Текст книги "Блуждающие тени"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

За окнами машины тянулись частные дома, заборы каких-то торговых баз и организаций, фары высвечивали в ночи зеленые глаза бродячих кошек – одна чуть не попала под колеса нашего такси, и водитель выругался:

– Вот сколько езжу, собаки редко попадают под колеса, умные потому что, а эти кошаки дурные летят наперерез, не разбирая дороги, как ночные тени, и вечно оказываются в беде – под брюхом машины или под колесом. Хорошо хоть они живучие – трудно задавить, бывает, прогромыхает под днищем, вскочит сзади и дальше побежала! Вот дурные твари!

– Действительно дурные, эти ночные тени, – усмехнулась Заря, – и хорошо, что их убить трудно. Пусть живут, правда, Серега?

– Правда, – улыбнулся я, – им же тоже хочется пожить…

– Все хотят жить, да! – продолжил разговор водитель и завел какую-то свою таксистскую рассказку про трудную жизнь, про сноху, которая не хочет работать, и глупого сына, который ее никак не прогонит и не возьмет правильную девушку из своей деревни.

Я слушал его, обнимал прижавшуюся ко мне Зарю и думал: если бы это было в обычной жизни, я бы сейчас наслаждался – со мной красивая и, как ни странно, при своей красоте умная девушка, я еду на такси в центр города, и у меня в кармане приличная сумма, чтобы пару дней очень недурно погулять. Чем не счастье? Только надо забыть, что я раб, что я наемный убийца на службе у беспринципных и жестоких людей. Знал бы этот мужик, кого он везет, обделался бы от страху…

Такси, ровно шелестя двигателем, выскочило на оживленную трассу, водитель выругался – несмотря на поздний час, машин было полно – мажоры носились по улице, катая своих телок, хвалясь друг перед другом новыми тачками, купленными папами и мамами, свысока смотря на тех, кто едет на российских или не очень новых машинах.

Каждый из этих людишек, только что научившийся писать стоя, а не на горшке, почему-то считает, что это не его родители добились чего-то в жизни, а он сам, такой крутой, такой важный – очень значимая фигура в этой жизни.

Один такой пристроился сзади нас и начал лихорадочно мигать фарами, показывая, чтобы наша машина уступила ему дорогу.

Водитель выругался:

– Шайтан! Сын осла! Куда я денусь – у меня справа и слева машины! Он что, мозгами тронутый?!

Мажор в конце концов, ревя сигналом, как-то втиснулся между нами и машиной справа, подрезал нас, наш водитель только успел покрутить пальцем у виска, показывая этому придурку, что тот ведет себя ну совсем уж неадекватно.

Похоже, этот дебил заметил жест водителя, резко затормозил и стал специально ехать очень медленно, не давая нам проехать, а потом вообще встал.

Дверцы «Фокуса» с наглухо тонированными стеклами открылись, и оттуда вылезли три патлатых пацана лет двадцати, подошли к водительской дверце нашей машины, и один из них врастяжку процедил:

– Ты че там показывал, чмо? Ты че, в натуре, попутал? Ты, козел вонючий, на кого попер, рожа таксистская?

Второй пацан открыл дверцу, вытащил водителя, испуганно сжавшегося, как заяц, и ударил его в лицо. Мне стало так гадко, так противно – таксисту было лет шестьдесят, не меньше, а этот малолетний подонок бьет его, как одногодка, и ведь видит – сухонький дедок даже сдачи не может дать!

Мажор ударил его уже раза два, когда я распалился и крикнул яростно:

– Эй ты, гаденыш, оставь мужика! Что, на кого-то посильнее духу не хватает нападать, старика выбрал? Гниль болотная!

– Че-о-о? – протянул мажор. – Иди сюда, урод! Сейчас и тебе хватит! – И присовокупил матерное слово.

Заря тихо сказала:

– А чем они отличаются от тех? Только осторожнее…

Я медленно вышел из машины, подошел к группке негодяев, радостно глумившихся над лежащим на асфальте водителем, с прибаутками и плевками пинавших его в бок, и первым же ударом убил того, кто вытаскивал мужика из-за руля – я разбил ему грудную кость, хрустнувшую как дранка, и остановил сердце.

Второй попытался меня ударить в подбородок – я уклонился и, сломав ему руку захватом, ударил в горло, перебив гортань и заставив захлебнуться в своей крови… Говорят, когда легкие наполняются кровью, человек видит какие-то прекрасные картины, возникают галлюцинации, интересно – что он увидел, когда его кровь забулькала в горле?

Третий попытался скрыться, я поймал его уже у дверцы «Фокуса» и сломал ему шею. Сунул голову в салон – больше в машине никого не было.

Быстренько подхватил трупы, закинул в машину, обтер ручку и саму дверцу подолом рубахи, включил аварийку и оставил «Фокус» стоять посреди дороги – пока разберутся, чего тут мажоры стоят, пройдет время, а нам этого и надо.

Скомандовал Заре:

– Быстро на переднее пассажирское сиденье!

Подхватил бесчувственного водителя и положил его назад, сам сел за руль, поморщившись, отрегулировал сиденье – еле поместился, водитель был маленький и сухой, завел мотор и рванул вперед. Через минуту машина пожирала километры городских улиц, как будто всегда управлялась одним из блуждающих в ночи Теней…

– Как отмажемся? – спокойно спросила Заря. – Водитель может сдать. Валим?

– Нет, – отмахнулся я, – будет молчать. Он уже небось и не помнит, кто это был и как был – не свяжет парочку ботан с секси-телкой и три трупа. Просто не поверит. Сейчас поставим тачку где-нибудь у магазина, его за руль, очнется – и не поймет, что было, а мы другую тачилу поймаем. Он не очнулся там?

Заря оглянулась:

– Нет, в отключке. Этот козел ему сильно наподдал.

– Сунь ему штуку в карман, пусть хоть немного утешится. Нет, не надо, не поймет откуда, станет вспоминать – три сотки ему положи, как договаривались. Подумает, что мы вышли, а он уснул. Все, тут выходим!

Я остановил «опель» у магазина, который, судя по включенной лампочке сигнализации, уже не работал, перетащил водителя на переднее сиденье и захлопнул дверцы, поставив все в положение «закрыто», чтобы никто его не обворовал. Мужик сидел за рулем, откинувшись на спинку, как будто спал, а не был в отключке, так что ни у кого не останется и тени сомнения, что он просто отдыхает.

Машины резко тормозили возле голосующей Зари и, заметив рядом меня, разочарованно отъезжали, только один молодой джигит все никак не хотел отвалить, нахально предлагая девушке ехать с ним и бросить этого лоха, но после того, как она посулила откусить ему нос, с матерной руганью умчался, сжигая резину на своей тонированной «Приоре».

Я ухмыльнулся:

– Ты имеешь успех, моя дорогая!

– Это мои гребаные шорты, которые мне всю задницу уже испилили, имеют успех! – рассмеялась Заря. – Ага, вон такси едет!

Да, в ночи засияли подключенные к системе автомобиля «шашки», и скоро мы сидели в уютном салоне «Тойоты Короллы» и наслаждались покоем. Даже Теням иногда хочется отдохнуть…

Высадившись в начале центрального проспекта города, мы потихоньку побрели по тротуару, осматриваясь и решая, что будем делать. Я предложил:

– Давай мы сейчас возьмем номер в гостинице, а потом погуляем по проспекту, в ресторанчик зайдем? Я ни разу еще не был в китайском ресторане – всегда пробегал мимо и мечтал, что, как заведутся деньги, пойду и закажу что-нибудь экзотическое. Сходим?

– Ага, пошли номер снимем, а потом прогуляемся. Я столько времени уже не была в городе, так хочется немного побродить… загребли эти пустые скучные коридоры Базы.

По вывескам мы нашли гостиницу с громким названием «Европа», и я решительно толкнул высокую тяжелую старинную дверь, попав в царство совка и безнадежного плюшевого хамства.

Дежурная презрительно глянула на нас – я в ужасной затрапезной одежонке лоха, Заря в проститутском прикиде – и сказала брезгливо:

– Что хотели, молодые люди?

– Вообще-то здравствуйте, – холодно произнес я, глядя в наглые, бесстыжие глаза дежурной.

– Ну здравствуйте, – ничуть не смутилась баба. – И что хотели? Мы не сдаем номер на час!

– Нам нужен двухместный люкс, пока на сутки, – сухо объявил я.

– Люкс стоит пять тысяч в сутки. Будете брать? Платить будете наличными? Паспорт с собой? Кто будет жить?

– Мы будем жить. Я и моя девушка.

– Паспорта есть?

– Есть. Вот.

– О-о-о! Да вы не муж и жена… мы не можем селить разнополых, не мужа с женой, в один номер.

– У нас есть свидетельство о браке! – хмыкнул я.

– Покажите! – лупая глазами, потребовала эта сорокалетняя дебелая бабища с сожженными химией волосами.

Я достал из кармана пачку денег.

– Вот одно свидетельство, вот другое. – Отсчитал две тысячи и положил ей на стойку. Уважаемая, давайте побыстрее оформим, мы еще хотели в ресторан сходить, есть хочется!

– Да-да, конечно! – залебезила эта матрона. – Сейчас, сейчас оформим! Вы не сердитесь, правила такие, с нас требуют… но если очень надо, солидные гости – конечно, мы идем навстречу!

Я слушал ее лепет и думал – интересно, а за сколько она прямо тут, у стойки, сделает мне… Стало противно, и я отвернулся к стене, рассматривая какие-то офорты, изображающие виды города.

Наконец оформление завершилось, нам выдали ключ, и мы отправились по широкой каменной лестнице наверх, в свой номер.

Гостиница была старой, и хотя из нее явно пытались сделать что-то современное, ничего не вышло – плюшевая безвкусица и тараканья рухлядь вылезала из-под всех покрасок и фальшивых позолот.

Номер ничем меня не удивил – две комнаты с кроватями, телевизоры, холодильник, бар с напитками. Какие-то дурацкие кресла, с пятнами от поставленных на них стаканов – как ни старались их вывести, эти пятна, так и не смогли. Правда, белье на постели было чистым, и то хорошо. Да и в ванной-туалете не воняло – тоже замечательно.

Осмотревшись, я включил кондиционер, чтобы он к нашему приходу немного охладил воздух в номере, терпеть не могу спать в духоте, затем мы вышли из номера и пошли искать китайский ресторан.

Искать его долго не пришлось, и даже спрашивать не пришлось – запах пряностей, соусов и раскаленного масла разносился на весь переулок, в котором он стоял.

Администратор встретил нас довольно радушно, несмотря на наш дурацкий вид, – в отличие от администратора гостиницы он был человеком умным и понимал, что не все так выглядит, как есть на самом деле, и, если люди сюда пришли, значит, у них есть деньги и они их хотят потратить.

Заглянув в меню, я назаказывал разных блюд – тысяч на семь. На удивленный взгляд Зари пояснил:

– Ну не съедим – напробуемся, типа дегустация!

Она хихикнула и кивнула:

– Точно, мы комиссия по дегустации – будем пробовать все, пока не обожремся и не лопнем!

Не лопнули. Мы не спеша ели всего понемногу, под слегка удивленными взглядами официантов, и наслаждались атмосферой экзотики, легкой восточной музыкой, экзотическим видом персонала – после нашего двухлетнего заточения в больничной атмосфере Базы наш мозг, соскучившийся по ярким впечатлениям, жадно впитывал окружающую действительность, похожую на сон.

Я смотрел на свою «подругу» и с грустью думал – как бы хорошо было, если бы она была не случайная напарница по боевому заданию, а просто девчонка, которая сидит со мной за столиком на свидании и мечтает о том, чтобы я ее поцеловал, а может, и больше…

Как будто поняв мои мысли, Заря ласково накрыла мою руку своей и улыбнулась. В тот момент, когда она коснулась моей руки, в моем мозгу вдруг пронеслись, как в калейдоскопе, картины ее прошлого, и я был потрясен тем, что увидел.

Видимо, я изменился в лице, потому что она испуганно привстала и спросила озабоченно:

– С тобой все в порядке? Что случилось?

– Поперхнулся острым соусом – не в то горло попал, – нарочито раскашлялся я, прикрыв рот рукой. – Ну что, может, хватит этого разврата, пойдем к другому?

– А чем займемся? – с интересом спросила девушка. – Пойдем в номер или еще погуляем?

– Хватит, наверное, на сегодня гуляний. Пойдем отдыхать… ну в общем, в номер, – улыбнулся я. – А там как захотим, отдыхать или нет.

Глубокой ночью, лежа рядом с обнявшей меня Зарей, прижавшейся гладким обнаженным телом и сопевшей мне в подмышку, я вспоминал то, что увидел у нее в памяти, – так, как будто видел все своими глазами.

Картинка первая: мать пьяная спит на постели, раскидав ноги в стороны, и ее насилуют пятеро пьяных мужиков. Один обернулся, заметил девочку и сказал:

– Тут ее отродье, смотри-ка, она уже козырная! Я ее тоже хочу! Я литр ставил, а моя очередь никак не доходит!

– Брось, в натуре, корефан, ей всего лет десять, че с ней проку! Стремно, в натуре, пацанку-то!

– Не-э-э… хочу ее!

Девочка закричала, ее пронзила острая боль, и в памяти осталась только мерзкая пыхтящая рожа с капающими слюнями.

Картинка вторая: тонкая детская рука украдкой тянется к кухонному ножу, он такой острый, истончившийся от многочисленных заточек; виден мужик с красным рылом, уснувший рядом с матерью девочки. Рука с ножом на мгновение зависает над горлом лежащего, потом резко опускается, с ударом и потягом, и вот уже мужчина хрипит, заливается кровью и булькает, бессмысленно тараща глаза на девочку и пытаясь зажать струю жизни, красным потоком утекающей из него через рану на шее.

Он падает на пол и в судорогах затихает. Его кореша спят, пьяные и насытившиеся паленой водкой и женским грязным телом давалки за литр водки, и не слышат, как он умирает.

Девочка осторожно вкладывает нож в руку одного из спящих и исчезает.

Картинка третья: грязный туалет, запах табака и мочи – в поле зрения попадает нога и с размаху бьет девочку по лицу.

– На, тварь, на! Будешь лизать, будешь!

Перед ней на унитазе раскорячилась здоровенная шестнадцатилетняя девка с жирными толстыми ляжками и тянет ее голову к своей промежности. Девочка сопротивляется, ее бьют ногами, бьют о край унитаза, потом она, сдавшись, тянется к бедрам ухмыляющейся девки, и вдруг в кадре видна рука девочки с заточкой, которая бьет девку прямо во влагалище! В живот! В ногу! Хлещет кровь, все визжат и разбегаются, а рука поднимается и опускается, поднимается и опускается, и вот уже несколько девиц лежат в луже крови и испуганно всхлипывают:

– Не надо, пожалуйста, не надо! Прости, мы просто пошутили, прости!

Картинка четвертая: стерильная палата с выкрашенными бежевой краской стенами. Потолок в трещинах известки. Склоненная голова санитара в белой шапочке.

– Что, очнулась, буйная? И уколы-то на тебя так не действуют, как на других! Опять покалечила пациентку, нам кровь отмывать пришлось, тварь! Слова ей не скажи, понимаешь! Сразу руки распускать? Сейчас я тебя научу, как себя вести, сейчас!

Опять в поле зрения голова пыхтящего слюнявого мужчины, раскачивающаяся в такт движениям. Три минуты, и он спрыгивает с нее.

– Я еще тебя навещу, и не раз, а сейчас сторож придет – сто рублей тоже деньги! От тебя же не убудет! Тварь! Все вы твари, только прикидываетесь! Понравилось, да, тварь похотливая, понравилось?! Щас тебе Василий…

Картинка пятая – над головой потолок с трещинами, и голос:

– Профессор, вы уверены, что это можно делать? Этот препарат не до конца изучен, побочные эффекты абсолютно непредсказуемы – а вдруг она умрет? Или же действительно потеряет разум?

– Умрет – спишем, мало ли у нас умирает от болезней, они же все больные, а спятит – так на то мы и психиатрическая лечебница, чтобы лечить психически нездоровых людей!

Веселый смех, потом второй голос добавил:

– Эти исследования важны для министерства обороны, для комитета, нам выделяют большие средства – должны же мы, в конце концов, выдать результат?! Нам урежут финансирование, если мы так и будем продолжать кормить их обещаниями. Пора уже перейти к клиническим испытаниям препарата. Это когда испытывали прежние серии, подопытные умирали или превращались в овощ, мы внесли изменения, и сейчас препарат должен сработать более радикально – задача поставлена увеличить мозговую активность человека, а не свиньи и не собаки. Как можно проверить это, если не вводить именно человеку? Сами подумайте, Вячеслав Иванович! Квартиру ведь хотите новую? Хотите. Машину? Хотите! Так давайте работать как следует! Хватит морализаторства – эта безродная никчемная девка, возможно, залог нашего успеха. Ну а если нет – кто о ней будет вспоминать? Лабораторная крыса, никому не нужная. Ну сдохнет, и пусть сдыхает – первый раз, что ли? Держите ее руку, я введу препарат. Дозу увеличим в пять раз, чтобы эффект, если он будет, проявился быстрее.

Картинка шестая: голова санитара.

– Я пришел, тварь. Позабавимся? Чего буркалы-то вытаращила?! Что? Что ты делаешь?! Не смотри на меня! А-а-а! – Голова захлебывается криком, появляется рука и медленно поднимает уже раскрытый перочинный нож, подносит его к горлу, и сверху льется красный теплый поток, пахнущий железом.

Картинка седьмая: двое в белых халатах, еще трое в гражданской одежде – отличных серых костюмах по фигуре.

Один из тех, кто в белом халате – узнаю профессора, – говорит:

– Выжила пока одна, зато у нее развились экстраординарные способности – она заставила санитара перерезать себе горло, действуя силой внушения, даже без слов! Очень сильный экстрасенс, кроме того, невероятно быстро запоминает и усваивает материал – за два месяца курс средней школы. Очень умна. Если бы не вставленная в спину бомба, давно бы нас всех поубивала и ушла – останавливает только то, что она понимает, как уязвима, потому что не может воздействовать на операторов вне ее поля зрения. Очень сильная, решительная, расчетливая и абсолютно бесстрашная, как хищный зверь. Родни нет – мать убили пьяные собутыльники. Отца не знает. В психиатрическую больницу попала после того, как убила шестерых насильниц в детском доме, с особой жестокостью, вырезав им языки и воткнув во влагалище. Суд счел, что это ненормально, и отправил к нам. На ней был испытан препарат ганизотрапол 34678, новая версия.

– Мы забираем ее к себе! – решительно сказал человек в сером костюме, я узнал куратора. – Наблюдать за ней вы и у нас сможете, а нам такие зверюги нужны, в спецгруппу. Готовьте на нее документы!

Я долго лежал без сна, потрясенный – сколько пришлось испытать этой девушке, по сравнению с ней мои проблемы, казалось, были более мягкими… И она еще умудрилась не потерять то человеческое, что при рождении закладывается в нас природой – жалость, сострадание, привязанность… А может, только прикидывается?

Я посмотрел на сопящую рядом девчонку, погладил ее по голой спине, она шевельнулась, слегка похлопала меня по бедру рукой и снова крепко уснула. Я улыбнулся – жизнь налаживается? Посмотрим…

Утром мы отправились в магазин – одеваться. Ходить одетым как лох и прикинутой как проститутка было очень неудобно и неприятно.

Телефон все не звонил и не звонил, я даже проверил – он вообще-то включен или нет? Включен.

В магазине подобрали приличную одежку. Мне слаксы, хорошую голубовато-серую майку, приличные кроссовки – мою стандартную одежду. Заря купила костюм с шортами, только не такими вызывающими, как были на ней, а свободными и элегантными. Косметика у нее в сумочке была, так что покупать ничего не пришлось.

Покупки выбили из нашего бюджета приличную сумму, но денег оставалось еще достаточно, правда, практически одни доллары, надо было обменять.

Подумали – а почему не совместить полезное и полезное? Я спросил у прохожего, где тут ближайший обменный пункт, и мы пошли в указанном направлении.

Через минут пятнадцать я увидел старинное здание – там вроде как находился почтамт, а за одной из дверей расположился обменник, у которого, как и всегда, шастали подозрительные личности.

Мы с Зарей обменялись взглядами, и она сказала:

– Давай я схожу, а ты постой снаружи, посмотри.

– Уверена? – с тревогой спросил я.

Заря грустно улыбнулась и подмигнула мне.

– Расслабился на воле? Забыл, кто я такая? Уверена… мне надо поактивнее участвовать в задании.

Я остался наблюдать возле выставленного на улицу прилавка с пирожками и различным печевом, изображая, что прогуливаюсь и выбираю – чего бы купить, а Заря, коротко переговорив с одним из «жучков», молодым парнем совершенно аферистского вида, вошла в соседний подъезд здания.

Через минут пять туда направился еще один парень – похоже, из этой же группы, и, заглянув, сказал что-то, зашел и исчез внутри.

Минуты три спустя из дверей вышла Заря, отрицательно качнула головой и пошла вниз по улице – там был скверик с густыми кустами и поваленными добрыми гражданами урнами у входа.

Я последовал за ней, наблюдая за происходящим, и увидел, как из дверей, где происходил обмен, выскочили двое парней, подбежали к трем типам, стоящим чуть поодаль, и все пятеро бросились за Зарей вдогонку.

Я чуть прибавил шагу, чтобы успеть к кульминации всего действа.

Зайдя за чугунную решетку заплеванного скверика, сориентировался по направлению – в углу сквера было место, прикрытое большой ветлой, опускающей ветви до самой земли, оттуда слышалось пыхтение, стоны и хруст. В ожидании я остановился, и через минут пять оттуда вышла элегантная, ничуть не вспотевшая Заря, которая тихо обронила:

– Валим отсюда по-быстрому, я тебе потом все расскажу.

Мы быстрым шагом вышли из сквера к дороге, поймали тачку и через пятнадцать минут уже сидели на набережной под колокольчиком навеса и ожидали заказ, сделанный официантке в белом кружевном передничке.

Официантка, приятная, милая девушка лет двадцати, принесла нам мороженое, посыпанное орехами, и, спросила, не нужно ли чего еще. Мы отказались, официантка ушла, и больше нас никто не беспокоил – было позднее утро, солнце вовсю грело набережную, вбивая острые лучи в раскаленный асфальт, так что народу в кафе почти не было.

Заря открыла под столом сумочку и показала мне толстые пачки денег.

– Улов. Теперь живем. А они нет! – Она усмехнулась. – Как ты и предполагал, меня тут попытались кинуть. В подъезде я отдала ему штуку баксов, парень пересчитал деньги, передал мне российские рубли, я пересчитала – не хватает. Отдала ему для пересчета – старая как мир схема! – тут заглядывает второй и говорит типа с укоризной этому придурку: «Я же тебе говорил, не меняй деньги! Это незаконно!» Первый сунул мне назад доллары – я сразу увидела, что уже подменил какими-то зелеными принтерными ушлепками.

Он попытался слинять, но я врезала ему – не наповал, но так, чтобы не ушел. Второй, видя это, со словами: «Ты че, тварь, охренела?!» заскочил внутрь и тут же получил от меня горячего.

Я забрала у них деньги, положила в сумочку, а придурков оставила там валяться – подъезд жилой, люди рядом, нельзя было убивать, кипеш поднимут. Одна бабка, услышав шум драки, высунулась из квартиры и пригрозила вызвать милицию. Вот я и решила увести этих типов в безопасное место. Получилось еще лучше – они прихватили группу поддержки, видать, побоялись уже вдвоем лупить слабую девушку, – Заря весело рассмеялась, – ну а за кустами я их положила. Вот еще травматика, взяла на всякий случай. Может, выкинуть? Тяжелый, зараза, таскать его замучаешься. Пытался на меня направить, болван… Давай-ка пересчитаем, чего там у нас… – Заря несколько минут пересчитывала толстые пачки и наконец с удовлетворением подытожила: – На конфеты точно хватит – около восьмисот тысяч. Неплохо поработали! Тот случай, когда работа приносит и удовольствие, и хорошую прибыль!

Я покосился на девушку, с детски довольным выражением лица слизывающую с пухлых губ растаявшее мороженое, помедлил и, решившись, спросил:

– Скажи, а ты действительно испытываешь удовольствие, убивая людей?

Заря отложила ложечку, откинулась на спинку стула и с неудовольствием воззрилась на меня.

– Все было так хорошо! Ну зачем вам, мужикам, всегда надо все испортить? Зачем лезть в душу и ковыряться там? Ну вот зачем сейчас ты это спросил? Если я скажу, что получаю удовольствие, ты меня бросишь и уйдешь с гордой рожей? А если скажу, что нет, ты забудешь о том, что я профессиональная убийца, положившая десятки людей? Ты с какой целью это спросил? Испортить мне настроение? – Заря явно рассердилась и чуть не шипела, как кошка. – Да, я испытываю удовольствие, убивая этих подонков! Они мне всю жизнь сломали! Вместо того чтобы учиться в университете, скакать в ночном клубе и кататься на красивой папиной машине, я кочевала из детского дома в психушку, меня били, насиловали, унижали, мучили, надо мной проводили научные эксперименты изуверы в белых халатах – что я должна сейчас чувствовать, уничтожая этих подонков на улицах, скажи мне! Раскаяние? Стыд? Нет у меня давно уже стыда! В детдоме отучили стыдиться. В психушке, когда меня, привязанную к кушетке, насиловали санитары и приводили ко мне гастарбайтеров, продавая мое тело по двести рублей за акт. В яме с дерьмом я оставила свой стыд, стараясь дышать носом и думая о том, что, наверное, когда тебя, голую, прилюдно бьют палкой – это очень больно и стыдно. Ты удовлетворен ответом, мой добрый напарник?

Я помолчал, глядя в ее яростные глаза, и с сожалением сказал:

– Прости меня. Я такой же, как ты… почти. Забыл на короткое время, кто мы такие и что мы делаем, расслабился. Мне приятно с тобой, и я на минуту представил, что мы просто влюбленная парочка, где-то на юге в отпуске отдыхающая в свое удовольствие. Наверное, я безнадежный дурак, романтик и идеалист по жизни. Прости.

– И ты прости… – вздохнула Заря. – Набросилась на тебя ни за что. Ты-то ни при чем тут, жизнь такая у меня удалась паскудная, вот и виню всех, кто под руку попадется. А мне с тобой хорошо, есть у тебя какая-то основательность, этакая порядочность, вбитая папочкой и мамочкой. Что, я что-то не то сказала? Напомнила о чем-то? Ну вот… обменялись любезностями… прости. Давай не будем больше начинать разговора об этих вещах? Пусть идет как идет. Звонка от хозяев все нет, значит, задание продолжается. Вот такой вопрос… можешь мне рассказать? Если не запрещено – какие у тебя способности экстрасенса? Это чтобы нам на будущее знать, чего ожидать друг от друга и эффективнее действовать в паре.

– Да вроде никто не запрещал – почему и нет. Мои способности заключаются в том, что я могу напускать проклятие, некую сущность на человека, и эта сущность будет высасывать из него жизненную энергию и передавать мне. Ну вот вроде и все.

– Здорово! – восхитилась Заря. – Теперь я понимаю, почему тебя зовут Колдун! А раз она передает тебе энергию, эта сущность, то тебя практически нельзя убить, так?

– Хм… да кто знает – наверное, пока жив тот, из кого она сосет жизнь. Только я не пробовал и не собираюсь пробовать.

– А как вообще выглядит эта сущность? Что ты чувствуешь, когда она сидит на жертве?

Я коротко рассказал о том, что со мной происходит, – конечно, умолчал о еще некоторых своих умениях, о картинках, например, умолчал о том, что я видел ее жизнь, и мне известно, что с ней происходило. Зачем ей об этом знать? А тем более тем, кто сейчас сидит у мониторов и слышит в наушниках весь наш разговор…

– А тебя почему тебя прозвали Заря? Что ты умеешь делать – ну кроме того, что сворачивать шеи всяким моральным уродам?

– Я умею внушать людям, – после ощутимой паузы сказала девушка, – могу заставить человека пойти и повеситься. Или перерезать себе горло. И он не может мне сопротивляться. Могу оглушить взглядом и заставить стоять на месте, пока я его убиваю. Вот так.

Она подняла глаза на меня, и я чуть не вздрогнул: в ее глазах была такая боль, такое сожаление – о том, что она не простая красивая девушка рядом с парнем на набережной южного города, а беспощадный монстр-убийца, клинок, заточенный безжалостными людьми, который можно направить в кого угодно. И в меня – тоже.

Подумав об этом, я спросил:

– А можешь продемонстрировать на мне, как ты это делаешь? Нет, – я усмехнулся, – не перерезать себе горло, боже упаси… Заставь меня сделать что-то, что я не хочу!

– Что не хочешь? Ну держись! – Девушка улыбнулась лукаво и вонзила в меня тяжелый, ощутимый, как струя воды из брандспойта, взгляд.

Тут же мне ужасно захотелось снять штаны, трусы и показать гуляющему люду голый зад! И эта мысль была такой естественной, правильной, казалось, что это точно нужно, важно, и обязательно сию минуту, и никогда больше! Я даже привстал со своего места, но червяк логики внутри меня зашевелился и пискнул тонким голоском: «Ты чего делаешь? Это морок, это наведенное!» Я поставил внутри мозга мощные крепостные стены, отгородившись от взгляда Зари, и наваждение пропало, как не бывало.

Девушка с удивлением посмотрела на меня:

– Неужели ты справился? Еще никто не справлялся! Они испытывали меня на всех, на ком могли, никто не смог справиться! Лезли на стену, вешались, ели дерьмо, бились в судорогах – но никто меня не осилил! Видимо, ты потому справился, что у тебя мозг особенный. Простой человек не смог бы со мной совладать.

– Скажи, Заря, а почему ты не ушла от них? Ты же могла заставить их выполнить все, что ты хочешь! Кто бы тебя остановил? Зачем тебе все это? Не понимаю.

– А ты сам подумай, Колдун: куда я пойду? Кому я нужна, нищая, убогая, необразованная! Это теперь я знаю два десятка языков и разбираюсь, какой рукой взять вилку, а какой нож, а тогда – кто я была? А теперь уже поздно – у меня, так же как и у тебя, в спине сидит бомба, да и идти все-таки и сейчас некуда. Разве только… – Она помолчала. – Я бы с удовольствием посмотрела, куда ведут эти твои нити. Тебе никогда не хотелось посмотреть, где находится скопление этих вот колдунов? Где есть еще такие люди, как ты?

– Хотелось. Но куда я денусь от группы «Ночь»? Теперь уже вряд ли…

Неожиданно, как будто подтверждая мои слова, в сумочке Зари издал пронзительную трель телефон. Мы посмотрели в глаза друг другу, посерьезнели, и девушка достала аппарат.

С отвращением посмотрев на него, она с досадой сказала:

– И все было так хорошо… теперь началось. Ответишь?

– Ответь ты, какая разница? – отмахнулся я.

Девушка кивнула и, нажав кнопку приема, приложила трубку к уху, затем протянула ее мне:

– Тебя требуют.

Я взял телефон:

– Слушаю!

Голос куратора сказал:

– Санкционирую исследование на тему местонахождения подобных тебе людей. Какие средства тебе нужны для того, чтобы этим заняться вплотную?

– Деньги, – ни секунды не раздумывая, ответил я, – мне нужно купить мощный джип, экипировку, снаряжение. На всякий случай – оружие. Деньги на непредвиденные расходы. Зарю – в помощники.

– Хорошо, принято. Ожидайте звонка. Прежнее задание остановлено – не привлекайте к себе внимания, занимайтесь чем хотите, до особого распоряжения. Возможно, мы встретимся лично. Отбой.

Трубка замолчала, и я задумчиво положил ее на стол между мной и девушкой.

Она тревожно смотрела на меня и не решалась спросить – знала, что я и так не утаю от нее ничего сказанного, если только это особо не оговорили.

Я слегка улыбнулся ей и спросил:

– А почему тебя все-таки Зарей прозвали?

– А ты разве не почувствовал, как в глазах вспыхнула красная заря? Нет? А вот те, на ком испытывали мои способности, рассказывали, что перед глазами загорается красная пелена, как заря. Вот и Заря. Наши кураторы лишены воображения, раз заря – значит, Заря. Вот! – Она по-девчачьи показала язык куда-то в сторону, и проходящий мимо пожилой кавказец, решивший, что это его она дразнит, что-то буркнул неодобрительно и покачал головой.