Текст книги "Бриллиантовая пыль(СИ)"

Автор книги: Евгения Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Романенко Евгения Александровна
Бриллиантовая пыль

Предисловие.

Всяк алмаз был породой бесформенной.

Ум и сердце кладу на весы...

Бриллиантовой пылью заполнены

Моей трудной карьеры часы.

От души мы крупицу истратили -

Пал песок на стеклянную гладь.

Это – наше уменье эмпатии.

Это – жажда другим сострадать.

Это – нашей души неспокойствие.

Это – страх, что исход предрешен.

Это – как мы порою геройствуем,

Лишь бы только другой был спасен.

Это – наши надежды на светлое.

Это – наше тепло и любовь.

Постараюсь, чтоб чистое, белое

Не запятнала алая кровь.

Лягут радугой наши желания,

Растворится печаль в небесах.

Есть предел моего сострадания.

Есть число у песчинок в часах.

Все, что дышит – то жизнью пресытится.

Есть начало – наступит конец:

Бриллиантовой пылью осыпятся

Боль и слезы из наших сердец.

Е.Романенко. Апрель 2016

Месяц

Чем отличается бриллиант от алмаза? Алмаз – это вещество, невзрачная бесформенная драгоценность, облепленная со всех сторон ненужной породой, которой еще не касалась рука ювелира. А вот когда мастер возьмет эту породу в свои руки и начнет действовать, то постепенно из неопределенного куска возникает прекраснейшее творение. У каждого ювелира свои секреты, и каждый новый ограненный бриллиант блестит по-своему и по-своему красив.

Поначалу мастер откалывает грубую породу, очищая драгоценную сердцевину. А вот когда вещество уже очищено, начинается самое сложное. Нужно сделать так, чтобы форма была безукоризненной. Все, что мешает этой форме, откалывается тончайшим буром и в виде пыли осыпается на рабочий стол. И нет такого алмаза, после огранки которого не осталось бы этой пыли. Вот только самое главное, чтобы не обратилось в нее больше драгоценной породы, чем нужно, и это в работе ювелира – самое сложное.

В любом случае, если есть пыль, то есть и бриллиант, от которого ее откололи. И наоборот – если есть бриллиант, то не бывает такого, чтобы когда-нибудь с него не сдували мелкую, невзрачную, но по-прежнему бесценную пыль.

***

Собаку с энтеритом удалось вылечить. И вон те люди с аллергией у котенка тоже вроде бы остались довольны лечением. И тем не менее, Ира готова была выть волком. У нее болела голова от постоянного недосыпа и стресса, руки тряслись от того же, а сама она, казалось, тонет в огромном темном омуте своего незнания. Всего недели четыре с небольшим назад она стала ветврачом, а ее уже нагружали по полной. Директор клиники и по совместительству ее главный врач Сергей Николаевич решил, что с него хватит работы без выходных, повысил ее, на тот момент фельдшера, до врача и сказал, что с понедельника по пятницу включительно и видеть не хочет всех этих пушистых тварей рядом с собой. Впрочем, ему все равно приходилось регулярно выслушивать, кто как поносит и чем блюет и, выдохнув для успокоения, рассказывать своей паникующей подчиненной, что нужно назначить в каждом таком случае.

Паникующая подчиненная же по сто раз на дню молилась небу, чтобы к ней больше записывались на стерилизации или кастрации, или на какую другую хирургию. По барабану, кто именно, кошки или собаки, главное, чтобы нужно было резать, перевязывать или шить – этому она, слава богу, научилась еще тогда, когда ассистировала Сергею Николаевичу на операциях. Тем более, было очень неловко выписывать лечение для тех, кто уже на протяжении двух лет привык видеть ее за спиной главврача и никак в принадлежащем ему кресле за приемным столом.

Сейчас же, получив больше свободного времени, Сергей Николаевич имел возможность расширять свой крошечный подвальчик из двух с половиной отремонтированных комнат, чтобы наконец завести собственный рентген и УЗИ. Пока же приходилось сотрудничать с другой клиникой, а это было не очень хорошо – примерно половина из тех, кто уходил туда на исследование, там же и оставались. Директор возлагал на Иру большие надежды, ожидая, что она научится хорошо хотя бы чему-то одному из этих двух видов диагностики и хоть немного повысит рейтинг клиники. Девчонка-то она была, вроде бы, талантливая, да и учиться хотела. Сергей Николаевич регулярно напоминал ей об этом, даже разрешил взять купленную им литературу по ультразвуковой и рентген-диагностике в качестве домашнего чтива. Он, разумеется, понимал, что сейчас голова у нее занята совершенно другим, и ничему из данных материалов в ней пока не было места, но все равно торопил ее с изучением методов визуальной диагностики. Ира, кивая головой на автомате, смотрела на него уставшими опухшими глазами и соглашалась со всем, что он скажет. На большее она пока была не способна.

Зазвенел телефон. Ира подняла трубку, искренне надеясь, что это кто-то запишется на стерилизацию. Но нет – спросили, сколько стоит прием. Обреченно выдохнув сумму, она встала с приемного кресла, положила трубку и направилась в операционную, где стоял шкаф с различными сыпучими продуктами и холодильник – выпить чаю с горя. Через полчаса она впервые увидела Степу.

Степе, серому котенку "дворянской" породы, было пять месяцев, весил он половину килограмма, хрипло дышал и почти беззвучно мяукал. Первым, что сказали хозяева, появившись с порога, была фраза "Ой, а мужчины-врача нету сегодня, да?", и это сразу опустило настроение почти под ноль. Пришлось объяснять, что его смены теперь в субботу и воскресенье, а все остальное время на приеме царствовала она. Протянув задумчивое "Ааа", женщина, принесшая котенка, помолчала немного, после чего все-таки соизволила рассказать дожидающейся ответа Ире, что же все-таки случилось (наверное, думала, доживет ли котенок до выходных, с досадой решила девушка). Новоиспеченная горе-врач подумала, что надо бы взять кровь на анализ и уколоть какой-нибудь спазмолитик, но, как всегда, ощутила острую нужду проконсультироваться с начальником. Вообще-то она уже с неделю пыталась перебарывать в себе это желание, но иногда (особенно часто под вечер, когда думать уже не хотелось, или в таких случаях, когда шли к Сергею Николаевичу, а попадали к ней) подобные попытки заканчивались неудачей. Например, сейчас.

Попросив хозяев подождать немного, пока она сходит за материалами для анализов (что было только для отвода глаз), она судорожно натыкала в телефоне номер главврача.

– Да, Ир? – раздался после нескольких гудков усталый голос Сергея Николаевича. Сегодня это был уже третий звонок.

– Сергей Ни-николаич... у меня котенок здесь на приеме, он плохо дышит, недовес и голоса почти нет. Чего делать ему? Я анализ крови возьму и папаверин у-у-уколю?

– Нахрена тебе там папаверин? Бери анализ крови, смотри эозинофилы. Они его от гельминтов обработали?

– Эээ... не спросила.

– А почему не спросила? Спрашивай. Смотри эозинофилы.

– А па... папаверин?..

– Да забудь ты про папаверин! Не поможет он тебе. Антибиотик сделай, амоксоил вон какой-нибудь. Он хорошо при бронхитах помогает.

– Поняла. До свидания.

Как оказалось, котенок обработан от паразитов не был.

– А стул какой? – уточнила Ира, подписывая шприц с только что взятой кровью. Осталось только уколоть амоксоил. – Понос был?

– Нет, не было, – судя по тону, у хозяйки кончалось терпение. – Если бы у него были глисты, я бы заметила, наверное?

– Не... необязательно, – ветврач покачала головой. – Иногда даже очень опытные специалисты не могут сказать сразу, есть глисты или нет. Эм, ну... нужно для верности глистогонить раз в квартал. Тем более если вы его нашли на улице, так ведь? Вот. Надо было сразу обработать, а то... неизвестно, может у него и есть... ну, глисты.

– Ладно.

Слыша, как ей отвечают, а также глядя на выражение лица, с которым ей отвечают, Ира, немного приуныв, поняла, что впечатления не произвела. Особенно это стало очевидно после вопроса "А Сергей будет в субботу, да?". С грустным вздохом ответив "Да", Ира сделала пометки в амбулаторном журнале, выдала письменные рекомендации и отпустила котенка.

До самого конца смены с периодическими перерывами на прием пациентов Ира предавалась своему любимому в последние несколько недель занятию – размышлениям на тему "Ну почему все клиенты такие недоброжелательные". Раньше, видя среди персонала какого-нибудь заведения молодого парня или девушку с бейджем "Стажер", она неодобрительно хмурилась и старалась не попадаться таким. Теперь же, терпеливо доверяя им свои документы или продукты, купленные в супермаркете, она старалась поймать их взгляд и сочувственно улыбнуться – как она их понимала. К сожалению, у большинства людей не хватало сострадания (или мозгов), чтобы понять, что без практики, без клиентов эти молодые специалисты так и останутся молодыми специалистами. Ира не считала себя тупой, как пробка, потому что это было не так. У нее за плечами была неплохая теоретическая подготовка и превосходная практическая. Она оперировала ненамного хуже своего начальника и шила, как машинка "Зингер". Неужели все это было настолько неочевидно на фоне ее двадцатитрехлетия, что клиенты, не стесняясь, спрашивали, когда будет другой врач на смене?

"Имя. Любому специалисту нужно зарабатывать имя."

Так говорила ее мама, а папа соглашался с мнением жены.

"Клиенты идут не в клинику, а к врачу."

Так говорил кто-то в соцсети "ВКонтакте". Ира точно не помнила, кто именно, но фраза врезалась ей в память, потому что была удивительно точна. Тем более что сама она наблюдалась только у одного стоматолога, который уже несколько раз менял место работы, вплоть до абсурда, когда ей нужно было ездить к нему на другой конец города. Люди не любят рисковать, тем более, когда дело касается домашних животных. Если, конечно, владельцы адекватны.

Но что ее больше всего поражало, так это то, что даже клиенты, привыкшие к тому, что она выполняет все процедуры по указанию Сергея Николаевича, додумывались спросить перед инъекцией или взятием крови: "А вы точно это умеете?". Нет, блин, разучилась с тех пор, как повысили. И названия препаратов с этих же пор непременно начала путать. Да и вообще отупела, как дуб. "А вы точно уверены, что нужно это лекарство?". Нет, ни разу, и поэтому я назначаю вам именно его. Нет, я совсем не знаю, что у него есть побочные эффекты и, конечно же, не собираюсь вам про них рассказывать. Ни в коем случае! Нет, конечно же, я не заинтересована в том, чтобы ваша собачка (кошечка) выздоровела, вы что! Мне же ее только в могилу загнать хочется! Тьфу, аж выбешивало.

В такие моменты, когда социофобия начинала зашкаливать, Ира наливала себе мятного чая, открывала ноутбук, включала игру "Plague Inc. Evolved" и убивала время тем, что вырезала человечество. В зависимости от настроения инструментом возмездия становился или грибок, или вирус, или паразит. Назвав инфекцию своим собственным именем (это ее успокаивало), она методично развивала новые симптомы, чтобы добиться более быстрого или, напротив, более медленного, но коварного течения болезни. После сеанса такой игротерапии она расслаблялась, вешала на лицо дежурную улыбку и готова была работать дальше.

Так проходила смена за сменой. Рутина длительностью в десять часов, а после – вялые попытки заиметь личную жизнь. Как правило, заканчивались они возвращением домой в десять и бдением над очередным практическим руководством, потому что непременно возникали вопросы, как лечить то или иное животное. Все-таки обращаться по каждой мелочи к Сергею Николаевичу было уже стыдно.

Когда через четыре дня у Степы не появилось никаких улучшений, девушка боялась смотреть на лица хозяев, которым уже не требовалось озвучивать вопрос, где Сергей, чтобы Ира услышала его. Как назло, начальник не отвечал на ее звонки – видимо, решил, что пора с этим завязывать. Курс антибиотиков подходил к концу, котенок уже должен был раздышаться, но...

"Что же делать? Блин, Сергей Николаевич, как же вы невовремя... ну возьмите трубку, ну пожалуйста!.."

Но трубку никто не брал. Отчаявшись, Ира решила на свой страх и риск поверить своей интуиции. Налицо в крови была эозинофилия, почему тогда на глистогонное не было реакции? Единственное, что пришло в голову Иры, была аллергическая реакция, только не местная, а системная, и на что – непонятно. Она знала только один способ быстро и эффективно снять аллергическую реакцию, и имя этому способу было – дексаметазон.

"Чем черт не шутит."

– Я сде... эээ... сделаю вам еще один укол сейчас, – пробормотала Ира. – Это эффективный препарат. Должен помочь.

– Что за препарат?

На секунду внутри разыгралась паника, которую Ира с огромным трудом сумела обуздать. Вот только колошмата ее здесь не хватало. Совсем опустится в глазах хозяев, да и клинику заодно опустит. Позорище.

– Спаз... с-с-спазмолитик, – выговорила она. – Будет легче дышать.

Этим вечером Ира, вернувшись домой, готова была убиться головой об стенку. То же самое продолжалось и утром следующего дня; выходной начался как никогда лучше – сна ни в одном глазу не осталось в половину шестого утра. По будням бы так. Ну, зато целых полтора часа на размышления о бренности и бесполезности своего бытия в клинике.

"Господи, на кого ж я такая тупая-то, а?"

Однако ровно в полдень ее ждала неожиданная новость. Поначалу, услышав из динамика телефона мелодию звонка начальника, Ира хотела забиться в угол и умереть, но все-таки пересилила себя и взяла трубку.

– Да, Сергей Николаич?

– Ты Макеевой что колола вчера? – без предисловия начал начальник. Перед глазами девушки всплыло серое костлявое тельце с редкой шерстью. Ира почувствовала, как ее тело медленно коченеет.

– Декс... дексаметазон. Полкуба.

Томительное пятисекундное молчание.

– Поздравляю. Ты вылечила котенка!

Сердце упало куда-то в пятки, а к горлу подкатила тошнота. Вот его саркастичные иносказательные шуточки сейчас были вообще не к месту! Ей стало очень противно, а еще Ира разозлилась.

– Ни капли не смешно, Сергей Николаевич.

– Нет, я серьезно! – поспешно ответил, перебивая подчиненную, главврач. – Ему намного лучше. Они сейчас пришли ко мне, очень довольны. Видимо, у них врожденное что-то с бронхами, раз на гормон полегчало. Я назначу им преднизолон курсом, поколешь. Они будут ходить на уколы. Ладно, пошел я к ним. Пока.

– Ага, до свидания...

Первые несколько секунд после отключения она соображала, что произошло, а потом запрыгала на месте, радуясь новости. Вот это да! Не подвела интуиция, во как! Неужели она наконец-то становится врачом? Ох, как здорово! Просто лучшее начало дня!

– Ура! Ура, ура, ура, ура!!!

– Ир, ты там что, замуж выходишь? – послышался папин крик из кухни. Девушка, оставив книгу, которую читала, на кровати, со счастливой улыбкой вынеслась к родителям.

– Мам, пап, я котенку помогла! Он на поправку пошел!

– Молодец, – улыбнулась мама. – Ты там когда соберешься? В город ехать пора.

– Да я хоть сейчас, – Ира пожала плечами. – Глаза нарисую только.

– Иди рисуй.

Если Сергей Николаевич не позвонит и не испортит его никакой плохой новостью, настроение будет отличным весь день. В самый раз! Если еще она уговорит родителей сходить в клуб или бар... может, подцепить удастся кого-нибудь. А то папа с мамой уже задолбали разговорами про свадьбу, которой не планируется, по крайней мере, в ближайший год.

Полгода

– Кто-то идет.

Ира подняла голову от амбулаторного журнала, чтобы посмотреть на подошедшего клиента. Теперь в ее подчинении была девочка-фельдшер Карина, с появлением которой жить стало намного легче. По крайней мере не нужно было отвлекаться на подстричь когти или сделать уколы, а вместо этого заниматься саморазвитием без отвлечения. Ну, кроме первичных приемов, конечно. Она нашла взглядом пациента, и ее лицо озарилось улыбкой: на очередной осмотр пришла Макеева со Степой.

– О, здравствуйте. Проходите. Как чу... ммм... чувствует он себя?

– Да вроде бы ничего... Ирочка, – женщина опустила серого кота на стол. – Мы вот думаем. У нас уже два курса преднизолона прошло. Ему легчает недели на три-четыре. Не всю же жизнь на гормонах сидеть?

– Согласна. Вообще-то, я тут... ммм... вспоминала о вас недавно. Хочу направить вас на УЗИ и рентген. Я и Сергей Николаич подозреваем, что у вас какая-то врожденная патология. Я напишу вам на... ммм... направление, сделаете то, что нужно, и возвращайтесь ко мне. Будем думать, что со Степаном такое.

– А что с ним? – поинтересовалась Карина, когда дверь захлопнулась.

– Аа... со Степой? – рассеянно пробормотала Ира, вновь отвлекаясь от журнала. – Не знаю. Чихает, дышит плохо. Легчает на гормонах. Вот ща... сейчас вернутся с УЗИ, тогда и увидим, что с ним такое случилось.

Тем временем дверь хлопнула снова, и виду показался другой посетитель с щенком на руках. На лицо Иры вновь наползла дежурная улыбка.

– Здравствуйте, проходите. Как чувствует он себя?

– Все в той же поре, – вздохнул хозяин. – Долго нам еще?

– Если не легчает, то е... еще дня четыре, я думаю, – Ира кивнула Карине на препараты. – Натрия хлорид ставь капать, восемьдесят миллилитров будет достаточно. Глюкозу... он ест у вас? – она повернулась к владельцу и, получив отрицательный ответ, вернула взгляд к фельдшеру. – Глюкозы тридцать миллилитров. Метрогила десятку. Аскорбинку добавь.

– Хорошо, – Карина кивнула в ответ и бодро забегала, подключая систему к внутривенному катетеру-вазофиксу в лапе щенка. Ира, записывая попутно в журнал показания, опять обратилась к владельцу.

– А кушать ему предлагали?

– Да. Ничего не хочет. Ни мясо, ни косточку.

– Косточку ему не... нежелательно бы сейчас, – врач не отвлекалась от писанины. – Может быть только хуже. У него перистальтика кишечника у-у-усилена от поноса, попротыкает себе кишки костями.

– Ну он их так любит, – хозяин пожал плечами. – Мы думали, пусть хоть лизнет.

Ира ничего не ответила. Владелец так убежден в этом, тут уж бесполезно что-то объяснять. Вот проткнется кишечник – тогда и задумаются.

Она смотрела периодически на то, как бегает Карина, и с легкой улыбкой отворачивалась к документам. Она видела себя месяцев восемь назад, когда еще не думала даже о том, что через семь-восемь недель встанет на прием. Теперь даже та Ира пятимесячной давности, которая сидела и заикалась, не зная, что сказать и назначить в таких банальных случаях, казалась кем-то совершенно отличным от ветврача, принимающего сейчас с понедельника по пятницу. Правда, она все еще оставалась заикой, когда разговаривала с клиентами, но по научению Сергея Николаевича пыталась избавиться от этой ужасной привычки.

Капельница закончилась, Ира выдала рекомендации по дальнейшему лечению хозяину щенка, отпустила их и погрузилась в раздумье. Когда Макеева вернется с УЗИ и рентгенологического исследования, все станет ясно. Ветврач уже предполагала определенную картину, исходя из лечения, которое помогло.

"Стеноз трахеи перед бифуркацией? Или затененное бронхиальное дерево? Скорее второе. А может, и то, и другое. Сейчас глянем."

Дверь хлопнула, и в кабинете показалась Макеева с довольно растерянным и даже обреченным видом. Ира помрачнела тоже.

– Что, неужели настолько все плохо?

– Они предлагали нам усыпить его, – чуть не плача, ответила женщина. – Посмотрите, пожалуйста, Ирочка... неужели нет никакого шанса?

Врач приняла снимки и протокол. УЗИ показало, что никаких критических изменений нет, а вот рентген... рентген и вправду был ужасный для котенка такого возраста. Совершенно очевидно становилось, что дело тут не в бронхите и не в глистной инвазии, как предполагалось изначально. Бронхи Степы были настолько плотными, что легкие, обычно отображающиеся на рентгене треугольными незатемненными пятнами, выглядели подобно разветвленному серебристому дереву с редкой темной кроной. И да – стеноз трахеи. Прямо перед бифуркацией.

– Не слишком хорошо, конечно, но я бы не сказала, что усыпление – это е... единственный выход, – возразила Ира, одновременно поражаясь пессимизму уже, в принципе, проверенного врача-узиолога. – Конечно, навряд ли он... ммм... протянет хоть сколько-нибудь без преднизолона, но тем не менее, стоит попробовать пожить немного. Если, конечно, вы этого хотите.

– Мы не будем его усыплять! – в голосе Макеевой нетрудно было угадать почти не способную укрыться истерику. Ира кивнула.

– Хорошо. Тогда сейчас я напишу вам схему приема таблеток преднизолона. Раз в полгода необходимо будет приходить и проверяться. Ли... либо при любом ухудшении состояния.

– Откуда же это у него?

Ира сложила руки у подбородка.

– Я предполагаю, что это врожденные пороки развития. К сожалению, мы не можем сделать что-то, кроме предположения. Надо было вас сразу направить на исследования. Вы уж простите меня, я тогда была еще очень неопытна.

– Но, тем не менее, именно ваше назначение нам помогло, – неожиданно возразила женщина, поглаживая Степу. – А неопытными все когда-то были. Даже Сергей.

– Если бы вы знали, как мне несколько месяцев назад не хватало такого мнения, – хмыкнула ветврач. – Впрочем, в моем спонтанном повышении тоже есть плюс – я очень быстро всему научилась. Анализировать и назначать, имеется в виду. Мне бы тогда мои сегодняшние знания.

– Ну узнали бы мы тогда, что у него такая патология. Мы все равно бы не стали его усыплять, – Макеева положила кота на стол. – Так что, если подумать, ничего бы не изменилось.

– Ну, честно сказать, будь я на вашем месте, я бы не слишком хотела, чтобы меня принимал врач с опытом в несколько недель, – Ира, улыбнувшись до ушей, достала шприц и гепарин. – Я вполне понимаю это желание.

– Иногда у опытных врачей нету кое-чего, что еще есть у молодых, – женщина понизила голос. Ира поморщилась.

– Что вы имеете в виду?

– Сочувствие, – пояснила та. – Я только пару недель назад это поняла. Думала о том, что бы сказал Сергей, увидь он Степушку. Наверное, то же, что и рентгенолог нам сегодня после исследования. А вы, молодежь... вы не такие. У вас есть огонь в глазах. Вы стремитесь стать врачами, а не бизнесменами. Вот чем вы лучше.

Ира, набирая кровь в шприц, едва ли не забывала удерживать челюсть в своем обычном положении. Интересно, почему она тогда так не говорила? Только хмурилась и спрашивала, когда Сергей принимает да когда Сергей принимает. А теперь, значит, вот какая песня?

– Спасибо вам за эти слова. Я надеюсь, что останусь навсегда такой, какой вы меня запомнили. Но только не в знаниях, нет. Останавливаться на достигнутом я не собираюсь.

– Главное, чтобы знания и логика не замещали то, что вот тут, – Макеева, дождавшись, пока Ира вытащит шприц и остановит кровь на лапе, указала ей на точку посередине груди и улыбнулась. – Анализы завтра после трех?

– Да... да, как обычно, – растерянно ответила врач, протягивая неподписанный шприц Карине. – Я вам позвоню, как сделаем.

Обменявшись благодарностями и прощаниями с девушкой, Макеева уложила Степу за пазуху и ушла. Ира же сложила руки замком около подбородка и глубоко задумалась. Карина, протирая стол, периодически искоса поглядывала на нее, но спросить не решалась. Наконец, не выдержав пяти минут гробового молчания, фельдшер подошла и рывком села напротив ее.

– Ир. Про что они?

– А? – девушка вышла из транса. – А... да я только начинала практиковать, как ветврач, когда они пришли. Тогда они были другого мнения. Интересненько.

– Знаешь, а в чем-то она права, – Карина быстро-быстро закивала. – Почему-то со временем врачи черствеют. Что обычные, что ветеринарные...

– Знаешь, почему? – тон Иры был не то раздраженным, не то, напротив, каким-то весело-безумным. – Мы каждый день видим животных. Мы видим, как они болеют, страдают, умирают. Каждый день. Видим, как они заболевают от небрежности хозяев, от чрезмерной заботливости хозяев, которые считают, что их кошечка или собачка слишком худенькие, даже когда они напоминают бочонок с лапками... если всех принимать с сочувствием, если за любого питомца переживать, как за собственного, мы просто умрем от передозировки негативных эмоций. Вот эта собачка, скулящая оттого, что хозяйка накормила ее салом из желания побаловать и оттого, что ее поджелудка охреневает от такого количества жира, или вот эта кошечка, срущая раз в неделю камнями потому, что ее владелец считает, что сухой корм вреден, а каши из круп хищникам не нужны. Или вот это странное скелетоподобное существо, когда-то бывшее кошкой, орущее в бесконечной охоте через каждую неделю только потому, что хозяйка считает, что стерилизация – это лишение радости от половой жизни. Знаешь, как много таких? Они не первые и не последние, их сотни, тысячи. И что, всем переживать? Загнуться можно.

– И тем не менее, Макеевой ты сопереживаешь, – заметила Карина. Ира хмыкнула.

– Макеева – особый клиент. Это мой первый собственный успех. Так что ей посочувствовать можно.

– Ну, как знаешь.

Стук двери. В прием прошел мужчина с утробно мяукающей сумкой-переноской. Ира пересеклась взглядом с фельдшером, произнося немое "Вот, гляди-ка".

– Здравствуйте. Что случилось?

– Да вот уже пятый день не ест, грустная стала какая-то... и вот, посмотрите, – он поставил переноску на стол и вытряхнул оттуда довольно потрепанного вида кошку с огромным животом. – Она что, такая жирная у нас, что ли?

– Нет, на жир не похоже, – ответила Ира. – Стерилизованная?

– Неа, – хозяин пододвинул животное к ветврачу. Та начала ощупывать ее наполненные бока. – Мы решили не мучить ее. Это ж резать нужно. Мы этот... контр-секс даем. Она могла так от него потолстеть? А, и еще. Она у нас как-то странно мочиться стала. С кровью какой-то и мутно.

"Так, а это уже интересно."

Ира повернула кошку к себе задом, чтобы осмотреть петлю, и увидела то, что и ожидала – стекающие капельками бело-красные выделения. Врач чуть помассировала кошачьи бока, и через несколько секунд на стол стекла тоненькая струйка дурно пахнущего жидкого гноя.

– У кошки пиометра, – сообщила она хозяину. Тот поморщился.

– Эт че такое?

– Гнойное воспаление матки. Возраст какой?

– Ой... не знаю. Лет двенадцать, наверное. Сейчас... пятый, шестой... да, двенадцать.

– Пиометра очень часто возникает... ммм... когда кошка перегуливает впустую, в смысле без окота... беременности, – пояснила она, видя, как мужчина думает переспросить. – Сначала матка воспаляется без гноя, а потом присоединяется инфекция, и получается пиометра.

– И что нам делать?

Ира улыбнулась.

– Стерилизовать.

– Двенадцатилетнюю? – хозяин сказал это так громко, что в витринах, казалось, затряслись стекла. – Это ж поздно!

– Поздно, – кивнула ветврач. – Поэтому и рекомендуют стерилизовать в восемь-десять месяцев, чтобы потом не... не было такого риска от наркоза.

– Она же может не проснуться!

– Может. Но эта патология лечится только хирургически.

Мужчина немного помолчал.

– А если не резать? – выдал он наконец.

– Если не резать, то матка может лопнуть. А это... ну, сами понимаете...

Хозяин перевел взгляд на кошку, словно оценивая, стоит она того или нет. Наконец, потратив на раздумья несколько минут (Ира молчала, не мешая ему размышлять), он осведомился о стоимости лечения. Разложив и объяснив ему все, Ира записала операцию на следующий день. Когда мужчина ушел, она повернулась к Карине.

– Вот, пожалуйста.

– Люди иногда бывают... немного глупыми, – заключила та. Ира помотала головой.

– Нет. Это не люди глупые. Это те курицы, которые навыдумывают невесть чего, а потом с умным видом выкладывают на форумах – глупые. Это долбанные рекламщики гормональных контрацептивов для котов и кошек – сволочи. А люди слушают, позволяют вешать себе лапшу на уши, а потом происходит такое. Вместо того, чтобы сидеть на бестолковых интернетах, на этих информационных помойках, лучше бы потратили эти три часа и сходили в клинику, нормально проконсультировались с нормальными специалистами, у которых есть образование и диплом. Но ведь дома посидеть и полазить в компе проще, ведь так?

– Конечно, – подтвердила фельдшер. Ира ушла ставить чайник.

"А люди с удовольствием предоставляют свои уши для лапши. Вот были бы все такими же, как Макеева, и животных бы столько не болело."

Щелк – электрический чайник вскипел. Вздохнув, сотрудники сели за стол, вдыхая ненатурально яркий аромат пакетированного чая. Третий человек за пять часов рабочего времени. Наверное, день будет не слишком удачным...

Полтора года

– Сука! Сука, сука, сука!!!

– Что, лекарство создали? – Карина, попивая кофе, хмыкнула, глядя на Ирину, сидящую за своим ноутбуком.

– Нет! Самоликвидация носителей ввиду чрезмерной летальности! Сраная Гренландия, чтоб ты под воду ушла! – распалялась врач, упулившись в экран. – Как же я ненавижу Гренландию!

– А зря. Между прочим, там красиво.

– Ага, и только морской порт, в который корабли только из России плавают, – от злости Ирина закрыла игру, взяла свою кружку и попыталась сделать глоток. Безуспешно, правда: чай в ней кончился десять минут назад. Рыкнув, она встала и направилась к чайнику. – Как же трудно ее заразить.

– А вот думать надо. Нахрена ты симптомы развиваешь? Надо пути заражения качать.

– Да никто не собирался развивать симптомы! Это же долбанное биооружие, у него летальность сама по себе растет, хоть ты переисследуй пути передачи. Мне еще нано-оружие бы пройти на кошмарной, и будет достижение. А тут... блин, я же всегда на биооружии столько значков зарабатывала! А это уже в пятый раз не выходит!

– Да, кошмарный уровень прямо в разы труднее обычного сложного. Постарались ребятки. Хотя бактерию с вирусом я как-то быстро прошла. А нано-оружие и на среднем нужно постараться выиграть.

– Вот то-то же. У меня сложный чисто случайно, наверное, пройти получилось.

– Так, кто-то идет.

Дверь хлопнула, раздалось шарканье о коврик-дезбарьер на входе, а следом в приемную заглянула пожилая женщина с переноской и радостно улыбнулась.

– О! Ирина, Вы сегодня принимаете? Как хорошо! Мы все с тем же к Вам. Не писаем.

– Здравствуйте, здравствуйте, – улыбнулась врач в ответ. – Проходите. Ну что? Папаверин или катетер без лишних заморочек?

– Ой, даже не знаю. Камни замучили. Давайте сразу поставим, а то что ж он, бедный, будет с полным пузырем ходить, не дай бог лопнет. Опять цистон нам пить, что ли?

– Да, все то же самое, и "Здоровые почки" присоединяйте. Карин, неси катетер.

С этой женщиной Ирина познакомилась девять месяцев назад, когда кот Семен, не слишком успешно процистотомированный Сергеем Николаевичем, едва не окочурился на третий день после операции от перитонита: выйдя из наркоза, он ночью со знанием дела разлизал себе швы на коже и даже успел немного распороть брюшной. Как раз смены Николаича закончились, и паникующая хозяйка, примчавшись в клинику, попала на Ирину. Девушка не подкачала: перешила швы, сняла отек, и на пятый день капельниц чрезмерно чистоплотный Семен наконец нашел в себе желания самостоятельно поесть. Правда, цистотомия не решила проблемы мочекаменной болезни, и через три месяца женщина пришла вновь. Две недели лечения облегчили страдания кота на целых полгода. И вот теперь опять та же песня.