Текст книги "Аврора - Бореалис (СИ)"
Автор книги: Евгений Кусков
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Мы с Сашей так и не решились спуститься вниз. Не знаю, чего боялся он, а мне не хотелось видеть лица сидящих там мужчин. Докладчик продолжал игнорировать наше присутствие. По крайней мере, он не выглядел угрожающе. И всё равно идею приблизиться даже к нему я считал не очень умной.
И тут на связь вышел Юра Добренко.
Едва в наушниках раздались его первые слова, кинотеатр погрузился во тьму. Щелчка, на этот раз выключателя, который погасил бы лампы, я опять не слышал. Наши фонари продолжали гореть. Я повёл своим и увидел то, что ожидал.
Мутная плитка со следами от потёков влаги, полуистлевшие кресла в зрительном зале, лохмотья порванного экрана, неподвижно висящие в стылом воздухе. И никаких людей. Кинотеатр пострадал так же, как и остальные помещения Бореалиса.
Тогда что же мы с Сашей видели? Говоря "мы", я не преувеличиваю – он подтверждает мои слова. Ты наверняка ждёшь от меня объяснений, Лида, но у меня только гипотезы, от которых проку немного. Возможно, дальше на страницах этого дневника появятся все ответы. Пока же я могу лишь продолжить свой рассказ.
Как ты наверняка помнишь, Юра и Филипп Людиновский отправились к строениям системы жизнеобеспечения. К тому моменту они проникли в гараж для вездеходов и там увидели то, что внесло ещё большую сумятицу, сделало ситуацию необъяснимее прежнего, хотя, казалось бы, дальше уже некуда.
Саша согласился, что продолжать осматривать жилой сектор смысла нет, поскольку мест, где бы могли укрыться выжившие, не оставалось. И мы пошли в гараж. Там нас ждали Юра и Филипп. Олег и Валера продолжали обыскивать перерабатывающее предприятие; увы, в их докладах не было поводов для оптимизма.
Перед нами стояло два вездехода. "Урсусы". Один грузовой, а второй, судя по обилию окон-иллюминаторов, пассажирский. Их состояние сюрпризом для нас не стало: ржавые кузова, с которых старая ссохшаяся краска слезала пластами, мутные запыленные изнутри стёкла, распахнутые двери, за которыми во мраке угадывались очертания покрытых инеем тамбуров.
Казалось бы, что с того? Нам (особенно мне и Саше) довелось увидеть в Бореалисе вещи куда более странные. Стоят ли нашего внимания обычные заброшенные вездеходы?
Они бы и не стоили. Если бы не бортовой номер пассажирского транспорта, который ещё угадывался на кузове. 45. Сорок пять!
Возможно, тебе это ничего не говорит. Вряд ли ты придала значение подробному перечислению машин, которые входили в состав санно-гусеничного поезда.
Так вот, номер 45 имел один из пассажирских "Урсусов" нашего рейса. Тот самый, новёхонький, совершавший переход к Бореалису впервые после доставки на Морену.
* * *
Кажется, этот день никогда не кончится. Так же, как не прекратится поток сбивающей с толку информации.
Группы, побывавшие в других частях Бореалиса, рассказали примерно то же, что и мы. Везде разруха, обветшание, заброшенность. Поселение пребывает в таком состоянии, что проще его снести и отстроить заново, чем восстановить. И нигде нам не удалось обнаружить ни следа пребывания людей. Кажется, мы были бы рады даже найти тела, нежели смириться с тем фактом, что сотня человек просто испарилась.
Таким образом, задачу номер один, поставленную Павлом Георгиевичем, группам выполнить не удалось.
Что касается припасов, то о еде ты уже знаешь. Она исчезла вместе с жителями Бореалиса. Но, может, в плане топлива Юре и Филиппу удалось достичь большего успеха?
Ты удивишься – да! На складах обнаружилось достаточное количество горючего, чтобы мы смогли заправить вездеход под завязку. Ввиду прочих наших "достижений", это несомненный успех.
Итак, задача номер два выполнена частично.
Теперь третья...
К сожалению, опасения подтвердились. Исследование Бореалиса лишь породило сонм новых вопросов, не дав ни одного ответа.
После возвращения на борт вездехода мы все собрались в кают-компании (то есть, столовой). Павел Георгиевич попросил каждого высказать собственное мнение о происходящем. Без прикрас, не стесняясь и не боясь быть осмеянным. Что и говорить, о смехе, даже об улыбке, никто из нас не помышлял. Разве что у кого-то могли сдать нервы, чего, к счастью, не случилось.
Я не буду дотошно воспроизводить всё то, о чём мы говорили в течение полутора часов. Остановлюсь на основных версиях, акцентируя внимания на их недостатках.
Итак, версия первая: мы попали в будущее. Причём очень отдалённое, в котором Бореалис уже покинут людьми. Возможно, истощились запасы виридиума – невольно возникает аналогия с городами-призраками у бывших золотых приисков. Однако это не объясняет, почему поселение в таком состоянии, вернее, объясняет лишь частично. Ведь, помимо запустения, имеются такие повреждения, которые не должны были возникнуть в здешних условиях. Те же потёки ржавчины: откуда вообще взялась жидкая вода при столь низкой температуре воздуха? Ну это ещё ладно, но крест на данной версии ставит то обстоятельство, что мы не увидели никаких "технологий будущего", как точно подметил Павел Георгиевич. Бореалис остался таким же, каким его все помнили, только чудовищно состарился.
Версия вторая: мы попали в другое измерение. Отчасти похожее на наше, как нетрудно догадаться. Здесь произошло "что-то", последствия чего мы и наблюдаем. По большому счёту, эта версия во многом перекликается с первой. И точно так же не объясняет, почему поселение пребывает в таком состоянии.
Версия третья: произошла некая катастрофа в Бореалисе. Правда, никто и приблизительно не смог сказать, что же вызвало столь странные последствия. Как я уже упоминал, виридиум безопасен, это не какой-нибудь радиоактивный материал. Оборудование перерабатывающего предприятия я также ранее сбросил со счётов ввиду его очевидной непричастности (напомню, что лучше других сохранился именно промышленный сектор). А больше взрываться или каким-либо образом воздействовать на окружающую среду в Бореалисе попросту нечему.
Версия четвёртая: вмешательство иных сил. Проще говоря, инопланетян. Известно, что на Морене не было обнаружено никаких признаков жизни. Но! Воздух вполне пригоден для дыхания! Как это возможно при отсутствии растений? Откуда-то он должен браться! Официальной информации на сей счёт нет, сплошь домыслы, один фантастичнее другого. Допустим, что некая жизнь на Морене всё-таки имеется, не обязательно местная. Пришельцы тоже позарились на виридиум, сделали планету удобной для своего присутствия, а тут вдруг заявились конкуренты – люди, которых пришлось устранить таким вот своеобразным способом. Признаюсь, эта версия может объяснить что угодно, ведь она совершенно безумная. С другой стороны, возможности инопланетян (если они всё-таки существуют) неизвестны и уж точно превосходят наши.
И, наконец, версия пятая: мы сошли с ума. Да, вот так, всем экипажем сразу. При всей абсурдности, эта версия способна объяснить даже больше, чем четвёртая. Воистину, в безумии своём человек способен представить и внушить себе практически что угодно. Пределом служит лишь воображение.
Эту версию ожидаемо никто не поддержал, в том числе и высказавший её Филипп. Оно и понятно. Мы в смятении, напуганы, шокированы, сбиты с толку – и при этом я такой же человек, как всегда. Правда, говорят, сумасшедший себя никогда не признаёт таковым, но, боюсь, если зарыться в эту тему, мне не хватит дневника... Поэтому я отвергаю пятую версию сразу.
Ты, возможно, заметила, что нигде не упомянуты причины произошедшего. То есть, нет указаний на то, как и почему это случилось именно с нашим вездеходом. Разумеется, мы обсуждали и это. Поскольку другие машины из поезда не последовали за нами, логичен вывод, что их это не затронуло. А вот что такое "это" – неизвестно. Единственное, что выбивалось из привычного уклада – появление человека снаружи, которого мы взяли на борт. Поскольку именно с того момента всё и началось, признать эти события не связанными друг с другом, значит, проигнорировать очевидное. Но какова эта связь, какова роль незнакомца?
Нет ответов.
Кстати, в этой суете мы совсем забыли о нём. Сегодня у меня уже нет сил и ему уделять внимание – напишу лишь, что его состояние не изменилось.
Всё, я устал, Лида. Моя рука онемела, ручка продавила подушечки пальцев почти до кости. Пора отправляться отдыхать. К тому же, Павел Георгиевич решил отправляться обратно к Авроре завтра, поскольку мы все слишком вымотаны и взвинчены, чтобы трогаться немедленно.
К Авроре... Сейчас это поселение кажется таким далёким, недостижимым.
А вдруг и вправду мы его не найдём? Или оно окажется в таком же состоянии, как Бореалис?
Довольно! Бросаю ручку и убираю дневник!
6 июля, суббота
Мы покинули Бореалис.
Наш "Урсус" заправлен под завязку. Хорошо, что он оборудован насосами, с помощью которых мы смогли закачать в свои баки топливо из хранилищ поселения. Машина полностью исправна, насколько это вообще возможно для творения рук человеческих, находящихся в эксплуатации, а не в тиши музеев.
С едой и водой похуже. Сейчас у нас в наличии запасов примерно на полмесяца, а до Авроры ехать минимум вдвое больший срок. Но можно сократить расход, о чём я говорил командиру ещё по пути в Бореалис. На этот раз он отреагировал нормально и даже посетовал, что не прислушался ко мне ранее. С другой стороны, разве можно было предположить, что нас ждало в поселении?
Итак, чтобы нам гарантированно хватило припасов, придётся перейти с трёхразового питания на двухразовое, к тому же на треть сократить рацион. Неприятно, но не смертельно. Постараюсь это компенсировать разнообразием и качеством блюд (признаюсь, в последнее время, как началась всё эта кутерьма, готовлю спустя рукава).
Что касается нашего "пассажира", он продолжает вести себя смирнейшим образом. Радист Валера Моисеенко на этот счёт высказался двусмысленно: "Его счастье, что он не ест и не пьёт"...
Так или иначе, а мы едем. Прочь от Бореалиса и его неразгаданных тайн, обратно к Авроре, где нас ждёт, наконец, спасение.
Дежа вю? Ты права, Лида. Нечто похожее я писал про Бореалис, когда мы к нему направлялись. И ничто не сможет развеять мои сомнения в том, не увидим ли мы в Авроре то же самое. Ничто – кроме светящихся огнями зданий и живых людей.
7 июля, воскресенье
Сегодня «Урсус» начал сбоить.
Вернее, его двигатель. Механики-водители в один голос заверяют, что проблема в горючем. Похоже, недуг, поразивший Бореалис, затронул и топливо. Поскольку в наших баках ещё оставалось нормальное, оно смешалось с "плохим" и на этой, гм, субстанции вездеход пока ещё способен работать. Однако расчётную мощность двигатель уже не выдаёт, и "Урсусу" стало сложнее бороться со снежными перемётами.
8 июля, понедельник
Скорость упала вполовину.
Быстрее никак не получается, топливо из Бореалиса определённо не по нраву нашему двигателю. Такими темпами мы будем добираться до Авроры дольше, чем можем себе позволить. Я стараюсь экономить еду, сам и вовсе перешёл на одноразовое питание, но все эти уловки не помогут, если мы не сможем восстановить темп продвижения.
9 июля, вторник
Команда всё мрачнее.
"Урсус" пока держится. Увы, лучше тоже не становится, и, признаем честно, не станет. Дотянуть бы хоть так!
10 июля, среда
Состояние спасённого нами мужчины неизменно. Похоже, всем на него наплевать. Мне тоже. Это тело, отличающееся от трупа только тем, что тёплое и дышит, не вызывает у меня никаких симпатий.
11 июля, четверг
Всё, приехали.
"Урсус" больше не может ехать на том топливе, что мы залили в Бореалисе. При попытке увеличить обороты двигатель начинает чихать и захлёбываться – ну точно как человек, вдохнувший отравленный воздух. К счастью, на холостых он пока ещё работает. Только благодаря этому мы живы, ведь двигатель вырабатывает электричество, которое, в свою очередь, питает системы жизнеобеспечения. Без них мы окочуримся через день, несмотря на отличную теплоизоляцию "Урсуса".
Стоим. Вокруг беснуется буран. Кажется, он усилился, словно Морена торжествует, победив нас. До Авроры чуть менее двух тысяч километров. Связи по-прежнему нет. Если в том поселении всё-таки ничего не произошло, и нас уже хватились, есть небольшой шанс на спасение.
Пока же вынуждены продолжать бороться за жизнь.
Павел Георгиевич приказал ещё сильнее урезать паёк. Те порции, что отныне достаются всем членам экипажа, не смогут утолить голод и десятилетнего мальчишки.
12 июля, пятница
Состояние «Урсуса», похоже, стабилизировалось – на низких оборотах холостого хода он молотит более-менее уверенно. Свет иногда тускнеет, но быстро вспыхивает с прежней силой. Есть робкая надежда, что техника не подведёт нас сильнее, чем она это уже сделала. В таком случае запасов топлива нам хватит на пару месяцев.
Правда, еда и питьё закончатся гораздо раньше.
13 июля, суббота
Сегодня повздорил с Аркадием, механиком-водителем второй смены. Он обвинил меня в том, что я, имея доступ к припасам, тайком их подъедаю. Несмотря на всю абсурдность подобного предположения, его, к сожалению, поддержал и штурман Олег.
Возникла потасовка, в результате которой мне досталось по физиономии. Прибежавший на помощь Саша позвал остальных, и конфликт был улажен. Припасы не пострадали. Глядя, как количество коробок, и без того не поражающее воображение, неумолимо сокращается, чувствую всё сильнее накатывающую апатию.
14 июля, воскресенье
У Павла Георгиевича инфаркт.
Сегодня неугомонный Аркадий переключил свой гнев с меня на спасённого нами человека. Он заявил, что все наши проблемы начались с момента, как мы обнаружили этого мужчину. Мнение, не лишённое смысла. Однако он пошёл дальше слов и подбил Олега и Юру, чтобы они помогли вынести тело из вездехода. Именно при попытке им помешать командиру стало плохо с сердцем. Остальные товарищи – включая и меня – активно препятствовать не стали. Не потому, что боялись или выбились из сил, нам просто наплевать на этого человека. Да, я заявляю это так громогласно, потому что вижу равнодушие в их глазах и знаю, что оно присутствует и в моих.
Аркадий, Олег и Юра вынесли мужчину из комнаты, дотащили до тамбура, порядком выбившись из сил. А затем, даже не надевая защитные костюмы, открыли дверь. Чтобы скинуть бесчувственное тело вниз им потребовалось не более полуминуты, но Олег всё равно сильно обморозил левую руку, у Аркадия пострадала часть лица, и лишь Юре удалось выйти из этой ситуации без видимых повреждений.
Какая-то бессмыслица.
Лежит сейчас тот мужчина у гусеничного трака нашего вездехода, засыпаемый снегом, полностью захваченный жутким холодом. Лежит и...
...дышит?
Вдруг этот тип и сейчас, там, в ледяном аду, продолжает жить? Если он и вправду не человек? Но тогда кто? Почему никак себя не проявил, пока находился на борту? И почему был послан именно нам?
15 июля, понедельник
Состояние Павла Георгиевича плохое.
Филипп почти не отходит от него, но при имеющемся скудном наборе медикаментов он мало что может сделать. Командир в сознании; сегодня он приказал изолировать грузовой отсек и отключить его отопление. Учитывая объём этого помещения, такая мера здорово разгрузит системы жизнеобеспечения вездехода. Всё равно там нет для нас сейчас ничего полезного.
Я спросил Филиппа, знал ли он о том, что у командира слабое сердце. Его ответ обескуражил: никаких проблем раньше не было, строгая медкомиссия не находила отклонений.
Что же произошло? Только ли в стрессе дело? Да и не такой уж это сильный стресс для такого мужчины, как Павел Георгиевич.
Дни тянутся невыносимо медленно. Попытки отвлечься с помощью кино, музыки, книг или прочих развлечений заведомо обречены на провал. Могло бы выручить общение, но все ушли в себя, даже прежде разговорчивый Саша Шабалин. Понимаю, и самому не хочется лишний раз двигаться. Сказывается и недостаток питания, мы полуголодные, но хотя бы не мёрзнем. Постоянно хочется спать, и нередко я поддаюсь этому желанию. Потом, по пробуждению, обязательно болит голова и состояние ещё хуже, чем прежде, зато во сне время летит быстрее.
16 июля, вторник
Теперь нас шестеро.
Ночью скончался Павел Георгиевич. Сердце остановилось, и никакие усилия Филиппа не могли заставить его снова биться. Мы отнесли тело командира в грузовой отсек, где к тому времени температура опустилась до минус тридцати градусов (наглядный пример того, как быстро холод захватит вездеход после отключения двигателя и прекращения подачи тепла).
Состояние всех членов экипажа крайне подавленное. Опуская банальности, вроде "он был нам как отец", не могу всё же не сказать, что Павел Георгиевич, как и подобает командиру, являлся опорой, фундаментом для всех нас. Сколь бы опытны ни были остальные, именно авторитет командира являлся решающим, он укреплял наш дух даже в последние непростые дни.
Что будет теперь?
Вопрос далеко не праздный. Ведь сегодня мы потеряли не только Павла Георгиевича, но и Филиппа Людиновского.
Весь день он просидел в комнате, где скончался командир. От скудного пайка отказался и утром, и вечером. А примерно в девять часов... покинул вездеход. Облачился в спецодежду, поэтому не упал сразу, удалился от "Урсуса". Саша и Олег пытались его найти, но в таком буране это получилось бы разве что случайно. Филипп мог направиться куда угодно, следы его были заметены в считанные минуты. Ребята вернулись ни с чем.
Больше мы его не увидим.
Аркадий назвал его слабаком и трусом. А мне кажется, Филипп не смог простить себе, что не спас Павла Георгиевича. Или же смерть командира стала последней каплей.
А, возможно, он просто перестал делать то, что все мы – обманывать себя.
Я ненавижу, проклинаю себя за эту мысль, но не могу от неё отделаться: "Зато теперь еды нам хватит на чуть больший срок". Жестоко, мерзко, низко!
И логично.
17 июля, среда
Очередной конфликт с Аркадием.
Он вознамерился захватить оставшиеся припасы. Мне удалось избежать повторной проверки собственным лицом твёрдости его кулака. Хотелось дать сдачи, достал он меня, но не стал раздувать конфликт. Несмотря на вялость и апатию, на этот раз товарищи не остались в стороне и скрутили бунтаря. Звучали предложения выбросить его за борт, но, к счастью, здравый смысл победил, и Аркадия просто изолировали, заперев в одной из комнат. Кормлю его так же, как и остальных – куда сокращать-то?
Больше стычек нет.
18 июля, четверг
Неделя, как стоим на месте.
Никто уже не обманывает себя, мы понимаем – нас не найдут. Некому или просто не могут – не суть важно. Главное, что мы умрём здесь. Вопрос лишь в том, когда.
Пока никто не порывается последовать за Филиппом, но что будет завтра? Послезавтра? Ещё через неделю? Еды нам хватит дней на десять.
Я теперь провожу большую часть времени в кабине. Саша без проблем позволяет мне там находиться. Поскольку Аркадий больше не часть экипажа, а командира больше нет, мой друг стал фактически единоличным владельцем этого пространства. Глупость, знаю, здесь всё было общее и до того, как мы попали в беду. Теперь и подавно.
Я часами сижу и смотрю через лобовые стёкла вперёд. В целях экономии и чтобы снизить нагрузку на генератор, мощные огни вездехода выключены, оставлены лишь габаритные. Их свет едва заметен из кабины. Ещё я прошу Сашу включать "дворники". Мне просто нравится, как они двигаются по стёклам, одновременно, синхронно, слаженно. Влево-вправо, влево-вправо, описывая идеальный полукруг. Эта ритмичность успокаивает больше, чем зелёные огоньки на приборной панели.
К тому же, далеко не все они уже зелёные. "Урсус" не в лучшей форме, обороты двигателя плавают всё сильнее. Из дефлекторов порой дует совсем не тёплый воздух. Похоже, нам не придётся узнать, что такое голодная смерть. Заменим первую букву, пустяк ведь!
Будет холодная.
19 июля, пятница
Двигатель на последнем издыхании.
Температура внутри вездехода постепенно снижается. Пока ещё нормальная, достаточно чуть теплее одеться. Лучше всего в дизельном отделении, но там слишком громко для меня. А вот Олег и Валерий обжили его. Я и Саша сидим в кабине, когда мне не нужно готовить. Юра и Аркадий (да, мы его выпустили, он больше не буянит), надев спецодежду, пошли в грузовой отсек, где холодина, как на улице, разве что ветра нет. Они вскрывают ящики, что мы везли в Бореалис, надеясь, видимо, отыскать хоть что-то съестное, которого там быть не может, или даже спасение, ответы на все вопросы – кто знает? Я уже ничему не удивлюсь.
Саша спросил меня сегодня, зачем я продолжаю вести этот дневник. Больше он ничего не добавил, и так ясно, что имеется в виду.
Ты ведь никогда не прочитаешь эти записи, Лида. Наверное, их вообще никто не увидит после того, как мы умрём здесь, в этом проклятом нигде. А я всё равно буду их вести. Для себя. Чистые страницы, ждущие, когда я заполню их текстом, и ручка в руке – вот, пожалуй, то, что помогает мне не сойти с ума.
Ох уж этот самообман!
20 июля, суббота
Финита ля комедия.
Сдох наш "Урсус". Причём дважды.
Когда двигатель умолк в первый раз, Саша, повозившись, таки смог завести его снова. Продлив наши страдания ещё на четверть часа, вездеход снова затих – и теперь уже окончательно.
Заряда аккумуляторной батареи хватит, по словам Саши, дней на пять, если отключить все потребители, кроме обогревателей. Но это не то же самое, что получать тепло от двигателя, поэтому на борту становится всё холоднее.
Я и Саша покинули кабину; Валера и Олег, в свою очередь, оставили дизельное отделение. Теперь мы собрались на кухне. Свет, отопление и вообще всё в остальных помещениях вездехода отключили.
Что касается Аркадия и Юрия, они отказались идти с нами. Попросили только свою долю припасов. Получив её, закрылись в грузовом отсеке. Сперва мы гадали, как они собираются там вообще принимать пищу, в такой-то холодине, а потом услышали треск пламени. Эти два идиота развели костёр, топливом которому служит груз. Всё, что может гореть. Вряд ли это сильно их согреет в таких условиях, но они включили вытяжную вентиляцию, чтобы не задохнуться в дыму. Тратят нашу электроэнергию.
Какого дьявола? Почему бы им ни присоединиться к нам? Но они отказываются! Похоже, свихнулись окончательно.
21 июля, воскресенье
В грузовом отсеке пожар.
Произошло то, чего следовало ожидать. Аркадий и Юра не доглядели, что в их состоянии более чем естественно, и в итоге огонь костра перекинулся на остальной груз. Видимо, это произошло очень быстро, поскольку выбраться в коридор они не успели и сгорели заживо.
Теперь нас четверо.
Жаль, что с безумцами сгорела и та еда, которую мы им дали.
И тело Павла Георгиевича тоже.
Но есть и плюс. Разбушевавшийся пожар на время хорошо разогрел ту часть вездехода, что примыкает к грузовому отсеку. В том числе и кухню. Пожалуй, даже жарковато! Хорошо, что конструкция "Урсуса" не позволит огню распространиться дальше и нам участь Аркадия и Юры не грозит.
22 июля, понедельник
Пожар стих ещё вчера, через пару часов после того, как начался. Разогретые им участки «Урсуса» уже почти остыли.
И чёрт бы с ним, но! – по какой-то причине аккумуляторная батарея разрядилась. Неужели что-то энергозатратное продолжало работать и истощило её? Саша предполагает, что проблема в неустойчивой работе двигателя вездехода в последнее время, из-за чего батарея не заряжалась должным образом. Однако и он удивлён столь быстрой её кончине.
Что бы ни было причиной, ясно одно – жить нам всем осталось от силы пару дней.
Теперь, когда холоду ничего не противостоит, он начнёт постепенно проникать в кузов вездехода, через его защиту, вскрывая её слой за слоем. И нет ничего, что могло бы это остановить. Спецодежда лишь отсрочит неизбежное.
Я, Саша, Валера и Олег остаёмся на кухне. Еду больше не экономим и наелись до отвала. Голодная смерть нам не грозит, так зачем же себя мучить понапрасну?
Говорят, умирать от холода предпочтительнее, чем от жары. Дескать, человек может и вовсе потом не чувствовать ничего, просто незаметно засыпает – и всё. Скоро мы это узнаем.
23 июля, вторник
Последняя запись.
Рука плохо слушается. Холодно. Быстрее, чем мы ожидали (снова!).
"Урсус" как склеп. Свет только от наших фонариков.
Буран снаружи зазывает ...то есть, завывает. А, какая разница.
До завтра не доживём. Жаль.
Кажется, Олег уже умер.
Не увижу тебя больше, Лида. Так больно думать. Только сейчас понял. Не любил раньше тебя. То, что сейчас – это любовь. Поздно.
Прощай.
СООБЩЕНИЕ ПО ВНУТРИКОРПОРАТИВНОЙ СВЯЗИ
Отправитель: Геннадий Логвинов (Бореалис)
Получатель: Сергей Акимов (Аврора)
Тема: "Урсус" N 23 найден!
Сергей!
Ты, наверное, уже слышал. Он нашёлся! Тот самый "Урсус", который пропал три месяца назад! И отыскал его санно-гусеничный поезд, в составе которого он следовал в Бореалис, прежде чем исчезнуть. На обратном пути, когда поезд ехал уже в Аврору, с новым головным вездеходом.
Причём в том, можно сказать, и нет ничьей заслуги. Двадцать третий стоял чуть в стороне от основных транзитных путей и был засечён радарами. Надежда на то, что его обитатели ещё живы, была, и ребята рванули туда на всех парах.
Увы, спасать оказалось некого.
Первое тело обнаружили ещё на подходе. Метрах в пятидесяти от вездехода лежал, почти полностью засыпанный снегом, штурман второй смены Филипп Людиновский. Если бы не мастерство механика-водителя, его могли бы не заметить, а то и вовсе переехать. Понятно, что ему это уже не могло навредить, но от одной мысли об этом становится не по себе.
Остальные тела находились на борту "Урсуса".
Четверо на кухне: Алексей Шабалин, механик-водитель, Валерий Моисеенко, радист, Олег Рощин, штурман (все они из первой смены) и Юрий Каданцев, повар. Закоченевшие, несмотря на то, что все в спецодежде, прижавшиеся друг к другу в попытках согреться. Вокруг них оставшиеся припасы, бутылки с кусками льда, в которые превратилась вода, и фонарики с севшими батарейками.
Ещё три тела – в грузовом отсеке: Аркадий Воронов, механик-водитель, Юрий Добренко, радист (оба из второй смены) и Павел Сотников, командир. Почему они находились отдельно от остальных – неизвестно. В помещении был объёмный пожар, выжегший всё. Опознать тела не представлялось возможным без специального теста, их определили методом исключения.
Все ребята погибли.
Эти подробности получены мной лично от командира санно-гусеничного поезда. Он же передал мне то, что приоткрыло завесу над тайной двадцать третьей машины.
Видишь ли, этот новенький повар, Юра Каданцев, вёл дневник. Удивительно, правда? Зато для нас эта книжица поистине бесценна, ведь в ней описаны все события, имевшие место после исчезновения "Урсуса" N 23. События, о которых в противном случае мы могли бы только гадать!
Прилагаю к письму отсканированные страницы. Прочти их все и сообщи мне.
СООБЩЕНИЕ ПО ВНУТРИКОРПОРАТИВНОЙ СВЯЗИ
Отправитель: Геннадий Логвинов (Бореалис)
Получатель: Сергей Акимов (Аврора)
Тема: Re: Дневник прочитал
Сергей!
Теперь, когда ты знаешь то, что написано в дневнике Каданцева, я могу поделиться с тобой своими соображениями.
Вне всяких сомнений, проблемы у экипажа двадцать третьей машины начались после того, как они встретили человека посреди бурана. Они понятия не имели, кто он такой. А я почти уверен, что знаю!
Читая его описание, я сначала сомневался, отказывался верить, но когда Каданцев упомянул татуировку (медведь, стоящий на задних лапах и сжимающий в передних женщину), сомнения мои развеялись. По всем приметам это Эдуард Белявский, заместитель руководителя работ на виридиумной шахте. Я с ним неоднократно лично общался и видел у него эту татуировку.
И он же был в составе комиссии, когда штольня номер четыре неожиданно обвалилась, похоронив всех, кто в тот момент там находился.
Это официальная версия.
На самом же деле (уверен, что тебе я могу рассказать) никакого обрушения не было. Штольня, как бы выразиться – исчезла. Как будто её никогда и не существовало. Это происходило не так, как в записанном Каданцевым сне Валерия Моисеенко, радиста первой смены, но суть примерно та же. Причины нами пока не установлены. Пишу "пока", а сам понимаю, что правда вряд ли откроется хоть когда-нибудь.
Случилась трагедия 27 июня, а уже 28-го "Урсус" Сотникова подбирает невесть откуда взявшегося человека, одетого совсем не по погоде. Кстати, об одежде. Она тоже соответствует той, которая была на Эдуарде, за исключением каски. Возможно, её отнесло ветром, когда он появился на пути следования санно-гусеничного поезда. Да это и не важно.
Итак, что мы имеем? Человек пропал в одном месте – и появился совсем в другом. Живой. Мы-то априори считали, что все, находившиеся в штольне, погибли; теперь же вырисовывается иная картина.
Знаю, знаю! – насколько безумно это звучит. Но и ситуации со штольней номер четыре и с "Урсусом" номер двадцать три выходят за любые рамки. Не жди от меня никаких объяснений, я бы сам с удовольствием их выслушал, было бы от кого.
Однако нужно что-то предпринимать.
Я распорядился, чтобы экипажи вездеходов на всём пути по маршруту Аврора – Бореалис не подбирали никого, даже не останавливались. Ни один человек не выживет в условиях Морены без спецодежды. К тому же ситуация, при которой кто-то находится вне стен поселений, настолько маловероятна, что её можно сбрасывать со счетов. Я, повторюсь, не знаю, какие силы забрали у нас людей вместе со штольней и для чего именно их используют, но потерять ещё один "Урсус" мы себе позволить не можем. А представь, если это будет пассажирская машина!
Правда, есть одна загвоздка. Двадцать третий исчез в тот момент, когда его экипаж увидел снаружи человека, а не когда подобрал его. И не факт, что вездеход "вернулся" только после того, как Аркадий Воронов сотоварищи вынес Эдуарда наружу. Кстати, стоит ли упоминать, что рядом с "Урсусом" не было обнаружено никакого тела, хотя оно должно было лежать перед входной дверью?
Пока я не знаю, как ещё обезопасить наши штольни и поезда от повторения подобного. Рабочие встревожены и с очевидной опаской и нежеланием идут в шахту. Руководство корпорации действует то методом кнута, то пряника, однако уже стали поговаривать, что добыча виридиума может быть приостановлена.
Не этого ли добиваются те силы, которые стоят за случившимся?
Кусков Евгений, 15 мая – 23 июня 201 8 года
Дата последней правки: 11 июля 2018 года
* * *
Впервые идея этого рассказа была подсказана мне обложкой журнала «Техника-молодёжи» за 1959 год (кажется, мартовского). На ней изображён советский вездеход, предназначенный для работы в Антарктиде. Ярко-оранжевый, на фоне белоснежной пустыни. В первый момент я подумал, что это один из неосуществлё нных проектов Советского Союза, с присущими ему размахом и фантастичностью, и был приятно удивлён, что такая техника действительно строилась. Я, не откладывая, прочёл статью, в которой, вдобавок, было показано внутреннее устройство этой машины (она называется «Харьковчанка») и понял, что хочу написать если не о ней , то о чём-то подобном .
