Текст книги "Лесовик-3 (СИ)"

Автор книги: Евгений Старухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Знание и совершенствование своего тела – вот истинный путь совершенства.

Поздравляем! Вами открыт навык «Гибкость».

Навык «Гибкость» позволит вам овладеть скрытыми возможностями вашего тела.

Ловкость, смешанная с гибкостью, да помноженная на удачу – коктейль уклониста.

Поздравляем! Вами открыт навык «Уклонение».

Навык «Уклонение» позволит вам реагировать на летящие в вас снаряды и уклоняться от них, а возможно и не только от снарядов.

Говорят, что если заглянуть за рамки этого мира, то можно увидеть собственный затылок.

Поздравляем! Вами открыт навык «Предвидение».

Навык «Предвидение» может позволить вам предвидеть атаку, направленную на вас.

Вы самостоятельно узнали 35 навыков.

Поздравляем! Вы получили достижение «Самоучка 10».

Слава +100. Теперь все ваши навыки будут расти немного быстрее. (+15 % к скорости роста навыков)

Только глубоко познавший себя и искусство войны, реагирует быстрее.

Поздравляем! Вами открыт активный талант «Боевой транс».

Талант «Боевой транс» позволит вам передвигаться и реагировать быстрее во время его использования.

Вы самостоятельно узнали 1 талант.

Поздравляем! Вы получили достижение «Гений 1».

Слава +1. Вам доступно 3 очка характеристик.

Поздравляем! Увеличена характеристика Интеллект +3.

Поздравляем! Увеличена характеристика Мудрость +1.

Поздравляем! Увеличена характеристика Удача +1.

Офигеть! Неплохо так покидались шишками… Это же что‑то просто нереальное! Неужели никому в голову не пришло так развиваться? Стоп, но ведь мне про это рассказали, значит – метод известный, а это приводит нас к тому, что я не такой уж и уникальный. А откуда сразу плюс три к интеллекту? Плюс полтора к интеллекту за открытые навыки, да с учётом прогресса навыка, – считай два. А откуда еще один? Это что же, получается, что мне за талант сразу по плюсу к мудрости, интеллекту и удаче дали? Очень даже неплохо, я бы даже сказал – замечательно! Кстати, неплохо бы вложить нераспределённые очки характеристик. Итого у меня уже триста пятьдесят один пункт удачи. По – моему, очень даже неплохо. Очков навыка всего одно, так что пока трогать не буду. А славы совсем чуть – чуть не хватило до пяти сотен. Очень, очень неплохо покидались шишками.

– Ну что, Нарцисс, закончил с самолюбованием? Может быть, поделишься с нами, что это такое сейчас было? Почему ты тут из себя лампочку Ильича строил?

– Что? – не совсем уловил я суть вопроса Сирано.

– Да от тебя сейчас такое свечение шло, будто ты сразу десяток уровней отхватил, с достижениями в придачу.

– Ну уровней не было…

– А достижения, значит были?

– Ну да, самоучка увеличился.

– Опаньки, значит ещё и навыки новые изучил, тогда понятно, чего ты так светился, как новогодняя ёлка, – и после небольшой паузы Сирано добавил, – А ты знаешь, я ведь тоже не против, если в меня шишками побросают, с такими‑то последствиями…

– И я.

– И я тоже.

Моментально присоединились к нему Эстрагон и Бертручио.

– Честно говоря, я даже не слышал ни разу, чтобы кто‑то самостоятельно открыл талант. Нет, слухи какие‑то бродят, конечно, но это не больше чем слухи. Говори, что надо делать?

– Надо уклоняться от шишек с крепко завязанными глазами.

– Э – э-э… А как это делать?

– Ну, вот как‑то надо… Ребят, вы тут развлекайтесь, а я выйду на часик – другой, ладно.

– Ага, иди. Мастер Гронхельм, не хотите и в меня шишками покидать?

– С превеликим удовольствием!

– Ай, блин! Больно же!

Как жалко, что я этого не вижу… Ну, да ладно, выход.

Реальность встретила меня ярким лучом обеденного солнышка, пробившимся сквозь преграду занавесок. Невольно поморщился, но как же всё‑таки замечательно быть зрячим! Когда этот луч можно не только почувствовать, но и увидеть. Красотища! Половина второго на часах. Интересно, а с какого времени начинают давать обед? Что‑то я очень торопился к психологам, раз не удосужился прояснить этот важный момент. Ладно, пойду на авось – вдруг всё‑таки не прогонят и накормят.

Уже спускаясь по лестнице, подумал про тёть Наташу: она‑то наверняка знает, когда здесь обед подают. Но весьма неожиданно её на месте не оказалось. Что ж, пойду в столовую, как и собирался.

На улице по – прежнему были лужи, ласковое осеннее солнышко мягко пригревало, но уже не так сильно, как летом. Мда, надо будет вечерком выбраться за одеждой, ну или, в крайнем случае, завтра в обед.

Валентин Павлович пожелал мне приятного аппетита. Как оказалось, обед с часу до трёх, так что я вовремя. Компании Радомира не наблюдалось, зато меня приветствовал Толик:

– Жендос, греби сюда, я тебе тут место застолбил, – судя по всему, ему совершенно наплевать, что я нахожусь на другом конце зала. Я молча кивнул, подтверждая, что услышал его, и пошёл к раздаче.

На обед предоставлялось сразу четыре первых блюда: гороховый с копчёностями, борщ, куриная лапша и солянка. Не смог устоять и взял по порции борща и солянки. Хотелось взять и другие блюда попробовать, но ведь есть ещё и второе. В качестве гарнира предлагались: рис, гречка, картофельное пюре, тушёная капуста и макароны, а вот самих блюд был просто потрясающий выбор: азу, мясо по – французки, тефтели, голубцы, бифштекс с яйцом, куриные окорочка, варёная и жареная рыба. Я едва слюной не захлебнулся, а ведь есть ещё и салаты. Правда в основном майонезные, но и другие варианты тоже неплохие: витаминный, состоящий из мелконарубленных капусты, морковки и огурцов, нарезка из огурцов и помидоров, а также весенний салат – огурцы и редиска с зеленью.

Взял гречку и жареную рыбу. И по одному из этих трёх салатов. Напоследок взял два компота из сухофруктов. На один поднос всё не влезло. Пришлось раскладывать на два. Как бы теперь всё донести?

– Что, обжора, рук не хватает? Может помочь? – раздался сбоку голос приятеля.

– Да, Толик, помоги, пожалуйста.

– Да не вопрос, поскакали к столику, а то я тебя уже заждался. А ты тут слюни пускаешь и никак с выбором определиться не можешь.

На столе стояла пара пустых тарелок и стакан с чаем. Что‑то Толик совсем мало кушает. Болеет что ли или аппетит плохой?

– Толик, а ты не знаешь, сметаной разжиться здесь можно?

– Вот ты темнота! Куда ты глядел? Вон там, что по – твоему стоит?

Взяв тарелку с борщом, я отправился в указанном направлении. Рядом с раздачей первых блюд стояли плошки со сметаной, майонезом, горчицей, кетчупом, аджикой и еще кучей каких‑то соусов. Как я умудрился их раньше не заметить? К своей радости я углядел здесь даже сацебели. Уж больно нравился мне этот соус. Как приятно кушать политые им манты или пельмени… М – м-м, сказка. Заправив борщ сметаной, поспешил обратно.

– Ну что, нашёл свою пропажу, голодающий?

Я смог только промычать – рот был наполнен едой.

– Ладно, жуй, не отвлекайся. Нам ещё к Радомиру в гости чапать. А там много интересного бывает, особенно в первый раз. Будешь не один раз свою челюсть с пола соскребать. Забавные они ребята, только молчаливые по большей части. "Зачем зря воздух сотрясать?" – передразнил он кого‑то, наверное, Радомира, – Не понимают они, что человек социальное создание, ему общение как воздух необходимо. А какое может быть общение без разговоров? Вот ты как думаешь?

Я попытался промычать что‑то утвердительное, видимо, мне это удалось.

– Во – о-от! – протянул Толик, подняв кверху палец, – Даже ты со мной согласен, хотя тоже не любитель поговорить, всё больше отмалчиваешься. Тебе бы к ним в клубешник вступить, в раз за своего бы сошёл. Да и комплекция у тебя подходящая. Будешь тоже железки крутить и хороводы плясать. И лопаешь ты ничуть не меньше этих товарищей, а жрут они, надо сказать, немеряно. Ну вот скажи, куда в тебя столько влезает? Два первых, второе, да ещё салатов целых три штуки! Лопнуть ведь можно. Опять же два компота вон взял. Может у тебя солитер имеется? Нет? Странно… А куда ж девается тогда всё? Где твоё пузо, мальчик – обжорка?

Я махнул на него рукой, принимаясь за солянку. Солянка была ничуть не хуже борща. И это было прекрасно.

– Ну, вот что ты всё жрёшь и жрёшь? Да ещё так медленно? Неужели тебя совсем не интересует, что там происходит у реставраторов? Сам же к ним в гости напрашивался. Так чего ты еле – еле челюстями шевелишь? Шустрее надо, шустрее.

– Бышро ешть низя, – попытался ответить я с набитым ртом.

– Чего? – Толик даже в удивлении выгнул бровь.

– Быстро есть нельзя, – прожевав, повторил я фразу, – это вредно для желудка. Едой нужно наслаждаться так, будто каждый кусочек – последний.

– И откуда ты такой правильный нарисовался? Вернее, даже так: как ты жив‑то до сих пор? Правильные обычно долго не живут. Их обычно неправильные торопыги ещё в раннем детстве учат быть торопливее. Вот ты мне скажи, мы сегодня к реставраторам всё же пойдём, или ты всё также будешь невозмутимо и бесконечно лопать?

– Толик, чего ты возмущаешься? Ты же у них уже был и всё видел. Так чего тебе неймётся?

– Всё, да не всё. Меня лично Радомир в гости не приглашал, вот я и надеюсь, что тебе он ещё что‑нибудь этакое покажет, ну и мне за компанию. Да и потом, неужели тебе совсем не интересно, чем они там занимаются? Как можно быть таким нелюбопытным?

– Отчего же? Мне тоже очень интересно, но это не значит, что еду нужно судорожно глотать, к тому же такую вкусную, – солянка закончилась как‑то быстро. Не ожидал я от неё такого, даже мелькнула на мгновенье мысль о добавке. Впрочем, меня поджидало второе.

Толика же, судя по всему, распирало:

– Еда как еда, ничего особенного. Что ты с ней носишься как дурень со ступою?

– Не скажи! Еда очень вкусная и разнообразная, а ты просто этого не понимаешь и не ценишь. Тебе же вот не приходилось питаться одной медвежатиной в течение месяца, пока дороги станут проходимыми. Или, может быть, ты голодал? Тоже нет? Тогда не говори, что еда обычная. Ведь на самом деле она прекрасна, и не надо меня торопить. Когда съем, тогда съем.

– Офигеть! Это пока самая длинная тирада, которую я услышал от тебя. Кто бы мог подумать, что касаться она будет еды? Может, ты мне ещё лекцию прочитаешь о здоровой и полезной пище, а также о времени приёма? Впрочем, почему одному мне? Давай сразу уж всем. Сделаем заявку у организаторов этой шарашки, мол, так и так: хочет Жендос прочитать лекцию о вкусной и здоровой пище. Как тебе мысля?

Я только отмахнулся от него куском рыбы, насаженной на вилку.

– Что, неужели на всех тебя не хватит? Это что же, мне одному за всех отдуваться и слушать твои лекции по поводу здорового питания? Нет уж, ты либо давай на всех распространяй свою агитацию, либо кончай меня агитировать за советскую власть. Да не зыркай так на меня, так моя бабушка говорила. Чуть что: "Таки шо вы меня агитируете за советскую власть?" Мировая была мадама, год назад померла, царствие ей небесное. Сколько мы с ней болтали… Порой прям‑таки вечерами напролёт. Она мне столько всего интересного рассказывала, что я её порой с открытым ртом слушал. Причём до самых последних дней на рассудок свой не жаловалась, крепкая была, а уж сколько всяких анекдотов знала, да историй, это вообще не счесть. Я даже десятой части, наверное, не вспомню. Я ж вот только после её смерти в игрушки‑то и ударился. Родителям не до меня, они своей работой живут, а дома отдыхают, только отмахиваясь от меня. Изредка подпихивая деньжат, чтобы сильно их не допекал. Ну а три месяца тому назад, как восемнадцать тюкнуло, сюда от них срулил. Жалко у Летучего не получилось со мной сюда попасть, было бы гораздо веселее. А предки, наверное, с облегчением вздохнули, когда я срулил. Никто же их теперь не достаёт.

– Зря ты так про родителей. Думаю, они за тебя волнуются, переживают.

– Да ладно, плевать им на меня. Меня же, по сути, только бабка и воспитывала.

– А меня дед. И он тоже недавно умер. Месяц назад…

– Грустно. Впрочем, кончай хандру разводить на ровном месте, что было – то прошло, и его уже не вернуть. Так что давай дожирай свои салаты, и пойдём к реставраторам. Кстати, мы с тобой родственные души. Тебя дед воспитывал, меня бабка, обоих уже нет на свете, жалко конечно, но все мы смертны. И оба мы здесь оказались. Это судьба. Явно! Нет, не подумай, я не о голубизне какой говорю, а о нормальной человеческой дружбе. Мало в наше время нормальных людей, готовых не только говорить, но и слушать. А ты один из немногих. Это я тебе, как редкий говорильник, заявляю, причём со всей ответственностью. Кстати, а где это ты медвежатину лопал целую неделю и почему она за месяц не протухла?

– В тайге. А не пропала, потому что в леднике хранилась. С чего бы ей пропадать‑то?

– Где хранилась? В каком – таком леднике? Ты что из ледникового периода сбежал? И что ты в тайге забыл? Или ты там разморозился, как тот мамонтёнок?

– Какой мамонтёнок?

Вместо ответа Толик запел:

– Пусть мама услышит, пусть мама придёт, пусть мама меня непременно найдёт, ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети!

– Что‑то такое вроде видел, мультик какой‑то, кажется…

– Да, ты точно обмороженный какой‑то. Это же одна из самых известных песен из советских мультфильмов. В какой глуши надо жить, чтобы её не слышать? Ах да, в тайге… Эк тебя болезного занесло‑то. Как ты там выжил без телека и без вирта? Впрочем, о чём это я? Там же, наверное, даже интернета не было? Как вообще можно жить в таких условиях?

– Спокойно и счастливо. Вообще без особых проблем. Там жить как‑то честнее, что ли. Умеешь добыть себе еду – сыт, не умеешь – голоден. Выводы делай сам.

– Да что ж такое‑то! Тебя о чём не спроси, всё упирается в еду. Еда, еда, еда… Ты о чём‑нибудь ещё кроме еды думаешь?

– Конечно, ещё надо во что‑то одеваться. Ты, кстати, не знаешь где здесь поблизости можно одежду с обувью купить?

– Ну ты дал! Поблизости! Да тут поблизости только сёла и деревеньки, ни одного фирменного магазина нет, где ж ты тут себе нормальную одежду найдёшь? В Москву гнать надо. А это времени немало займёт, ты это учти. Спать тогда придётся в вирте. Да и потом у тебя контракт на сколько часов в сутки?

– На двенадцать. А почему ты против сна в вирте?

– Вот ты странный! Всеми же давно замечено, что в вирте сны не снятся. Совершенно. А какой же это сон, когда ты просто выключаешься, как прибор какой‑то. Где подсознанию найти выход из клетки сознания? Как оно до тебя стучаться будет, если снов нет? Ты о нём‑то подумал?

– Честно говоря, я о нём совершенно не задумывался, да и в реальной жизни не могу сказать, что часто сны вижу. В раннем детстве часто были, а последние несколько лет даже и не припомню, чтобы мне что‑то снилось.

– Совсем ты заглушил своё подсознание, зря ты так! Надо давать ему выход, прислушиваться к нему.

– А зачем?

– То есть как это: "зачем"? Для познания самого себя, своих чаяний, желаний, устремлений, смысла жизни, наконец.

– Так с этим я без подсознания определился.

– А если ты неправильно определился? Вдруг твое подсознание совершенно другого хочет? Ведь будешь потом всю жизнь несчастлив. Будешь ходить на работу, как на каторгу, домой как на дыбу. А всё потому что вовремя не прислушался к своему "внутреннему я". Будешь потом себя корить, вот чего я дурак такой – этакий умного Толика не слушал, страдал какой‑то фигнёй, вместо того чтобы заниматься самопознанием и стремлением к своему счастью. Как же мне теперь бедному разнесчастному быть, да что делать? А Толика ведь рядом не будет, чтобы подсказать.

– Почему?

– Да потому что, Толик будет счастлив в отличие от тебя, а счастливым и несчастным людям обычно не по пути. Так устроена жизнь, сытый голодного не разумеет и счастливый несчастного тоже. Слава всем Богам, что наконец‑то твоя еда закончилась, пей свой компот, и побежали. Или компот тоже нельзя быстро пить?

Компот я выпил тоже не торопясь, несмотря на полные нетерпения взгляды Толика.

– Ну а теперь‑то мы можем пойти?

– Конечно, только надо отнести подносы с грязной посудой. Отнеся их в приёмное окно, передал большое спасибо поварам за их труд.

Толик, ожидая меня, в нетерпении пританцовывал около гардеробщика. Когда же я вышел, он схватил меня за руку со словами:

– Ну, наконец‑то! Побежали уже, а то я сейчас лопну от любопытства.

Дальше последовал забег через территорию санатория. Мы немного попетляли между корпусами, обогнули клумбу с завядшими цветами, миновали небольшую детскую площадку с горкой и качелями. Витоге прибежали к двухэтажному корпусу, почти такому же, в каком жил и я. Впрочем, это "почти" было довольно существенным. Все окна на обоих этажах были заложены кирпичом. Да и вообще судя по этим окнам, потолки в этом корпусе раза в два выше, чем в моём.

– Ну чего ты уставился на спортзал, как баран на новые ворота? Думаешь дыру в стене взглядом просверлить? Может, уже пойдём?

– Ну да, пойдём, конечно.

Холл внутри здания отличался уже заметно сильнее. Входящим преграждал путь турникет и рамка с металлоискателем. Рядом с рамкой за стойкой стоял охранник, напоминающий своими габаритами гнома – переростка: чуть ниже меня, сантиметров на десять, но косая сажень в плечах намекала, что он всё‑таки не совсем человек. Стоп! О чём это я? Как это не человек? Я же не в игре, а в реальности, а здесь гномов быть не может. Совсем я заигрался что‑то…

– Здравы будьте! – поприветствовал он нас, – По какой нужде? В бассейн, тир али захотелось спортом заняться? Или, может быть, Анатолий созрел заняться постижением искусства "Рати"?

– Анатолий пока не созрел, но вот его, – Толик ткнул пальцем в моё плечо, – Радомир лично приглашал в гости.

– Хм, значит, ты Евгений будешь? – полуутвердительно поинтересовался охранник, и, дождавшись моего кивка, продолжил, – Прости, забыл назваться, меня Данилой звать.

После чего он поднялся и протянул мне похожую на лопату ладонь. Оказывается, он не стоял за стойкой, а сидел. И только сейчас я смог оценить его габариты полностью. Потолок и двери здесь весьма и весьма высокие, а вот в моём корпусе ему наверняка пришлось бы сгибаться, чтобы пройти в двери, да он бы мог достать там до потолка без табуретки. Он был выше меня где‑то на полметра, если теперь примерять на него стандарты игры, то он скорее огр или тролль. "Сколько же он весит? И ведь в нём нет ни грамма жира… Чем же его кормили, что он вырос таким здоровым? Может, радиация?" – пробежала у меня цепочка мыслей. Невольно помотал головой прогоняя этот бессвязный бред из головы.

– Евгений, – произнёс я, сообщая и так известную ему информацию, после чего пожал протянутую руку. Пожатие было крепким, но бережным, будто он боялся сломать мою ладонь.

– Проходите, други, Радомир в бассейне.

– Жендос, погнали уже, – торопил меня Толик, открывая железную дверь направо.

Мы прошли в раздевалку. Толик поспешил к какому‑то шкафчику, достал оттуда плавки себе и мне.

– Глянь, твой размер, нет? И переодевайся, одежду в любой незакрытый шкафчик, там же возьмёшь полотенце. Шкаф блокируешь своим ключом картой. Потом в душ и в бассейн, – ценные указания он раздавал, не глядя на меня, и уже скидывая с себя одежду в свободный шкаф. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Закончили мы одновременно и поспешили в душ. После чего вышли в бассейн.

Бассейн оказался весьма впечатляющим. В нём было четыре дорожки. Длиной же был метров двадцать пять. Честно говоря, я даже не думал, что в этом здании может поместиться такой бассейн. Дно у бассейна у дальнего края, судя по цвету воды, существенно понижалось. Именно там лежал на воде Радомир.

Раз уж мы пришли в бассейн, грех этим не воспользоваться. Нырнув с бортика, я поплыл под водой. Только дотронувшись рукой до противоположного борта, вынырнул. Здесь меня поджидал сидящий в воде Радомир. Я вначале даже глазам не поверил. Как это вообще возможно? Впрочем, объяснение тут же нашлось, он сидел не на воде, а на полоске поплавков, разделяющих дорожки.

– Что, Евгений, думал, что пророка Божия узрел? – судя по всему, моё изумление не осталось незамеченным.

– Не совсем, но несколько опешил.

– Честность – доброе качество, отсутствие страха показаться смешным в чужих глазах это вообще что‑то дивное для твоего возраста, но от того еще более прекрасное и достойное.

– Да, Жендос, видел бы ты свою рожу. Всем рожам рожа была, – Толик обнаружился рядом, сидящим на борту и полоскающим ноги в бассейне.

– А почему ты не плаваешь? В бассейн же пришли?

– К воде привыкаю, уж больно она холодная.

– Какая же она холодная? Тёплая, как молоко парное.

– Э – э-э нет, брат, тёплая она в Египте или на Мальдивах. А здесь она градусов двадцать – двадцать пять всего будет. Там же около тридцати, а иногда и больше. Вот где красота – плещись, не хочу. А какие там мулатки красивые, да дешёвые…

– Дешёвые? В смысле?

– Анатолий говорит о продажной любви, тяжелейшем грехе для женщины, – объяснил мне Радомир мысль Толика, – Ладно, други, пойду я в спортзал разомнусь немного перед правИлом, – последнее слово он почему‑то произнёс с ударением на букве "и", – Вы же поплещитесь пока с полчасика после трапезы‑то, а потом подходите.

С этими словами Радомир мощными гребками брассом поплыл к краю бассейна, что ближе к выходу. Толик наконец‑то сполз в воду, с кряхтением и выдохом, словно в прорубь залез. После чего мы начали плавать наперегонки. Толик оказался неплохим пловцом, но слабоватым. Надолго его не хватало, максимум туда – обратно. Я же плавал и никак не мог наплаваться. Какое же это счастье, поплавать в тёплой воде в любое время года. Вот бы где я проводил всё свободное время. Есть, оказывается свои прелести у города, есть. И почему у Толика такая кислая мина на лице. Подплыл к сидящему на бортике товарищу и поинтересовался выражением его лица.

– Да вот думаю, постарею, я поседею, а так и не узнаю, зачем нас в гости Радомир звал. То лопал ты как верблюд на две недели вперёд, то теперь плаваешь, изображая Ихтиандра. А я всё жду и жду, жду и жду. Так ведь и помереть от любопытства можно… За что со мной так судьба несправедливо обошлась?

– Да ладно тебе, Толик, жаловаться! Сейчас пойдём.

– Нет, вот ты мне ответь, где ты своё любопытство потерял? Почему тебя совершенно ничего не волнует. Ты словно в панцире живёшь, как черепаха, или нет, как жираф – доходит всё до тебя чрезвычайно долго.

– Как говорил мой дед: "Любопытство – не порок, но признак плохого воспитания".

Толик в ответ начал раздуваться от возмущения:

– Ну, знаешь, это вообще свинство! С чего ты взял, что у меня плохое воспитание, да меня этикету бабка с трёх лет обучала, а умению вести светскую беседу с пяти, да и вообще я между прочим гимназию окончил, а ты? Вот ты, конкретно, какую школу оканчивал?

– Никакую. Меня дед на дому обучал. В тайге как‑то школ не очень много. Да и дед говорил, что Лес – лучшая школа жизни. Он несёт полное понимание всех причин и следствий в поступках любого существа, будь то зверь или человек. У людей, конечно, взаимосвязи между причиной и следствием посложнее будут, но общие принципы одни и те же. Да и знание школьных предметов зависит не от учителей, а от ученика. Есть у него желание учиться – научится, а нет – так бездарем и останется, сколько бы пядей во лбу у учителя не было.

– Я так понимаю, ты поделился со мной очередной порцией истины "от деда" и оспаривать её бесполезно, ведь это истина в последней инстанции? Может, тогда пойдём уже, а?

– Почему же, оспорить можно всё, что угодно. Ведь именно в спорах рождается истина, если только этот спор не ради самого спора. Ну а пойти – пойдём, чего уж там. Хотя поплавали, конечно, маловато.

– Да, ладно тебе, потом ещё поплаваешь, поплавок сибирский. Пошли уже.

Последние слова Толик проговаривал мне уже из‑за двери в бассейн. Я же решил переплыть бассейн в последний раз. Когда я входил в раздевалку, Толик уже ждал меня одетым. Пришлось срочно вытираться и одеваться, уж больно кровожадные взгляды бросал на меня мой любопытный товарищ.

– Ну что ты делаешь‑то? Куда ты мокрое полотенце в шкафчик пихаешь? Неужели тебя дед читать не научил? – вылил на меня Толик поток своего возмущения.

– Ты о чём?

– Точно не научил. Горе ж ты моё слепое, табличку видишь?

– Какую табличку?

– Внимательно посмотри по сторонам и будет тебе счастье.

Оглядевшись по совету Толика по сторонам, я заметил корзину с надписью: "Для мокрых полотенец". Мда, что‑то я становлюсь совсем невнимательным. Дед бы меня за такое неделю точно называл слепым кутёнком. Надо, надо брать себя в руки, а то вообще непонятно что со мной творится.

На выходе из раздевалки нас встретил Радомир.

– Как поплавали?

– Спасибо, хорошо, маловато только.

– Так за чем же дело встало? Доступ в бассейн бесплатный, никто вас вроде не выгонял. Впрочем, понимаю. Анатолий, твоё любопытство не всегда несёт благо, в чём ты уже имел неоднократную возможность убедиться. Вот и друга торопил опять же.

– Так сколько можно плескаться? Ещё немного и жабры бы уже отрастать начали. Да и потом, ты же наверняка нам что‑то интересное приготовил, а? Кстати, а ты вроде в тренажёрный зал собирался.

– Я уже размялся, пока вы плавали и сейчас как раз иду на правИло, но вам там тоже будет интересно, сейчас Дмитрий в очередной раз проходит малую полосу, стараясь улучшить своё прошлое время. Если хотите, можете посмотреть, думаю, вам понравится. Так что, пойдёмте со мной, – подымаясь на второй этаж, позвал он нас за собой, – На втором этаже у нас расположены тир, тренажёрный зал и небольшой ринг. На первом же находятся бассейн, в котором вы уже побывали, малая полоса препятствий и несколько древних тренажёров, в том числе и моё любимое правИло.

Толик был весь в нетерпении, складывалось полное впечатление, что он сейчас попытается обогнуть Радомира и побежать как можно быстрее вперёд. Впрочем, делать он этого не стал, а вскоре мы уже вошли в нужное нам помещение.

Полоса препятствий занимала полностью всё крыло над бассейном в длину, в ширину же только половину. Вторую половину занимали какие‑то не совсем понятные приспособления. Видимо это и есть древние тренажёры. А полоса препятствий представляла из себя вообще что‑то с чем‑то. Состояла она из семи препятствий. Первым было бревно, по которому надо было пробежать мимо качающихся здоровенных чурбаков. И всё бы ничего, но бревно тоже было закреплено только на оси и соответственно при неосторожном шаге могло запросто провернуться, сбрасывая с себя неловкого торопыгу. Вторым препятствием была сетка с ячеёй сантиметров в сорок, над которой опять же носились чурбаки. Третьей была горизонтальная лестница почти под потолком. По ней, судя по всему, надо будет перебираться на руках, так как вездесущие чурбаки под препятствием, а не над. Кстати, летали они значительно реже, и сложности увернуться от них я особой не видел. Странно, в чём тогда сложность? Тут явно какой‑то подвох… Четвёртым этапом были узкие брёвнышки, стоящие вертикально на расстоянии в полметра друг от друга. Тут летающих чурбаков не было. Совсем. Из‑за чего казалось, что это испытание проще других. Видно тут тоже без хитростей не обошлось. Пятым испытанием была абсолютно вертикальная стена почти до самого потолка с единственным отверстием на самом верху, в которое периодически влетало здоровое бревно, совпадающее по диаметру с отверстием. Мда, с учётом высоты потолков в три с половиной метра, добраться до этого окошка – не самая лёгкая задача. Шестым испытанием был бак с водой, в котором плавала вязанка брёвен. Последним испытанием были два металлических бруса с очтрыми шипами вдоль лестницы, идущей вначале вверх, а потом вниз. Перед ними зачем‑то стояли два больших ведра с водой.

Рядом с полосой стояли ещё какие‑то непонятные приспособления. Видимо, те самые древние тренажёры.

– Ну что, Дмитрий, готов? – поинтересовался Радомир, у стоящего перед полосой мужчины и получив утвердительный кивок в ответ, скомандовал, – Приступай, – после чего нажал на кнопку внезапно оказавшегося в руке секундомера.

Мужчина преодолевал полосу с поразительной ловкостью. Бревно, которое могло провернуться от любого неосторожного шага, даже не шелохнулось. Он ловко уклонялся от чурбаков. Даже на секунду показалось, что они подстраиваются под его бег, а не он под них. Сетка тоже не доставила ему особых проблем. Лестница тоже была пройдена без особого труда. А вот стоящие брёвнышки показали мне всё‑таки свой секрет. Оказывается, они уходили вниз под весом наступившего на них. Мда, скорость с которой Дмитрий проскочил это препятствие просто поражала, но видимо медленнее тут и нельзя, ведь можно просто не запрыгнуть на следующее брёвнышко. После этого совершенно без паузы рванул на вертикальную стену. Бревно как раз вылетело из отверстия и к моменту его подъема, освободило проём, и Дмитрий тут же туда нырнул. Дальше он очень быстро пробежал ко импровизированному рву и в два прыжка преодолел его. Первый прыжок на плавающую вязанку, а после второго он уже стоял на другом берегу. После чего схватил ведра и подняв руки горизонтально понёс вёдра над шипастыми брусьями. И вскоре уже Дмитрий опустил вёдра на пол, после чего Радомир нажал кнопку на секундомере.

– Пятнадцать и девять, – озвучил он результат, – Молодец, на три десятых улучшил своё время.

Дмитрий, улыбнувшись, кивнул и предложил:

– А вы не хотите попробовать? – при этом почему‑то пристально смотрел именно на меня. Радомир тоже посмотрел на меня, немного нахмурившись.

– Нет, спасибо!

– Жендос, да ты чего? Давай, дерзни, я уверен у тебя получится. Димку ты конечно не сможешь догнать, слабоват для этого, но пройти всю полосу должен по – любому!

– Нет, Толик, моих навыков для этого явно недостаточно. Во – первых, я никогда не бегал по вертикальным стенам, во – вторых я не уверен, что понял все хитрости данной полосы препятствий, ну а в – третьих это просто травмоопасно выходить на такую полосу препятствий неподготовленным.

После моего ответа Радомир перестал хмуриться, но Толик несмотря на мой ответ не оставлял попыток всё‑таки заставить меня пройти полосу:

– А может тебе просто слабО?

– Толик я же озвучил все причины, останавливающие меня от этого необдуманного шага.

– Ну неужели тебе самому неинтересно попробовать? В жизни не поверю!

– Интересно‑то, конечно, интересно, но приступать к прохождению незнакомой полосы препятствий без изучения и анализа всех препятствий, по меньшей мере, глупо. Это же всё равно, что чистить ружьё, не вынув из него патронов.

– Ну вот что ты за зануда? Я так стремился сюда, так хотел посмотреть, как ты будешь проходить эту полосу, а ты… Тебе что, сложно для друга сделать такую малость?

– Толик, а если я тебя попрошу удариться головой об стену со всего разгона ради меня, ты на это пойдёшь?

– Жендос, ты что больной? Так же сотрясение мозга заработать можно, а то и черепно мозговую травму.