Текст книги "Последнее прости"

Автор книги: Евгения Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 15

Олег ждал в коридоре, пока Стас соберет свои вещи в палате. Смотрел в окно, задумался, потом резко обернулся, увидел сына – сердце сжалось. Стас брел по коридору с пакетом в руке, бледный, потерянный, несчастный. «Сирота», – промелькнуло у Олега в мозгу вспышкой молнии.

– Сынок, я здесь. Поехали? Есть хочешь? Я полночи борщ варил.

– Да не знаю. Вроде тут чего-то пожрал. Бурду какую-то.

– Пока домой приедем, захочешь. Доктор сказал, тебе все можно.

– Ага.

Ехали молча. В квартире Стас сразу прошел в свою комнату и запер за собой дверь. Олег остановился растерянно. Потом пошел на кухню, зажег горелку под кастрюлей с борщом, вынул из холодильника купленный шоколадный торт, банку консервированных персиков. Стас их любит. Подумал и решительно вошел в комнату сына. Стас, не раздеваясь, лежал на кровати, в ушах наушники. Глаза какие-то… Опустошенные, что ли. Прибило его здорово этой историей. Он не сразу увидел Олега, вытащил наушники.

– Ты чего?

– Обед разогрел. Там торт, компот из персиков.

– Я потом. Неохота пока.

– Слушай, Стасик, может, ты дома есть теперь боишься? Ну, стресс такой. Так я, как следователи велели, все выбросил, что было, замки поменял, кстати, ключи тебе сейчас дам… В общем, давай как-то будем поправляться.

– Ладно. Щас.

Но вставать он не спешил. Когда в дверь позвонили, вздрогнул и испуганно посмотрел на отца. У того опять сердце сжалось. Сын действительно всего боится теперь.

– Пойду посмотрю, кто там, – спокойно произнес Олег. – Наверное, Надежда. Она звонила, спрашивала, когда ты вернешься.

Через пару минут он пропустил в комнату сына Аню с хозяйственной сумкой в руке.

– Привет, – радостно сказала она Стасу. – Ой, ну ты зеленый… Жесть просто. А мы тут с мамой тебе всяких вкусностей накупили. Мать еще и наготовила чего-то. Можно, я на стол выложу?

– Давай, – пожал плечами Стас.

Олег какое-то время смотрел, как Аня вынимает свертки, лотки с едой, потом вышел из комнаты. Посидел немного на кухне, покурил. Надо как-то по-человечески все организовать. Перенести сначала продукты сюда, потом накрыть стол в гостиной, устроить нормальный обед на троих. Он вернулся в комнату сына.

– Аня, давай все отсюда перенесем, потом мы с тобой разберемся, что у нас на первое, второе, третье. Я тоже кое-что приготовил.

– Да, Олег Витальевич. Давайте я с вами. А ты, Стасик, лежи. Может, вообще ему сюда обед принести? Я сказать хотела. Мама говорит, Стасу сейчас очень сильно беречься нужно. Ей одна, ну, типа врач, сказала: у него теперь организм ослабленный. На него всякие болячки могут навалиться. Уход, говорит, нужен очень хороший. Знаете, я даже на работе поговорила: может, отпуск можно взять за свой счет. Вы, Олег Витальевич, работаете, а Стас один не сможет себе ничего приготовить. Может, ему еще лекарства надо попить. Это врачиха сказала… Только… Мама говорит, неудобно тебе у них торчать все время, ну, может, и ночевать придется. В общем, она говорит, надо расписаться, потом она не против будет.

– Я не понял, – повернул голову Стас, – не против чего?

– Чтоб я тут с тобой была все время, ночевала.

– Так вроде она и до сих пор не против была.

– Это другое. Стасик, когда человек болеет, то все другое. Вот когда мама твоя болела, кто за ней ухаживал? Папа твой. Так положено.

– Ни фигасе! Папа, она собралась за мной ухаживать, как ты за мамой! Ты че молчишь?

– Решайте между собой, – хмуро сказал Олег. – Не хочу вмешиваться. Но вообще-то, Аня, надо было как-то полегче. Парень из больницы только приехал. А ты с целой программой полной перестройки его жизни.

– Ой, какие нежности. Как спать мне с ним столько времени, не было никакой перестройки, а как ухаживать за больным по законному праву, так надо полегче. Знаете, Олег Витальевич, что-то мне странно, что вы так этого не хотите. Люди говорят… Да сами знаете, чего они говорят. Мама слышала.

– Ты че, больная? Ты про что? – Стас даже сел на кровати.

– Ой, а ты не знаешь, про что я.

– Подожди, Стас, – вмешался Олег. – Аня, объясни внятно, что ты хочешь сказать? Что ты имеешь в виду? Что тебе кажется странным в моей реакции?

– Да не мне. Всем кажется странным. Что не хотите вы счастья сыну. И жена вам мешала, и сын мешает… Потому что женщина у вас есть. Вот и ничего странного.

У Олега пол качнулся под ногами. Он молча вышел, влетел в свою комнату, бросился на диван, сжался в комок. Жизнь разваливалась на какие-то уродливые обломки. Он долго так сидел, пока не понял, что давно слышит и не реагирует на крики из комнаты сына. Он заставил себя вернуться.

– Да пошла ты, – кричал Стас. – Это вы с мамашкой твоей такую фишку придумали, что батя маму убил и меня хотел… А, может, вы меня траванули, чтоб ты потом с этими плошками прибежала – за инвалидом ухаживать по законному праву! Так любое прошмандо, с которым я пересплю, начнет законные права качать.

– Ты как сказал? – Аня зашипела и бросилась к Стасу. Олег схватил ее сзади за руки, легко оттащил к креслу, усадил. Она тут же вскочила опять, явно с целью выцарапать глаза суженому. Олег вытащил ее за дверь.

– Постой здесь. Я сейчас твою передачу соберу. Если Стас захочет, он тебе позвонит, потом будете разбираться в ваших отношениях. А теперь уходи.

– Да подавитесь вы этой передачей. Жрите за мое здоровье.

Девушка вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью. Олег вернулся в комнату сына, посмотрел в его ошалевшие глаза. Подошел, положил руку ему на плечо. Стас вывернулся из-под руки.

– Я хотел сказать, – неловко начал Олег, – что тебе не надо сейчас выводы делать насчет Ани. Чего только женщина не наговорит в ярости.

– Да насрать мне на женщину в ярости. Я вообще не знаю, как теперь жить.

– О чем ты?

– Я знать не знаю, что у нас случилось, чего ждать завтра… Столько лет с калекой в доме жили, а сейчас что будет? Ты про меня думал, когда тут лекарства-горшки разводил? Как я здесь жил вроде при больнице? Никому я был не нужен. А теперь… Теперь ваще… Анька придурочная, конечно, но если я тебе мешаю, ты так и скажи.

– Даже не знаю, как сейчас с тобой говорить. Давай потом.

Олег вошел в свою комнату, почти ничего не видя. Что делать? Можно ли что-то теперь исправить? Стас думает только о своей загубленной жизни, наверное, он в чем-то прав, может, и во всем прав… Но что есть у него, Олега? Кто есть у него? Он дрожащими руками схватил телефон и набрал номер Кати. Она ответила не сразу, ему показалось, что она плачет.

– Здравствуй, Олег. Я так рада, дорогой, что ты позвонил.

– Как ты?

– Ну, не очень. Я тебе не говорила. В общем, Игорь вернулся из командировки, устроил сцену из-за тебя, напился, в аварию попал… Короче, ужас. На днях его выписывают. Какое-то время нам, наверное, лучше не созваниваться. Пока он на больничном будет. Он такой… мнительный. Даже в телефон ко мне может залезть, звонки проверить. Пусть немного все уляжется. У него сотрясение мозга. Почему ты молчишь? Я тебя расстроила? Обидела?

– Ну, что ты. Все в порядке. Я просто задумался. Позвони, когда сможешь.

Олег даже не представлял, что ему может быть настолько плохо. Все дни страшных событий он цеплялся за мысль о Кате. Оказывается, ей теперь нужно беречь покой Игоря. Олег почти автоматически подошел к письменному столу, выдвинул ящик, посмотрел на свой боевой пистолет. Как легко все решается! И мучений нет. И Катина жизнь возвращается в спокойное семейное русло. И Стас живет, как хочет и с кем хочет. Пуля в висок – это храбрость и трусость офицера. Большая роскошь для человека, которому нужно сына к нормальной жизни вернуть. Которому необходимо дождаться любимой женщины или своей смерти. Не такой смерти. Не сегодня.

* * *

Ирина в сотый раз взглянула на часы. Олег опять не пришел с утра на работу. Что там у них происходит? Может, с сыном совсем плохо? Она решительно набрала его номер. После двухминутного разговора бросила на стол телефон и прикрыла глаза в полном изнеможении. Как он с ней говорил… Ну, так она ему в тягость сейчас была. Ладно. Не суть. Что остается по делу? Сына из больницы он забрал. Значит, с ним все не так плохо. Наверное, его изматывает эта история со следствием, подозрения мучают. Может ли чувствовать себя хорошо человек, в доме которого происходят убийства близких ему людей. Не может, конечно… Но… Ира привыкла доверять своему звериному чутью. А оно ей говорило, что дело тут особое. Ищите женщину… Она, наверное, час просидела неподвижно. Потом достала записную книжку, нашла номер. Когда-то она его списала с телефона Олега.

– Это Екатерина? Извините, не знаю вашего отчества. Вас беспокоят из бухгалтерии по поводу зарплаты мужа. Я его сегодня не видела, а у нас тут перерасчет небольшой. Не могу до него дозвониться. Короче, ему причитается еще немного денег.

– Игорю? Вы из редакции? Ну да. Вы не знаете, видимо, но Игорь в больнице. Он попал в аварию. Он еще не скоро выйдет на работу.

– Да что вы говорите! Какой ужас. А я не хожу по отделам. Что-то серьезное?

– Ну, как вам сказать… Сотрясение, вывих.

– Ой, это все очень тяжело. Понимаю. Сейчас забегу к ним в отдел, может, мы навестим Игоря. В какой он больнице?

– В 1-й Градской. В травматологии. Там с ним и Дима Орлов. Они вместе были в машине.

– Что вы говорите! А мы тут сидим и ничего не знаем. Сейчас отделы обойду, соберу на фрукты, и поедем навестим. Ой, можно я его мобильный запишу, вечно теряю список.

– Да, конечно… Спасибо. А как вас зо….

Но Ирина уже разъединилась. Она нервно закурила, глубоко затянулась, прищурив глаза, откинулась на спинку стула и только после этого выдохнула: «Курица». Дальше все пошло совсем гладко.

– Травматология? Ой, извините, я так волнуюсь, даже не знаю, с чего начать. Короче, к вам попали после аварии два моих бывших однокурсника. Дима Орлов и Игорь, представляете, я даже его фамилию забыла. Столько лет прошло. Я не москвичка, приехала, звоню им, а жена Игоря говорит, что беда случилась. Я толком у нее ничего не узнала, позвонила в ту газету, где они раньше работали, а мне говорят, они в другой….

– Женщина, нельзя короче? Чего вы конкретно хотите?

– Ну, узнать состояние, конечно, навестить. Они у вас лежат? Когда можно приехать?

– Орлов сегодня выписался. Под расписку. В «Столичной газете» они, кстати, работают. Игорь Смирнов у нас. Часы посещений – с пятнадцати до семнадцати.

– Спасибо, – сухо сказала Ирина.

Так. Теперь осталось понять, зачем ей все это нужно… Этой Кате слишком просто все дается. Надо усложнить. Навредит ли она, Ирина, Олегу, если затеет свою игру? Может быть, наоборот? Откроет на что-то ему глаза, поможет в чем-то разобраться… Из-за этой страсти он и попадает из одной беды в другую, по крайней мере Ирина в этом уверена. Она ведь не собирается совершать каких-то резких движений. Просто посмотрит на ситуацию с другой стороны… Вот и все. А даже если и навредит: она что, подписывалась беречь его покой, втаптывать себя в грязь под его ногами и посылать ему воздушные поцелуи в комнату, где он спит с чужой женой… Он в беде, но и она, Ирина, не в радости. Ему удобно этого не замечать, а она живет только надеждой, что однажды… Однажды он все поймет, все оценит… увидит ее другими глазами. Мужчинам в этом нужно помогать.

Глава 16

Юля шла по улице, не поднимая глаз. Ей казалось, все видят, какая непосильная ноша вдруг повисла на ее хрупких плечах. У Коли есть дочь и… Кем для мужчины является мать родной дочери?.. По Юлиным понятиям – только женой. Значит, у Коли есть жена. Пусть они и не жили вместе, пусть их отношения не зарегистрированы, но она для Коли – близкий человек. А вдруг самый близкий? Если, как говорит Лидия, он все время помогает дочери, купил этой Светлане автомобиль, теперь вот пытается как-то вытащить ее из истории с убийством чужого ребенка. Какой ужас! Юля не могла себе даже представить, что бы она чувствовала, если бы совершила такое. Какая разница: по небрежности или по роковому стечению обстоятельств. Ребенок погиб! Юля пыталась представить, что чувствует сейчас Коля… Хотя… Ей бы понять, что ей самой в этой ситуации делать, кому помогать, от чего спасаться…

Она вышла замуж за любимого, но очень нелегкого человека. Коля властный, скрытный, недоверчивый, она уверена, что он по-своему добрый, но иногда бывает жестоким. Ей в их отношениях всегда не хватало нежности, ласки, душевого комфорта, когда ты знаешь о своем мужчине все без слов. Но она была уверена, что он надежный, верный, по-своему преданный ей человек. Какое дурацкое выражение – «по-своему». Какая натяжка. Иногда помогает о чем-то не думать, а вот сейчас кажется почти издевательством. В это «по-своему» может входить что угодно. Другая жизнь, тайны от нее, может, и предательство, откуда она знает? Наверное, он уже жалеет, что поспешил с женитьбой на ней. Она ему явно мешает.

Юля ждала нормального разговора вечером, ночью, когда они лежали рядом и не спали, утром. Коля молчал. Перед тем как уйти на работу, она подошла к нему и спросила:

– Почему ты мне ничего не говоришь?

Он взглянул на нее хмуро.

– Тебе мало того, что мать тебе рассказала? Что я могу добавить? Ну, есть у меня ребенок.

– Почему я ничего не знала?

– А при чем тут ты?

– При чем я?

– Ой, слушай, не начинай. Ты вроде неглупая девушка. Сообразить должна, что у меня большие проблемы. Ну, надо было тебе раньше сказать, наверно. Не сказал. Ты все равно узнала. Теперь подожди. Ну, должен я что-то предпринять. Не в тюрьму ж ей идти.

Он притянул Юлю к себе, прижал на мгновение, но, когда она посмотрела ему в глаза, отвел взгляд.

– Ты сама сегодня до работы доедешь, ладно? Мне надо несколько звонков сделать. Ну, пока.

Вот и весь разговор о том, что всю их жизнь перевернуло.

Юля вошла в здание банка, прошла в свой отдел, разделась, села к компьютеру, но на работе сосредоточиться никак не удавалось. От мыслей о том, что может быть дальше, о Колиной дочери, об этой Светлане, ее матери, о самой себе среди них, – мозги стали просто плавиться. Юля пыталась отвлечься, вспомнить, что планировала купить себе и Коле с зарплаты… Ничего не получилось. Просто ей больше ничего не хотелось. Она вдруг достала телефон и набрала номер того парня из парка, Валерия. Если уж наступило время разбираться в проблемах, надо бы и эту прояснить. Она долго слушала длинные гудки.

– Привет, Юлька, – подошел к ней менеджер отдела. – Ты что такая? Ничего не случилось?

– Нет. Все нормально. Петя, ты не подскажешь, как узнать адрес по мобильному телефону? В общем, меня свекровь просила к ее знакомой заехать, кое-что передать, а я не могу ей дозвониться. Адрес свекровь сама забыла. Склероз, говорит.

– Покажи номер. А у меня есть знакомый в офисе оператора. Подожди.

В обеденный перерыв Юля быстро вышла из банка, остановила такси и подъехала к кирпичному дому на Мосфильмовской улице. Нашла подъезд по номеру квартиры, какое-то время ждала, пока из него не вышла женщина, попросила: «Не закрывайте, пожалуйста, я забыла ключ от домофона».

На третьем этаже она нашла квартиру, позвонила. Ей долго не открывали, она позвонила еще. Дверь открылась. На пороге стоял высокий светловолосый парень. От волнения она стала запинаться:

– Понимаете, я ищу… В общем, я даже не уверена, что это не ошибка, вы меня, конечно, не узнаете…

– Узнаю, – не очень внятно произнес парень. – Заходи.

Юля вошла в прихожую, он щелкнул выключателем, в ярком свете она увидела неподвижное белое лицо, багровые рубцы шрамов у волос, под подбородком, у переносицы, синие отеки под глазами.

– Нравится? – улыбнулся Валерий беззубым ртом. – Зубы мне еще не сделали. А так – чистый Голливуд.

– Что с вами? – в ужасе спросила Юля.

– Ничего страшного. Сейчас это запросто. Пластическая операция. То есть – три операции. Для красоты.

– Это тогда? Коля? Из-за меня?

– Коля, Толя – я не помню. Тебя помню. До конца дней помнить буду.

* * *

Надежда открыла дверь квартиры Калининых новыми ключами, которые ей завез Олег, с порога оценила масштаб беспорядка, и через десять минут полностью была поглощена процессом уборки. Через час блестели кухня, ванная и туалет. Надя передохнула и начала прибираться в гостиной. Она уже очень устала, когда открыла дверь комнаты Олега. И тут все слетело: усталость, тяжелые, нерадостные мысли, постоянная тревога. В этой комнате она искала и находила Олега, когда его не было. Как в юности, когда она приходила в гости к Миле. Так было, когда Мила заболела, а Олег уходил на работу, так осталось после всего, что произошло. Да нет, не так. Что с собой-то хитрить. После смерти Милы Надя здесь существовала в придуманной ею сказке. Вот она ждет своего мужчину. У него нет никого, кроме нее. У него дела, но он торопится к ней. Она прикасается к его вещам, чувствует его запах, поправляет его постель… Надя убирала эту комнату, испытывая настоящее томление любви. Вытирая пыль с письменного стола, она выдвинула ящик. Увидела пистолет, потрогала. Ее даже качнуло от избытка чувств. У настоящего мужчины должно быть оружие. Надю просто обжигал холодный металл. Столько лет воздержания, подавленных желаний… Сейчас она была близка к оргазму. Пришла в себя от звонка домашнего телефона, но не стала брать трубку. Надо спешить. Ей еще убирать комнату Стаса.

…Стас вошел в квартиру, направился в свою комнату и остолбенел на пороге. Надежда стояла на коленях рядом с его диваном и разглядывала упаковку разовых шприцев. Больших, по двадцать кубиков.

– Ты чего здесь делаешь, теть Надь? Ты где это взяла? Как вообще сюда попала?

– Я убирала, Стасик. Я просто убраться пришла. Вот грязь выгребала из-под твоего дивана… Там и взяла. Это зачем у тебя?

– У меня?! Ты сейчас это под мой диван положить хотела, я же видел!

Олег открыл входную дверь и бросился на шум, доносившийся из комнаты Стаса.

– Что случилось?

– Что случилось? Посмотри, – сын помахал у него перед глазами шприцами. – Это она мне подкинуть хотела. Точно. Я ее поймал.

– Олег, – Надя была бледной, руки дрожали. – Я просто убирала. Вытащила это из-под его дивана, а он как с цепи сорвался.

– Не, она еще хамит! Я с цепи сорвался! Слушай, батя, это ты ей ключи дал от новых замков?

– Да, конечно.

– «Да, конечно». Я фигею! Тебе сказали замки поменять, потому что маму убили и меня хотели. Зачем ты их менял, если новые тем же бабам даешь, которые меня отравили.

– Что ты говоришь. Успокойся. Протри глаза. Это Надежда. Она сюда приходила, когда тебя еще в зародыше не было. У нее двадцать лет имелось на то, чтобы тебя отравить, иногда было за что, но она тебе сопли вытирала, за ручку водила и сейчас пришла бардак твой разгрести. Это близкий нам человек. Я ей дал ключи от квартиры, чтоб мы тут с ума не сошли от грязи и друг от друга.

– Понятно. А я думаю, это ты сошел с ума. То ли от грязи, то ли от чего еще… Я не понял, зачем ты замки менял?

– Ну, не от Надежды же. Пока мама болела, я многим ключи давал, соседям в том числе. Кто-то мог сделать дубликат. Не исключено, что с твоих; может, это каких-то твоих знакомых дела… Я их не знаю. Времени у меня не было их узнавать. Извини.

– Не извиняю. Ты что, не врубаешься? Она мне шприцы под диван толкала. Такие, каким маму того…

– Надя, – сказал Олег. – Дай мне шприцы, я следователю отнесу. И уходи, пожалуйста. Спасибо за то, что пришла. Но ты видишь, что с ним творится. Это он после больницы такой стал.

– Я пойду, – испуганно сказала Надя, протянула Олегу шприцы и выскользнула за дверь.

Отец и сын молча стояли посреди комнаты.

– Ладно, – прервал молчание Олег. – Ты отдыхай, я ужин приготовлю, давай сегодня не будем друг друга изводить.

– Ужин? Иди все пробуй первым. Я не знаю, чего и куда она подливала.

– Хорошо. Тогда просто отдыхай.

– Ты что скажешь следователю насчет этого? – спросил Стас, когда Олег выходил.

– Не знаю. Правду.

– Да пошел ты со своей правдой, со своими следователями, бабами. Не хочу я больше с тобой жить.

– Что? – Олег в недоумении повернулся.

– Что слышал. Я пошел.

Олег прикрыл глаза, когда за ним захлопнулась дверь. Это была не дежурная ссора. От него ушел Стас. Он отвергнут родным сыном.

Глава 17

Сергей вошел в кабинет Славы и с порога сказал: «Ну!»

– Вот, – Слава показал упаковку больших одноразовых шприцев. – Олег вошел в квартиру, когда их подруга Надежда, которая у них убирала, держала это в руках. Стас стоял рядом и кричал, что она ему пыталась подсунуть шприцы под диван. Она сказала, что именно из-под дивана их и вытащила.

– Ну, и что?

– А чего ты хочешь? Там отпечатки… Хотя, что они дадут. Лежали в пыли, грязи… Не убирался Олег давно. Ну, можно попытаться найти… Но Надежда их держала, а Стас у нее из рук хватал… Олег их принес. Можно в трудах добыть еще отпечатки аптекарши… Как же мне надоел этот сумасшедший дом.

– Само по себе наличие шприцев в квартире, где долго находился тяжело больной человек, ни о чем не говорит. Мало ли. Может, на всякий случай были куплены. Я знаю, что такими шприцами, например, набирают нужное количество жидкости.

– Ты так и делаешь? Про жидкость даже не говори. Я вчера завязал… Сереженька, это, конечно, нормально для любой другой семьи. У моей тети такие есть для собаки. Но в этой сначала Людмиле ввели смертельную дозу препарата, потом сынуле «набрали», как ты выражаешься, пусть недостаточную, но приличную дозу синильной кислоты.

– Какие предположения?

– Любой следователь на моем месте давно бы Олега разобрал на части. Больно он у нас правильный. И за женой-калекой ухаживал, и по поводу отравления сына сам нас вызвал, и вот это сюда притащил…

– Ну…

– Слушай, тебе что, сон про лошадей снился? Ну и ну через слово. Да, я хочу сказать, что легче всего отправить жену на тот свет было Олегу, он же больше всех в ее смерти заинтересован. Отравить сына – жалко, а недотравить из каких-то соображений – это объяснимо. Отношения у них не очень, мягко говоря. Ну, зачем он мне это принес, кого заложил – сына или подругу дней своих суровых – Надежду?

– Ты ж сам говоришь, он – правильный.

– Ты точно плохо спал. Я говорю, что он сильно старается быть правильным. А на деле… Ну, сам посуди. При больной жене завел замужнюю любовницу. Да правильный человек эти шприцы дурацкие пошел бы быстрее на помойку выкинул, чтоб не дай бог на сына подозрение не упало. А он нам принес. Зачем?

– Могу только предположить. Хочет знать правду. Он не держит в голове мысли о том, что близкие к чему-то причастны. Видишь, он от новых замков опять этой Надежде ключи дал, раз она без жильцов там убирала.

– Ты такой доверчивый, да? Он в разведгруппе в горячих точках служил. Ему подставить эту бледную Надежду, как два пальца об асфальт…

– Зачем?

– Тьфу ты, ей-богу. Ты издеваться пришел? Да чтоб отвести наше внимание от себя и Кати. Вот зачем. Я пробовал с ним о ней говорить, у него голос дрожать начинает, он заикается. Если б я, к примеру, сказал, что у меня есть основания ее задержать, он бы задушил меня в моем собственном кабинете.

– Может, попробуешь сказать? Это идея.

– Ладно, Сережа, с тобой хорошо, но у меня много дел. И дело убийства Людмилы Калининой уже было бы завершено, если бы не твоя своевременная помощь. Ты влез как адвокат любовницы подозреваемого и все время сбиваешь меня с толку. А вокруг этой парочки сплошные несчастья.

– Что с кровью Катиного мужа и Орлова?

– Нормально. В смысле крови меньше, чем водки и коньяка. Но кто довел этого Игоря до такого состояния? Что она тебе, как подруге, говорит?

– Что плохо у них.

* * *

Ирина решительно открыла дверь палаты. Игорь лежал на кровати и смотрел мимо включенного телевизора.

– Это вы мне звонили? – повернулся он к посетительнице. – Я, собственно, так и не понял, кто вы…

– Меня зовут Ирина. Я работаю с Олегом Калининым.

– Уже интересно. Чему обязан?

– Поговорить захотелось. Вот виноград вам принесла.

– Спасибо. Садитесь. Я слушаю.

– Я как-то даже не подумала, с чего начать… Спонтанное было решение.

– Понятно, каким может быть спонтанное решение одной женщины навестить мужа другой женщины. Незнакомого мужа знакомой женщины. Я полагаю, вы хотите спросить у меня, знаю ли я, что у Кати есть любовник. Так?

– Да нет… Я не знаю. То есть, я думаю, вам и без меня все известно. А мне, наверное, нужно узнать, насколько это серьезно. Как вам кажется…

– Мнение мужа по этому поводу спрашивают только в анекдотах. Знаете, Ирина, что-то вы мне совсем настроение сбили. Неохота мне здесь торчать. Вы на машине?

– Да.

– Давайте выйдем воздухом подышать, нас выпустят. А там я знаю, как просочиться к стоянке.

– Ну, может, надо кого-то предупредить. Так вроде нельзя.

– Да можно. Я всегда – по-английски исчезаю.

Они ехали молча. Игорь так глубоко задумался, что, казалось, забыл об Ирине.

– Куда вас отвезти? – поинтересовалась она.

– А к вам нельзя? – после небольшой паузы спросил он. – Если, конечно, вас там не ждут муж, дети…

– Не ждут.

– Остановимся у магазина.

– У меня все есть.

…Они сидели за столом, друг против друга, но только когда Игорь выпил вторую рюмку коньяка, они встретились взглядами. Он откровенно, с интересом разглядывал ее, она просто ждала. Про себя отметила, какое хорошее, доброе и умное у него лицо, красивые карие глаза в длинных ресницах.

– Ну, что, Ирина, – сказал он почти весело. – Практически брошенки мы, что ли. Похоже, у тебя с этим Олегом не сложилось. Из-за Катьки моей. Он тебе кто, проясни. Ну, там бывший, теперешний или есть надежда на перспективу?

– Если просто, то он мне – никто. Даже надежд особых нет.

– А если сложнее?

– Тогда – все. Он для меня – все, – она отчеканила фразу, и ей самой казалось, что кто-то свыше диктует ей эти страшные слова.

– О, как мы попали. И Катя для меня все. Здорово ты сообразила! Из больницы меня вытащила, сидим, о любви говорим. Ничего, если я напьюсь?

– Если честно, я алкашей не люблю. Пей, но только в том случае, если ты не бываешь буйным или полным придурком напившись.

– Так вроде меня ты любить просто не в силах. Даже если я чистейшей прелести чистейший образец. Ир, я посуду не бью, ну, только в исключительных случаях, и дураком не буду, честное слово. – Глаза Игоря стали беспокойными, лицо больше не казалось таким уж добрым.

Ирина молча вышла на кухню, вернулась с еще одной бутылкой коньяка и салатницей.

– Попробуй этот салат. Очень вкусно. Тебе понравится. Игорь, а вообще, что ты обо мне подумал? Вот какая стерва, да? Пришла на твою жену тень бросить… Скажи, что ты обо мне думаешь?

– Вот так взять и сказать… Ну, стерва однозначно. И для женщины это нормальное состояние. А вообще ты баба любопытная. И что, он к тебе совсем никак?

– Он – однолюб.

– Не получается. Когда он Катю встретил, он так за своей Милой ухаживал, с ложечки ее кормил.

– Олег ее жалел, он обязан был ее с ложечки кормить, а Катю увидел и решил, что это… Мечта, что ли. Она красивая.

– То есть ты считаешь, он просто себе это внушил из-за того, что она красивая? А на самом деле… Ир, слушай, а ты не можешь его, как меня в машину, куда-нибудь затащить, мозги прополоскать и по рукам связать… Ты вроде не из тех, кто ждет милостей от природы.

Игорь смотрел на Ирину уже лихорадочно блестевшими глазами, ему явно казалось, что можно найти выход. Прямо сейчас. В это время в дверь позвонили. Ирина вышла в прихожую и вернулась в сопровождении высокого мужчины в очках.

– Игорь, это Алексей – мой друг. А это Игорь, муж моей подруги.

Мужчины какое-то время смотрели друг на друга не без удивления, потом Игорь поднялся, они обменялись рукопожатием… и Игорь вдруг безудержно, нетрезво захохотал.

– Ир, ой, я не могу. Алексей, говоришь? А он для тебя не все? Он для тебя – просто рассвет встретить? Ну, повеселила ты меня. Я поехал, ребята. Меня жена ждет. Ей, наверное, уже сообщили, что я из больницы сбежал.

– Я отвезу, – сказала Ирина.

– Да ты что! Я на такси. Тут недалеко. Спасибо за ужин, посидели хорошо. Если что, думаю, ты меня найдешь. Но лучше бы ты не меня искала. Пока.

Ирина молча открыла Игорю дверь, он вышел в темень двора, опять от души рассмеялся… А потом что-то случилось с его лицом: губы сломались, словно для плача, под ресницами стало горячо и больно. «Это какой-то ужас», – пробормотал Игорь.