Текст книги "Эффект отражения (СИ)"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Огонь опал, оставшись в воздухе легким, оранжевым свечением. Выстроившись полукольцом, черные звери наступали. Горден оглянулся, слабо улыбнувшись, но его улыбка не давала надежды.

И тут все произошло разом. Ким внезапно поднялся со своего стула и громко крикнул:

– Горден, это не призраки, это тени!

Лев, схватив Кима за локоть, толкнул его в оконный проем; Горден, забыв о крестнике, скакнул следом, преодолевая одним неимоверным прыжком разделявшее их расстояние. Ким взмахнул руками, попытавшись удержать равновесие и, разбив стекло, оказавшееся необычайно хрупким, со звоном исчез в темноте, потянув за собой Гордена.

Подняв трубой белый пушистый хвост, через этаж стрелой метнулась ангорская кошка. Вокруг все вспыхнуло мертвым белым светом. Истончились тени, Павел крепко накрепко зажмурился, заслоняясь локтем, но сознание поплыло, он вроде отключился на мгновение, откинулся на спину, больно ударившись затылком о ступеньку. Хорошо, как говорится, что сидел, а не стоял.

Вскочил и, не оглядываясь, бросился вниз. Уже вбегая в гараж, внезапно понял, что на улице наступил день и приветливые солнечные лучи врываются в разоренные ворота.

Так он и замер у выхода, как громом пораженный. На асфальте у стены цеха лежали в луже крови Ким и Горден. Было сложно сказать, чья это кровь, утреннее солнце нежно гладило их застывшие, белые лица и от этого жуткого зрелища Павла передернуло. Кранц медленно подошел, неуверенно, ощущая в груди пустоту. Ни боли, ни отчаяния. Он все еще не верил. Сел на корточки и взял крестного за руку. Горден лежал снизу, приняв весь страшный удар на себя, но и Ким не подавал признаков жизни.

Только обретя, потерял, – мелькнула мысль.

Он поднял голову и посмотрел в черный провал окна, из которого выпали двое погибших. Высоко, никто бы не выжил.

Рука крестного была очень горячей. Павел неуверенно вдавил пальцы, под кожей едва ощутима билась жилка. Жив!

– Возьми!

Кранц дернулся, бессмысленно глядя на привставшего на локтях Кима. Совершенно живой, в ссадинах и ранах, тот протягивал ему маленькое квадратное зеркало.

– Возьми его, Кранц, – Ким потряс зеркалом перед самым носом Павла. – Сейчас это твой единственный шанс. Будешь первопроходцем, – он закашлялся, оттолкнулся, переворачиваясь на спину, и задышал тяжело.

– Я нашел двойника, – не выпуская руки крестного, Павел придвинулся к Киму.

– ТЫ сделал то, что не смог я, малыш, – Ким скривился. – Выживи, я тебя прошу. У тебя есть на это все шансы. Когда Лев попытается тебя убить, загляни в зеркало и пусть отражение встанет между вами.

– Это возможно? – уточнил Павел.

– Теоретически.

– Ах, теоретически, ну тогда я спокоен. Вот только собачки эти…

– Нет их, Горден все сделал верно. Это тени, тени сгущаются лишь ночью. Прикосновение яркого солнца делает их ничем. Если они появятся, просто пни шавок на свет, и они подохнут!

– Горден, – Павел осторожно потряс крестного за плечо.

– Сам, Кранц, сам, оставь его. Горден жив, но сейчас бесполезен. Или он разобьет зеркало, а я ему этого не позволю. Даже ради тебя, понял.

– Я и не прошу, – Кранц неохотно поднялся, сжимая в руке зеркало. Обычное зеркало, в каких запечатлеваются припудренные носики и накрашенные глазки.

То же мне, супероружие, – саркастично подумал Павел.

– Павел, Лев может причинить вред Белле, – Ким не приказывал, он умолял и Кранц снова взглянул на темный проем.

Ладно, ладно, иду, – сказал он сам себе.

– Была ночь, а теперь день и я видел белую кошку…

– Кранц, Белла там одна!

– Иду, – согласился он и медленно пошел обратно. Уже с лестницы были слышны разгоряченные крики, он старался не вслушиваться в них и не понимать слов. Но когда Павел поднялся наверх, это стало невозможным.

– Ты никогда не считалась со мной, ты стерва, Белла, признай! – вопил Лев охрипшим от ярости голосом. – Хоть раз ты поддержала мои собственные идеи, хоть раз поставила мои желания выше своих?!

– У тебя родилась дочь, поганец, а ты продолжал думать только о себе, – в ответ кричала Белла. – А когда я тебе сказала, что ты плохой отец?! Что ты сделал?! Оказался плохим мужем, вот что! Ты чуть не убил меня на глазах у дочери!

– Чего ругаетесь? – негромко спросил Павел, подходя к раскрасневшейся Элизабет. – Это все дела давно минувшие, а вы еще не наругались? Как звери стали, уймитесь уже…

Белла развернулась и залепила Павлу такую пощечину, что у него зазвенело в голове. Черненко остервенело захохотал.

– Попал под горячую руку, Кранц! Видал?! Хороша бестия! Ненавижу ее, за то и полюбил!

– Да плевать мне на тебя, Лев, я пришел сюда за ней приглядеть, чтобы ты женщину не обидел, – не пошевелившись, отозвался Павел. Он даже не дотронулся до горящей огнем щеки.

– Ишь, какой предусмотрительный у нас храбрец нашелся, – усмехнулся Лев. Белла отвернулась.

– Иди, проветрись, женщина, – велел Павел. Пожалуй, ради этой фразы стоило умереть.

Вот ведь какая глупость лезет в голову, – тут же ругнулся про себя Кранц.

– Хватит, надоели! – рявкнул Черный Лев и, выдернув из трости лезвие, шагнул вперед.

– Не делай этого! – истерично завизжал карлик, но опоздал. По широкой дуге лезвие полетело к голове Кранца, медленно чертя в воздухе полупрозрачный след. Павел, чувствуя, как неимоверно растянулось время, поднял руку с зеркалом, взглянув на свое бледное, совершенно спокойное, словно упокоенное отражение, а потом будто гранату швырнул его под ноги Льву. Павлу показалось, что его толкнули в грудь, и послушно отступил. Лезвие коснулось лба и Павел закрыл глаза, понимая, что через мгновение умрет, но сталь, сухо треснув, сломалась.

Кранцу показалось, что этажом ниже кто-то кинул в окно камень и теперь он слышит, как осыпаются осколки.

Возникший перед Кранцем силуэт, на который обрушился удар, развалился, осыпав пол мутными сероватыми кристаллами.

Черненко застыл с обломанным лезвием в руках, из его носа скатилась на губы темная струйка, спина сгорбилась. Он вытер кровь и сумасшедшими глазами посмотрел на ладонь.

Белла залилась хохотом, развернулась и стремительно побежала вниз по лестнице.

– А я предупреждал, – карлик подошел к Черненко и взял его за ладонь. – Ты хотел убить его, а убил себя…

– Но как, как это возможно? – пролепетал Лев, так и не отрываясь от окровавленной ладони.

– Пойдем, – потянул карлик Черненко к лестнице и повел прочь, негромко приговаривая:

– Я же тебя предупреждал, что тут не все чисто. Что осторожнее надо, а ты все знай за свое…

– Эй, Кранц, покурим? – из-за колонны выступил Ворков, о котором Павел и вовсе забыл.

– Покурим…

– Как у тебя вышло это, отразить атаку Льва? – глубоко затянувшись, спросил Ворков.

– А ты знаешь, кто время для меня растянул? – вопросом на вопрос ответил Павел.

– А какая разница? – Антуан многозначительно скосил глаза. – Не я, я же обещал не вмешиваться. Белла наверное, она хорошую затрещину тебе влепила, отпечаток свой оставила…

– Ничего я в ваших магических штучках не понимаю, – Павел нагнулся и пощупал пульс у неподвижного штурмовика, того самого, которому отрезали руку. Человек был жив, но пульс едва прослушивался.

– Ой ты, добренький? – Ворков поднял отрубленную конечность и, присев, приложил ее к обрубку. – Тут уже столько всего произошло, дай что ли и я поучаствую.

– Она ночь пролежала, вся посинела, думаешь, если ее пришить…

Павел замолчал. Антуан убрал руку и для проверки подергал штурмовика за мизинец. Кисть была на месте, приросшая к телу, совершенно новехонькая.

– Ну? – довольно спросил Ворков.

– Уважаю, – покачал головой Павел.

– Ну и славно. Только, чует мое сердце, скоро не я – ты станешь новым гуру. Он не хотел убивать, но и сам не хотел умирать, потому нашел способ создать Зеркало из ничего. Всего лишь отражение. Теперь я понимаю, почему Сиковски ввязался во все это темное дельце – устал старик. Хочет, чтобы поток заказов на зеркала иссяк. И каков результат!

– Да пошел ты! – не сдержался Павел, затоптал недокуренную сигарету и, не оглядываясь, пошел прочь.

Эпилог. Еще парочка потрясений

– У ворот его встречала улыбчивая компания.

– Что, нехристь? – сварливо спросила старуха кошатница. – Устал поди, щей моих не хочешь?

Белла укоризненно посмотрела на старушку и покачала головой:

– Мама, тебе надо было мне все рассказать.

С другой стороны от Элизабет, держась за ее руку, стояла девочка лет девяти с длинными белыми косами.

– Не ожидал от вас, Антонина Петровна, подобной подлости, – крикнул отошедший в сторону Черненко. Карлик все пытался увести его куда-то, но Лев упирался, потрясая кулаком.

– А нечего дочку мою было обижать! – добродушно засмеялась старуха.

– А это я все придумала! – с вызовом сказала девочка. – Слышал, папа, я! Маму не дам в обиду, никому не дам, даже тебе!

– Во я понаделал, – проворчал Черненко, отворачиваясь.

– Кровь от крови, – Белла нежно потрепала дочку по голове.

Девочка отстранилась от матери и подошла к Кранцу:

– Вы простите меня, Павел, это ведь я в вас стреляла в том парке. Из пистолета. Я правда ничего плохого не хотела, но так бы вы не узнали, где бабка живет. А это было важно…

Кранц ничего не сказал, по большой дуге обошел всю эту компанию, покосился на место, где лежал мертвый Горден, но там осталась только лужа крови, прошел вдоль цеха и выбрался через пролом. Через час он уже ловил на шоссе попутку до Москвы.

Теплый июньский вечер спустился на утомленный жарой, запыленный город. Легкие белые облака висели над горизонтом, не обещая приносящего свежесть дождя. Но тут проехала поливальная машина, прибила пыль, наполнив воздух странным, бывающим только летом запахом разогретого асфальта.

На скамейке у института, сидел, развалившись, Павел Кранц. Он медленно потягивал пиво из запотевшей бутылки и задумчиво мял сигарету.

Вышел на крыльцо программист Николай, завидев приятеля, сбежал по ступеням. Взял в руки и отложил в сторону томик стихов Цветаевой.

– Бабские стихи читаешь? – надменно уточнил он.

– Поэзия, есть поэзия, равно как женская, так и мужская требует нашего внимания, – отозвался Павел. – Впрочем, ведь белиберда это, вот комиксы – другое дело, – он хитро взглянул на приятеля и тому стало от чего-то не по себе. Николай засуетился, достал сигарету и закурил.

Павел внезапно тяжело вздохнул, быстро коснувшись левого плеча.

– Что такое? – уточнил программист.

– Завтра град будет, с самого утра, – ответил Павел.

– Да ладно, кто тебе такую чушь сказал. По прогнозам на две недели вперед жара и ни единой капли. Скоро в фонтанах купаться будем. Слушай, а чего ты так рано закончил? Я смотрю, ты в последнее время сачкуешь, или работы поубавилось?

– Да нет, сейчас самый разгар, – покачал головой Кранц, но я, – представь себе, все успеваю. Порой такое ощущение, что я раздваиваюсь.

Павел поднялся, взяв томик стихов.

– Ладно, Коля, смотри, не переработай, а я пойду. У меня сегодня встреча с крестным.

Глядя Павлу в след, Николай невольно позавидовал ему: в таком возрасте сдружиться с крестным, это тебе не шутка. А мужик, к тому же, непростой, влиятельный похоже. Вон как Павел изменился, был типичным трудоголиком, трусоватым и нервозным, а теперь девчонки за ним хвостиками бегают. И работает немного, а все успевает.

Взглянув на небо, Николай оттянул влажный от пота ворот. Какой уж тут град, дождем даже не пахнет. А Павлу кто-то наверное написал программу обсчета данных, вот почему у него все так быстро. Не иначе написал. А то откуда у него столько свободного времени?

Николай засиделся на работе допоздна, из-за жары плохо спал и под утро проснулся из-за того, что звонкие кусочки льда уверенно колотили в железный карниз.