Текст книги "Запустение"

Автор книги: Евгений Торопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Подоспевшие мужчины стали молотить кулаками по выпуклому туловищу, пытаться оторвать вызывающие животное отвращение щупальца от несчастной Картографа и вся эта борьба продолжалась несколько секунд, пока существо, наконец, не признало своего поражения. Тогда оно молниеносно скрутило свои плети и, каким-то образом оттолкнувшись ими от людей, в несколько мощных прыжков очутилось на ближайшем дереве, а затем оттуда окончательно скрылось в гуще ветвей.

Астронавты сбились в кучу вокруг усевшейся от пережитого ужаса и наступившей усталости на землю Картографа и пытались осознать случившееся. Видимых существенных ранений на ней не было, за исключением вздувшегося волдыря под левой лопаткой с едва различимой посреди него ранкой.

– Я этого робота не виню, – нервно взмахнула рукой пострадавшая Картограф и всхлипнула. – И не буду подавать в суд. Он, наверное, нечаянно. Это какая-то ошибка. Это случайность.

– Это точно был робот? – дважды переспросил Капитан. – Мы не ошиблись?

– Ну а кто же еще это мог быть! – заверил всех Энергетик. – Разве что привидение.

– Привидение? – взметнула бровями вверх Ксенобиолог. – Тоже мне, нашел время шутить.

– Может это какой-то взбесившийся, неисправный робот? предположил Штурман.

– Еще как исправен, – сквозь слезы всхихикнула Картограф.

– Почему же он так себя повел? Весьма странно.

Картограф очухалась от пережитого волнения, но чувствуя себя в центре внимания, про себя решила, что еще пока рано подниматься. Журналистка с опаской поглядывала на заросли, не выскочит ли оттуда еще невесть что, такое же сумасшедшее. В ее душе стали зарождаться смутные сомнения.

– Нам надо выяснить всего один-единственный вопрос, – наконец произнес рассудительный Метеоролог. – Угрожала ли жизни Аи реальная опасность. Если да, то придется принимать ответные меры, если же нет, то с согласия Картографа мы сочтем случившееся крайне неудачным розыгрышем. Ну так что?

– Скажи, Аи, тебе угрожала опасность? – переспросил Капитан.

Картограф внимательно оглядела себя всю, провела рукой спереди шеи, дотронулась сзади до волдыря.

– Больно, – сказала она.

Потом помолчала, огляделась вокруг и, приподнимаясь, добавила:

– Нет, совсем не угрожала. Если бы так было на самом деле, то со мной могло быть тоже, что с бедным Кантом.

Она подошла и подняла бездыханное тельце собачки в свои руки, прижала к груди.

– Смелый мой защитник, – произнесла она и разрыдалась, продолжая гладить ладонью его смятую шерсть.

– Хорошая была собака, – сказала Ксенобиолог и обняла Картографа. – Но в конце концов, не стоит относиться к ее поломке так болезненно, ведь это всего лишь электронное устройство, тем более не такое уж дорогое...

– Не говори так, – ответила Картограф. – Это была самая лучшая собака на свете.

– Теперь это всего лишь несколько микросхем и кусок органики... Не горюй, Аи. Нет ничего вечного и все когда-нибудь ломается. Мы заведем новую собачку...

– Он меня защищал! – упрямо сказала Картограф и, поплакав еще немного, перестала. Она так и продолжала нести тельце бывшей собаки в руках, когда астронавты возобновили путь к Кораблю.

– А я оказывается перезагорела! – вдруг заявила Журналистка. – У меня всю спину и ноги сводит, кожа аж сжимается.

– И у меня!

– И я тоже перезагорел, – подтвердили другие, а предусмотрительный Геолог, проведший большую часть сегодняшнего дня под тенью, злорадно усмехнулся:

– Вечно торопитесь, молодежь! Хотите все с наскоку получить, сразу и много – так не бывает! Так что теперь расплачивайтесь.

– Айзек, так эта боль будет продолжаться всего лишь до тех пор, пока мы не дойдем до медкабинок. Недолго уж можно вытерпеть.

– Не жалко, – даже сказал кто-то.

За этими разговорами они и дошли до Корабля. И вдруг, когда они уже были почти у порога, Метеоролог положил руку на плечо Капитана и обратил его внимание:

– Посмотри, Всеволод.

Капитан взглянул в сторону входного люка и обомлел.

– Боже мой! – почти в тот же миг воскликнула Ксенобиолог и теперь уже все увидели нечто сверхъестественное, выходящее за рамки всякого понимания.

До того, как астронавты ушли на пляж, над порогом висела очень красивая, переливающаяся всеми цветами радуги гофрированная занавеска. Теперь эта занавеска была варварски оборвана, а ее разодранные клочья валялись тут и там. Кроме этого, теперь казалось, что и внутри Корабля не все в порядке.

– Неужто мы оставили дверь открытой? – покачал головой Капитан. Так никуда не годится.

– Эта безалаберность может нам дорого обойтись, – кивнул Геолог.

Журналистка всплеснула руками:

– Какое зверство! Ну кому мешала эта занавеска?

– Пойдемьте посмотрим еще что внутри, – проговорил Метеоролог. Только будьте осторожнее.

– Почему?

– Не знаю. Вдруг хулиган никуда не ушел и продолжает находиться ТАМ.

– Тем более! Его действия по меньшей мере являются правонарушением. Он должен быть наказан законом.

– По-моему, Патрик, ты заблуждаешься.

– Что?! – гневно вскричал Энергетик. – Заблуждаюсь? Разве не должен всякий провинившийся понести заслуженное наказание?

Метеоролог остановил его взмахом руки.

– Мне кажется, мы все немного заблуждаемся, переоценивая свои возможности. Не так ли, Всеволод?

– Может быть, – буркнул Капитан и первым шагнул к двери. За ним потянулись все остальные, кроме Штурмана, принявшегося разгружать вездеход.

Еще поднимаясь по трапу, астронавты почуяли неладное. Из дверного проема тянулся резкий неприятный запах. Ветер колыхал ободранные полоски занавески. Капитан ступил через порог, обмер и побледнел посреди холла дьявольской полоской тянулись катышки бордово-коричневых, распространяющих вокруг ужасное зловоние, экскрементов, а чуть поодаль, раздавленный в лепешку, валялся робот-уборщик.

– Свинство какое-то! – злобно воскликнул Капитан и, зажимая нос рукой, выбежал на улицу, вслед за невытерпевшими вони остальными.

Глава VIII

"У нас где-то должен быть запасной робот-уборщик!"

Заколдованное место? Привет Инженеру. Землетрясение.

"Все хорошо, маленькие мои пампусики".

Капитану было труднее всего. Он впервые в жизни попал в настолько дурацкую ситуацию и при этом все остальные ждали от него быстрого принятия верных решений.

– У меня вся кожа от загара скукожилась! – бубнила Картограф. Нельзя ли побыстрее что-нибудь предпринять!

Астронавты собрались на площадке перед Кораблем и пытались оценить обстановку.

– _Он_ может быть еще там, внутри, – пугал всех Метеоролог.

– Я хочу в гальюн, в конце концов, – воскликнула Ксенобиолог. Что это за шутки!

Капитан сделал последнюю попытку вырваться из психологического капкана.

– Это действительно не шутка кого-нибудь из присутствующих? спросил он.

– Ты еще скажи все это больной Инженер подстроил.

Капитан был ужасно растерян и поэтому даже такую невероятную версию принял всерьез и чтобы удостоверить ее, повернулся к жене.

– Нет, – отрезала Врач. – Сергей не сможет самостоятельно выйти пока не станет совершенно здоров. А он таким пока не стал точно.

Тогда Капитан решился на краткий спич.

– Господа, – обратился он. – Призываю вас к спокойствию. Не произошло ничего экстраординарного, кроме небольшой провокации. Мы должны рассматривать оставленные или (уж не знаю) принесенные непрошенным гостем экскременты как оставленную улику на месте правонарушения. Конечно, в известном смысле это вызов, даже оскорбление наших человеческих чувств, но все же отнесемся к этому терпимее, пока не узнаем всей подоплеки такой выходки нашего незнакомца. Мы не станем устраивать самосуда, мы ведь не дикари. Безусловно, невыносимо трудно смириться с потерей универсального робота-уборщика, к которому мы все привыкли и в свое время мы испросим с возмутителя порядка материальное возмещение за причиненный ущерб. Если не ошибаюсь, на складе Корабля все-таки должен иметься запасной экземпляр такого робота. С другой стороны, нам представляется уникальная возможность научного исследования этих самых улик...

Капитан с надеждой посмотрел на Ксенобиолога. Ксенобиолог отпрянула назад.

– Я не собираюсь ЭТО исследовать!! Они ужасно воняют и я вся провоняла, даже секунду постояв в холле рядом с ними. Всеволод, ты меня вообще за кого принимаешь, а?

Врач одернула Капитана за руку и когда он повернулся к ней, постучала кулаком себе по лбу и прошипела:

– Ну-ка, перестань паясничать! Я тебе еще потом, в спальне все растолкую.

– Ну хорошо, – громко согласился Капитан. – Если ЭТО никому не нужно, мы просто уберем его и тем самым закроем вопрос. Хорошо?

– И кто будет убирать? – с издевкой спросил Геолог.

Капитан вынужден был посмотреть на Штурмана.

– Людвиг, пошли пошаримся на складе. Я точно помню, что страховой уборщик был.

Картограф передала им из рук в руки поломанную собаку и они ушли. Оставшимся астронавтам ничего не оставалось делать как ждать, потому что никто из них не рискнул пройти внутрь Корабля через провонявший холл. Да, впрочем, и через складское помещение, из которого также был ход внутрь, особо идти не хотелось до окончания полной уборки. Поэтому они снова разобрали по стульчику и расселись что-то вроде полумесяца с видом на Корабль. Уже сейчас чувствовалось, что многие хотят выговориться и лишь ждут удобного случая.

– Слушай-ка, приятель, – подозвала Ксенобиолог обслуживающего робота. – Сделай мне ванильное мороженое.

Издалека могло бы показаться, что экипаж живет прежней жизнью, состоящей из потягивания соков через трубочку, ленивых разговоров, выполнения рутинной, но неутомительной запланированной работы, переругивания с роботами, которые не умеют понимать с полуслова, купания, чтения почты и так далее. Но это было не так. Очень сильно не так. За последние два дня произошли события, не просто повлиявшие, а радикальным образом потребовавшие пересмотра многих прежних убеждений, взглядов, привычек астронавтов. Эти события, в основном неприятного и непривычного характера, казалось, накатывались на них снежным комом сгущались, учащались и тяжелели. Конечно, это могло оказаться только субъективным человеческим восприятием, но даже Журналистка, старавшаяся не просто быть объективной, а объективно жить находила, что с каждым часом как будто нарастало какое-то напряжение, а преследующие их неудачи стали наступать на самые пятки. Очевидно, все это влияло и на обстановку в коллективе и при нормальных-то условиях далеко не благостную. Так не могло продолжаться слишком долго. С учетом резко ухудшающейся тенденции, срочно требовался _выход_ _из_ _ситуации_. Причем предпочтительно такой _выход_, чтобы было "сохранено лицо" и, по возможности, статус кво. Вот такой был контекст беседы.

– Итак, господа, – сказал Геолог, – какие поступят предложения?

– Здесь полный бардак!.. – начал было Энергетик, но Ксенобиолог его перебила:

– Это мы уже в курсе. Будь посвежее...

Энергетик эмоционально повернул голову в ее сторону и хотел было все ей высказать: "Салли! Ты кто здесь такая, чтобы быть в каждой бочке затычкой?", но ничего такого не сказал и отвернулся. Видимо, представил последствия.

– Ребята!

Энергетик вновь дернул головой на ее звонкий голос и вновь отвернулся и даже для успокоения прикрыл глаза.

– Ребята! Если хорошенько подумать, то мы все здесь, похоже, попали в глубокую задницу.

– Ну зачем же так драматизировать. Наша сила в том, что мы не бросаемся в крайности.

– Скажу вам по секрету, – громко сказала Журналистка. – Я пришла к умозаключению, что вот это место, куда мы приземлились наугад, является заколдованным. Только не надо смеяться, я прекрасно осведомлена о ваших возражениях и обо всем, что вы думаете по поводу магии.

Энергетик фыркнул. Метеоролог, сидевший слева от Журналистки, накрыл своей ладонью ее ладонь.

– Смелее, – сказал он. – Мы должны высказаться, чтобы не оставалось недомолвок и каждый представлял себе полную картину. В нашей ситуации опасно отвергать даже самые экзотические предложения.

– Да-да, это место определенно является заколдованным. Ничем другим уже просто невозможно объяснить все это кошмарное нагромождение неприятностей в одном месте. Сейчас люди ни во что не верят, а ведь в прошлые века нашей же истории жили не полные кретины, а нормальные люди, почти такие же как мы...

– Ничего себе "почти".

– ... И они не по наслышке знали что такое сглаз, порча и другие элементы магии.

– И что ты предлагаешь, Джози?

– Всего-навсего перелететь в другое, более "чистое" место.

Это предложение вызвало замешательство среди некоторых астронавтов.

– А как же наши постройки: метеостанция, энергогенерирующая станция и радиомаяк?

– Все зависит от степени их готовности.

– Ну, допустим, – сказал Метеоролог, – метеостанция будет готова к утру.

– А у тебя как дела, Патрик? – спросили Энергетика.

Энергетик возмутился:

– Уж не хотите ли вы сказать, что я один вас всех задерживаю? Если не нравится, то помогите, а нет, так убирайтесь во все четыре стороны.

– Патрик, мы всего лишь спросили сколько времени тебе требуется для окончания работ.

– Я все сказал, – сказал Энергетик.

– Ты пойми, Патрик, что когда вы с Марсело закончите свои работы, то вдруг обнаружится, что я, Аи и Салли даже не приступали к своим работам, потому что _здесь_ у нас не оказалось для этого возможностей. Для того, чтобы мы выполнили свой план, нам как минимум надо перелететь в другое, более интересное место. А то, что Джози принялась фантазировать насчет колдовства – просто напросто пропускай мимо ушей.

– Ну вот еще! – обиженно воскликнула Журналистка.

Энергетик нервно постучал подушечками пальцев по ручке кресла.

– Как я могу сказать когда закончу. Вот когда сооружения будут готовы на 100%, я подойду и скажу – все сделано. А до этого момента я уже стал осторожничать – никаких прогнозов не будет. Вдруг окажется, что уважаемые роботы еще что-то забыли смонтировать где-нибудь в районе фундамента и все придется переделывать. Вдруг окажется, что уважаемые роботы все сдохнут к чертовой матери. Вдруг у нас еще что-нибудь... – Энергетик покрутил кистью руки – ... произойдет.

– А если ничего сверхъестественного не произойдет? – уточнил Геолог.

– Тогда, может быть, завтра закончу Станцию и еще часов через тридцать смонтирую радиомаяк. Все наши сооружения должны располагаться в комплексе, они зависят друг от друга, и самое большое значение имеет именно радиомаяк, который поддерживает связь со спутником на орбите. Собственно говоря, эта связка: "радиомаяк-спутники" является стержнем закладываемой на Глории Базы.

– Хорошо. Тогда через двое суток совершим перелет на новое место, чтобы и мы делали свой план, и экипаж начал жить с чистого листа, без каких-либо предубеждений насчет злокозней планеты и ее жителей.

– Не получится с чистого листа, – сказала Врач. – Мы уже все... как бы это выразить... запачканы, испорчены. Мы сможем избавиться от этого комплекса ожидаемости чего угодно только лишь после того, как окончательно покинем планету, и то время от времени будут проявляться психологические рецидивы. Этот синдром – я бы назвала его глорианским синдромом – нам еще предстоит ощутить и пережить в полной мере и не раз столкнуться с профессиональными психологами.

– Откуда такие ужасы, – воскликнул Метеоролог. – Как же много в нас накопилось дурного, его не просят, а оно лезет как сорняки.

На него посмотрели укоризненно, но в следующий момент в проеме входной двери Корабля показался Капитан. Он радостно помахал рукой и крикнул:

– Эй, ну вы чего там сидите. Здесь уже все чисто.

Журналистка, как наверное и все ее товарищи, ощутила волну облегчения. Может быть на самом деле не произошло ничего страшного и все остается в порядке? Хоть бы это оказалось так и тогда можно было бы продолжать трудиться на благо общества. Она встала и вслед за другими астронавтами пошла в Корабль. Проходя холл, она как-то настороженно озиралась по сторонам, но здесь и впрямь все было чисто и безопасно, за исключением остающегося легкого отвратительного попахивания, которому суждено было пережить еще с десяток уборок и проветриваний. Идя замыкающей, Журналистка решила больше не испытывать судьбу экспедиции, она сорвала остатки занавесок, бросила их в угол, куда сразу же бросился трудяга-уборщик и сказала Сизифу закрыть входную дверь.

После этого она первым делом прошла в свою каюту и подлечила в медкабинке обгоревшую кожу. Затем надела свежий вечерний наряд. После проведенных полдня безо всякой одежды теперь казалось, что ее постоянно что-то сковывает, в каком-то месте стягивает, давит. Лишь приятный для глаз цвет платья и то, что она не стала надевать нижнее белье, скрадывало это странное впечатление.

И хотя Журналистка знала, что все астронавты должны были на ужин собраться в столовой, она не сразу пошла туда, а вначале решила заглянуть в кабинет Врача, чтобы проведать как там поживает Инженер. Однако не у нее одной возникло такое желание и она нашла здесь, помимо Врача, еще Капитана и Картографа.

– Вы все здесь? – удивилась она. – Ну и как Сережа?

– Спит, – сообщила Врач. – Заметно идет на поправку. Пока нас не было на Корабле, он трижды порывался связаться с кем-нибудь по видеотелефону, но, разумеется, тщетно. Программа лечения всякий раз запрещала обратную связь. Вот его последняя запись.

Она включила запись и в тиши кабинета раздался хриповатый голос Инженера, умоляющего вызволить его из этой медкамеры.

– Мне уже лучше, братцы, – жаловался он, а потом, после тяжкого вздоха спрашивал: "Как у вас _там_ дела, на воле? Мне так не терпится узнать. Вы не представляете как мне плохо. Я раньше никогда не думал что бывает так плохо. Я понял что болезнь словно тюремная камера сковывает человека, ограничивает одна за одной его степени свободы. А здоровый организм, наоборот, предоставляет полную свободу воли и остается только ею распорядиться. Чего мы, за редким исключением, никогда не делаем. Сказать прямо, мы просираем свое лучшее время. Вот так вот. Ну ладно, всем привет, а то этот урод опять укладывает меня в постель и отбирает ми... микрофон...

Когда запись, прокрученная, специально для Журналистки, в четвертый раз, окончилась, Журналистка предложила:

– А давайте мы ему тоже сообщение оставим. Только чур что-нибудь радостное. У нас было сегодня какое-нибудь радостное событие?

– Не было, – уныло покачал головой Капитан.

– Ну вот опять! – оживилась Врач. – Сколько я тебе раз говорила, что как лидер экипажа ты должен быть всегда бодр, жизнерадостен и оптимистичен.

– Но могу я хоть один раз...

– Не можешь! И чего тут раздумывать – можно передать ему просто привет. Он ведь – посмотрите на табло – выйдет здоровым как огурчик через тринадцать часов двадцать минут. Он, в отличие от нас, сейчас в очень надежных руках.

– Пожалуй, ты права, – согласилась Журналистка.

Они сделали запись с приветствием и поручили Сизифу передать его Инженеру, когда тот проснется, а сами пошли ужинать. И хотя по времени на часах пора было ложиться спать, вряд ли кто-то из астронавтов добровольно отказался бы от ужина, тем более совсем легкого. С другой стороны и нельзя было утверждать что легкий ужин перед сном являлся сложившейся традицией. Нет, скорее это было простым человеческим удовольствием. Астронавты бы, пожалуй, согласились с поговоркой, что в жизни не так много относительно безопасных и дешевых удовольствий, чтобы от них отказываться.

Итак, они прошли в столовую и уселись на свои места.

– Трудный был день, – зевнула Журналистка и потерла уставшие глаза.

– Да, не из легких. Но мы его пережили.

– Вот это-то меня настораживает! – заметил Капитан. – _Пережили!_ Словечко-то какое уничижительное. И произносите его так, словно живете в нищите далеко за чертой бедности и едва сводите концы с концами. Так не годится.

– Капитан! – прервала его Ксенобиолог. – Мы решили через два дня перелететь на другое место.

И она вкратце рассказала причины такого решения, принятого сообща на улице. В ответ Капитан только пожал плечами.

– Что ж. Мне не пристало быть суеверным, но если большинство из нас полагает, что это поможет избавить нас от череды... недопониманий, то почему бы нет. В худшем случае, если все начнется сначала, мы, по-крайней мере, будем знать что планета вся "порченная".

– Хорошая шутка, – раздался короткий смешок.

Журналистка откинулась на спинку стула и оглядела богато обставленную столовую. Отделка стен, потолка, а также многочисленные мелочи вроде шикарной люстры, уголков и завитушек на дверцах мебельного комплекса – все было выполнено из дорогих и долговечных материалов. Обычно привыкший к этому богатому убранству взгляд в редкие моменты словно просыпался и тогда Журналистка с упоением любовалась этой красотой. "Неужели эту красотищу, этот бриллиант можно когда-нибудь потерять? – подумала она. – Это невозможно и недопустимо. Как только эта мысль смогла прийти в голову. Наверное, сказывается нервное напряжение".

Насколько же велика стоимость Корабля в целом тогда, если его под силу арендовать лишь на время экспедиции. С другой стороны, как же велико богатство человеческое, коли оно имеет и распоряжается миллионами подобных кораблей и они совсем не считаются какой-то роскошью. Напротив, все это в порядке вещей, а, следовательно, повсюду масса штампов, норм, стандартов. Стандарты Космического Города, Стандарты Галактики, Стандарты Конфедерации, Международные Стандарты. Просто ужас какая бюрократия.

Капитан что-то сказал ей. Она догадалась об этом по выражению его лица.

– Что? – спросила она. – Прости, не расслышала.

– Я спросил, все ли у тебя в порядке?

Журналистка резко вскинула голову и проговорила.

– Я вот сейчас подумала, не связаться ли нам с Космическим Городом. Мы расскажем им о своих проблемах и испросим совета.

– Смешно, Джози. Неужто ты думаешь, что серьезные люди, занимающие серьезные должности будут вникать в тонкости нашей конкретики? А? Ведь ничего экстраординарного не произошло...

– Разве?

– Это тебе, отсюда кажется, что что-то такое есть или было. Им же издалека будут видны только тишь и гладь. Еще невзначай подумают о нас что-нибудь нехорошее. Что мы шутим, например. Там ведь совсем не понимают шуток.

– Но, Всеволод, мы же не собираемся ни капельки шутить.

Капитан взглянул на нее очень строго.

– Не притворяйся, что ты ничего не понимаешь. Нам придется своими силами выпутываться из паутины, в которой мы запутались. И при этом на 100% выполнить поставленные перед экспедицией задачи. Вопросы будут?

– Нет, Капитан, – бойко ответила Журналистка.

В разговор вмешался Геолог, медленно дожевывающий третий эклер и запивающий его ароматизированным чаем.

– Господа, – нехотя заметил он. – А ведь мы все заметно изменились. Чувствуете? Мы ежечасно становимся другими.

– А я не хочу изменяться! – громко заявила Ксенобиолог. – А изменение меня против моей воли есть насилие! Избавьте меня от насилия.

– Надо что-то придумать, чтобы противостоять неблагоприятному стечению обстоятельств.

– Но почему нам обязательно приходится противостоять чему-то! возмутился Энергетик. – Пора прекращать это безобразие. И для этого есть два пути: либо вовсе не замечать перемен, либо повернуть давление извне в нужное созидательное русло.

– Первый из названных тобой путей не является таковым, – пояснил Капитан. – Во всяком случае наши принципы, человеческая гордость не позволят словно страусам сунуть голову в песок.

– Действительно, годится только второй путь, – подтвердил Штурман. – Мы не обязаны приспосабливаться под внешнюю среду, пускай внешняя среда, какой бы уродливой она не была, подстраивается под наши привычки и обычаи.

– Вот это другой разговор, – обрадовался Капитан. – Это уже оптимистичная нота. Значит мы договорились, что в ближайшие два дня достраиваем наши сооружения, а затем перелетаем в другое место. Тем временем вы, Салли и Айзек, совместно с Аи ищете оптимальное место для новой посадки, чтобы потом не было нытья. Ведь это нужно именно вам, а остальным начхать в какое место мы сядем в следующий раз. Хорошо?

– О'кей, – кивнула Ксенобиолог. – Но что-то я устала, пойду спать.

Она поднялась и уже хотела было уходить, как под ее ногами поплыл пол. Послышался легкий хрустальный звон и Журналистка увидела как покачивается люстра.

– Вы ничего не замечаете? – спросил Энергетик. – Меня как будто стало подташнивать.

– Я знаю, знаю что это такое! – радостно вскричал Геолог. – Ура! Это землетрясение – наконец-то, я хоть раз в жизни увидел его своими глазами.

– Это очередная неприятность? – резко обернулась Ксенобиолог. Опять?

– Совсем даже нет! Это знаете... считайте это моим маленьким шоу, хотя и не я его устроил. Потом будете с гордостью рассказывать своим друзьям, что присутствовали при настоящем землетрясении и все будут вам завидовать.

Толчки повторились еще несколько раз и все затихло. Журналистка тоже встала.

– Ну все, хватит на сегодня приключений. День был ужасно насыщенным.

И все члены экипажа с нею внутренне согласились.

Уже выйдя в коридор, Журналистка услышала, как Врач своим мягким сильным контральто запела народную песню, которую тут же подхватили Капитан и Геолог. И пока астронавт шла до своей каюты, она все слышала их дружный хор. После же того, как она вошла в каюту и за ней закрылась дверь, все звуки словно обрезало. Звукоизоляция переборок была удивительной. И Журналистка, оказавшись в полной тишине после гама столовой, замерла, прислушиваясь к стуку сердца.

– Все хорошо, – медленно проговорила она вслух. Голос подвел. Она громко кашлянула и произнесла еще раз: – Все хорошо, маленькие мои пампусики.

И, раздевшись, с легким сердцем моментально уснула.

Глава IX

Облака: вид сверху. НЛО? Посадка на новом месте – смена

обстановки. Взрыв шаровой молнии приводит к маленькой

аварии. Красивая прогулка Штурмана и Картографа.

Маленькая авария приводит к большой проблеме.

Энергетик рассчитывал пофотографировать Глорию с высоты их перелета через огромный, практически во всю стену иллюминатор гостиной, но ничего не вышло. Как оказалось, Корабль летел на достаточно большой высоте, чтобы облака густой молочной ватой перекрывали всякую обзорность. Из-за этого Энергетик весьма огорчился и даже рассердился, – словно его обида могла исправить положение. Впрочем, все-таки могла бы, если бы он попросил Штурмана лететь пониже, только вот Энергетик ни за какие коврижки не хотел обращаться к Штурману с какими бы то ни было просьбами. "Лучше останусь без желанных фотографий, но не стану к нему обращаться", – подумал он, с тоской вглядываясь за толстое стекло. Небо было иззелена-черное, а солнце, полуприкрытое закрылком, било яркими насыщенными лучами и этот мощный свет, на который было больно смотреть, рождал странную смесь чувств: возрождающейся надежды и смертельной тревоги.

После утомительных споров, они решили сменить обстановку настолько кардинально, что выбрали новое место посадки аж на другом материке. Разумеется, слово "аж" здесь не следует понимать так, как будто перелететь на другой материк для них являлось сколь-нибудь значимой проблемой. Наоборот, для них гораздо проще и привычнее было пролететь треть галактики или даже сигануть с материка на материк, чем проехать на вездеходе какую-то несчастную треть мегаметра. Конечно же, все дело было в доступном им инструментарии, а точнее в соотношении имеющихся транспортных средств, масштабов расстояний и времени, затрачиваемого на преодоление этими средствами этих расстояний. Астронавты могли пешком пройти от Корабля до пляжа. Пролететь на "Глинке" от Космического Города до Глории. Но исследовать то, ради чего они, собственно говоря, прилетели, у них – увы – не имелось сподручных средств. И все из-за какой-то ничтожной таможенной неразберихи. В голову иной раз закрадывались подозрения, что бюрократические препоны в собственном стане создаются некими загадочными вражескими диверсионными группами, пятыми колоннами, внедренными агентами и так далее. Иначе как можно было ответить на вопрос, что с течением лет вместо оптимизации человеческого бытия происходит разоптимизация, усложнение, нанизывание каких-то странных, иной раз противоречащих законов друг на друга и вдобавок все это нагромождение скрижалей в основной своей массе не поддается разумению здравого смысла. Можно в ответ лишь восхищаться или удивляться по поводу того, что накладки и недоразумения, вроде упомянутого таможенного конфуза, происходят всего лишь так редко, вопреки ужасающему давлению всех этих законодательных сводов. Но самое главное, с увеличением масштабов человеческой деятельности, от конкретного человека обстановка зависит все меньше и меньше и пускай он хоть стократ старается улучшить положение, у него все равно ничего не получится, потому что двести человек рядом с ним делают прямо противоположное. Словно муравьи, тянущие соломинку каждый в свою сторону. Или "лебедь, рак и щука".

Незаметно мысль повернула в другое русло – к тем счастливым мгновениям, когда он приводил к жизни свое детище – радиомаяк. Это он, Патрик Вудфорд собрал его, чтобы тот столетиями указывал дорогу другим космическим кораблям. А если сюда будут прибывать колонисты или вахтовые смены геологодобытчиков, то тепло и свет им будет давать энергостанция. Пожалуй, жаль только одного. Ему самому больше никогда не вернуться в то прекрасное место, не позагорать на милом пляже, не испить коктейля, глядя на порхающих в воздухе радиотрансляторов. Что ж, такова жизнь. Он выполнил свою миссию и впереди его ждут другие успехи.

Итак, Корабль быстро летел к югу. И только при самом подлете к району предполагаемой посадки, он начал медленно сбрасывать высоту. Энергетик продолжал стоять у окна и смотреть как облака красиво падают вверх. По движению воздуха, принесшему предельно знакомый аромат духов он, не оборачиваясь знал, что к нему сзади подошла Журналистка.

– Скучаешь? – спросила она.

– Нет, смотрю куда нас угораздит на этот раз. Хотел сделать пару снимков, да мешает сильная облачность.

Он наконец повернулся к ней и пристально взглянул в ее лицо. Журналистка между тем продолжала смотреть в иллюминатор и в какой-то момент выражение ее лица стало стремительно изменяться с безучастно-нейтрального на обескураженно-удивленное.

– Смотри, – прошептала она, показывая пальцем. Энергетика буквально обожгло образом этого жеста, накрепко вплавившегося в его память. Для него это был очень характерный и в то же время очень важный жест, ведь именно из таких кусочков, словно мозаичную картинку, словно мазками маслом на холсте он складывал единственный образ своего идеала, единственный, который хотел видеть рядом с собой до самой... В общем столько, сколько это будет нужно. Движение длинного, удлиненного острым безупречным ногтем на конце изящного пальца было плавным и властным. В нем проглядывала вечная слабость красоты и вся сконцентрированная женская настойчивая натура. Энергетик отвел от ее пальца взгляд, задержавшийся так долго, на целую секунду, и оглянулся в окно.