Текст книги "Сотый Богомир (СИ)"

Автор книги: Евгений Погонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я, конечно, знаю притчу про ковчег и Ноя, но как то не думал, что Ной, это реальный персонаж. Хотя, если ковчег реален, то почему не должен быть реален и Ной.

– Да-да, – говорил Мамедов – того самого Ноя, который, когда то контролировал один из ковчегов.

– Но зачем он это сделал? – спросил я – ведь тогда еще не было известно, что ковчеги появятся снова.

Мамедов выставил перед собой ладонь, призывая дослушать его.

– Как ты наверно понимаешь, мы его тоже, так сказать, спросили об этом – Мамедов покачал рукой из стороны в сторону и покачался сам. После чего оставалось только догадываться, чего, стоил потомку Ноя, этот вопрос – оказалось, что знаменитый календарь Майя, показывает не конец света, а открытие новых Ковчегов и он об этом знал, и решил избавиться от тех, кто может закрывать их, до назначенной даты. И до того как мы его взяли, он успел уничтожить нескольких потомков других операторов.

– Но все оказалось зря – с усмешкой сказал Николай.

Я повернулся к нему.

– Почему?

– Потому, что ковчеги сами себе выбирают оператора, если не осталось наследника от старого – сообщил Николай.

Мамедов и Николай замолчали, давая мне возможность 'переварить' услышанное. И я, опустив голову, пытался это сделать, но получалось плохо, слишком много вопросов, слишком мало ответов и слишком много злости сейчас во мне.

– Откуда взялись эти ковчеги – спросил я, не подымая головы.

– Неизвестно – ответил Николай – но мать мне рассказывала, что люди уничтожили свой старый мир и там начался глобальный потоп. Переселение на землю было для них единственной возможностью выжить.

Вот так, люди уничтожили свой старый мир, а им, за это, дали новый, который они также уничтожают. И главное, что все, всё понимают, но дальше разговоров дело не идет. И вот им опять дают новый мир и скорее всего люди и его уничтожат – мои мысли летели со скоростью ветра. И чем больше я узнавал, тем больше я убеждался в том, что кто-то или что-то, не дает человеческой цивилизации исчезнуть. И неважно как будут вести себя люди, они все ровно, рано или поздно, уничтожат планету, на которой живут. Но кто-то, следящий за ними, не обратит на это внимания, он просто подарит им новую планету, новый дом.

Николай, меж-тем, продолжал свой рассказ. После Богомира, русским ковчегом управлял его сын Род. После которого, бразды принял Сварог, затем шел Велес. За Велесом, следовал Ярило и последний, при ком работал ковчег, был Кий.

Как именно, перестал работать ковчег, Николай не знал. За тысячелетия, история не сохранилась. Но Николай, да и остальные из рода Богомира, предполагали, что их ковчег закрыл кто-то из родов других операторов.

Со временем люди стали считать всех операторов богами, кроме Кия. Так как именно его винили в том, что ковчег перестал работать. Люди взбунтовались и требовали крови виновного. Как и что там было, неизвестно, но, к тому моменту, когда вернулся богатырь (что переводилось не как, бога несет, как принято считать, а богу несет) Перун, Кия уже казнили. Перун не стал искать крайних, а устроил большую резню. Он убил и тех, кто требовал крови Кия и тех, кто пролил ее, а вместе с ними несколько тысяч ни в чем не повинных людей.

После этой резни его прозвали громовержцем. А он построил город и назвал его именем своего родственника.

– Получается, что древние боги, вовсе не боги? – спросил я у Николая.

Но ответил, на этот вопрос, Мамедов.

– И да, и нет.

Как же я люблю, когда так отвечают и ждут, когда ты снова спросишь. Только у военных может быть такая дебильная манера общения. Но я знаю, как вас перевоспитать, нужно не задавать вопросы, а ждать, пока, до вашего благородия, самого дойдет, что нужно продолжать говорить без подсказки. Так и случилось.

– Видишь ли, – продолжил Мамедов – сейчас есть цивилизация людей, а в том мире, откуда пришли первые переселенцы, несколько тысяч лет назад, эта цивилизация называлась боги.

– В сущности, это одно и то же, – Николай перехватил инициативу у Мамедова – людьми называли тех, кто родился уже на земле и как ты сам понимаешь, боги со временем вымерли и их стали считать высшими существами. Только потомков операторов, все еще продолжали считать богами, пока ковчеги не исчезали.

Вот так, искажается история и люди, начинают поклоняться таким же людям, как и они сами.

– Почему отец ничего мне не говорил, почему он держал меня в неведении? – задал я самый интересующий меня вопрос.

– Не знаю почему, – Мамедов дернул плечами – но так велел твой дед.

– Я увижу отца?

Мне – даже не могу передать как – хотелось увидеть своего отца и потребовать объяснений. Потом можно и с дедом повидаться и с другими родственниками. Но в первую очередь, мне нужно поговорить с отцом, и расспросить его обо всем. И если секретность, связанная с родом и ковчегом, мне была хоть как-то понятна, то причин на то, чтобы скрывать от сына, которого сам же воспитываешь, свое отцовство, было для меня полной загадкой.

– Конечно, он, скорее всего, будет там, где и твой дед, – полным уверенности голосом сказал Мамедов – но не сразу – и не дожидаясь закономерного вопроса, почему, продолжил – твой дед человек довольно специфическая личность. С ним нельзя, так просто, взять, и встретится, тут нужна подготовка.

– Получается, что древние боги, вовсе не боги? – спросил я у Николая.

Но ответил, на этот вопрос, Мамедов.

– И да, и нет.

Как же я люблю, когда так отвечают и ждут, когда ты снова спросишь. Только у военных может быть такая дебильная манера общения. Но я знаю, как вас перевоспитать, нужно не задавать вопросы, а ждать, пока, до вашего благородия, самого дойдет, что нужно продолжать говорить без подсказки. Так и случилось.

– Видишь ли, – продолжил Мамедов – сейчас есть цивилизация людей, а в том мире, откуда пришли первые переселенцы, несколько тысяч лет назад, эта цивилизация называлась боги.

– В сущности, это одно и то же, – Николай перехватил инициативу у Мамедова – людьми называли тех, кто родился уже на земле и как ты сам понимаешь, боги со временем вымерли и их стали считать высшими существами. Только потомков операторов, все еще продолжали считать богами, пока ковчеги не исчезали.

Вот так, искажается история и люди, начинают поклоняться таким же людям, как и они сами.

– Почему отец ничего мне не говорил, почему он держал меня в неведении? – задал я самый интересующий меня вопрос.

– Не знаю почему, – Мамедов дернул плечами – но так велел твой дед.

– Я увижу отца?

Мне – даже не могу передать как – хотелось увидеть своего отца и потребовать объяснений. Потом можно и с дедом повидаться и с другими родственниками. Но в первую очередь, мне нужно поговорить с отцом, и расспросить его обо всем. И если секретность, связанная с родом и ковчегом, мне была хоть как-то понятна, то причин на то, чтобы скрывать от сына, которого сам же воспитываешь, свое отцовство, было для меня полной загадкой.

– Конечно, он, скорее всего, будет там, где и твой дед, – полным уверенности голосом сказал Мамедов – но не сразу – и не дожидаясь закономерного вопроса, почему, продолжил – твой дед человек довольно специфическая личность. С ним нельзя, так просто, взять, и встретится, тут нужна подготовка.

– Подготовка? – Николай прищурил левый глаз и поднял правую бровь – да хрен она поможет, если перед тобой сама смерть воплоти. Когда он на меня смотрел, я молился от страха и просил всех своих предков о том, чтобы он меня пощадил – он выставил перед собой ладонь и стал ею помахивать – хотя я ничего плохого не сделал, а наоборот, пришел поздравить его с днем рождения.

Вот оно где собака зарыта, 'дар власти', а я уж и позабыл о нем.

Отец говорил, что этот дар, очень редкий, и он усыновил меня только по причине того, что почувствовал во мне этот дар. Хотя я никогда его не применял, просто не знал как, тоже мне сказочник. И вообще, нужно уточнить, в чем выражается такая неординарность моего деда, которого я в глаза не видел. Может он, внешне, настолько страшен, что и смотреть нельзя, а я уже про дар вспомнил.

– Все то, что сказал Колька, конечно, правда – говорил Мамедов – но он таким был не всегда.

До девяносто восьмого года, всем родом Богомиров правил его отец Владислав, правил он из рук вон плохо. Его интересовали только деньги и то, что и кого, на них можно купить. Валентину, моему деду, это не нравилось, и он решил образумить своего родителя, направить его на путь истинный. Но из этого ничего хорошего не вышло. Отец с сыном поругались, и сын убил отца.

– Не спрашивай меня, да и других Богомиров, как это случилось, – говорил Мамедов – никто, кроме деда, не знает, что там произошло.

После этого Валентин принял бразды правления родом и страной.

– Как это, страной? – удивился я.

Николай хмыкнул.

– Судьба 'нашей' страны, неважно как она называется, Тартария, Гиперборея, Русь, Московия, Россия или СССР, неотделима от рода Богомиров. – Пояснял он – Все, что происходит в стране, хорошего или плохого, это результат действий главы нашего рода.

Ого, я даже не предполагал, что мой род, настолько влиятелен. Теперь я понимаю, почему перед отцом ходили на цыпочках и как на полигон, где я тренировался, попадали лучшие специалисты в военном и ратном деле.

После прихода деда к власти, у него иногда проскальзывало прежнее веселье. Но после того как убили его невестку и чуть не убили сына и внука, он стал по настоящему страшен. Нет, внешне он не изменился, если не считать строгую физиономию, которая как камень, никогда не менялась.

– Понимаешь, ничего такого страшного в нем нет, и я это понимаю – говорил Мамедов – но когда я к нему подхожу, мне хочется бежать от него как можно дальше. Я никогда не испытывал такого страха, какой я регулярно испытываю рядом с твоим дедом.

Ясно, все-таки он не урод, это 'дар власти'. Получается, дед решил постоянно пользоваться устрашением, невзирая не на своих, не на чужих. Сам я, пользовался этим даром лишь однажды.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец объяснил, как нужно 'включать' и 'выключать' 'дар власти', так он его называл. И когда у меня получилось его 'включить', отец упал практически сразу и начал биться в агонии. Для меня, это, так же не прошло без последствий. Я, конечно, не свалился в агонии, но легкое головокружение, в голове, у меня появилось. Через три дня, когда отец, наконец-то, перестал бояться своего сына, он был доволен результатом. Мне же он сказал, что такого сильного устрашения он не у кого не встречал. Так же он сказал, что этим можно пользоваться лишь в крайнем случаи и никому, даже самым близким, будь то даже жена, рассказывать об этом даре, нельзя.

Судя по тому, что мне сейчас сказали про деда, я предполагаю, что он не испытывает никаких недомоганий, связанных с использованием 'дара власти' и может пользоваться им постоянно. Но выяснить это, я смогу лишь у самого деда, или у отца.

– Как звали мою мать?

Прежде чем ответить, этот смуглый и здоровый как гора, дагестанец вздохнул, да так, что его бочкообразная грудь увеличилась раза в полтора.

– Эмилия.

Я несколько раз повторил про себя имя матери, смакуя это необычное и нерусское имя, как конфету.

Так же Мамедов вспомнил одну любопытную подробность. Когда мой дед мучил... то есть, допрашивал потомка Ноя, они с дедом говорили на незнакомом дагестанцу языке. Но он четко слышал, как и тот и другой, несколько раз, упоминали имя моей матери.

Я не успел его расспросить о подробностях, самолет начало трясти. Он дергался и качался из стороны в сторону. Пилот передал по внутренней связи, что в районе посадки сильный ветер со снегом и чтобы все приготовились к жесткой посадке. Но, на наше счастье, все прошло более или менее нормально, самолет приземлился, без каких бы то ни было проблем. Что не говори, а все-таки хорошие самолеты делают в России, крепкие.

После посадки и открытия грузового люка, все находящиеся в самолете, пришли в движения. Мамедов расстегнул ремни безопасности у себя и у меня, и завязал штанину, в которой не было ноги, на узел.

– Так будет теплее – объяснил он свои действия, хотя и так все было понятно.

Не слепой же я, чтобы не видеть буйство стихии, через открытый люк. Снег шел настолько плотно, что невозможно было разглядеть ВПП, к тому же ветерок, который подхватывал его хлопья, слабым, ну никак не назвать.

– Как ты и сказал Батя, слушал во все уши – сказал один из бойцов, подошедший к генералу с противоположной стороны фюзеляжа, где сидел второй пилот.

Батя в ответ кивнул, и буквально через секунды, бойцы скрутили второго пилота.

– Мы его еще вчера приметили – говорил Мамедов, беря меня на руки – уж больно сильно он выспрашивал, куда и зачем мы летим.

Я посмотрел на пилота, которого бойцы Мамедова в позе 'зю' повели из самолета и спросил.

– Думаешь, он шпион?

– Вряд ли – сказал Николай, который уже стоял рядом, одной рукой опираясь на костыль и держа в другой автомат – скорее всего убийца смертник. Такой же, как и твой старшина.

– А Шубодеров то тут причем?

– Это наша вина, что тебя сбили – грустно сказал Мамедов.

Оказалось, что про мои пышные проводы в армию, знали чуть ли ни в каждой военной части. И то, что обо мне узнают другие операторы, было лишь вопросом времени.

Кто из операторов вышел на Шубодерова, Мамедов, да и сам мичман, не знал. Но авария не была случайностью, старшину подкупили. Все это Мамедов узнал из допроса с пристрастием от самого Шубодерова.

Когда Мамедов вынес меня из самолета, я почувствовал, как в лицо ударил сильный и холодный ветер со снегом. Стало понятно, что это далеко не Москва и даже не Урал, это гораздо севернее.

– Где мы – крикнул я, стараясь перекричать ветер.

– Недалеко от Диксона – также крича и щурясь от снега, отвечал Мамедов.

Возле самолета нас уже ждали четыре 'тигра', точь в точь как те, на которых мы ездили по Москве. Распределились по той же схеме, Мамедов, Николай и я во вторую машину, бойцы в остальные три.

Ехали около часа и все это время мне рассказывали о моем 'роде' и о новом мире, в который мы направляются. Из чего я сделал два вывода. Первый, что мой 'род' один из древнейших на земле и все носители крови Богомира, воспитывались также как и я, из них делали супер воинов или, как сказал мне отец, богатырей. Второй, это то, что пройдя через ковчег, я попаду в мир, который представляет собой симбиоз, древней Руси и нынешней России. Но, не это было главной новостью, а то, что существовал один, но довольно неприятный побочный эффект, у этого действа. При прохождении через ковчег, существует вероятность трансформации человека в полу-животное.

– Как это? – не знаю, как я выглядел, когда задавал этот вопрос, но Мамедов поспешил меня успокоить.

– Не переживай, у Богомиров, на этот счет, своего рода, иммунитет, они и их вторые половики, в любом случаи остаются людьми.

Не успел я 'переварить' услышанное, как в меня полился новый поток информации.

Все люди, по крайней мере, в России, перед тем, как идти в ковчег, в обязательном порядке информируются об этом побочном эффекте. А поскольку превращение происходит на этой стороне ковчега, то им показывают и видео со сьемками этого процесса. Так же, им сообщается, что если в семье есть дети, то возможность превращения, в разных полу-животных, равна нулю.

– Некоторые конечно отказываются идти в ковчег, но их единицы – говорил Мамедов.

– Подожди, про других, – остановил я его – ты мне лучше скажи, я точно не буду, каждое полнолуние превращаться в волка, убивать невинных и выть на луну?

Посмеявшись над моими словами, Мамедов сообщил, что не факт, что люди обратятся в полу-волка. Ведь они становятся не только клыкастыми и зубастыми. Ковчег может сделать из них кого угодно, даже в полузмею или, какую-нибудь, полу-пернатую птичку обратить. И, к тому же, все, кто прошел через ковчег, остаются при своей памяти, независимо, остались они людьми или трансформировались. Но мне переживать не о чем, мне не грозило бегать под луной, убивать невинных и, тем более, выть на нее.

Сам Мамедов и отец Николая, Степан Матвеевич, не были кровными Богомирами, они женились на них. И как он сказал, это было не просто, нужно было доказать, что ты достоин того, чтобы влиться в 'род'. Жена дагестанца и моя о-очень дальняя родственница, Антонина Всеславовна, вот кто прямой потомок, одной из дочерей Богомира.

Родители Николая, так же, как и семья Мамедова, уже прошли ковчег, и никаких превращений с ними не произошло. Однако, не только потомки Богомира, оставались людьми, после воздействия ковчега. Примерно пятая часть всех людей, решившаяся стать переселенцем в новый мир, таковыми и остались. Поэтому мне не стоило опасаться, что кроме моих родичей, все остальные будут полу-зверьми.

Пока ехали да болтали, я затронул вопрос о влиянии рода Богомира на власть.

– Богомиры, это и есть власть.

Вот такой гордый и одновременно объясняющий всю суть ответ, я получил от Николая.

Перед тем как въехать на территорию военной базы, которая окружала ковчег, Мамедов, сообщил о нашем прибытии по рации, поэтому нас не остановили на КПП.

– Я не стану въезжать в гараж, и ты сможешь увидеть ковчег во всем его великолепии – сказал Мамедов, а потом добавил – потому что, с той стороны, ты его рассмотреть не сможешь.

– Почему?

– Потому что, с той стороны он огорожен по всей высоте – ответил Николай.

Про то, как они об этом узнали, если обратного хода из ковчега нет, Николай пояснил. Что, возле ковчега, есть два устройства, которые работают по принципу СМС-сообщения. Только, по одному отсылаешь текст, а по другому принимаешь. Сложность этого процесса заключалась не только в разделении процессов, но и в языке, на котором нужно писать. Это древняя, давно позабытая, рунница. Та самая, на которой некогда писали наши предки, а позже только волхвы. Лично для меня, это не было проблемой. В моей программе обучения, в летнее время, было не только изучения рунницы и ее написания в нужной последовательности, но и знания древнеславянского языка с его сорока девятизначной буквицей.

Через некоторое время наш 'тигр' остановился, и когда, передо мной, открылась дверь, я потерял дар речи. И пока я 'прохлаждал' горло, с отвисшей челюстью, Мамедов обошел внедорожник, взял меня на руки и я смог рассмотреть все великолепие ковчега, а то, что это именно он, сомнений нет.

Ковчег, это огромная пирамида из света, вот как он выглядит. Свет, из которой состояла пирамида, особый, я такого никогда не видел, он не выходил наружу, не освещал даже маленькой полоски за пределами ковчега. Снег не падал на него, а, словно от ауры, обходил ковчег стороной. То же самое и с ветром, он так же обходил его, словно невидимое препятствие, мешало ему обтесать грани пирамиды.

Рядом с ковчегом, стояли два столба, из того же света, по форме, точь в точь, как египетские обелиски. Это и были СМСники, как назвал их Мамедов.

Я не раз видел пирамиды и столбы, по телевизору, но даже не мог подумать, что строители оных, пытались воссоздать ковчег. Может, фараоны надеялись, после смерти, попасть обратно, в свой старый мир? Но неужели они не понимали, что построить ковчег нереально, хотя бы по причине отсутствия такого строительного материала, как свет. Наверное, понимали и погребение в пирамиде, может быть, было обычной традицией. Не знаю, да и хрен с ними, с этими египтянами, не до них сейчас, вон какая громадина передо мной.

– Двести пятьдесят метров в высоту, столько же в ширину и в длину – пояснил Мамедов, видя, как я задрал голову, силясь рассмотреть верхушку ковчега.

– Кто же смог такое чудо построить – спросил я, не к кому не обращаясь.

– Неизвестно – ответил Николай – это есть, великая тайна.

Пока любовался величием ковчега, Мамедов, со мной на руках, раздавал указания. Не только тем, кто прибыл с нами, но и охране ковчега и делал он это весьма своеобразно. К примеру, он приказал притащить к нему командира базы и не просто так, а за яйца. Конечно, это был простой сленг, но все же, это армия и, какая никакая, а дисциплина, должна быть. Ну да ладно, мне по фигу, как там военные общаются друг с другом, мне бы увидеть, как работает ковчег.

– Сейчас будет проходить группа бойцов, лишившихся здоровья, по разным причинам, вот и посмотришь – ответил мне Мамедов.

– И что, они будут превращаться, не бог весть в кого?

– Почему, не бог весть в кого, они уже в курсе, в каком статусе им придется доживать свой век – увидев непонимание, с моей стороны, он добавил – их жены и дети уже там – он кивнул в сторону светящегося чуда.

Спокойность и обыденность Мамедова, с которой он говорил про перевоплощения людей в полу-животных, поражала. Ведь это безвозвратно, все 'абздэц', существо, некогда звавшееся человек, больше таковым не будет никогда. А его дети и дети его детей, они будут нелюдями. Да только от понимания этого, можно свихнуться. Но еще больший сюрприз меня ждал, когда, на автобусе, прибыли те, кто должен был проходить через ковчег.

Эти мужчины, разного возраста, не все могли самостоятельно передвигаться. У кого-то не было руки, кто-то, как Николай, передвигался с помощью костылей, а кого-то и выносили. Но, все как один, были довольные и с шутками и смехом направлялись к ковчегу. Оказавшись в зоне, где снег и ветер не имели силы, они принялись раздеваться. Первым, в ковчег, отправился тот, кого военные принесли на носилках, укрытым одеялом, он уже был раздет. Военные просто опустили носилки и скинули его с них прямо в свет.

'А-А-А' – раздался душераздирающий крик.

– Так должно быть? – спросил я у Мамедова.

– Ну, так и ребенок кричит, когда появляется на свет, считай, что это то же самое.

Сначала человек лежал неподвижно и только кричал, да так, что кровь стыла в жилах, потом начал двигаться и по мере того как он вставал, крик переходил в смех. А вот когда он уже смог полностью встать, началась трансформация.

Мы с Мамедовым находились в паре десятков метров, от бывшего лежачего, так что, я хорошо видел все, что происходило с ним.

Он вдруг снова стал орать, и из его кожи стали лезть волосы, пальцы на руках стали сращиваться, указательный со средним и безымянный с мизинцем. Ноги стали изгибаться и, в районе бедер, становиться шире. Пятка поднялась и образовала сустав, а из носка сделалось самое натуральное копыто. Одновременно с этим, уши переместились чуть выше и стали треугольными. Лицо вытянулось и превратилось в морду, из уголков пасти вылезли не то клыки, не то маленькие бивни. Нос превратился в пятак, а то, что поначалу казалось мне волосами, стало щетинной и покрыло почти все тело, за исключением небольшого участка на животе и внутренней части рук.

– Кабан, едрена вошь, – вырвалось у меня – самый настоящий.

Однако это был не совсем кабан, все же, у него были руки и торс, больше человеческие, нежели нижняя часть. А вот голова, это золотая середина и не кабан и не человек. К тому же, это существо было прямоходящим и после трансформации, начало, вроде бы, даже танцевать.

– Хр, чехро стохрите, впхерет к нохрвой жихрни – произнес полу-кабан и радостно поманил своих товарищей рукой, которые уже были голыми.

И те последовали его примеру и ломанулись в объятия света. А дальше пошло поехало. Пернатые, с перьями вместо волос, по всему телу, со сросшимися носом и верхней губой, затвердевшими и превратившимися в клюв, с когтистыми лапами вместо ног. Пара 'бычков' с рогами и, как у кабана, тремя пальцами на руках, вместо пятерни, теми же окороками и кучерявыми чубчиками. Рептилии, одна с приплюснутой головой, парочка как у игуаны. Один из семейства кошачьих, довольно резво изгибался и прыгал после трансформации. Несколько осталось людьми и остальные, тыкали в них пальцем и, шутя, говорили, что те неудачники. Люди в ответ смеялись и отвечали тем, что когда приспичит по нужде, им не придется отыскивать в зарослях свое достоинство. Еще один вид или подвид, не знаю как правильно, отличался от всех, как от людей, так и от полу-животных, тем, что у него, ниже пояса, было четыре конечности. Это был полуконь или, как рассказывали мифы древней Греции, кентавр.

Но этот кентавр, ну очень-очень отличался от книжных и киношных персонажей. Голова похожа формой на продолговатую дыню, рот низко посаженный, носа почти не было, а так, широко расставленные ноздри. Уши, стопроцентно лошадиные и находятся примерно там же, где и у коня. Глаза человеческие, но посажены широко, так что обзор у него приличный. Руки такие же, как и у остальных копытных, трехпалые. Грива идет от макушки и до поясницы. Ноги или правильнее сказать вся нижняя часть тела, вот где самое интересное. Четыре копыта, как у всех коней. Но... То место, на которое у обычной лошади крепится седло, его, как такового, не было. Потому-что, задние конечности, довольно короткие, отчего, продолжение спины и зад, шли вниз под сильным углом. Не знаю, как кентавр будет бегать, с таким телосложением, но верхом, на нем, точно не поездишь.

Что меня удивило во всем этом зоопарке, так это то, что никто из бывших людей не переживал, по поводу своего внешнего вида. Они смеялись и шутили друг над другом, как будто все в порядке, вроде так и должно быть.

– Давай – дал команду Мамедов, военному, стоящему возле одного из обелисков.

Тот сделал какие-то манипуляции руками по столбу, и весь зоопарк исчез в одно мгновение, а из вершины пирамиды, в небо, ударил луч света. Словно унося с этой планеты их обитателей, в глубины космоса.

– Ого – изумился я – даже страшно, как то, не знаю как остальным, а мне не хочется менять свое обличие.

– Не ссы, тебе такое не грозит, даже захоти ты стать на постоянку полу-зверем.

Николай чуть ли не пританцовывал от нетерпения.

– Ну что, готов? – спросил Мамедов.

– А разве к этому можно приготовиться?

Мамедов усмехнулся и, сменив выражение лица на гневное, принялся орать на окружающих, чтобы они очистили территорию от своего присутствия. Это касалось всех, в том числе и бойцов самого Мамедова. А когда, эти же бойцы стали всех, мягко говоря, торопить, то человек, возле обелиска, решил что его это не касается, он же, вроде как, связной. После чего, с ним случилось то же, что и со вторым пилотом, поза 'зю' и бегом туда, куда сказано.

– Первым пойдешь? – спросил Мамедов Николая, когда кроме нас троих, возле ковчега, никого не осталось.

– Хренушки, чтобы ты меня отправил, и я не увидел, как проходит через ковчег потомок Богомира по мужской линии? Вот вам – правой рукой Николай сделал фигу и показал ее нам поочередно.

Это вызвало смех с нашей стороны, что несколько успокоило меня, но все равно, волнение было и немаленькое. Все же, не каждый день узнаешь столько новостей о себе и проходишь в другие миры через портал.

– Как только пройду ковчег, расскажу Степке, как его сынок дули старшим крутит, посмотрим, как ты тогда запоешь – пригрозил Мамедов, поднося меня к пирамиде из света.

– Ха – не испугался Николай – да когда это случится – и он махнул рукой.

– А ты что, не пойдешь с нами? – спросил я склонившегося надо мной Мамедова, который снимал с меня одежду.

– Видел два контейнера в самолете, – я ответил кивком – еще семь таких же осталось переправить сюда и на этом моя миссия на земле закончится.

– А что в них?

– Ящики из золота и серебра, а в них архивы Богомиров.

Вот жулики, а говорили, что ничего, кроме живой материи через ковчег переправить нельзя. Ну, как говорится, 'голь на выдумки сильна'.

– Я сейчас не пойду с тобой, но мы обязательно увидимся в новом мире и еще не раз будем бить супостата плечом к плечу, так что, не скучай – на прощание сказал мой наставник.

Ну что же, нет, так нет, не впервой мне одному идти в 'лес'. Да и один я не буду, отец то уже там и Николай, вроде как, со мной будет. Мамедов же сказал, что мне с ним работать. Кстати, а что это за работа.

– Нести благо людям – ответил генерал и буквально бросил меня голого в объятия света.

Как только мое тело пересекло границу ковчега, какая то неведомая сила подхватила и, с бешеной скоростью, понесла меня вглубь этого светящегося 'монстра'. Когда тело остановилось, я осмотрелся, получалось, что я висел в воздухе, посередине, этого, так сказать, строения. Через мгновения свет внутри ковчега стал, как бы, отступать от меня в стороны. Сперва он отступил к стенам, затем он стал скапливаться в углах ковчега. Тем самым, как бы закрываясь, от внешнего мира. И когда в нем полностью стемнело, и я уже не смог видеть то, что происходило за его пределами, из углов пирамиды, в меня ударили молнии.

Боль, адская боль, я ощущал только ее. Я кричал и думал, что скоро все кончится, но боль не унималась. Я висел в воздухе по середине ковчега, боль пронзала меня насквозь, я чувствовал ее каждой своей клеточкой, кричал и ничего не мог с этим поделать, я потерял сознание.

Я открыл глаза и, опираясь на правую руку, сел. Ноги, я вижу перед собой обе своих ноги. Я поднял левую руку, которой не было, пошевелил, все в порядке, рука работает.

Господи у меня все на месте, я снова полноценный человек. Так стоп, а человек ли?

Насколько это возможно, я стал осматривать себя, даже в причинных местах и сделал заключение, что все в порядке, я, все еще, человек.

От радости я подпрыгнул и, неожиданно для себя, ощутил, что слишком сильно, а по ногам пронесся холодок. Опустившись на землю, я посмотрел по сторонам, выискивая причину сквозняка.

Ковчег снова стал светлым, но его стены, по-прежнему были закрыты от окружающего мира.

'Видят ли меня Николай с Мамедовым, без понятия, но я их точно не вижу. Нужно идти к краю и попробовать постучать в белую стену, может, достучусь. Стоп! А в какую, из четырех стен, стучать то? А ладно, буду стучать во все по очереди'.

Я, от радости, что стал полноценным человеком, побежал, что есть духу, при этом, энергично махая руками. И снова почувствовал холодок, а после меня словно подбросило вверх. Вставая после падения, я стал вытирать лоб от пота, которого не было.

– А-а-а – заорал я, когда вслед за рукой, из-за спины появилось белое крыло.

– Что за 'нахер' – я крутился вокруг себя, пытаясь увидеть того пернатого, что надо мной пошутил.

Но это не был пернатый и даже не полу-пернатый, крыло, которое меня испугало, было моим и, как и второе, росло из моей спины. Вот откуда взялся холодок, вот почему меня подбрасывало вверх, я стал обращенным.

'Дыши Олег, глубоко дыши, ничего страшного, это всего лишь крылья, тем, кого ты видел, повезло меньше, а у тебя только крылья' – успокаивал я себя, после того как более тщательно осмотрел себя и, как мог, ощупал спину, в районе лопаток, откуда и росли мои крылья.

Получилось не очень, и я решил помедитировать, чтобы успокоить нервы, а после, уже обдумать, что делать дальше и как быть с крыльями. Шутка ли, их размах не меньше пяти-шести метров, такие не скрыть, даже под плащом.