Текст книги "Длиннее века, короче дня"

Автор книги: Евгения Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 18

Людмила лежала на покрывале, которое она давно не снимала с кровати. Она и не раздевалась на ночь. Она не знала, ночь за окном или день. Не потому, что темные плотные шторы были постоянно сдвинуты. А потому, что глаза ничего не видели, виски ломило от напряжения, в голове был туман, который она хотела подольше задержать, только бы не думать, не вспоминать, не жалеть его, не винить себя… Нет, не так: не жалеть себя и не задыхаться от ненависти к нему. Оказывается, он ее не любил вовсе, а так, по-скотски, сохранял их союз. Оказывается, он любил другую – нежно и преданно, настолько преданно, что только и мечтал, как бы предать ее, Людмилу. Оказывается, он ей изменял. Оказывается, она его, возможно, убила… Кстати, что же Маша там выяснила, что решила. Может, на нее, Людмилу, уже дело завели… Она, наверное, захочет ей отомстить, подруга Маша. У нее же в голове одно римское право: Алексей умер, жена – убийца, она сама – его последняя и настоящая любовь. От нее он ушел прямо в могилу. Она хочет разбираться… Если решит, что так надо, переступит и через Людмилу, и через ребенка… Люда вспомнила Машин прямой и светлый взгляд и подумала, что в ней есть что-то маниакальное. Люда всего лишь хотела, чтобы ей немного легче жилось. Такая ерунда: тысячи женщин ходят к гадалкам за отворотом. И только у нее от этого отворота умер молодой и здоровый муж? Ее, честную и верную жену, вина облепила, как болотная тина, ей уже дышать нечем. А они льют праведные слезы – любовница Маша, эта молоденькая шлюшка с его работы…

– Люда, – приоткрыла дверь мама. – Тебя к телефону. Поговори.

– Я же просила: отвечай всем, что я сплю.

– Это Маша звонит. Что-то важное хочет сообщить.

– Господи, для меня самое важное, чтобы она оставила нас в покое… Давай трубку. Я слушаю.

– Здравствуй, Люда. Извини, что беспокою. Просто ты должна знать. В общем, эта гадость, которую ты подливала Леше, не могла вызвать его смерть. Это просто помои из просроченных лекарств и моющих средств. Для здоровья не полезно, но… Леша умер не из-за отвара.

– Какую ерунду ты говоришь. Нина Арсеньевна готовит отвары из специальных трав. Может, у них бывают противопоказания, не знаю…

– Мошенница она чистой воды. Не готовит она отвары, пойми ты, наконец. А продает за десять тысяч очень грязную воду. Это не мои домыслы. Это серьезный эксперт сказал.

– Ты… рассказала ему все?

– Все частным образом. Ты плохо понимаешь, о чем я. Люда, ты не виновата. По большому счету.

– Я понимаю. Я как раз думала сейчас: а как ты поступишь, если решишь, что я виновата?

– Да никак. Успокойся. Мне нужно было это проверить. Я еще одну новость должна тебе сообщить… Помнишь Катю с Лешиной работы? Ее убили.

– Да? Кто?

– Ну, кто же это знает. Идет расследование.

– Ты случайно не думаешь, что это я?

– Люда, я вообще-то в своем уме. Просто у следствия есть среди прочих версия ревности или мести. Они знают, что мы с ней встречались.

– Ты рассказала?

– Нет. Катя. В Интернете. Я предупреждаю, что тебя могут вызвать к следователю, как и меня. Пока. Чувствую, тебе тяжело со мной говорить.

Людмила положила трубку на тумбочку. Попробовала глубоко вдохнуть, но грудь как будто сковало цепью. Она резко поднялась: нужно раздвинуть шторы, открыть окно, у нее сердце трепещет из-за того, что здесь такая духота. Но в глазах совсем потемнело, и она упала. Мама Ирина Ивановна прибежала на звук, захлопотала над ней, брызнула в лицо водой, принесла ватку с нашатырным спиртом.

– Людочка, давай я вызову «Скорую»?

– Ни за что, – покачала головой Людмила, она с помощью матери вернулась на кровать. – Мама, ты же слышала, что душа человека после смерти сорок дней находится там, где он жил?

– Да, конечно.

– Алексей хочет, чтобы я умерла. Он мне мстит.

– Девочка моя, ты просто заболела. Что ты говоришь? У тебя депрессия, ты ничего не хочешь делать, чтобы помочь себе. Ну, подумай об Анечке, прошу тебя. Давай я тебе чаю принесу? Может, что-нибудь поешь?

– Принеси чай. Есть не хочу.

Ирина Ивановна кипятила на кухне воду, когда в дверь позвонили. Она открыла. На пороге стоял незнакомый молодой человек.

– Добрый день. Меня зовут Сергей Кольцов. Извините, что без звонка, просто мимо проезжал. Я могу поговорить с Людмилой Колесниковой?

– Нет… Она болеет. А вы, собственно, кто?

– Я – частный детектив. А вы ее мать, да? Понимаете, – Сергей заглянул в глаза Ирине Ивановне искренне и доверительно, – ей лучше со мной поговорить до того, как ее вызовет следователь свидетелем по делу об убийстве.

Глава 19

Маша читала лекцию, стараясь не отвлекаться на слушателя в первом ряду, который сидел, картинно и демонстративно развалившись, и не сводил с нее наглых темных глаз. В другое время и в другом настроении она бы мило и беззлобно пошутила, повеселила бы всех, а этого наглого выставила бы дураком – самую чуточку, чтобы почувствовал это только он один. Но сейчас не стоит и пытаться: получится грубо. Она выдаст свое раздражение. Она сказала, о чем пойдет речь в следующий раз, положила конспект в сумку и направилась к двери. Он догнал ее в коридоре, этот темноглазый.

– Извините, Мария Анатольевна, можно вопрос?

– Слушаю вас.

– Мы не могли бы договориться об индивидуальных занятиях? За вознаграждение, разумеется. Есть вопросы, в которых мне сложно разобраться самому. К тому же я не могу выбрать тему для диссертации.

– Какие, например, вопросы вам непонятны, Хайбулин?

– Так с ходу не вспомню… Я в принципе хотел договориться.

– Понимаете, в чем дело. Если я недостаточно ясно, по вашему мнению, подаю материал, вам имеет смысл поискать другого преподавателя для индивидуальных занятий. В процессе которых вы и выберете тему для диссертации.

– Да нет. Вы неправильно меня поняли. Вы нормально преподаете, но я хочу лучше разобраться. За вознаграждение. Меня, кстати, Семеном зовут.

– Очень приятно, Семен… К сожалению, у меня нет времени для подработки гувернанткой. Я вообще полагала, что слушатели нашей академии уже достаточно подготовлены для самостоятельного восприятия материала. Вы без пяти минут дипломированные юристы. До свидания, мне пора. – Маша быстро пошла к выходу, но он догнал ее, придержал за локоть.

– Одну минуточку, Мария. Лекция закончилась вообще-то. Мы не могли бы нормально пообщаться, поговорить? Ну, как мужчина с женщиной.

– Нет, Семен. Прошу прощения, не вижу женщины в нашей компании. Я – преподаватель на окладе. Дайте пройти, пожалуйста. Я тороплюсь.

Она отдернула руку, не сдержав брезгливой гримасы. Ей было стыдно, неприятно, но исправлять ситуацию Маша не стала. Перебьется. Она почти пробежала к стоянке, села в машину и поняла, что не хочет ехать домой. Опять ходить по периметру квартиры, пытаясь разобраться в том, в чем разобраться невозможно. Она постоянно думает о том, связана ли гибель Кати с той нелепой историей, выложенной в Интернете. Преступник как будто на самом деле хотел, чтобы ее смерть выглядела как месть. Маша поручила Сергею Кольцову поиск настоящего убийцы. Почему? Не потому ли, что сама боится, что Людмила совершила страшную ошибку? Вдруг она кого-то наняла, чтобы Катю испугали, что ли, наказали, а получилось… Как с гадалкой. Искала колдунью, нашла мошенницу. Или искала хулигана, нашла убийцу… Людмила сейчас не похожа на нормального человека. Или она, Маша, сходит с ума…

Она медленно ехала по Москве, не зная цели и маршрута. Вдруг увидела растяжку. Сейчас же открылась Московская международная книжная ярмарка. Она никогда ее не пропускала… С трудом припарковалась у ВДНХ, пошла по дорожке к семьдесят пятому павильону, купила билет, вошла. Как здесь здорово. Книги вокруг. Всякие – любые, их можно накупить целый мешок, закрыться с ними дома и существовать сразу в разных жизнях и быть не собой, а кем угодно, и дышать легко, и сны видеть яркие, талантливые, чужие… Маша действительно забыла на время все свои проблемы. Просто ходила, смотрела, листала, вдыхала чудесный запах свежих страниц, кое-что покупала. Потом увидела довольно много людей, окруживших стенд, над которым было написано: «Детективный клуб». За овальным столом сидели несколько авторов-детективщиц, они отвечали на вопросы веселого молодого человека. Маша остановилась. Интересно, кто они, женщины, пишущие романы о преступлениях? Что они знают о преступниках? Легко ли им о них думать? Разговор был довольно любопытный. А одна вполне домашняя, приятная дама оказалась действующим полковником МВД. Она начала что-то рассказывать, но в это время под руку оператору телевидения нырнул шустрый старичок и пронзительно завопил: «Вам лишь бы убить кого-то. А ведь главное – расследование!» Его мягко отвели подальше, но он тут же выпрыгнул с другой стороны: «Никому не нужны ваши убийства, всем интересны расследования. Конан Дойль никого не убивал. Только расследовал». Дедулю отвлекали, уводили, Маша задумчиво смотрела на него. Сейчас какой-то вирус поражает людей. Об убийствах и расследованиях говорят и пишут, как о смене времен года. Даже городские сумасшедшие о них судачат. Как будто это не конец чьей-то жизни, как будто после чьей-то гибели можно идти своей дорогой, не отвлекаясь и не скорбя… Маша посмотрела на фамилию писательницы-полковника и быстро направилась к ближайшему киоску.

– Мне Степанову, пожалуйста. Одну книгу. Любую.

Встреча закончилась, читатели подходили к писателям за автографами. Маша подошла к Степановой.

– Меня зовут Мария. Спасибо… Извините, я хотела спросить: бывает так, что все кажется подозрительным без всяких причин, а на самом деле… Я запуталась, – Маша улыбнулась, но в глазах ее был призыв о помощи.

– У вас что-то случилось? – внимательно посмотрела писательница.

– Нет, что вы. Я просто начиталась детективов, прямо как старик, который кричал: «Вам лишь бы убить». Мне нравится то, что вы пишете.

Она быстро пошла к выходу, мчалась домой, как будто куда-то опаздывала. Влетела в подъезд, поднялась на свой этаж, стала доставать ключи, уронила книги. И вздрогнула, когда какой-то мужчина наклонился вместе с ней их поднимать.

– Ой! Виктор? Вы здесь откуда, как?

– Просто заехал на всякий случай. У вас телефон давно вне сети.

– Да? Наверное, разрядился. Что-то случилось?

– Да нет же. Я приехал узнать, все ли в порядке.

– Понятно. Я была на ярмарке. Книжки вот купила.

Маша открыла дверь, они вошли, она бессильно опустилась на скамеечку в прихожей.

– Я все время чего-то боюсь, Витя. Сама не пойму чего. Я даже частного детектива наняла.

– И я боюсь. За тебя.

Глава 20

Сергей утром позвонил Маше и минут через сорок приехал к ней домой. Прошел через просторный холл на кухню, где она приготовила кофе и достала тарелочку с нарезанным сыром.

– Надо бы вам предложить что-то более существенное. – Маша в очередной раз с надеждой открыла холодильник. – Нет, ничего больше нет. Я вчера забыла зайти в магазин.

– Ну, что вы. Я именно на такое меню и рассчитывал.

– Почему? – заинтересовалась Маша.

– Интуиция, – загадочно ответил Сергей и улыбнулся. – Ничего, все наладится, вы успокоитесь, будете печь пироги.

– Это вряд ли. Но вообще-то я умею готовить. Просто для себя одной это как-то глупо, по-моему.

– Муж не подал на развод?

– Пока нет.

– Полагаете – он созревает?

– Надеюсь.

– В этом вопросе главное – не допустить, чтобы перезрел. Я не слишком образно выражаюсь?

– Мне понятно. Но что я могу… Меня только такой вариант устраивает: чтобы все было по его инициативе и без претензий. Судиться с ним я не буду.

– Ясно. Время есть. В принципе существуют методики ускорения всех процессов.

– Например?

– Да отворот же, – азартно сказал Сергей. – Берем вот этот пузырь для мытья посуды, клей «Момент», добавляем снотворное и слабительное, приходим к нему в черных масках и просто даем понюхать… Вопрос будет решен, я вас уверяю.

– Смешно, – грустно сказала Маша. – Я даже не рассчитывала, что удастся вас развеселить.

– Извините, это у меня от переутомления. Не обращайте внимания. Я готов доложить вам о положении дел на сегодня. Сразу скажу: результаты минимальные. Вернее, их пока нет вообще.

– Я слушаю.

– Осмотр квартиры Семиной практически ничего не дал. Компьютера у нее на съемной квартире нет, телефонные книги принадлежат хозяйке, которая живет круглый год на даче, записных книжек у Екатерины не нашли. Соседи показали, что к ней иногда приходили молодые люди, пару раз она устраивала коллективные вечеринки. Когда удастся найти каких-нибудь знакомых, проверим, они ли приходили к ней домой. Алексей Колесников мог у нее бывать?

– Нет. Они встречались один раз, как Катя нам рассказала. Он пригласил ее на свою дачу. Точнее, это дача Ирины Ивановны, мамы Людмилы.

– Так. Теперь о Людмиле. Я с ней пообщался. Ее алиби могут подтвердить мать и дочь, что не очень серьезно.

– Какое еще алиби?

– Ну, формально следствие должно убедиться в том, что в вечер убийства она не выходила из дома.

– Она не выходила. Это и я вам могу сказать. А вот я наверняка куда-то или откуда-то ехала. Или даже была дома, но об этом никто не знает. У меня алиби нет.

– Вами пока вообще никто не интересуется. Почти не интересуются.

– Что значит: почти?

– Кто такой Виктор Гордин? – вопросом на вопрос ответил Сергей. – То есть я знаю, что он шеф покойной Семиной, друг Алексея Колесникова, но вам он кто?

– Он мне… – Маша пожала плечами. – Мы познакомились в день похорон Алексея. Людмила попросила его привезти мне записку Леши, адресованную ей… Но там он писал обо мне.

– Если она у вас, я хотел бы посмотреть. Так, Виктор привез записку. Дальше.

– А что дальше? Пару раз позвонил, два раза мы встретились. Второй раз вчера вечером. Он заехал просто так. В чем все-таки дело?

– Гордин в разговоре со следователем слишком пристрастно пытался разрушить версию ревности и мести. Это во-первых. Во-вторых, из-за того, что он попер, как бык на красную тряпку, следователь узнал о вашем существовании.

– Почему он не должен знать о моем существовании?

– На этом этапе расследования вы вообще ни при чем. Гордин сообщил следователю, о чем писала Катя в Инете. А писала она о вашей встрече.

– Но мы действительно встречались. Я и сама бы об этом рассказала. Витя поступил правильно.

– Так. Значит, мы уже имеем Витю. Понимаете, следователь Слава Земцов – мой приятель. Он крайне подозрительный человек. И ваши сложные отношения с Колесниковым, его вдовой, Катей, Гординым, возможно, и с другими фигурантами этого дела не покажутся ему простыми.

– Мне все равно. Для меня главное, чтобы был найден убийца.

– Да, я знаю. Просто, если случайно окажется, что будущий подозреваемый знаком с кем-то из вас, – случайно, повторяю, – это может несколько усложнить ситуацию. Случайности иногда играют в расследованиях роковую роль.

– Сергей, вы меня хотите к чему-то подготовить?

– Да. Цену накручиваю. А кроме шуток – ничего не стоит исключать и ничего не нужно опасаться. Вы очень правильно держитесь. Искренность – это наша позиция. Или вы на самом деле искренний человек, или я попал. Как Гордин, – Сергей подмигнул Маше и встал. – Так я взгляну на записку Колесникова?

– Да, – не сразу ответила Маша. Ей страшно не хотелось доставать письмо, прочитанное уже тысячу раз, показывать его человеку, для которого оно всего лишь один из документов дела.

Когда Сергей ушел, она схватила со стола записку, прижала к губам. «Прости, милый, ты видишь, что творится… Иначе я бы никогда…» Звонок телефона вырвал ее из такой дали, что она долго даже голос не узнавала.

– Ой, Вера, это ты? Я задремала, понять ничего не могу.

– Да я вижу. Слушай, к тебе сейчас можно? Мне деть себя некуда. Свободный день, а родственники все дома. Понимаешь, для меня не осталось сантиметра без их дурдома.

– Заходи, конечно, – вяло сказала Маша. Ей это точно было не нужно.

Вера явилась через пятнадцать минут. В одной руке она держала бутылку коньяка, в другой – красного вина.

– Ты чего? – изумилась Маша. – Мне кажется, ты уже выпила, нет?

– Пива бутылку, – небрежно сказала Вера. – Мне необходим кусочек незагаженного пространства, чтобы на нем нажраться, как свинья. Ты не против? Я тебе как даме красное вино принесла.

– Проходи, – вздохнула Маша. – У меня сыр есть.

Вера пила быстро, говорила много. Когда закончился коньяк, перешла на вино. Маша придвинула к ней тарелку с сыром.

– Да отстань ты со своим сыром, – с неожиданной злостью сказала Вера. – Какая ты. Сидишь, как мышка, слушаешь про меня. А сама молчишь.

– Тебя что-то конкретное интересует?

– А ты думала! – Вера сильно опьянела. – Меня интересует, отравила ли жена твоего любовника. Ты забыла мне рассказать.

– Да нечего рассказывать, – Маше стало ясно, что Вера пребывает в стадии алкогольной агрессии. Это Маша проходила со своим мужем. – Ничего такого не было. Я просто погорячилась. Гадалка обычную воду из-под крана продает.

– Серьезно? И ты хочешь, чтобы я тебе поверила? А ты на своем Мишке эту воду из-под крана не проверяла? Вот было бы здорово, если б он следом за твоим любовником отправился. Никакого развода, квартира цела…

– Прекрати, – поморщилась Маша.

Но Вера уже вошла в раж. Она вскочила и побежала по комнатам.

– Здесь ты живешь, и здесь ты живешь, и тут, и там… Слушай, может, ты из жалости пустишь меня пожить хоть в кладовке за кухней? Ты ж такая правильная, добрая вся из себя… А?

– Нет. Не пущу, – спокойно ответила Маша. – И дело не в том, что я хочу быть одна. А в том, что ты мне не нравишься в таком состоянии.

– А, – Вера приблизилась к Маше вплотную. – Я забыла, какая ты у нас разборчивая. Сказать тебе, почему я напиваюсь в твоей квартире, в твоей рыжей компании, а не лежу в обнимку с любимым человеком, подальше от своих спиногрызов? Я скажу.

– Да нет, не стоит. Вера, может, тебе домой пойти?

– Я пойду. Только сначала скажу. Когда твой Миша в первый раз тебя увидел в нашем дворе, он от меня шел, поняла? И все! Для меня все накрылось медным тазом. Я потом в ногах у него валялась, выла, как подзаборная сука, но он спокойно через меня переступил и на тебе женился. Я все время рядом была. Я все видела. Я хохотала от счастья, когда он напивался, а ты бежала в гараж ночевать. Знаешь, сколько раз я приходила к нему, когда он один пьяный дома был? Я к нему приставала, мне все равно было – пусть трахнет или побьет, только бы заметил. А он даже по пьяни смотрел на меня как на пустое место… Я ненавидела тебя, прикончить хотела… Я и сейчас этого хочу. Ты знаешь, что я от него еду? Полночи его караулила в подъезде, он явился, даже не заметил толком, кто с ним в его квартиру вошел. Я всю ночь его храп слушала и дрожала от волнения. Он глаза продрал, на меня посмотрел – а я рядом голая лежу – и сказал… Знаешь, что сказал? – Вера больно схватила Машу за плечи. – Он сказал: «Маша». Потом посмотрел еще раз и плюнул. «Тьфу, говорит, это ты, как же ты мне осточертела». Я хотела его задушить. Я это сделаю рано или поздно, если ты раньше не управишься. Ведь тебе надо квартиру от него освобождать для очередного… Видела я этих очередных. Я слежу за тобой, не знала? Так знай!

Маша молча открыла входную дверь, Вера вышла от нее почти трезвая и бледная. Она выплеснула со злобой весь свой хмель. И пошла, чувствуя себя пустой. Она привыкла с ненавистью жить, она ждала ее возвращения… И Маша знала, что они к ней вернутся – Вера и ее ненависть.

Глава 21

Лена вышла из подъезда в черных облегающих джинсах, водолазке, темно-сером приталенном блейзере. От нее легко пахло хорошими духами, лицо было красивым, спокойным, в меру подкрашенным. Она шла походкой от бедра, гордо несла свою аккуратную, милую головку… и наткнулась на зловещий взгляд Эстелы, которая стояла посреди двора и выглядела, как всегда, чучело чучелом. Ленка чуть слышно пискнула и споткнулась. Потом сделала несколько механических шагов на одеревеневших ногах, прошла мимо Эстелы, а дальше припустила к стоянке бегом, ссутулившись и съежившись. Личико сразу стало маленьким и несчастным. Только с ней происходили такие мгновенные изменения. Эстела смотрела ей вслед с торжеством.

Лена доехала до большого супермаркета, долго ходила по залу, внимательно выбирая продукты, дорогие, качественные, в том числе детские. В машину загрузила четыре больших пакета и поехала за город по Дмитровскому шоссе. Доехала до участка за временным хилым забором, позвонила в ворота. Ей открыла Аля.

– Ой, как ты быстро. Я тебя ждала. Спасибо. Мне неудобно, что ж ты так нагрузилась. А ты хорошо выглядишь. А вот я, наверное, страшная. Веришь, думала, до утра не дотяну, так мне было плохо.

– А где Андрей твой, я не поняла?

– Да он пришел под утро, тоже весь никакой. Даже есть не стал. Рухнул, еще спит. Я стараюсь его не будить, ты же знаешь, как он за работу хватается. Сейчас все с оплатой задержались.

Они вошли в дом под стук молотков: рабочие доделывали второй этаж, что-то сооружали во дворе, который пока имел ужасный вид. Лена разгрузила пакеты на круглом столе в просторной кухне. Тут же в нее забежал маленький худенький мальчик с большими серыми глазами и плачущим тонким голосом потребовал:

– Я хочу! Дай мне! Я хочу это!

– Подожди, милый, – мягко сказала Аля. – Иди, я потом позову тебя.

Она положила руку на белокурую головку, погладила, и Лена с острой жалостью и нежностью смотрела, как блаженно зажмурился ребенок от ее ласки. Стасик был необычным ребенком. У него врожденный аутизм, что значит – обнаженная, нестойкая душа, страх перед жизнью, постоянное желание спрятаться в руках матери… Стасик – способный мальчик, очень хорошо рисует, но он человек дождя… Лена всегда думала, что, если бы ей бог послал такого ребенка, она любила бы его больше, чем здорового. Она бы вся стала любовью, посвятила бы ему жизнь… Аля вывела мальчика за дверь и стала рассматривать продукты.

– Ну, как ты все здорово купила. Я прямо сейчас приготовлю отбивные, салат сделаю, икру оставлю на воскресенье.

– Ты что! Стасик же сказал, что есть хочет. Это я ему купила! Покорми его. Вот булочки, масло, витаминизированное какао.

– Да? Ты думаешь, ему можно?

– А почему нельзя? Ребенку шесть лет. Ты что, его сегодня еще не кормила?

– Представляешь, я все утро пластом пролежала, даже не сходила к соседке за парным молоком, Стасик его пьет. В холодильнике – шаром покати!

– Ладно, давай жарь своему Андрею отбивные, а я ребенка покормлю. Не могу слышать, когда дети есть просят. Оксана в школе?

– Конечно.

– Ну, мы и ей приготовим. Как ты себя чувствуешь?

– Вроде лучше. Увидела тебя, легче стало, – улыбнулась Аля.

Они приготовили еду, покормили Стасика, потом на кухню вошел крупный мужчина в трусах и майке.

– Привет, Лена. Извини, что я в таком виде. Не знал, что ты приехала. На запах пришел.

– Да ладно, Андрей, свои люди вроде. Садись, завтракай.

– Ты, что ли, все это привезла опять? Цены тебе нет. Повезет твоему мужу.

– Согласна, – засмеялась Ленка польщенно. – Только они об этом не догадываются – мои потенциальные мужья.

– Догадаются. Куда ж они денутся.

Андрей сел за стол в трусах и с аппетитом стал поглощать все подряд. Минут через двадцать Ленка внимательно посмотрела на его большое скуластое лицо, большой рот с крупными зубами, которые жевали без устали, и подумала: «Вот хороший муж. Только мне такой не нужен даже с большой доплатой. Наверное, что-то со мной не так. Потому у меня и нет ни мужа, ни детей».

Завтрак закончился. Аля взяла пачку сигарет, и они с Леной вышли на террасу. Курила только Аля, Лена покашливала, когда вдыхала дым. У нее были слабые легкие. Но она грелась в семейном доме, где люди вместе решали бытовые вопросы, звучали детские голоса, во дворе лаяла собака и блеяла коза.

– Хоть с тобой посижу немного, – сказала Аля, ласково глядя на нее. – А так – раз поднялась, надо крутиться до потери пульса.

– Тяжело, конечно, – согласилась Ленка. – Даже не представляю, как ты справляешься. А с другой стороны – лучше так, чем мучиться одной из-за того, что не нужна никому на свете.

– Да ладно тебе. Что ты внушаешь себе мысли негативные. Нужно, наоборот, настраиваться на позитивный лад. Как там наша психопатка поживает? Больше не бросалась на тебя?

– Не бросалась. Ведь я все эти дни из дома не выходила. Маша мне еду приносила. А сегодня вышла, чтобы к тебе ехать, Эстела стоит посреди двора. Посмотрела так, что я ушла словно покусанная. У нее какая-то аура ненормальная, тебе не кажется? Я болею, даже когда мимо нее прохожу.

– Однозначно – черная аура. Мне тоже не по себе бывает. Глаза не моргают, что-то шипит, волосы сальные… А как у Маши дела?

– Как всегда. Уже лекции начались, занятия, ездит туда-сюда…

– А что у нее с мужем?

– Ну, она ж с ним разводится. Только между нами: мне соседка Надя из ее подъезда сказала, что у нее был летом один… В общем, симпатичный мужик, на ночь оставался… Вроде он умер отчего-то. И ты представляешь, к ней сейчас два новых приходят. Может, просто знакомые, конечно. Но оба симпатичные.

– Как всегда. В школе все мальчишки за ней бегали. Я думала, она за принца Монако выйдет, а не за этого пьяницу. Я, кажется, видела того, который умер. Они выходили из подъезда и так смотрели друг на друга… Я подумала: от любви никого не видят. Они меня и не заметили, – засмеялась Аля.

– Умер! Какой ужас. Но она же мне ничего не рассказывает… Знаешь, она такая… Я всегда на нее с восхищением смотрю. Такие только на средневековых полотнах бывают или в романах. Мне кажется, у нее должна быть исключительная судьба.

– Исключительная – это не всегда счастливая, вот в чем дело. А так – ты права.