Текст книги "Зима. Все пьесы"

Автор книги: Евгений Гришковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Евгений Гришковец
Зима. Все пьесы

Записки русского путешественника

Диалоги к пьесе

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Первый. – Шмелев Александр Николаевич.

Второй. – Родкин Илья Яковлевич. (Старше тридцати лет, друзья с детства, образованные люди.)

Все происходит в самых разных местах.

Первый. Знаешь… меня обокрали…

Второй. Когда?

Первый. Вчера, утром…ччерт!..

Второй. Ну ты даешь… Как это?

Первый. Да-а-а. В Домодедово. Я же только вчера прилетел. И вот…

Второй. Вещи украли?

Первый. Да нет, деньги… Так глупо.

Второй. Много?

Первый. Не так чтобы очень, хотя, конечно…

Второй. Много украли?

Первый. Ну, украли и украли…

Второй. Много денег у тебя украли? Ты что, толком не можешь сказать?

Первый. Все.

Второй. Что значит все?

Первый. Все, что было с собой, – все украли. Все, что получил за последнюю работу, – все. Правда, сам понимаешь, сумма не… такая, чтобы…

Второй. Ну… Ну, ты даешь!

Первый. Почему я даю-то?

Второй. Ты что, на попутке поехал, что ли? Из Домодедова?!

Первый. Да нет, нет, не совсем… Не-е-ет… Ччерт! Меня в туалете… так глупо. М..м. м…

Второй. Ладно тебе… Ты, наверное, в машину сел, а там кто-нибудь «случайно» карты достал… Да?

Первый. Ну…

Второй. Или лотерея…, нет, все-таки в машину сел… И потом тебя там… классически.

Первый. Хватит тебе…ччерт! Мог и в лотерею, и в машину…, все мог… Но меня в туалете. Я устал очень… Ёлки! Главное, ещё подумал, может, потерплю с туалетом. Удивительно! Только все это случилось, и сразу же… Сразу стало все видно… Все проявилось…, у-ух…. Знаешь…. Уже второй день только эти моменты и прокручиваются в голове. Вот было, вроде, все нормально – одна картина… И вдруг рраз – это произошло, и все…, и ничего не изменить…, все – проехали.

Второй. Денег-то много было?

Первый. Да сколько б ни было…! Понимаешь! Мне сейчас все видно, как меня вели, как меня вычислили, что я устал, что у меня деньги… О..о. й! Ох, они артисты, ох, артисты! Как только деньги рванули… там такая суета возникла… Все как-то так… непонятно… И все… Последние пятнадцать минут проявилось отчетливо… Какой я дурак, понимаешь…, все можно было понять, все было шито белыми… как пацана.

Второй. Ты чего так убиваешься? Денег было немного. Так…? Или много?

Первый. Не знаю, для меня много. Не это главное…, хотя, конечно, они были бы очень кстати. Жалко. Я, между прочим, работал… Да не в этом дело… Это же были мои деньги… Слушай, не сбивай меня, а?

Понимаешь, меня они сразу определили, что я устал… Как тебе сказать, что я устал, что думаю о своем, что невнимателен… устал.

Предложили доехать… на машине… дешево. Парень, одет хорошо, какой-то такой озабоченный, дескать, встречаю – ехать из Домодедова до Москвы…, черт бы побрал этот аэропорт…, мол, до метро по пути доброшу, а сам по сторонам смотрит, как бы ищет кого-то конкретного. Попросил подождать в сторонке. Это потом стало понятно, что он уже со мной работал. Почему я согласился…? Ведь никогда раньше не соглашался! Хо. ой. Всегда говорил: "Спасибо, не надо".

Стою, жду, подходит мужичок. В очень дорогих очках. Это сразу видно. Одет не по погоде, загорелый. Спрашивает: "Извините, не знаете, как уехать в Шереметьево? Я из Израиля прилетел, встречают там, а посадили здесь. Давно на родине не был, и сразу фокусы". Очевидное вранье. Теперь очевидное, а я давай распинаться – объяснять. Тут подходит ещё один. Такой классический командировочный из Сибири: шапка, очки пластмассовые, кожаная куртка, черная, замызганная, портфель надутый, какая-то сумка, дурацкая… "В первый раз в Домодедово… как лучше до гостиницы «Минск» доехать?" Главное, запомнилось «Минск». Тут я решил – поеду на автобусе, тем более, парень делся куда-то. Говорю: "Пойду-ка я в туалет, мужики, а то, действительно, отсюда дорога долгая… Чертово Домодедово. Этот из Израиля: "Отличная мысль, я соскучился по родным туалетам". И «командировочный»… Я сейчас понимаю, что «командировочный» даже вперед пошел и как бы повел нас за собой, и не в ближайший туалет, а в тот, который на улице…, ну, под землей который, на площади… слева. Как? Как они знали, что у меня в куртке деньги? Может, я как-то рукой карман ощупывал… Периодически… Там, в туалете, ещё был их… ну, ещё один, или больше. Я стоял у писсуара, и руки были заняты, ну, понятно… И тут суета… Оббаа… Кто-то придержал за локти, рраз – и все. И все стало понятно. Я, я даже дышать забыл. Этот еврей: "Что случилось, что?" А мне-то все понятно стало, и про него тоже. А потом я засмеялся, так глупо, знаешь, показно засмеялся, как бы ерунда… А в голове-то черт знает что… И тут милиционер спускается в туалет: "Так! Что произошло, кто звал?" И смотрит на меня, понимаешь, все бесполезно, он тоже их. А я смеюсь, так наигранно, ненатурально.

"Не..е. е, – говорю, – ничего не случилось, меня не обокрали, нет". И тут он мне говорит, ты не поверишь: "Ведите себя прилично!" Понял!

Второй. И?

Первый. Подмигнул еврею и пошел на электричку, уговорил бесплатно довезти, и в метро потом уговорил… Ччерт.

Второй. Тебе повезло еще. Ты брось… Денег все же много было?

Первый. Пачка была… В ней двух или трех купюр не хватало. Не могу… Не отпускает. Хожу, отвлечься не могу. Лица эти, ситуация эта… все прокручивается, прокручивается…, ттак больно…, обидно.

Второй. Обидно чувствовать себя таким…, я знаю. У меня тоже…

Первый. Не так, не так! Мне больно…, понимаешь…, меня так обманули, вели…, использовали как-то, не как человека… Просто так жестоко, спокойно. Ну, все это так… спокойно сделали, как не с человеком.

Второй. Что ты… Там, в Домодедово, такие артисты работают. Артисты класс…

Первый. Они, конечно, здорово…там… Только они не артисты… Они так спокойно, так свободно…работали, лучше, чем артисты.

А чего им, я же им не зритель, я им вообще не человек, просто объект. Объект работы, понимаешь. Не человек! Можно делать что хочешь, что хочешь… Вообще! Мы для них – работа. Но как точно… они…! Просто невозможно представить, что вдруг в жизни с тобой будут так спокойно и жестоко…

Не могу! Из головы не идет. Интересно, долго это будет меня терзать, а?

Второй. Меня когда в Домодедово… сделали. Да-да! Я месяц не мог отойти. Даа…вно было. Только я не рассказывал никому. Был молодой, думал, ещё и засмеют… Такой удар по самолюбию, по самоуверенности. Ох, и тошно было.

Первый. В Домодедово?

Второй. В Домодедово, в Домодедово… Я в машину сел. В попутку. Тоже… все солидно, спокойно. И люди в машину подобрались все как бы случайно… Одного даже по дороге взяли, голосовал стоял. Такой говорливый парень. А мужик один был, как бы с курорта, он там новую, такую интересную игру узнал, в карты. Тот парень заинтересовался… Гадство! Ну, а дальше понятно… Начали не играть, а как бы игре учиться, как бы ставки… Сам не знаю, я вроде не участвовал, но в какой-то момент… Рраз! И…

Как я себя ненавидел! Как мучился! Все же понятно… Я, кстати, тоже засмеялся, когда деньги…ушли. Так пошло засмеялся, ой-ё-ё-ё-ё-о-о-о…

…Слушай, я в первый раз ведь рассказал.

Первый. Да…а…а! Ты ещё хлеще меня… Но ведь очень погано, да? Вот ты сейчас рассказывал, а мне даже холодно стало. Невозможно прямо. Ой, ёёлки!

Второй. Какие они профи, да? Артисты!

Первый. Сволочи они… Сволочи! Со мной так…нельзя, понимаешь… Так обидели. Обидели! Все вот так крутит… Все не на месте. Да и денег жалко, чего там. Хотя, Бог с ними, с деньгами… Нет, все же…

Второй. Я тоже… Спать не мог… Все прокручивал варианты того, как можно их поймать, отомстить… Все мучился, мечтал. Вот это хуже всего! И даже рассказать никому не мог.

Не хотел, чтобы знали, какой я самоуверенный дурак. Все ловил себя на том, что иду по городу, – не пойму где…, отключился и сам с собой что-то говорю. И тоже всю эту ситуацию прокручиваю, и так и эдак. Как надо было умно и хитро… Долго не отпускало. А знаешь, сейчас порой вспомнится, и как волной…

Думаю, что, если бы мне тогда возможность дали, – поубивал бы. Точно. Хотелось убить.

Первый. И мне… Как хотелось бы их как-то жестоко… напугать. Чтобы они… Я в детстве все мечтал отомстить пацанам, которые у меня мелочь отобрали. Думал: стать бы ужасно сильным и пойти к ним и сначала не показать, что я сильный. Пусть начнут издеваться, а я тут…

Второй. О! А я мечтал, чтобы у меня был такой волшебный друг-спаситель. Как бы он был маленький, жил у меня в коробочке, я бы ему сделал… все, что надо, разговаривал бы с ним, кормил. Друг такой, понимаешь? Но в то же время он был бы такой волшебный помощник.

Первый. Ты тоже про маленького человечка мечтал? У меня был такой солдатик, американский, один. Мне он так нравился, я так хотел, чтобы он был живой. Я мог рассматривать его часами, ставил куда-нибудь и смотрел. Я ни на одну скульптуру или картину так больше не смотрел.

Второй. А волшебная спичка?

Первый. Да…а…а…! Хотя бы одну…

Второй. Ага! Одну спичку… И загадать, чтобы стало десять коробков. А потом… Вот тогда бы пацанам не поздоровилось бы, точно!

Первый. Знаешь, в Домодедово теперь тоже кое-кому не поздоровилось бы… Будь у меня волшебные спички. Нет, волшебные спички – вещь необходимая. Тьфу ты… тошно.

Второй. А если бы сейчас деньги вернулись, стало бы легче?

Первый. Ты знаешь?… Да! Стало бы легче. Но чего об этом? Не смогли бы они у меня деньги рвануть – я бы и не понял, кто они. Так что нет смысла.

Второй. А…а…а. Так все же деньги – это деньги!.. А ты юлишь, стесняешься. Какой-нибудь немец только о деньгах и горевал бы, без соплей этих всех.

Первый. А я и говорил, что мне денег жалко, что я работал…

Второй. Ты мне так и не сказал, сколько денег украли. Боишься, что скажу: "Ерунда! Не стоит ныть из-за этого", или: "Да ты с ума сошел! Такие деньги! Я бы пол-Домодедова сейчас…" Ты чего? Боишься?

Первый. Сколько украли – столько украли! Зря я тебе рассказал.

Второй. И я тебе, блин, зря рассказал. Между прочим, меня тогда обиднее сделали. Меня обманули, разыграли, на страстях поймали. Тебе легче должно стать. Ты же видишь, что не один ты такой… дурак.

Первый. Хватит, не могу слушать, не напоминай, пожалуйста. Меня-то ведь только вчера обокрали. Чего бы ты ни пояснил мне – все равно, как один останусь – так на-а-ачнется, как кино прокручиваться. Я предчувствую, что так будет. Надо выпить водки.

Второй. О! Это уже борьба, это уже вариант… хорошо…

Первый. Да нет, ты не понял…. как лекарство, специальное лекарство, немножко…

Второй. Я как раз так и понял и… оценил.

Первый. Зря я тебе рассказал…

Уходят.

* * *

Вокзал, или аэропорт, или какое-то место, где звучит голос, объявляющий что-то…

Первый. Ты давно не был в Сочи?

Второй. Давно, даже очень давно, а что?

Первый. Да нет, я так…, просто я-то как раз недавно оттуда!..

Второй. Ну и как?

Первый. Отдыхать вообще хорошо, правда, с погодой не повезло, но в целом…

Второй. Извини, а почему ты про Сочи заговорил?

Первый. Почему…, действительно…, почему? Сейчас, погоди…, надо понять, понять… Ну, наверное – голос из…, ну, вот это объявление услышал… Почему-то вспомнилось лето… Точнее, детство…, вокзал…, понимаешь, такое приятное воспоминание… Лето, вокзал, детство – значит, едем с родителями на море, значит – Сочи…, понятно, да? У меня только от звука этого голоса (показывает пальцем неопределенно вверх) в детстве все замирало внутри от предвкушения… ну, всего. Всего, понимаешь, поезда, путешествия, а потом моря, Сочи.

Второй. Да, я понимаю, отлично понимаю. Помню, отец сказал зимой, под Новый год, что летом поедем на море. О-о-о! Как я ждал! Я море не видел до этого. Я мечтал! Как буду плавать, сначала научусь, а потом буду плавать. Мне даже снилось… что-то… неопределенное. А потом мы на море приехали…, что-то не помню как… приехали. Я по дороге простудился… Мама меня ругала, мол, как каникулы, так я болею. Губы все в простуде. Помню, только… скука страшная. Одни взрослые, жара… Родителям нравилось…, в кафе-рестораны…, а мне-то до всего этого… В общем, скука! О! Кстати, вспомнил, такое яркое воспоминание о юге… из детства. Перед глазами асфальт, пыль, трава сухая, фантики-бумажки, коленки мои разбитые, в зеленке, и сандалики, с потертыми дырчатыми носами. Сандалики помню свои, потому что скучно бы-ло, я ходил, под ноги смотрел. Вот тебе юг.

Первый. Не..е..е. Ну это тебе не повезло! Ты что? Летом же все удовольствие. Поезд! В вагоне много всего интересного и важного. Все открывается, откидывается… верхняя полка! Ну, ты вспомни. Вот, чай в поезде… Вкус не помню. Но где ещё в жизни чай в стакане с подстаканником? А сахар! Вспомни! Такая твердая, маленькая, приятная пачечка, в ней два кусочка, а на бумажке нарисован локомотив и вагоны, а небо какое-то красное, и видно, что локомотив просто летит. Сахар давала проводница. Нигде такой сахар не продавался, а проводница давала…

Второй. Да! Помню, помню, а сейчас, интересно, дают такой сахар, я давно на поезде не ездил… Помнишь? Только поезд тронулся… И все сразу еду достают. Курица – обязательно.

Первый. Точно! Женщины ворчат, дескать, только тронулись и сразу… А мужики и дети… свое. Всегда курица (спрашивая), а потом… потом?

Второй. Яйца, помидоры, огурцы…, картошка вареная, холодная…

Первый. Да, это понятно, но ты вспомни. Ножик раскладной! Который весь год лежал, а тут… Соль в коробочке или в пузырьке каком-то…

Второй. Копченая колбаса фигурировала часто… Хлеб резали большими кусками, а на второй день шли консервы…

Первый. Консервы! Точно! Причем казалось, что у соседей консервы вкуснее, да? Какие-нибудь рыбные тефтели, но у них была бумажка розовая… и казалось – очень вкусно должно быть. На второй день все друг друга знали, дети, я имею в виду… И карты, карты… Везде играли в карты.

Второй. Помню, помню. И еще, летом в поезде было все время душно, жарко, помнишь? А в тамбуре, хоть накурено и громко, но как-то лучше, да?

Первый. Абсолютно! А между вагонами – очень громко и страшно. Ты же маленький, к тебе эти железки ближе, чем ко взрослым. Близко так к тебе…качаются, двигаются…

Второй. Это точно… Я боялся на станциях выходить… Залезал на верхнюю полку, высовывался в окно и орал: "Папа, папа, мороженого, мороженого!" И ещё сильнее боялся, что отец отстанет и тогда…, а чего тогда…, просто – боялся.

Первый. Не..е..е. А мне нравилось на станциях выходить. Все бегают, тетки кричат, мол, того и сего не желаете? Это "желаете? не желаете?" чисто железнодорожное, да? А мужики с длинными молотками? А звук какой они делали приятный? Такой… тук… – только на железной дороге был такой звук, мне он слышался на ночных станциях, когда свет в окно… все просыпаются, жмурятся, мужики идут на перрон покурить. Помнишь? Ночью на станциях слышно, как переговариваются какие-то железнодорожники, в смысле, громкоговорители чего-то говорят, громко, гулко, и ничего не разобрать. А потом слышно – тук, тук, потом по нашему вагону – тук, тук, и дальше пошел.

Второй. Да, да…, интересно, кстати. Поезд ночью идет, стучит – ты спишь. Только остановился, даже в поле, затих – ты проснулся. И тишина неприятная такая. А как только поезд пошел, медленно… ещё огни так ярко и резко на секундочку освещают купе неприятно… Но только поезд разошелся, застучал – ты уснул.

Первый. Вот-вот, это очень верно, верно… В этот раз в Сочи было хорошо. Я давненько там не был. А тут приехал – так хорошо отдохнул. Недорого, точнее, не так чтобы очень дорого. Народу немного. Весь набор удовольствий курортных, в общем-то, присутствовал. Вино домашнее у местных – просто даром.

Второй. Да знаю я это вино… красное. Я уже очень давно в Сочи не был, но помню это вино, и знаешь, мне больно об этом вспоминать. Просто ужас. Так болеть… кошмар!

Первый. Нет! Я про «Изабеллу» говорю.

Второй. А я про что. Красное – «Изабеллу», покупали трехлитровыми банками. А утром…, да ещё жара…, ужас!

Первый. Слушай…, ну это уже ты сам виноват, вино ни при чем, выпьешь три литра бордо – я на тебя тоже посмотрю…

Второй. Только не надо эти чернила с бордо сравнивать! Ты бордо-то вообще… хоть раз…

Первый. Ты мне будешь рассказывать про бордо! Можно подумать, что ты один…

Второй. Да, буду рассказывать! Я там жил два года. Тут же надо понять, что это вино не какое-нибудь экзотическое или какой-то изыск. Это вино пьют каждый день, и у него такой вкус…, какой можно хотеть каждый день, понимаешь. И сыр нужен, и хлеб, и запах, такой особенный…

Первый. Так я тебе не про Францию говорю, а про Сочи. Сочи, понимаешь… Со..о..о. чи. А там, ночью, на пляже, из пластмассового стаканчика, какое надо пить вино…? То, которое у теток покупаешь, в трехлитровых банках. И очень здорово получается. Хотя сейчас в Сочи и бордо, и чего только нет – пожалуйста, не особенно дорого, кстати. Такие ресторанчики открылись, кафешки – прелесть.

Второй. А мне как в детстве запало, что там скука, а в кафе вентиляторы под потолком, бумажки клейкие с мухами и какой-нибудь мужик ест суп, а у него капельки пота на носу блестят…и. и… везде чайки нарисованы. Так вот – неохота туда.

Первый. Зря! Понимаешь? Зря! Там хоть сколько изменяй, улучшай, а все равно будет что-то неизменное, такое забавное…, ну…. постоянное. Тетки южные, толстые на рынке…, горластые. Тетки-официантки. Такие тетки! Которых невозможно представить девчонками. Они, кажется, сразу такими тетками становятся. И какая-то во всем неряшливость эта… ну…. южная. И… Да! Скучно там! Скука. Точно. Но это-то и здорово. Здорово! Словом… Сочи!

Второй. Не знаю…, нет, я понимаю, о чем ты говоришь, но я не знаю, как можно этого хотеть. Тебе же это известно…, и чего еще, зачем ещё раз повторять?

Первый. Нравится! Понял?…И все. Просто нравится…

Второй. Столовские котлеты в душной забегаловке… с вермишелью и подливой. О чем ты говоришь?

Первый. Да! Вкус этих котлет мне нравится. Я считаю, что только в столовых и забегаловках делают такие котлеты. Да, после них икаешь, да, чувствуешь, как эта котлета внутри тебя неправильно лежит, и чеснока в неё натолкали с умыслом. Но ведь в такую забегаловку ты забегаешь голодный. Голодный, понимаешь! Это безумие идти туда посидеть… Туда бежишь есть. И ешь с удовольствием, быстро… А в ресторане все по-другому. А столовки не трожь. Я, кстати, в Сочи ни одной такой котлеты не съел. По столовкам не ходил. Это я просто говорю, потому что ты путаешь одно с другим… А мне обидно.

Второй. Ну и обижайся на здоровье! Езди в свой Сочи, хоть куда… А я уже не готов летом ехать в душном вагоне, потом селиться в гадкую гостиницу и ездить на автобусе к морю. А главное, старательно угадывать в этом детские впечатления и заклинать себя, что все это – уникальное удовольствие. Я считаю гораздо практичнее… да, именно практичнее, поехать в Испанию…

Первый. Слушай, ну ты сравниваешь опять…, я тебе говорю про то, что…

Второй. В Испанию… где я гарантированно получу хороший сервис, соответственный цене… Не буду радоваться, если вдруг в каком-нибудь месте будет хорошо, когда ожидалось плохо. Ведь у нас как: идешь куда-нибудь и заранее думаешь о плохом, а оказалось ничего – и ты рад. Зачем мне это, зачем? Лучше быть уверенным…

Первый. Ну, ты даешь! Я прямо ушам не верю! Ты же, когда вернулся из Испании, ты же плевался, дескать, все испанцы дураки, все южане вообще грязнули… Цены ужасные и т. д. Я ведь, когда в Испанию летел, из-за твоих слов представлял, что Мадрид – дыра дырой.

Второй. Слушай, я ведь, как это сказать точнее, я тогда не сразу…

Первый. А мне там так понравилось, ужас просто. Испанцы такие… Да я там думал, что я сам испанец. Вот где вино! Бог мой, какое вино…

Второй. Испанское вино, положим, не особенно хорошее, оно и стоит гроши. Испанцы пока ещё не могут сделать достойного красного вина. Оно, конечно, вино очень ничего, но не стоит так: "Бог мой, какое вино..!"

Первый. Бог мой, какое вино! Мне там понравилось! Очень! И люди, и страна, и вино. Можно подумать, ты всю жизнь…, и откуда берется это? И так сразу! Вот приезжает дама, откуда-нибудь из… ну, из Сургута или хоть из Калуги, куда-нибудь в… Будапешт. И сразу из неё вылезает…, все вылезает…, и обязательно будет сказано в удобном случае: "Да-а-а… Будапешт – это не Венеция, помнишь, Коленька, мы в Венеции были в ресторане, дак там нам…" Терпеть не могу!

Второй. Я ведь обижусь! Ты с кем меня сравниваешь! Я сам таких не люблю встречать за границей. Как услышишь русскую речь, громкую, так хо-чется скрыться.

Первый. А я рад всегда! Ты чего городишь, это же твои…

Второй. Хватит, хватит! Слушай, хватит! Тебе что, нравится, когда на-ши, как-нибудь собравшись вместе где-нибудь, допустим, в Кельне, напьются, а потом идут по улице и орут "Вот кто-то с горочки спустился", да с таким видом, что они прям подарок какой-то Кельну делают! Мол, живете здесь, жизни не знаете, так вот вам, нараспашку… И им кажется, что все восхищаются тем, какие они здоровские – поют, мол, странные русские.

Первый. А когда в Сочи поют по пьянке "Вот кто-то с горочки…", не напоказ что ли поют? Всегда напоказ. Просто не так напрягаются. В Сочи вообще меньше напряжения. В общем, мне понравилось. И в Испании понравилось, я там, правда, не отдыхал, но понравилось, и в Будапеште тоже понравилось, и в Венеции, понял? Вообще, о чем мы спорим, а? Я говорю, что мне понравилось в Сочи, а ты пытаешься мне пояснить, что если мне понравилось, то я дурак? Так это понимать?

Второй. Как ты все с ног на голову…

Первый. Нет!.. Я же тебе говорю: "Я хорошо отдохнул". А ты мне: "Вино – плохое, все плохо!" – то есть я дурак, если мне это нравится.

Второй. Если хочешь? Значит, так!

Первый. Спасибо!

Второй. Всегда пожалуйста!

Первый. Только чего ты, если в Испании все плохо и вино – говно, ты второй раз туда летал и теперь говоришь, что там сервис соответственный…

Второй. Просто если ты говоришь, что в Сочи хорошо, то я хочу как-то это понять, тебе же есть с чем сравнивать…

Первый. А я не хочу сравнивать, я хочу просто отдыхать, жить, понимаешь!

Второй. Скажи – котлеты столовской захотелось! После ихних разносолов потянуло к родному.

Первый. Да не ел я котлет, ччерт. Я там в греческом ресторане ел. Сейчас в Сочи такие…

Второй. Я тебя не понимаю! То тебе тетки толстые нужны, южная забавная неряшливость, а чего ж ты этого избегаешь?

Первый. Я избегаю? Ты о чем?..

Второй. Я о греческом ресторане…

Уходят.

* * *

Телефонный разговор.

Первый. Да-а-а…

Второй. Алё-о-о!

Первый. Слушаю!

Второй. Здорово!.. Алё, ты слышишь, алё…

Первый. Слушаю!

Второй. Здорово, говорю!

Первый. Ой, здорово, это ты…, ты в…, ты прилетел?

Второй. Нет, я звоню из Стокгольма…

Первый. Да-а? А слышно так хорошо, я слышу – сигнал межгорода…, а слышно хорошо…, я и подумал…

Второй. Стоп, ты не суетись, я чего звоню… Ты можешь родителям моим денег занести, ну, одолжить?

Первый. Да, какой разговор…

Второй. У них просто кончились, а я ещё задерживаюсь, через неделю прилечу – отдам.

Первый. Да не объясняй даже, понял. Сколько нужно дать?

Второй. Вот тут не знаю. Зайдешь к ним, скажешь – я звонил, спросишь, сколько надо, много не нужно…

Первый. Понял… Как там Швеция?

Второй. Нормально!

Первый. Погода как?

Второй. Хреново, как! Я думаю, что жабры вот-вот появятся, такая сырость! Чихаю тут…, губы все в простуде, как… в общем… вот так. А у нас как?

Первый. Нормально, то дождик, то… ну, ничего… не очень погода.

Второй. Ну ладно, спасибо… Значит, забежишь?

Первый. Не беспокойся…, давай, возвращайся.

Второй. Пока, счастливо!

Первый. Давай, пока, тебе тоже счастли… стой, стой. А у нас какая разница по времени?

Второй. Два часа.

Первый. Плюс, минус?

Второй. Тебе – плюс.

Первый. Так ты там так рано встаешь, значит?

Второй. Это я специально рано позвонил, чтобы тебя застать.

Первый. Э-э-э, да ты меня разбудил, я, знаешь, приболел.

Второй. Да? Извини, выздоравливай, к моему приезду выздоравливай. Ну, пока!

Первый. Пока!

Второй Стой, стой… а ты к моим сегодня сможешь забежать?

Первый. А сегодня надо? Забегу.

Второй. Ну ты же болеешь!

Первый. Да ерунда – забегу!

Второй. Нет, если болеешь – лежи.

Первый. Сказал – ерунда, значит, ерунда. Забегу.

Второй. Ну, смотри…

Первый. Не волнуйся… ты сам-то… тоже, говоришь, болеешь.

Второй. Да это так, простуда. Тоже ерунда. Ну, что?…

Первый. А голос у тебя невеселый.

Второй. Просто шведы надоели…

Первый. Что так?

Второй. Да дураки.

Первый. Вот ведь чем они тебе так?..

Второй. Слушай, мы что, по телефону об этом будем говорить, о шведах? В общем, здесь тебе Карлсоны не летают, понял… Дураки.

Первый. Значит и шведы дураки.

Второй. А кто еще?

Первый. По-твоему, и испанцы, и французы, и еще…

Второй. Стоп! Давай там! Забеги к моим, и все, и спасибо тебе. Пока!

Первый. Пока, если не шутишь!

Второй. Что значит шутишь?

Первый. Да пока, пока!

Второй. Нет, что ты хотел этим…?!

Первый. Пока. а, счастливо!

Второй. Алё, алё, что ты… ччерт.

Кладут трубки, сначала один, потом другой.

Вероятнее всего – заграница, Европа, хотя не обязательно. Первый и Второй сидят на скамейке, где-нибудь. Пьют пиво из бутылок.

Первый. Очень хорошо, о..о. ой, надо же. Как я это люблю… Когда вот так, такой воздух, погода такая! Температуры воздуха как бы нет. Не тепло, не холодно, вот так… И не надо никуда… Пиво вот тоже…

Второй. Да…а… Пиво… хорошо. Пиво – да!

Первый. Для пива нужны правильные условия. И пиво должно быть хорошим, процесс ведь длительный. Должно быть все приятно, вот как сейчас.

Второй. Очень важно наличие туалета… рядом…, тогда процесс может быть длительным.

Первый. Это так, конечно…, только есть одно пивное правило, такая… мудрость… пивная. Нужно, когда пьешь пиво и собираешься этим заниматься долго… нужно как можно дольше первый раз не идти в туалет, потому что после этого… забегаешься… через каждые пять минут.

Второй. Ха…х, как верно… ну…точно! Хотя я пиво не особенно люблю. Сложный напиток. Выпьешь немного – голова заболит через час… выпьешь много, будет голова болеть… весь следующий день… Я чего-то с пива сильно болею.

Первый. Тебе что, уже плохо?

Второй. Я так и знал…, с тобой вообще говорить нельзя, к каждому слову цепляешься.

Первый. Тебе плохо?

Второй. Хорошо! Мне хорошо.

Первый. Ну вот, и… чего заранее болеть, кошмар какой-то…

Второй. Да ладно, ладно…

Некоторое время молчат. Первый садится поудобнее, смотрит на небо, пьет пиво.

Первый. Знаешь, я вот что хочу сказать. Меня в последнее время удивляет или восхищает… нет, скорее, удивляет электрическая лампочка. Нет, ты не подумай, я понимаю, я не идиот. Но ведь это же потрясающе… было темно, чик – и… сразу светло, сразу же, моментально! А потом, чик темно. Я знаю, что там из стеклянной колбы выкачали воздух, получили вакуум, там нить накаливания… Нет… это не помогает… Просто… чик… и светло.

Второй. Ты лучше телефону удивись! Ты разговариваешь с человеком за десять тысяч километров и слышишь, как он плачет, смеется, дышит… в эту же самую секунду…

Первый. Ты меня подкалываешь, что ли?

Второй. Да ну тебя…

Первый. Я же серьезно… телефон – тоже удивительно! Это точно… Я знаю, что там угольный порошок в трубке, провода, электроны двигаются с ужасной скоростью по проводам… но ведь я слышу живой голос. Удивительно!

Второй. А магнит?

Первый. О..о. о магнит! Это ты здорово вспомнил! Помнишь, у каждого мальчишки были среди полезных предметов магнитики. Очень нужные такие…

Второй. Ага, такие черные кусочки железа не железа. Да, да! Вот так их подносишь друг к другу, и они начинают притягиваться, между ними можно… ну, листочек бумажки держать, картонку, а они все равно… Или вот так перевернешь их – они начинают отталкиваться, соединяешь…, а они отталкиваются, чувствуется такая сила, прямо как будто там что-то есть, а там ведь воздух.

Первый. А резина, да? Резина. Растягиваешь – она становится больше, то есть эта штука резиновая становится больше, сжимаешь – становиться меньше. И ведь такого вещества в природе нет, да? Нету же в таблице Менделеева такого вещества – резина. Или пластмасса. Кто-то ведь придумал…

Второй. Во! Самое главное, как это придумывается – вот вопрос… главный. Вот взять стекло. Стекло! Как его придумали? Ну, допустим, вот человек думает: "Так, мне в моем доме темно… так? Ага… надо, чтобы было окно, но тогда будет холодно… Во..о..т. Значит, я возьму песок, ещё что-то и… расплавлю все это, потом сделаю прозрачное стекло – вот тебе и пожалуйста…" Так, что ли… придумывалось?

Первый. А увеличительное стекло! Представь… ну как его можно придумать? А? Человек… хочет что-то у себя где-нибудь рассмотреть. "Так, – он говорит. – Мне надо вот это увидеть, а я не вижу, потому что это очень мелкая вещь… Тогда я возьму толстое стекло, обточу его вот так, закруглю… и через него смогу видеть все крупнее… Больше! А если несколько таких стекол вместе соединить, то получится подзорная труба…" Это какую голову надо иметь, а?

Второй. Это удивительно, удивительно! Мы этим всем пользуемся и уже не замечаем удивительности всего этого, не видим, а чего ни коснись… удивительно, вот рубашка на тебе. (Дергает первого за рукав рубашки.) Ткань! Ну как ткань могли придумать? Как?! Голый человек ходил, ходил, и вдруг: "Так мне холодно, значит, нужно взять хлопок или ещё что-нибудь, ну, там…. шерсть, скрутить вот так… нитки, а потом переплести вот так нитки, плотно (переплетает пальцы рук и смотрит на них), потом сделать из этого одежду и… все…, будет одежда…тепло". Ну ведь не так же ведь! А как?

Первый. Как?! Пиво как… придумали? По-твоему, значит, ага… Надо, кто-то подумал, сварить вот такие зерна, так… сварить, потом сделать то, се… и, если все это выпить, – будет хорошо, потянет на такие разговоры, так, что ли?

Второй. Не..е..е. ет. Я просто хочу сказать, что сам момент придумывания – вот загадка, вот… интересно. Мы же не задумываемся… А между прочим, этот разговор не я затеял.

Первый. Ты все правильно говоришь, только я про другое. Мы, я хочу сказать, не можем взглянуть на это, на это вот… на это все… свежим взглядом. Не удивляемся. Вот купил ты билет на самолет, сел в него, летишь, раз – и уснул быстренько, стюардесса тебя разбудила, ты поел, попил, и опять, хоп, уснул…, потом пошел пописал, покурил, встретил кого-нибудь во втором салоне, поболтал… А ты ведь летишь! Летишь! Десять тысяч метров над землей с такой скоростью!.. Ты идешь по самолету, как, ну, как по комнате, по твердому полу, – и летишь со скоростью, ну, сколько там километров в час самолет летит… очень быстро, в общем. Во… как.

Второй. Ну и что, я, действительно, привык, ты же тоже так, ты что в самолете в иллюминатор всю дорогу глядишь? Главное, "ты летишь"…

Первый. Я не спорю, я говорил "ты летишь"… ну не ты конкретно, а мы все… и… я тоже.

Второй. А… понятно, понятно, извини…

Первый. Так вот… Ты меня сбил… Так… Ага… То есть, если бы ты… то есть мы, удивлялись бы, хоть немного, всему, чем мы просто пользуемся, мы бы тогда не… смотрели бы телевизор, в смысле, новости или кино, а смотрели бы ТЕЛЕВИЗОР… просто как чудо…, ну ведь сильная вещь… телевизор.