда? Кто?
Я тоже привстаю.
Ну не Егор Сид же решил прогуляться в одиночку по торговому центру? Насколько я помню, Маруся убивалась по нему весь прошедший год и все время умоляла меня пригласить его выступить в мой клуб, чтобы девочка могла с ним познакомиться. И однажды я даже сдалась и звонила, и просила, но наткнулась на весьма невежливый отказ, а точнее на слишком высокий гонорар для нашего места. И от этой идеи пришлось отказаться. А вот купить билеты на его концерт, оказалось не сложно, и мы несколько часов на пару с Марусей кричали его песни с третьего ряда.
