Текст книги "«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1"
Автор книги: Евгений Полищук
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Как погода? – спросил метеоролог.
– Погода была твоя – как сказал, так и было. Понял?!
И весело хлопнув его по плечу, Покрышкин шагнул в дверь землянки.
– Нашел? – Иванов медленно подымался из-за стола.
– Нашел, товарищ командир! – радостно выкрикнул Покрышкин.
– Ну слава богу! А то мы уже извелись тут. Полетное время подошло к концу, а тебя все нет и нет!
Иванов улыбнулся своей открытой, доброй улыбкой, а вместе с ним улыбались и все присутствующие. Комполка с облегчением опустился на свою табуретку.
Связистка Валя быстро соединилась со штабом дивизии, и летчик коротко доложил: квадрат местонахождения танков и приблизительное их количество. Осипенко поблагодарил. Потом об этой находке в штабе дивизии говорили целую неделю.
А Клейсту так и не удалось тогда нанести по нашим войскам внезапный удар. При выдвижении он был встречен мощным огнем противотанковой артиллерии и, хотя и взял Ростов, но ненадолго. Через несколько дней Красная Армия вновь овладела городом. Покрышкин радовался: его данные помогли наземным частям заблаговременно подготовить противотанковую оборону и в конечном счете выиграть сражение.
Конечно, всего этого Борманову он рассказывать не стал. Отделался короткими односложными ответами, чтобы командир дивизии не подумал, что он хвастает.
5
Меж тем Борманов, потолковав с летчиками еще несколько минут, вдруг переменил тему и заговорил с самым серьезным видом.
– Войска Северо-Кавказского фронта сломили оборону немцев на Тереке и начали наступление с целью освободить Таманский полуостров. Противник стремится не только его удержать и ликвидировать наш плацдарм в районе Мысхако, но сравнительно малыми силами – войсками семнадцатой армии сковать крупные соединения войск нашего фронта и не допустить их переброску в район Курска.
Вот такой расклад, товарищи. Немцы рассчитывают сорвать наступление советских войск с помощью авиации. С этой целью на аэродромах Таманского полуострова и в Крыму они сосредоточили около тысячи самолетов. Кроме того, около двухсот немецких бомбардировщиков базируются на аэродромах Донбасса и юга Украины.
Дав летчикам возможность осознать услышанное, Борманов, остро поглядывая на них глубоко посаженными глазами, продолжил:
– Завтра вы вступаете в бой. Будете прикрывать наземные войска. Учтите: бои идут упорные. У немцев опытные летчики из эскадр «Удет», «Бриллиантовая» и «Мельдерс». Помимо «мессершмиттов» они используют новый истребитель «Фокке-Вульф-190». Наши летчики зарекомендовали себя хорошо. В прошлом месяце 216-я дивизия провела пятьдесят один воздушный бой и сбила шестьдесят пять немецких самолетов. В апреле я ожидаю, что бои будут еще более ожесточенные. Многое будет зависеть от вас, от того, насколько умело вы сумеете применить новую технику. Опыт воздушных боев у вас есть, традиции у полка неплохие.
Комдив вновь сделал паузу и с еще большим нажимом закончил:
– Прошу учесть: с завтрашнего дня я – на переднем крае, на станции радионаведения в районе Абинский. Мой позывной – Тигр. Оттуда буду наблюдать каждый ваш вылет и буду оказывать вам помощь. Помните об этом и знайте: колебаний, нерешительности – не потерплю! Увидел противника – атакуй! Атаковал – бей наверняка! Сбил – доложи. Не сбил – тоже честно доложи! Понятно? Все! Практические указания получите от командира своего полка. Желаю удачи, товарищи!
Генерал встал. Все летчики тоже вскочили со своих мест. Еще раз внимательно оглядев всех, он поднес руку к козырьку выгоревшей на солнце фуражки и быстрым шагом направился к выходу из барака. Пару минут спустя послышалось удалявшееся тарахтение мотоцикла. Все облегченно вздохнули.
Тут поднялся и представился незнакомый капитан. Оказалось, что это начальник разведотдела 216-й авиадивизии Новицкий. Он тоже решил ознакомить летчиков с обстановкой в районе предстоящих боевых действий.
Из его сообщения следовало, что немцы на главном направлении превосходили русских по численности самолетов вдвое, к тому же они недавно получили новые модификации «мессершмитта».
После сообщения Новицкого в бараке воцарилось напряженное молчание. Летчики-фронтовики прекрасно понимали, что их ожидает.
– Товарищ капитан! – не сдержавшись, поднялся Покрышкин. – Вот вы сообщили нам о мощной группировке противника на главном направлении. А мы, имея менее тысячи самолетов, зачем-то разделили их на несколько авиационных соединений. Правильно ли это? Ведь протяженность фронта здесь небольшая.
– На этот вопрос я вам ответить не могу. Все действия координирует командование ВВС фронта, – выкрутился капитан от неприятного вопроса.
– Понятно! Мы координируем с начала войны, а немцы нас били по частям и гнали до Волги. Потом мы поумнели и создали воздушные армии. А здесь, на Кубани, что? Опять повторение прошлого? Штабов много, а самолетов мало!
– Покрышкин, прекрати задавать глупые вопросы! – оборвал Александра комполка. – Садись!
«Когда же начальники поумнеют и перестанут использовать авиацию разрозненно, – удрученно размышлял Покрышкин, не замечая, что совещание уже закончилось и все занялись своими делами. – Опять придется воевать «растопыренными пальцами», а не «кулаком», как это было в Сталинграде, и, видимо, рассчитывать на себя».
6
Весь оставшийся вечер Покрышкин провел в беседах с летчиками 45-го истребительного полка Дзусова, занявшими нижний ярус наскоро сбитых нар в бараке. В августе сорок второго шестнадцатый гвардейский передавал дзусовцам свои самолеты перед уходом на отдых, поэтому летчики хорошо знали друг друга.
Из рассказов Бориса Глинки, Николая Левицкого он узнал, что немцы часто стремительно наращивают в бою свои силы и таким образом добиваются в схватках количественного преимущества. Нередко они пытаются оттянуть наших в глубь своей территории, для чего высылают в качестве приманки двух-трех истребителей; пробуют фрицы завлечь наших на высоту до семи тысяч метров, где хорошо чувствуют себя «фоккеры» и опасно для летчика кислородное голодание; группы бомбардировщиков всегда прикрывают истребители сопровождения.
Несколько дней назад нашими летчиками был сбит немец, опустившийся на парашюте на нашу территорию. На допросе он показал, что на Кубань переброшены летные группы из Африки и из-под Харькова, все опытные бойцы. Новые модификации «мессершмитта» имеют более мощные моторы и сильное вооружение. За ними трудно угнаться на пикировании, и горку они берут выше. Появилась у немцев новая машина – двухмоторный бронированный штурмовик «Хеншель-129», вооруженный пушками. Очень опасная штука при атаке в лоб.
От друзей он также узнал, что на Кубани 4-й воздушной армией, в которую влился их 16-й полк, командует хорошо знакомый ему генерал-майор Науменко, 5-й армией – генерал-лейтенант Горюнов. Общее командование ВВС фронта осуществляет генерал-лейтенант Вершинин, которого он также знал с 1942 года.
Вернувшись на свою постель, Покрышкин достал свой походный альбом, в котором с конца сорок первого года графически изображал фигуры пилотажа, производил расчеты, осмысливая то, что совершал во время воздушных боев. «Так, говорите, у них высокая скорость, – тихо шептал он, удобно усевшись на своем топчане. – Развивать скорость можем и мы, но не столько за счет мощности мотора, сколько за счет высоты. Тогда ни один «мессер» не уйдет. Завтра же надо показать новую тактику, которую наш полк опробовал на «Як-1».
Он вспомнил, как в июле сорок второго, под Ростовом, их восьмерка получила задание прикрыть отступающие войска. Тут же на песке перед своим самолетом он начертил схему и разъяснил летчикам: пойдем двумя четверками, одна над другой. Нижнюю, ударную, в составе Бережного, Вербицкого, Мочал ова ведет он. Верхнюю, прикрывающую, в составе Труда, Федорова, Искрина ведет Науменко. Превышение прикрывающей над ударной – пятьсот метров.
Они встретились тогда с тремя десятками «юнкерсов», которых прикрывали десять «мессершмиттов». Четверка Науменко с ходу сбила два «мессера», а остальных увлекла за собой на солнце. В это время четверка Покрышкина подожгла три бомбардировщика «Ю-88». Другие побросали бомбы куда попало и повернули домой. Все произошло буквально в несколько минут.
Следующий вылет договорились строить так: внизу идут наши бомбардировщики или штурмовики, второй эшелон занимают истребители непосредственного прикрытия, которые летят парами с превышением друг над другом, и выше всех следует сковывающая группа из одной или двух пар. Главное при таком порядке – строго соблюдать высоту между «этажами». Именно высота позволяла обеспечить четкое взаимодействие между парами, свободу из маневра и точность стрельбы всей группы.
Новое прививалось нелегко. В первом же бою под Изюмом сковывающая группа «Яков» Федорова ушла за облака и там осталась, а Покрышкину с Бережным, как прикрывающим, пришлось метаться с одного фланга на другой, отражая атаки «мессершмиттов» против наших «Су-2». Сколько с него сошло потов, пока, изловчившись, он, наконец, сбил ведущего немецкой группы, и остальные «мессеры» сразу отвалили.
Потом, на аэродроме, с эскадрильей состоялся жесткий разговор. «Неправильно оценил обстановку и принял неверное решение! – глядя в упор в глаза Аркадию Фадееву стальным, немигающим взглядом, выговаривал Покрышкин. – Вы не имели права отрываться от группы «Су-2». Теперь мне понятно, почему несут потери «Илы», когда вы их сопровождаете… Как командир эскадрильи, требую строгого выполнения поставленной мною задачи, быть в боевом порядке на своем месте… Если впредь кто-то уйдет со своего места прикрытия, я его расстреляю собственными руками. Отвечу за это, но расстреляю, как предателя! Понятно?»
Постепенно, в ходе налетов на Изюм, Сватово, Старобельск, «этажерка» прижилась, и весь полк начал применять этот боевой порядок. Как ни странно, легко и быстро его усваивали новички, гораздо труднее ветераны, привыкшие к своим приемам в бою. Потерь среди прикрываемых полком штурмовиков и бомбардировщиков практически не было.
«Что ж, завтра предстоит применить нашу испытанную в боях тактику, – продолжал размышлять он. – «Кобра» по мощности мотора и вооружения неплоха, но она все-таки тяжеловата. Следовательно, нужно рассчитывать на конструктивные недостатки «мессершмитта».
Память тут же услужливо подсказала – лето сорок второго. Иванов вырвал его из череды непрерывных, изматывающих до невозможности боевых вылетов и направил в группу генерала Науменко для изучения трофейных «мессершмиттов». Надеясь хоть немного отдохнуть, он охотно согласился. К тому же интересно было изучить машину, с которой постоянно встречаешься в боях.
И вот он в кабине немецкого истребителя. Сразу решил, что будет работать за двоих, – за себя и за немецкого пилота, нападающего на русского летчика или пытающегося ускользнуть от его атак.
«Мессершмитт» вел себя нормально, если не считать, что его заносило при взлете из-за очень близко расположенных друг к другу шасси. Набрав высоту, Саша начал перекладывать машину из одного виража в другой, делал боевые развороты, разгонял на горке, потом шел на восходящие спирали и бочки.
Один недостаток он выявил быстро – «мессер» плохо выходил из иммельмана. Но вот другой – чуть его не угробил.
Он ввел машину в вертикальное пикирование, набрал максимальную скорость. Через секунду решил – пора выводить. Резко налег на ручку управления. Никакой реакции! Машина продолжала нестись к земле. Высота стремительно таяла. Он продолжал со всех сил тянуть ручку на себя. Одна секунда, вторая… Наконец, нехотя, самолет стал задирать нос. От сердца отлегло. Вывести его в горизонтальный полет удалось буквально у самой земли.
После посадки Саша обстоятельно продумал свои действия. Получалось – все делал правильно, ошибок не совершал. С утра он опять ушел в зону и, набрав для предосторожности большую высоту, вновь повторил пикирование. И снова самолет вышел из него с трудом. И так еще несколько раз. Результат тот же.
«Мессершмитт» явно вел себя «дубово».
Вечером он разработал приемы для использования слабостей немецкого истребителя в воздушном бою.
«Все это, конечно, хорошо, но как воспримут мои предложения в новой дивизии? Что скажет командование? О Борманове говорят, как о новаторе, энтузиасте применения радиосвязи в авиации. Может, он поддержит?» – продолжал размышлять Александр.
Командир дивизии ему понравился: сразу видно, что разбирается в людях и ценит летчиков. Но поймет ли он его? Хотелось подойти к нему и просто поговорить по душам, рассказать о наболевшем и получить в ответ поддержку своим мыслям.
Покрышкин боялся показаться смешным и навязчивым со своими схемами. Скажут – что за птица? Какой-то капитан будет тут перестраивать тактику истребительной авиации, учить нас.
«Ладно, – решил он, укладываясь на жестком соломенном матрасе. – Завтра в бою буду действовать, как решил, а там посмотрим». С этим и заснул.
7
День только начинался. От Кубани поднималась парная теплота. Поблескивала роса. Степь вокруг аэродрома казалась пышнее, нежели днем, во время зноя, когда листья начинают сворачиваться и от того кажутся острее.
Неспешно прохаживаясь перед летчиками, построившимися в шеренгу возле командного пункта, командир полка майор Исаев разъяснял, каким образом полку предстоит изучать район будущих боевых действий.
– Линия фронта проходит по рекам Курка, Кубань, Вторая Псиж, – толковал майор, – потом через балку Адамовича к Станичке и западным скатам Мысхако. Все эскадрильи должны совместной группой вылететь на облет переднего края, и поведет ее кто-то из командиров соседнего, сорок пятого полка, возможно, сам подполковник Дзусов.
Покрышкин тут же представил себе экскурсию, участники которой сгрудятся у переднего края и будут внимательно его изучать. И достаточно внезапно появиться паре «мессеров», как вся эта затея обернется потерями. «А не лучше ли летать четверками и шестерками? При встрече с противником они будут более маневренными и боеспособными», – чуть не сорвалось у него с языка, но наученный горьким опытом своих прошлых отношений с Исаевым, он промолчал. Ведь командир полка опять может расценить его замечание как подрыв своего авторитета.
Уяснив поставленную задачу, летчики уже начали расходиться по своим самолетам, когда Исаев вдруг окликнул Покрышкина. Тот подошел.
– Из штаба дивизии поступило срочное указание – выслать шестерку истребителей на прикрытие Крымской. К ней могут подойти «юнкерсы» с «мессершмиттами». Думаю отправить вашу эскадрилью.
– Есть!
– Справитесь? – Исаев имел в виду ориентировку над незнакомой местностью.
– Приказ будет выполнен, товарищ командир!
– Действуйте!
Направляясь к своим летчикам, Покрышкин подумал: «Исаев, наверное, не знает, что я до войны служил в Краснодаре и всю эту местность знаю, как свои пять пальцев. Ну и пусть не знает, может, это и к лучшему».
Пятерка летчиков из его эскадрильи уже догадалась, что им предстоит вылет на задание. Ожидая командира, они с серьезными лицами стояли в стороне от остальных.
– Значит, так: – Без лишних слов комэск начал предполетный инструктаж: – Получено срочное указание из штаба дивизии. Идем на прикрытие Крымской. Посмотрите на карту. – Летчики раскрыли планшеты и достали карты. Покрышкин указал на Крымскую: – Вот эта станица. К ней может подойти группа «юнкерсов» под прикрытием «мессершмиттов». Пойдем нашим строем: я с Голубевым внизу, Паскеев с Козловым над нами. Мы – атакующая четверка. Речкалов со Степановым связывают истребителей. Понятно? – острым, лучистым взглядом окинул он их лица.
– Понятно, – за всех ответил Голубев, здоровяк, уверенно чувствующий себя в стихии воздушного боя и уже начавший проявлять нетерпение от излишне подробного, как ему казалось, инструктажа.
Но Покрышкин не спешил. Короткими фразами, словно забивая гвозди, он продолжил:
– В воздухе соблюдать дистанцию… Четко выполнять мои команды… Помните, о чем мы говорили на занятиях… о вертикали. Понятно?
– Понятно, – опять ответил Голубев, а смешливый Гриша Речкалов едва сдержал улыбку.
– Вопросов нет? Тогда по машинам!
Все они прекрасно понимали, о чем идет речь. От «ножниц», приема, который полк начал применять в сорок втором над Каховкой, было решено отказаться. Теперь противника надо было уничтожать внезапными, стремительными атаками, и строй «ножницы» для этого не годился. Покрышкин решил использовать «этажерку».
Состояла она из пары истребителей, расположенных друг над другом с превышением в несколько сот метров, но, в отличие от применяемой под Ростовом, со смещением в сторону солнца. При таком строе и запасе высоты от четырех до шести тысяч метров летчики не опасались никаких неожиданностей. Они прекрасно видели друг друга, и каждый обязан был следить за своим товарищем, защищать его в случае нападения противника сзади.
Большая помощь ожидалась от пункта наведения. Он вовремя должен указать, где находится противник, с тем чтобы ведущий группы мог быстро прикинуть тактическую схему предстоящего боя.
Значительное преимущество «кобр» перед «Яками», на которых они летали в сорок втором, заключалось в том, что американские самолеты были радиофицированы. Это позволяло летчикам поддерживать связь между собой и с землей. Соответственно, командир группы по ходу боя мог предупреждать подчиненных об опасности и вносить поправки в их действия.
На пункт наведения ВВС фронта, обосновавшийся в четырех километрах от передовой, на главном направлении удара сухопутных войск, западнее станицы Абинской, оперативная группа во главе с генерал-майором Бормановым прибыла около шести часов утра.
Участок с несколькими разбитыми строениями, выбранный вчера под пункт наблюдения самим генералом, практически уже был готов к работе. Проложена проводная связь, замаскирован около строения «Додж» с радиостанцией.
Через оперативную группу Борманова, а также штаб 4-й воздушной армии, ее командующий генерал-майор Науменко оценивал воздушную обстановку на Кубани, ставил задачи перед командирами авиационных подразделений, организовывал взаимодействие с зенитной артиллерией фронта.
Вообще-то место для наблюдения было не очень удачное. Небольшие бревенчатые постройки, разрушенные и частично сожженные, сиротливо стояли на холме, посреди голого поля. Одно из строений – коробка одноэтажного дома с чудом сохранившимися стропилами – было выбрано для укрытия. На стропила солдаты набросили брезент, и получилась крыша от дождя. В подвале можно было укрыться при артобстреле, который частенько случался, когда немцы пеленговали радиостанцию.
Сохранившиеся участки стены строения были густо покрыты щербинами от пуль и осколков. О том, что здесь была сильная перестрелка, свидетельствовали побитые вокруг дома кусты и выбоины на одиноком дереве, растущем неподалеку. Немцы, судя по всему, сопротивлялись отчаянно. Все окрест было забито сожженной, подбитой и просто брошенной немецкой техникой; убитые в различных позах валялись на дороге, ведущей в станицу Крымскую; еще вчера серые бугорки трупов виднелись повсюду на изрытом траншеями поле, местами уже покрытом зеленой травкой. Сегодня их убрали.
Среднего роста, с крупной седой головой, в своей неизменной походной фуфайке, подранной на плече осколком после одного из недавних минометных обстрелов, генерал расхаживал перед строением и нетерпеливо ожидал, когда связисты наладят связь.
Время от времени он подносил к глазам бинокль и быстро осматривал горизонт. Но причин для беспокойства пока не было. Вокруг было тихо, лишь вдалеке слышалась пушечная канонада.
Патрульная группа «лаггов», поблескивая серебристыми крыльями в лучах восходящего солнца, неспешно барражировала над передним краем.
Наконец, не выдержав, Борманов повернул к автомашине изрытое оспинами смуглое лицо, крикнул грубоватым голосом:
– Тищенко, долго вы там будете еще копаться?
Из крытого тентом «Доджа» тотчас показался поджарый, в годах, майор с наушниками и микрофоном в руках, а вслед за ним молодой, подвижный, весь как на шарнирах, старший лейтенант с табуреткой в руках – адъютант генерала.
– Готово, товарищ генерал!
Тищенко подал генералу наушники и микрофон, а старший лейтенант поставил перед ним табуретку.
Борманов садиться не стал. Сняв фуфайку со словами: «Долго я в рваной одежде буду ходить», – он сунул ее адъютанту. Тот, молча приняв фуфайку, сразу же побежал к мотоциклу, где у него хранились все походные принадлежности.
Генерал надел наушники и только собрался вызвать КП Исаева, командира 16-го гвардейского истребительного полка, которому он отдал команду выслать для патрулирования шестерку истребителей, как сквозь небольшое потрескивание в наушниках послышалось:
– Тигр! Тигр! Я Покрышкин! Иду на работу! Как обстановка?
О своем подходе сообщал командир высланной Исаевым патрульной группы. Борманов вспомнил широкоплечего капитана с орденом Ленина на груди, с которым беседовал в бараке.
– Я Тигр! Обстановка пока спокойная. Будьте внимательны. Скоро должны появиться «юнкерсы», – ответил генерал и подумал: «Новенькие. Как-то они себя сегодня покажут», – по привычке посмотрел на часы: восемь часов тридцать минут. Потом стал всматриваться в небо.
Через минуту со стороны Новороссийска с превышением одна над другой в несколько сот метров показались шесть темных точек. Они стремительно шли к земле в пологом пикировании. Вот уже можно различить очертания «этажерки» из шести «аэрокобр». На высоте двух тысяч метров шестерка выровнялась, потом резко выполнила горку и растаяла в небе, в стороне от солнца. И лишь волна уходящего грохота работы шести двигателей напомнила о ее присутствии мгновение назад над передним краем, но вот и она постепенно стала затихать.
– Здорово, товарищ генерал! – в восторге воскликнул майор Тищенко. – Посмотрите, какой у них запас скорости за счет пологого пикирования! «Прочесали» квадрат и опять ушли на высоту. И смотрите – они двигаются с таким расчетом, что солнце все время находится под углом девяносто градусов к траектории их полета!
– Понятно! – отозвался Борманов. – Если «мессершмитты» попытаются их атаковать со стороны солнца, как они это любят обычно делать, им придется вести огонь под те же девяносто градусов или под ракурсом четыре четверти. При такой угловой скорости перемещения цели вероятность попадания сводится к нулю. Согласен! Согласен, очень даже неплохо придумано!
В это время в наушниках послышалась команда ведущего: «Разворот на сто восемьдесят». И маятник, набирая скорость, начал движение в обратную сторону.
Но что это? Не прошло и нескольких минут, а около десятка «мессершмиттов», вывалившихся из-за облаков, уже пикировали с высоты на безмятежно крутившую карусель четверку «лаггов».
Борманов схватился за микрофон, намереваясь поторопить патруль, но в наушниках уже послышалось: «Атакую! Речкалов, прикрывайте!»
«Кобра» в крутом пике стремительно сблизилась с ведущим немецкой группы. Сквозь вой моторов прорвался треск пушечной очереди, и красноносый истребитель свечой ушел вверх. «Мессершмитт» вспыхнул, от него полетели по сторонам какие-то куски, а то, что осталось, с воем понеслось к земле, оставляя за собой черный дымный след.
Остальные «мессеры» шарахнулись в разные стороны. Одного тут же в упор расстрелял ведущий из пары прикрытия шестерки «кобр».
И все. Бой закончился в считаные минуты. Теперь о нем напоминал лишь медленно опускающийся на парашюте немецкий летчик из второго сбитого истребителя.
– Здорово! – выдохнул майор Тищенко, наблюдавший за всем происходящим в воздухе, затаив дыхание.
– Передай Исаеву мою благодарность летчикам за проведенный бой, – невозмутимо, словно ничего особенного и не произошло, приказал Борманов. – Ты кормить меня сегодня будешь? – не то шутя, не то серьезно обратился он к адъютанту, который успел уже зашить его фуфайку и, стоя с нею в руках, ожидал, когда комдив обратит на него внимание.
– Один момент, товарищ генерал! – И адъютант опять побежал к мотоциклу.
Меж тем в небе было все спокойно. Немецкие бомбардировщики не появлялись, вероятно, из-за того, что с утра их истребителям не удалось расчистить небо. Шестерка «кобр», то исчезая в небесной глубине, то возникая вновь, мерно раскачивалась, как на качелях, над заданным районом.
Позвонил командующий авиацией фронта генерал-лейтенант Вершинин и справился, как идут дела. Борманов коротко доложил, а на вопрос, «что за номера откалывают новенькие», ответил, что еще не разобрался и доложит обо всем позже, когда выяснит все детали. Его непосредственный начальник, командующий 4-й воздушной армией генерал-майор Науменко наблюдал за утренним боем со своего командного пункта. Покрышкина он хорошо знал еще с сорок второго года, когда шли жаркие бои на Дону, поэтому его новшество он воспринял спокойно, словно так и должно было быть.
