Текст книги "Синяя Борода (фривольная трактовка старой сказки) (СИ)"

Автор книги: Евгений Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

***

Элен поднялась с кровати, едва за окнами забрезжил свет. Эту ночь она провела почти без сна, ненадолго забывшись ближе к полуночи, так и не отпустив руку своего нареченного.

Выйдя в галерею второго этажа, она заметила, что дверь соседней комнаты слегка приоткрыта – там спала ее мать.

Утренняя роса еще не успела испариться под лучами солнца и капли ярко сверкали на окнах, стекая и оставляя длинные бороздки. "Как слезы..." – подумалось девушке.

В сумраке коридора она увидела лестницу вниз на первый этаж и решила немного осмотреться, предположив что хозяин не будет против, коль скоро стены этого места станут и её домом.

По обстановке было видно что хозяин предпочитает простоту и практичность изяществу и вычурности. Грубоватая мебель, отделка стен и пола дубовыми досками и панелями, скорее напоминали дом где-то в лесу, чем в пригороде Парижа – тут царили дерево и камень.

Спустившись на первый этаж она вздрогнула от размеренного "Бам!" массивных стоячих часов, пробивших четверть шестого утра. Солнце уже показалось над макушками деревьев в саду. Элен увидела лужайку, перед входом в дом, дорожки просыпанные песком, яблони, уже налившиеся сочными плодами, готовыми упасть на мягкую траву. Она знала что хозяин обходился без прислуги, предпочитая самостоятельно заботиться о саде и доме, компанию ему составляли только две немного странные гувернантки, которых в городе стали называть Черная и Белая.

Где-по дальше коридору скрипнула дверь. Дом был весьма почтенного возраста и не удивительно что утром, по мере того как нагревался воздух его деревянные детали начинали "дышать" издавая легкий шорох и скрип. Элен двинулась по нижней галлерее, поглядывая в немногочисленные двери: библиотека, кабинет, второй выход в сад... Дойдя до гостиной и бросив взгляд в слегка приоткрытую дверь она в изумлении широко открыла глаза и двумя руками зажала себе рот, что бы не вскрикнуть. Она могла ожидать увидеть что угодно, но представшее перед ней зрелище оглушило ее. Около камина, на шкуре огромного медведя, которого, как она знала в Новом свете звали "гризли", лежал совершенно обнаженный хозяин дома. Раскинутые руки, покрытая волосами грудь со шрамами, согнутая в колене правая нога и откинутая в сторону левая, совершенно не прикрытый знак его мужественности в обрамлении черных волос... он напоминал греческого или древне-Римского бога, жившего среди лесов, в окружении нимф и дриад. Совпадение было тем более точным, что в ногах у него спала горничная которую звали Белой, доверчиво прижавшись к его, покрытой волосами ладышке, а справа, по хозяйски положив голову на его плечо и перекинув руку через его грудь, спала вторая – Черная.

Элен стояла завороженная, чувствуя, что ее ноги буквально приросли к полу и не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. Конечно она знала, что адюльтер с прислугой был не такой уж редкостью и к такого рода "забавам" было принято относиться с долей снисхождения, но глядя на своего будущего мужа в окружении сразу двух женщин она ощутила внезапную пустоту в голове, совершенно оглашённая увиденным. Спать вот так, в чем родила мать-природа, при том что на втором этаже спит его будущая невеста, с которой он пойдет под венец уже через неделю. Это совершенно не укладывалось в ее голове.

Тем временем рука Черной опустилась с груди хозяина дома вниз его живота и совершенно бесстыдно легла на его член. Элен ощутила как у нее пересохло во рту и судорожно сглотнула не в силах оторвать глаз от этого невероятного зрелища. На конец не выдержав она подняла взгляд и страх пронзил ее на сквозь – Синяя Борода не спал и наблюдал за ней из под густых бровей.

Хозяин дома спокойно и стараясь не разбудить своих спутниц поднялся и совершенно не стыдясь своей наготы встал по среди комнаты около кресла с высокой спинкой. Элен наконец опустила взгляд – стыд и смущение взяли верх над ней, но ноги по прежнему отказывались двигаться. Она чувствовала себя как кролик под взглядом удава, слышала тихий шорох в комнате и приглушенный звук босых ног по деревянным доскам пола. Синяя Борода, накинув на себя халат и скрыв под ним свое обнаженное тело, открыл дверь гостиной и вышел в коридор. Не говоря ни слова он взял Элен за руку и повел куда-то. Она шла опустив голову не в силах сопротивляться, пока ее почти насильно не усадили на стул и она увидела, что они оказались в большой кухне. Хозяин дома спокойно налил воды из кувшина в простую глиняную кружку и протянул ей:

– Пейте, мадемуазель! я так думаю что Вы видели достаточно и нам пора объясниться. Этот разговор рано или поздно должен был состояться, так что я даже рад. Сейчас раннее утро и у нас есть час или чуть больше что бы поговорить. Вы не против? – он говорил мягко, но возражать ему Элен почему то не хотелось. Она вдруг ощутила тихую злость на саму себя: действительно! она же не агнец, ведомый на заклание. Кем бы ни был этот человек ему придется объяснить все ею увиденное, коль скоро она станет его женой.

Собравшись с духом она смело, как ей казалось, посмотрела в глаза мужчины:

– Сударь, несмотря на свой возраст, я вовсе не наивна и понимаю что у мужчин могут быть... мммм... потребности. Я слышала о детях рожденных от служанок и гувернанток, которых отправляют в деревню, подальше от глаз порядочного общества, дабы они своим греховным происхождением не смущали своего знатного родителя. Но вы превзошли все возможные ожидания: практически открыто вы живете сразу с двумя женщинами из прислуги, забыв всякий стыд и представления о приличиях, вы....

– Они не служанки, – хозяин не повысил голоса, но в его словах явно послышался звук металла, – их имена Мари и Наури, и они НЕ СЛУЖАНКИ.

Элен в замешательстве замолчала. Хозяин дома обошел вокруг стола и девушка невольно залюбовалась плавностью его движений. Его халат слегка распахивался и Элен поймала себя на желании увидеть его тело под складками шелка. Он плавно опустился на стул на против нее:

– Позвольте я расскажу свою историю, надеюсь Вы найдете в ней ответы на Ваши вопросы. И так, мои родители....

***

За 28 лет до описываемых событий...

1608 год

Приговор был ясен еще до суда: высылка в заокеанские колонии на строительство поселений и освоение новых земель.

Его Величество король в великой милости своей сохранил жизнь преступникам перед Богом и Короной. Так, в трюме корабля оказался молодой вор-карманник и его цыганка-жена. Суд не счел важным тот факт, что женщина была на сносях и могла не перенести тягот дальней дороги, суду было все равно.

Среди прочего сброда Парижских трущоб, в брюхе деревянного монстра, по волнам Атлантического океана, муж и жена твердо решили, что их ребенок родится на свет на зло проклятым судьям, прокурорам и самому Дьяволу.

Путешествие в несколько месяцев не для всех обитателей трюма окончилось благополучно, многие умерли от болезней, дурной еды, а некоторые и от рук своих же товарищей по несчастью. Молодой вор и его беременная жена прошли через это сито и на берег Канады сошли, хоть и в кандалах, но с сыном на руках. Корабельный священник провожал их на берег тихо молясь и крестя их в спину: молодой пастор за время пути насмотрелся всякого, но эта пара молодых еще мужчины и женщины поразила его свое жизненной силой. Украдкой от других он приносил им когда мог еды, дабы женщина смогла выкормить младенца. Мальчика окрестили Франсуа по названию далекой родины, а фамилию "Гош" дали по прозвищу отца, ловко владевшего ножом в левой руке, что не раз становилось неприятным и даже фатальным сюрпризом для его соперников в схватках, нередко случавшихся среди воровского сообщества Парижа (a gauche – левый).

Маленький Франсуа жил среди каторжников, работавших на строительстве порта, верфей, города под название Квебек.

Его отец пользовался уважением и среди преступников и среди обычных добропорядочных граждан, свято соблюдая закон, крепко вбитый в него жизнью в Парижских трущобах: "Не кради у своих, будь верен слову, а если кто-то решит ударить тебя по правой щеке – бей первым и прямо по яйцам обидчика!".

Через десять лет после прибытия семья Гошей уже жила не в бараке среди прочих каторжников, а в небольшом доме, хоть и под неусыпным надзором.

Связываться с отцом семейства мало кто решался – искусством обращения ножом и грязным уличным боем "сават", он владел в совершенстве, передав эти умения и своему сыну, так что к четырнадцати годам его Франсуа уже считался совсем не "сосунком у юбки матери", а очень опасным соперником – по мальчишески гибким и ловким, быстрым как змея. Мать-цыганка знала, что в их среде выживет только сильный и умный, а потому по своему разумению учила сына хитрости, которая от природы свойственна ее племени.

Казалось жизнь начала налаживаться, но немилосердная судьба зорко следила за молодым Франсуа и не преминула напомнить о себе – в 1622 году, коренные жители местных земель начали войну с поселенцами из далекой Европы. Половина деревянного Квебека сгорела с пылу этой войны. Но страшнее индейцев оказались недавние соратники отца. Многие завидовали ему и его положению, тому что он смог устроиться в Новом мире, его счастью с женой и сыном. На дом семьи Гошей напали по-подлому, ночью подожгли и вынудили их выйти на улицу. Франсуа на всю жизнь запомнил лица убийц и окровавленный труп отца с распоротым горлом, вид матери многократно изнасилованной и убитой. Ему самому чудом удалось выскочить из заднего окна уже горевшего дома, куда он кинулся от неожидавших этого бандитов. Его сочли умершим, сгоревшем в пожаре, а он зимней ночью ушел из города в леса, двигаясь на юг вдоль многочисленных замёрзших русел рек, надеясь найти артель старателей-добытчиков пушного зверя. Ему одинаково повезло и не повезло. Старателей он не нашел, но умудрился спасти из покрытой льдом реки девочку-индианку из ирокезов, которая отвела его в свое племя. Там он вырос, обрел в лице старого еврея-ростовщика второго отца, новое имя "Камень" и стал мужчиной, со шрамами инициации принятой в племени на груди.

***

Весной 1630 года, на улице Квебека жители наблюдали весьма необычную пару: верхом на лошадях ехали одетый в индейские одежды европейской внешности порядком обросший волосами мужчина, а рядом с ним ехала молодая женщина-индианка. Пара остановилась около пустыря, на котором некогда стоял дом какого-то поселенца со странным именем то-ли "Левый" то-ли "Правый". Мужчина спустился с лошади, ножом расковырял еще мерзлую землю смешанную с золой и пеплом, всыпал горсть в кожаный мешок и спрятал за пазухой, ближе к сердцу.

Еще через месяц в разных концах города были найдены труппы пятерых бывших каторжников, убитых одинаковым образом – им перерезали горло. Ни кому в голову не пришло связать эти события с появлением странной пары, тем более что врагов у покойников хватало.

Утром того же дня, когда местным стражам порядка только предстояло найти тела убитых бандитов, из порта Квебек во Францию отплывало судно, с грузом пушнины, пеньки и меда, унося к далеким берегам торговца Франсуа Ля Гоша и его двух спутниц указанных в судовом реестре как его гувернантки.

Троица стояла на верхней палубе и смотрела на удаляющийся берег и дым, поднимавшийся от разгоравшегося пожара – на дальнем конце порта неожиданно быстро вспыхнул один из борделей, принадлежавший некоронованному королю местного преступного сообщества. Маленькая хрупкая белокурая девочка рядом с высоким черноволосым мужчиной неожиданно схватила его ладонь, упала на колени и осыпала огрубевшую обветренную руку мужчины поцелуями повторяя сквозь слезы "Спасибо! Спасибо! Спасибо!!!" Мужчина казалось не обращал на нее внимания, до боли в глазах вглядываясь в убегающий канадский берег.

Девочку он вытащил из спальни на втором этаже борделя, буквально за несколько минут до того как Наури подожгла запальные фитили, протянутые к пропитанной смолой пеньке в подвале борделя. Белокурую звали Мари, была она необыкновенно легкой, так что он практически одной рукой удерживал ее от падения, спускаясь по стене дома. Девочка не сопротивлялась, узнав в мужчине того самого, который пару дней назад приходил к ее хозяину с каким-то деловым предложением. Хозяин тогда приказал ей одеться по-приличней и принести из подвала лучшего вина для дорогого гостя. Они несколько часов беседовали, пока Мари прислуживала за столом. В довершении разговора, когда хозяин и гость скрепили договоренности рукопожатием, хозяин борделя намекнул гостю что эта девочка может не только наполнять бокалы вином. "Опробуйте ее ротик и вы увидите что он во истину бездонный! Считайте это моим подарком" Хозяин рассмеялся смехом от которого девочка сжалась. Гость невозмутимо отблагодарил его и с удовольствием принял его предложение и щедрый подарок. Она с мужчиной опустив голову поднялась в ту самую комнату из которой он ее потом вытащит в предрассветных сумерках. В ту ночь он ничего с ней не сделал, только слушал ее рассказ о том, как ее совсем маленькой привезли в Канаду. Как умерли ее родители и она видела их труппы в пенном следе судна идущего в Квебек. Как капитан корабля забрал ее к себе в каюту и половину пути она спала в его сундуке рядом с кроватью. Как ее продали в бордель, где она служила и подвергалась унижениям и надругательствам. Как доктор сказал хозяину, что у нее никогда не будет детей из-за пережитого голода и насилия, а хозяин борделя только улыбнулся и произнес "Тем лучше!"

Мужчина, которому хозяин борделя ее подарил, молча слушал, глядя на пламя свечи и только желваки, перекатывавшиеся под черной бородой и раздутые ноздри выдавали ярость и ненависть кипевшую в нем. Утром он сказал ей:

– После завтра собери самую теплую одежду которая у тебя есть и жди меня. Утром я заберу тебя отсюда.

Свое обещание Франсуа Ля Гош, а это был именно он, сдержал в точности, а пламя и дым борделя, принадлежавшего последнему из убийц его отца и матери были для него краше самого яркого фейерверка, освещавшего его возвращение во Францию.

***

Он замолчал, незаметно для самого себя, погрузившись в бурное море своего прошлого.

Элен слушала его заворожено. История была невероятной, сказочной, ужасной. Вся жизнь этого мужчины была борьбой за выживание. Возможно только тут, в этом доме он, наконец, получил передышку – на долго ли.

– Это... удивительно! – только и смогла произнести девушка.

–"Есть многое на свете, друг Горацио..." – тихо произнес мужчина в халате, сидевший напротив нее.

– Вы знаете Шекспира? – девушка удивленно подняла брови.

– Не все каторжники были убийцами и ворами, – спокойно ответил Камень. – Да и Авраам преподал мне некоторые уроки этикета, принятые в обществе. В своих странствиях этот старый проныра-еврей вел дела со многими людьми и со всеми надо было находить общий язык. Он учил меня, что язык на котором ты говоришь еще не все – важно понимать КАК говорить, важна манера и стиль.

Девушка с пониманием кивнула и не удержалась от улыбки:

– Значит в тех слухах, что ходят про вас есть доля истины – вы действительно из Нового света, где жили среди дикарей. Правда истории о ваших женах явно преувеличены – на сколько я вижу они живы-здоровы... А скоро к ним прибавится еще одна, – она горько усмехнулась.

– Элен, – Камень внимательно посмотрел в ее лицо – наш с вами союз является сделкой, дайте признаем это. Хотя, возможно в нем вы сможете обрести не только спокойствие за будущность своей сестры и матушки, но и собственное "Я". Если уж мы говорим откровенно, то пусть это будет взаимно.

– Я не понимаю о чем вы! – девушка почувствовала смутное беспокойство.

Камень немного помолчал, подбирая слова и произнес:

– Я говорил о нашей свадьбе со святым отцом и он, среди прочего, упомянул некоторые ваши странности... Не хотите сами мне все рассказать.

Элен закусила губу, собираясь с мыслями и на конец произнесла:

– Вы правы, откровенность должна вознаграждаться ответной откровенностью. Вы слышали, что про меня говорят? Будь-то я якшаюсь с Нечистым, что я Ведьма, что мои глаза совращают мужчин с пути Господа и сеют в них греховные помыслы?

Камень прервал ее подняв руку:

– Я не верю ни в колдовство ни в магию! А греховные мысли рождались в сердцах мужчин по отношению к красивым женщинам за долго до прихода Христа на эту Землю. Я говорил об ином. Расскажите мне о ваших видениях.

Элен вздрогнула и покраснела так что даже ее волосы похоже стали еще более рыжими.

– Вы и об этом знаете... Что ж, – она встряхнула волосами и с дерзостью посмотрела на него – да, меня иногда посещают странные видения. Святой отец говорит, что мне является сам ад... – она осеклась не зная как продолжить. Камень увидел ее замешательство и договорил за нее:

– ...и в этом аду вы обретаете блаженство – не так ли?

– Да... – тихо произнесла Элен, – да, это мое проклятие. Святой отец говорил, что я должна гнать эти видения и я пыталась, молилась каждый вечер перед сном, но ... – она сокрушенно замолчала.

– Это не проклятие! – мужчина смотрел на нее с пониманием и улыбкой, – это ваш дар! Природа щедро наградила вас – красотой, умом, силой. У индейцев-ирокезов таких как вы называли "весенней землей", на которой все расцветает, дарящей щедрый урожай, несущей жизнь.

Он встал и подошел к ней, взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.

– Элен, через неделю вы станете моей безвозвратно. Сейчас тут только мы вдвоем. Позвольте, я покажу вам, на что способно ваше тело.

Девушка ощутила, как пересыхает у нее во рту. Она сидела на стуле, а он стоял перед ней в одном лишь шелковом халате, под которым ничего не было. Ниже пояса халат слегка бугрился, очерчивая его мужское начало. Она и сама была только в легкой ночной сорочке. Ситуация была более чем щекотливая. "Пусть будет то, что суждено!" мелькнуло у нее в голове, она кивнула мужчине в знак согласия и встала.

Камень провел руками по ее плечам, слегка касаясь, от чего у нее побежали мурашки по всему телу. Мужские руки, через сорочку тронули ее грудь, сжали, от чего соски мгновенно отвердели и стали четко вырисовываться под тканью. Камень аккуратно сжал их, пристально глядя в лицо Элен, наблюдая за эмоциями на ее лице. Прикосновение поначалу легкое стало более настойчивым, мужские пальцы начали странные манипуляции сжал-отпустил, сжал-отпустил. Элен почувствовала, как низ живота начинает наливаться теплом и пульсировать. Пальцы начали причинять ей боль, поначалу слабую, потом все сильнее, уже без всякой осторожности и деликатности, но вместе с болью Элен ощутила накатывающие волны знакомого наслаждения, которые становились все сильнее, по мере того как пальцы все сильнее сжимали ее грудь. В какой-то момент ее соски выкрутили и резко потянули, от чего боль стала почти нестерпимой, но Элен ощутила, что внизу живота вот-вот что-то взорвется. Она зажала свой рот ладонями, чтобы не закричать и тут же мужские пальцы оказались там, внизу живота, где сейчас был центр ее женского естества. Пальцы нашли маленький нежный бугорок в обрамлении рыжих волос и через мгновение Элен почувствовала как игла наслаждения пронзает ее на сквозь поднимаясь снизу в верх, туманя разум и унося ее прочь... Элен больше была не в силах удерживаться на дрожащих ногах. Камень успел подхватить ее и прижать к себе.

– Тихо... Тихо... – шептал он, – ты видишь? это не проклятие. Это путь к Великому духу, слиянию в ним. Это то, что даст тебе счастье и Великую радость.

Элен посмотрела в его лицо совершенно пьяными от наслаждения глазами:

– Боже! Если вы дьявол, то я готова быть с вами в аду.

Он улыбнулся и посадил ее на стул, присев на корточки рядом. Протянул руку, взял со стола кружку с водой и поднес к ее губам. Она жадно припала к ней, слегка пролив на сорочку, так что холодная вода пролилась по одному из пылающих сосков, от чего ее снова слегка накрыло туманом. Девушка видела, что ее возбуждение передалось и мужчине – халат под поясом вздыбился, явно указывая на это. Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, она потянула за пояс, от чего узел распался и полы халата разошлись в стороны. Она никогда раньше не видела мужчину так близко. Камень спокойно встал давая ей возможность рассмотреть себя. Она взяла в руку его член, поразившись его твердости и тому какой он горячий. Она не знала, что нужно делать, но остро хотела ответить на доставленное ей наслаждение.

– Не торопитесь, мадемуазель – Камень, к ее сожалению, запахнул халат, – у нас с вами будет достаточно времени, а сейчас вам пора – он иронично улыбнулся, – не будем вызывать подозрение у вашей матушки и соблюдем приличия.

Он помог ей встать и подняться по лестнице на второй этаж. Ноги девушки слегка дрожали, а в голове было полное смятение от всего, что произошло с ней за последние сутки. Камень уложил ее на кровать, поцеловал в лоб и вышел, притворив дверь. Часы внизу пробили семь утра.

***

Через час после описанных событий, мать разбудила Элен. Девушка неожиданно для самой себя заснула и спала так крепко и мирно, что пробудить ее потребовало от вдовы некоторых усилий.

Девушка чувствовала себя необыкновенно хорошо, улыбаясь хозяину дома и к удивлению матери вызвалась помочь гувернанткам накрыть стол к завтраку. В прочем, последние события довольно сильно поисчерпали запасы изумления почтенной вдовы, так что на происходящее вокруг она начала взирать со стоическим фатализмом.

После завтрака жених вызвался лично проводить женщин до их дома. Взяв под уздцы лошадь, он вел их через город, пока женщины в возке ловили взгляды соседей.

К младшей дочери еще вечером сходила Белая гувернантка и отнесла записку от матери с указанием не беспокоиться и ждать их к утру. Девочка послушно сидела на ступеньках их дома, играя с котенком.

Камень помог женщинам спуститься и отнести в дом вещи. После чего вежливо раскланялся и отбыл домой, правда вдове показалось что рука ее старшей дочери чуть больше допустимого задержалась в его ладони, а взгляд которым она смотрела во след удаляющейся мужской фигуре был слегка затуманен раздумьями. Списав поведение дочери на предсвадебное волнение, вдова занялась домашними делами и подготовкой к свадьбе.

***

Старый мудрый Гастон не торопясь шел по направлению к таверне у перекрестка дорог. Славный был денек, солнце светило ярко, но совсем не напекало его голову, покрытую редкими теперь уже волосами, под треугольной шляпой. Он если бы и захотел – не смог бы двигаться быстрее: дыба палача с каждым годом все чаще напоминала о себе болью в суставах и связках. В свои шестьдесят Гастон планировал уже быть на покое, живя, как уважаемый раньте или ссужая деньги под проценты, благо за возврат долгов Гастон не беспокоился – мало кто решился бы связываться с Четырехногим Гастоном, широко известным в узких преступных кругах Парижа, но проклятые королевские маршалы в последнее время совсем озверели, так что старику пришлось в торопях сниматься с насиженного места. За выход из города пришлось раскошелиться, изрядно отсыпав в кошельки стражи. Старый вор брезгливо сплюнул – ему пришлось бежать, БЕЖАТЬ, как зайцу, бросив все, прихватив с собой только железный сундук с золотишком "на черный день". Вместе с ним ушла пара дюжих молодцов, без которых старик теперь уже не мог обойтись – времена лихой молодости давно прошли и из оружия у старика остались только ум и хитрость. Конечно в каждом из его костылей пряталось по доброму толедскому клинку, но старик не питал иллюзий относительно своих шансов в схватке с более молодым противником, а жизнь старик любил и помирать пока не собирался.

День сегодня был замечательным. Вчера эти два увольня решили подзаработать и пощипать за толстые кошельки местных простофиль. Задумка была не плоха – взять товар уже около самого городка, когда путники теряют бдительность, расслабленные близостью дома, но эта рыжая девка спутала все карты. Вместо того, что бы остановить повозку она погнала, нахлестывая лошадь, словно в нее Дьявол вселился. А может так и было – рыжие все ведьмы! Уж сколько их сожгли на городской площади, а не переводятся...

Благо, этим идиотам – его помощникам – хватило ума проследить, куда потом отправится ускользнувшая добыча – в дом того, кто был известен, как Синяя Борода. А домик был богатым, это опытный вор понял сразу – добротные двери, крепкие ставни, солидные замки. От этого ларчика пахло деньгами, а хозяин легкомысленно совсем не держал прислуги и жил только с двумя девками-гувернантками. Однако, старый вор не привык поддаваться первым порывам и решил посмотреть, что будет дальше, поспрашивать, разузнать подробнее, а там уж видно будет, какой отмычкой ларчик вскрыть. И старик не прогадал – подождать стоило! Среди местных активно обсуждался слух о предстоявшей свадьбе Синей Бороды и той самой рыжей девки (кочергу ей в...). Что ж – долг платежом красен! Эти двое расплатятся с Гастоном, а Гастон станет чуть богаче и сможет двинуться дальше. Старик улыбнулся щербатым ртом и сощурился своим мыслям, рисуя в голове картину маленького дома с садом на юге Прованса.

***

Элен, осторожно спустилась по лестнице. Дом спал. Ночь была ясной и света Луны вполне хватало, что бы видеть дорожку, ведущую к дальней калитке сада. Девушка решилась украдкой выбраться из дома спустя два часа безуспешных попыток уснуть. Её не покидали видения прошлого дня: обнаженный мужчина, в едва накинутом халате, его член, казавшийся таким большим в ее маленькой руке, ощущение необыкновенного подъема и счастья от впервые испытанного наяву, а не во сне, оргазма, радость и облегчение от его слов о ней, все еще звучавших у нее в голове "...ты видишь? это не проклятие...". Впервые за многие годы она чувствовала себя очищенной от клейма "ведьма", как будто вместе с дрожью наслаждения с нее слетел пепельно-серый саван.

Она шла к нему, легко находя дорогу в темноте среди садов, которые знала с детства и ей казалось, что от легкости в теле она сейчас взлетит и ее понесет по волнам лунного света.

Свет в окнах его дома горел только на первом этаже, судя по всему в рабочем кабинете, чему Элен обрадовалась, приняв это за добрый знак, за свидетельство того, что он ее ждет...

***

Камень склонился над бухгалтерскими документами, производя расчеты по последним сделкам. "Деньги – инструмент, не более. И как всякий инструмент они должны работать, иначе ржавчина безделья покроет их и, в конечном счете, приведет в негодность. Знатные сеньоры забывают об этом, предпочитая тратить заработанное предыдущими поколениями или надеясь на милость сюзерена, а потом, оставшись ни с чем, приходят к нам – ростовщикам, думая, что титул спасет их от разорения..." Авраам много говорил с ним, рассказывая о дальних странствиях, о приключениях и делах, которые вел в Европе. Камень слушал его не всегда внимательно, но кое-что он все же запомнил и приобретенные знания очень помогали теперь вести дела по торговле с Новым светом, через нескольких надежных агентов в портах Франции и в Квебеке. В Канаду отправлялись инструменты, оружие, обратно шли пенька, мед и пушнина.

Он откинулся на спинку кресла, слегка надавив и помассировав глаза, уставшие от неяркого света свечи.

Мари спала на диване, около секретера, по детски положив руку под щеку. Она пришла сюда от своей подруги-индианки, по привычке спавшей на медвежьей шкуре в гостиной. Камень накрыл Мири покрывалом и погладил по голове, казавшейся в темноте белой.

Тихое поскребывание по оконной раме в холле привлекло его внимание. Он достал из ящика стола заряженный пистолет и бесшумно проскользнул в коридор, пригнувшись так, чтобы нежданный гость не увидел его. Выйдя из двери кухни, он обошел дом и увидел около окна фигуру, укутанную в плащ, с капюшоном на голове. Фигура казалось знакомой и явно принадлежала женщине, но пистолет Камень не убрал. Он вырос среди ирокезов, среди которых, вопреки расхожему мнению, женщины играли очень важную роль, принимая участие в совете, решая судьбу племени и воюя наравне с мужчинами. Его названая сестра Наури, была дочерью вождя и с ранних лет прекрасно управлялась с луком и томагавком. Наури и в постели, иной раз, предпочитала "быть сверху", а над маленькой Мари, так и вовсе взяла опеку, открыто демонстрируя свой интерес к ней не только как к подруге, но и как к любовнице. Камень не возражал против этого, тем более, что Мари была не против, в первое время доверяя индианке даже больше чем Камню, по отношению к которому она испытывала почти благоговение. Так что, Камень привык с осторожностью и уважением относиться к воинским навыкам женщин-ирокезов и не считал "слабый пол" таким уж слабым.

Женщина, стоявшая сейчас около окна его дома явилась сюда незваной посреди ночи и с неясными пока намерениями. Ступая по индейски тихо и бесшумно, Камень проскользнул за спиной незнакомки и одним прыжком оказался позади, зажав рот рукой и не давая опомниться. Женщина в плаще задергалась отчаянно отбиваясь и попробовала укусить его, капюшон слетел с ее головы и в лучах Луны ее волосы сверкнули медным отливом. Камень с удивлением отпрянул:

– Элен??? что вы тут делаете?

– А вы не слишком гостеприимны, – девушка поправляла полы плаща и волосы стараясь привести себя в порядок. Такого приема она явно не ожидала.

Камень сверкнул в темноте сощуренными глазами:

– Простите, мадемуазель, но в это время суток у меня не приемные часы. Я еще раз повторяю – ЧТО. ВЫ. ТУТ. ДЕЛАЕТЕ?

Глаза Элен забегали, а руки вдруг показались ей совершенно лишней частью тела, которую она не знала куда девать:

– Я.... я..... А вы могли бы и извиниться за свое поведение, сударь! – она решила пойти в нападение, не найдя приличного объяснения появлению около окон его дома. Ну не говорить же ему "Я не могла заснуть, меня мучили видения прошлого утра, я хотела вас увидеть!"

Мужчина решительно взял ее за руку и повел в дом. Они прошли через знакомую ей кухню и у Элен от воспоминаний сладко потянуло внизу живота. В кабинете она увидела бумаги на столе, горевшую свечу, укрытую покрывалом Мари, спавшую на диване. Камень усадил ее в кресло напротив себя и сел около стола.

– И так – извольте объясниться, мадемуазель! Почему вы ночью, без сопровождения, вопреки моему обещанию, данному вашей матушке – не видеться с вами до свадьбы, – явились сюда?

Элен закусила губу. "Мужчины иногда такие идиоты!" – мелькнуло у нее в голове. Она посмотрела на него, дерзко тряхнув рыжими волосами. Мужчина в кресле смотрел на нее с недобрым прищуром, сжав сильными руками подлокотники и ожидая ответа. Элен невольно залюбовалась им, ощутив жар энергии исходившей от его фигуры. Еще вчера она отметила, что его тело не напоминало изящные мраморные фигуры, стоявшие в саду. Выкованное в борьбе с природой, это было тело мужчины, способного спать на голой земле, подняться пешком в гору и сразиться с медведем, держа в руке только нож. Она почувствовала себя совсем маленькой девочкой, которой устроили выволочку, за совершенно невинную шалость, и она ответила соответствующе: