Текст книги "Стих Кейфа. Познание разума"

Автор книги: Евгений Шинкейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Я впечатлён! Далеко не каждый новоприбывший обладает столь сильной мыслью, и способен с первой попытки использовать силу разума. – Похлопал меня по плечу Стих.

– А? Что? – выйдя из состояния остолбенения, обратил я внимание на своего спутника.

– Не смотря на… несколько предсказуемое мышление, у тебя большое будущее. Если ты этого сам захочешь, разумеется.

– Предсказуемое? – я перевёл взгляд на белоснежный пляж, окружённый с одной стороны бескрайней лазурной поверхностью океана, а с другой величественными пальмами, усеянными кокосами. Вдохнул слегка солёный, пряный воздух, вслушался в шелест ветра, шум лёгких волн, и крик чайки. И почувствовал лёгкую обиду в груди. – Стих, может быть, для тебя мои действия предсказуемые…. Может, и для меня. Но я никогда в жизни не был в таком месте. Максимум что я видел: замусоренный, каменистый, усыпанный нетрезвыми отдыхающими, берег озера, более напоминающего болото. Я мечтал почувствовать поглаживание песка, просачивающегося сквозь пальцы, и увидеть вживую величественное зеркало океана.

– Насколько я знаю, ты не был слишком ущемлён в средствах в некоторые годы. Что же тебе мешало уехать в отпуск подальше от суеты городов? Поддаться велению души?

– Мне было страшно….

– Страшно? Ты боялся своей непохожести на других?!

– Да.

– Это очень плохо. Ты ни в коем случае не должен бояться, стесняться, и тем более скрывать свою внешность. Это дар, который ты не выбирал. Именно те люди, которые показывали на тебя пальцами, обходили стороной, и шептались за спиной, должны стыдиться себя, и своей сущности. Подобные люди обречены на прозябание в котле собственной желчной неполноценности, и однажды захлебнутся в нём. А ты…. Ты должен благодарить судьбу за столь ценный дар. – Выражение лица Стиха было весьма суровым, а голос строгим, и непреклонным.

– Дар? Я не понимаю тебя….

– Именно! Ты не ослышался. Большинство людей слепы. Но я не осуждаю тебя – твои глаза были застланы общественным мнением, навязанными стереотипами, и прочей чепухой. Но я помогу тебе прозреть. – Мы медленно брели под тёплым, не обжигающим солнцем. Стих остановился, и жестом пригласил меня присесть. – Ты никогда не задумывался о том, что в твоей жизни совсем не много по-настоящему близких, дорогих, и открытых людей?

– Как же? Конечно, задумывался.

– Вот! Это уже большая победа. – Я удивлённо, и вопросительно уставился на Стиха. Он почесал небритый подбородок, и продолжил. – Подавляющее большинство людей на земле, к сожалению, сталкиваются с такими явлениями как: разочарование, лицемерие, предательство. А всё почему? Потому, что они не видят истинных намерений будущего источника неприятных эмоций. Даже если этот самый источник, лишь потенциальный, и ещё сам не знает, что уготовал ближнему своему, люди не чувствуют угрозы. Чтобы было яснее, я приведу тебе пример: две красивые девушки подруги. Они улыбаются друг другу, проводят много времени вместе, обсуждают планы на будущее. И вот в один не прекрасный день, одна из них уводит мужа у другой. Злободневно? Вот и я так думаю. Ты же, мой родной Кеша, одарён с самого рождения, и большинство людей, которые могли бы тебя обидеть, и причинить боль, отсеиваются фильтром твоей прекрасной внешности. – Стих прервался на мгновение, и глядя мне в глаза прошептал. – Не сочти за сарказм – я действительно считаю всех людей поистине потрясающими, чудесными созданиями. – Очередная пауза для перевода духа, глубокий вдох пьянящего воздуха, и продолжение. – Как ты думаешь, люди, способные бросить свою родную кровь только лишь потому, что есть какие-то ничего незначащие различия, могли бы стать достойными родителями для обычного дитя? Однозначно нет! А что это значит? То, что ты избежал боли, которая поджидала тебя в подобной семье по прошествии нескольких лет. Боли, которую ты к тому моменту уже мог остро ощущать. Боли, которая переносилась бы гораздо тяжелее. А какие у тебя воспоминания о людях, которые стали для тебя семьёй, настоящими родителями? Конечно же, добрые, и самые тёплые. Это лишь один из многих случаев, когда тебе посчастливилось избежать встречи с людьми, несущими страдания. Насмешки, оскорбления, физические, и материальные ущемления – признак глупости, душевной темноты, и обречённости, но отнюдь не превосходства. Они, по сравнению с той болью, от которой тебя уберёг дар, всего-навсего разнообразие, чтобы жизнь не протекала монотонно. Ты видел истинные лица с первого мгновения, и если человек был добр к тебе, то ты подсознательно, сквозь терзающие сомнения, понимал, что перед тобой друг. Не без доли погрешности, ведь во всех мирах, которые существуют, или когда-либо существовали, не бывает ничего абсолютного. Искать нечто подобное, сродни делению на ноль. – Стих глубоко задумался, глядя куда-то вдаль, и наслаждаясь поглаживанием ладонями песка.

– Но как же ты? – слышать подобные вещи от создателя целого мира было, можно даже сказать, возмутительно.

– Я?! Ха-ха-ха! Не будь таким наивным, Кеша. Я не более чем удачливый фокусник-иллюзионист с недурно развитой годами тренировок силой мысли. Этому многие могут научиться. Бесспорно, я обладаю определённым набором качеств, знаний, и умений. Но ещё больше во мне недостатков. – Как бы в подтверждение своих слов, Стих достал из-за пазухи трубку, и с лицом нашедшего бесхозную бочку с мёдом медведя, закурил. В воздухе разнёсся кружащий голову аромат крепкого табака, с нотками шоколада.

– Трубка? Ты шутишь? – как-то с трудом верилось, что создатель, пусть и необычного, но всё же мира, может закурить.

– Ничего не могу с собой поделать. Она помогает мне сосредоточиться. Но ты не волнуйся за моё здоровье. Это курит лишь мысленная частица меня, а моё тело находится очень далеко. Она мне совершенно не вредит. – Я улыбнулся, глядя на себя, и осознавая, что умею делать такое удовлетворённое лицо, и тем более выглядеть так солидно с трубкой.

– Но как же чистота помыслов, нетерпимость к любым слабостям, звучащие повсеместно?

– Разум и мысль – величайшая сила. Каждый человек, нежелающий оказаться заблудшим, и потерянным, должен придерживаться перевеса положительных мыслей. Но это совершенно не значит, что категорически запрещается иногда слегка опустить поводья, и дать себе возможность поозорничать. Здесь главное не заиграться, и не переступить незримую черту. Вернуться будет очень тяжело, если вообще возможно. – На лицо Стиха вновь нашла тень, которую я наблюдал, сидя в беседке.

– Я очень удивлён, что ты такой! – я решил не затягивать паузу, и сменить тему заставляющую создателя Кейфа унывать.

– Какой такой? – как будто бы даже удивился, и одновременно обрадовался сдерживанию вопросов, крутящихся у меня в голове, Стих.

– Ну…. Такой. Как есть.

– А каким я должен быть? Или каким ты меня представлял? – прищурил с любопытством глаза Стих.

В тот момент я задумался: зачем он со мной вообще разговаривает, если может совершенно спокойно прослушать мои мысли. Наверное, это и есть признак истинно мудрого обладателя силы – использовать её не применяя насильно, обдуманно, и по назначению. И тем более не в сторону беззащитных. По крайне мере я себя так успокоил.

– Мне сложно это объяснить. Но точно не таким я представлял себе создателя мира. И я говорю совсем не о внешности, хотя мне она очень по душе. – усмехнулся я, и продолжил. – Находясь рядом с тобой, я не чувствую могущества, в хорошем смысле этой фразы. Нет нужды преклоняться пред тобой, и молить о чём-то. Душу заполняет чувство надобности, тепла, и одиночество уходит. Переполняет искренняя, добровольная жажда делать что-то во благо, думать только о хорошем, и стремиться направить мысли в правильное русло. – Мою грудь спёрло непреодолимое желание открыть душу, и это чувство было приятным, ни с чем несравнимым.

– Кеша! Я уже говорил, что я ничем не отличаюсь от вас. Если только количеством времени, проведённого здесь. Все мы абсолютно равные, и очень важные детали одного огромного механизма. Так вышло, что я стал стартовой деталью пазла, и не более того. Вы же, в самом деле, гораздо важнее. Так как каждый следующий кусочек, каждая новая деталь, делает общую картину более ясной, а двигатель приближает к долгожданному запуску. – С воодушевлённым блеском в глазах вскочил на ноги Стих, и активно жестикулируя, вился вокруг меня.

– Почему я? Что я могу привнести в новый мир? – задал я, наконец, долго терзающие меня вопросы. Именно они были главной причиной того, что я не мог прочувствовать всё волшебство случившегося. Заставляли чувствовать близость осознания создателем ошибочности выбора, и возвращения туда, куда меня совершенно не тянуло.

– Почему? На этот вопрос даже я не дам тебе ответ. Он хранится в твоей душе, и откроется исключительно тебе, когда придёт час. Одно я знаю точно – ошибки не произошло. Откуда я это знаю? Лучше я тебе покажу ответ на этот вопрос. Закрой глаза, Кеша. – Я зажмурился, и услышал звук похожий на щелчок пальцев. – Открывай глаза.

– Ночь?! – неподдельно удивился я. Время суток сменилось в созданном мной тропическом уголке в одно мгновение. Но нас окружала не кромешная тьма. Помимо россыпи огранённых бриллиантовых звёзд по небу плыли многочисленные светящиеся пятна, напоминающие по форме, и манере движения, дым тлеющей сигареты. Можно было подумать, что мы наблюдали северное сияние, но нельзя не заметить слишком много различий. Отсутствие снега. Задуманное местоположение. Широта цветового спектра: зелёный, оранжевый, красный, жёлтый, синий, фиолетовый, голубой. И каждый цвет в десятках оттенков. Медленно, безмолвно плыли туда, где только что светило ласковое солнце.

– Ответ в тебе. Одёрни слегка тивару, и ты увидишь. – Стих жестом на себе показал, что мне нужно сделать. – Смелее! Ты будешь приятно удивлён.

Я последовал совету Стиха, и немного оголил грудную клетку. Моё тело пробрал лёгкий холодок, и внезапно место, где располагается сердце, стало излучать свет. Холодно-голубой, но при этом чрезвычайно яркий дымок покинул моё тело, плавно поднялся ввысь, и присоединился к своим собратьям.

Я не проронил ни слова – был слишком заворожён происходящим. Вдобавок я себя чувствовал лучше, чем когда-либо. Стих в свою очередь тактично отошёл в сторону, и с умилением смотрел на меня. Только когда неведомая субстанция покинула поле зрения, Стих прервал молчание:

– Ты уже привносишь пользу в этот мир! Только тот, кого принял Кейф, способен порождать Эфир. – С гордостью и торжеством в голосе сказал Стих. Я в приятном бессилии опустился на песок, и откинувшись на спину, закрыл глаза. – Потрясающее ощущение, не правда ли? – продолжил шёпотом создатель.

– Что это было? Я никогда прежде не испытывал ничего похожего! – с наслаждением протянул я.

– Ты внёс свою лепту в существование Кейфа, и он принял её. Признаюсь, я несколько удивлён цвету твоего Эфира.

Ответы Стиха были довольно размытыми, и я, отбросив окутавшую негу, поднялся, и взглянул вопросительно на него.

– Не совсем понимаю. Это была часть моей души? Для чего она Кейфу?

– Не совсем так, Кеша. Кто-то, забравший хотя бы часть чужой души без согласия обладателя – страшный преступник. Душа это неприкосновенное, незримое, и чудесное воплощение того, кто создал всё, в том числе и меня. И только владелец души может добровольно преподнести частичку души другому человеку, месту, животному. Именно это называется любовью. Искренняя любовь является кристально чистым, и бесценным даром, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать или пользоваться в своих интересах. – Стих задумчиво поглядел на небо, и продолжил: – Как ты понимаешь, для существования чего либо, нужна прочная основа, бесперебойный поток энергии, и слаженные действия, направленные во благо. Если с основой нам повезло, то с двумя другими пунктами были определённые вопросы. Идти проторенной дорожкой, и позволить Кейфу погрузиться в удушающий смог? Нет уж, этот вариант, как показывает практика, далеко не самый подходящий. Я долго думал. Но как оказалось, ответ лежал на самой поверхности, и возвращал меня к истокам деятельности. Сила мысли, и чувств – мощнейшая, и практически неисчерпаемая энергия, способная поддерживать существование Кейфа. Каждый день, мы испытываем чувства, и в нашем сознании происходит активный мыслительный процесс. Они копятся, и образуют сгусток энергии, который в определённый момент покидает тело. Необдуманная расточительность, отпускать бесценные источники энергии в пустоту. В этом и кроется ключевое решение, давшее ответ на самые важные вопросы. Каждый житель Кейфа, получает всё благо, которое его душа возжелает, и при этом он сам является аккумулятором, питающим его чудесный мир. Сгусток энергии, покидающий тело, отправляется вслед за собратьями, и попадает в хранилище, которое мне более по нраву называть сердце. Подобно нашему непрерывно работающему насосу, хранилище пульсирует, и отдаёт Кейфу именно столько энергии, сколько требуется в тот момент. – Стих снова замолчал, и неторопливо набивал трубку.

– Я даже не знаю, что и сказать… Это чудо на яву.

– Нет, дорогой Кеша. В этом нет совершенно ничего чудесного. Ты видишь в действии симбиоз, между людьми, и целым миром, в котором они живут. Чудо не должно иметь погрешности. К сожалению, взаимовыгодное сотрудничество иногда даёт сбои. – Грустно вдохнул дым Стих, и выпустил цепочку колец, плавно уходящих в небеса.

– Но ты же создатель этого мира. Почему ты не можешь убрать из расчётов погрешность? – неподдельно удивился я. Было странно видеть строителя целого мира, который не способен решить задачу, кажущуюся мне мелочью.

– Я не более чем случайный автор идеи, внёсший определённый вклад в создание. Есть вещи, которые я не в силах изменить. К тому же, ты как инженер должен понимать, что ошибка в расчётах не всегда всплывает, и исправляется в момент разработки плана, и строительства. Иногда она обнаруживается во время эксплуатации здания, и полное исправление невозможно.

– Но можно попытаться что-то исправить! Всегда есть план «Б». – Не унимался я.

– Ты молод, и горяч, Кеша. Возможно, со временем ты поймёшь меня. А пока, с твоего позволения, оставим эту тему до лучших времён. – По моему собеседнику было видно, что внутри него происходит борьба. Наконец, её выиграл позитивный Стих, улыбнулся, и предложил: – не желаешь перекусить?

Только после заданного создателем вопроса, до меня дошло, что я очень голоден.

– Конечно! Я только за! – испытывать терпение создателя докучающими вопросами было не разумно, тем более я итак получил очень большой объём информации, требующей обработки.

– Замечательно! – воскликнул Стих. Я только успел моргнуть, как вновь засветило солнце, а метрах в двух от нас расположился пляжный столик, уставленный яствами.

– У-у-у! А я так научусь делать?

– При должном подходе, самоотдаче, и вере в себя, ты сможешь делать много больше, и не в искусственной реальности. Идём за стол!

Трапеза была роскошная. Множество потрясающих своим вкусом морепродуктов, чудные фрукты, которые я ранее не видел. Всего было в достатке.

– Я никогда прежде не вкушал столь вкусного обеда! Конечно, мне доводилось бывать в хороших ресторанах, но они даже на толику не могут сравниться. – Между блюдами только и успевал причитать я, сдабривая речь яркими эпитетами.

– Я очень рад, что тебе понравилось. – С умилением смотрел на меня Стих, и неторопливо расправлялся с огромным лобстером.

– Не могу поверить, что все эти дары моря обитают в Кейфе. Потрясающе!

– Ты заблуждаешься, Кеша. Я, наверное, забыл тебе сказать…. Кейф – свободный мир. Но несмотря на это в нём есть некоторые правила, и ограничения. С полным списком ты ознакомишься позже. Я скажу лишь то, что убийство здесь является непростительным преступлением. И совсем неважно кто пал жертвой, человек ли, моллюск ли… или крохотная букашка. Все части одного мира должны сосуществовать в гармонии.

– Кх-кх-кх… – от неожиданности я подавился салатом из осьминога, и вопросительно уставился на Стиха.

– Что случилось, Кеша? Ты с чем-то не согласен?

– Я в замешательстве. Если в Кейфе нельзя употреблять в пищу убиенных созданий, но что мы сейчас делаем? Только не говори, что у высокопоставленных лиц есть привилегии, иначе я испытаю крайнюю степень разочарования, от погружения в атмосферу прошлой жизни. – Я с надеждой взглянул в глаза Стиха, и на всякий случай отставил подальше тарелку с запретной едой.

– Ты невнимателен к деталям, Кеша. Я не говорил, что запрещается употреблять в пищу то, что тебе хочется. Я сказал лишь, что запрещено умерщвление кого-либо.

– Я не понимаю. Как можно есть, не умерщвляя….

– На тебя рухнуло слишком много информации, и сознание не справляется. Прошу меня простить за подобное неудобство. Буду более открыто говорить. – Стих снисходительно похлопал меня по руке, и добродушно улыбнулся. Я же в свою очередь ожесточённо перебирал мысли, пытаясь понять, что я упустил.

– Тьфу…. Как я мог не понять о чём идёт речь. Если я могу создать силой разума океан, пляж, и пальмы, то ещё проще мне будет создать желаемую еду. Я прав?

– Именно так, Кеша. Всё, что душе будет угодно. – Стих посмотрел на меня полным родительского одобрения взглядом, и со смаком отпил свежий сок из ананаса и манго.

– Шикарно! Мне всегда было жаль обитателей ферм, и прочих объектов охоты. Но и отказаться от мяса, если честно, не было внутренней силы. А здесь выходит, и овцы целы, и волки сыты. Кстати о них…. А как же питаются хищники?

– Справедливый вопрос. И ответ на него довольно прост. Ум животных несколько более примитивен, чем наш, и это натолкнуло меня на самое верное разрешение проблемы: им гораздо проще сосредоточить сознание на одной мысли, одном чувстве. Особенно если это голод. Далее всё происходит точно так же, как в нашем случае. Хищник получает необходимую, и желаемую добычу, и ему незачем охотиться. Таким образом, все в выигрыше. – После плотного обеда, Стих с деловым видом обратился к бессменной трубке, и наслаждался видом. Меня же одолевала куча вопросов, которые я не в силах был сдержать.

– Но как же регулирование популяции? То есть, я когда-то видел в одной передаче, что при нарушении баланса страдает экосистема. Как быть с таким явлением?

– Зачем регулировать неизменную величину? – выпустил густой клуб ароматного дыма Стих.

– В каком смысле неизменную? – я удивлённо поднял бровь вверх, и почесал подбородок.

– Видишь ли, Кеша, в Кейфе нет возможности размножения. К моему великому сожалению. Популяция всех видов остаётся неизменной. Плюс минус несколько погибших по несчастному стечению обстоятельств особей, но и их число всегда выравнивается. Никто не отменял фактор качели судеб, от которого невозможно застраховаться.

– Я окончательно запутался…. Никто не рождается, погибают от несчастного случая, или от старости, и при этом количество остаётся прежним. По-моему, я что-то упускаю….

– Очень важную деталь ты упустил, Кеша. В Кейфе нет старости, и от неё никто не умирает. А в остальном ты прав. – Стих однозначно водил меня за нос, хитро ухмыляясь в сторону.

– Как это нет старости? На вокзале я видел пожилых людей…. И подростков тоже.

– Тебе многое предстоит узнать о Кейфе, и как всё в нём устроено, дорогой Кеша. Если, конечно, ты захочешь остаться с нами. – С многозначительным видом, вопросительным тоном сказал Стих.

– Как ты думаешь, Стих, могу ли я не захотеть остаться там, где меня с самого первого мгновения приняли так, как принимала только семья? Могу ли отказаться от места, где могу босыми ногами ходить по тёплому песку, и вкушать свежие плоды персикового дерева, окончательно позабыв об опасности быть оскорблённым, или того хуже? – я обращался к создателю, сам же в этот момент повернулся к океану, раскинул руки в стороны, и радовался обдувающему меня ветерку.

– На этот вопрос у меня нет ответа, Кеша. С каждым новым днём, ты будешь получать огромный поток информации, и я не могу даже представить, как она повлияет на тебя, и твои мысли. Кейф прекрасное место, наш дом. Но…. В каждом доме есть свои секреты. Хочется верить, что судьба не просто указала на тебя, но и пожелала избавить от испытания воли не зря. – Речь Стиха была туманной, и я не совсем понял, к чему он клонил. Наводящие вопросы должны были мне помочь открыть истину.

– Расскажи мне, пожалуйста, о каких подводных… – договорить я не успел. Раздался оглушительный гром с безоблачного неба. Мне даже на мгновение показалось, что гром раскатился каким-то словом. Только разобрать я его не смог. На пляж обрушился ледяной, пронизывающий ветер с океана.

– Что происходит? Стих?! Стих, где ты?! – я в страхе обернулся, но за моей спиной больше не было ни стола, ни сидящего за ним создателя. Всё испарилось, не оставив даже следов на песке. На какое-то мгновение я растерялся, и просто стоял обдуваемый морозным ветром. Что я сказал, или сделал не так? Почему создатель покинул мой дом, не сказав ни слова? И самое главное, что мне теперь делать? Ответы на эти вопросы я не находил, и не придумал ничего лучше, чем выбежать из сотворённого мира, и выйти из моего нового дома.

– Стих! – не теряя надежды, позвал я, выбежав на крыльцо. Но его не было видно. Впрочем, не только его: на протяжение всей улицы, покуда доставал взор, не были видно ни единой души. Откуда-то издалека доносились раскаты грома, которые каким-то образом навевали чувство страха. В остальном же всё было в точности так, как после моего появления. Светило солнце, шелестела листва, доносился аромат скошенной травы, и цветущих растений.

Вдруг пронзил порыв леденящего ветра, и я вспомнил, что оставил созданный мир. По возвращении в дом, меня ждала ещё более странная картина: общее спокойствие в райском уголке было сохранено, но к оглушительным раскатам грома добавились далёкие, но очень яркие зигзаги белых молний. Удивляло больше не это. Порывам налетающего шквального ветра сопротивлялась невидимая сила. Очередной лоскут непогоды пытался поднять волны, и заставить океан бушевать, но гигантский невидимый утюг, тут же сглаживал все шероховатости. Оставляя за собой лишь лёгкую рябь.

Я совершенно озяб. И причина этому была не только в холодном ветре. Неведомый, первобытный страх, чувство опасности и одиночества пробирали меня насквозь. Я подошёл к выключателю, и закрыв глаза сосредоточился. Лёгкий щелчок, и гостиная вновь приобрела прежний вид.

– Уф, так-то лучше. Нужно немного передохнуть от этих чудес. – с облегчением выдохнул я, и в попытке согреться, накинул на плечи сангати. В эту же секунду сбоку раздался характерный треск. Я обернулся, и увидел, что в камине бегают весёлые огоньки жаркого пламени.

– Очень любопытно. Либо я делаю успехи в управлении мыслью, либо это ты пытаешься со мной подружиться. – обратился к своему новому жилищу я. Выглядело это весьма странно, но кто сказал, что, перемещаться среди миров можно, а разговаривать со своим домом нет.

Несколько минут я слушал успокаивающий треск поленьев, и пытался выстроить мысли в единую логическую цепочку. Не выходило.

Сумбур овладел разумом, и новые впечатления смешались в один большой, жирный гоголь-моголь. Я даже не мог сделать хотя бы какой-то определённый вывод касательно самого создателя. Кто он, и что думает обо мне? Не говоря уже о множестве других волнений, одолевающих меня изнутри. По каким законам, и правилам здесь всё действует, и что будет если я по незнанию допущу промашку? Почему, не смотря на все факторы, популяция остаётся прежней? И что, чёрт подери за буря в моём собственном мирке налетела? Я не ведал ответа ни на один этот вопрос, как и на сотни тысяч других.

Клубы томительной неизвестности кружили голову. Рядом не было ни часов, ни другого прибора, при помощи которого можно было сориентироваться.

Много часов, быть может и дней, я слонялся по своей новой обители. Изучал каждый уголок, желая обнаружить ответы, хотя бы на один маломальский вопрос. Увы, не было ничего, что могло внести ясности. Совершенно обычный дом, сошедший с рекламного постера. Хотя… не совсем так. В моём доме раньше никогда не появлялась самая разнообразная снедь, как по мановению волшебной палочки. Стоило мне отвернуться, как на столе в гостиной пополнялись запасы ароматной, аппетитной еды. И они никогда не повторялись. Стоило съесть запечённую ножку, как на её месте появлялся стейк из красной рыбы. Возьмёшь булку с маком и глазурью сверху, отвернулся, и раз, на столе стоит парящий пирог с ягодами. Чудеса! И никак иначе.

В режиме изучения дома, с длительными перерывами на трапезу, я провёл много времени. По ощущениям, да, дней пять, не меньше, занимался всякой ерундой. Но по логике вещей и дня не прошло – ведь не может быть, что за три дня я ни разу не захотел спать, или, посетить уютную комнату с белыми друзьями. Кроме пополнения припасов, ничего не менялось в остановке.

На улицу выходить не решался, так как не знал, какие открытия могут ждать там. Подзуживало, конечно, проверить, однако я сдерживал любопытство. Уговаривал себя тем, что уйду, и тут придёт Стих.

Сам себе не мог объяснить, что именно в этой мысли меня сдерживало. Возможно, где-то глубоко в душе, просто испытывал самое распространённое чувство современного мира – страх. Да, скорее всего, я страшился неизвестности. Пожалуй – это самая неприятная форма страха. Когда ты знаешь, откуда исходит угроза, ты хотя бы понимаешь, что выход есть, или смиряешься с тем, что его нет. А вот когда впереди лишь пелена неизвестности, щедро сдобренная собственными выдумками, то все внутренности будто кто-то сжимает в кулак, и начинает активно выкручивать. Далеко не самые приятные ощущения, которые с каждым мгновением пребывания в одиночестве и неведении лишь усиливались.

Я подошёл к окну, и посмотрел на милую, тихую улочку озаряемую мягким ласковым солнечным светом. Ничего, совершенно ничего не сулило мне каких-то неприятностей. Страх постепенно перерос в нечто большее. И это крайне негативное чувство было уже направлено никак не на неизвестность. Оно обрушилось на меня самого. Смешалось в кучу презрение, отвращение, и жалость. Я не понимал, когда я стал трусливым, зашуганным мышонком. Даже в старом мире, хоть со мной и происходило много ужасных событий, я не раскисал так, как в новом доме. Пора было с этим что-то делать.

– Нет уж! Так дело не пойдёт. Не хватало в первую неделю прибытия в новый мир в психоз впасть! – накричал я сам на себя, и вскочил с кресла, сбросив сангати. – Не понял, что это?! – вдруг я почувствовал, что вместе с куском ткани на пол упала сложенная вдвое бумажка, всё это время, судя по всему находившаяся при мне. Хотя я её совершенно не ощущал.

Я впал в лёгкий ступор, и замер, уставившись на мирно лежащий на полу белый листок. Пугала неизвестность содержания. Может быть, он был пуст, и я сам не заметил, как где-нибудь его подобрал. С другой стороны, была вероятность того, что я чем-то не угодил Стиху, и он прощается со мной. Покидать захватывающий мир я совершенно не хотел. Как минимум до тех пор, пока не получу ответы на основные терзающие меня вопросы.

Мои раздумья продлились не малое количество времени. Я стоял, и просто сверлил взглядом какой-то несчастный листочек.

Раньше, до знакомства с Кейфом подобной нерешительности я за собой не наблюдал. С другой стороны, она была вполне объяснима – телепортации, управления мыслями, и прочие чудеса, любого заставят хорошенько думать перед следующим шагом. В новом мире, не ровен час, этот шаг может стать последним. Впрочем, и в старом мире никто от подобного не застрахован – кирпичи на крышах не всегда прочно держаться.

Эта мысль развеяла сомнения. Я выдохнул, и уверенно поднял листок. Развернул. На нём было написано всего несколько слов идеальными латинскими буквами, которые мне даже не пришлось переводить, напрягая память. Они были прочитаны словно родная речь. Чудеса в действии.

Послание было от Стиха, и несло следующее содержание «Прости Кеша. Возникли неотложные дела. Мы обязательно ещё побеседуем. Пока наслаждайся новым домом. Стих». Словно громадная гранитная глыба рухнула с оглушительным треском вниз, и освободила мои плечи. Я испытал облегчение, словно атлант, которого великодушно освободили от непосильной ноши.

– Эх, что же я раньше не заметил записку. Сидел, мучил себя зря. – Облегчённо выдохнул я, и принялся размышлять над дальнейшими планами. Теперь, когда я понимал, что вроде ничем не обидел создателя, можно было слегка расслабиться, и чем-то себя занять. Само собой, первым делом я направился к переключателю реальности – не смотреть же телевизор в мире колоссальных возможностей.

Все действия я делал в той же последовательности, как научил Стих. Закрыл глаза, и повернул регулятор. Ничего. Я повторил все действия ещё раз. Снова никакого эффекта. Я всё так же продолжал стоять в обычном, ничем не примечательном доме. Попытался ещё несколько раз. Эффекта ноль.

Меня обуяло волнение – что-то не так. Сломаться переключатель не мог. Вряд ли здесь качество строительства, приборов, и прочих новшеств было таким же, как в родном мире, где за толстый конверт, технадзор готов и матушку родную продать. Значит дело в другом. Но в чём именно у меня не было предположений.

Я внимательно осмотрел механизм, приложил к нему ухо, прислушался. Ничего необычного, а звука так вообще никакого не издавал волшебный переключатель.

– Хм, может быть, Стих подумал, что мне опасно без присмотра мысли воплощать? Может здесь вообще всё делается исключительно в присутствии частицы Стиха? Нет! Точно! Я же не прошёл испытание воли, и теперь Кейф не допускает меня к некоторым благам! Минуточку…. А не в том ли дело, что мои мысли напоминают торнадо, и о какой-либо концентрации речи не идёт? – я нервно бродил кругами в гостиной, ведя беседу с самим собой. – Нужно с этим что-то делать! Какой смысл сидеть в одиночестве, и покрываться плесенью? Никакого. Мне нужно получить ответы на самые горячие вопросы, и тогда, определённо, я смогу успокоиться, и совершенно не напрягаясь отправиться наслаждаться давними мечтами! Осталось понять, каким образом получить ответы! Хороша задачка! Хотя если подумать…. Чего я усложняю себе жизнь? У меня же есть знакомая, способная подсобить с ответами. Тем более обаятельная знакомая. Бинго!

Моя белая, и довольная физиономия расплылась в хитрющей улыбке. Я, недолго думая, направился к соседнему дому.

– Номер семьсот один. Да, именно его Лила указала как своё жилище.

Как это часто бывает, строение довольно много может поведать о своём владельце.      Вот и в этом случае дом совершенно чётко передавал особенности человека, владеющего им. Классический, я бы даже сказал, сдержанный, вид со строгими линиями. Не броский цвет слоновой кости, идеально ровная тропинка к двери, плавно переходящая в столь же безукоризненно изумрудный бархатный газон. Но сквозь плотную изгородь из туй Смарагд проглядывался задний двор. Можно было даже подумать, что его территория относиться к соседнему, ярко салатовому домику. Но нет, водная горка, ведущая в бассейн, трамплин, и множество садовых фигурок животных и гномиков располагалось именно на участке владела которым Лила. И всё это было на небольшом клочке земли, который можно было с трудом разглядеть со стороны. Чего ожидать от спрятанной от посторонних глаз частной собственности оставалось только гадать.