Текст книги "Синяя Борода (фривольная трактовка старой сказки) (СИ)"

Автор книги: Евгений Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– "Почему? почему?" – ПОТОМУ ЧТО! – она вскинула голову и сложила руки на груди.

Мари на диване пошевелилась, подняв голову и наблюдая за этой сценой. Хозяин сидел в знакомом кресле, а девушка, его невеста, по возрасту немногим старше Мари, сидела в кресле с независимым видом и нервно стучала по полу изящной ножкой в кожаных туфельках.

Камень, казалось не пошевелился, но Мари ощутила, как он подобрался, как зверь, живущий в нем начал ворочаться, гоня кровь по его жилам и ускоряя стук могучего сердца. Она видела его таким раньше и всегда в эти минуты чувствовала страх, обожание и возбуждение.

В дверях неслышной тенью появилась Наури, прикрывшись стеганным индейским покрывалом, наблюдая за сценой с легкой улыбкой на полных губах и предчувствуя развитие дальнейших событий – эта рыжая, явно не понимала, что ей предстоит, если она будет продолжать разговор с Камнем в таком духе.

Лицо Камня и впрямь (да простит читатель за тавтологию) – стало каменным, а в голосе послушался рокот осыпающихся скал:

– Решили поиграть в маленькую девочку... что ж, тогда вы должны быть готовы, что маленьких девочек иногда наказывают, – он говорил спокойно, но Элен почувствовала себя крайне неуютно, сглотнув, она произнесла упавшим голосом:

– ....вы имеете в виду, что... Нет! Вы не посмеете! Я немедленно ухожу! – она вскочила с кресла и двинулась к двери, но Наури преградила ей дорогу, через плечо девушки кинув безмолвный взгляд на мужчину в кресле.

Камень, казалось застыл, в комнате повисла напряженная тишина. Элен отчетливо услышала как позади нее будто работают кузнечные меха, медленно повернувшись она обомлела. В кресле сидел не человек, из-под густых бровей на нее смотрело незнакомое существо, смотрело, как волк смотрит на загнанного кролика. Шум принятый ею за работу кузнечных мехов был звуком его дыхания, вырывавшегося через сжатые зубы. Ей стало страшно. Существо легко пружинисто сорвалось с кресла и в один прыжок оказалось рядом с ней, подхватило на руки, развернуло и потащило куда-то по коридору. Элен пыталась отбиваться, но это было равносильно попыткам причинить боль кузнечной наковальне. Плащ был сорван с нее и отброшен в сторону, руки оказались за спиной, а сама она уложена на твердую деревянную скамейку где-то в незнакомой комнате.

– Прошу! не надо!! – девушка умоляла это незнакомое существо, не имевшее ничего общего с Франсуа Ля Гошем, разом поверив во все ужасы, которые слышала о Синей Бороде. Тем временем мужчина поясным ремнем привязал ее ноги к скамейке, а руки вытянул и шнурком от шторы притянул к передним ножкам.

Элен повернула голову и увидела, как ее жених снимает сорочку, обнажаясь по пояс. В его глазах, похоже, начало пробуждаться нечто человеческое и она робко позвала:

– Франсуа, прошу вас!

Тот стоял, грудь вздымалась и опускалась, дыхание успокаивалось и его голос прозвучал почти ласково:

– Элен, мне бы не хотелось двусмысленности в наших отношениях, так что я предпочту прямо сейчас расставить точки над "i", а вы, в свою очередь, запомните этот урок.

Он бесцеремонно задрал подол ее сорочки обнажая бедра, ягодицы и низ спины. Элен задохнулась от возмущения – что бы вчера не происходило между ними, это происходило по ее согласию, но сейчас он действовал совершенно как дикарь, не знающий правил поведения и не считающий ся с ее желаниями. В одно мгновение с него слетел налет цивилизованности и галантности.

Элен замерла, ожидая жгучей боли и твердо решив не произнести ни звука, пока будет продолжаться экзекуция, но вместо удара ощутила тепло мужской руки на своей коже. Рука прикоснулась к ее пятке, скинула с нее туфли, двинулась вверх, очерчивая крепкие икры девушки, задержалась во впадине под коленом, бесцеремонно провела по тыльной стороне бедра, сжала ее ягодицу. Девушка поймала себя на том, что кусает губы, вовсе не от страха, а от возбуждения, которое начало ее охватывать. Она была в полной власти этого человека, он мог сделать с ней что угодно и никто никогда не узнал бы, что стало с бедной девушкой, которая украдкой от всех пришла в дом Синей Бороды.

Легкий шлепок по попке показался ей почти ласковым, добрым. По телу прошла дрожь и из ее губ вырвался полу-стон полу-вдох. Внизу между ног предательски заныло от разгоравшегося тепла. Она опустила голову на свое плечо, отдаваясь накатывающим волнам. Шлепки стали ритмичными, разливая по ее телу покалывающее кожу ощущение покоя. Кожа ягодиц порозовела и начала наливаться кровью, стук сердца ускорился. Шлепки становились все сильней и болезненней, но девушка, будто не замечала этого.

Камень внимательно наблюдал за ней и за сменой эмоций на ее лице: страх, удивление, румянец возбуждения, умиротворение... Бросив взгляд в проем двери, он увидел Мари, принесшую из прихожей многохвостую плеть, на манер тех, которыми в свое время стражники, не соизмеряя силы, пороли каторжников на кораблях Его Величества. Только эта плеть была сделана на заказ, с хвостами из более мягкой кожи – Камень время от времени пользовался ею, когда требовалось успокоить Мари и помочь ей выплакаться, а портить кожу своей маленькой подопечной он совсем не хотел. Он взял плетку в руку, ощутив привычную тяжесть, продел кисть руки в петлю и наклонился к Элен:

– Вы прекрасно держались. Посмотрим, как будете вести себя дальше.

Элен только моргнула, слегка затуманенными глазами и неожиданно произнесла:

– Да, прошу вас, продолжайте.

Камень встал в ее ногах и начал раскручивать плеть в руке, примеривая силу удара. Шлепки порядком разогрели девушку и подготовили к дальнейшему, но наверняка ее никогда не пороли плетью. Первые удары легли легко, без видимого усилия, ритмично и спокойно. Девушка реагировала на удивление хорошо, дыхание было ровным и спокойным. Он усилил удары. Элен почувствовала, что боль начинает накатывать на нее с новой силой, рассыпаясь по коже с каждым новым прикосновением плети, проникая в нее, вплетаясь в мышцы, расщепляясь на миллионы жгучих искр, закипая в крови и обволакивая разум. Не в силах сдерживаться она закричала, с каждым ударом оглашая комнату, которая, казалось завибрировала в унисон со звуком ее голоса. Потом с ней стало происходить нечто странное. Она ощутила что боль начинает уносить ее куда-то из этого места. По всему телу разлилась сладкая нега, голова была легкой и свободной от мыслей, перед глазами стоял туман и она тонула в нем. Образ цепей, свисающих сверху в каменном чертоге ее снов... ощущение полета охватило ее тело... она качалась на этих цепях и летела... летела... летела...

***

Чувства пробуждались постепенно, как будто она выныривала из небытия, возвращаясь реальность. Сначала Элен услышала размеренное пение на незнакомом языке, почувствовала запах табака. Она лежала на чем-то мягком, а к ее бедрам и ягодицам прикладывали что-то обжигающе-холодное. Элен открыла глаза. Рядом с ней сидел её недавний палач, держа за руку и поглаживя по растрепавшимся рыжим волосам. Возле камина, мерно раскачиваясь и куря индейскую трубку сидела Наури в накинутом на плечи покрывале, а Мари смачивала в медном тазу и прикладывала к ее бедрам мокрую холодную тряпицу, снимая боль и жар.

– Что со мной? – губы не хотели слушаться, а собственный голос показался Элен осипшим, как при сильной простуде.

– С вами все хорошо... – мужчина чуть улыбнулся, – а вы полны неожиданностей, мадемуазель. Добро пожаловать обратно и мира духов!

Элен смутно помнила, что происходило после порки – как ее отвязали, на руках отнесли в гостиную и положили на медвежью шкуру около камина.

Где-то в холле часы пробили два часа после полночи.

Наури принесла чашку с травяным настоем и Элен с благодарностью выпила его. Жизнь возвращалась к ней, о чем она немного сожалела – полет в "мире духов" был так сладок...

– Как вы себя чувствуете? – Камень склонился над ней, внимательно глядя в глаза девушки.

Она потянулась как кошка и улыбнулась:

– Мне хорошо, спасибо вам за урок!

Он улыбнулся в ответ:

– Похоже это урок нам обоим – Вас даже наказать не получается.

Элен и сама была обескуражена реакцией своего тела. Этот человек пробудил в ней нечто доселе неизведанное, но безусловно великолепное, дарящее радость и требующее постоянного насыщения.

– Мне кажется, я полюблю Ваши наказания и без них буду чувствовать себя... – она пыталась подобрать слово. В голове возник образ человека идущего по пустыне и она произнесла, – буду чувствовать жажду... голод.

Камень провел рукой по ее спине, от чего она задрожала и издала тихий стон. Только сейчас она поняла что совершенно обнажена, но чувства стеснения не было и в помине.

Наури поднялась и покрывало упало с е обнаженного тела. Элен впервые видела ее вот так, стоящей в полный рост. Индианка подошла к Каню и ее руки обвили его широкие плечи, провели по волосатой груди, острые зубки нашли мочку уха мужчины и слегка укусили. Она что-то сказала на языке племени ирокезов.

– Она говорит, что нам нужно скорей пожениться – Камень задумался, проведя рукой по своей бороде – через пару часов я провожу Вас домой, а Вы пообещаете мне, больше не делать таких глупостей! Ночью не безопасно – вспомните свое недавнее приключение.

– Хорошо, я обещаю, – Элен поцеловала его руку. В голове промелькнул образ этой ладони, шлепающей ее по голой попке..

***

Безухий Жак издали наблюдал и видел, как девчонка ночью пришла в дом Синей Бороды, как тот ее схватил и утащил. Уже под утро, Синяя Борода вывел рыжую из своего дома и под руку препроводил до ее дома.

"Голубки, гори они в аду!" – Жак сплюнул сквозь зубы, вспоминая, как верная добыча улизнула от них позапрошлым вечером. Гастон все твердит об осторожности, о том что нельзя привлекать к себе внимание и даже по пистолю не дал с собой взять, так что на дело они пошли как простые крестьяне – с вилами на перевес. Впрочем, старый вор был прав – будь они при палашах и оружии, то наверняка привлекли бы к себе лишнее внимание, а так их приняли за обычных сельских увольней и даже погони не было.

Жак потер корявый шрам на месте правого уха, отчекрыженного проклятыми гугенотами под Ля-Рошелью. Повезло, что его тогда сочли мертвым, так что он даже в списках дезертиров не значился. Повезло и потом, когда в Париже его приметил Четырехногий Гастон и взял к себе в телохранители. Жизнь при старике была сытной – знай делай свое дело и тряси должников. Сейчас, после того как им струдом удалось выбраться из Парижа и справиться от блюстителей закона, старый вор и пара его подручных, в числе которых был и Жак, прятались на заброшенной ферме, время от времени совершая вылозки в пригород за продуктами и послушать, что слышно в местных краях. Судя по слухам, об этой сладкой парочке – рыжей ведьме и ее женишке – в случае чего горевать ни кто не будет...

Свет в окнах сарая, ставшего их прибежищем, не горел. Старик страховался не без оснований. Во-первых это могло привлечь ненужное внимание, а во вторых пол был сильно пропитан маслом, которое когда-то тут давили, разливали по бочкам и кувшинам и везли на ярмарку и в Париж. Старый хозяин помер, а сын подался в армию, поведясь на посулы рекрутеров Его Величества. Чего стоили эти посулы Жак знал не понаслышке...

Подойдя к ферме Жак условно прокричал, на манер птицы. Тяжелый засов отодвинули изнутри и в проеме проявилась лысая голова Немого. Как звали Немого никто не знал, потому и кликали просто – Немой. Увидев Жака, Немой убрал взведенный пистоль и пропустил дружка внутрь.

Гастон развалился на подобии кровати, сколоченной из досок и покрытой старым тряпьем:

– Ну? – глаза старика недобро сверкали из-под густых бровей, торчавших в стороны как крылья вороны, – глупостей на этот раз не наделал?

– Будь покоен! – Жак уселся на бочку в углу, – сделал, как ты сказал. Эта девчонка ночью бегала к бородатому медведю, видать миловались до утра. А на заре он ее проводил домой.

– Эх, молодость... – Гастон улыбнулся щербаным ртом, – помяни мое слово, она теперь к нему зачастит. Видать у девки совсем зудит между ног, раз до свадьбы потерпеть не может, безбожница. Вот на этом мы ее и возьмем, а женишок отсыпит нам за нее звонких золотых.

– Женишок-то у нее здоровый, как бык и вид звериный, – Жак зевнул и привалился к стене.

– Ничего, Жак, ничего... мы здоровей видали и тех не боялись! – старик почесался, клопы не давали покоя, – и где теперь эти здоровяки? На галерах да в колониях – кандалами звенят. А мы – вот они мы, на свободе, а скоро будем и вовсе, как жирные "грачи" (прим.: "грач" жаргонное выражение французских преступников – "богатый человек")

***

Мать проснулась довольно поздно, еще не до конца отойдя от волнений после столкновения с бандитами на дороге и порядком утомившись от свадебных хлопот.

Элен и младшая дочь уже накрывали на стол. Слуг после смерти мужа пришлось распустить и забота о доме и хозяйстве легла на плечи женщин. Старшая дочь выглядела счастливой, что-то пела тихонько и явно пребывала в прекрасном расположении духа, правда время от времени от чего-то потирая себя чуть ниже спины. "Должно быть отшибла, бедняжка, о скамью возка, когда лошадь понесла." – подумала мать. Младшая во всю щебетала, расспрашивая сестру про разбойников, про ее жениха и его дом. Вдова, глядя на их веселую суету прислонилась к дверному косяку и почувствовала, как на глазах появляются слезы. Ее муж не дожил до этого дня, а он так мечтал повести Элен под венец...

***

Окна спальни были открыты. Элен лежала, зарывшись в подушки и который раз пытаясь уснуть, а проклятый сон ни как не шел. Зад саднило от порки, но эта боль была такой прекрасной! Элен открыла глаза, перед которыми проплывали картины прошлой ночи. Ее тело еще помнило то пьянящее ощущение полета, подаренное ей привязанной к жесткой деревянной скамье в доме Камня, его рукой... его рукой. Она уже любила эти руки, сильные, оплетенные венами, покрытые черными волосами, пусть и лишенные изящества, но такие горячие, дарящие боль и наслаждение.

Девушка вскочила с кровати, накинула шаль и через заднюю дверь вышла в сад. Пусть она и дала Камню обещание больше не бегать к нему по ночам, но выйти в сад и подышать воздухом ей никто не запрещал. Камень... Боже, какое имя дали ему ирокезы!!! Камень драгоценные, камень надежный, камень твердый, камень теплый от солнечных лучей и холодный от зимней стужи. Ее жених был именно таким – очень разным в своем постоянстве.

Девушка замечталась представляя их вместе, идущими между рядов церкви к венчальному алтарю и совсем не заметила двух темных фигур, проскользнувших вдось живой изгороди. Она уже развернулась и собралась войти в дом, когда чьи-то руки грубо схватили ее и сунули в рот вонючую тряпку, а на голову накинули мешок. Элен брыкалась босыми ногами, пыталась кричать и царапалась, как дикая кошка, но тут в ее затылке что-то разорвалось и мир окончательно погрузился во мрак.

Она пришла в себя от грубого шлепка по лицу, голова мотнулась, незнакомая комната с деревянными стенами и полом перестала крутиться перед глазами. На старой бочке на против нее сидел противный старик, в старом камзоле, грубых ботинках и смотрел на нее будто щупал, от чего Элен передернуло в отвращении. В темном углу стоял тощий бандит с жутким шрамом вместо правого уха, рядом со стариком – лысый здоровяк, на коротких ногах.

– Что, птичка, очнулась? – старик хрипло кхекнул и сплюнул на замасленный пол.

Элен не пыталась кричать, справедливо рассудив, что ее крики только позабавят похитителей. Старик похоже прочел ее мысли и кивнул:

– А ты, рыжая, совсем не дура. Будешь умницей, может и жива останешься, – старик достал откуда-то перо с чернильницей и грязный клочок бумаги. С подозрением глянув на девушку он отдал письменные принадлежности лысому бандиту, а тот подошел к Элен. Старик усмехнулся:

– Да не бойся... Грамотная небось, так что пиши своему нареченному. Пусть готовит 500 золотых – не обеднеет!

Лысый бандит отвязал правую руку девушки и она обмакнула перо в чернильницу, сверкнув на старика зелеными глазами. Ее взгляд не предвещал старику и его подельникам ничего хорошего.

***

Этой ночью Камень спал прекрасно. Он вообще не жаловался на плохой сон, с детства научившись ценить эту простую радость жизни – возможность выспатья вдоволь. В браке, где они жили с отцом и матерью, первые годы после прибытия в Канаду, покоем и не пахло, пахло там несколько иными вещами – давно немытыми телами, отбросами, человеческими экскрементами и гнилой соломой. Однако маленький Франсуа и в этих условиях спал как и подобает ребенку крепко и сладко.

Утром Его разбудила Наури, цепко ухватив за член и однозначно дав понять, что не смотря на его скорую свадьбу, она не намерена отказывать себе в удовольствии. Мари, наблюдала за ними сидя в кресле и ласкаясь, пока Наури не позвала ее взмахом руки. Сидя верхом на его члене индианка активно двигала бедрами, а Мари практически села на лицо мужчины, отдавшись ласкам его языка. Наури схватила подругу за белые волосы, притянула к себе и впилась в нее губами. Мари застонала, а индианка слега отстранившись влепила ей звонкую пощечину, но Мари только улыбнулась, проведя языком по губам и снова прильнув к своей дикой любовнице... Наури усилила движения доводя мужчину до исступления, а Мари чувствуя близкую развязку взмолилась:

– Можно мне!!! – Наури поняла о чем она просит, опустила одну руку вниз своего живота и не переставая скакать на члене Камня начала ласкаться, доводя себя до оргазма. Кончив и хищно улыбнувшись, она встала, а Мари тут же нагнулась, вгоняя член мужчины себе в горло. Индианка нажала на ее затылок, взяла за волосы и начала двигать голову девушки верх-вниз, насаживая на член их общего любовника.

Мари, почувствовала волну накатывающего оргазма. Камень понял это и добавил к своему языку палец в зад девушки. От члена во рту, пальца в попке и языка, ласкавшего ее, Мари начала бурно кончать, в исступлении заглатывая член. Камень, не в силах больше сдерживаться, тоже кончил, обильно изливаясь в горло Мари...

Немногим позже они сидели в гостиной за утренним кофе, когда где-то со стороны сада послышался звук разбитого стекла. Камень невозмутимо поднялся из кресла и вышел в коридор. На полу лежал камень, обернутый в бумажку с проступившими чернилами. Развернув послание и прочтя текст, он глубоко вздохнул, усмиряя стук сердца и обратившись к Наури, произнес:

– Принеси из кладовки снаряжение, мы идем на охоту.

***

Утреннее солнце еще не успело испарить росу с травы, так что след, оставленный тем, кто кинул камень с запиской в окно, был четко виден. Похитители Элен явно были городскими жителями цивилизованной Европы, а для Камня и Наури, привычных к охоте на зверя в лесах Канады, "читать" следы было делом привычным. Они уверенно двигались за неосторожным человеком, имевшем глупость покуситься на женщину, одарившую Камня своим доверием.

Наури одела мягкие индейские мокасины, бурые штаны и куртку из оленьей кожи, так что в тени деревьев они почти сливались с листвой. Камень обул мягкие сапоги, черные, хорошо разношенные штаны и простую крестьянскую рубашку, грубой ткани с коротким рукавом. Огнестрельное оружие они с собой не взяли, привычно доверившись традиционному оружию индейцев: лук, стрелы, ножи и томагавки. Вряд ли похитителей было много – о большой разбойничьей артели, наверняка уже ходили бы слухи. Бесшумно двигаясь через сады они вышли за границу городка и углубились в буковую рощу. За рощей они увидели строения, огороженные невысоким зобором из грубого камня. След вывел их к сараю на старой заброшенной ферме. Обойдя вокруг и не обнаружив следов уходящих дальше от фермы Камень и Наури убедились, что именно сюда пришел их утренний посетитель. Закрытые двери и отсутствие окон, за исключением небольшого слухового окна под самой крышей, не давали рассмотреть происходящее внутри. Сейчас похитители наверняка на взводе и если не совсем дураки то бдительно следят за происходящим вокруг держа руки на курках пистолей, а в том что они вооружены Камень не сомневался. Встреча была назначена этим вечером, сразу после заката.

***

– Как все прошло? – Гастон, встретил Немого стоя, опираясь на свои костыли и всем своим видом выдавая нетерпение. Немой улыбнулся в ответ и кивнул, давая понять, что все сделано в лучшем виде и уселся около стены, достав из кармана яблоко, сорванное в одном из садов по дороги обратно.

– Славно, славно! – старый вор с облегчением уселся на бочку около центрального опорного столба, – ну, парни, сегодня вечером обстряпаем это дельце, а завтра двинемся на юг.

– А если он не придет? – Жак в углу чистил и заряжал пистолеты, готовясь к любому развитию событий.

– Придет... – Гастон глянул в угол, где сидела рыжая девчонка со связанными руками, – Посмотри какая ягодка! Этот бородатый черт уже опробовал тебя, сладкая? – старик хрипло рассмеялся и подошел к сжавшейся девушке, – Был бы я по моложе, так бы тебя так оприходовал, что ты и сама не захотела бы уходить. Да и парни у меня тоже – молодцы хоть куда.

Жак за его спиной улыбнулся:

– Так может мы ее пока того... что такому товару пропадать? – он поднялся, отложив пистолет и схватил себя между ног, – Красавица, не хочешь покувыркаться?

– Оставь это! – Гастон резко обернулся и нахмурил косматые брови, – Потом успеется, а пока она нужна нам в лучшем виде! Лучше следи, что там снаружи и убери порох по-дальше, а то все по-миру пойдем... в буквальном смысле.

Насупившийся Жак, с досадой плюнул, откатил к стене небольшой бочонок с черным порохом и подошел к двери, осматривая в щель окрестности. Вокруг все было спокойно...

...За целый день вокруг фермы не произошло ничего хоть сколько ни будь примечательного: один раз местные мальчишки пробежали по направлению к речке. Ближе к вечеру, галдя как сороки, прошла кучка крестьянок с вилами и прочим инвентарем. Жак облизал губы и почесал член, глядя на их задранные до колен подолы юбок – некоторые из этих курочек были очень даже ничего. Он бросил взгляд на связанную девку в углу и представил как будет драть ее поставив к себе задом как сучку, задрав подол и разорвав сорочку на спине. Да – ей понравится! Сразу видно – у этой рыжей ведьмы огонь между ног, да и ротик рабочий. Жак прищурился от приятных мыслей. Возможно, он даже оставит кусочек этого пирожка Немому – пусть тоже позабавится.

***

Камень поправил томагавк на пояснице, что бы тот не был заметен и проверил легко ли нож выходит из-за сапога. Наури, не слышной тенью промелькнула в траве, обходя ферму, по кругу двигаясь к задней стене сарая. Индианка, подобно призраку взлетела по стволу старой березы и замерла ожидая пока Камень не подойдет к двери сарая. Ее острый слух различил голоса около входа она прыгнула на крышу сарая, мягко по кошачьи приземлилась и заглянуло в слуховое окно под крышей. Девушка сидела в углу, рядом с ней стоял лысый приземистый здоровяк, около центрального опорного столба на бочке сидел старик опираясь на два костыля, справа от двери стоял тощий с пистолетом в одной руке, направленным в сторону Камня и коротким морским палашом в другой. Сейчас говорил старик, сидевший в центре сарая. Пользуясь тем что внимание всех сосредоточено на Камне, Наури проскользнула в слуховое окно и села на верхней антресоли, извлекла из-за спины лук, наложила на титеву стрелу и прицелилась в лысого, рядом с рыжеволосой Невестой камня. Движения индианки были легки и не слышны, не зря ей дали имя по прозвищу ветра, летящего над горными вершинами. Сейчас Ветер-Над-Вершинами готовилась принести смерть тем, кто осмелился покуситься на женщину ее брата.

События тем временем начали принимать все более серьезные оборот. Старик в центре вскочил и истерически заорал:

– Немой!!! Если месье двинется с места – выколи глаз этой рыжей сучке!!!

Камень у входа внезапно развел руки широко в стороны, подавая Наури условный знак и воздух разрезал свист летящей стрелы, выпущенной точно в шею лысого бандита, которого старик назвал Немым. Одновременно Камень метнулся в сторону, уходя с линии прицела пистолета в руках тощего, грянул выстрел, показавшийся оглушительным в замкнутом пространстве.

Камень выхватил из-за спины томагавк, краем глаза заметив, как лысый, стоявший около Элен начал заваливаться на бок хватаясь за шею, пронзенную стрелой под углом сверху-вниз прямо под левым ухом, заливая пол кровью из разорванной артерии. Элен – вот умница!!! – не стала медлить и истерить, а вскочила на ноги, связанными руками стянула тряпку, затыкавшую рот и истошно закричала:

– ФРАНСУА!!!

Тощий бандит отбросил в сторону бесполезный уже пистолет, молниеносно крутанулся на ноге выставив в сторону противника морской палаш с широким лезвием, прекрасно приспособленный для драк в тесных помещениях кубриков и трюмов. Камень отпрыгнул назад, уходя от удара и тут же метнулся вперед, разрывая дистанцию с противником и не давая тому опомниться.

Старый Гастон обернулся через плечо, на стук падающего тела, увидел Немого бьющегося в предсмертной агонии и орущую рыжую ведьму. Откуда-то сверху вдруг слетела неслышная тень, схватила Элен за пояс и потащила к лестнице, ведущей на верхнюю антресоль. Жак был занят схваткой с проклятой Синей Бородой, добыча уходила. Со злостью растянув губы и обнажив щербатые зубы, старый вор выхватил из костыля длинный потайной клинок доброй толедской стали и развернулся в сторону схватки. Жак и его противник сплелись в смертельных объятиях, палаш подручного был сцеплен коротким топориком в левой руке его медведе-подобного противника, а нож в его правой медленно, но верно, приближался к горлу тощего бандита. Гастон, не смотря на боль в старых ногах, скрепя оставшимися зубами и шипя, как змея, шагнул вперед и нанес удар в спину Синей Бороды. Но старые ноги подвели его и удар пришелся вскользь, пронзив широчайшую мышцу под плечом бородача. Видимо сам Дьявол был в этот вечер на стороне Синей Бороды – клинок Гастона, насквозь пройдя через кожу и мышцы, вышел с обратной стороны и попал в плечо Жака, тот пошатнулся и нож его бородатого противника вошел в шею старого солдата. Синяя борода резко дернул рукой разрывая трахею тощего и они вместе с Жаком упали. Гастон успел выдернуть клинок и бросился вперед, намереваясь добить своего врага, но тот резко обернулся, ударом томагавка выбивая сталь из руки старика. Гастон не устоял на ногах и упал. Камень вскочил на ноги посмотрел вокруг, ни Элен ни Наури видно не было. Лысый уже затих, отдав душу Богу, тощий еще дергался, а хромой старик полз к стене слева, рассыпая проклятиями. Вся схватка заняла пару минут.

Выдохнув, Камень нагнулся и выдернул из шеи тощего нож, под левой лопаткой нещадно жгло от сквозной раны, но в племени ирокезов не было принято выказывать боль так, что он только сжал зубы, катнув желваками под черной бородой.

Старик около стены копался, выдергивая пробку из небольшого бочонка, глянул на него из-под косматых бровей, зачем-то полез в карман... Камень нахмурился – не уже ли этот старик еще не понял, что все кончено?

– НЕЕЕТ... Я жил по-своему! издохну – по-своему! – бешено выкрикнув это в лицо Камня, Четырехногий Гастон чиркнул огнивом, возле стоявшей рядом пороховой бочки. Последнее, что увидел старый вор, была взрывная волна накрывшая бородатого мужчину, стоявшего с топориком и ножом в руках посреди сарая на старой ферме...

***

Взрыв за спиной застал Наури и отчаянно отбивавшуюся Элен в сотне шагов от сарая. Невеста Камня отчаянно просила вернуться и помочь ее жениху, но Наури ее не слушала – справиться с Камнем этим бледнолицым увольням было не под силу.

Темноту ночи рассекла яркая вспышка и грохот, похожий на ближний удар грома. Элен обернулась и увидела столб пламени вышибший ворота старого сарая и тело мужчины лежащего вблизи от разгорающегося пожара. Старые, пропитанные маслом, доски вспыхнули и сарай мгновенно охватил пожар, грозя обрушить ветхое строение.

Она, наконец оттолкнула от себя индианку и кинулась назад, к пылающему зданию. Крыша уже трещала, грозя обвалиться, когда Элен вцепившись двумя руками в ткань рубахи, пыталась оттащить тело Франсуа. Вместе с Наури им это удалось.

Где-то со стороны городка послышался набат церковного колокола, в их сторону уже летело несколько повозок с людьми. Камень лежал без сознания. Деревянная щепа там и тут торчала в прорехах рубашки, обильно напитывающееся кровью, правый бицепс был пробит торчавшим наружу старым ржавым гвоздем, длинной с ладонь, левая часть лица обожжена, волосы бороды практически сгорели, оставив с правой стороны только пару клочков, торчащих на манер бакендард, глаза, по счастью не пострадали.

Элен положила голову мужчины себе на колени, раскачиваясь и повторяя бледными губами, как в забытьи:

– Нет... пожалуйста, Господи... нет... умоляю... Господи... умоляю..

Она не видела ничего вокруг, как толпа окружила их, боясь подойти к пышущему жаром и плюющемуся искрами пожару, как старый священник подогнал возок. Несколько мужчин помогли поднять тело ее жениха и уложить на пол повозки. Она шла позади, ничего не понимая, пока они добирались до дома ее матери. Та уже стояла на пороге, вглядываясь в свет пожара.

Утром к вдове пришла Белая служанка ее будущего зятя, кратко рассказала о записке и о том, что мужчина с индианкой ушли вызволять ее дочь. Весь день она не находила себе места, порывисто кидаясь к стене с распятием и молясь о спасении дочери и ее молитвы были услышаны. Элен в грязной от копоти и сажи одежде, с бледным лицом и невидящими ничего глазами, но целая и невредимая, шла позади повозки, поддерживаемая святым отцом, что-то тихо говорившем ей. Мужчины подняли с пола возка окровавленное тело и понесли в дом. Там его положили на широкий стол в гостиной, срезали остатки полу-сгоревшей одежды. Какой-то незнакомый мужчина, весь в кожаной одежде, снял с плеча и отложил в сторону лук со стрелами, достал из поясных ножен нож и приказал принести горячую воду, чистые простыни, а всех посторонних пойти ко всем чертям. Вдова, опешив и открыв рот от изумления, узнала в нем Наури – вторую служанку Франсуа Ля Гоша. Толпа высыпала наружу, в гостиной остались только вдова, Элен, Наури, священник и Мари, суетливо разрывавшая простыни на лоскуты и подавая все необходимое для раненого. Младшая дочь, благоразумно предпочла сидеть на лестнице второго этажа, наблюдая и не вмешиваясь в происходящее.

Наури извлекала из ран осколки и тут же перевязывала наиболее глубокие из них, прикладывая какие-то травы и напевая что-то на индейском языке.

Священник извлек из складок хламиды библию и начал на распев читать: