Текст книги "Тайна cредневековых текстов. Библиотека Дон Кихота"
Автор книги: Евгений Жаринов
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Дрессировщику в одеянии римского легионера пришлось еще раз щелкнуть кнутом. У замешкавшегося кокаиниста рассыпался драгоценный порошок.
И тогда из репродукторов донесся голос. Это был доцент Сторожев. Стелла уговорила филолога принять участие в шоу.
«Вся общественная жизнь человеческих коллективов протекает под знаком массовых психозов и массовых психопатий, – срывающимся от волнения голосом начал читать свой текст доцент. – Чем интенсивнее бьет ключ общественной жизни, тем чаще и глубже охватывают ее коллективные безумия. Одна психическая эпидемия сменяется другой. И так длится без конца! Безумная страсть к кровавым зрелищам лежит в самой природе человека. Какой популярностью у римского народа пользовались цирковые зрелища с дикими боями со зверем. Это было увлечение, сравнимое лишь с эпидемией».
Свет в зале резко погас. Освещенной осталась лишь арена. Затем и арена утонула во мраке, и в беспорядке заходили лучи прожектора. Львам это не понравилось. Они принялись рычать. Бросаться на железную клетку. Каждый почувствовал себя совершенно беззащитным в этом хаосе света, тьмы, рева, беззащитным перед необузданной властью дикой природы. Раздался душераздирающий женский визг. Непонятно было, откуда он доносится: из зала или с арены. Словно цепная реакция, женский визг распространился по всему цирку. Визжать женщинам понравилось, и они дали себе полную волю.
Прекратите! – рявкнула Примадонна из своей ложи. Но ее никто не услышал, и бабоньки продолжали вразнобой повизгивать кто во что горазд.
Тут еще раз затряслась железная решетка. Это жалкое препятствие, защищающее зрителей, казалось, может рухнуть в любой момент.
Ой! – раздалось в зале. – Да они нас всех сожрут!
Начали дружно вскакивать с мест. Решетка пошла ходить ходуном. Вновь раздался рев!
Звездам преподносили высший образец reality show.
Звукооператор давал фонограмму диких саванн, словно улавливая настроение и страхи толпы, словно дирижируя женскими испуганными возгласами. Звездами манипулировали как хотели, манипулировали теми, кто сам мог управлять бесчисленными массами.
Когда свет вновь вернулся, то львов за оградой уже давным-давно не было, а в песке и опилках лежали окровавленные куски человеческих тел.
Толпа дружно ахнула.
Кто-то упал в обморок.
Кто-то застрял у самого входа.
Но уйти так никто и не решился: каждого удерживала какая-то сила. Вид крови привлекал к себе.
Всех снедало любопытство.
Тела и кровь были, разумеется, бутафорскими, но сделанные столь искусно, что толпа звезд невольно разразилась дружными аплодисментами, когда одна мертвая голова вдруг начала кривляться и хлопать глазами. Другие же головы ничем таким не хлопали, потому что оказались восковыми.
На трюк попались все без исключения.
Спецэффекты пришлось заказывать по высшему разряду. «Палимпсест» не скупился. Из случившегося с Грузинчиком хотели выжать по максимуму.
«Вся интеллектуальная и социальная жизнь человеческих сообществ проходит под знаком эпидемий, – под аплодисменты вновь продолжил читать свой текст диктор, когда взволнованная публика смогла слегка успокоиться после первого пережитого ею шока. – Эпидемия не исключение, а общее правило, почти не имеющее исключений.
Возьмем, к примеру, так всех увлекшее членовредительство. Эта эпидемия относится к разряду интеро-сексуальных и подобна самобичеванию.
Сейчас мы вам продемонстрируем, что имеется в виду».
Удалось! Удалось! – радостно заорал Леонид Прокопич, развалившись в кресле директора цирка. Он следил за представлением по специально установленному монитору. – Забрало, ей-богу, забрало. Зацепило, даже звезд зацепило!
А на арене вновь под соответствующее музыкальное сопровождение (неизменная прерывистая барабанная дробь, как перед смертельно опасным трюком где-нибудь под самым куполом) начали появляться артисты. Среди них были замечены и дети. Ими оказались воспитанники циркового училища. Небольшая толпа, включая и женщин, сбросила с себя накидки и предстала перед публикой по пояс голой.
Теперь ахнула мужская половина собравшихся. Груди циркачек оказались весьма впечатляющими.
Раздались громкие аплодисменты.
Голова же, зарытая в песке, продолжала по-прежнему хлопать ресницами и тупо улыбаться, напряженно оглядываясь по сторонам. Слишком много ног оказалось поблизости. Кто-то впопыхах чуть не наступил на этот моргающий предмет. В руках у каждого была плеть. Издавая какие-то возгласы, похожие на молитвы, собравшиеся приступили к самобичеванию. И делали они это так искусно, с такой достоверностью, что не поверить им было нельзя. По спинам побежала бутафорская кровь, которая на расстоянии мало чем отличалась от настоящей. В каждый кнут был вставлен электронный заряд, обильно выплескивающий кровь при любом, даже слабом соприкосновении с телом. Такие плети стоили немало и раздавались артистам чуть ли не под расписку.
Некоторые из звезд с полным пониманием отнеслись к этому зрелищу. Они явно не понаслышке знали кое-что о флагелляции. И, закусив губы, с содроганием и наслаждением следили за каждым взмахом кнута.
Голос доцента продолжил свой рассказ, соответствующий жанру ужаса:
«Первое известное истории шествие самобичевателей относится к 1260 году. Оно возникло в Италии во время междоусобных войн императора и папы римского».
На арене появилось два вольтижировщика на великолепных рысаках. Один в императорской короне, а другой – в папской митре. Они принялись кружить вокруг арены, а затем встали на седло, демонстрируя всем свое умение. Публика ахала каждый раз, когда копыто одной из лошадей чуть не опускалось на зарытую в песок живую голову. Мертвые же восковые головы трескались под копытами лошадей, и из них фонтаном брызгали кровь и мозги, разумеется, все сплошь бутафорское.
Закопанной живой голове явно не понравились эти трюки с мозгами, и она начала орать.
Публика стала теряться в догадках: понарошку все это или всерьез?
На живом, а не восковом лице изобразился неподдельный ужас. Страсти накалились до предела.
С головой кто трюк придумал? – поинтересовался Прокопич.
Это циркачи таким образом решили какого-то штрафника проучить немного, – отрапортовала Стелла.
А ничего. Убедительно. Главное, публику цепляет, – одобрил владелец «Палимпсеста».
«Продолжались эти эпидемии вплоть до XVI века, – все не унимался Сторожев, перекрывая своим голосом вопли несчастного, зарытого в песок по самую голову человека. – К этому же типу можно отнести и эпидемию самоуничтожения».
Массовка на арене мгновенно поменялась, иллюстрируя текст новой весьма выразительной пантомимой. Человека, изображавшего зарытую голову, вынули наконец из специально приготовленной для этого трюка ямы. Публика взорвалась аплодисментами. У героя было отчетливо видно темное мокрое пятно между ног. Но над этим обстоятельством никому не хотелось смеяться.
«Очень распространен рассказ о 30 инвалидах, повесившихся в 1772 году один за другим на одном и том же крюке, снятие которого прекратило эпидемию», – продолжал повествовать голос за кадром.
Клоуны на арене, одетые в оборванцев XVIII века, принялись уморительно подвешиваться на одном и том же бутафорском крюке. Быстро выстроилось подобие шутовской очереди. Но, несмотря на показное веселье, сцена вышла немного жутковатой.
«Аналогичный случай имел место в 1805 году, – буквально пел голос в динамике. – В лагере Наполеона, помещавшемся близ Булонского леса, где в одной и той же будке покончили самоубийством несколько десятков солдат».
На арене в полосатой бутафорской будке послышались громкие пистонные выстрелы, и из нее начали выпадать один за другим клоуны. Их выпало десятка два из маленькой тесной коробочки, что должно было создать комический эффект. Но никто даже не улыбнулся.
Неплохо, неплохо, Стелла Эдуардовна, – вновь отметил Леонид Прокопич, сидя у мониторов в кабинете директора цирка. На время общего сбора этот кабинет превратили в оперативный штаб. – Хорошо. Одобряю. А текст кто подготовил?
Я и подготовила. С помощью литературных негров, конечно. Надо же дать подработать всем этим полуголодным выпускникам филфака.
«Повальное подражательное самоубийство распространилось по всей Европе после публикации романа Гёте "Страдания юного Вертера"», – звучало тем временем в динамиках.
На арене появились клоуны с книжками.
Хороший ход, – одобрил владелец «Палимпсеста». – Вот и книги появились. Я бы крупными буквами напечатал на них логотип нашего издательства. А его нет. Явное упущение. Рекламой даже в таком случае пренебрегать не следует. Кстати, мы этот роман Гёте, кажется, тоже печатали?
Конечно, – подтвердила Стелла.
Хорошо. Бросятся покупать и купят у нас. Надо обновить тираж. Вы записываете?
Запоминаю, – огрызнулась Стелла, которая и без Прокопича знала, что делать.
Голос в динамике набирал между тем пафос:
«К нервно-психическим эпидемиям можно отнести и эпидемию восторга, выражающуюся в массовом воодушевлении по тому или иному поводу.
Один из греческих писателей рассказывает о том, что однажды, после представления «Андромеды» Еврипида, зрителями, а затем и всем городом овладела неистовая пляска, от которой никто не мог уберечься. Нагие, бледные, со сверкающими глазами, они бегали по улицам, громко декламируя отрывки пьесы и исполняя дикую, странную пляску. Это общее увлечение танцем, граничащее с безумством, прекратилось только с наступлением зимы».
Не слишком ли мы их грузим всеми этими историческими подробностями, Стелла Эдуардовна? – обратился к своей помощнице Прокопич.
Ничего. Из них все равно никто толком не учился. Пусть культурки поднаберутся. Им полезно.
Вы думаете?
Уверена.
«Первый рассказ о неистовой пляске, случившейся в Дессау, относится к 1021 году, – все нарастал и нарастал голос в динамике. Он теперь буквально грохотал по всему залу, словно во время проповеди. – В ночь на Рождество в кладбищенской церкви одного из монастырей близ Дессау несколько крестьян начали плясать, и плясали так неистово, что никакие уговоры священника их не смогли остановить.
В следующий раз эпидемия неистовой пляски разразилась в 1237 году в Эрфурте. В хронике рассказывается о том, что свыше ста детей, прыгая и танцуя, прошли так более двух миль, а затем упали в изнеможении».
Копия наших современных дискотек, только без таблеток экстази, – не удержался и вставил Прокопич.
Я вижу, и вас зацепило, Леонид Прокопич?
Да нет! Просто текст подобран профессионально. Интересно, что из этой затеи выйдет?
On s’angage et puis on voir.
Что? Что, простите?
Ввяжемся в бой, а там посмотрим.
А?! – растерянно произнес владелец «Палимпсеста».
А голос все не унимался: «В третий раз неистовая пляска разразилась в 1278 году в Утрехте, где двести человек собрались на Мозельском мосту и начали плясать, и плясали до тех пор, пока мост не обрушился и все они не погибли в реке.
Четвертый случай эпидемии неистовой пляски относится к лету 1375 года в Кёльне и Меце. В ней приняли участие до 1600 человек.
В 1418 году эпидемия вновь появилась в Страсбурге. Она дошла до Парижа, как пишет об этом историк Мишле, и в течение многих месяцев на городском погосте длился этот страшный танец. Зараза распространилась повсюду. На кладбище Невинноубиенных младенцев стекались толпы людей.
Были даже образованы команды плохих скрипачей, которые наполняли днем и ночью город своими отвратительными звуками».
Вакханалия, творящаяся в это время на арене, кажется, дошла до своей кульминации. В ней приняла участие вся труппа. Каждый из артистов цирка, словно во власти какого-то безумия, начал показывать все, на что он способен. В воздух полетели различные предметы и люди: жонглеры и акробаты ловко смешались между собой, а вольтижировщики выделывали необычайные трюки на своих скакунах, пуская их по кругу.
Не выдержали и звезды. Они рванули к решетке. Толпа зрителей стремилась прорваться на арену.
Что?! Что это?! – недоумевал Прокопич. – Бунт!
Кажется, мы перестарались. Слишком завели всех. Я не учла степень эмоциональности наших подопечных.
Не понял?
Дело в том, что после иллюстрации за дело должны были взяться методологи.
Кто?
Методологи.
А… – уныло отреагировал Прокопич. – И чего эти методологи должны были здесь делать?
Они должны были разбить наших звезд на группы. У каждой группы – свой игровик-методолог. В каждую группу мы внедрили бы своих психологов, историков, культурологов и даже священников.
Зачем?
Чтобы с разных сторон обсудить их проблемы. Это что-то вроде коллективной психотерапии должно было получиться.
Понятно.
Затем в группах они бы сами выработали путь к собственному спасению, к выходу из тупика, в котором мы все оказались.
Дальше? – все мрачнее и мрачнее расспрашивал свою помощницу Прокопич.
А дальше – общий сбор групп. И завершающее коллективное обсуждение. Это что-то вроде создания коллективного разума. Американцы так на Луну слетали…
Понятно. Я не знаю насчет американцев и куда они там слетали, но у наших, кажется, крыша поехала.
И на экране монитора ясно обозначилась фигура популярного певца. Прорвавшись к батуту, звезда принялась неистово прыгать на натянутой сетке, пытаясь взлететь под самый купол. Волосы развевались по ветру, и на лице нарисовалось истинное блаженство.
Вон как крышу снесло. Этот на Луну и без ракеты долетит. Какой разум? Никакого разума и отродясь у наших звезд не было. Помните: «Мои мысли – мои какуны»?
Скакуны, – поправила Стелла.
Неважно. Какой разум, не говоря уже о коллективном. Одни сплошные эмоции.
А звезда между тем все прыгала и прыгала, взлетая с каждым разом все выше и выше. Парень явно был в прошлом гимнаст и сейчас вдруг вспомнил о своей первой профессии.
Вы перемудрили, моя дорогая, – с грустью глядя на захватывающие прыжки, констатировал Прокопич. – В данном случае вам изменило чутье.
Еще прыжок. Потом еще. Певец, казалось, парил в воздухе и возвращаться назад на землю и не собирался. В детстве в школе он был даже не двоечником, а колышником. Дома говорили по-татарски, а в московской школе приходилось переходить на русский, которого парень почти не знал. Но вот однажды в классе, где-то в самом начале 80-х, появился молодой учитель. Он сразу всем понравился. Тогда-то будущий гимнаст и популярный певец впервые и получил свою единственную за все годы обучения пятерку. Учитель задал тему для короткого классного сочинения: «Мой любимый уголок природы». И парень, что называется, оторвался. Прямо как сейчас на батуте. «Мой любимый уголок природе, – старательно выводил он в тетрадке в клеточку, – это Чертовое колесо в парке Горького. Когда садишься на это Чертовое колесо, то оно возносит тебя вверх. И люди становятся, как муравьи, а дома – как спичечные коробки. Но вот Чертовое колесо делает полный круг, и все встает на свои места». За сочинение ему поставили пять за литературу и кол за русский.
Из этого бардака, Стелла Эдуардовна, вам придется теперь как-то выкарабкиваться одной, а мне пора на совещание владельцев и главных редакторов ведущих издательств. Обо всем, что здесь произойдет, доложите сегодня же вечером. Впрочем, СМИ и так все представят в мрачных тонах. Грядет серьезный кризис… Я это чувствую. Вон он, вон он как прыгает! И откуда силы берутся?
Кошмарный сон владельца и главного редактора издательства «Палимпсест» Леонида Прокопича Безрученко
На общем совещании владельцев и главных редакторов ведущих издательств было озвучено то, что давным-давно носилось в воздухе: отечественному книжному рынку грозил самый настоящий коллапс в виде инсульта. Причина – тривиальный тромб.
Все уже успели заметить, как много появилось лотков с призывом «Любая книга за 35 рублей». Внушительными стопками лежали тома, которые совсем недавно стоили 200 и даже 300 рублей.
Книги складировались, так и не дойдя до читателя. Они душили рынок. Книжные супермаркеты работали допоздна, устраивая различные рекламные шоу, но ситуация продолжала усугубляться: спрос значительно уступал предложению. Лотки с девизом «Все по 35» продолжали расти как грибы после дождя.
Уже успело разориться некогда процветавшее издательство Terra, а многие влачили жалкое существование. По сути дела, каждый даже очень надежный издательский дом смог ощутить холодное дыхание смерти.
Книга как явление культуры умирала прямо на глазах.
Дело могла спасти лишь широкая торговая сеть, способная охватить всю Россию. Но даже до соседнего Петербурга издательская продукция доходила лишь в виде слабеньких ручейков. Везти же книги в более отдаленные регионы представлялось делом абсолютно нерентабельным: затраты на бензин, который благодаря высоким ценам на нефть дорожал почти с каждым днем, не оправдывали слабой выручки от продаж, а железнодорожные тарифы представлялись просто космическими.
Возрастала и себестоимость самой книги. В результате они становились все дороже и дороже, а доходы населения не росли такими темпами, о которых все время говорили лицемерные СМИ.
В среднем книга стоила около 200 рублей и выше. Поэтому читатель довольствовался лишь самым необходимым, покупая в основном учебники или литературу по узкой специальности.
Следом шли детективы-обложки, изданные в мягком переплете. Цена 50–70 рублей считалась терпимой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
