Текст книги "Раднесь(СИ)"

Автор книги: Евгений Ходоровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Иван научился добиваться тех же целей, но как-то однобоко что ли. В его мире во власти человека была лишь одна страшная стихия – огонь, этим он и воспользовался, чтобы ограждать себя от всяких недобрых людей и всяких других опасностей. И прошлой ночью он, не задумываясь, призвал на помощь способности, чтобы огнём хоть и выдуманным, но таким страшным для любого лесного жителя, показать зверю своё превосходство и спасти себя от смерти.

– Потом, когда стая в ужасе разбежалась, надо было избавиться от зверя. Я сделал проход в огненном кольце и за шкуру вытолкал зверюгу вон.

Вогул замолчал, остановился и внимательно осмотрелся, напрягая слух и зрение. Вроде ничего необычного, и он продолжил движение.

– А вот то, что со мной ангел заговорил...

– Ангел?!

– Ну... да, – немного запнулся Иван, – я так называю просто... Все голоса в тонком мире для меня ощущаются как краски всевозможных цветов. Условно я их делю на тёмные и светлые. Тёмные голоса – злые и противные – принадлежат демонам, шайтанам. Чем светлее голос, тем он приятнее для восприятия. Голос прошлой ночью был ослепительно белого цвета. Такой звук может издавать только ангел, существо в высшей степени доброе, олицетворение любви.

Вогул немного помолчал и потом смущённо добавил, – как уж смог объяснил, прости, что не понятно.

– Да уж куда понятнее, – воскликнул Артём, – просто это настолько ошеломляюще удивительно, что я не могу сразу такую информацию принять.

Вдруг Иван резко остановился и опять стал вслушиваться и всматриваться.

– Идёт за нами, шельмец! – процедил сквозь зубы он и стал аккуратно ощупывать пространство вокруг себя энергетическим полем.

– Кто?! – встрепенулся Артём.

– Похоже, прошлой ночью ангел говорил не только с нами...

Иван медленно подтянул салазки к себе, плавно развернул вещевой мешок и достал кусок вяленой оленины. Опять же, как можно медленнее отбросил кусок назад на сделанный салазками твёрдый наст снега. Артём помалкивал, он уже стал привыкать к манере общаться Тела в их совместном путешествии. Он знал теперь, что в момент сосредоточенности вогул будет его игнорировать, поэтому даже и пытаться нет смысла выяснять, что происходит. А потом, когда необходимость максимальной концентрации усилий пройдёт, он спокойно всё объяснит. Вогул спокойно впрягся в салазки и, как ни в чём не бывало, зашагал в прежнем направлении. Артём попытался подключиться к органам чувств Тела, но вогул его опередил.

– Метрах в ста от меня наш вчерашний гость крадётся.

– Чего это он?!

– Ты помнишь, что сказал голос ночью?

– Ну да, что, мол, это друг твой и всего рода твоего...

– Так вот, то же самое сказано было и волку. И теперь мы неразрывно связаны друг с другом... И похоже, что это коснётся всех моих и этого зверя потомков в дальнейшем. Вот он и плетётся за мной теперь, теперь я – его судьба.

Они помолчали. Вогул отвлёкся от разговора, наблюдая за волком, а Артём погрузился в спор с самим собой по поводу того, пора ли рассказать Телу истинные причины, по которым они пустились в столь опасное путешествие. Артёма терзали сомнения, стоит ли знать вогулу, о том, что его ждёт в будущем или нет. Ведь Артём уже сопоставил семейные легенды, которые ему в своё время поведал дед Игорь, с той информацией, которую он почерпнул в беседах с бесхитростным Телом. Артёма мучил моральный аспект: с одной стороны, рассказать про будущее, тем более что в этом будущем в основном далеко не радостные события, было бы жестоко по отношению к любому человеку, а с другой стороны Артёму было совестно и дальше продолжать, по сути дела, обманывать вогула. Он не заслуживал простой участи служить лишь пристанищем для сознания Артёма на некоторое время, ведь он, как ни как, хоть и довольно дальний, но его родственник, предок! Этот факт особенно сильно удивлял Артёма, ведь вероятность того, что его инициация совершится в теле предка ничтожно мала! Тем не менее, это происходило с ним здесь и сейчас, и Артём то благодарил судьбу за столь редкостную и практически невероятную удачу, то с опаской и тревогой задавал сам себе вопросы о том, как это может повлиять на дальнейшую жизнь.

– Завтра ближе к вечеру уже будем у Архипа дома, – вдруг пробурчал Иван, – может, уже расскажешь мне правду, зачем ты заставил меня идти к ним?

– Правду?! – от неожиданности Артём растерялся. Вогул будто бы слышал, о чём спорил сам с собой Артём всё это время.

– Ну, неужели ты думаешь, – хмыкнул вогул, – я поверил в сказки о том, что тебе захотелось, чтобы я пять дней пёрся через тайгу попить вонючую самогонку у старика Архипа?!

Оба помолчали, а потом Иван мысленно добавил:

– Смотри-ка, съел ведь мясо, шельмец!

И в самом деле, волк, который теперь неотрывно следовал за спасшим его прошлой ночью человеком, добрался-таки за брошенным Иваном куском вяленой оленины, и, обнюхав, жадно съел его. После того, как Иван бросил мясо, он неотрывно наблюдал за волком краем глаза так осторожно, что зверь и не заподозрил этого. С виду казалось, что человек совершенно безразлично ко всему тащит потихоньку салазки, медленно, но ритмично, скользя таёжными деревянными лыжами по затвердевшему весеннему снегу вдоль очередной излучины реки. Волк подумал, что человеку совершенно всё равно, что будет с оброненным куском мяса, и поэтому решился-таки съесть его, тем более что он был просто страшно голоден. Таким образом, окончательно установилась невидимая, но, тем не менее, прочная, связь дикого зверя и человека.

– Ты его приручил? – задал вопрос Артём, понимая всю бесперспективность попыток уйти от смущающей его темы разговора, который начал вогул несколько мгновений ранее.

– Артём, отвечай на мой вопрос! – резко оборвал его вогул, – я понимаю твоё нежелание говорить на эту тему, но согласись, что рано или поздно тебе придётся это сделать. Будь спокоен, если мне не понравится твоя истинная идея посетить Казанцевых, я не поверну вспять. Я просто не дойду до дома, так сильно я вымотался, да и припасы заканчиваются. У меня выхода нет, надо дойти до скита, иначе поминай как звали.

– Угу, – шевельнулось в нерешительности в голове у вогула.

– Нам осталось около суток ходу – времени вполне достаточно, чтобы всё спокойно обсудить. Да и скучно пятый день идти, так что давай, рассказывай!

– Иван, извини меня, я несколько утаил истинную причину нашего путешествия, но поверь, я просто не хотел тебя ошеломить и сбить с толку.

– Ну конечно, какое благородство! – ехидно воскликнул Иван, – да ладно, прощаю. Чтобы ты мне ни сказал, я обещаю, я своего отношения к тебе не изменю..., да я просто ничего с этим не могу поделать, ведь ты у меня в голове помимо моей воли.

– Дело в том, что некоторые сведения, которые я тебе должен буду сообщить, касаются твоего будущего и будущего твоих потомков. Я знаю, что жить со знанием грядущего, чрезвычайно тяжело, поэтому я весь в сомнениях, имею ли я право тебе вообще про это рассказывать.

– Ты не только право имеешь, но и просто-таки обязан мне всё рассказать! Ты пользуешься моим телом уже больше месяца, при этом смеешь утаивать от меня то, что меня ждёт в будущем?! – с искренним удивлением воскликнул вогул.

Иван по прозвищу Хоза Лей хоть и был намного более образованнее и сведущим в сравнении со множеством других людей своего времени, но всё равно многие философские вопросы, которые являются во многом обыденностью для современного человека, для него были неизведанные. Артём, воспитанный прогрессивно-философской мыслью современности, был сведущ в вопросах нравственных страданий по поводу знания будущего и мучений из-за его неотвратимости. Именно поэтому для него было так трудно рассказывать вогулу о том, что того ждёт. Иван же и не подозревал, что знание будущего будет как-то его мучить, он просто сам об этом никогда не задумывался, а возможности изучить труды других мыслителей, по понятным причинам у него не было. Он совершенно не понимал, почему Артёму так трудно об этом говорить, а Артём, предвидя его мучения, медлил удовлетворить требования Ивана рассказать всё, что Ивана, ждёт в будущем.

И теперь, наконец поняв, что вогулу совершенно невозможно объяснить благородные порывы, Артём, мысленно махнув рукой, решился-таки выложить ему всё что знал.

– С ума сойти! – выдавил из себя Иван, когда голос в голове умолк.

– Я же говорил, что это всё невероятно сложно, и тебе скорее всего будет крайне тяжело жить с этим дальше.

– В меня вселился мой прапраправнук! С ума сойти, – опять повторил вогул.

Потом немного пришёл в себя, и его стали одолевать сомнения.

– А ты уверен, что это всё произойдёт именно с нами?

– Всё что я знаю, я знаю со слов моего деда, который в свою очередь слышал об этом от кого-то из родственников. Вполне вероятно, что его рассказ пестрит искажениями, которые неминуемо должны были возникнуть за столько времени. Но в общем, в основных событиях я уверен, и уверенность эта у меня появилась, когда ты мне показал шаманские знаки – металлические сердечки. Дело в том, что один из них перед смертью мне отдал дед Игорь, и он у меня хранится там, в моём времени, сомнений быть не может. Куда подевался второй знак, я не знаю, след его теряется в прошлом.

– Но у меня нет никакой дочери, я и женат-то не был никогда!

– По моим расчетам это должно всё произойти в скором времени, буквально в течение может быть нескольких месяцев, а то и дней.

– Что-о?!

– Да, Хоза Лей, это должно неминуемо произойти. А ещё ты станешь вождём племени вогулов.

– Как?! Это невозможно!

– Подробностей я не знаю. Я только знаю, что ты будешь шаманом, и при этом вождем племени. Будешь водить дружбу с Архипом и дальше, и в один прекрасный момент подаришь ему один из амулетов, а второй каким-то образом окажется у твоей дочери. Скорее всего ты и ей отдашь амулет, но как это произойдёт, я, к сожалению, не знаю. В конце концов, один из амулетов спустя много-много лет окажется у меня, судьба второго амулета мне неведома. Но благодаря моему амулету я буду познавать тонкий мир и стану "видящим". А потом наступит момент инициации, и я вселюсь в твоё сознание.

– А что будет в ближайшее время, когда мы доберёмся до скита Казанцевского?

– Не знаю, Волк. Про это мой дед Игорь не рассказывал. Я думаю, он про это и не знал вовсе.

– Что должно произойти при инициации?

– Тот человек, который отправил меня в переход для инициации, рассказывал перед этим, что при его инициации он лишь ощутил сотворение тонкого тела – души. Это было лишь мгновение, потом она переместилась в другое пространство-время, а сознание вернулось в тело, в его пространство-время. В подробности он меня не стал посвящать. Скажем прямо, он немногословен совсем. Возможно даже он многое утаил от меня, и вероятно вообще обманул, он такой, странный, мягко говоря.

– Почему же ты сидишь в моём сознании уже так долго? Почему до сих пор не произошла инициация?

– Не знаю. Возможно что-то пошло не так. Ещё раз повторюсь, может быть дед Василий, так зовут моего инициатора, не стал мне рассказывать, как это происходит. А может быть в каждом конкретном случае инициация происходит индивидуально.

– Хорошо, но в конце концов это должно произойти, и что тогда?

– Тогда, Иван, я исчезну... навсегда.

– Ну, – тоже проглотив комок в горле, нерешительно стал продолжать разговор вогул, – это мне понятно. А что станет с тобой после инициации?

– Я вернусь в своё тело, в XXI век и стану "видящим".

– Что это значит?

– Насколько я в этом разбираюсь, у меня должен открыться так называемый "третий глаз". Я прям должен "видеть" тонкий мир, находясь в своём физическом теле. Сейчас я его могу лишь ощущать, когда моё сознание находится отдельно от тела. Сравнимо с тем как слепой бродит наощупь.

– Но у меня не было никакой инициации, а я "вижу"!

– Ты чертовски сильный медиум, Иван. Я вообще поражаюсь твоим способностям, тем более что тебя никто ничему никогда не учил и не объяснял. Единственное объяснение, которое приходит мне на ум, это то, что, изначально обладая обострённым ощущением мира, благодаря такому единению с природой, как это возможно в вашем мире – в тайге, в отсутствие множества отвлекающих факторов, присущих моему миру – веку информации, ты смог развить способности самостоятельно. К тому же твои способности проявляются только тогда, когда твоё физическое тело находится в состоянии медитации. И я до сих пор не могу привыкнуть к той ошеломляющей быстроте, с которой ты научился входить в это состояние.

– Что такое "третий глаз"?

– На теле формируется чувствительная зона, ещё один орган чувств, способный передавать восприятие тонких миров и тонких тел прямо в мозг, благодаря чему ты как бы видишь это всё.

– У меня нет такого. Значит, верно, "видеть" я могу только лишь в состоянии медитации, когда моё сознание находится отдельно от тела.

– Всё правильно. Скорее всего твоя инициация ещё впереди, после чего у тебя тоже сформируется "третий глаз". Но, ещё раз повторю, твои способности просто удивительно сильные, ты и без "третьего глаза" способен на многое. Я думаю, что благодаря амулетам, ты развил в себе способность мгновенно погружаться в медитацию, что тут же открывает для тебя возможности тонкого мира.

– Похоже, что Ягды подарил мне по-настоящему нечто особенное. Эти амулеты далеко не так просты, как, казалось бы.

– Несомненно так и есть, Иван, несомненно.

К концу пятого дня вогул совершенно выбился из сил, огромным усилием воли, он в очередной раз соорудил ночлег, разделил свой скудный ужин на две части, так как теперь надо было кормить и Сэмыла – чёрного волка, который неотступно следовал за Иваном. Он дал имя волку «Сэмыл», что на мансийском означало «чёрный» или «тёмный», вогул решил не напрягать мозг придумыванием клички для волка и воспользовался наиболее отличительной чертой робкого лесного спутника – цветом шкуры. При свете дня вогул смог хорошенько рассмотреть ночного гостя. Он натурально был угольно-чёрной, довольно крупной зверюгой, настоящий опасный таёжный хищник. Как в стае обычных серых волков, живущих в зауральской тайге, оказалось животное абсолютно чёрного цвета, было совершенно непонятно. Одно вогул мог утверждать наверняка, Сэмыл был собакой, но как он смог оказаться в волчьей стае, он ума не мог приложить. Обычно волки не уживаются с собаками.

Похлебав горячего чая, Иван хоть на немного восстановил угасающие силы, и почти сразу же впал в медитацию, чтобы за ночь постараться максимально отдохнуть, ему предстоял ещё один день пути. Одному в тайге тяжело, приходится всё делать самому, а теперь ещё пришлось делить оставшиеся крохи припасов с сопровождающим его волком. Как ни пытался Артём поговорить с Телом, вогул практически моментально отключился, и, следуя примеру своего нового хозяина, Сэмыл свернулся клубком в паре метров от тлеющей нодьи. Ночь прошла почти незаметно.

В скиту

Весеннее зауральское солнце коснулось жёлто-оранжевым брюхом синих холмов на западе, когда в конец вымотавшийся путник почуял запах дыма русской печи. Сэмыл уже давно водил чёрным носом и внимательно прислушивался, что хоть как-то воодушевляло усталого вогула, всё говорило о том, что уже довольно скоро их путешествие закончится. За день пути волк совершенно осмелел, и бежал всё время рядом с Иваном, время от времени настороженно поглядывая на нового хозяина. А он не скупился на ободряющие слова в адрес животного, чтобы он понял, что от человека ничего кроме добра ему не следует ожидать. Вогул шёл без остановки, так как необходимо было обязательно успеть к человеческому жилью до того, как сядет солнце. Ещё одну ночь он не переживет, он уже не ел с прошлого вечера, силы были на исходе. К тому моменту, когда он понял, что скит уже рядом, мужчина уже начинал отчаиваться, но продолжал идти, стиснув зубы, и сейчас открылось второе дыхание, появилась уверенность, что он спасён.

Громкий лай Архиповской лайки Зайки возвестил всей округе появление нежданных гостей. Через секунду в избе послышался шум, дверь распахнулась и в проёме толкаясь и ругаясь появилось взрослое мужское население скита, вооружённое ружьями. Вогул встал как вкопанный, чтобы не провоцировать мужиков на применение огнестрельного оружия, чуть поодаль лёг в снег Сэмыл.

– А ну, расступитесь! – рявкнул самый старший, опережённый более расторопными молодыми мужчинами в дверном проёме, загораживающими ему обзор, – кто здесь, эй?!

– Архип! – еле слышно от изнеможения позвал Иван и рухнул в снег.

Мужчины поняли, что перед ними лишь одинокий усталый странник, и бросились к нему на помощь. Старший приказал приподнять незнакомца и заглянул ему в лицо, осветив керосиновой лампой.

– Хоза Лей, чертяка?! Ты ли это, – выдохнул старик, – осторожней, парни! Это мой друг, вогульский шаман с пасеки, Иван.

– Сэмыл... – еле слышно проговорил вогул и протянул руку в сторону прилёгшего в снег неподалёку волка.

Мужики глянули в направлении руки и, увидев зверя, в страхе вскинули ружья.

– Нет! Стойте, – собрав остатки сил, воскликнул вогул, – Архип, это мой волк. Прошу позаботьтесь о нём!

После чего сознание покинуло путника, и он бессильно рухнул на руки старику – Архипу, это и был он, глава Казанцевского семейства, к кому и шёл столько дней Хоза Лей.

Прошло три дня прежде чем вогул совершенно восстановил силы, с помощью медовых отваров старика Архипа да ядрёной русской бани с хвойными вениками. Волка кормили, но он дичился, и ближе чем на десять метров к человеческому жилью не подходил. Дедова лайка периодически выбегала к нему на волю и играла с ним, и было похоже на то, что Сэмыл был изрядно доволен её вниманием. Через три дня вогул смог выйти днём из дому, волк увидел его и радостно кинулся к нему, а потом и не отходил от хозяина уже совсем. В избу, понятное дело его не пускали, но он преданно караулил Ивана у дверей, терпеливо ожидая, когда вновь появится любимый человек.

Всё это время, пока Иван восстанавливал силы, Артём виновато помалкивал, не лез к нему с расспросами, как это он обычно делал. Он вдруг понял, на какую авантюру вынудил согласиться приютившего его человека, уговорив идти по тайге одному за сто вёрст. Ему, городскому жителю, избалованному благами современной цивилизации, и невдомёк было, как опасно и тяжело совершать такие переходы в одиночестве по северному суровому краю, где течёт хмурый Пелым. Хотя с другой стороны Артёму было и не до бесед, так как, подключившись к зрению и слуху Тела, ему было безумно интересно знакомиться с предками, наблюдать их нехитрый быт, познавать их уклад жизни и обычаи. Глава Казанцевых – Архип, выглядел именно так, как и представлял себе Артём, читая про него в дедовых записях. Это был высокий могучий седоволосый старик, находящийся в рассвете семейных властных полномочий, но важнейшие хозяйственные вопросы уже были не в его ведении. Овдовев, он переложил все текущие вопросы хозяйства на плечи сына – Александра, и решив посвятить себя исключительно пчелиному хозяйству и внукам – Андрею, Мишке и маленькому, только что народившемуся Алёшеньке. Первые два внука уже вовсю помогали отцу по хозяйству, с серьёзным видом выполняя поручения отца и горячо ими любимой матушки, хотя и не прочь были время от времени побаловаться, пошуметь, побегать. Исключительно кстати пришлись безделушки, которые принёс с собой Иван-вогул, дети были счастливы получить такие подарки. Скромно потупив взгляд, женское население скита побежало примерять бусы и меха в свою половину избы. Иван не стал "торговать" своими поделками, он вдруг осознал, что материальные блага его совершенно не интересуют, Казанцевское хозяйство не производило ничего такого, что было бы необходимо для жизни вогула. Совершенно по-другому принял будущий шаман гостеприимство и искреннее радушие, которое дарили русичи нежданному гостю. Человеческая теплота была неведома Ивану, и покуда он сосуществовал со своим родом-племенем вогулов, и, тем более, пока он жил добровольным отшельником в своей жалкой хижине. Он чувствовал некое подобие пробуждения, как будто открывал новый неизведанный мир обычных человеческих отношений. Потом, много позже Иван сам себе признается, что эти три дня, проведённые им в русском скиту, были одними из самых счастливых в жизни.

На исходе третьего дня пребывания в гостях Иван сообщил хозяевам, что он полностью восстановил силы, что безмерно благодарен им за гостеприимство, но не может себе позволить злоупотреблять им, поэтому сообщил о своём решении на следующий день покинуть скит восвояси. Дед Архип даже топнул ногой, требуя, чтобы вогул погостил ещё, напустил на себя мрачный вид, характеризующий крайнее неодобрение решения вогула, но, конечно же, задерживать Ивана не стал, тем более, что скорое наступление пчелиного сезона предвещало то, что они снова увидятся через некоторое время.

По обыкновению, вечером вогул вышел полюбоваться на закат, он сидел на завалинке у ворот Казанцевского подворья, почёсывая за ухом Сэмыла, мысленно делясь новыми впечатлениями с Артёмом от проведенного времени с предками, когда чёрный волк вдруг напрягся, шерсть на загривке встала дыбом. Через секунду утробным лаем залилась Зайка, крутившаяся вокруг них до этой минуты с совершенно беззаботным видом. Вогул напряг зрение и заметил, что в направлении скита от Пелыма с севера двигался небольшой отряд вооруженных ружьями всадников. Иван схватил Сэмыла за холку, чтобы тот не кинулся на людей, и стал наблюдать, что будет дальше. В тот же момент из избы выскочило местное мужское население.

– Братец Волк, а ну бегом в избу! – рявкнул Александр, старший сын Архипа, благодаря почти одному и тому же возрасту с Иваном, сдружившимся с ним так, что прозвал "братом".

– Погоди Сашка, что случилось-то?! – показался следом за ним дед Архип, на ходу проверяя заряжено ли ружьё.

– Я сам с ними разберусь, уберите ружья, – спокойно сказал вогул, при этом мысленно давая команду успокоиться и собакам.

За то короткое время, что прошло с момента появления всадников, Иван уже разобрался, кто к ним пожаловал. Это были воины манси рода Пор – "косатые отыры". Артём, который, чуть было, запаниковал, чувствуя уверенность Тела, расслабился и подключился к зрению. Удивлению же не было предела, когда в приближающихся всадниках Артём разглядел настоящих индейцев! Как будто он попал в Северную Америку времён Фенимора Купера – совершенно также в его представлении выглядели индейцы. Особенную схожесть являли собой их волосы, упруго заплетенные в две косички и украшенные красными лентами.

Артём послал импульс удивления, но Тело, к чему Артём уже стал привыкать, никак не реагировало, слишком напряжённый был момент времени. Вогул продолжал сидеть в той же позе, лишь, полуобернувшись, снизу-вверх глянул на Архипа. Старику то ли причудилось, то ли на самом деле глаза вогула сверкнули ледяной синевой.

– Если бы они хотели на нас напасть, то мы бы их и не увидели, пока нож к горлу не приставили. Это Косатые Отыры – богатыри с косами, самые хитрые и коварные воины Пор-махума.

Предводитель семейства растопырил ручищи, как бы сдерживая мужчин от воинственных действий, так они все и замерли, пока всадники не приблизились на расстояние разговора.

– Эй, русский! Надо стрелять нет! – самый ближний воин-манси с трудом подбирал слова по-русски, – нам помогай, мы уходить.

– Мы гостям всегда рады, коли с добром пришли, – не удержался храбрый Александр, но осёкся после отцовского "цыц".

– С Севера мы, Лопынг-река... – запнулся вогул, и чуть погодя с трудом выговорил, – Ляпинские Вогулы. Война – плохо дело, зыряне совсем одолели. Ранили хона... князь.

Последнее слово далось вогулу совсем тяжело. Иван понял, что так разговор будет долгим, и не ровен час, соплеменник оговорится, что-нибудь ляпнет обидное для русских. Стычку он допустить никак не хотел, ведь приютившие его русские стали почти как семья, а пришельцы – вогулы, соплеменники как-никак. Дальше разговор шёл на мансийском языке, Иван решил помочь им быстрее договориться. Пока он разговаривал с отырами, русские напряжённо молчали, внимательно следя за всадниками. Когда возникла небольшая пауза, Архип не выдержал.

– Иван, друг мой, чего хотят-то? Не томи.

– Всё хорошо, им нужен я, – и снова затараторил на своём языке, а Архип уловил лишь понятное ему слово "шаман".

Последние слова Хозы Лея почему-то заставили отыров спешиться и преклонить колена. Иван, напротив, встал и лишь надменно кивнул им.

– Ванюша, – зашептал Архип, совсем ошалев от такого поворота событий, – что происходит, а?

Теперь Иван мог всё рассказать, но перед этим он попросил принять пятерых вогулов, напоить и накормить. Старик верил загадочному другу, много раз убеждаясь и ранее, что шаману лучше верить, чем пытаться найти логическое объяснение его поступкам. Было велено впустить непрошеных гостей в избу, усадить за стол, накормить вдоволь. А между тем Иван объяснил хозяевам, что удалось вызнать ему у соплеменников.

Вогулы пришли издалека. Далеко на Севере есть река Северная Сосьва, а у нее приток – Ляпин-река, Лопынг по-мансийски. Испокон веков там живёт приполярная ветвь его народа – воины-оленеводы фратрии Пор, в отличие от Мось, к которым причислял себя сам. Отец Ивана был из тех мест, он прибился к племени, когда бежал с поля боя, после которого их извечные враги – коми или зыряне (Саран – мансийское название народа с Запада от Уральских гор – коми или зыряне. Отсюда – название относительно крупного посёлка на Севере Урала – Саранпавыл или Саранпауль. Название дословно переводится Саран (зырянская) деревня. В середине XIX в. сюда пришло несколько семей коми, обосновались на берегу реки Ляпин. Свою деревню так и прозвали по названию реки – Ляпин, но мансийское название посёлка оказалось живучее и осталось поныне – прим. авт.) – разбили вогулов наголову. Иван сразу и узнал в этих воинах соплеменников отца, так как он всю жизнь так заплетал волосы – в две косы, по мнению Артёма, совершенно как индейцы. Кроме того, орнамент вышивки их одежд был точно такой, какому его, маленького ещё, научил отец – это были стилизованные соцветия зонтичного полярного растения порых, чьё название и дало имя племени Пор. Браки у манси заключают исключительно между представителями разных фратрий, вот и отец Ивана женился на одной из девушек племени, его приютившего, да и прижился у них, так как слабо верил, что соплеменники выжили после нашествия зырян. Отец почти ничего не рассказывал про жизнь в родном племени, Иван знал лишь, что кроме растения-реликвии порых, есть ещё одна реликвия их племени – медведь Ялп-ус-ойка или Консенг-ойка – два имени таёжного прародителя племени Пор. Отец чётко соблюдал их праздники – «медвежьи пляски», уходил на несколько дней в тайгу. Что он там делал, Ивану неведомо, скорее всего, совершал какие-то родовые обряды.

И вот спустя почти полвека коми опять ополчились на зауральских оленеводов с целью силой отобрать их пастбища, потому что с Запада их теснил ещё более могучий сосед – Русь. Отыры, прискакавшие в Казанцевский скит, были гонцами племени, идущего позади них с разницей в день пути. Последний бой с коми был настолько сокрушительным для вогулов, что вынудило их сняться с насиженных мест и отправиться кочевать на юг, из родных приполярных просторов в неведомую дремучую тайгу Среднего Зауралья. Их вождя – хона на вогульском, серьёзно ранили на поле брани, ему становилось всё хуже и хуже, всем было понятно, что долго он не протянет. Единственной надеждой на спасение было добраться до могущественного шамана, по слухам жившего на берегу реки Пелым. Оказывается, за то относительно небольшое время, пока Иван был в добровольной ссылке у себя в лачуге и изредка врачевал проходящих мимо путников, слухи о его деятельности достигли столь отдалённых мест.

Каково же было горе вогулов, когда они, проделав столь длительный путь, добрались-таки до шаманской хижины, но шамана в ней не обнаружили! Три дня они ждали, что, может быть, шаман вернётся в своё жилище, обшарили все окрестности, но нигде не было человека, который мог спасти их предводителя. От безысходности и отчаяния через три дня они двинулись дальше на юг. Возвращаться было нельзя, там хозяйничал враг, на западе непреодолимые Уральские горы, на востоке непролазная тайга. Так и брели они, поникнув, вдоль Пелыма, несмело молясь непривычному духу, живущему в реке, – Полум-Торуму, сыну верховного небесного бога Нум-Торума.

Вогулы шли по неизведанной, скорее всего враждебной им территории, поэтому путешествие их больше походило на военный поход. Как и полагается в этом случае, вперёд были отправлены пятеро богатырей, самых смелых и проворных, чтобы в случае опасности они бы могли предупредить племя вовремя. И неспроста Артём, с детства знакомого с образом североамериканского индейца из приключенческих романов, взахлёб зачитанных до дыр, принял воинов-вогулов за индейцев, ведь в древние-предревние времена угры, разделились на три большие части: одни пошли на Запад, и стали венграми, другие пошли на Север, и дали начало многим северным народам, включая манси, а третья часть двинулась на Восток. Преодолев немыслимые расстояния, спасаясь от сильнейшей засухи, древние люди прошли там, где сейчас плещутся мрачные воды Берингова пролива, а в те времена была суша. Предки индейцев ступили на неизведанную доселе земли Нового Света, известного нам как Америка, открытой европейцами лишь спустя несколько тысячелетий.

Север Евразии и Американский континент долгое время был малонаселён, что почти не давало шансов потомкам древних угров перенять традиции и уклад жизни других народов. Так и хранили уникальность многие века на севере России ханты и манси, а в Северной Америке индейские племена. Наследники древних воинских традиций, вогульские воины заплетали длинные волосы в косы, за что их и прозвали русские "косатыми". Головы воины покрывать не желали даже в самые лютые морозы, так как, во-первых, были привычны переносить любые погодные условия, а во-вторых, их волосы были их гордость, их берегли больше жизни. Как и индейцы, вогулы снимали скальпы своих врагов, чтобы обесчестить, лишить всякого достоинства. Извечные их соперники, коми или зыряне, так их и прозвали "вэгул", что значит "дикий", беспощадный и жестокий. Также, как и их североамериканские родичи, они были непревзойдёнными следопытами, их самыми сильными сторонами были скрытность и выживаемость в суровых условиях стоеросовых непролазных лесов. Воины-вогулы сливались с тайгой, с их стихией, бесшумно преследовали жертву и нападали неожиданно и фатально, как страшные духи менквы – мифические лесные великаны.