Текст книги "Слепой гость (изд.1969)"

Автор книги: Евгений Рысс

Соавторы: Всеволод Воеводин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Окончание рассказа Ивана Алексеевича Чернокова.

Да, о большем им нечего было и думать. Однако наш гость умел изворачиваться. Он правильно рассудил, что если они обнаружат нервность, попросту попытаются улизнуть, то мы тоже не будем мешкать. Все дороги и вокзалы близ вашего города были взяты нами под наблюдение, и хотя Фейсалов не мог им дать таких подробных сведений, они могли это предполагать. Значит, им следовало продолжать начатое, зная, что мы только того и хотим, чтобы накрыть их всех разом. То, что район событий уже оцеплен войсками, им было известно. И все-таки начатое следовало продолжать. У них ведь оставался единственный туз-козырь в этой игре, о котором мы даже не догадывались, – чудо, чудесные исцеления. Суматоха, поднятая чудесами, давала им кое-какую надежду на благополучный исход.

Итак, события шли своим чередом. Жулик и изувер, ваш мулла торжественно вернул зрение слепому корзинщику, и он, раскаявшийся безбожник, умиленно смотрел на облака, на птиц, пролетавших у него над головой, и плакал. Бетке, которому имам подарил речь, бормотал нечто несуразное. Хладнокровный негодяй, он играл человека, ошеломленного своим счастьем, и при этом бормотал под нос немецкие ругательства.

А затем, чтобы все-таки попытаться расшевелить толпу, полковник спровоцировал выстрел. Умен был человек, очень умен, а многих нехитрых вещей просто не понимал. Выстрел только вправил мозги тем, кто растерялся в первую минуту после чуда.

А затем, затем капитан Мертруп и унтер Бетке лежали на горе в развалинах и, раздвинув кусты ежевики, смотрели вниз и видели, что как ни верти, все равно дело дрянь. Толпа редела. Одни, пораженные страхом, спешили покинуть кладбище, на котором мулла раскинул свой балаган; другие, озлобленные выстрелом, молча стояли в сторонке, и по их лицам нетрудно было сообразить, что еще раз стрелять вряд ли кому будет охота.

Мертруп понимал наши расчеты. Он знал, что здесь, в присутствии многолюдной толпы, мы повременим их трогать. Да, если бы этих «бедных», «исцеленных» от своих увечий людей внезапно окружили вооруженные красноармейцы, то кое в чьих глазах они стали бы мучениками. Пускай одна сотня темных людей подумала бы так, нам дорог был каждый наш человек, и они это знали. Но если верующие разойдутся, тогда другое дело. Тогда мы возьмем их, не теряя ни минуты, и в этом они были уверены так же, как мы.

А толпа редела. Лежа на горе в развалинах и глядя вниз, Мертруп и Бетке могли убедиться собственными глазами, какой пустышкой оказалась эта хитрая, громоздкая затея.

Бетке это выразил так:

– Боюсь, что мне вернули язык только для того, чтобы я не молчал на допросах.

Капитан был с ним совершенно согласен. Удивительно, как эти два бандита, офицер и унтер, перестали церемониться друг с другом, как только поняли, что они – обреченные люди. Когда полковник нашел их там, на горе, Бетке лежал брюхом вверх, заложив руки под голову, и даже пальцем не шевельнул, чтобы встать при появлении своего начальника.

– Ну-с, – сказал Мертруп, – дело словно бы подходит к концу. Как вы думаете спасать свою шкуру?

Полковник ему не ответил. Он шел, добродушно ворча на одышку, веселый, старый хлопкороб, и за ним шла женщина.

Каждый из нас видел на своем веку много счастливых лиц. Лицо твоей матери в этот день навсегда осталось в моей памяти. Это было бесконечно счастливое и бесконечно прекрасное женское лицо, хотя твоя мать, Гуризад, никогда не была особенно красивой.

Женщина, которая шла за полковником Шварке, была твоя мать, дорогой мой. Я должен тебе здесь рассказать, может быть, самое отвратительное, самое подлое и бесчеловечное из того, что готовили эти люди, – рассказать, как они решили убить ее.

– Сулейман, – ласково сказал полковник унтеру Бетке. – Жена тебя ищет. Вот я привел ее сюда.

Твоя мать опустилась на колени рядом с унтером Бетке, подняла его руку и поцеловала ее. Вот где сказалась муштра полковника Шварке. Злая и скучающая физиономия твоего отчима стала вдруг необычайно нежной, он гладил женщину по волосам и оглядывал своих приятелей смущенными глазами, – дескать, смотрите люди, вот оно – счастье маленького человека, сапожника Сулеймана. Старый хлопкороб добродушно наблюдал за ними. Потом он опустился на камень рядом с корзинщиком Мамедом, вытащил из кармана кисет с табаком и неторопливо стал набивать свою трубку. Он буркнул вполголоса: «Дайте-ка сюда ваше ухо», – и, когда тот подвинулся к нему, сказал:

– Эта баба бегает по всем улицам и кричит, что она была уверена в исцелении своего мужа. Он, видите ли, однажды говорил со сна! Года три назад. Как вы могли это так оставить? Вы понимаете, что это значит? Вытащить такую ниточку – это значит в полчаса распутать весь узел. Они только того и ждут. Бабу нужно убрать.

Мертруп зевнул. Ему было наплевать на все.

– Что же, – сказал он, – посторонних здесь нет, а у вас под рукой как раз удобный для этого дела камень. Возьмите его.

– Еще раз повторяю вам, Мертруп, не будьте болваном, – проворчал полковник, – такие вещи так не делаются. Бетке должен увести отсюда свою бабу. Он должен сказать ей, что боится ареста. Они уйдут подальше, там он все это сделает и будет ждать нас. Район оцеплен войсками. Мы можем отсюда выбраться только в толпе. Поодиночке нас перехватают.

Мертруп обнял твою мать за плечи. Он сказал, что ей и Сулейману надо немедленно уходить. Их обоих могут арестовать, сказал он, потому что власти очень рассержены чудесами и думают, что дело не обошлось без обмана. Твоя мать побледнела, а Мертруп чуть заметно кивнул головой своему унтеру: молчи, объясню потом.

Только одна дорога идет из Мертвого города в долину. Со всех остальных сторон город неприступен, и, ты помнишь сам, галереи крайних домов висят прямо над обрывом. Под ними кончается земля, и сразу, как река или озеро, начинаются тучи. Но была еще одна-единственная тропинка, которая опоясывала город и уходила выше в леса. Я не знаю, откуда твоей матери была известна эта тропинка, но она была ей известна. И Гуризад, твоя мать, сказала, что она уведет мужа по этой тропинке. Но, кроме Сулеймана, у нее был ты, ее сын. Она подумала о тебе в эту минуту, о том, что будет с тобой, с ее мальчиком.

– Мальчику ничего не будет, Гуризад, – сказал корзинщик. – Я старик, и меня тоже не тронут. Мы вернемся с ним вместе.

В том состоянии непроходящего удивления и восторга, в котором была твоя мать все эти дни, убедить ее можно было в чем угодно. Она ушла вперед – оглядеться, все ли тихо на этих мертвых улицах, а Мертруп задержал унтера Бетке за локоть и передал ему все, что приказал полковник. Твой отчим усмехнулся. Я рассказываю об этом с его собственных слов. Он сказал, что это – дело, что он сам только что подумывал о том, как бы спровадить свою супругу к ее покойному отцу, что она осточертела ему своими нежностями. Он искренно удивился, когда капитан предложил ему свой запасной револьвер. Зачем? Револьвер у него есть, а, кроме того, он предпочитает все это проделать как-нибудь иначе, без лишнего треска и шума.

– Хоть не зря подохнем, капитан, – заявил он, – и то хорошо. Будет с кем встретиться на том свете.

– Сулейман! – торопила его твоя мать. – Иди же!..

Бетке махнул рукой и стал к ней спускаться. Молча смотрели хлопкороб и корзинщик, как она его уводила, обняв за спину. Вскоре их затянуло туманом.

– С этим, значит, покончено, – сказал Шварке. – Скоро смеркнется, пора собирать людей. Держите возле себя десятка два-три самых отчаянных. Попробуем поднять кочевников. Можно пустить среди них слух, что имама вместе с исцеленными нужно уводить на кочевья, в горы, иначе им будет плохо. Говорите...

Он надоел своему помощнику своим наполеоновским тоном, и тот его оборвал:

– Ладно, уж что-нибудь я им скажу.

В этот час я дал приказ частям, оцепившим все подступы к Мертвому городу, пропустить караван с муллой, если он захочет уйти в горы. В этот час небольшие отряды пограничников занимали все окрестные перевалы, и линии полевых телефонов тянулись в лесах на десятки километров вокруг. Все было готово. Мы хотели узнать до конца, куда пойдут наши гости и что за люди последуют за ними, и найдется ли человек, который даст им ночлег и одежду, если они захотят еще раз замести свои следы. О том же, кто такие наши гости, мы знали уже всё, потому что часа три-четыре назад я подошел к гражданину Фейсалову и вежливо попросил его отойти в сторонку. Мы беседовали с ним с глазу на глаз в укромной комнате с часовым у дверей, и мой автомобиль уже увозил его и двух красноармейцев, молчаливых ребят, с наганами на коленях.

И вот тогда-то корзинщик Мамед встретил тебя, мальчугана, растерянно бродившего в толпе, и сказал тебе, чтобы ты был мужественным и, как полагается мужчине, спокойно встретил несчастье. Пограничники, сказал он, пытались арестовать твоего отчима и твою мать, – по слухам, отчим бежал, а мать убита.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Разговор с читателем по душам.

Авторское обращение к читателю в начале книги (предисловие), либо в конце ее (послесловие) – это принято, такова давняя литературная традиция. Но вот повествование, только-только набравшее силу, обрывается, и автор (в данном случае нас двое), кладет руку читателю на плечо, – дескать, не спеши, друг, поговорим, – такое, пожалуй, никак не в обычае. Что ж, рискнем, пусть даже кое-кто, не обладающий в достаточной мере терпением, и поворчит на нас, тем не менее оставим на время наших героев, отойдем от событий, каким бы узлом ни завязались они в сердцевине повествования. Нужен нам с тобой, дорогой читатель, разговор по душам.

И вот о чем пойдет речь.

Эта книга написана нами более тридцати лет назад. Сами-то мы были молоды тогда. Любопытство, страстное, удержу не знающее писательское любопытство к дальним краям, к незнакомой людской жизни закинуло нас в одну из наших республик, расположенных далеко на юге страны. Нет, мы не скажем, как она называется. Не скажем оттого, что, хотя в основе нашего повествования лежат подлинные факты, многое мы додумали сами, многое подсказала нам наша фантазия.

Более чем тридцать лет назад разыгрались события, описанные нами. Мы не помним точных дат, но все это происходило, когда еще только строился Днепрогэс, когда готовилась выдать чугун первая домна Магнитки, когда... О, как хотелось бы нам, чтобы ты не просто прочел в учебниках о том, что такое были годы первых пятилеток, но сердцем почувствовал, какие это были удивительные и поистине героические годы!

Многое ли ты знаешь о тех временах? Что, например, для тебя значат слова «капиталистическое окружение»? Ты родился и растешь в мощнейшей индустриальной державе; безумны те, кто попытается на нее напасть, горе им, – это ты знаешь. И ты знаешь, что рядом с нами, вместе с нами, кровной дружбой, верностью светлой ленинской правде связанные, строят свое будущее другие социалистические страны, и много их в обеих частях земного шара, и великая сила – их содружество.

А тогда мы были одни. Вдуматься только: мы были единственной в мире страной, строившей новое, невиданное в истории человечества общество, где все, что создано трудом, человеку труда и принадлежит.

Одни... И вокруг на десятки тысяч километров наших государственных границ, с севера, с юга, с востока и запада, куда ни глянь, только страны, правящие классы которых враждебны нам.

Вот что такое «капиталистическое окружение». Постоянная угроза нападения, постоянная угроза войны.

Прочитав добрую половину нашей повести, ты не мог не обратить внимания, что герои ее, и дети и взрослые, люди, помышляющие лишь о мирных делах, о мирных человеческих радостях. Вместе с тем (не нам, конечно, судить, удался ли наш замысел) вся повесть пронизана ощущением тревоги, близящейся опасности.

Это и есть правда жизни. Та правда, которая лежит в основе нашего повествования, сколько бы мы ни заостряли сюжет, как бы ни старались «закрутить интригу».

Самая грозная опасность поднималась на нас с запада. «Коричневая чума», «паучья», как мы говорили тогда, свастика уже угрожала всей Европе – и прежде всего нам, стране, самой ненавистной фашизму. Зловещее имя Гитлера, сведения о его черных делах: о лагерях и тюрьмах для всех свободолюбивых людей, об еврейских погромах, об уничтожении культурных ценностей, созданных человечеством, в том числе и великими немцами прошлого – писателями и философами, о наглом попирании мирных договоров и о бешеном производстве оружия, оружия и еще раз оружия, не для защиты своих земель, нет, для захвата чужих, – сведения эти ежедневно мелькали на страницах наших газет.

До того как вступают в действие пехота, артиллерия, танки, уже сражается многочисленная и незримая армия шпионов и диверсантов, это общеизвестно. Тайная война, у которой свои методы, свои способы, изощренные, порой кажущиеся невероятными, яростно велась в те годы.

Не только старалась, что называется, из кожи лезла вон гитлеровская разведка. Не зря же напоминали мы о капиталистическом окружении. Много было охотников разведать наши планы, подорвать изнутри нашу все возрастающую мощь.

И вот опять: что говорят тебе, читатель, такие названия и имена, как Интеллидженс сервис, полковник Лоуренс, Глабб-паша, Абвер, адмирал Канарис или Дефензива и Сигуранца [10]10
  Дефензива – разведка буржуазной Польши, Сигуранца – буржуазной Румынии.


[Закрыть]? Да ничего. А Интеллидженс сервис – то была могущественнейшая, пожалуй, самая совершенная по тем временам разведка Британской империи, опять-таки могущественнейшей в ту пору колониальной державы. Это именно один из ее самых ловких агентов, по имени Сидней Рейли, доставил нам немало неприятностей в первые годы существования Советского государства, бежал от расплаты и несколько лет спустя все-таки попался нашим чекистам. А Лоуренс, полковник Лоуренс, чье имя и посейчас окружено легендой и почетом в «доброй старой Англии»? Не только арабские страны, тогда колониальные, интересовали маститого полковника и его хозяев. Наша нефть, прикаспийская нефть, наши закавказские и среднеазиатские республики, так близко расположенные от пятисот миллионов народов Индии, тогдашней колонии англичан, загнанной в нищету и бесправье, – как любопытствовали до них, как тянули к ним лапы из-за рубежа иные иностранные разведки! Откроем наш писательский секрет: годами подготавливавшийся мятеж, спровоцированная попытка религиозного восстания, о чем ты уже прочел, все это было, все это не досужая придумка авторов. Были и многотысячные, хорошо вооруженные отряды всадников – остатки разгромленных в свое время кулацких, националистических банд, готовые ринуться к нам из-за рубежа в помощь восставшим. Мы, авторы, до сих пор не знаем, чьих именно рук это дело – так хитроумно, так обстоятельно подготовленная провокация. Сведущие люди приписывали ее Лоуренсу, но точных сведений об этом у нас нет. Так не нашей ли авторской волей, не нашим ли писательским правом было адресовать ее полковнику Шварке? Интересы гитлеровского Абвера простирались далеко, а изобретательностью и наглостью своих подручных глава его адмирал Канарис мог поспорить с любым гроссмейстером от шпионажа [11]11
  Впрочем, у него бывали и просчеты. Поняв к концу войны, что песенка его обожаемого фюрера спета, он примкнул к так называемому заговору генералов, направленному против Гитлера. Заговор провалился. Гитлеровского шпиона № 1 судил не нюрнбергский трибунал и не по его приговору он повис в петле рядом со своими соратниками. Собственный фюрер приказал «вывести в расход» своего любимца.


[Закрыть]. Откроем еще один секрет, хотя подобная откровенность совсем уж не принята в литературе и противоречит авторским интересам. Так вот: не придумана нами и чайхана в горах, о которой ты прочтешь несколькими главами дальше, и перестрелка в ночи, и враг, спасшийся через тростниковую крышу. Нам говорили, будто бы то и был сам знаменитый Лоуренс, своею собственной персоной в ту пору посетивший Советский Союз. Мы изменили в повести фамилии, в дальнейшем события развиваются у нас иначе, о чем ты тоже прочтешь, так следует ли нас, авторов, упрекать за это? Они действовали одинаковыми методами, они были равны в своей злобе к нам, наши враги, вот что было для нас главным, в чем мы ни на шаг не отступили от жизненной правды.

Тридцать лет назад... Стремителен полет истории. Бесноватый фюрер в осажденном советскими войсками Берлине проглотил яд, чтобы избежать неминуемой казни, им созданная империя рассыпалась в прах, от организации шпионов, диверсантов и убийц под названием Абвер и след простыл. Встает законный вопрос: так стоило ли воскрешать «Слепого гостя», издавать повесть в наши дни для читателей нынешнего поколения?

Может быть, для того, чтобы молодежь лучше знала историю своей Родины? Нет, пожалуй, не только для того.

В гитлеровском генеральном штабе долгие годы служил скромный по званию офицер, лишь к середине войны дослужившийся до полковничьего чина, а там и генерал-майора и – подымай выше! – до генерал-лейтенанта. «Непревзойденный мастер в искусстве убивать», как называли адмирала Канариса английские газеты, вовремя заметил незаурядные (разумеется в своем роде) способности молодого штабиста. Ему был поручен целый отдел разведки под названием «Иностранные армии востока». Не требует особых пояснений, что, помимо Польши, Чехословакии, прибалтийских государств, деятельность этого отдела в первую очередь была направлена против нас.

Гелен, так звали нового начальника, быстро оправдал ожидания своего шефа. Заметим вскользь: мы просто не имеем возможности хотя бы приблизительно описать его внешность. Генерал Гелен не искал популярности и всю жизнь питал отвращение к фотографированию своей особы. В мировой прессе было опубликовано лишь несколько его снимков, да и то случайных.

Чтобы сократить наш рассказ, просто дадим слово английской газете «Дейли экспресс» от 17 марта 1952 года:

«Когда в 1945 году гитлеровская армия была разгромлена, генералу Гелену удалось бежать на запад, захватив с собой важные секретные материалы. Он сохранил списки многих немецких агентов в Советском Союзе и в соседних восточных государствах... У него были ключи от шпионской сети, созданной Канарисом, Гиммлером и Шеленбергом».

Вот в чем причина, почему один из подлейших преступников гитлеровского рейха не сел в Нюрнберге на скамью подсудимых, как полагалось бы ему по заслугам, не повис в петле рядом со своими единомышленниками и соратниками. Он был нужен. Персона его представляла громадную ценность для Си-Ай-Си – американской разведывательной службы, из которой несколько позже выросло такое известное на весь мир чудовище, как ЦРУ – Центральное Разведывательное Управление США.

Только длина одних секретных микрофотопленок, переданных Геленом своим новым покровителям, составила несколько километров!

Французская газета «Либерасьон» писала о нем: «Он показал им (американцам), какую колоссальную пользу могут принести делу борьбы с большевизмом тысячи агентов СС и гестапо, рассеянные по всему миру». Их клички, их номера, их адреса и явки, разумеется, сохранились в его архиве. Вывези прохвост, к примеру говоря, на запад часть Дрезденской галереи с ее бесценными сокровищами мирового искусства, он не сделал бы лучшего бизнеса, чем этот утаенный им чемодан с шифрованными документами.

Военный преступник Гелен немедленно оказался при деле. И когда уже в 1946 году наши чекисты арестовали одного западногерманского шпиона и диверсанта, тот показал, что его хозяин генерал Гелен проживает в американском военном лагере в районе Спессарт с полусотней своих сотрудников. Красивейшие это места – Баварские Альпы, густо поросшие лесом! Серны, фазаны, форель, – словом, чудесное место для отдыха...

Но генерал-лейтенант Гелен вовсе не собирался лечить отдыхом в Альпах свои, без сомнения, расшатанные нервы.

Пять лет без малого Гелен действовал только на средства американской разведки, пока не получил признания от своего собственного правительства. Вот тогда-то он и развернулся.

Неподалеку от Мюнхена в предместье Пуллах на улице Гейльманштрассе поднимается каменная стена, протяженностью около километра и высотою в три метра. Это лицевая сторона четырехугольного участка площадью ни много ни мало в пятнадцать гектаров.

Напомним между прочим: здесь совсем неподалеку в гитлеровские времена был расположен ужасной славы лагерь смерти Дахау.

Эта гранитом и колючей проволокой обнесенная территория – вотчина Гелена, его центр, его штаб.

За оградой – пятнадцать каменных зданий, не считая бараков и глубоких подземных бункеров. Впрочем, то было давно. Ведомство Гелена разрасталось как весенняя травка. В настоящее время его хозяйство занимает в самом Мюнхене еще двадцать два здания по меньшей мере.

Но и этого мало. Например, в Гамбурге своего отделения у Гелена нет. Зато есть некая солидная торговая фирма «Арго», которая на самом деле не что иное, как филиал его службы.

Допустим, что группа туристов, болгарских, польских или наших, проездом посетила старинный городок Мангейм. Июль, солнце печет, и какому-то простаку захотелось шампанского, да не бокал-другой, что можно получить в любом кафе, а запастись впрок несколькими бутылками. Не надо заходить на улицу Роберт-Баумштрасс 33, хотя там представительство известной фирмы «Зейнлейн». Шампанского-то продадут и первосортного, но заодно постараются выудить из покупателя все, что может пригодиться Гелену.

Интересно писала газета «Вейсдейчес Тагеблатт»: «Наверняка не один наш читатель приобрел у федеральной разведывательной службы кухонную печь, совершенно не подозревая, что настоящая работа владельца магазина начинается после окончания торговли и что этот коммерсант лучше разбирается в вооружении чехословацкого танка, чем в устройстве газовой горелки».

Каждого своего агента Гелен оплачивает в девять раз щедрее, нежели его покойный учитель и шеф адмирал Канарис, а их пять тысяч, ни много ни мало. Откуда же, спрашивается, такие средства? Бюджет его организации, сведения о котором все же просачиваются в иностранную печать, поистине умопомрачителен – 150 миллионов марок! И он значительно выше тех сумм, которые официально отпускает «ведомству» западногерманское правительство. Опять-таки спрашивается: откуда же остальное? А остальное – и то немалые средства – дают банкиры и промышленники, хозяева монополий, те самые лица, только в другом поколении, которые в свое время всей своей денежной мощью помогли Гитлеру захватить власть в стране.

Да, опасна она, шпионская служба Федеративной Республики Германии, кичливой своими якобы демократическими порядками и самой воинственной, самой ненасытной из всех европейских стран, где у власти – капитал. Это там бывшие гитлеровцы стоят у руководства правительственными учреждениями вплоть до министерств, командуют в армии, заседают в судах, воспитывают школьников и студентов. Это там новоявленные «наци» – фашистские бандиты фон Таддена, сторонники партии НДП – все больше набираются сил, наглеют на глазах. Там рвутся к пересмотру границ (снова печальной памяти «Drang nach Osten» – «Стремление на Восток»), к ракетно-ядерному оружию, которое пока что западногерманским полководцам не рискуют доверить даже их союзники. Обо всем этом надо помнить, все это надо тебе твердо знать, друг, потому что эти злобные силы реванша, человеконенавистнические планы направлены в первую очередь против нас.

Итак – вперед, солдаты тайной армии старого гитлеровца! Разведывать, подглядывать, подслушивать, разлагать, вербовать, красть, убивать, коли придется [12]12
  Кстати, генерал Гелен совсем недавно ушел в отставку. Но сомнений нет, преемника он себе оставил достойного. И это тоже выкормыш гитлеровской разведки, по фамилии Вессель.


[Закрыть].

Напрасно! Память у нас не коротка, мы хорошо помним, что такое немецкий милитаризм, немецкая военщина, с Гитлером или без Гитлера.

Самая мощная, самая опасная шпионская организация находится далеко от нас – по ту сторону Атлантического океана. Тем не менее размах ее деятельности, что называется, глобальный, то есть охватывает весь земной шар. Уже при твоей жизни, друг, в мире происходили события, по которым можно судить об ее хватке.

Вся черная Африка, все прогрессивное человечество, чтит память Патриса Лумумбы. Патриот своей родины, молодой республики Конго, он разоблачал происки империалистов, защищал богатства страны от посягательства международных хищников, и прежде всего – от американских монополистов. Лумумба был убит, зверски убит. Мир знает: убийцами руководило ЦРУ. «Голубая стрела» – так поэтично называлась в документах американской разведки эта подлая операция.

В республике Гватемала в Центральной Америке у власти тоже стояли прогрессивные люди, пытавшиеся защищать интересы своей маленькой и бедной страны. Свершился переворот. Из-за рубежа в Гватемалу вступили хорошо подготовленные, хорошо вооруженные, конечно, американским оружием, контрреволюционные банды, и власть перешла в руки реакционеров.

В чем причина переворота? А в том, что прежнее правительство пыталось ограничить аппетиты американских фруктовых компаний, в частности такого гиганта, как «Юнайтед фрут». Прибыли, барыши капиталистов-фруктовщиков оказались под угрозой. В дело вмешалось ЦРУ.

Может быть, ты и сам помнишь, что случилось несколько лет назад на Кубе, первом и пока что единственном социалистическом государстве в Западном полушарии, которое у американских империалистов, что называется, «сидит как бельмо на глазу». В заливе Кочинос неожиданно высадились вооруженные американским оружием, в американских лагерях обученные банды. Сорвалось! В упорных боях десантники были разгромлены и сброшены в море. Где подсчитывали убытки и вздыхали, что операция не удалась? Опять-таки в ЦРУ.

Таких примеров можно бы много привести, напомним еще один, последний, – как в королевской Греции, по конституции демократической стране, год назад власть захватило фашистское офицерье, так называемые «черные полковники». Кто был за их спиной? ЦРУ. И такая же угроза нависла над Италией, где в тесном содружестве со своими американскими коллегами переворот готовила сама итальянская разведка. К счастью для итальянского народа, заговор был вовремя разоблачен.

В статье «Тайная война империализма» наша «Правда» приводила и некоторые цифры. Вот они.

В штате ЦРУ состоит двадцать тысяч шпионов-профессионалов.

Годовой бюджет – почти полтора миллиарда долларов.

«Правда» писала: «...В середине прошлого года родился очередной детальный план подрывных операций против СССР и социалистических стран. План, в частности, предусматривает провоцирование и шантаж граждан этих стран с целью толкнуть их к измене Родине».

Как это происходит? В те времена, о которых идет речь в нашей повести, тайные переходы границы были обычным делом. Одна из пограничных застав неподалеку от Ленинграда носит имя Андрея Коробицына. Отважный пограничник погиб в бою с целой группой вражеских разведчиков и диверсантов, погиб, но не пропустил. Все это в прошлом. Современные средства охраны государственных границ таковы, что вряд ли какой-нибудь полковник Шварке рискнул бы теперь тайком перейти рубеж.

Зачем напрасный риск? Известно: мы гостеприимный народ, мы рады гостям, откуда бы они ни приезжали в нашу страну. Друзья пусть радуются вместе с нами нашим успехам, те же, у кого есть сомнения в отношении нас, пусть смотрят своими глазами, как мы живем. Каждый год тысячи, десятки тысяч туристов приезжают к нам; приезжают ученые, представители промышленных и торговых кругов; аудитории наших вузов открыты для иностранных студентов. И многие тысячи иностранцев, посетивших нас, потом становятся нашими искренними друзьями.

Но бывает и так, что на гостеприимство нам отвечают подлостью.

«Правда» писала о неком господине Макинском. Фамилия не то польская, не то русская, подданство по въездным документам – США, национальность – иранец. Этот господин не раз приезжал в Советский Союз. Цель? Самая благонамеренная: подготовить в нашей стране сбыт всемирно известного прохладительного напитка «кока-кола». Странно только было, что бизнесмена Макинского меньше всего интересовали наши торговые организации, то есть собственный бизнес. Пожилой, солидный человек, дружелюбно настроенный к нам, живя в Москве, он заводил знакомства с советскими людьми, всячески втирался в доверие, разнюхивал, расспрашивал о вещах, никакого отношения не имеющих к ситро и лимонаду. Все выяснилось. Еще в двадцатых годах хозяином шпиона-профессионала Макинского была разведка буржуазной Польши. В годы войны он работал на англичан. А кончилась война – продался ЦРУ.

ЦРУ располагает агентами и с учеными степенями. Ряд лет по программе так называемого научного обмена пользовался нашим гостеприимством профессор Чикагского университета Джеремия Ричард Азраэл. Установлено: почтенный профессор не столько посещал наши ученые общества и библиотеки, сколько закусочные и пивные, расположенные поблизости от объектов, имеющих особый интерес для американской разведки. Сбор шпионских сведений, антисоветская пропаганда – вот чем занимался наш почтенный гость. И это в самом деле ученый человек, с определенным весом и авторитетом в научных кругах.

«Один из секретных документов ЦРУ, – писала „Правда“, – следующим образом определяет основные задачи своей агентуры: завязывание связей с советскими гражданами и их изучение, получение разведывательной информации любыми путями, проведение антисоветской агитации, выискивание лиц, которые могут поддаться на шантаж. На одном из совещаний в ЦРУ указывалось, что за три года было подготовлено и направлено в СССР несколько сотен агентов с такими заданиями».

Как же все это осуществляется?

Во времена «Слепого гостя» мы не знали, что такое идеологическая диверсия. В самом деле, какой фашист, правдами или неправдами попавший в нашу страну, мог бы открыто выражать у нас свои человеконенавистнические взгляды? Кто из советских граждан развесил бы уши, слушая проповеди из «Mein Kampf» [13]13
  Сочинение Гитлера – «Моя борьба».


[Закрыть]? Разве что какой-нибудь недобитый, озлобленный белогвардеец, затаившийся со времен окончательного разгрома деникинских и врангелевских банд. А в обязанностях агента ЦРУ прямо указана антисоветская агитация. Еще бы! Они же выступают от имени так называемого «свободного мира»! Склоняют слово «свобода» во всех падежах, «свобода личности», «свобода слова», «демократические свободы» не сходят у них с языка. И горько думать, что все-таки попадаются у нас люди, особенно среди молодых, плохо отдающие себе отчет в том, что взаправду скрывается за этими дорогими и для нас словами в волчьем мире капитализма. Таких и ловят.

Полковник Шварке, в развалинах, в тайнике меняющий свое лицо, – это прошлое. Современный разведчик действует иначе. Когда недавно в социалистической Чехословакии подняли голову, повели наступление на чешскую компартию, на чешский рабочий класс контрреволюционные силы, мы видели, как классовые враги даже становились в позу защитников социализма, защитников демократии. Только «улучшенной» на западный образец, то есть лживой.

Вот что такое идеологическая диверсия – главное оружие холодной войны в наши дни.

Пусть снова говорит «Правда»: