Текст книги "Случай в аэропорту"

Автор книги: Евгений Бенилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Пойдем спать?... – покачиваясь, я поднялся на ноги.

– Спасибо, что выслушал, – Вика улыбнулась.

– Всегда пожалуйста, – я сделал широкий жест, выражавший галантное добродушие, но чуть не потерял равновесие и оперся на стену. – Пардон... я, кажется, слегка перебрал, да.

Пока я гасил свечи, Вика прибрала посуду; мы разошлись по ванным комнатам.

Дабы хоть чуть-чуть протрезветь, я принял контрастный душ.

Когда я вошел в спальню, свет уже не горел. Я полез на кровать. Под моим одеялом лежала Вика – от нее приятно пахло духами.

"Извини!" – девушка обняла меня за шею и прижалась всем телом. "За что?" – "За то, что сделала тебе больно..." Мои колени сжались, как у девственницы от прикосновения мужчины... лучше б она не вспоминала. "Ничего страшного", – с наигранным легкомыслием отвечал я. Некоторое время мы возились, целуя и гладя друг друга по частям тела... Наконец настала пора решительных действий, однако (из-за темноты) я никак не мог определить местоположение викиных рук. А вдруг она опять?... – мои колени снова инстинктивно сжались.

"Что?" – тревожно прошептала Вика. Я молчал. "Что с тобой?" – девушка обняла меня... кажется, обеими руками... увы, я понял это слишком поздно.

Сгорая от стыда, я откатился в сторону.

– Объясни, в чем дело?! – Вика привстала на локте.

– А то ты не понимаешь?... – зло отвечал я. – Сначала чуть не оторвала мне, пардон, яйца, а теперь лезешь с извинениями, да еще в самый неподходящий момент!... – я помолчал и смущенно пояснил: – Я все время думаю, где находятся твои руки...

Наступила тишина. Вика о чем-то размышляла – я слышал, как у нее работают мозги...

Вдруг неясная тень метнулась к краю кровати. Шлеп-шлеп-шлеп – цепочка легких шагов прошелестела в сторону двери. Щелк – зажегся свет. Мои глаза инстинктивно зажмурились.

– Я придумала! – объявила Вика с интонацией архимедовской "эврики".

5. Ночная экспедиция

– Что ты придумала? – я почувствовал, что с меня потянули одеяло, и нехотя сел. Пол неприятно холодил пятки. Выпитое виски слегка кружило голову.

– Потом объясню. А пока доверься мне!

– Довериться тебе? – я не удержал саркастической усмешки...

Жена всегда говорила, что я не умею настаивать на своем – особенно, с женщинами. Наверное, она права... так или иначе, но через десять минут мы с Викой уже выходили из дома. Цели нашей экспедиции я не знал, и почему я должен в ней участвовать – тоже (девица лишь пробормотала что-то невнятное насчет "поможешь мне кое-что открыть"). Я был одет в темно-синие джинсы и черный свитер, лично выбранные ей из моего гардероба, а сама она облачилась в черный комбинезон и бордовую кофточку. Мы залезли в машину... а что, если сказать: мол, не желаю садиться за руль в нетрезвом виде? Я посмотрел на свою спутницу... нет, шансов не было: она просто заставит меня вызвать такси. Я обречено завел мотор.

– Куда?

– В Кэнли, – так назывался самый фешенебельный район Лимерика.

Движения на дороге почти не было – вскоре мы миновали Замок короля Джона и поднялись на Холм Висельников. Впереди расстилалась темная масса Кэнли, утыканная булавками разноцветных огоньков.

– Теперь направо.

Мы углубились в переплетение тихих улиц. Позади увитых плющом оград высилились то старинные, то суперсовременные дома. Сквозь узорчатые ворота вкрадчиво поблескивали дорогие автомобили. В хрупких лучах похожих на елочные игрушки фонарей трава на газонах казалась изумрудной.

– Здесь.

Я запарковал машину в тени развесистого дуба, мы вышли. Раздвигая грузным телом кисейные облака, по небу катилась полная луна.

– Туда, – потянула меня за руку Вика.

Мы вошли в провал ворот. Завитушки на распахнутых створках сплетались в изображения чудовищ. В глубине участка располагался особняк; в правой его части, нарушая симметрию, возвышалась остроконечная башенка. Все окна были темны. Миновав серебристый Бентли, запаркованный посреди двора, мы приблизились к массивной дубовой двери; сбоку, на блестящей цепочке висел никелированный молоток. Однако стучать Вика не стала, а свернула на огибавшую дом тропинку. "Куда ты?" – спросил я почему-то шепотом. Девица не ответила. "Кто здесь живет?" – "Тихо!" – прошипела Вика, не оборачиваясь.

Мимо моего плеча плыли шершавые, неправильной формы камни, кое-где в щелях пробивался мох.

Мы обошли дом. По газону заднего двора была расставлена разноцветная, причудливой формы садовая мебель; чуть дальше, среди подстриженных деревьев виднелась беседка. Справа серел декоративный валун – Вика пошарила под ним и достала завернутый в полиэтилен ключ. "Здесь живет твой бойфренд?" – с безразличным видом, но на всякий случай шепотом, поинтересовался я. "Не волнуйся, его нет дома". – "А Бентли перед входом?" – "Знаешь, сколько у него машин? Три". Она отперла черный ход – вглубь дома вел узкий коридор. "А чего свет не зажигаешь?" – "Соседи заметят... он жаловался, что они всюду нос суют, да". Вика взяла меня за руку и повела вперед (судя по шороху, она вела другой рукой по стене). "А почему ты говоришь шепотом, если дома никого?... Черт!..." – я споткнулся о какие-то ступеньки. "Из-за собаки: услышит – начнет брехать, – отвечала Вика. – Ты б лучше под ноги смотрел...

А то я на тебя проклятье наложу: пять лет компьютерного моделирования холерной эпидемии шестисотого года, – обернувшись, она приблизила свое лицо к моему и хихикнула, – для нужд гуманитарной науки". Мы стали подниматься по винтовой лестнице. Я зацепился плечом за что-то, висевшее на стене... кажется, картину... потом за что-то еще... Лестница кончилась, впереди светлел проем двери.

Мы оказались в комнате странной восьмиугольной формы, обставленной антикварной мебелью. В одно из окон светила полная луна, в другое виднелось верхушка дерева – я понял, что нахожусь в башне, в правом крыле дома.

Тяжелые бархатные шторы с роскошными кистями тихонько колебались от наших движений, толстый ковер пружинил под ногами. На вычурной тумбочке стоял телефон в стиле "ретро", с никелированным раструбом для рта и резиновым раструбом для уха. "Сюда! – шепотом позвала Вика. – Помоги открыть", – она склонилась над резным секретером на выгнутых ножках, пытаясь повернуть торчавший из дверцы ключ. "Что ты хочешь достать?" история, в которой я легкомысленно согласился участвовать, нравилась мне все меньше и меньше...

"Увидишь", – хмыкнула Вика. "Ну уж нет! – чуть громче (от раздражения)

сказал я. – Хочешь, чтоб я помогал – изволь объяснить, что происходит!..." – я демонстративно убрал руки за спину. "Ты думаешь, я воровка?! – взвилась Вика. – Тебя в соучастники вовлекаю?... Если хочешь знать, он мне их подарил!" Я поразмыслил: действительно, какая из нее воровка... "Ладно", – я неохотно подошел к секретеру и взялся за ключ. "Никогда не могла открыть его, зар-разу!" – прошипела Вика у меня над ухом.

Х-хрум... – щелкнул замок. Дверца распахнулась, обнаружив множество ящичков с изящными эмалевыми медальонами на крышках. "Где они?... – Вика стала выдвигать и задвигать ящички. – Черт бы их побрал!..." Я раздраженно отвернулся к висевшему на стене гобелену, изображавшему рыцаря на коне. В лунном свете видно было плохо... я приблизил лицо вплотную к ворсистой поверхности, пытаясь понять, отчего доспехи рыцаря как-то непонятно серебрятся... "Нашла!" – воскликнула Вика.

– Vicky? – насмешливо произнес низкий, рокочущий голос. – You said you'd never come back, didn't ya?

Вспыхнул свет. Содрогаясь от неловкости, я отпрянул от гобелена... на меня смотрел атлетически сложенный, но уже грузноватый мужчина лет под сорок в расшитом золотом халате. Из-под халата высовывались поросшие рыжей шерстью ноги.

– Who the hell are you?! – выпятив челюсть, мужчина шагнул вперед.

Синхронно с ним, я шагнул назад и уперся спиной в гобелен.

– Хи май френд, йес, – объявила Вика. – Ноу бизнес фор ю, Норман!

– I'll talk to you later, bitch! – огрызнулся Норман, зловеще усмехаясь. – Gotta do your fucking boyfriend first.

– OK, OK! – заторопился я. – We are leaving... leaving now, – я повернулся к Вике. – Пошли отсюда... быстро!

– Oh yeah?... Really? – мужчина подбоченился, выставив огромную ступню в оттороченном мехом тапке. – And how about me kicking your ass for the road?

Что на это ответить, я не понимал... пауза затягивалась. По лицу моей подруги было видно, что у нее есть, что сказать, но она не знает, как это сформулировать на проклятом иностранном языке.

– I asked you a question, mister, – сжимая кулаки, Норман шагнул вперед. – How about me kicking your Russian stinking ass?!... * – он уже находился совсем близко. – And then sue you for breaking and entering.

В последний раз я участвовал в драке десяти лет от роду – никогда не умел (и, соответственно, не любил) драться. Да если б даже умел... Мой нынешний противник был на полголовы выше и килограммов на тридцать тяжелее.

– I didn't break in, Vicky let me in, – парировал я, лихорадочно перебирая варианты. – You shouldn't be getting into a fight, man... you've just checked out from the hospital!...

Уговоры действия не возымели – мне предстояло решить, как подороже продать свою жизнь. Припоминая виденное в кино, я принял боксерскую стойку... увы, это не произвело на Нормана решительно никакого впечатления. Он размахнулся и...

Т-р-рах-х!!!...

Раздался треск, по комнате разлетелись какие-то обломки... Что произошло?...

Глаза Нормана выпучились, как у краба; несколько мгновений он пытался удержать равновесие, но не удержал и грохнулся на пол.

По дому раскатился глухой звук удара. Где-то истерически, со взвизгиваниями залаяла собака.

– Сережа, ты цел? – Вика выронила обломанную спинку стула и кинулась ко мне.

– Цел, – неуверенно отвечал я. – Что с Норманом?...

Держась за руки, как испуганные дети, мы приблизились к неподвижно лежавшей фигуре. Расшитый золотом халат задрался, обнажив толстые мохнатые ляжки.

– А он... не того?... – я опустился на колени. – В смысле... дышит?

– Дышит, кажется... смотри! – Вика указала на едва заметно поднимавшийся и опускавшийся живот.

Наступила тишина, смешанная с собачьим лаем. Мне вспомнился фильм "Misery", в котором отрицательная героиня, будучи огрета пишущей машинкой, дважды оживает и бросается на положительного героя.

– А-а-а...

Норман открыл мутные глаза. Мы с Викой отскочили.

– Fucking bastards...

Кряхтя от напряжения, он поднялся на ноги. Волосы на его затылке были алы от крови.

– Should I call an ambulance? – предложил я.

– Don't worry, – лицо Нормана исказила злобная гримаса. – I'm calling the police.

Шатаясь, он подошел к телефону и стал стучать по клавишам.

– Vicky, we gotta go... – сказал я почему-то по-английски. – То есть, пошли... пошли СКОРЕЕ! – я схватил девицу за руку и потащил из комнаты.

Спотыкаясь, мы скатились по ступенькам. Вика дернула меня за свитер: "Давай через парадный вход – так быстрее!" – она с натугой распахнула высоченную дверь, и мы оказались в обширном зале. Сквозь арку в его левом конце виднелась уходящая в бесконечность анфилада комнат, в конце которой горел свет и белела распахнутая постель. Справа располагался монументальный камин, над камином красовалась голова оленя с необыкновенно раскидистыми рогами. За стеной бесновалась собака (судя по голосу, мелкая – той-терьер или болонка... я представил Нормана с болонкой на руках и прыснул). "Ты чего, рехнулся?" – обернулась Вика.

Оскальзываясь на зеркале паркета, мы пересекли каминный зал, затем еще одну комнату и оказались в прихожей. Вика отомкнула входную дверь; мы вывалились на крыльцо и понеслись к воротам. Сердце у меня билось в горле, колени были, как ватные... наконец мы оказались в машине.

– Почему он дома? – я никак не мог попасть ключом в зажигание. – Ты ж говорила, его не будет!

– Его в Дублин вызывали, а он, видно, не поехал, – отвечала Вика. Скорее!... Что ты сидишь, как засватанный?!

Я завел мотор и утопил акселератор до пола – прокрутившиеся на месте шины издали неприятный визг. Поворот направо, поворот налево... нас занесло, и машина чуть не врезалась в фонарь. Через минуту мы вылетели на улицу, ведущую в центр.

– Уф!... – Вика откинулась на спинку кресла. – Ловко я его стулом уделала, а?

– Рано радуешься! – нервно отвечал я.

Мимо нас мелькали фонари, деревья, чугунные ворота, каменные заборы...

– Почему?

Улица неожиданно вильнула вправо – я резко затормозмозил. Вику дернуло вперед, чуть не ударив лицом о приборную доску.

– Из Кэнли есть только один выезд, – (я обогнул угол и опять нажал на акселератор). – Если полицейские доберутся туда раньше нас – конец!

– Как один выезд? – удивилась девица. – Да ты просто сверни куда-нибудь и...

– Здесь вокруг Шэннон... – перебил я. – Кэнли находится в излучине реки!

Луна светила мне в глаза. Шины скрежетали на поворотах. Я покосился на Вику – та размышляла...

– Я придумала, да! – объявила девица. – Делаем так: встаем у обочины, выключаем фары, будто это чья-то запаркованная маши...

– Господи! – задохнулся я от женской глупости. – Посмотри по сторонам: много ты видишь запаркованных машин?!

Вика очумело повела глазами: вдоль дороги не было ни одного автомобиля!

Специфика данного пригорода: все машины стоят в гаражах или, как минимум, за заборами безразмерных участков...

Перед тем, как мы вылетели на верхушку холма, у меня хватило ума погасить фары.

– Смотри! – ахнула Вика.

Нам навстречу ехали две полицейские машины (я отчетливо видел синие вспышки мигалок). Выезд из Кэнли находился между ними и нами... пожалуй, ближе к ним.

– Сереж, надо парковаться! А вдруг пронесет?

Вспышки приближались. Я вытер со лба холодный пот.

– Надо подъехать ближе к краю Кэнли, – мой голос прозвучал хрипло... я откашлялся. – Там дома победнее и участки поменьше, машин на улице должно быть больше.

Секунды улетали от нас прочь. Дорога вилась вниз по холму. Вдоль тротуара стали появляться автомобили...

– Сереж, паркуйся... дальше откладывать нельзя.

Я бросил машину к обочине, пристроился сзади белой Хонды и выключил мотор.

Вика соскользнула с кресла и скорчилась под приборной доской; длинные ноги ее сложились, как у кузнечика. Я повалился боком на освободившееся сиденье, уткнувшись лицом в ее кудри.

Наступила тишина.

Потом раздался звук приближавшейся машины... ближе... ближе... мимо нас пронесся, разбрызгивая вспышки, первый полицейский автомобиль. Но где же второй?... (Одна за другой, секунды тонули в тишине – как лемминги в море.)

Затем я услыхал шорох шин, и на потолок кабины легли, вздрагивая, синие сполохи. "Что там?" – прошипела Вика; ее плечо напряглось под моей ладонью.

Холодея от страха, я выглянул в окно: второй полицейский автомобиль остановился посреди улицы метрах в десяти от нас. "Одна машина проехала мимо, – прошептал я, – а вторая перегородила дорогу здесь... секут фишку, с-собаки!" Опять наступила тишина... я вдруг заметил, что на середине дороги лежит окурок сигары – не сигареты, а именно сигары. И что на заборе, на другой стороне улицы намалевано аршинными буквами название ансамбля "U2"...

Щелк!...

Дверца полицейского автомобиля отворилась, выпуская наружу полисмена здоровенного детину с кобурой на поясе (я пригнулся). Под аккомпанемент вспышек он закурил, облокотившись на капот своей машины... на лице его появилось задумчивое выражение. Я опустил голову на сиденье, опять уткнувшись в викины волосы.

Прошло неопределенное количество времени. Вика сопела у меня над ухом. В кабине становилось душно. Проклятый полисмен докурил, зевнул и стал прогуливаться туда-сюда. Потом сел в машину и, не закрывая двери, высунул ноги наружу. Синие вспышки постепенно доводили меня до безумия.

"Открой окно", – прошептала вдруг Вика. "Нельзя", – отвечал я сквозь зубы (чтобы ее волосы не лезли в рот). "Почему?" – "Потому что окна 'электрические'... гудят, когда их опускаешь".

Наступила тишина. Внутри полицейской машины неразборчиво бормотала рация.

"Мне дурно", – объявила Вика вполголоса. "Ш-ш! – зашипел я. – Ты хочешь загреметь в полицию?!" – "Говорю тебе, меня скоро стошнит, да!" настаивала девушка. Прежде, чем ответить, я досчитал про себя до пяти. "Надо потерпеть, Вика, – как можно убедительнее зашептал я. – Мне тоже душно... и говори, пожалуйста, тише". – "Ты спокойно лежишь себе на кресле, а я скорчилась черт знает где!" Терпение мое было на исходе... "Я не могу залезть под приборную доску, как ты, потому что мне мешает руль... и вспомни, кстати, из-за кого мы тут оказались!" Вика дернулась, въехав затылком мне по носу. "Я подамся в жиды, в педерасты, в поэты, в монахи, продекламировала она, – все что угодно, лишь бы не нравиться ВАМ!" последнее слово она произнесла в полный голос.

Похолодев, я выглянул в окно – о ужас!... Полисмен стоял на дороге, прислушиваясь. Потом вытащил фонарик и направился к Хонде впереди нас.

"Допрыгалась, – прошептал я с ненавистью, – он осматривает машины..." Стада мыслей, как ошалевшие бизоны, с топотом помчались у меня в голове: арест... суд... срок (наверное, небольшой)... потеря работы...

Полисмен наклонился к окну Хонды и, светя фонариком, стал всматриваться.

Секунды текли, резонируя со взрывами пульса у меня в черепе. "Что там?" – прошептала Вика. "Смотрит внутрь Хонды, – отвечал я. – Мы следующие".

Полисмен выпрямился и шагнул в нашу сторону. Я нырнул вниз...

Хр-р-р... "Come over here..." Хр-р-р... "Must be gone..." * – ожила вдруг рация в полицейской машине. То немногое, что я расслышал, вселяло надежду.

"Его вызывают куда-то... к дому Нормана, наверное, – прошептал я. – Они думают, что мы скрылись..."

"Coming over", – послышался голос полисмена.

Я приподнялся на ватном локте и выглянул наружу: страж порядка уже сидел в машине. Раздался кашель стартера... Слепя глаза вспышками, автомобиль проехал мимо нас (я пригнулся) и исчез за поворотом.

– Пронесло! – сказал я, садясь. – Сматываемся отсюда, живо!

Пока я заводил машину, Вика выкарабкалась из-под приборной доски и немедля опустила окно. Не зажигая фар, я тронулся с места... руки мои тряслись – я даже на всякий случай сбросил скорость. Через минуту мы выехали из Кэнли; при первой же возможности я свернул с главной дороги. И сразу же повернул еще раз, еще раз, еще раз... – инстинктивно, как животное, стараясь запутать след.

Когда мы выехали на шоссе, я включил фары и опустил свое окно холодный ветер, смешанный с облегчением, ударил в лицо...

– А помнишь, как ты... – задыхаясь от смеха начал я, – ...мол, тошнит... – дикий хохот обуял меня, не давая говорить.

– А ты... ты... конец, мол, допрыгались!... – вторила Вика.

Стрелка спидометра трепетала на отметке 110 миль в час. Нас подбрасывало на микронеровностях дороги.

– Ву-у-ху-у-у!... – заорал я на индейский манер.

– Ура-а-а!!!... – поддержала Вика и хлопнула меня по плечу с такой силой, что машина вильнула в сторону.

6. BDSM

Усиленно моргая ресницами (чтобы стряхнуть слезы смеха), я свернул с шоссе.

Пережитые приключения переполнили меня взрывчатой энергией и странным образом изменили восприятие мира. Знакомые до буквы вывески магазинов казались теперь исполненными тайн. Деревья возле реки загадочно махали ветками на фоне звездного неба. Мистические ароматы насыщали воздух...

Мы подъехали к дому. Я запер машину и отпер входную дверь; оживленно переговариваясь, мы вошли внутрь. Вика обняла меня за шею:

– Идем наверх. Скорее!

Взявшись за руки, мы взбежали по лестнице и устремились в спальню. Вика зажгла ночник. Я хотел сразу же повалить ее на постель, но она вывернулась...

– А почему ты не спрашиваешь, за чем мы ездили?

Я остановился: действительно, за чем? Ради какого сокровища я рисковал карьерой и благополучием своей семьи?...

Вика сунула руку в карман и широким жестом достала...

– Наручники?!... За каким дьяволом?...

Не говоря ни слова, девица плюхнулась на кровать, просунула ладони сквозь прутья спинки и попыталась защелкнуть наручники на той стороне так, чтобы ладони нельзя было вытащить обратно.

– Тебе мешали мои руки? – она улыбнулась. – Теперь они мешать не будут!

У меня застучало в висках...

– Стой! – я полез на кровать и стал расстегивать викин комбинезон. – Я тебя раздену сначала.

Путаясь в пуговицах и молниях, я стащил с Вики одежду и замкнул наручники.

Вид девушки, беспомощно распластавшейся на кровати, возбуждал меня до перебоев в сердцебиении... почти до обморока. Задыхаясь, я потянулся, чтобы выключить ночник...

– Не надо, – остановила меня Вика.

7. BDSM (окончание)

Я проснулся от какого-то звука. Ночник не горел. За окном виднелась луна. У стены темнел монолит викиного чемодана. У меня в мозгу клубились сладкие воспоминания. Надо же, и сам не заметил, как задремал... сколько я спал – пять минут, десять?...

– Сережа!

Я повернул голову – на меня смотрела Вика. В ее зрачках плавали отражения луны.

– Освободи меня... там должна быть кнопка.

Я не сразу понял, о чем она. Потом до меня дошло.

– И долго ты так лежишь?... Извини. – я просунул руки сквозь спинку кровати, стал расстегивать наручники... у меня не получалось. – Погоди, сейчас зажгу свет...

Я включил ночник.

– Здесь нет никакой кнопки!

– Ищи лучше, – викин голос окрасился раздражением.

Я проверил еще раз.

– С чего ты взяла, что здесь должна быть кнопка?...

Девушка снисходительно усмехнулась.

– А как, по-твоему, открывал их Норман?

Действительно, как?... Дел с наручниками я до сих пор не имел.

– Ключом, наверное... здесь есть замочная скважина.

Воцарилось молчание. Затем – тонкой струйкой, но непрерывно усиливаясь – и, наконец, сметающим все потоком – страх затопил меня от ногтей на ногах до волос на макушке.

– Вика, у тебя есть ключ от наручников?!!!

Несколько секунд девушка молча смотрела на меня.

– Проверь еще раз, – голос ее дрогнул. – Там должна быть кнопка, слышишь? – в ее глазах, как в колодцах при землетрясении, заплескались слезы.

В который раз я осмотрел наручники. Кнопки не было.

– Сережка, мне нужно в туалет, – с жуткой интонацией сказала Вика.

Если б я мог испугаться больше, я бы это сделал. Как... каким образом вывести ее в туалет?... мысли у меня путались.

– Дай сообразить... – залепетал я. – Может, принести что-нибудь... э...

какую-нибудь емкость...

– Емкость?!... – голос Вики был страшен. – Как я, по-твоему... в емкость?

Я не нашелся, что ответить.

– Сереж, – неожиданно спокойно сказала девушка, – надо сломать спинку кровати. Выломать вот эту штуку, – она указала глазами на массивный деревянный прут, позади которого были застегнуты наручники.

– А как я объясню это жене?

– А как ты объяснишь голую женщину, прикованную к кровати?

Действительно – как? Нужно что-то придумать... Подумать... постараться как следует – и приду...

– Сереж, ты русский язык понимаешь? Мне нужно в туалет! – в викином голосе зазвенела истерическая нотка.

Мной овладела паника; мысли разбежались, прыгая, как блохи. Я вдруг заметил, что шторы на окнах распахнуты, и нас, в принципе, могут увидеть соседи...

Хрусть!...

Вика изо всех сил дернула руками, пытаясь выломать державший ее прут но тот не поддался. (На запястьях девушки появились красные отметины. С одного раза... надо же, какая нежная у нее кожа!)

Хрусть!...

Еще один рывок – опять безуспешно. На кровати, наверное, останутся царапины... что я скажу жене? Я было дернулся, чтобы осмотреть спинку супружеского ложа, но устыдился и остался на месте.

Хрусть!...

Злополучный прут стоял, как влитой.

На мгновение мы с Викой застыли, глядя друг на дружку – лицо девушки было снежно-белое, глаза – бешеные... Вдруг она изогнулась, будто в припадке эпилепсии. Одеяло отлетело в сторону, полог заколыхался, я в ужасе вскочил на ноги. А Вику скрутила еще одна судорога... еще одна... еще одна...

Длинное тело ее перекручивалось винтом, свивалось в кольца...

– Стой!... – завопил я.

Вика замерла, глядя на меня безо всякого выражения. Грудь ее вздымалась и опадала, колени и локти тряслись.

– Я попытаюсь открыть замок отверткой.

Шлепая босыми ногами, я слетал в гараж, притащил ящик с инструментами. (Вика лежала в той же позе и с таким же отсутствующим выражением лица. Будильник на тумбочке показывал 3:18.) Я выбрал отвертку потоньше и погрузил в замочную скважину... что теперь?... Мешала спинка кровати... было неудобно... Мне вспомнился герой фильма "Молчание ягнят" Ганнибал Лектер, открывший наручники при помощи обломка авторучки... Может, и мне попробовать авторучку?...

Прошло минуты две. В какую бы сторону я ни крутил отверткой, проклятые наручники не открывались!... Что делать?... Вика не издала ни звука...

интересно, ей нужно по-маленькому или по-большому?... Если по-маленькому, то это еще ничего: я принесу... э... кастрюлю. А если по-большому?!... Что делать?... А если наручники перепилить?... Но у меня нет ножовки!... Может, попросить у соседей?... ЧТО ДЕЛАТЬ?!...

– Я открыть не могу. Надо вызывать слесаря.

Вика молчала.

– Здесь есть слесаря, которых можно вызвать ночью в случае аварии.

Вика молчала.

– Я пойду, позвоню... а ты потерпи пока, малышка, ладно?...

Я сбежал вниз, отыскал телефонный справочник, стал судорожно листать:

locksmiths... emergencies... Наконец нашел какой-то номер – отстучал на телефоне – стал считать гудки: один... два... три... четыре... на семнадцатом бросил трубку. Чертовы разгильдяи!... Написано: "Звоните 24 часа в сутки", – а к телефону не подходят!!!... Я опять бросился листать справочник...

Дозвонился я лишь с третьего раза. Объяснить, что произошло, не решился – пришлось врать, что ребенок заперся в гараже и не может открыть дверь. И что у него истерика. Что отчасти было правдой.

Продиктовав адрес, я поплелся наверх. Перед дверью спальни помедлил, собираясь с духом. Затем вошел.

– Слесарь сейчас приедет.

Вика лежала в той же позе и все так же дрожала... Какой же я идиот! ведь она сбросила одеяло.

– Подожди, малышка, я тебя укрою.

Она ничего не ответила. Я накрыл ее одеялом, но трястись она не перестала.

– К-когд-да п-приед-дет с-слес-сарь? – у девушки громко стучали зубы.

– Через двадцать минут.

– Од-день м-меня, – она всхлипнула, – п-пожал-луйст-та...

Я заметался по комнате, собирая викину одежду: трусы... гольфы...

кофточка... комбинезон... где бюстгальтер?... она его, кажется, не носит.

Кофточку, естественно, одеть не удалось. Я попытался прикрыть грудь девушки нагрудником комбинезона, но тот был слишком узок – соски торчали наружу.

(Вика безучастно смотрела в потолок и тряслась.) Что делать?... Я разрезал одну из своих футболок на плечах, нацепил на Вику и заколол разрез английскими булавками...

Дин-дон, дин-дон, – пропел звонок.

– Скоро все будет хорошо, малышка, – прошептал я, судорожно застегивая бретельки комбинезона.

Перед тем, как выйти из комнаты, я огляделся: ничего не забыл?... И лишь тогда понял: я – голый!... Идиот!!!... Я метнулся в ванную, сорвал с крючка купальный халат и огромными скачками помчался вниз.

Дин-дон, дин-дон...

Запахивая халат, я открыл дверь. На крыльце стоял пожилой, основательного вида мужчина с чемоданчиком в руке. Лицо его источало беспокойство о запертом в гараже ребенке.

– Where's the child?... Don't worry, young man, I'll fix it in a blink!

– Actually... – я отступил в сторону. – It's not actually a child...

– Not a child?... – недоуменно повторил слесарь, входя. – Who is it, then?

– It's... er... a girl.

– A girl?... How old is she?

– I think she's about... er... twenty four, – я немножко подумал и добавил:

– Or twenty seven.

– Then how come she's locked herself in the garage? * Это был трудный вопрос. Я держал паузу, сколько мог...

– She's not actually in the garage. She is in the bedroom. * Слесарь пригладил волосы. Потер подбородок. Похоже, он был терпеливым человеком.

– Let me get this straight, young man: twenty-seven-year-old girl has locked herself in the bedroom and you want me to get her out. Right?

– Not exactly... – я переступил босыми ногами по холодному керамическому полу. – It's my girlfriend... She's in handcuffs, attached to the bed... And we can't get the cuffs off 'cause we've got no key... And now she wants to go to the toilet... it's pretty embarrassing actually... – я не знал, куда деваться от стыда.

– I see, – сказал слесарь рассудительно. – Shouldn't be too hard... shall we go upstairs?

Я осмелился поднять взгляд – он говорил без тени усмешки. Блаженны чувства юмора не имущие...

– Yeah, let's go! – я бросился вперед, указывая дорогу.

Когда мы вошли в спальню, Вика лежала с закрытыми глазами. (На мгновение я испугался, что она потеряла сознание, но потом – по дрожащим векам – понял, что просто зажмурилась от стыда.) Не снимая ботинок, слесарь влез на кровать и с глубокомысленным видом обследовал наручники.

– Won't be a problem, young man! – огласил он диагноз.

Он раскрыл чемоданчик и осмотрел свои инструменты. Потом выбрал какую-то штуку с крючком на конце и опять полез на постель. Что он делал, я разглядеть не мог, ибо видел лишь рифленые подошвы ботинок, зад в потертых джинсах, спину в клетчатой рубашке и дергавшиеся локти. Вдруг раздался щелчок, и слесарь посунулся назад: в руках он держал наручники.

– Done, – объявил он торжественно.

И тут же (по-моему, даже не раскрывая глаз) Вика слетела с кровати и выскочила из спальни. Хлопнула дверь туалета, стукнула щеколда...

Пока слесарь собирал чемоданчик, я рассыпался в благодарностях. Мы спустились на первый этаж.

– Where are you from?

– From Russia, – неохотно объяснил я.

(Рассказывать о себе не хотелось категорически. Лимерик город маленький – история эта запросто может дойти до моих коллег. Или коллег моей жены.

Или...)

– You speak very good English. Where did you learn it? * – It's a long story... – уклончиво отвечал я. – How much do I owe you?

– Fifty pounds, young man.

Я сходил за бумажником:

– That's quite reasonable, many thanks...

– Oh well, I shouldn't be charging you at all, – сказал слесарь, принимая деньги. – Just think of the fascinating story I'll tell to my friends at the pub...

Я в ужасе поднял глаза... несколько мгновений держалась леденящая кровь пауза.

– Just kidding, young man... just kidding!

Разразившись демоническим хохотом, слесарь вышел на улицу.

8. Утром

Я раскрыл глаза и с минуту лежал неподвижно. В щели между задернутыми шторами брезжило утро, по крыше стучал средней силы дождь. Викина половина постели была пуста, на подушке лежала изрезанная футболка. Голова у меня болела от недосыпа и легкого похмелья.

Вчера, после ухода слесаря Вика говорить со мной не пожелала, и мы сразу легли спать. Представляю, в каком она сейчас настроении...

Я встал, оделся, умылся. Спустился на первый этаж. Вика была на кухне смотрела в окно на пропитанную водой лужайку, потемневшие от дождя цветы и двух растрепанных ворон, гулявших по соседской крыше. В доме было тепло, но девушка была одета в толстый вязанный свитер под горло и длинную юбку.