Текст книги "Нефертум. Запретная звезда"

Автор книги: Евгения Исмагилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Евгения Исмагилова
Нефертум. Запретная звезда

Пролог

Отец не заслуживал той смерти, постигшей его: внезапной, в полном бессилии, на глазах у дочерей.

Эйлит едва исполнилось семнадцать, а ее единственной сестре Эйдин шел восьмой год. Несмотря на Вересковицу – второй месяц осени, – дни в Хенене еще сохраняли отголоски летнего тепла. Северные ветра обходили хутор стороной, будто давая семье Эйлит и Эйдин собрать последний урожай свеклы и тыквы. Поля дышали ароматами последних трав, прячущиеся в них насекомые уже допевали прощальную песню. Небо, пронзительно синее, словно лазурная смальта, изредка пересекали клинья диких гусей. Именно в такой безмятежный день на хутор Хенен напало чудовище.

Эйлит и Эйдин заканчивали с уборкой, когда услышали крик, донесшийся с полей и смешавшийся с шумом ветра. Показалось?.. Эйлит утерла рукой лоб и выпрямилась. Эйдин уронила мешок с кормом и побледнела. Вскоре вопль повторился, теперь он звучал куда ближе. Через ступни ощущалась тяжелая дрожь, словно кто-то отбивал землю исполинским молотом.

Эйлит осторожно приблизилась к забору и тут же отпрянула – к ним приближалось нечто огромное, будто пришедшее из самых кошмарных снов.

Не может быть. Просто не может быть!

– Что там такое? – спросила Эйдин, удивленно хлопая ресницами. Беспокойство сестры не скрылось от этих вроде бы по-детски наивных, но в то же время очень внимательных глаз.

Эйлит чувствовала, как желудок пронзает ледяной клин. Нужно говорить спокойно. Если Ди испугается, будет только хуже. Только вот как сказать малолетней сестре о монстре?

– Эйлит?

– Мне могло показаться… Но, думаю, нам лучше уйти, – выдохнула она наконец. – Оставь мешок. Спрячемся в подполе и переждем.

– Переждем что?

Да, Эйлит, чего? Нападения чудовища? Эйлит сделала глубокий вдох. Сердце колотилось в груди, как бешеное. Собраться! Нельзя терять времени!

– Пошли, – она схватила сестру за руку. – Просто делай, что я говорю, хорошо?

– Но…

– Ди, пожалуйста!

– А папа? – не сдавалась сестра. – Как же папа?

Отец ушел на северное поле еще утром. В обед Эйдин носила ему краюшку хлеба и воду, и больше они не виделись. Монстр же приближался с востока. Отец мог и не увидеть чудовища. Что им делать, что? Бежать или прятаться? И как же отец? Как его предупредить? Решение оставалось лишь за Эйлит, а она, как истукан, стояла посреди двора!

– С папой все будет хорошо, – процедила сквозь зубы Эйлит, схватила сестру за запястье и, не слушая возражений, потащила за собой.

Черный квадрат погреба. Лестница, узкие шершавые ступени. Земляной пол, будто изо льда. Запах залежавшейся земли, крысиного помета, гнили. Отпихивая хлам, корзины, куриные клетки, Эйлит пробралась в угол, протиснулась между бочками. Уселась поближе к стене, обняла сестру за липкие плечи и вся обратилась в слух.

– Это ведь чудовище, да? – зашептала Эйдин, и ее горячее дыхание защекотало щеку. – Оно ведь просто уйдет?

– Конечно. Оно не почует нас, мы же хорошо спрятались. Подождем, – как можно бодрее отозвалась Эйлит. И на мгновение сама себе поверила: монстр порыскает немного, не найдет пищи и вернется в леса.

Ди кивнула. Ее глаза, мокрые от слез, блестели в темноте, как два драгоценных камня. Эйлит отвернулась, и тут внутренности сжались в тугой комок: все пропало!.. Второпях они забыли про лючок, ведущий на другую сторону дома.

Чудовище нетерпеливо завыло, и сквозь тело, начиная с пяток, прошла дрожь.

Оно уже рядом.

Уже здесь.

***

Дверца издевательски поскрипывала на петлях.

– Что же нам делать? – проговорила Ди, убрав ладонь ото рта. – Эйлит, что делать?!

Что-то шаркнуло по стенам. Сестра взвизгнула и с ужасом уставилась на сестру. Та покачала головой: все хорошо, они в безопасности. Тварь издала странный гортанный звук, как огромная кошка. Будто кого-то звала. Потом недовольно всхрапнула и, судя по удаляющемуся топоту, решила обойти дом с другой стороны. Это был их шанс.

– Эйлит, ты куда? – заревела Ди. – Стой, не надо!

– Погоди, – шикнула та. – Сиди тут.

Сестра закивала, на щеках ее блестели дорожки слез.

Дверца была уже совсем рядом. Сейчас Эйлит чуть ее прикроет, и тогда никто их не найдет.

Она осторожно потянулась к щеколде. Стараясь не дышать, деревянными от напряжения пальцами схватилась за рычажок. И почти потянула за него, когда топот повторился. Все, готово! Они спасены!

– Эйдин, давай назад!

Тень закрыла тонкие щели между лючком и стеной. Бах! Бах, еще раз! Дверца все еще держалась. Ди завизжала. Эйлит торопливо попятилась.

Бах! Лючок треснул. Изогнутый коготь разломал его. Попались!

От гадкого, потливого страха мысли разбегались, как тараканы. Сердце билось в горле. Погреб. Бочки. Пустые корзины. Ящики и куриные клетки. Где же выход? Где?!

Последнего удара деревяшки не выдержали и развалились. В дыре показался светло-серый глаз. Круглый зрачок уставился прямо на Эйлит. И в его зеркально-черной глади она увидела свое отражение: скуластая девица в холщовом платье, с темной растрепанной косой. А сзади, прячась за клетками, к стене жалась лохматая Ди.

Оно нашло их. Монстр их нашел.

Дыхание перехватило. Да что же это такое, она всегда так хорошо владела собой, а теперь у нее тряслись руки!

За стеной слышалось сиплое дыхание, словно кто-то продырявил исполинские меха. Это не было сном, вовсе нет. Монстр пришел сюда. И пришел убивать.

Что делать? Куда бежать? На что Эйлит рассчитывала? В доме они как в ловушке, и чудовищу ничего не стоит разрушить его.

Тварь словно почувствовала ее смятение, тяжко вздохнула, издала клекочущий звук и саданула когтями по стене. Затем как-то по-человечески всхрапнула, и в следующее мгновение в дыру проник желтоватый клюв. Прямой, с зазубринами, длиной в три локтя. Остальная голова не пролезала, только розовая складка носа в обрамлении растрепанных серых перьев. Тварь приоткрыла клюв, надеясь что-то схватить.

– Мама!.. – завопила Ди, пытаясь спрятаться. – Мамочка!..

– Тихо ты, тихо, – пробормотала Эйлит, закрывая сестру. – Оно сюда не залезет! Слишком большое!

Клюв щелкал в паре шагов от ее ног, как исполинские ножницы. Если монстр схватит, он легко, как тростинку, переломит кость.

Словно услышав ее мысли, тварь распахнула пасть с розовой изнанкой, в которой ворочался толстый серый язык. Из клюва вырвался отвратительный смрад, будто монстр давно гнил изнутри. Эйлит зажала нос, бесполезно: от вони слезились глаза, вдохнуть бы воздуха, всего лишь глоток, пожалуйста…

Чудовище вновь протяжно застонало, в этот раз еще печальнее. Убрало клюв, сунуло лапу, покрытую серебристыми перьями, с длинными блестящими когтями на коротких пальцах. Не достало! рядом, но не могло дотянуться! Снова сунуло клюв и крикнуло совсем уж жалобно, будто мучилось болью.

И вдруг монстр замолк, словно к чему-то прислушиваясь. Убрал морду, клацнул клювом и… ушел.

***

– Оно нас сожрет!!!

– Ди, замолчи! – крикнула Эйлит.

Та продолжала визжать, задыхаясь от ужаса. Тогда Эйлит встряхнула сестру с такой силой, что не ожидала сама. Ди замолкла и пораженно уставилась на сестру. В ее глазах читалось удивление, обида, испуг. Некоторое время стояла оглушительная тишина, в которой было слышно лишь их сбивчивое дыхание. Затем Ди снова сглотнула и кивнула.

Папа говорил, что для победы нужно хорошо знать противника. Итак, Эйлит, что ты слышала о чудовищах? Маги рассказывали, что эти твари издревле жили на славной земле Нефера. Люди всегда страдали от их нашествий, и сам Альхор спустился со звезд, чтобы спасти человеческий род. Папа советовал особо не верить в россказни магов, они были теми еще лжецами и плутами, особенно проповедники и храмовники, только и думали, как залить молодой ум сладким дурманом. «Хочешь правды – спроси у людей», – так говорил отец.

Но у кого спрашивать, если все говорят вразнобой? На севере, в провинции Дильхейм, считалось, что монстр – это обыкновенный зверь, непомерно выросший после поедания волшебных корешков. Там всегда росли густые, непроходимые леса, и неизменно во всем винили зверей. На востоке, в Куф-Гайяде, болтали, что это благословение Маиля, бога-солнце, посланное спасти земли от Альхора. Там вообще все было навыворот, по-нелюдски: магов ненавидели, чудовищами восхищались.

Здесь, на юго-западе Королевства, в Йеффеле – «хлебном крае», люди выдумывать не любили, считалось, что чудовищ рождала испорченная земля. Это больше походило на истину, год выдался неурожайный: зима без снега сухая, весна холодная и ветреная, а лето знойное, без дождей. На юге у многих хуторян высохла и пшеница, и рожь. И это если брать только Хенен, а не весь Йеффель.

А пару недель назад через их поля прошла вереница беженцев из разрушенного Хаюрта, Эйлит тогда удивилась, почему так мало людей. Оказалось, на их деревню напало сразу три монстра, бежали лишь те, кто выжил. Отец дал им куру и немного хлеба, мать позволила пополнить запасы воды из колодца и разрешила переночевать в сарае. Они купили несколько одеял, которые Эйлит вязала всю зиму, отблагодарили и поутру ушли. Тогда, глядя на пустую дорогу, тянущуюся до самого горизонта, она впервые ощутила в сердце тревогу. Кто бы мог подумать, что вскоре и Эйлит столкнется с чудовищем!

Все, что им с Ди оставалось, – это надеяться, что монстр про них забудет, и дожидаться помощи от магов. Летающий маг-раздведчик со сторожевого поста «Хъяльмар» появляется над Хененом раз в неделю, а с последнего облета прошло два дня. Он либо уже заметил чудовище, либо заметит через несколько дней. Еще немного времени понадобится на то, чтобы сторожевой отряд чертей – лучших охотников на монстров – достиг их дома. Пока подвал казался самым безопасным местом, чтобы переждать. А на квашеной капусте, хранящейся в бочках, они протянут несколько недель.

– Оно ушло?.. – глухо прошептала сестра, подползая ближе. – Эйлит, оно ушло?..

– Хочу проверить.

– Нет, Эйлит! Не ходи! – Ди схватила ее за запястье. – Пожалуйста, не надо – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..

– Я тихонько. Как только дам знак – побежим. Поняла?

Сестра лишь исступленно моргала. Судя по выражению лица, ее разум захватили воображаемые ужасы, все то, что могло сейчас произойти.

– Эйдин, ты поняла? Эйдин!

Только с третьего раза она кивнула.

Эйлит осторожно выглянула во двор. На небе ни облачка, свет белой, как творог, луны окутывал их неприбранный двор. В этих голубоватых отблесках он казался покинутым, всюду валялся мусор, куриные перья, доски… Сиротливо накренился поломанный забор.

Чудовище же стояло на задних лапах, бронированных красноватыми пластинами, и чего-то ждало, повернув морду к сараю. Даже так оно было ростом с их дом. И походило на бескрылую птицу с туловищем неизвестного животного. Серебристо-белые перья покрывали передние лапы, спину, на голове же рос темный хохолок. Вытянутую шею монстра тоже украшали перья, остальное тело было усыпано клиновидными пластинами, все, кроме живота. Живот обтягивала розовая кожа.

Монстр словно передумал нападать и отошел еще дальше, за дом, и Эйлит готова была уже махнуть рукой Эйдин, как вдруг… Отец!

Нет, нет! Только не сейчас!

Отец с диким взглядом бросился к сараю через двор.

– Эйлит! Прячься! Я его отвлеку! – отец кинул камень, чтобы отвлечь чудовище. Бесполезно. – Давай же! Спасай себя и сестру!

– Это папа! – громко зашептала Ди и подползла ближе. – Там папа!

Эйлит хотела было ответить, но тут вновь показался монстр. Сестренка беззвучно заплакала.

В тишине прохладной ночи было слышно, как стучат их сердца, как дышит запыхавшийся отец, как чудовище шумно всасывает воздух складчатым носом. А затем направляется к отцу.

***

Думала ли Эйлит, что человеческое тело, даже тело взрослого мужчины, может быть таким хрупким? Как легко его можно сломать, раздавить, превратить в кровавую кашу лишь одним движением?

Увидев отца, монстр металлически завизжал. Перья встали дыбом, а глаза блеснули мертвенным голубым светом. Это ужасное, безысходное мгновение длилось и длилось, господи, почему же папа замер на месте? Почему он не спасался, почему смотрел на Эйлит?

Она словно во сне видела, как монстр на мгновение поднялся в воздух, а затем тяжело упал рядом с отцом, подняв песочные брызги. Ветряным потоком Эйлит отбросило в сторону. Под тушей твари земля вздрогнула, по телу прошла дрожь. Клюв монстра распахнулся и сухо щелкнул. Отец рванул в сторону, неуклюже завалился на забор. Отчаянно, как раненая птица, завизжала Ди.

Этот крик привел Эйлит в чувства. Она вскочила на ноги и побежала на подмогу. Лишь бы успеть! Отец как раз упал на забор, сломав его окончательно.

Топор, топор, топор, топор! Рубильный пень рядом с дровницей. Вот он! Ну же, давай, вылезай!

– Эйлит!.. – отец перекатился в сторону, и монстр ударил лапой в то место, где мгновение назад лежала его жертва. – Не лезь!..

– Не трогай его!!! – крикнула Эйлит и вложила в удар всю силу. – Отпусти!!!

Лезвие вошло в спину монстра и застряло. Чудовище недовольно гоготнуло и легко стряхнуло нападавшую, лишь дернув кожей. Топор не причинил твари вреда – рана заискрилась голубым и мгновенно затянулась. Тварь собиралась убить ее отца, и ничто, ни одна сила не могла ее остановить. Эйлит успела отскочить и едва удержалась на ногах.

Заминки хватило, чтобы отец отполз в сторону. Эйлит протянула ему руки, чтобы помочь встать и бежать, бежать неизвестно куда, прочь от этого монстра, как вдруг раздался секущий свист. Чудовище, вложив в удар всю свою мощь, обрушило лапу на спину. В тишине ночи под ледяным светом лун раздался хруст, словно лопнул жесткий овощ.

Лицо отца, бледное, с блестящими бусинами пота, исказила гримаса ужаса. Из его рта брызнула кровь, и капельки попали Эйлит на щеки. Горячие. Отец вскрикнул – хотя это больше походило на хрип, ведь в его легких не осталось воздуха, чтобы кричать, – мгновение или два смотрел на Эйлит в упор расширенными, невидящими глазами. Может быть, в тот миг он уже умер, и тело действовало само по себе, по какому-то неизвестному правилу, но он смотрел на нее, смотрел, смотрел, а она ничего не могла сделать. Отец не отрывал от нее затухающего взгляда, продолжал смотреть, пялиться, пока взгляд его не потух, глаза его не закатились под веки, оставив полоску белой слизи, и лишь после он умер, на сей раз окончательно.

Хруст стих, и на дворе воцарилось тяжелое безмолвие. А потом раздался странный звук – то ли всхлип, то ли крик. Он вылетел из глотки Эйлит прежде, чем она успела что-то осознать. Еще раз. Еще. Она перевернулась на четвереньки и поползла в сторону, продолжая издавать странные сиплые звуки, как сломанный рожок.

Монстр торжествующе заверещал. Убрал лапу с распластанного тела, раскинувшего руки и ноги, живот лопнул, и под светом звезд блестели влажные потроха. А затем тварь повернулась к Эйлит.

Ее бока раздувались, как исполинские меха, из пасти капала кровь, она встала на задние лапы и теперь возвышалась над своей новой жертвой, как гора, как нечто, пришедшее из далекой космической глубины, и у Эйлит уже не хватало воли выносить весь этот кошмар. Монстр смотрел на нее, словно решая, раздавить ли ее тоже, размазать по земле, как букашку, серые глаза не мигали, ничто не шевелилось вокруг, даже ветер не трогал замершую в безмолвии траву.

Чудовище врезалось клювом в то, что еще несколько минут назад было их отцом, и, смачно чмокнув, разорвало его на части. Под эти звуки Эйлит провалилась в глубины темной реки небытия.

ЧАСТЬ 1. Страна чудовищ

Господин мой Альхор,

Беловолосый, Всемогущий,

Вездесущий, Вождь ветров,

Пурпурная кровь, Всеродитель,

Владыка звезд, Всеведущий,

Великий мудрец, Повелитель бурь,

Венценосный, Ледяной лик,

Бог из ниоткуда!

Я рожден, чтобы служить тебе,

Мой меч рожден, чтобы служить тебе,

Ради Закона крови!

Слава, слава, слава Альхору – кричу я погибели,

Слава, слава, слава мечу – моему брату,

Слава, слава, слава Закону крови!

Меч мой зовут Палач и Убийца,

Смертоносный, Каратель,

Кровопийца, Терзатель,

Разящий, Губитель,

Изувер, Истязатель,

Живорез, Угнетатель,

Ненасытный, Мучитель,

Воспевающий смерть!

Слава, слава, слава моему мечу – кричу я погибели,

Слава, слава, слава Альхору и моему Королю,

Слава, слава, слава Закону крови!

«Молитва о победе»

Глава 1. Эрик

Хотя Эрик Циглер и был магом, он не ожидал, что Магистерия может распоряжаться его жизнью как вздумается.

После получения титула «адепт», прощальных встреч с друзьями и песен под лунами, он и еще двадцать семь новоиспеченных адептов прибыли в столицу Королевства для получения назначений. При отъезде Эрику выдали синий камзол с медными пуговицами и вышитой на груди звездой; отличные сапоги, натертые особым составом, не дающим промочить ноги даже в самую суровую непогоду; серебряную пластину на шнурке с выбитым именем, фамилией и прозвищем. Глупым и совершенно незаслуженным – «Щен». Теперь его так будут звать еще лет десять, пока он не получит хоть какое-нибудь приличное звание или титул. Ага, Минейр (уважительное обращение к магу-высокопоставленному лицу) Щен. Милорд (обращение к Лорду) Щен. Хуже не придумаешь.

Стояла середина Серповца, второго месяца лета. Ночная Хорра пестрила огнями и развешанными вдоль улочек гирляндами. Эрик с удовольствием вдохнул столичный воздух, насыщенный и плотный: здесь были и сладковатые ароматы булочных, солоноватые – мясных лавок, терпкие – чайных, еще запахи птичьего помета, грязи, цветов, мокрой мостовой и вонь сточных канав. Столица Королевства из стекла и металла, древняя Хорра, город тысячи шпилей… От томительного ожидания у Эрика подкашивались ноги. Он выбрался! Несмотря на сданный в последний момент экзамен, на ссору с мастером-травоведом, на сгоревшие в гостиной занавески – несмотря ни на что, он окончил академию магов, приехал в Хорру, и уже через несколько часов, в крайнем случае завтра, Эрик Циглер станет стражем Бъерны.

Он вернется домой.

Восемь лет!.. Восемь чертовых лет! Как же он мечтал вновь пройтись по кривым дорожкам, постоять на древних стенах вместе с караулом, вдохнуть запах озер. Интересно, как там мать? Она, как и все жены и дочери королевских гвардейцев, прислуживала в крепости. Писала, что вышивала полотно на совершеннолетие Эрика, чтобы повесить в его старой комнате, и что закрыла дверь на ключ, дабы никто не входил. Даже все вещи остались на своих местах, как было при нем. Что ж, теперь он сможет увидеть это своими глазами: Эрик Циглер отправил прошение о переводе в замок еще две недели назад, и Магистерия, согласно правилу «первого шага», обязана была принять его на любой пост, хоть в приказчики, хоть в стражи, в хранители, черти, всполохи, призраки или обережники. Каждый сам выбирал путь, по которому будет идти всю жизнь, путь, приносящий пользу Королевству.

Их повозка миновала несколько арок с причудливыми человеческими лицами, каменный фонтан, словно сделанный из взлетающих птиц, и наконец выехала на главную площадь. Эрик охнул. Статуя Бога! Огромная!.. Какая же она огромная!..

Над площадью, как бессменный страж, возвышался Альхор, покрытый белоснежным металлом с радужным отливом – менхитом. Казалось, его исполинская тень укрывает площадь, здание Королевской Магистерии и еще несколько кварталов. Отполированный до блеска, в закатном свете монумент приобрел мистическое розоватое свечение. Альхор традиционно изображался в образе худого мужа с поднятыми ладонями и струящимися по плечам и спине волосами до щиколоток. На голове его блестела позолоченная тиара, закрывающая глаза и лоб. Адепты замерли и издали благоговейный вдох. Бог, что доставал с неба звезды, никогда не смотрел на смертных, его интересовала лишь вечность.

Здание Магистерии расположилось слева от площади. Высокое, с резными порталами и витражными розами из цветного стекла, оно походило на большой узорчатый пряник. Слишком вычурное, ажурное, с вереницей животных голов на карнизах, как будто маги и не знали, что все их считают зверьми.

Вскоре Эрик и адепты войдут в здание Магистерии, навстречу своей судьбе.

***

Магистерию строили не так, как Бъернскую крепость, все здесь казалось обманчиво тонким, спичечным, в отличие от тяжеловесной солидности последней. «Штурмом ее можно взять минут за сорок, а то и меньше, – подумал Эрик Циглер, когда резные ворота захлопнулись. Засов, разумеется, был, но и он выглядел не слишком крепким. – Надежда лишь на то, что Магистерия кишит магами. Так что скорее они буду защищать здание, чем оно их».

Конечно, никакого нападения не будет. Кто рискнет атаковать великую Хорру? Разве что безумец.

Все здесь казалось огромным, ибо когда-то в этом месте обитали хельминги, а они были в два раза выше обычного человека и в сотни раз его сильнее. В одном из залов Эрик даже нашел отпечаток гигантской ступни. Не веря своим глазам, коснулся ее ладонью, но его тут же отвлекли. Ну след и след, ты чего, парень, раньше такого не видел?!

Когда-то именно они вместо герцогов и герцогинь правили провинциями: Мирта, Хашмир, Йеффель, Дильхейм и даже Куф-Гайяд, – и, говорят, жизнь тогда процветала. Да, учитель всегда мечтательно рассказывал о тех временах, словно сам успел их застать.

По правде говоря, Эрик часто думал о прошлом. Все хельминги были как капли воды похожи друг на друга, с белоснежными волосами, серебряной кожей и глазами чище звезд, а когда приходило время, одного из хельмингов выбирали Королем. Он надевал тиару и становился воплощением Альхора в Нефере. Так шли дела до появления проклятой Королевы. Она отказалась становиться воплощением Альхора, убила всех своих братьев и сестер, а сама исчезла. Новые хельминги не появлялись, и Альхор просто не смог занять ничье тело, так что Нефер остался без бога и без Короля. Какой была бы жизнь Эрика, сложись все иначе? Ведь в то время маги были всего лишь рабами воли Альхора, а теперь они сами почти что боги. По крайней мере, теперь люди их уважают.

В келье, куда поселили еще семь новоиспеченных адептов, все спали после утомительного путешествия. Эрик еще с утра выгладил парадный камзол, чтобы не осталось ни единой складочки. Вычесал шерсть и даже хвост, чтобы тот перестал быть похожим на метелку. Подпилил когти, почистил пасть зубным порошком три раза подряд, чтобы блестели клыки. В этот великий день все должно быть безупречно.

– Циглер, ты достал бегать! – буркнул кто-то с койки и перевернулся на другой бок. – Если не спится, иди погуляй!

Эрик, не обращая внимания на ворчание, закончил натирать сапоги и только после этого спустился во внутренний двор Магистерии, зажатый между каменными корпусами, чтобы осмотреть место вечернего торжества.

Парк во дворе засадили кустами кизила и белых роз. Все дорожки, выложенные сточенными камнями, вели к прямоугольному пруду с темной, почти черной водой, из которой таинственно выглядывали королевские лотосы – крупные соцветия белого и пурпурного цвета. К вечеру они распустятся, приветствуя звезды. Приготовления к званому ужину после церемонии шли полным ходом: приказчики расставляли столы, накрывая их ажурными скатертями. Эрик жадно вдохнул душный запах жимолости и речного ила. Сегодня, сегодня, сегодня. Вечером. А завтра он будет уже на пути домой. Может, тогда ему позволят сменить кличку на что-то посолидней. «Пес», например.

– Вы мешаете, – недовольно произнес наместничий приказчик, возникнув перед носом из ниоткуда. – Не могли бы вы вернуться в келью?

Эрик виновато кивнул и побрел обратно, под каменные своды Магистерии. Тем временем день неумолимо клонился к закату.

***

Шерсть, зубы, камзол. Что ж, вроде бы все в порядке.

«Это такая честь для меня! Я Эрик Циг… Щен. Я Щен, – бормотал Эрик, перескакивая ступени. – Нет, лучше не представляться. Если спросят – отвечу…»

Адепты погрузились в таинственный полумрак, от которого пахло ладаном и нагретым камнем. Циглер замыкал их небольшой отряд, разглядывая тонкие стрельчатые своды. Все здесь казалось древним – каждая плитка, каждый уложенный камень еще помнил Альхора, его шаги и шелест голоса. Их провели вдоль тонких колонн, поднимающихся под сводчатый потолок. Да уж, не слишком прочно, но зато как красиво!

По завивающейся улиткой лестнице они спустились в оружейную, где каждому по табелю выдавали оружие, указанное в прошении, то самое, что будет сопровождать их всю оставшуюся жизнь. И, если все выполнили точно (а они просто обязаны), Эрика ожидает особенный меч. Такой же, как у отца.

Якоб Циглер был королевским гвардейцем и, когда не нес службу, старался проводить свободное время с сыном. Эрик вспоминал те дни с особой теплотой, особенно последнее лето перед обращением: тогда отец впервые доверил ему настоящее оружие. Легкий клинок, не слишком длинный, с удобной рукоятью и изящной гардой. Меч выглядел как новенький, даже кожа на рукояти все еще была свежей. Они тренировались до самого вечера: правая рука, левая рука, снова правая, настоящая битва, пока Эрик не стер в кровь ладони. Мать тогда сильно ругалась, потому что на следующий день нужно было помогать ей со стиркой. Отец, усмехаясь в бороду, задорно подмигнул, не просто как сыну, а как напарнику, даже как другу. Тогда Эрик твердо решил, что в будущем у него будет такой же меч. Он даже придумал мечу имя – Цефи, что означало «блистающая», самое подходящее наименование для совершенства.

В оружейной было темно и сухо. Они выстроились в ряд. Когда подошла его очередь, оружейник недовольно прищурился и долго искал что-то в глубине своей берлоги. А затем нехотя принес нечто продолговатое (разумеется, меч, что это еще могло быть?), закутанное в ткань, и протянул ему.

Непослушными пальцами Эрик принял оружие, легкое, удобное, с идеальным балансом. Голубой клинок! Его голубой клинок!.. Хаджарская сталь – сплав менхита и железа, самого высокого качества. Гарда в форме глаза, на ней сиял голубой камень из груди чудовища – аба, навершие – слеза. Кожа на рукояти нежная, как персик. На клинке блеснула выгравированная надпись: «Неси милосердие». Все, как он ожидал, само совершенство.

Эрик почтительно поклонился оружейнику и, продолжая восхищенно разглядывать меч, подумал, что они друг другу подходят. Словно в подтверждении этого аба на мече таинственно сверкнула. В следующее мгновение клинок вспыхнул голубым пламенем.

– Эй, никаких заклинаний! Гаси-ка! – крикнул недовольный провожатый.

– Это случайно вышло, – пролепетал Эрик и встряхнул меч, чтобы тот потух. Хотя что-то он не помнил, чтобы говорил заветное слово. – Простите.

Циглер осмотрел оружие со всех сторон, но никаких странностей не нашел. Просто меч. Его меч. Цефи, блистающая.

Камень переливался. Мир взорвался краской. Одним-единственным цветом – ослепительным голубым, знаком проклятых.

Этот пронзительный, опустошающий цвет зажал Эрика со всех сторон, сдавил ребра, не давая вздохнуть. А после слух прорезал металлический визг, застывший где-то в затылке.

В это же мгновение мир, заплясав, ушел из-под ног Эрика Циглера. Желудок провалился куда-то вниз. Крик в висках становился все громче, и…

***

Эрик с трудом открыл глаза и понял, что лежит на полу, прямо под ногами остальных. Он сильно ударился затылком, и теперь голова гудела. Цефи валялась рядом – неужели он выронил ее? Черт, его еще и стошнило! Вот же позор! Альхор ходил по этим плитам, а он, Эрик Циглер, испачкал святое место! Уж лучше умереть прямо здесь!

Остальные адепты склонились над ним, разглядывая с любопытством и даже недоверием. Кто-то протянул руку.

– В чем дело? – прогремел чужой голос, и Эрик невольно присел. В залу стремительно вошел высокий сухопарый маг-морок – чешуя чернее угля. Когда он оглядел растерянных адептов, отсветы опасно блеснули в узких зрачках.

– Варан, – прошептал кто-то и тут же умолк.

Наместник повернул вытянутую ящерную морду в поисках говорившего, затем пригладил сутану11
  Сутана – длинная одежда священнослужителя с рукавами (прим. автора).


[Закрыть], на изумрудной ткани которой виднелись складки от долгого сидения. На безымянном пальце сверкнул перстень. Один из наместников. Угораздило же!..

– Минейр Варан, – проговорил он с недовольством. К магам на таких высоких постах нужно обращаться только «Минейр», то есть «мой покровитель», что в очередной раз подтверждает их излишнее высокомерие. – Что здесь происходит?

– Это все Циглер… – пробормотал кто-то испуганно, и Эрик поклялся, что, когда найдет чертового болтуна, разорвет на сотни мелких кусочков.

– Циглер? – нахмурился Варан, когда кружок из адептов расступился, оставляя Эрика беззащитным перед наместником. Заметив меч и лужицу рвоты, наместник помрачнел еще больше, а Эрик подумал, что сейчас умрет от стыда. – Циглер, что произошло?

– Мой меч… – только и выдохнул он. – Я не виноват… Кажется, он живой!

– Поднимайтесь, – проговорил наместник после недолгого молчания, будто убедившись, что Эрик Циглер не лжет, – остальные, живо в кельи, готовиться к церемонии. Ну, чего встали?

Адепты поспешно покинули залу, наместник недовольно проводил их взглядом и, лишь когда они остались одни, заговорил вновь:

– Вы утверждаете, что ваш меч живой?

– Я не знаю… Мне кажется, я что-то видел, – отозвался он кисло. Варан лишь нахмурился, видимо, вспоминая, куда его назначил. – Минейр, я не вру, я… Взгляните сами, – Эрик протянул ему меч.

Узкая ладонь легла на рукоять. Варан прикрыл синеватые веки и замер. Голубая магия пульсировала по всему стальному телу, как по венам. К такому в академии не готовили… Голубые камни… Их добывают из груди аматов, и они должны быть мертвыми! Мертвыми, а не живыми!

Наместник простоял так еще некоторое время, его хвост при этом тоже замер на полу, словно притаившаяся змея.

– Я ничего не чувствую, – произнес он и отпустил. – Ничего особенного.

– Я же не сумасшедший. Никак нет, Минейр, – не сдавался Эрик. – Это все магия…

– Магия аматов как она есть, – бесстрастно отозвался Варан. – Повторяю, этот меч самый обыкновенный.

Обыкновенный? Не могло же ему показаться?.. Или… Или он начал сходить с ума?..

– Я знаю, что видел, Минейр, – упрямо продолжил Эрик. Варан скривил морду. – Боль. Меч кричал от боли, я чувствовал это, будто все происходило со мной.

Варан раздраженно ударил хвостом.

– Мечи делаются из чудовищ, Циглер, – проговорил он тихо. Зря Эрик начал ему перечить, очень зря. – Из тех, кому предстоит стать таковыми. И вам должны были объяснять это в академии. Голубая звезда может сохранять некоторые чувства бывшей хозяйки, даже став абой. Когда вы беретесь за рукоять, ваша звезда вступает в связь с абой меча, поэтому вы могли что-то почувствовать, но это лишь отголоски прошлого. Я удовлетворил ваше любопытство?

– Так точно, Минейр, – Циглер растерянно прицепил ножны с Цефи на пояс. – Что мне теперь с ней делать? Это повторится?