Текст книги "Рассказ о говорящей собаке"

Автор книги: Евгений Петров

Соавторы: Илья Ильф,Фазиль Искандер,Лев Кассиль,Виктор Драгунский,Михаил Зощенко,Григорий Горин,Юрий Сотник,Феликс Кривин,Борис Ласкин,Леонид Ленч
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Виктор Драгунский
Главные реки Америки

Хотя мне уже идет девятый год, а я вот только вчера догадался, что уроки все-таки надо учить. Любишь не любишь, хочешь не хочешь, лень тебе или не лень, а учить уроки надо. Это закон. А то можно в такую историю попасть, что своих не узнаешь. Я, например, вчера не успел уроки сделать. У нас было задано выучить кусочек из одного стихотворения Некрасова и главную реку Америки. А я, вместо того чтобы учиться, запускал во дворе змея в космос. Ну, он в космос все-таки не долетел, потому что у него был чересчур мягкий хвост и он из-за этого крутился, как волчок. Это раз. А во-вторых, у меня было мало ниток, и я весь дом обыскал и собрал все нитки, какие только были, – у мамы со швейной машины снял, и то оказалось мало. Змей долетел за чердак и там завис, а до космоса еще было далеко.

Мне так было интересно играть, что я и думать перестал про какие-то там уроки. Совершенно вылетело из головы. А оказалось, никак нельзя было забывать про свои дела.

Утром, когда я вскочил, времени оставалось чуть-чуть… Но я читал, как ловко одеваются пожарники, у них нет ни одного лишнего движения, и мне до того это понравилось, что я пол-лета тренировался быстро одеваться. И сегодня я как вскочил и глянул на часы, то сразу понял, что одеваться надо, как на пожар. И я оделся за 1 мин. 48 сек. весь как следует, только шнурки зашнуровал через две дырочки. В общем, в школу я поспел вовремя и в класс тоже успел вомчаться за секунду до Раисы Ивановны. То есть она шла себе потихоньку по коридору, а я бежал из раздевалки, я был последний – ребят уже не было никого, и я, когда увидел Раису Ивановну издалека, я припустился во всю прыть, и, не доходя до класса каких-нибудь пяти шагов, я обошел Раису Ивановну и вскочил в класс. В общем, я выиграл у нее секунды полторы, и когда она вошла, книги мои были уже в парте, а сам я сидел рядом с Мишкой как ни в чем не бывало. Раиса Ивановна вошла, мы встали и поздоровались с ней, и громче всех поздоровался я, чтобы она видела, какой я вежливый. Но она на это не обратила никакого внимания и еще на ходу сказала:

– Кораблев, к доске!

У меня сразу испортилось настроение, потому что я вспомнил, что забыл приготовить уроки. И мне ужасно не хотелось вылезать из-за своей родимой парты. Я прямо к ней как будто приклеился. Но Раиса Ивановна стала меня торопить:

– Кораблев! Что же ты? Я тебя зову или нет?

И я пошел к доске. Раиса Ивановна сказала:

– Стихи!

Чтобы я читал стихи, какие заданы. А я их не знал. Я даже плохо знал, какие заданы-то. Поэтому я моментально подумал, что Раиса Ивановна тоже, может быть, забыла, что задано, и не заметит, что я читаю, и я бодро завел:

 
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь…
 

– Это Пушкин, – сказала Раиса Ивановна.

– Да, – сказал я, – это Пушкин, Александр Сергеевич.

– А я что задала? – сказала она.

– Да, – сказал я.

– Что «да»? Что я задала, я тебя спрашиваю? Кораблев!

– Что? – сказал я.

– Что «что»? Я тебя спрашиваю: что я задала?

Тут Мишка сделал наивное лицо и сказал:

– Да что, он не знает, что ли, что вы Некрасова задали? Это он не понял вопроса, Раиса Ивановна.

Вот что значит верный друг. Это Мишка таким хитрым способом ухитрился мне подсказать. А Раиса Ивановна уже рассердилась:

– Слонов! Не смей подсказывать!

– Да! – сказал я. – Ты чего, Мишка, лезешь? Без тебя, что ли, я не знаю, что Раиса Ивановна задала Некрасова! Это я задумался, а ты тут лезешь, сбиваешь только.

Мишка стал красный и отвернулся от меня. А я опять остался один на один с Раисой Ивановной.

– Ну, – сказала она.

– Что? – сказал я.

– Перестань ежеминутно чтокать. (Я уже видел, что она сейчас рассердится как следует.) Читай. Наизусть!

– Что? – сказал я.

– Стихи, конечно! – сказала она.

– Ага, понял. Стихи, значит, читать? – сказал. – Это можно. И громко начал: – Стихи Некрасова. Поэта. Великого поэта. Великого советского поэта Некрасова. Стихи…

– Ну! – сказала Раиса Ивановна.

– Что? – сказал я.

– Читай сейчас же! – закричала бедная Раиса Ивановна. – Сейчас же читай, тебе говорят! Заглавие!

Пока она кричала, Мишка успел мне подсказать первое слово. Он шепнул не разжимая рта, но я его прекрасно понял. Поэтому я смело выдвинул ногу вперед и продекламировал:

– «Мужичонка»!

Все замолчали, а Раиса Ивановна тоже. Она внимательно смотрела на меня, а я смотрел на Мишку еще внимательнее. Мишка показывал на свой большой палец и зачем-то щелкал его по ногтю. И я как-то сразу вспомнил заглавие и сказал:

– «С ноготком»! – И повторил все вместе: – «Мучижонка с ноготком»!

Все засмеялись. А Раиса Ивановна сказала:

– Довольно, Кораблев. Не старайся, не выйдет. Уж если не знаешь, тут уж не срамись. – Потом добавила: – Ну, а как насчет кругозора? Помнишь, мы вчера сговорились всем классом, что будем почитывать и сверх программы интересные книжки? Вчера вы решили выучить названия всех рек Америки. Ты выучил?

Конечно, я не выучил. Этот чертов змей совсем мне всю жизнь испортил. И я хотел во всем признаться Раисе Ивановне, но вместо этого вдруг неожиданно даже для самого себя сказал:

– Конечно, выучил. А как же?

Она сказала:

– Ну вот, исправь это ужасное впечатление, которое ты произвел чтением стихов Некрасова. Назови мне самую большую реку Америки, и я тебя отпущу.

Вот когда мне стало худо. Даже живот заболел, честное слово! В классе была удивительная тишина. Все смотрели на меня. А я смотрел в потолок. И думал, что сейчас уже наверняка я умру. До свидания, все. И в эту секунду я увидел, что в левом последнем ряду Петька Горбушкин показывает мне какую-то длинную газетную ленту и на ней что-то намалевано чернилами, толсто намалевано, наверное, он пальцем писал. И я стал вглядываться в эти буквы и наконец прочел первую половину, а тут Раиса Ивановна снова:

– Ну, Кораблев? Так какая же главная река Америки?

И у меня сразу же появилась уверенность, и я сказал:

– Миси-писи.

И дальше не буду рассказывать. Хватит. И хотя Раиса Ивановна смеялась до слез, но двойку она мне влепила. И я теперь дал клятву, что буду учить уроки всегда. До глубокой старости.

1963

Шиворот-навыворот

Один раз я сидел, сидел и ни с того ни с сего вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я надумал, что вот как хорошо было бы, если бы все вокруг на свете было устроено наоборот. Ну, вот, например, чтобы дети были во всех делах главными и взрослые должны были бы их во всем слушаться. В общем, чтобы взрослые были как дети, а дети как взрослые. Вот это было бы замечательно, очень бы было интересно.

Во-первых, я представляю себе, как бы маме «понравилась» такая история, что я хожу и командую ею как хочу, да и папе небось тоже бы «понравилось», а о бабушке и говорить нечего, она бы, наверно, целые дни от меня ревела бы. Что и говорить, я бы показал бы, почем фунт лиха, все бы им припомнил! Например, вот мама сидела бы за обедом, а я бы ей сказал:

– Ты почему это завела моду без хлеба есть? Вот еще новости! Ты погляди на себя в зеркало, на кого ты похожа? Вылитый Кощей! Ешь сейчас же, тебе говорят!

И она бы стала есть, опустив голову, а я бы только подавал команду:

– Быстрее! Не держи за щекой! Опять задумалась? Все решаешь мировые проблемы? Жуй как следует! И не раскачивайся на стуле!

И тут вошел бы папа, после работы, и не успел бы он даже раздеться, а я бы уже закричал:

– Ага, явился! Вечно тебя надо ждать! Мой руки сейчас же! Как следует, как следует мой, нечего грязь размазывать! После тебя на полотенце страшно смотреть. Щеткой три и не жалей мыла. Ну-ка покажи ногти! Это ужас, а не ногти! Это просто когти! Где ножницы? Не дергайся! Ни с каким мясом я не режу, а стригу очень осторожно! Не хлюпай носом, ты не девчонка… Вот так. Теперь садись к столу!

Он бы сел и потихоньку сказал маме:

– Ну, как поживаешь?

А она бы сказала тоже тихонько:

– Ничего, спасибо!

А я бы немедленно:

– Разговорчики за столом! Когда я ем, то глух и нем! Запомните это на всю жизнь! Золотое правило! Папа! Положи сейчас же газету, наказание ты мое!

И они сидели бы у меня как шелковые, а уж когда бы пришла бы бабушка, я бы прищурился, всплеснул бы руками и заголосил:

– Папа! Мама! Полюбуйтесь-ка на нашу бабуленьку! Каков вид! Грудь распахнута, шапка на затылке! Щеки красные, вся шея мокрая! Хороша, нечего сказать! Признавайся: опять в хоккей гоняла? А что это за грязная палка? Ты зачем ее в дом приволокла? Что? Это клюшка? Убери ее сейчас же с моих глаз – на черный ход!

Тут я бы прошелся по комнате и сказал бы им всем троим:

– После обеда все садитесь за уроки, а я в кино пойду!

Конечно, они бы сейчас же заныли бы, захныкали:

– И мы с тобой! И мы тоже! Хотим в кино!

А я бы им:

– Ничего, ничего! Вчера ходили на день рождения, в воскресенье я вас в цирк возил! Ишь! Понравилось развлекаться каждый день! Дома сидите! Нате вам вот тридцать копеек на мороженое, и все!

Тогда бы бабушка взмолилась:

– Возьми хоть меня-то! Ведь каждый ребенок может провести с собой одного взрослого бесплатно!

Но я бы увильнул, я сказал бы:

– А на эту картину людям после семидесяти лет вход воспрещен. Сиди дома!

И я бы прошелся мимо них, нарочно громко постукивая каблуками, как будто я не замечаю, что у них у всех глаза мокрые, и я бы стал одеваться, и долго вертелся бы перед зеркалом, и напевал бы, и они от этого еще хуже бы мучились, а я бы приоткрыл дверь на лестницу и сказал бы… Но я не успел придумать, что бы я сказал бы, потому что в это время вошла мама, самая настоящая, живая, и сказала:

– Ты еще сидишь? Ешь сейчас же, посмотри на кого ты похож! Вылитый Кощей!

1961

Борис Ласкин
Сюрприз

Вы знаете, какой мой главный недостаток? Не знаете? Я сейчас скажу.

Надежда Яковлевна, наша учительница, говорит:

– Колымагин Дима, в чем твой главный недостаток? Ты никак не можешь сосредоточиться на чем-то основном. Когда ты что-нибудь рассказываешь, ты все время отвлекаешься, вспоминаешь какие-то второстепенные детали, никому не нужные подробности, и в результате твой рассказ теряет стройность. Ты понял?

Я сказал, что понял и больше отвлекаться не буду, чтобы мой рассказ не терял стройность.

Сейчас я вам расскажу, почему я больше не езжу на дачу к Юрке Белоусову.

Вообще у нас с Юркой отношения очень хорошие. Мы с ним товарищи. Сейчас лето, и Юрка гостит у своего дяди. Его дядя Лев Иваныч, а у него дача. Собственная.

Этот Лев Иваныч очень любит свою дачу. Он ее охраняет прямо как пограничник. Я как-то приехал, а у них возле дачи на цепи страшной силы собака, все время лает – «хау-хау».

Я сказал:

– Лев Иваныч, вашей собаке, наверно, трудно без перерыва лаять. Вы купите магнитофон «Яуза-10», стерео, и запишите собаку на магнитофон, а потом запустите эту запись через усилитель. Знаете какой будет звук! Его даже на станции услышат.

Вообще с магнитофоном много трюков можно сделать. Одни изобретатель записал на пленку крик испуганных ворон и потом эту запись у себя на огороде включил на полную мощность. И все. Больше ни одна ворона не залетела.

Но это я про ворон просто так вспомнил. К слову пришлось. А вообще меня Лев Иваныч последнее время не любит, и я к ним на дачу не езжу. Лев Иваныч мне сказал:

– Чтоб и твоего духу здесь не было! Твое счастье, что тебе лет мало, а то как миленький помахал бы метлой пятнадцать суток, хулиган ты этакий!..

Ну, раз он мне прямо так сказал, я, конечно, ушел. Пожалуйста. Подумаешь… Он считает, что во всем только один я виноват.

Лично вы на Цейлоне никогда не были? Да? Я тоже не был. Но я вообще кое-чего знаю про Цейлон. Во-первых, Цейлон – остров, так? Живут на Цейлоне сингалы, тамилы, малайцы и мавры. Чай там растет, каучуконосы… Но я вам подробно не буду про Цейлон рассказывать. У нас мальчишка один есть в классе, Дугин, его старший брат целый год на Цейлоне проработал, а до этого где-то в Африке дороги строил. Он к нам в школу приходил, интересно рассказывал, но, конечно, дело не в этом.

Я про другое хочу сказать.

Вы грибы любите собирать? Я лично здорово грибы нахожу. Я их издалека вижу.

Мы когда на даче были у Белоусовых, Лев Иваныч говорит:

– Ребята! В воскресенье раненько утром приедет к нам дорогой гость, Бабкин Федор Константинович, начальник отдела, человек, от которого очень многое зависит.

Мы с Юркой спрашиваем:

– А от нас что зависит?

А Лев Иваныч говорит:

– А от вас вот что зависит. Федор Константинович заядлый грибник. Давайте создадим ему условия. Чтобы вышел он на поляну, а там сплошь грибы, одни белые…

Я говорю:

– Лев Иваныч, а где же такую полянку найти?

А он говорит:

– А смекалка где?.. Мы в субботу с вами пройдем, наберем белых грибков, только срезать их не станем, а под корень будем брать, прямо с землей. После эти грибы я лично расфасую по полянке, натурально, чтобы никакого подозрения. Федор Константинович пойдет и – пожалуйста!..

Я говорю:

– Лев Иваныч, это будет жуткое подхалимство.

А Лев Иваныч говорит:

– Молодой ты еще и потому дурак. Дурак ты. Дурачок. Никакого в этом подхалимства нету, а есть сюрприз для руководства.

Тогда мы с Юркой сказали:

– Ладно.

– Сделаем.

Но я вам опять хочу про Цейлон сказать и про Африку. Брат Дугина, который в школу приходил, интересно рассказывал, как там местные жители хищных зверей ловят. Они делают глубокие ямы, сверху маскируют их лианами, ветками разными и такое устройство применяют, что хищник, который в яму провалится, сам ни за что оттуда не вылезет…

А теперь я вам хочу одну тайну открыть. Хотя это, конечно, больше не тайна. Нам уже за нее знаете как попало…

В общем, за неделю до того воскресенья мы с Юркой и еще с одним мальчишкой решили сделать ловушку, как на Цейлоне или в Африке. Мы выкопали на полянке глубокую яму и здорово ее замаскировали. Конечно, у нас хищников особых нету, по вдруг волк попадется или там барсук. Да, я еще забыл сказать, мы туда, в яму-ловушку, таз с водой поставили. Если хищник попадется, чтобы его там не томила жажда. В Африке тоже так делают. И правильно. Идет леопард, р-раз! – и провалился. Что делать? Спокойно, не нервничай, попей водички и жди, пока за тобой придут охотники…

Ловушку мы закончили во вторник вечером, а в пятницу у одного дачника, у зубного врача, пропала коза. У этого зубного врача на калитке вывеска: «Удаление зубов без боли». Это вообще простая штука. Укол, все замерзает, и можешь тащить любой зуб. Ерунда.

Зубной врач сразу в милицию заявил. В милиции сказали: не волнуйтесь, доктор, ваша коза, наверно, куда-нибудь приблудилась, придет.

Когда мы узнали, что коза пропала, у нас с Юркой сразу подозрение, но в лес мы не пошли. А Юрка сказал:

– Дима, если все в порядке и коза там, то это даже лучше. Хищник, привлеченный запахом козы, придет и обязательно туда свалится.

Я сказал:

– Юрка, об этом лучше даже не думать, потому что, если коза зубного врача сидит в яме и вся эта штука откроется – кто яму копал, нам с тобой несдобровать, это точно!..

Набрали мы корзину грибов и принесли Льву Иванычу. Он говорит:

– Молодцы! Нате вам на кино.

Мы с Юркой пошли на «Три мушкетера», а Лев Иваныч отправился готовить свой сюрприз начальнику.

После кино я уехал на электричке в город, а в воскресенье рано утром опять приехал на дачу.

Прихожу, смотрю, на террасе за столом сидит толстый такой дядька – тот самый начальник, от которого многое зависит. Он завтракает, Юркина тетка всякую еду носит, а Лев Иваныч чокается с гостем и прямо-таки сияет от удовольствия.

– Еще посошок на дорожку! Пей до дна! Пей до дна!.. Вот так. А сейчас, после завтрака, объявляется культпоход за грибами. Ребята пойдут в дальнюю рощу, я налево, а вы, Федор Константинович, вдоль опушки с правом углубиться в лес…

Мы с Юркой переглянулись. Юрка сказал:

– Дядя Лева, лучше мы с Димкой пойдем вдоль опушки с правом углубиться…

А Лев Иваныч говорит:

– Нет!.. Маршрут разработан лично мною. Вперед! Возвращаемся ровно через два часа. Подводим итоги, премируем победителя.

Тогда мы с Юркой опять переглянулись. Наверно, Лев Иваныч насовал грибов на ту самую полянку, но раз он не попал в ловушку, возможно, что он свой сюрприз на другой полянке подготовил.

В общем, мы с Юркой пошли в дальнюю рощу.

Ровно через два часа мы вернулись. Принесли десяток подберезовиков.

Федор Константинович еще не вернулся.

Лев Иваныч подмигнул нам с Юркой:

– Сейчас явится. Наше дело маленькое: увидим его трофеи и руками разведем – дескать, вот это да!..

Прошел еще целый час, а Федора Константиновича все не было и не было.

Лев Иваныч посмотрел на часы и как-то даже весело сказал:

– А вдруг наш дорогой гость заблудился и погибает в лесу от голода и жажды? Кто будет отвечать, а?

Тогда Юркина тетка сказала:

– От голода он не умрет.

– И от жажды он не умрет, – сказал я.

У меня, наверно, было какое-то неестественное выражение лица, потому что Лев Иваныч очень подозрительно на меня поглядел.

– Дядя Лева, пойдем его поищем, – предложил Юрка, – может, он правда заблудился.

– Сейчас придет, – сказал Лев Иваныч.

А Юрка отозвал меня в сторонку и тихо сказал:

– Спорим, что он там.

– Почему ты думаешь?

– Спорим?

Я сказал:

– Нет, спорить я не буду. Я лучше поеду в город.

Юрка ничего не ответил. Вдруг – тррр… – едет милицейский мотоцикл, а в коляске зубной врач.

Лев Иваныч кричит:

– Ну как, сосед, коза нашлась?

А зубной врач говорит:

– Тысяча и одна ночь!

Мы с Юркой не поняли, что он хотел этим сказать, по почему-то подумали, что коза – там.

А сержант милиции затормозил у калитки и спросил:

– У вас, случайно, лесенки не найдется?

– Цирковой номер. Гражданин верхом на козе.

Когда я услышал эти слова, я сказал:

– Юрка, я сейчас поеду в город. И ты поедешь в город. Мы вместе поедем в город.

Лев Иваныч принес лесенку и говорит:

– Если разрешите, я с вами.

– Поехали! – сказал сержант, и мотоцикл умчался.

Когда мы с Юркой прибежали на нашу полянку, мы увидели там старшину и сержанта милиции, Льва Иваныча, зубного врача и козу.

Тут же на пеньке сидел Федор Константинович и, закрыв глаза, растирал свою поясницу. У Федора Константиновича было ужасно сердитое лицо.

– Значит, будем считать так, – сказал сержант. – Первой в яму рухнула коза, а за ней проследовал этот вот гражданин…

– Этот гражданин – руководящий работник в системе нашей торговли, – сказал Лев Иваныч.

– Ясно, – сказал сержант. – Виноват. Значит, первой свалилась коза, а за ней руководящий работник.

– Не будем на этом останавливаться, – сказал Лев Иваныч, – коза меня мало интересует. У козы что? Одни рога, а у человека репутация.

– Это точно, – подтвердил сержант. Он покосился на Федора Константиновича и сказал: – Ведь это надо же, а?.. Козе простительно, ну а вы-то как в яму попали?

Федор Константинович, вместо того чтобы ответить, погрозил козе пальцем и сказал расплывчатым голосом:

– Мелкий… рогатый… скот…

Потом он немного подумал и тихо запел:

– Коза-коза… Ах эти черные глаза…

– Все ясно, – сказал сержант, – гражданин находится в состоянии опьянения.

– Это вам показалось, – сказал Лев Иваныч и вдруг увидел таз, который, еще до нашего прихода кто-то достал из ямы. – Юра! Как сюда попал наш таз?

Пока Юрка думал, как ему выкрутиться, я решил все взять на себя. Во-первых, я хотел выручить Юрку, а потом, рядом были два милиционера и мне было не страшно.

Я сказал:

– Этот таз я сюда принес.

– Зачем?

– Чтоб не страдал от жажды тот, кто туда попадет.

– Куда «туда»? В таз? – не понял Лев Иваныч.

– Нет. Не в таз. В яму-ловушку, которую мы вырыли…

– Вы только послушайте, граждане, что он говорит! – закричал Лев Иваныч.

– Тихо!.. Довольно! – сказал Федор Константинович. – За это хулиганство виновные понесут ответственность!.. А сейчас прошу проводить меня на станцию. Немедленно!..

Лев Иваныч сразу растерялся:

– Федор Константинович… Вы не волнуйтесь… Так получилось.

А зубной врач говорит:

– Прошу прощения, меня ждут пациенты. Если милиция не возражает, я уведу свою козу. Боюсь, что от всех ее переживаний она перестанет доиться.

– Милиция не возражает, – сказал старшина и вместе с сержантом уехал на мотоцикле.

Лев Иваныч, взявшись за голову, пошел вслед за начальником. Потом он обернулся ко мне и сказал то, что вы уже знаете:

– Чтоб и твоего духу здесь не было!.. Твое счастье, что тебе лет мало, а то как миленький помахал бы метлой пятнадцать суток, хулиган ты этакий!..

Вот и все.

Теперь вы понимаете, почему я больше не езжу на дачу?

1965

Марк Тарловский
Гипноз

– Пойдет отвечать…

Затаив дыхание Ленька Волосков впивается в учебник. От волнения он видит всего два слова: «Так как…»

Карандаш учителя медленно скользит по журналу. Ученики с фамилиями на «А» и «Б» распрямляют спины. Карандаш ползет по «В»…

«Быстрее», – торопит Волосков.

Карандаш застревает.

«Так как, – повторяет Волосков, – так как…»

– Пойдет…

«Только не меня… Если не вызовут, буду учить каждый день…»

Карандаш дергается, как грузовик в канаве, и тихо, почти незаметно сползает книзу…

– Корякин!

Вздох облегчения.

– Я не выучил, – уныло сообщает Корякин.

«Болван! – стонет Волосков. – Никогда не учит! Хоть бы раз!..»

– Почему? – хмурится учитель.

– Голова весь день болела…

«Голова у него болела! – с ненавистью фыркнул Волосков. – Весь день в футбол гонял… Голова! Треснуть бы по этой голове».

– Может, все-таки помнишь что-нибудь? Материал нетрудный. Ведь это уже твоя вторая двойка по физике.

– Иди, – шепчет Волосков. – Материал ерундовый, рассказывать нечего!

– И класс тебе поможет, – продолжает учитель.

– Конечно, поможем! – восклицает Ленька. – Все время будем помогать!

– Нет, – говорит Корякин голосом человека, которому уже ничто не поможет. – Не могу…

– Иди, – угрожающе шипит Волосков. – Ведь это уже твоя вторая двойка…

– Ну садись. – Учитель склоняется над журналом. – Вопрос тот же…

«Честное слово, буду учить, – бормочет Ленька. – Десять часов в день, если не вызовут! На улицу вообще ходить перестану! Зарядку буду делать».

– Грачев!

Грачев идет к доске.

– Вопрос легкий! – бросает на всякий случай Волосков и нагибается к впереди сидящим: – Можете не повторять… Сейчас меня вызовут…

Ответ Грачева тем временем близится к концу.

«Скорей бы домой! – вздыхает Ленька. – Завтра воскресенье… Убрать все нужно… помыть… и к соседям… кому что трудно… Кому у нас трудно-то?.. Все, как назло, молодые, здоровые… Через квартал старушка какая-то… Схожу! И – за уроки. С двух до шести – физика…»

– Отвечать пойдет…

«Физику кончу – и к старушке…»

– Пойдет…

Волосков устремляет на учителя пристальный немигающий взгляд. «Мочалкин! Мочалкин!» – бормочет он.

Но в позе учителя мало что меняется. Волосков прищуривается и выпячивает подбородок.

«Мочалкин, Мочалкин… или Пашков», – добавляет он, предоставляя учителю некоторую самостоятельность.

«Волосков хорошо знает материал… Его можно и потом спросить, Волосков учит… Мочалкина давно не вызывали…»

Наступает решающий момент… Ленька напрягает даже ноги: «Пойдет отвечать Мочалкин! Послушаем Мочалкина!.. А как себя чувствует Мочалкин?..»

– Волосков!

В устах учителя фамилия звучит как выстрел в спину.

«Хотя нет… Посиди пока…» – делает Волосков последний отчаянный пас. Но учитель молча смотрит на него.

…Получив двойку, Волосков тяжело откидывается на спинку парты и несколько секунд сидит, тупо уставившись в пространство. Потом он медленно переводит взгляд на учителя, лицо его выражает крайнее недоумение:

«Десять часов в день… Старушка… И до чего человек дойти может!»

1966