Текст книги "Небеса опускают взор"
Автор книги: Евгения Кочетова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Сурайя услужливо кивнула.
– Как прикажете…
Помощница была плотного телосложения, но в меру. Лицо ее открытое и весьма располагающее, короткий нос напоминал картошку, глаза обведены черной краской, под ними небольшие мешки. В целом Сурайя воспринялась приятно и вызвала доверие. Это успокоило взволнованную Калияни, сейчас ей как никогда будет нужен друг. Обращаться с ней, словно со служанкой, девушка не могла, да и не хотела, всё-таки у женщины солидный возраст, молодой было неловко. В зале появились служительницы с подносами.
– А вот как раз трапеза, госпожа, – пояснила Сурайя.
Четыре помощницы вошли в спальню и поставили подносы на низкий круглый столик в отведенном месте, застеленный скатертью. Там лежали большие подушки для сидения. В каждой позолоченной посудине на ножке была разная пища. Служанки сняли салфетки, поставили блюдца и чаши и пока отошли с опущенными головами. Сурайя стала рассказывать о блюдах. Когда Калияни услышала, что присутствует телятина и говядина, то резко прервала помощницу и уверенно сказала:
– Я такое не ем. Прошу, не приносить мне…
Сурайя поняла, что это связано с верованием девушки, и согласилась.
– Тогда на данный момент остаются два блюда с карри и сливами… – дополнила помощница.
Калияни хватило бы и одного, в ее доме много никогда не ели, такого разнообразия она не видела даже во сне. Сурайя показала одной из служанок положить госпоже желаемого. Девушка присела на подушку. Пока служанки возились с блюдами, она сама потянулась отломить лепешку, однако Сурайя тут же наклонилась и велела сделать это помощнице, а госпоже поведала:
– Вам не нужно отвлекаться от трапезы, спокойно ешьте, и если что-то нужно, то говорите нам… мы с удовольствием вам услужим, – улыбнулась в конце.
Калияни смущалась и ощущала себя не в своей тарелке, благо служанки на нее не смотрели, поднимать глаза на госпожу было запрещено во многих случаях, особенно во время трапезы. Аппетита как такого не было, однако пища понравилась, приготовлена очень умело и вкусно.
Пока Калияни ела, все смиренно стояли и ожидали. Затем Сурайя сообщила, что другие служанки помогут госпоже переодеться и привести себя в порядок перед встречей.
– Что, уже встреча с падишахом? – затревожилась девушка, ерзая на подушке.
– Пока нет, госпожа. Сегодня знакомство с женами падишаха… – поведала Сурайя, чем крайне поразила.
Округлив глаза, Калияни уточнила:
– А что, у него не одна жена?..
Сурайя не удержалась и выказала забаву. Похоже, скромная и простая госпожа ей взаимно приглянулась.
– Не одна, госпожа… Падишах может позволить себе сколько угодно жен и наложниц…
Теперь девушка разинула рот, затем спросила, сколько же у него уже жен…
– У падишаха двадцать жён, вы двадцать первая, госпожа…
Калияни не удержалась от вырвавшегося звука «пх» и усмешки, вызванной сильным удивлением.
– Но встреча будет только с его первой женой, со второй, третьей и его главной женой… – пояснила Сурайя.
– То есть первая жена – не главная?..
– Нет, госпожа. Так распорядился падишах.
«Надо же… какой важный и любвеобильный старик», – подумала с иронией Калияни и ей стало еще противнее, чем раньше. Она вынужденно присела за туалетный столик, служанка причесала волосы. Вторая подготовила одежду, которая надевалась за ширмой. Сурайя заметила отсутствие у госпожи серег и не проколотые уши и нос.
– Госпожа, я думаю, вам придется украшаться серьгами и кольцами… – сообщила она, намекая на необходимость проколоть. – Падишах очень любит украшения на своих женах, особенно на лице, это ему приглянулось, когда он посещал дворец махараджи… – поведала помощница.
Будучи из бедной семьи, Калияни никогда об этом не задумывалась, да и времени не было. Право, ее немного беспокоило, что ей будут протыкать крыло носа и уши, однако выбора не оставалось. Сейчас же на девушку надели нижнее платье из парчи, вытканной золотом, и свободные штанишки, поверх свойственный многим мусульманским женщинам кафтан до пола, с длинными, расклешенными рукавами, от выреза горловины до бедер края вещи были сшиты для удобства ношения. Наряд был из бархата, богато покрыт выпуклыми разнообразными узорами, цветами и волнообразными переплетениями. Поверх служанка покрыла голову шелковым легким покрывалом и обмотала его вокруг тела до бедер. На ноги госпоже обули кожаные туфли с острыми носами, украшенные нашивками. Когда она вышла из-за ширмы, Сурайя восторженно ахнула, приложив ладонь к груди.
– Аллах, вы прекрасны, госпожа… – высказала она.
В своих покоях в зеркало смотрелась одна из жен падишаха. Вошла служанка и поведала госпоже о прибытии новой девушки. Нур засмеялась и иронично сказала:
– Еще одна наложница или танцовщица для моего любимого мужа… Возраст берет своё… и даже великому падишаху становится необходимым доказать всем вокруг свою силу и привлекательность…
Но внезапно служанка поправила и сообщила, что падишах берет данную девушку в жены. Нур бросила зеркальце и повернулась.
– Новая жена?.. – удивилась она. – И кто же на этот раз?
– Индуска из деревни… ее отец спас брата великого падишаха, госпожа, – поведала служанка.
Услышав такое, Нур вновь с иронией засмеялась.
– Индуска из нищей семьи, которая наверняка даже не умеет читать… О, Аллах, за что мне всё это… – с недовольством добавила госпожа. – Наш падишах, похоже, плохо подумал о своем решении, о чем определенно пожалеет… – уверена она. – А как же смешение кровей с неверными, что падишах так не любит… И почему же он позабыл о кастовости…
Служанке оставалось лишь пожимать плечами.
Вскоре Сурайя повела Калияни в пышный сад, где ее ожидали для знакомства жены падишаха. Девушка столь сильно переживала, даже больше, чем перед встречей с самим падишахом. Она прекрасно понимала, что эти женщины совершенно чужие, воспитанные по-другому, с иным мировоззрением и иной религией. В саду уже находились госпожи и все разом обернулись, как только новоприбывшая переступила порог. Они сразу заметили отсутствие украшений, чем были сами увенчаны с головы до пят. Их браслеты или головные декорации звенели громче монет и блестели ярче солнца. Калияни подошла, рядом с ней остановилась Сурайя. Девушка подняла робкий взор. Помощница уважительно показала обеими руками на одну пышнотелую женщину зрелого возраста в широком кафтане и поведала:
– Это первая жена падишаха Гулаба-бегум Сахиба…
Калияни, согласно наставлениям Сурайи, уважительно поприветствовала женщину, поднеся ладонь к лицу, как приветствовала падишаха. Гулаба ответила тем же, однако совершила жест быстрее и проще, будто не придала значения или не обладала особым желанием, а выражением лица выказывала равнодушие, без эмоций. Далее Сурайя показала на следующую женщину средних лет и представила ее, как вторую жену падишаха по имени и титулам Мариам-бегум Сахиба. Затем третью жену почему-то без титула «Сахиба», а просто Су̀фия-бегум. Возможно, эту жену падишах не жаловал. Была она не очень непривлекательной внешности со сросшимися бровями и большим носом, точно клюв птицы, однако подавала себя вполне скромно, без надменности. Возраст ее вполне молодой, не больше двадцати семи. И наконец Сурайя представила последнюю женщину, что уставилась на Калияни и бесцеремонно рассматривала, напрямую выказывая свое пренебрежение.
– Нур ан-Ниса Султан-бегум Сахиба – четвертая и главная жена великого падишаха, – поведала помощница и опустила голову перед важной личностью.
Сурайя строго держала все эмоции в себе, но, похоже, не симпатизировала главной жене правителя. Нур была молодого возраста, но очевидно старше юной Калияни. Внешность ее отличалась от предыдущих жен, у нее были глаза болотного цвета с легким намеком на коричневый оттенок, кожа белая, волосы темные, но не такие жгуче черные, как у других жен. Брови ее широкие, прямой формой; ресницы длинные, но редкие, нос коротковатый и курносый, слегка вздернутый, в одном крыле продето узорное золотое кольцо. Губы ее были среднего размера, больше к пухлым, верхняя серединка смотрелась расплывчатой, не выделялась. При всей миловидности ее интересная внешность портилась из-за высокомерия и недовольных эмоций на лице. Красивые глаза смотрели злобным и завистливым взглядом. Одета она была краше всех: ее верхнее платье покрыто не только узорами, но и бусинками, и камнями, громоздкое жемчужное колье ярусами лежало на шее, спадая до груди. На голове возле лба ‒ декорация из скрепленных золотых фигурок и висюлек, к ней присоединялось шелковое покрывало и закрывало остальную часть головы, опускаясь до пола. Ростом Нур уступала Калияни, а фигурой обладала стройной, но плотнее юной, недоедавшей невесты своего мужа.
– Я не только главная жена падишаха, но и любимая… – сразу добавила важная Нур для новоприбывшей.
Калияни и без того догадалась, судя по титулам. Титул «султан» был наивысшим для жены правителя. Впрочем, «бегум Сахиба» тоже, но, одарив, Нур всеми титулами сразу, падишах тем самым возвысил и выделил ее. Калияни проявила к ней уважение приветствием, а вот Нур ‒ нет. Она держала руки на весу со скрещенными пальцами и ядовито ухмылялась.
– Каких только жен нет у нашего падишаха, но индуска, да еще и нищая – это впервые… Не так ли, уважаемые бегум? – иронизировала она, обратившись к остальным женам.
Первая жена Гулаба вздохнула, но промолчала. Третья, с вороньим клювом, вяло покивала, а вот вторая Мариам поддержала и произнесла:
– Боюсь, как бы великий падишах не упал в глазах сановников и султанов других государств, взяв в жены столь неподходящую девушку, да еще и не мусульманку…
– Не дай Аллах… – вымолвила Нур про падение мужа. – А вот касаемо религии – придется исправлять… – намекнула она про переход в Ислам. – Иначе шейхи не поймут…
Тут поддержали все бегум.
– Ну что ж, мы познакомились и были несказанно рады тебя видеть… можешь идти, – важно заявила Нур и даже указала рукой на выход из сада, при этом колко ухмыляясь. В ехидной улыбке выделялись ее скулы, будто за щеками круглые орехи.
Калияни возмущало столь дерзкое поведение женщины, она обманулась, когда увидела ее красоту и посчитала милой. За милым личиком скрывается настоящая змея. Сурайя совершила кивок головой с ладонью возле лица в знак почтения и намекнула Калияни уходить. Девушка тоже обладала нравом и не пожелала позволять себя унижать. Коли Нур ее не поприветствовала и повела себя грубо, Калияни тоже не выказала ей уважительный жест перед уходом и просто отвернулась. На это поразилась пожилая Гулаба, с ней зашепталась недоумевающая Суфия, а вот Нур свойственно себе иронично засмеялась.
– Если великий падишах решил жениться, то мы тут ничего не сделаем… а вот ей устроим богатую и веселую жизнь… – прищурившись, пригрозила она.
– Пусть лучше это недоразумение сидит в своих покоях и не высовывается, – добавила Мариам.
В коридоре Калияни замедлила шаг и пыталась взять себя в руки после столь неприятной встречи. Дыхание ее оставалось учащенным. Рядом остановилась Сурайя и поддержала:
– Не волнуйтесь, моя госпожа, Нур ан-Ниса Султан-бегум Сахиба просто ревнует падишаха и боится, что его внимание и любовь перейдут на другую женщину… Сейчас она у него в почете и любимая, но все может быстро измениться…
Калияни подняла взор.
– О какой любви ты говоришь? – задалась она вопросом. – Сердце нельзя поделить даже на две части, а здесь целых двадцать… – напомнила про количество жен. – Я очень сомневаюсь, что падишах вообще кого-то любит, это заблуждение Нур… Ну или ей просто нужно быть выше всех, чтобы унижать неугодных, – высказалась девушка.
С этим Сурайя была вполне согласна, особенно про лидерство Нур.
– Нур ан-Ниса Султан дочь одного из османских наместников… От ее кормилицы я слышала, что госпожу с детства воспитывали как королеву и баловали, взращивая амбиции… Поэтому неудивительно, что сейчас она стала той, кем должна… – тихонько поделилась помощница.
Тут Калияни подумала: где она и где Нур… Однако ответила иное:
– Человеком нас делает богатство не материальное, а духовное…
Сурайя улыбнулась на мудрость юной и согласилась. Вот только в этом месте, среди этих людей данное изречение не имеет веса, имеет вес золото и власть… Калияни уловила, что не все госпожи полностью поддерживают Нур, выделилась больше всех Мариам. Девушка поинтересовалась про нее, Сурайя поведала:
– Мариам-бегум Сахиба дочь визиря из Кабула… – затем помощница перешла на шепот и добавила: – Я слышала, что она очень хочет стать первой женой падишаха и сместить Гулабу-бегум. У нее подрастает сын, Мариам желает, чтобы он был наследником трона, а не взрослый сын Гулабы и падишаха – шахзаде Алауддин…
Калияни задумалась…
– И поэтому Мариам дружит с Нур?.. – уточнила девушка.
Сурайя огляделась на отсутствие ушей и ответила:
– Нур не любит Гулабу и ее сына, который любимый у падишаха… она ревнует, и вдобавок Алауддин ведет себя очень вольно и позволяет себе подтрунивать над женами отца. А однажды Нур ан-Ниса Султан украшала приемный зал и выбрала резьбу на стенах по своему вкусу, но Гулабе-бегум это не понравилось, и она нажаловалась падишаху… в том вопросе падишах встал на сторону первой жены…
Калияни повела бровями в недоумении. Ей были непонятны ссоры и ненависть из-за какой-то резьбы… Девушке вообще было бы всё равно на украшение залов.
– Госпожа, берегитесь Нур… она коварная… – посоветовала Сурайя.
– Не волнуйся, Сурайя, мне нечего с ней делить… меня не интересует жизнь дворца, я просто буду подневольным человеком в выделенных мне покоях… – уверенно сказала Калияни и к концу речи опечалилась, представив свою жизнь в золотой клетке.
Но еще больше ужасала близость с нелюбимым мужчиной, да к тому же старым и неприятным… Затем девушка поинтересовалась про Суфию.
– С ней брак был по расчету, дабы наладить какой-никакой мир с махараджей… – поведала Сурайя.
Ответ удивил, Калияни полюбопытствовала, откуда у махараджи дочь мусульманка.
– Суфия – дочь персидской наложницы махараджи… Говорят, та наложница любимая, поэтому и дочь признанная. А в Ислам она полностью погрузилась уже после свадьбы…
Интересный поворот заинтриговал. Возможно, следует подружиться именно с Суфией. Да и воспринялась она довольно-таки неплохим человеком на первый взгляд…
Вечером в покоях Калияни убрала корзинку со змеиным яйцом под кровать, а статуэтку Ганеши поставила на выемку резьбы в окне. Она положила рядом цветочки, которые сорвала в ближайшем к покоям саду, и помолилась.
Глава 3
Утром Сурайя принесла весть, что церемония бракосочетания состоится сегодня. Калияни полагала о своем участии в церемонии и что ее хотя бы спросят о согласии, однако помощница пояснила:
– Нет, вашего присутствия там не будет. Придет шейх – влиятельный богослов, представитель от нашего падишаха и представитель от вас…
Калияни одевалась за ширмой и, услышав речь, прервала помощь служанки и вышла в нижнем платье.
– А кто будет представлять меня?.. – задалась вопросом смятенная девушка.
– По правилам, обычно это делает кто-то из мужчин в семье невесты, а для вас это будет евнух…
– Что?! – вырвалось у Калияни. – Какой еще евнух? У меня ведь есть брат… – взволновалась госпожа.
Сурайя замешкалась, стало видно ее неловкость.
– Простите, госпожа, но так решил падишах… вашей семьи не будет на свадьбе, ей только выплатят калым за невесту… – пояснила с опущенной головой сопереживающая помощница.
Она тоже волновалась, под свойственным головным убором вспотел лоб, но снимать его для нее было нельзя. Калияни получила еще один удар, она так надеялась увидеть на свадьбе матушку и сестру и нуждалась в поддержке близких. Из глаз норовили потечь слезы. Удерживая их всеми силами, невеста уточнила:
– Почему именно евнух?
– Потому что он единственный слуга госпож мужского пола, быть представителем может только мужчина.
– Очень традиционно… – сыронизировала Калияни.
Сурайя подошла ближе и с заботой сказала:
– Госпожа, прошу вас, собирайтесь. Возьмите всю волю в кулак и будьте сильной…
Калияни глубоко вздохнула и последовала совету.
Вскоре она сидела на краю постели и ожидала приглашения на свою же свадьбу. На ней был цветастый кафтан, нижняя юбка состояла из нескольких слоев и придавала пышности. Платье-кафтан было украшено объемными вышивками из золотых нитей, на голове невесты декорация под вид массивного ободка, усыпанного драгоценностями, от которого спускались овальные цепочки под подбородок и ниже до самой груди. К украшению пришито покрывало, закрывающее голову, оно ниспадало на пол и тянулось еще около двух метров. Рукава, подобно покрывалу, были длинные и свисали, на запястьях красовались различные браслеты от узких до широких, с камнями или без, вокруг ушных раковин повешены громоздкие серьги с висюльками, что соприкасались с верхней цепочкой от головного убора и иногда цеплялись; это заставляло Калияни поправлять и приносило неудобства. На ладони ее нанесли витиеватые узоры хной, на щиколотках также звенели браслеты, обули невесту в блестящие туфли, покрытые жемчугом. Помимо перечисленного, на шею ей также надели ожерелье. Все эти украшения были тяжелы и словно душили девушку. Глаза ее обвели черной краской, на веки наложили синий порошок, губы выделили красным. Сияющая внешне невеста тяжело дышала и ожидала самого ненавистного в своей жизни момента. Внутри она разрывалась, хотелось зарыдать и всё с себя скинуть.
Вошла Сурайя и служанки, позвав невесту в зал. Калияни придерживала подолы юбок, ей помогала служанка, вторая несла покрывало, бороздящее по полу, третья придерживала подол верхнего кафтана.
– Снова зацепилось… – сказала по пути Калияни, покосившись на висюльку слева.
Сурайя сама поправила и отцепила ее от большой серьги. Видя тревогу невесты, она подбодрила:
– Всё будет хорошо, госпожа. Аллах вам поможет… – после улыбки похвалила: – Вы очень красивая, самая красивая из всех женщин падишаха…
– Машаллах… – произнесла одна из служанок, что особенно восторгалась красотой госпожи.
– Помоги мне, Шива… Хара Хара Махадев… – вымолвила в свою очередь Калияни, прикрыв на мгновение глаза.
Служанки переглянулись. Сурайя же сделала вид, что не обратила внимания и поторопила невесту, ибо жених уже ожидает ее. В зале горели сотник огней, журчал фонтан, звук которого приглушали музыканты; основная часть зала была отделена от другой поменьше повешенной на колоннах полупрозрачной занавеской вроде тюли. В основной части находились исключительно мужчины, они располагались на лежанках и подушках, рядом ‒ маленькие круглые столики, окаймлённые позолотой, для падишаха стояло сиденье из дерева, обрамленное золотом; рядом с ним стоял столик повыше. На сидении постелена шкура тигра. Таким образом правитель был выше всех. Возле него присаживались слуги с подносами и угощали изысками кухни. Слуга сидел на коленях до тех пор, пока важная личность не отпустит. В образованных кругах из гостей также находилось многообразие еды, золотые приборы и кувшины с напитками, притом алкогольными.
Отделенная часть зала была предназначена для женщин. Они также сидели на мягких подушках, угощались изысками, однако пили безалкогольные напитки. Калияни вошла в зал по женской стороне. Девушка сразу почувствовала запах – на мужской половине некий гость курил кальян. Для мужчин выступали танцовщицы, одеты они были смело: укороченные кофточки с декольте, нагой живот, внизу многослойные или драпируемые юбки; одежда их играла красками. У кого-то в руках держались прозрачные покрывала. Калияни могла смутно видеть через занавеску, такие танцовщицы ее крайне удивили. Музыкальные мотивы для нее были незнакомы, скорее это что-то персидское или аравийское… Невесте сразу же не понравился праздник, она полагала, что слова «вас ожидает жених» подразумевают личную встречу, однако падишах сидел в кругу мужчин и веселился, хлопая в ладоши, словно это не свадьба, а любой другой праздник. На его голове был надет объемный тюрбан с большим драгоценным камнем сбоку, накинута накидка с меховым воротником, будто бы в зале холодно… Судя по всему, мех, как и шкура тигра, предназначены для показа значимости и мишурности. Для невесты подготовлено мягкое сиденье на полу со спинкой. Вокруг присутствовали жены падишаха и иные женщины дворца. Служанки помогли Калияни присесть на бедро. Неподалеку сидела Нур, наряженная не меньше невесты, и с ухмылкой косилась, пожевывая фрукты. Она часто переглядывалась с Мариам и некоторыми другими женщинами, словно молча высмеивала невесту. Все до единой женщины смотрели на Калияни, всем было интересно, на ком женится падишах после того, как прошел нелестный слух. Среди всех Калияни обратила внимание на симпатичную молодую девушку, при всей ее красоте в глазах царила грусть, даже улыбка ее не могла скрыть настоящих эмоций, что тонко улавливала невеста. В носу ее надето самое большое кольцо из всех присутствующих. Оно свисало до губ и мешало ей есть, приходилось придерживать рукой. Калияни случайно на это улыбнулась, вспомнив все свои мешающие висюльки, а девушка неожиданно заметила. Невеста заволновалась о реакции, однако она последовала расположенная, девушка смекнула и улыбнулась в ответ.
Мужчины за занавеской громко разговаривали и смеялись, Калияни привлек самый раскрепощенный смех, тот мужчина вдруг подскочил и пустился в пляс среди танцовщиц. Невеста прищурилась для лучшего рассмотрения происходящего. Некоторые женщины захихикали, та самая красавица с кольцом наблюдала с особым интересом и захлопала в такт музыке. Молодой мужчина с бородой не просто танцевал, а на показ дрыгался, трепал распущенными волосами, изгибался и извивал руками. Право, вел он себя не очень прилично и весьма вольно. Калияни вспомнила слова Сурайи про важного сына падишаха по имени Алауддин и подумала, что это именно он. Она навела взор на развеселившуюся девушку с кольцом, та отвлеклась от созерцания и показала на себя, а затем на танцора. Калияни сообразила, что это ее муж. В подтверждение Суфия произнесла одной из жен падишаха:
– Алауддин снова развлекает гостей…
– Кто же ему может запретить… – ответила собеседница.
Гулаба – мать Алауддина радовалась за сына больше всех, в ее глазах так и сверкала гордость. А вот Нур, как и Мариам, не прельщало бесцеремонное поведение сыночка падишаха. Они старались не смотреть на занавеску. Нур демонстративно отвернулась. Шаловливый Алауддин принялся хватать танцовщиц, ему стало мало просто дёргаться рядом, он преподносил это как шутку и смешил гостей, в том числе отца. Но вот жене его, похоже, такое не нравилось и огорчало. Она перестала хлопать и подтанцовывать, взор опустился. Только сказать женщина ничего не могла и тем более выйти за занавеску. Калияни буквально прочувствовала ее боль, те эмоции, что внутри захлестывали и что приходилось всеми силами держать в себе. Жена танцора подняла полные отчаяния глаза на невесту и тут отвлекла ехидная Нур.
– Что же ты не смотришь на своего мужа… он так старается для тебя… – посмеялась с сомкнутыми устами.
Девушка с кольцом вела себя тихо, судя по всему, она такой и была. Она не ответила кобре, брызгающей ядом, но взглянула. Калияни не понимала, зачем Нур давит на больное и еще больше подливает масло, бедняжка и без того несчастлива…
– Просто Алауддин настолько красив в танце с танцовщицами, что ослепил глаза Ма̀лики… – сыронизировала Мариам про его жену.
Судя по всему, алкоголь дал о себе знать, мужчины не на шутку разошлись в веселье и бросали к ногам танцовщиц монеты. Натанцевавшись вдоволь, уставший Алауддин присел и затянул трубку кальяна. По залу пошел туман.
– Отец! – вдруг воскликнул он. – Когда же мы увидим твою самую красивую новую жену?..
Падишах поедал жирное мясо и замаслил себе весь рот и бороду. На слова сына он с гордостью посмеялся.
– Не завидуй… – пошутил в ответ, а может, сказал всерьез отец.
Гости оценили юмор и поддержали, а вот Алауддин исподлобья покосился на отца. За занавеской Нур будто бы просто так произнесла:
– Интересно, а невеста уже знает, какое ей дали новое имя…
Калияни направила взор. Такое ей не пришлось по нраву, ее имя ей дорого и вовсе нет желания менять.
– А какой у нее будет титул?.. – тихонько поинтересовалась Мариам у Нур.
– Наверно, одалиска… – съязвила Нур. – Ну, или на худой конец калфа…
Мариам не поняла, она не знала многих слов и титулов, положенных у османов.
– Глупенькая, одалиска – это вовсе не титул… какой ей титул, она родилась рабыней… – сказала Нур и бросила дерзкий взгляд на Калияни.
– Кем бы ни родилась, а становится женой падишаха… – вдруг вымолвила Малика.
Ее желание заступиться невеста сразу оценила, девушке стало очень приятно, последовала улыбка в сторону Малики. Нур подметила теплые отношения между девицами и ухмыльнулась.
– Какой по счету женой… – напомнила Нур о последнем месте Калияни.
Невеста ужасно устала как сидеть на бедре, так и вообще присутствовать на своей отвратительной свадьбе среди ядовитых змей. Музыка и хохот выпивших мужчин били по ушам, украшения отягощали и душили, громоздкие серьги постоянно цеплялись. Тяжело дыша и потерпев сколько смогла, Калияни вдруг встала, к ней подбежали служанки и Сурайя.
– Я ухожу… – сказала девушка помощнице.
Сурайя забеспокоилась, принялась просить ее остаться, пока сам падишах не позволит уйти, однако своенравная Калияни не хотела даже слушать. Настолько сильно ей опротивело сборище весельчаков и стерв.
– Меня не волнует. Я ухожу, – заявила невеста и пошла на выход, путаясь во множестве юбок.
Нур проводила взглядом и добилась своего: бегства соперницы с собственной свадьбы.
По пути Калияни резко срывала с себя все надоевшие висюльки и серьги.
– Госпожа, прошу, подождите… не делайте этого… падишах должен увидеть вас в наряде… – спешила за ней Сурайя.
– Увидел бы, если бы захотел! – заявила взвинченная Калияни.
Она все же приостановилась. Сурайя догнала и слегка приложила ладонь на ее руку.
– Госпожа, я прекрасно понимаю, что вам довелось терпеть среди жен падишаха и что вам не понравилось такое торжество… но прошу, примите то, что есть… будет именно так, как желает падишах, так, как положено… И я знаю, что вам тяжело… Прошу, держитесь и не давайте волю слабым эмоциям на радость вашим недругам… – пыталась всячески поддержать помощница. – Не ищете легких путей в этой жизни, их не бывает… Такова наша судьба, и мы должны принимать всё, что посылает нам Аллах.
Калияни выслушала, из глаз ее потекли слезы.
– Я не согласна с такой судьбой… я не могу… – тихо молвила она, вытирая щеки.
Сурайя услышала и решила добавить:
– Госпожа, Аллах не посылает нам того, чего мы не сможем выдержать… Он посылает нам испытания, которые мы должны преодолевать, и за это он нас обязательно наградит…
Калияни закрыла рукой лицо и плакала, помощница вдруг позволила себе обнять ее. Утешение придавало сил и помогало девушке прийти в себя. Становилось легче.
– Спасибо… – поблагодарила Калияни.
Сурайя улыбнулась, покивала и уверенно посоветовала:
– Теперь вытирайте слезы, а то размажется краска, оставьте в покое украшения, будто их нет, и ожидайте прихода падишаха.
Калияни какое-то время сидела на краю постели и ждала, размышляя о своей никчемной жизни, как ей казалось. Впереди ждала лишь пустота и духовная смерть… Она подняла голову и взмолилась своим Богам, чтобы муж сегодня не пришел и не тронул.
Позже появилась Сурайя и поведала, что подкралась к стихшему залу и обнаружила, что великий падишах громко храпит на своем троне, а все гости разошлись. Рядом валяются чаши и пустые стаканы.
– Думаю, он хорошо выпил и не сможет к вам прийти… Уже поздно, ложитесь отдыхать… – сказала она и добавила: – Только не снимайте свадебное нижнее платье, в нем положено быть в брачную ночь…
Калияни невероятно обрадовалась новости, сложила ладони у лица и поблагодарила Богов. Так проходила первая ночь замужней девушки. Во сне ей вдруг привиделся Шамбо… Словно она уже очутилась где-то в неизвестном месте, вокруг было всё мутно, будто белый туман окрасился в красный цвет и окутал округу. Девушка подняла глаза и увидела наверху именно его… Он смотрел чувственными взглядом, как когда-то перед поцелуем, и улыбнулся…
Внезапно сон прервался звуком щелчка. Девушка открыла глаза, за окнами расцвело. Поначалу она не поняла, что произошло, но вслед подскочила и заглянула под кровать. Открыв крышку корзинки, Калияни увидела вылупившегося из яйца черного змееныша. Он водил головой и словно смотрел по сторонам.
– Я здесь, – произнесла девушка.
И змееныш вдруг замер, а глаза его черные направились прямо на хозяйку, коей она теперь стала. Отвлекли голоса в коридоре, Калияни прикрыла крышку, спрятала корзинку и скорее легла. У спальни за резными дверями остановились служанки. Услышав голос Сурайи, госпожа разрешила войти. Они принесли завтрак, а помощница подошла ближе.
– Сегодня приготовили только такую еду, которую вам можно… – поведала с улыбкой она.
Калияни встала. Сурайя сообщила:
– Шейх просил передать вам новое имя и титул, дарованный падишахом, а также будет ожидать с вами встречи…
Право, новости совершенно не обрадовали. Встречаться с исламским богословом желания не было. Сурайя же выглядела радостной, как оказалось, из-за имени и титула, ведь ожидала иного…
– Теперь вас будут называть Хабиба-бегум Сахиба… Представляете, что будет с Нур ан-Нисой Султан… она умрёт от зависти… – не удержалась от восторга помощница.
Калияни же не разделяла радости и уточнила значение ее имени.
– Хабиба значит «любимая»… сам падишах настоял на таком имени, шейх же предлагал другие…
Девушка повела бровями и вздохнула.
– Но мне дорого мое имя, которое дал мне отец… – произнесла она понуро, присев на постель.
– Госпожа, не унывайте… так положено, когда девушка не мусульманка выходит замуж за мусульманина. Иногда дают новые имена даже мусульманкам. Если хотите, то наедине я буду называть вас Калияни-бегум Сахиба… – поддержала и предложила Сурайя.
Девушка подняла глаза и улыбнулась.
– Хочу. Но только Калияни… всего иного не надо.
Помощница согласно покивала и пригласила на завтрак.
– А что нужно от меня богослову? – поинтересовалась девушка.
– Думаю, поведать вам об Исламе и подарить Коран для изучения…
Калияни вновь расстроилась, даже пропал аппетит. Пока служанки ухаживали, Сурайя дополнила:
– А уже после встречи с шейхом с вами встретится падишах…
Девушка печально взглянула и опустила голову в чашу.
В своих покоях не было покоя Нур. Узнав о новом имени и титулах, она рвала и метала, бросив на пол шкатулку с золотом.
– Хабиба?! Любимая, значит?! – возглашала она служанке, оскалившись. – Еще только переступила порог и уже любимая! Да еще и с двойным титулом! – женщина кипела, точно вода в котле, и тяжело дышала. – Ну я ей покажу! На этом и закончится ее успех… – пригрозила она.
