Текст книги "Бриллиантовая пыль(СИ)"

Автор книги: Евгения Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ух, как забили, – прокомментировала Ирина, когда закругленная на конце пластиковая трубка со скрипом и трудом вошла в полость мочевого пузыря. – Молодец, Семен, ты герой.

– Уммм... мяум, – ответил ей кот, недовольно стуча по столу хвостом. В последнее время врач старалась не наркозить, а просто местно обезболивать животных перед постановкой катетера, чтобы лишний раз не нагружать почки. В дверной проем вновь заглянула хозяйка.

– Ну как там? Уже все?

– Да, сейчас подошьем и наденем памперс. Можете проходить, присаживайтесь у стола, вон там, – Ирина обернулась, указывая на стул, который пятнадцать минут назад занимала Карина со своим кофе. Подшивание катетера было недолгим делом, которое пушистый рыжий красавец стоически вытерпел без единого стона. Пока на него надевали памперс, входная дверь хлопнула еще раз.

– Ирочка, здравствуйте! – услышала врач знакомый голос и улыбнулась еще до того, как повернулась на него.

– Здравствуйте, Ольга Владимировна. Проходите, ставьте на второй стол, я сейчас к вам подойду. Карин, – она обратилась к фельдшеру. – Одень памперс и продублируй, пожалуйста, рецепт на "Здоровые почки" и "Цистон". Так, – она повернулась к хозяйке Семена. – У Вас ко мне остались какие-нибудь вопросы?

– Нет, спасибо, Ирина, – улыбнулась та. – Если что, я могу позвонить?

– Конечно, звоните! – кивнула врач и подошла к Макеевой. – Ну, а Вы как?

– Что-то не очень, – грустно пробормотала женщина. – Лысеть начал. Гляньте, какой хвост стал, ужас какой-то. И вялый он, ест плохо уже месяц. Вроде бы не худеет, но...

– Этого я и боялась, – перебила ее Ирина. – Похоже, у Степки болезнь Кушинга.

Макеева сделала огромные глаза.

– А это еще что такое?

– Иначе говоря – гиперкортицизм. Слишком много кортикостероидов в организме, от этого падает иммунитет, ухудшается аппетит, шерсть выпадает, иногда появляются язвы в уголках рта, на спине, хвосте. Он сидит на преднизолоне. Рано или поздно это должно было случиться.

Женщина вздохнула. Хозяйка Семена, шепотом попрощавшись, вышла из приемной, а затем из клиники. Степушка вяло повернул голову к врачихе и мотнул хвостом. Макеева смотрела на него с нескрываемой болью в глазах.

– И что нам теперь делать? Неужели усыплять?

– Нет, погодите с усыплением, – Ирина покачала указательным пальцем. – Я хочу попробовать назначить вам другое лекарство. Не кортикостероид. По идее, после этого гормональный фон должен нормализоваться. По крайней мере это – единственное, что нам остается.

– Давайте попробуем, – Ольга Владимировна с готовностью закивала головой. – Хочется, чтобы ему было хорошо.

– Будет тут хорошо, когда у тебя легкие не работают, – буркнула врач, поглаживая кота. Тот встал и выставил хвост трубой. – Но по крайней мере, это лучше, чем сидеть без лечения.

– Что нам надо?

– Эуфиллин. По половине таблетки в день, можно делить, если приступы будут происходить чаще. Должен на нем раздышаться. Когда закончили последний курс преднизолона?

– Позавчера.

– Хорошо. По идее, как раз произойдет перестройка с одного препарата на другой, так что должно быть легче. Курс повторяете по две недели раз в два месяца. Пока так. Возможно, если не будет эффекта, потребуется увеличить кратность. Идите, выздоравливайте.

Карина протянула рецепт, который уже успела написать. Ирина поставила подпись и печать, после чего отдала бумагу Макеевой.

– По всем вопросам можете звонить в любое время. Мой телефон у вас есть.

– Спасибо вам огромное. Будем надеяться, что все будет хорошо.

– Взаимно.

Когда клиенты ушли, Ирина, страдальчески сложив брови домиком, вернулась к ноутбуку и открыла "Plague Inc.".

– Ого. А я думала, ты сопереживаешь, а не бесишься, – прокомментировала это Карина, выливая ее остывший чай в раковину и наполняя кружку кипятком.

– А? – рассеянно переспросила та. – А... нет, я не бешусь. Просто надо отвлечься. Интересно, сколько еще Степка протянет.

– Рассуждай холодно, – фельдшер поставила кружку с новым чаем перед ней. – Ему же трындец. Ты ведь понимаешь это не хуже меня.

Ирина смерила коллегу суровым взглядом.

– Да мне пофигу, насколько он серьезно болен. Я буду помогать Степке так долго, как он сам готов выдержать. Я его под лидокаин не пущу.

– И он помрет, задохнувшись, своей смертью, – Карина мрачно усмехнулась. – Выкинь ты эту лишнюю эмоциональность уже. Им нужен врач, который будет лечить, а не сочувствовать. Пострадать над котенькой они и без тебя смогут, уж поверь мне. Хотя, зачем я тебе это говорю. Ты и сама знаешь.

– Вот и не говори ничего. Лучше вот что мне расскажи, – она ткнула в значок на экране игры, подписанный как "Передача по воздуху". – К тебе пришел кот, полтора года. Нистагм, периодические клонические судороги. Слизистые бледные. Что делать будешь?

– Эээ... дексаметазон введу. Внутривенно.

– Верно. Что дальше?

– Рингера прокапаю, наверное. Миллилитров пятьдесят. Флексопрофен...

– Флексопрофен будет уже ни к чему, – ответила Ирина, не отрываясь от экрана. – Поздравляю, твой пациент умер от отека мозга. Поехали дальше.

– Подожди...

– Все, пациент умер. Поздно ждать. Я тебе для чего сказала про нистагм? Думать надо, Карина, быстрее, чем говорить, – она развила симптом "Чихание". – Собака, три года, попала под машину. Перелом бедренной кости и вывих скакательного сустава. Выраженная агрессия к хозяину и окружающим. Твои действия?

– Флексопрофен. В вену.

– Верно. А еще?

– Дексаметазон в вену. Тройную дозировку.

– А еще?

– Рентген... и операция. На следующий день.

– А почему на следующий?

– Чтобы животное отошло от шокового состояния.

– Правильно. Кот, десять лет...

Такие двадцатиминутные тренинги, посвященные интенсивной терапии и неотложке, Ирина решила проводить по возможности каждый день. Решение поддержал начальник, и две недели назад она устроила первый блиц-опрос. К ним на работу в должности фельдшера полгода назад пришла еще одна девушка, Катя, и теперь Карину готовили на подмену Ирине, в случае чего. Та уже достаточно долго сидела в ассистентах, пора бы и развиваться.

Дверь хлопнула, и в клинику вошел высокий мужчина с зорким, цепким взглядом. Карина, увидев его, вскочила с места.

– Ой, здравствуйте, Сергей Николаевич!

– Чего это Вам дома не сидится, насяльника? – ухмыльнулась Ирина, неторопливо сохраняясь и закрывая игру.

– Плаг Инкорпорэйтэд? – улыбнувшись вместо ответа на вопрос, врач кивнул на ноутбук врачихи. Улыбка той растянулась до ушей.

– А, то есть мне можно не закрывать ее?

– Нет, закрывай, я хочу с тобой пообщаться, – он взял свою кружку, налил в нее кипятка, бросил чайный пакетик и облокотился на приемный стол. – У меня к тебе серьезный вопрос, и мне нужно, чтобы ты сосредоточилась на нем, а не на своей игре.

– Ну-ка, удивите? – хитро прищурилась девушка.

– Ты на нано-вирусе что первым развиваешь, умения или пути передачи?

Следом клинику огласил громогласный хохот всех троих. Карина, которая уже успела переволноваться, облегченно выдохнула, а на лице Ирины даже выступили слезы.

– Ох, Николаич. Ну уморил.

– Нет, правда! – он размешал сахар в чае. – Я уже все прошел, кроме него.

– Вы все прошли? – Ирина захохотала еще громче: начальник случайно застукал ее за игрой полторы недели назад, хотел было поругать, но потом заинтересовался. На следующий день он протянул врачихе свой смартфон и потребовал, чтобы она загрузила эту игру на него. Улыбнувшись во все тридцать два, она закачала "Plague Inc." и еще неделю потом ходила и ехидничала по поводу главврача-игромана. Наверное, жена Николаича начала в тот момент втихомолку ненавидеть врачиху. – Вы же в нее чуть больше недели играете? А потом говорите нам, что по горло заняты, ну-ну, конечно.

Закончив обсуждение развлекушек, ветеринары обратились к амбулаторному журналу и обсуждению интересных случаев за последние четыре дня. Сергей был старше Ирины на четыре года и когда-то казался ей безумно опытным врачом, но, чем дольше практиковала она сама, тем больше стирались эти границы между ее и его умениями. Сейчас он сам признавал, что у нее собственной клиентуры не меньше, чем у него, да и умеет она ненамного меньше. Да, Ирина не делает остеосинтез и прочие сложные операции. Зато он смотрит в экран УЗ-сканера, наконец-то купленного и установленного в заднюю комнату их родного подвала, и видит в нем фигу, а Ирина умудряется разглядеть не только органы, но и что с ними не так. Наверное, визуальная диагностика – это призвание, и причем, не его призвание.

– О, Степка приходил? – ткнул он в запись, обозначенную фамилией "Макеева". – И что они? Опять не дышат?

– Нет, дышат. Лысеть начали, – мрачно отозвалась Ирина. – Я им эуфиллин назначила.

– Думаешь, он заменит ГКС?

– Нет, не думаю. Но хоть частично. Кушинг ведь тоже не дело.

– Согласен. Блин, ты такая умная стала. На год раньше бы тебя такую сюда поставить.

– Ой, очень смешно, – Ирина состроила гримасу. – Приходила еще Липницкая.

– Что там у нее опять?

– Все то же самое. Песок. Чувствую, придется уретростомию делать.

– О! Пошли их ко мне!

– Они не хотят у вас оперироваться, – хихикнула Ирина. Сергей приподнял одну бровь. – Помнят, видимо, вашу цистотомию.

– Вот так значит, да? А то, что кот разлизал швы сам, это ничего, да? Вот люди.

– Я вам говорила, надо было непрерывно шить. И сверху П-образным. Не тянет же и не беспокоит их.

– Все-то ты знаешь!

– Ну у меня-то он не разлизал!

– Да у тебя-то и попона была!

– Не было на нем никакой попоны, – Ирина уже устала спорить с начальником на эту тему. – Вам, наверное, самому никогда швы не накладывали. А у меня шили десну. Знаете, как больно, когда шовник тянет?

– Да, я помню, что тебе надоело болеть и ты сама на третий день швы сняла, – Сергей махнул рукой. – Дуреха.

– Ну подумаешь, поругали. Все равно там уже все затянулось. Воч, пощмочриче, – она оттянула нижнюю губу, оголяя обрезанную уздечку, и потянулась к начальнику. Тот поморщился и отмахнулся.

– Отстань. Я тебе верю.

Девушки сдержанно захихикали.

– Лена Вас там еще не заколебала? – Ирина хитро улыбнулась. – А то, чувствую я, Вы только и делаете, что человечество уничтожаете.

Сергей Николаич помрачнел. Видно, отношения с женой у него и вправду были напряженные. Ирина давно начала это подмечать: начальник частенько уезжал из дома на своих законных выходных и много времени проводил в клинике, общаясь с подчиненными. И это не говоря уже о том, что он вдруг решил поменять график и работать два через два. С чего вдруг такая блажь? Кроме того, она, исследуя новости в его страничке "ВКонтакте", все реже видела их совместные фотографии или записи, так или иначе касающиеся романтики, хотя еще год назад его стену было противно читать из-за обилия на ней сердечек, поцелуйчиков и прочих телячьих нежностей. В основном от аккаунта Лены, конечно. Иногда Ирина не понимала, как с такой "уси-пусьной" женщиной, к тому же, совершенно далекой от медицины и ветеринарии, вообще возможно находиться в одной квартире. Ее бы радугой тошнить начало, наверное. А может, и не радугой.

– Что, неужели так плохо? – она скептически приподняла бровь.

– Да так... хотелось бы и получше, – он тряхнул головой, словно отмахивался от мошкары. – Да ладно, с ней я разберусь. Я дома не играю.

– А что делаете?

– В основном получаю люлей, – Сергей как-то печально усмехнулся. – За то, что на работе задерживаюсь. За то, что график сделал конченный. За то, что ни с того, ни с сего решил тебя порадовать и сделать выходных побольше. С чего бы мне тебя радовать? Это же так подозрительно.

– Как баба себя ведет, – усмехнулась Ирина. Карина, решив, что недостаточно хорошо знакома с начальником для обсуждения подобных тем, покинула прием и ушла в заднюю комнату, сказав, что хочет почитать пособие по УЗИ.

– Она считает, что мы с тобой шашни крутим, – он понизил голос. – Уже открыто мне говорила. Не удивлюсь, если она там со своими подругами меня клянет, на чем свет стоит.

– Ох, ну может, нам и покрутить, чтобы не разочаровывать бедную девушку? – съехидничала Ирина. – Нам же тут делать нечего, кроме как флиртовать. А зверушки – ничего, пускай подождут, пока мы тут временем насладимся. Днем больше болеть, днем меньше – какая разница? Блин, Николаич, вот хоть убейте, не понимаю я, чего Вы вообще в ней нашли?

– Ну, когда я женился, она была другой. Не знаю, что с ней произошло.

– И что теперь? Развод?

– Наверное.

Ирина раздраженно выдохнула, резко облокотившись на спинку своего стула.

– Вот ведь современные пары пошли, а? Наверное, нужно вообще запретить разводы, чтобы молодые жены и мужья учились жить душа в душу. Все чего-то друг от друга хотят, ищут друг в друге какой-то выгоды. Ужас. А потом меня мама спрашивает, почему я до сих пор не замужем. А вот лучше выйти за кого-то позже, чем сто раз сходиться и разводиться. Жесть какая-то. А Лена Ваша... Вы вот не обижайтесь, но она – курица. Такого мужчину отхватить и теперь гнобить...

Брови начальника поползли вверх. Ирина замолчала, осознала, что ляпнула, и мгновенно залилась краской. Лицо Сергея озарилось улыбкой.

– В смысле, я имела в виду, что...

– Да ладно тебе болтать, – усмехнулся тот и встал из-за стола. – Давай еще по чайку, да я поеду. Надо еще закупиться продуктами, а потом – домой.

– Люлей получать? – мрачно хмыкнула врачиха.

– Люлей получать, – согласно закивал мужчина. – Всегда найдется, за что.

Три года

– Итак. Что мы здесь наблюдаем? – Ирина проводила очередного клиента на улицу на ближайшие полтора часа и вернулась в приемную, где лежал кот в бессознательном состоянии. Его оставили на стационарное лечение на неделю. Карина, к которой обращались, готовила клетку, а затем прошла к столу с лекарствами.

– Учащенное поверхностное дыхание. Температура тела снижена. Слизистые оболочки бледные, зрачок слабо реагирует на свет, рефлексы почти отсутствуют. Животное не встает, на раздражители не реагирует. Дрожание глазных яблок.

– Что будем делать?

– Уколю ему внутривенно дексаметазона три ампулы и фуросемида половину куба. Поставлю маннит капать, пока пятнадцать миллилитров. Внутривенно пирацетам, мексидол, и вот не знаю – флексопрофен нужен или нет?

– Температура у тебя какая?

– Тридцать пять и три.

– Ну и как думаешь? Нужен здесь флексопрофен или нет?

Карина на пару секунд замолчала.

– Нет, наверное, не нужен.

– Выполняй.

Ирина почти не работала теперь, если на смене находилась ее любимый фельдшер. Скоро Карина сама станет врачом. Хватит уже сидеть в ассистентах. Она уже умела кастрировать котов и кошек с любыми патологиями, делать кесарево сечение, грыжесечения всех видов и размеров, удалять фаланги пальцев по показаниям и без, резектировать кишки и извлекать инородные тела. Про всякие манипуляции вроде взятия крови или постановки катетеров уже и говорить не приходилось. Осталось только поднатаскать ее в диагностике, и можно будет вообще не беспокоиться, оставляя ее одну.

Пока фельдшер занималась котом, Ирина ее не трогала. Однако стоило той закрыть капельницу и отнести клетку в заднюю комнату, как врач начала свой стандартный блиц-опрос. Теперь она делала так не двадцать минут в день, а тогда, когда придумывала что-то интересное. Карина уже привыкла к такому и была готова ответить в любой момент.

– Той-терьер, сука, пять лет, убежала из дома три дня назад, сегодня вернулась. Кифоз позвоночного столба, стонет, слизистые оболочки бледные, тремор, болезненность в левом подреберье.

– УЗИ?

– При сбривании шерсти обнаружилась гематома в области мечевидного отростка и левого подреберья. Свободная жидкость в брюшной полости.

– Селезенка?

– Не визуализируется.

– Каковы возможности клиники?

– Полный спектр услуг.

– ИВЛ? Банк крови?

– Имеется.

– Срочная операция по экстирпации селезенки под капельницей с плазмозаменителями. Подключение кардиографа и ИВЛ. Мочевой катетер. После операции – переливание крови. Следить за реакцией. Если проявляется шок – дексаметазон, ампулу, внутривенно.

– Умница.

– Еще какая-нибудь ситуационная задачка?

– Пока нет. Я думаю.

– Как придумаешь – говори.

– Ладно.

Врач с довольно усталым выражением лица возвратилась на свое место. Но себя она не жалела – все сейчас уставали: и она, не занимаясь практически ничем, кроме периодической умственной деятельности (все остальное с согласия владельцев делала фельдшер под ее присмотром), и Карина, осваивающая все новые и новые навыки, и Николаич, который месяц назад вернул график на прежний, принимая только по субботам и воскресеньям. Особенно Николаич, из которого жена высосала все соки. Сейчас он носился по различным инстанциям, оформляя документы на развод.

Ирина же чувствовала, как ветеринария пресытила ее. Как хотелось бы уйти в отпуск не на две недели, а на полгода минимум. Хоть залететь бы от кого-нибудь да в декрет... но залетать она не хотела, потому что не видела ни одного экземпляра мужской особи, который бы хоть как-то ее привлекал на тот момент. Вернее, она-то видела, но этому экземпляру было сейчас не до нее.

Кошечки и собачки слились для нее в одно единое пушистое пятно. Как конвейер. Поступил – вылечила – получите. И так по кругу. Один, второй, пятый, десятый, сотый, тысячный. Она начала понимать, почему закоренелые ветврачи уже не пищат от вида самого очаровательного котенка. Что-то изменилось в ней. Она смутно помнила, как когда-то давно, может, много лет назад, плакала над первым животным, в сердце которого вогнала иглу от шприца с лидокаином. Но вот почему она плакала, хоть убей, было не припомнить. Сейчас, если здравый смысл перевешивал все потуги к вылечиванию, Ирина спокойно сообщала об этом владельцам, пропускала мимо ушей стенания и рыдания и молча, с абсолютно сухими глазами останавливала сердце пациенту. А толку, если лечение не даст результата? Нечего лишний раз мучать животное.

"Наверное, я начинаю выгорать. Мы несем свет, сгорая при этом сами. Что же, похоже, что запасы моего топлива на исходе. Интересно, поэтому сочувствующих врачей со стажем пять лет и более почти не найти? Все они только изображают сочувствие. А по факту... по факту, когда ты звонишь им, чтобы узнать анализы, им необходима фамилия, как идентификационный номер, без нее они не вспомнят ни кота, ни патологию."

Но клиент не должен понять, что его Кузя, Боня или Петя – это очередной клон, который через неделю исчезнет из памяти, как дым в небе. Они не осознают, что сочувствовать животному должны они сами, а обязанность врача – лечить, абстрагируя ум от эмоций и делая назначения исключительно из соображений холодного разума.

В прием заглянул мужчина.

– Здравствуйте. У вас свободно?

– Да, проходите. Что случилось?

– У меня кошка загуляла, а теперь вот ее раздуло. Она что, забеременела?

– Трудно сказать, – Ирина уже вытащила животное и наминала ей бока. – Давно это произошло-то?

– Загуляла месяц назад. А раздуло... да вот только позавчера обратили внимание.

– УЗИ делать надо. Похоже на пиометру.

– А что это такое?

– Гнойное воспаление матки. Контрацептивы давали?

– Нет, не давали. Она как-то спокойно всегда гуляла, гладится и все. Не было такого, чтобы кричала, метила или что-то в этом духе. Ну давайте сделаем УЗИ, раз надо. У вас можно?

– Да, пойдемте в другую комнату.

УЗИ подтвердило наличие поставленной патологии. Ирина развернула экран к мужчине и указала на несколько черных пятен на нем по очереди.

– Вот это – наполненная гноем матка. Нужно оперировать, срочно.

– Оперировать? Так ей уже восемь лет. Она наркоз перенесет у нас?

– Может и не перенести. Но пиометру без операции она не перенесет точно. Так что выбирайте: либо она, ВОЗМОЖНО, хорошо перенесет наркоз и операцию, либо ТОЧНО умрет без операции.

– Вы делаете?

– Сегодня ее буду делать я. Если запишетесь на завтра – Сергей Николаевич.

– Сейчас можно?

– Конечно.

Эта процедура также входила в раздел стандартных. Премедикация, рвота пациента на миорелаксант, наркоз – заснула. Забрив кошке живот до самого подреберья, Ирина объяснила хозяину, что его ждет после операции, а также разъяснила некоторые организационные моменты: что о любых изменениях по ходу операции, а также о факте остановок сердца или дыхания они сообщают сразу же, что если найдут какую-то другую, более серьезную болезнь, позвонят хозяину, чтобы совместно принять решение о дальнейших действиях и так далее. Мужчина, заполнив договор, ушел.

Однако, стоило ей только коснуться инструментов, как в операционную влетела Карина с решительным лицом.

– Я.

– Как хочешь, ради бога! – улыбнувшись и подняв обе ладони вверх, проговорила врач. – Мне вот уже не столь охота в гною копаться. Если что – зови.

Сверху на лестнице послышался стук каблуков, а затем – скрип входной двери.

– Ирочка, здравствуй!

От голоса Макеевой на сердце сразу стало как-то теплее, даже несмотря на то, что появлялась она здесь всегда с плохими новостями. Она оставалась одной из немногих клиенток, которой хотелось сопереживать. Всегда позитивная, всегда доброжелательная, она делала врачебную практику Ирины светлее и вселяла надежду на то, что в мире еще живо непотребительское отношение к животным.

– Только не говорите мне, что эуфиллин перестал действовать, – поприветствовав женщину со Степкой кивком, без предисловий начала она. Макеева вздохнула.

– Хотела бы я это сказать.

"Болезнь прогрессирует. Либо организм уже ко всему привыкает. Бедный кот. Очень скоро у него начнутся проблемы посерьезнее Кушинга, слава богу, он пошел на нет."

– Я так и думала.

– Может, что-то еще добавить? – с робкой надеждой вопросила Ольга Владимировна.

– Героическая Вы женщина, – проигнорировав вопрос, сказала Ирина. – Я вам завидую. Столько сил тратите и средств. Знаете, как мало сейчас таких хозяев?

– Представляю. Я даже не хочу думать, с какими страстями Вам приходится здесь дело иметь. Люди стали так жестоки...

– А они всегда такие были. Просто мы начинаем подмечать это с определенного момента. Есть и плохие, и хорошие. Помните того котенка с удаленным хвостом, который у нас жил?

– Которому кто-то кожу с хвоста содрал? Ой, помню.

– Его же забрали. Пристроили. Сейчас покажу фотографию, – Ирина покопалась в телефоне и нашла в принятых файлах фото уже возмужавшего кота. Ему сейчас должно было исполниться девять месяцев. – Какой вырос, а.

– Красавец! – подтвердила Макеева. – Дай бог здоровья и ему, и хозяевам.

– Да. Хорошие люди. А что касается Степки... – она сняла с шеи фонендоскоп и тщательно, со всех сторон его прослушала. – Никакого прогресса. Как сипел, так и сипит. Ну, все-таки гормоны действуют сильнее, чем эуфиллин.

– Без них никак?

– Давайте попробуем подключить таблетки мексидола. Если на нем не раздышится – то снова будете давать преднизолон. Но вообще мексидол – это очень хороший антиоксидант, так что, я думаю, он поможет. И его, и эуфиллин даете одинаковыми курсами. Мексидол можете в нашей аптеке приобрести, сейчас я вам его принесу.

Пока Ирина писала рецепт, Макеева внимательно ее рассматривала. Внимательно и критически. Они общались почти всегда по телефону, приходила в клинику она только в крайних случаях, и последний раз была здесь полгода назад. Взгляд ее был довольно печальным.

– Ирочка, ты такая уставшая.

Врач подняла на нее глаза.

– Так сильно видно?

– Для тех, кто знает тебя давно – очень, – женщина вздохнула. – Иссякаешь, да? Пламя тухнет потихоньку?

Ирина поняла, о чем говорит Ольга Владимировна. Они разговаривали по телефону не только про Степку, но и про нее саму, и ветеринарию в целом. Внутри взгляда нетрудно было рассмотреть некую обеспокоенность. Ну а чего еще она ждала? Конечно, иссякает. Разумеется, на всех добротой не напасешься. Ресурсы психики тоже даются в ограниченном количестве.

Ирина вздохнула.

– Становится все труднее и труднее находить в себе сил, чтобы сопереживать. Но Вы не беспокойтесь. На Вас и Степку это безразличие не распространяется. Есть лишь несколько пациентов у меня, к которым я питаю подобные чувства, и Вы – на первом месте. Вы мне как родные.

– Если сочувствие ко всем так убивает человека, то врач – это жестокая профессия, – Макеева рассеянно поглаживала своего кота, держа его на коленях. – Ирочка, а ты когда-нибудь... ну... делала с животными... ну...

– Убивала ли я животное? – подсказала Ирина. После секундного смятения от слишком резкого слова женщина кивнула. – Да, разумеется, убивала.

– И как это?

– Я не помню, – врач пожала плечами. – Вроде бы я плакала. А сейчас, честно, колю им смертельную и ничего не чувствую. Понимаю только, что все равно ничего лучше бы для них уже не сделала... это помогает. Помогает не сойти с ума, впитывая то, что ощущают в это время хозяева. Ведь они переживают раз пять-шесть максимум за всю жизнь. А мы бы тогда переживали это еженедельно. А в межсезонье, когда всех почечников косит, как косой, так вообще почти каждый день.

– Ужас какой. Я когда-то хотела ведь пойти на ветеринара... наверное, я бы не смогла...

– Грязная и неблагодарная профессия. Знала бы я тогда – тоже не пошла бы.

– Но ведь кто-то же должен, – Макеева робко улыбнулась. – Кто еще, кроме тебя? Или Сергея? Никто вас не заменит. Вы – прекрасные врачи.

– Хотелось бы, чтобы так и оставалось навсегда, – Ирина нашла в себе сил улыбнуться в ответ и протянула рецепт. – Держите. Выздоравливайте, пожалуйста.

– Мы очень постараемся.

Когда она ушла, Ирина откинулась на спинку стула и глубоко выдохнула. После общения с Ольгой Владимировной всегда оставался какой-то странный осадок. Вроде бы и тепло, потому что она оставалась единственной, кто отчаянно верила во врачей и в то, что они несут только свет. И в то же время какое-то опустошение, выгорание, словно все внутренности высосали через тростинку послойно, как Б-52 на праздничной пьянке. Тяжело. Клиника переживала не самые легкие времена, все ее сотрудники хотели отдохнуть. Хоть закрывайся на месяц.

Ирина повернулась в сторону операционной.

– Карин, ну и долго ты там возиться будешь?

– Зашиваю уже!

– Слава небесам, – пробормотала врач под нос. – Чай хочу, просто звездец.

Пять лет

– Ирина Алексеевна, здравствуйте, – Ольга Владимировна, заглядывая в прием, сдвинула брови и говорила серьезно. От такого начала разговора врач, заполняющая амбулаторный журнал за своим столом, даже растерялась: неужели она чем-то не угодила своей постоянной клиентке?

– Здравствуйте, – настороженно поприветствовала она Макееву в ответ, терпеливо дожидаясь продолжения.

– Ну и что? Мне официально можно поздравить Вас с тем, что теперь Вы – Ирина Алексеевна Морозова? – после этих слов женщина наконец-то лучезарно улыбнулась. Ветврач выдохнула облегченно.

– Фух, а я уж было подумала, что что-то не так со Степушкой. Ну и напугали вы меня. Поздравления принимаются.

Макеева прошла к столу и поставила на него пакет: внутри была бутылка ягодного ликера и коробка конфет.

– Вот, с бракосочетанием вас, хорошие мои.

– Ой, спасибо, – Ирина Алексеевна приняла подарок и убрала его под стол. – Так здорово, когда на работе поздравляют, вы не представляете, как это важно для врачей. Жалко только, что пить-то мне нельзя, – она усмехнулась. – Ну ничего. Муж попьет. Блин, и ликер же мой любимый, ммм... спасибо Вам!

– Да не за что, родная, счастья вам. Такая пара замечательная, просто невероятные! – Ольга Владимировна даже мечтательно закатила глаза. – И так неожиданно!

– Разве? – ветврач пожала плечами. – А по-моему, это стало очевидно с тех самых пор, как Сережа с Леной развелись. Он еще задолго до развода стал моим предметом воздыханий, только я, как хорошая девочка, ему этого не показывала. Ну он мужик неглупый, догадался, – хохотнула она; Макеева вторила ей.

– Ты так хорошо выглядишь, поправилась. УЗИ-то делали уже? – женщина хитровато приподняла уголки губ. – Не перенапрягаешься?

– Я? Да для меня это привычный ритм, – Ирина Алексеевна, как-то особенно нежно улыбнувшись, погладила себя по животу. – Делали, пока еще пол не определили, но предположительно девочка. Развитие гармоничное, все индексы идеально посерединке. Сказали меньше нервничать, а как тут не понервничаешь с нашей-то работой... хорошо хоть, что Карина есть теперь, да Сережа не позволяет работать больше трех дней за неделю. А не работать тоже никак, клиенты начинают вызванивать. Ну ладно, хватит обо мне. Как самочувствие сами-знаете-у-кого?

– Да вот хотели завтра тебе показаться. Ты же завтра работаешь?

– Да. Карина послезавтра.

– Подумать только, – задумчиво улыбнулась Ольга Владимировна. – Застала я и тебя фельдшером, помнится, и Карину фельдшером... а теперь вы все врачи. Все такие умницы. Я в восторге от вас.

– Спасибо.

– Ну... – Макеева встала. – Ждите нас завтра.

– Я всегда вас жду. С хорошими новостями, желательно.

Улыбнувшись снова на прощание, женщина ушла. В прием из операционной робко заглянула Катя.

– Ир. Чай пьем?

– Пьем, – с готовностью отозвалась врач. – Спрашиваешь еще. О, пока вспомнила. Кошка, полтора года, не ходят задние лапы. Чувствительности нет, болевой реакции на тазовых конечностях нет.

– В туалет ходит?

– Нет.

– На улице гуляет?

– Ммм... ну да, пускай гуляет.

– Рентген нужно делать и УЗИ.

– УЗИ: контузия почек. Рентген: перелом второго поясничного позвонка.

– Возможности клиники?

– Средней оснащенности ветеринарный кабинет.

– Замечательно-то как, – Катя, наливая чай, изобразила какую-то истерическую улыбку. – Как Карине, так всегда полный спектр услуг. Где справедливость?

– Ну не всем же у Сотникова работать.

– Ну тогда спрошу решения у хозяев. Капельница не спасет, обезболивающие рано или поздно выведут из строя почки, а ссать кошка будет только с посторонней помощью. Либо же перенаправлю к Сотникову, – она всплеснула руками и хохотнула.

– Хорошо. Кошка, тринадцать лет. Отказ от корма, вялость, температура сорок с половиной, раздутые бока.

– Это подвох какой-то? – Катя скептически подняла одну бровь.

– Нет, зачем, – Ирина Алексеевна пожала плечами. – Просто случай такой.

– УЗИ пиометру показывает, да?

– Верно.

– Тогда давай к операции сразу. Какие осложнения ты мне надумаешь?

– Ну, допустим, остановка дыхания на стандартную дозу золетила.

– Сульфокамфокаин, дополнительное обезболивание. Делаем больше папаверина и димедрол, чтобы минимизировать поступление наркоза.

– После введения димедрола у кошки начались судороги, пошла пена изо рта.

– Да как же ты меня любишь, – хохотнула фельдшер. – Дексаметазон внутривенно. Сульфокамфокаин, половину предыдущей дозы, туда же. Фуросемид туда же. И медленно капаем либо рингер, либо глюкозу, если нет гипергликемии.

– Ладно. Молодец. У меня кончилась фантазия.

– Соню вы с Кариной так же мучаете?

– Не знаю. Карина же вообще садист. Ну, она хотя бы всегда подразумевает, что у нас здесь Сотников. Если бы это было так...